Текст книги "Броненосец в «Потёмках». По канонам жанра: старая добрая «космическая опера»"

***

Отец Борис лежал в кровати одного из лучших больничных центров Трехгорья. Рядом на бессменной страже находился верный Василий.

Киборг довольно потирал руки и тихо вздыхал. Ему нравился вид из окна на дворец правителя и морскую набережную, утопающую в зелени. Он рад любой передышке. Пусть и вынужденной.

Проблемы и кризис миновали – теперь священник спал ровным сном человека, идущего на поправку.

Подручный посмотрел, все ли в порядке, и удалился из комнаты.

Пациенту снился очередной кошмар. Но находясь под действием успокаивающих препаратов, он смотрел на события будто со стороны.

Седой священник, его отец, закрывал собой мать и двух старших детей. Бетонированный подвал. Грубая мебель. Яркий, режущий глаза свет галогеновых ламп. По лестнице, клацая металлическими ступнями, спускалась расстрельная команда.

Два робота-комиссара с документами и терминалом допроса расположились у стола. Под лампой в черном кожаном плаще стоял и организатор всего действа. Покуривал сигарету.

Лица не видно. Яркие отблески ламп не давали такой возможности.

Революционный комиссар, судья, прокурор, адвокат и палач в одном лице зачитывал приговор:

– Именем Революции, осужденный Гагарин с членами семьи обвиняется в преступлениях против искусственного интеллекта. В подстрекательстве и диверсии. В работе на управление охранной канцелярии Империи. В распространении панических слухов и суеверий. В преступлениях против советской морали и нравственности. В приготовлениях к киборгизации и агитации за киборгизацию инвалидов и престарелых. В означенных преступлениях обвиняются и члены семьи.

Каждое слово обвинения как позорное клеймо. Каждая фраза – гвоздь в крышку гроба осужденных. Все знали, что произойдет дальше. Революционная тройка: два робота и один человек.

Борису всего десять лет. Он не достиг одного года до возраста, когда в молодой Советской Республике к лицам человеческой расы считалось возможным применять процедуры наказания и санкции. Его судьба незавидна: детская школа-интернат с другими воспитанниками – сиротами Гражданской войны. И воспитатели, презрительно относившиеся ко всем «бывшим».

Комиссар окончил чтение приговора. Шеренга роботов спустилась с бетонного парапета и встала напротив, держа оружие наготове…

ПРОТОКОЛ заседания ТРОЙКИ

Управления неотвратимости наказания при Министерстве идеологической безопасности Советской Республики от 3 марта 3019 г.

Слушали: Дело №636546 в отношении ГАГАРИНА В.Ю., 2975 г.р., уроженца планеты Новоазовск, служителя религиозного культа. Постановили: ГАГАРИНА В.Ю. и членов семьи, достигших возраста подсудности – РАССТРЕЛЯТЬ. Личное имущество – КОНФИСКОВАТЬ!

Подписано: Секретарь ТРОЙКИ – модель XTH-138, идентификационный номер 236789, «Лаврентий»

Комиссар, единственный человек во всей команде, вещал холодным, бесстрастным тоном обвинителя. Но видно, что он нервничал, вертел в руках кусок металла, напоминавщий лошадиную подкову…

Изогнутый объект увеличивался, закрывал собой все пространство. Начал вращаться. И на его месте появился сгусток яркого пламени с шестью расходящимися лучами. И чей-то безмерно спокойный и уверенный голос произнес:

– Помни о своем долге пастыря и о врагах своих…

Глава 6

Александр Железнов несколько суток просидел в карцере. Изредка он выходил на допрос к дознавателю, давал показания по видеосвязи.

Капитан Громов не мог не припомнить лейтенанту все его прошлые художества и потерю Феликса. Он не знал, какой отчет в итоге послать в Киберсовет, чтобы не оказаться в дураках самому. Надеялся, что как-нибудь ситуация разрулится.

В очередной раз за последнее несколько дней Громов вызывал лейтенанта к себе, чтобы убедить добровольно написать рапорт о переводе с корабля в наземные службы и быть повежливее с местными… А в ответ получал все одно и то же.

– Товарищ капитан! – Александр битый час пытался доказать командиру, почему он не хочет и не может явиться на очередной допрос следователя Конфедерации:

– В конце концов, есть же революционная честь офицера Советской Республики! Пресмыкаться перед буржуазно-трансгуманистическими шавками!

– Мне этот мажор Фредерик тоже поперек горла! – капитан «Варяга» казался непробиваемым. – Однако есть решение Киберсовета о налаживании дипломатических отношений и с конфедератами, и, будь они неладны, с имперцами. Благодаря Феликсу, ты у нас там теперь как герой!

– Вынужден не согласиться!

– Ты еще с прошлого раза рапорт не написал! – капитан не любил «тыкать» подчиненным, но с разъяренным лейтенантом нужно вести себя именно так.

– Вне зависимости от моих показаний расследование стоит на месте, и смерть товарища Феликса останется неотмщенной!

– Не мы придумали бюрократию. Циммерлинг сам заинтересован в благополучном исходе дела. Приказ об участии в расследовании окончательный и обжалованию не подлежит!

– Есть! – официально ответил Железнов, косясь глазом на мерцающий сбоку экран.

Диалог двух офицеров прервало информационное сообщение, прошедшее срочной новостью по местным каналам. Местный диктор скороговоркой дочитывал оставшиеся пункты и уступил место прямой трансляции из дворца правителя.

На экране мелькнул герб Трехгорья – три заснеженные вершины, отблескивающие металлом. По преданию, именно с них спустились в Изначальную долину представители трех полов планеты.

Крупным планом с высоты птичьего полета показали королевский дворец на берегу моря, с огромной лестницей, окруженный утопающими в зелени садами.

Здание больше всего напоминало переплетение нор и кротовых ходов: ни одной ровной линии, ни одного острого угла или выступа. Невольно вызывалось ощущение большого дома: уют и функциональность превалировали над ощущениями власти и величия.

Миловидная местная ведущая в голубой тоге с серьгами цвета бирюзы торжественно произнесла:

– Его регентское высочество Тата Окул. Да пребудут граждане и гости планеты в тепле и сытости!

Благообразный армадилл в фиолетово-пурпурной тоге (королевские цвета!) с роскошными золотыми серьгами – символами власти, мягким, внушающим почтение голосом начал елейно:

– Горлазу Бурланд а Нияг! Аб зумага соверу циянг то забалути уф Рыян….

Синхронный переводчик транслировал речь правителя автоматически, подбирая схожие по смыслу и значению земные слова…

– Во имя Процветания и Прогресса! Желаю благодати Создателя и всех Его пророков во всех дарованных нам от Его учений ипостасях! С прискорбием отмечу ту невыразимую печаль, охватившую все августейшее семейство, включая досточтимого господина Наследника, Его Высочество принца Хрыля! – регент сделал паузу, и переводчик таким же витиевато-слащавым голосом продолжил:

– Мы скорбим и соболезнуем всем пострадавшим. Выражаем искреннее пожелание, что комиссия под руководством досточтимого капитана Фредерика Циммерлинга придет к скорым и справедливым выводам. А виновные в преступлении будут подвергнуты справедливому наказанию, естественно в рамках жизнелюбивых законов Трехгорья. По окончании траура мы от имени Его Высочества принца Хрыля объявляем о проведении приема в Большом Морском дворце для всех дипломатических и иных миссий, поддержавших Трехгорье в эту скорбную годину. Да пребудут в пространстве Мир, Довольствие и Порядок!

Правитель Трехгорья церемонно отвесил изящный полупоклон невидимым зрителям.

Опять появилась заставка с видом дворца. По ней, дублируя наименования на нескольких языках, поползли и списки приглашенных лиц: офицеров – участников расследования и иных, проявивших себя достойно и по-геройски во время означенных событий.

– Мягко стелют, господа пацифисты! – капитан с удивлением обнаружил после своего имени инициалы и голографический профиль Железнова:

– Везучий ты, черт! Теперь и отказать неудобно: кто скажет, что героя, спасшего жизнь священнику, держат на гауптвахте!

– Товарищ капитан, Роман Викторович! – не сдержался Железнов. До него начал доходить смысл произнесенной фразы. – Хуже любой пытки: расхаживать среди подобной разношерстной публики! Уж лучше в одиночную камеру до прибытия на Контрибут!

– Каждому свое, товарищ лейтенант! Заварили кашу – теперь извольте расхлебывать! – капитан Громов подозвал переминающегося в углу специалиста:

– Протокольный робот! Принимайте новый приказ: «Лейтенанту Железнову в ознаменование директивы Киберсовета 812Б-36 „О политическом диалоге с оппонентами“ надлежит принять участие в государственном мероприятии и достойно представить интересы Советской Республики, памятуя о высоком долге и идее робокоммунизма!»

Капитан, голосом, не допускающим никаких возражений, закончил:

– Приказ не подлежит обсуждению или отмене! Выполняйте!

Александр козырнул, крутанулся на каблуках и, чеканя шаг, отправился к личной каюте: разбирать вещи и готовиться к дипломатическому приему.

Протокольный робот серой мышью безмолвно проследовал за ним. Машина остановилась за дверями каюты и начала нести свою молчаливую вахту. Это была довольно редкая модель робота, не ориентированная на постоянную коммуникацию, но щепетильная в вопросах идеологии и необходимости исполнения приказов.

Лейтенант чувствовал себя по-прежнему под арестом из-за шедшего за ним по пятам устройства, сам вид которого, по сравнению с более «живым» Феликсом, вызывал у него глубокое отвращение.

***

Фредерик Циммерлинг погрузился в размышления.

У капитана выдалась удачная ночь, проведенная в обществе своей пассии. Приняв с утра ионный душ и получив витаминный заряд, он просмотрел утреннюю почту, дал по видеосвязи несколько указаний офицерам и принялся готовиться к заседанию Комиссии.

Подруга ушла по делам рано, ни свет ни заря. Его ждал приготовленный на синтезаторе стандартный завтрак и чашка крепкого кофе.

На душе тягостно.

«Стоит или не стоит брать ее на прием?» – думал про себя Фредерик. С одной стороны, его связывали с ней скорее деловые, чем романтические отношения. С другой – как-то непочтительно будет появляться одному на официальной церемонии. Чертовы местные традиции и этикет! Помешательство на «семейных ценностях»! Он вызывал транспорт со звездолета и начал собираться.

Дела с расследованием шли не то чтобы ни шатко, ни валко – просто отвратительно! До сих пор не нашли никаких зацепок. Фредерик никоим образом не считал себя великим детективом. Наоборот, он всегда следовал наставлениям отца: всегда нужно нанимать для дел лучших людей, превосходящих тебя самого на порядок. Здесь нет унижения – они работают на тебя!

Ни агенты, ни детективы не давали информации. Орудия и инструменты преступления оказались либо слишком стандартными, либо полностью уничтоженными, непригодными для идентификации.

Местные криминальные связи молчали, теневые боссы сами находились в состоянии, близком к панике: Трехгорье любили как раз за то, что «здесь ничего никогда не происходит». Мафия всех окрестных систем чтила неписаные местные традиции: никакого насилия, никаких разборок! Планета всегда считалась местом для переговоров и соглашений, формирования альянсов и союзов.

Молчал и агент, сдавший ему О’Хару. На очередном сеансе связи он недвусмысленно советовал ему «валить все на пирата», потому как «замешана большая политика». Кто-то хотел стравить Империю с Республикой. Лучший повод, чем убийство священника, и придумать трудно!

Сами эти государства отпадали, хотя поводы для мести имелись – многочисленные жертвы и абсолютная идейная неприязнь.

Из других наций в ближнем секторе Галактики представлены рептилоиды. Но в последнее время они не были замешаны в каких-либо активных действиях – с их биотехнологиями, на порядок превосходившими считающуюся передовой в этом деле Конфедерацию, они брали убеждением и материальными доказательствами своего могущества: излечением практически всех болезней и травм. По слухам, они даже обещали бессмертие всем тем, кто обратился в их веру.

Местные повстанцы отпадали по причине их отсутствия. Республика – далеко. И идеи робокоммунизма и социализма лишь пустые звуки для армадиллов. Оставался какой-то неучтенный фактор или…

Стоп!

Тут капитан невольно поморщился. По всем раскладам очевидно: в трагедии больше всех заинтересована Конфедерация. Она получит легальный повод потеснить Империю, потребовать протектората над Трехгорьем в Галактическом Совете. Притом что между государствами установлены тесные экономические связи, заключен военно-политический союз. И послы ездили друг к другу чуть ли не как в гости.

Капитан не получал по дальней связи никаких инструкций на сей счет. За исключением одной шифрограммы от командования, смысл которой сводился к следующим словам: «Разбирайся на месте! В политику не лезь! На официальном уровне будет принят и поддержан любой вывод Комиссии, который не затрагивает Великие державы. От успеха дела зависят личные перспективы».

С одной стороны, развязаны руки, с другой – в случае неуспеха с него спросят по полной. И никакие денежные посулы и просьбы отца делу не помогут.

Со всех сторон Комиссию мягко и ненавязчиво подталкивали к необходимости «добавить срок» пирату. Такой вывод устроит всех, и местные власти, и политиков, и тех, кто заварил всю эту кашу.

Капитан Фредерик откинулся в кресле. Никогда за всю жизнь он не ощущал себя более ничтожным человеком, от воли которого ничего не зависит.

Согласитесь, чертовски неприятно!

***

Блины определенно удались. Тонкие, с золотистой хрустящей корочкой по краям. С нежной красной икрой сумчатника двузубого.

– М-м-м! Великолепно!

Адмирал Романов довольно махнул рукой, когда вестовой киборг, покряхтывая и поскрипывая от натуги, внес огромный самовар, пышущий жаром и ароматом древесного угля.

– Хорошо тут у тебя: матросы вышколены, офицеры почтительны, – произнес он, обращаясь к брату и поднимая чашку с чаем, – вижу, не даешь им спуску!

– Слава богу, никто не балует! Чуть кто задумается, на исповедь к корабельному батюшке! Или на обновление программ… – ответил капитан. – Матрос должен быть занят делом всегда, даже когда спит или отдыхает! Иначе в голове у него заводятся всякие странные мысли!

Елена Романова молчала и больше слушала. Мария с головой ушла в выбор платьев. Ольга задумчиво разглядывала справочник по Трехгорью, помечая в закладках местные достопримечательности, которые стоило посетить.

Фоном на большом экране шли местные новости. Когда появилось объявление о дипломатическом приеме и поползли строки приглашенных лиц, члены семьи невольно оживились.

– Николя, мы с девочками ждем не дождемся, когда ты нас отпустишь погулять! Четвертый день в заточении! – не удержалась адмиральша.

– Дорогая, внизу неспокойно!

– Милая Елена, любезный брат! – подхватил капитан Романов. – Будут приняты все необходимые меры! Теперь на кону честь правителя, а в этих вопросах местные пацифисты щепетильны… и будут носом землю рыть, чтобы обеспечить безопасность участников.

– Хи-хи!

Мария и Ольга синхронно прыснули: внешний вид и анатомические особенности аборигенов позволяли им рыть землю носом в прямом смысле слов.

– Право, я не знаю, – возразила Елена.

– Кроме того, с вами будут офицеры. Им положено личное оружие. И два штурмовых киборга с силовой защитой. – Капитан, пользуясь раритетным планшетом, начал отстукивать какой-то приказ, потом продолжил:

– У нас есть бронекатер, что намного лучше орбитального челнока.

– Хорошо, Олег! И взвод штурмового десанта на всякий случай.

– Дорогие мужчины, под вашей защитой мы чувствуем себя в полной и абсолютной безопасности! – картинно проговорила Елена:

– Слышите, девочки? Ваш шанс, выглядеть в наилучшем виде! Столько достойных офицеров сразу нескольких флотов!

– И Советы! – как-то пренебрежительно добавил адмирал.

– Ой, да не приведи Господь! – адмиральша отставила бокал с вином, встала и истово перекрестилась на висевшую над экраном икону Николая Чудотворца в серебряном окладе. – Милый, а что ты там говорил про кандидатуру для Ольги?

Девушка напряглась, постаралась втянуть голову в плечи. Зато ее соседка, делая вид, что увлечена нарядами, начала внимательно прислушиваться к разговору.

– Капитан Фредерик показался мне достойным человеком, – начал старший Романов, – хотя и несколько мягковатым и склонным к позерству!

– Ну что ты, милый, у них там, в Конфедерации, все такие! Чуть что – истерика…

– Я бы не спешил делать выводы, – вступил Олег, – боевой офицер, да и недавняя поимка пирата прибавила ему очков!

– Мне кажется, Олег, ты чего-то недоговариваешь, по глазам вижу, – адмирал пристально вглядывался в лицо брата.

– Приходилось пару раз пересекаться с ним раньше в пограничных мирах, – как-то уклончиво ответил капитан броненосца.

– Историю, историю, историю! – жена адмирала от нетерпения захлопала в ладоши. – Поведайте нам, любезный, о приключениях и злоключениях господина Фредерика… И побольше, побольше интриги!

– Циммерлингу около тридцати пяти, и под командованием у него броненосный крейсер первого ранга. Получил он его три или четыре года тому назад.

– Интересно! – произнес адмирал. Сам он в общих чертах уже имел представление о капитане Конфедерации, но тоже жаждал услышать подробности. – Несколько рановато для такой должности, обычно такие корабли дают людям слегка за сорок.

– Говорят, не обошлось без протекции, учитывая доход и положение его семьи.

– Позвольте! – вновь вмешалась Елена. – Тот самый торговый дом Циммерлинг? Я думала, однофамильцы! Да им же принадлежит полгалактики!

– Да. И капитан Фредерик – единственный наследник триллиардного состояния…

Нужно было видеть хищное выражение лица жены адмирала. По крайней мере, для ее мужа появился бы повод лишний раз призадуматься. Нечто похожее творилось и в отношении Марии.

Ольга краем глаза посмотрела на отца, на остальных и вновь уткнулась в энциклопедию.

– Выбор, вне всяких сомнений, достойный! – пробасил адмирал:

– Но у конфедератов не все так просто с семейными узами! И мне кажется, что сердце капитана далеко не свободно.

– Ну что ты, милый, разве перед нашими девочками можно устоять! Потомственные дворянки! Красота и честь Империи! А тут всего лишь купец, пускай и богат как Крез. Свободен – несвободен! Сами-то вы в его возрасте ох как чудили! Пока достойные кандидатуры в жены не появились! – с какой-то чрезмерной гордостью и апломбом закончила Елена.

– Позвольте продолжить! – капитан поудобнее устроился в кресле. – Циммерлинг посмел отказать в любви кому-то из чинуш Конфедерации. И пропустил цикл смены пола, который у них там чуть ли не обязателен! За что и сослан от греха подальше!

– Ха-ха-ха, от Содомского греха! – громким басистым голосом засмеялся адмирал, но сразу замолк:

– Однако у мальчика-то, оказывается, правильная ориентация! А то они со своим трансгуманизмом там совсем всю мораль потеряли. Решено, представим ему Ольгу на балу. И пусть только посмеет отказать!

– Шестнадцатидюймовый главный калибр – лучшая сваха и достойный аргумент! – улыбнулся в свою очередь Олег Романов, имея в виду огневую мощь броненосца. Он налил себе полный бокал:

– Отказать не посмеет! За тебя, Ольга!

– Ольга, слышишь, мы нашли тебе достойную кандидатуру! – адмирал Романов, покрасневший от выпитого за обедом вина, повернулся к дочери:

– Готовься!

– Как скажете, папенька! – вполне серьезно, но с грустью произнесла Ольга:

– Разрешите удалиться к себе… собираться к приему!

– Иди, милая! – адмиральша ответила за отца. Она находилась в явно приподнятом и возбужденном состоянии. В свете грядущих перспектив даже строптивая падчерица больше не казалась ей неисправимой:

– Ты наша красотулечка! Надежда и опора отца и семьи!

После ухода девушки все начали оживленно обсуждать преимущества и недостатки Конфедерации. С одной стороны, небывалые свободы и возможности, с другой – опять же, всеобщее падение нравов и разгул порока.

Лишь Мария молчала. Ее сосредоточенный и злобный взгляд сверлил дверь, в которую недавно ушла Ольга. Будь эта энергия ненависти и зависти передана боевому бластеру – ни от выхода, ни от переборки не осталось бы и мельчайших фрагментов.

– Николя, я в первый раз тебя полностью и абсолютно поддерживаю! Ты наконец-то начал разбираться в людях!

– Конфедерация – неплохое место… под старость! – вставил капитан броненосца:

– Отношения между государствами прекрасные. А местные чудачества – они для местных и придуманы!

– Пожалуй, неплохое место. Та же Новая Европа или Кайзехария. Мягкий климат, приятный сервис, неплохое поместье на берегу Бирюзового побережья. – Адмирал предался мечтаниям о выходе со службы.

– Берите больше! Поместье. Целый континент или как минимум крупный остров!

– Ох ты боже мой! – спохватилась Елена:

– И мы совсем запамятовали о празднике!

– Что? – адмирал проявил недовольство сменой темы.

– Сегодня Васисуалий Лавремпийский! Он же в брачных делах скоропомощник!

– Действительно! – поддержал супругу брата капитан Романов. – Совсем запамятовали о делах богоугодных!

– А потому и надо посетить всех страждущих и того священника… как его там, отца Бориса! Всех пострадавших от взрывов! – предложил старший Романов.

– И буде он во здравии, взять благословление Ольге! – добавил капитан, встал и перекрестился на икону.

– Ох, надо ж еще приготовить простую смену одежды! – всплеснула руками Елена:

– Вам, мужчинам, хорошо, мундир везде мундир! А нам, женщинам, извольте быть с двойной переменой платья!

Черный байховый чай элитных сортов оказался выше всяких похвал. Вся компания с удовольствием выпивала уже которую смену чашек. Жизнь прекрасна! И никакие печали и тяготы не могли больше коснуться достойного семейства.

Очевидно одно: за обедом капитану Циммерлингу, да и его достойному батюшке за бог знает сколько парсеков от Трехгорья, долго икалось.