Текст книги "Тайный враг"

4

В подземелье было холодно и царил полумрак, подсвеченный тремя воткнутыми в волглые стены факелами. Два охоронца, прозываемые Липа и Ивач, чувствовали здесь себя неуютно.

Они сидели на лавке в двух саженях от накрытой полотном клетки, из которой доносилось хриплое дыхание твари. Охоронец Липа, крутоплечий, с толстой, бычьей шеей, покосился на клетку и негромко пробурчал:

– Не нравится мне это чудовище, Ивач.

– Мне тоже, Липа, – отозвался второй. – Меня от каждой твари, которую привозят сюда ходоки, бросает в дрожь.

– И меня, – признался Липа. – Но от этой особенно. Как думаешь, почему Крысун запретил нам на нее смотреть?

Ивач усмехнулся в черную бороду.

– Известно почему. Вдруг мы всем разболтаем, что это за чудовище. Крысун не доверяет даже собственной тени, чего уж говорить про нас, простых охоронцев.

Липа вздохнул.

– Да, ты прав. Но, чует мое сердце, что-то тут не так. – Липа снова покосился на клетку и хрипло добавил: – У меня нехорошие предчувствия, Ивач.

Ивач тоже посмотрел на клетку, затем отвел взгляд и хмуро процедил:

– Хватит тебе каркать, Липа. У меня даже голова вспотела от твоих речей.

– Говорю тебе: эта тварь себя еще покажет, – упрямствовал Липа. – Помнишь чудовище, которое привезли из Гиблого места братья ходоки?

– С кусачей головой на хребте и жалящим хвостом?

– Ну.

Ивач помрачнел.

– Помню, – буркнул он. – Как такое забыть? Эта тварь сломала клетку и растерзала двух купцов. А почему ты об ней говоришь?

– А потому, что тогда у меня тоже было нехорошее предчувствие, – ответил Липа.

Несколько секунд оба молчали, настороженно поглядывая на клетку. Наконец, Ивач вздохнул и задумчиво пробормотал:

– Не знаю, что тебе и сказать, брат… Я слышал, Крысун хочет выставить против этой твари трех оборотней. Что, ежели мы на нее поставим?

– На эту тварь?

– Ну.

– Гм… – Липа поскреб пальцами бородатую щеку. – А коли проиграемся? Что тогда?

– Ты ведь сам сказал, что у тебя предчувствие.

– Сказал, – согласился Липа. – Так, может, это оно и есть?

– Что?

– Да предчувствие. Поставим на эту тварь все деньги и проиграемся.

Чудовищный рык потряс клетку и заставил охоронцев испуганно схватиться за бердыши. Рык утих. С минуту охоронцы молчали, затем Ивач почти прошептал:

– А я все ж поставлю. Сроду не слышал, чтобы тварь так рычала. Настоящее чудище.

– Да уж, – напряженным голосом отозвался Липа.

Еще несколько секунд оба молчали, а потом вдруг Ивач сказал:

– Слушай, Липа, а давай на него посмотрим?

Липа вскинул брови и возмущенно заявил:

– Сбрендил? Крысун ведь запретил!

– Так мы ему не скажем, – заверил его Ивач. – Глянем одним глазком, и все. Давай, а? У меня через две седьмицы сестра замуж выходит, а денег на приданое нет. А так, глядишь, заработаю. Ну? Что думаешь?

Липа хмуро молчал, обдумывая предложение товарища.

– Одним глазком, – повторил Ивач. – И потом, тебе ведь тоже деньги нужны.

– Ладно, – согласился, наконец, Липа. – Приподнимем край рогожи, глянем – и все.

– И все, – кивнул Ивач.

– Только тихо, – сказал Липа. – Не приведи Белобог, чтобы кто-нибудь узнал. Если Крысун пронюхает, что мы смотрели на чудовище, он скормит нас своим псам.

Охоронцы поднялись с лавки и, чувствуя себя неуютно и постоянно поглядывая по сторонам, осторожно подошли к клетке.

– Ну, давай, – тихо сказал Липа.

– Почему я? – удивился Ивач.

– Ты предложил, ты и открывай.

– А у тебя рука тверже, – возразил Ивач. – Да и боюсь я этих тварей.

– А я, думаешь, не боюсь? Да я с юности ими напуган!

– Но ты дольше служишь у Крысуна.

– Верно. Зато у тебя сестра выходит замуж. Приданое-то я за тебя буду покупать?

Ивач вздохнул:

– Твоя правда. Что ж, ради сестры… – Он обмахнул лицо охранным знаком против злых духов и протянул дрожащую от волнения руку к рогоже.

Дотронуться до ткани охоронец не успел. Край рогожи колыхнулся, и что-то быстрое и черное выскочило наружу. В то же мгновение Ивач отчаянно закричал и отпрыгнул от клетки, задрав кверху руку. Липа в ужасе уставился на нее. Пальцы были срезаны подчистую, и с обрубков текла на землю кровь.

Ивач снова завопил от ужасной боли и затряс рукой. Липа, вздрогнув, попятился к стене, но споткнулся об лавку и грохнулся задом на землю. Ивача хватило еще на несколько отчаянных воплей, после чего глаза его закатились под веки, и он рухнул на землю.

Потом началась страшная суета. По каменной лестнице затопали сапоги, подземелье наполнилось охоронцами, кто-то теребил Липу за плечо, лил Ивачу в лицо воду, а затем, в сопровождении начальника Избора, появился и сам Крысун Скоробогат.

Выслушав, в чем дело, Крысун усмехнулся тонкими губами и сказал Избору:

– Объяви, что я выставляю против нового чудовища полдюжины оборотней. И повысь ставки. Сегодня мы неплохо заработаем.

– Сделаю, – кивнул Избор. – А что делать с Ивачем?

– Это кто?

– Тот, кому тварь обкусила руку.

Крысун Скоробогат покосился на корчащегося на земле охоронца и приказал:

– Этого скорми чудовищу.

– Как?

По тонким губам Крысуна вновь скользнула усмешка.

– Ну, это ведь его добыча. Пусть подкрепится перед боем.

Избор нахмурился.

– А что со вторым? – угрюмо спросил он. – Увести его отсюда?

Крысун покачал головой.

– Нет. Пусть сам накормит тварь своим приятелем. Впредь не будет нарушать моего указа.

– Не слишком ли это жестоко, Крысун?

– Ты хочешь отправиться в клетку вслед за этим придурком?

Избор качнул массивной головой:

– Нет.

– Тогда не задавай тупых вопросов. Отдай распоряжение и отправляйся за мной. Ты нужен мне наверху.

Крысун смахнул с багрового плаща невидимую соринку и направился к двери, не обращая внимания на отчаянные вопли Ивача, которого охоронцы пинками и тумаками подпихивали к клетке с тварью.

5

Купцы Маламир и Главан, оба осанистые, крепкие, бородатые, с хмурыми жесткими лицами, сидели за столом и потягивали сбитень. Эту комнатку в кружале хозяин отгородил специально для них, как для частых и щедрых посетителей. Оба купца бывали в кружале по три раза на седьмицу, чтобы обговорить совместные торговые дела, и никогда не оставляли меньше полугорсти меди на двоих.

По ту сторону перегородки переминались с ноги на ногу трое голубоглазых охоронцев-свеев. Все трое – опытные воины, воевавшие прежде в дружине Эйрика и нанятые Маламиром за большие деньги.

Отхлебнув сбитня, Маламир поставил кружку на стол, взглянул на Главана острым, проницательным взглядом и негромко пробурчал:

– Крысун заелся, Главан. Перетянул одеяло на себя, а нас всех оставил голыми. Я слышал, его добытчики снова носят в Хлынь бурую пыль. И это в обход княжьего указа. Не говорю уже о разбойниках, которые едят у него с руки. За последние три месяца каждый второй караван с товаром был разграблен.

– Да, – согласился Главан. – Крысун распоясался. Даже Бава Прибыток так не наглел. Тот позволял каждому разрабатывать собственную делянку. Крысун – не то. Этот готов задушить за малую медяшку. И душит.

– Крысун сильно поднялся после смерти Бавы Прибытка, – сказал Маламир. – И князя ему бояться нет резона. Князь нынче слаб. Лежит в своих покоях и не кажет лица людям. Сказывают, его уж больше года никто не видел.

Главан слегка подался вперед, быстро глянул по сторонам и прошептал:

– Я так думаю, Маламир, нет уже князя в живых.

Маламир несколько мгновений молчал, слегка ошарашенный столь откровенными словами товарища, затем облизнул губы и признался, понизив голос:

– И у меня появлялись такие мысли, Главан.

Главан выпрямился на скамье, отхлебнул из кружки и хмуро изрек:

– Коли на власть надежды нет, то нужно действовать самим. Что твои свеи?

– Я уже говорил с ярлом. Как только мы вручим ему кошель с золотом, он пришлет нам на подмогу полсотни своих отборных людей.

Главан нахмурился и с сомнением напомнил:

– У Крысуна почти сотня охоронцев.

– Да, но каждый из воинов ярла стоит десяти дикарей Крысуна.

– Это так. Но когда состоится сделка с ярлом? Я слышал, он сейчас воюет с Сигурдом в поморских землях.

Маламир покачал головой.

– Уже нет. Завтра утром от него должен прибыть человек с верительной грамотой, заверенной печатью ярла. С ним мы и поговорим.

– А хватит ли у посланника полномочий для переговоров? И сможем ли мы верить его посулам?

Маламир помолчал немного, затем сказал:

– Не хотел тебе говорить, бо тайна сия не моя. Но, раз уж мы с тобой товарищи и задумываем совместный поход против Крысуна, скажу. Посланник, который прибудет завтра, – младший сын ярла. Его устами будет говорить сам ярл. И все обещания, которые даст посланник, будут обещаниями самого ярла. Кроме того, я говорил с купцами, братьями Заторами. Они полностью нас поддерживают и готовы внести свою лепту в общее дело.

Главан улыбнулся.

– Это хорошая весть, Маламир. Давай за это выпьем.

– Давай.

Купцы выпили, помолчали.

– И все же мой план был не так уж и плох, – снова заговорил Главан. – Мы можем подослать к Крысуну человечка с ядом. Одна капля зелья – и бедам нашим конец. И все по-тихому, без рек крови и свиста стрел.

Маламир покачал головой.

– Говорю тебе, Главан, Крысун хитер, как лиса, и чует опасность за версту. Наш человечек должен выслуживаться не меньше года, чтобы приблизиться к Крысуну на сажень. А за это время проклятый Крысун всех нас сотрет в порошок.

– И снова ты прав, Маламир, – согласился после небольших раздумий Главан. – Видать, моя голова совсем помутилась от беды и бессильной злобы, коли не понимаю таких очевидных вещей. – Он взглянул на перегородку. – У меня уже в пузе урчит от голода. Чего там хозяин тянет?

Маламир тоже посмотрел на перегородку и улыбнулся.

– Желает нам угодить. Лучше здешних молочных поросят во всем мире не сыщешь. Его повар вымачивает поросенка в травяном настое и винной кислятине, а после долго томит на углях, поливая давлеными овощами. А когда снимает с углей, обмазывает корочку…

Чем именно обмазывает корочку повар, Маламир досказать не успел, поскольку оборвал свою речь на полуслове и тревожно прислушался к странным звукам за перегородкой.

– Что это там за возня? – недоуменно и недовольно спросил он.

Главан тоже прислушался, затем пожал крутыми плечами и сказал:

– Должно быть, что-то уронили.

– Но… – начал было Маламир, но в этот миг дверца перегородки открылась, и в комнатку вошел неизвестный человек.

Вошедший был высок, широкоплеч и сильно приметен из-за рыжих волос. За спиной незнакомец что-то прятал.

Купцы раскрыли было рты от удивления, но тут же взяли себя в руки, и Маламир строго спросил:

– Ты принес нам еству?

Рыжий покачал головой:

– Не совсем. Я не работаю в этом кружале.

Купцы переглянулись.

– Кто же ты такой? – удивленно спросил Главан.

Рыжий незнакомец улыбнулся.

– Меня зовут Рах, – сказал он.

Главан взглянул на Маламира – тот пожал плечами. Главан снова перевел взгляд на незнакомца и грубо осведомился:

– Твое прозвище должно нам о чем-то говорить?

Рах покачал головой:

– Не думаю. Пока оно вам неизвестно, как и другим купцам, промышляющим в городе. Но после нашей беседы его будут передавать из уст в уста.

– Что же такого удивительного ты собираешься нам сказать? – поинтересовался Главан.

– И где мои охоронцы? – угрюмо добавил Маламир.

– Охоронцы? – Рыжий снова улыбнулся, и улыбка его была настолько некстати, что купцам отчего-то сделалось не по себе.

– Один из охоронцев со мной, – сказал рыжий.

– И где же он? – осведомился Маламир.

Рах в третий раз улыбнулся, обнажив крупные, желтоватые, как это бывает у многих рыжих людей, зубы, и вдруг достал из-за спины руку и швырнул на стол какой-то большой, тяжелый предмет.

Маламир и Главан отпрянули от стола. Затем открыли рты и побледнели, до конца не веря собственным глазам. На столе лежала отрезанная голова старшего охоронца Аскольда.

– Простите, что не принес его целиком, – сказал Рах, посмеиваясь. – Слишком уж тяжел ваш богатырь.

Несколько секунд оба купца сидели как громом пораженные. Затем Маламир, будучи по натуре более мужественным, разомкнул спекшиеся от ужаса губы и хрипло спросил:

– Кто ты такой, Рах?

– Меня прислал к вам Крысун Скоробогат, – ответил тот. – Он просил вам кое-что передать.

– И что же?

– А вот что.

Рах спокойно вынул из тряпичных ножен, прикрепленных к поясу, небольшую черную палку, похожую на обломок посоха, и направил ее на Маламира. В комнатке сверкнула белая молния, и Маламир, вспыхнув, как свечка, рухнул на пол.

Рах направил палку на Главана. Тот вскочил было с лавки, но, поняв, что убежать не удастся, снова сел на лавку, взглянул рыжему убийце в глаза и сказал:

– Передай Крысуну, что я буду ждать его в черном царстве Нави.

– Обязательно передам, – пообещал Рах и нажал на спусковую панель выжигателя.

6

«Крысун… Ох, Крысун, Крысун… Имечко-то какое мерзкое».

Рах от кого-то слышал, что, прежде чем разбогатеть, Крысун был простым княжьим охоронцем и занимался по большей части тем, что мучил и гнобил узников в подземелье. Потом он пошел в Гиблое место с Глебом Первоходом, набрал там чудны́х вещей и бурой пыли (местного наркотика, как понял Рах) и по возвращении разбогател.

Одного не понимал Рах – почему Крысун не сменил себе имя на более благозвучное? Впрочем, и этому можно было найти объяснение. По-видимому, Крысун был сентиментален и оставил себе прежнее имя из ностальгических соображений. Рах знал, что многие богатые люди, «сделавшие себя сами», тосковали по былым временам, когда еще были бедны, но молоды и полны сил, и когда весь мир лежал у их ног, хотя в кармане не было ни гроша.

Что ж, богатому человеку и Крысуном зваться не грешно. Как говорится, не имя красит человека, а человек имя.

Подходя к кружалу, Рах вновь задумался о предстоящем деле. Задача предстояла нелегкая, но, пожалуй, и не слишком сложная. Но, чтобы решить ее, необходимо было вернуться в Гиблое место. При воспоминании о чащобе, по которой он блуждал целую неделю, и о тварях, которые встретились на пути, Рах поморщился и передернул плечами.

Никакие силы не смогли бы заставить его вернуться в Гиблое место, если бы не сумка. Чтобы облегчить себе путь, Рах спрятал ее. Закопал под дерн и насыпал сверху валежника.

Эх, дурость, дурость… Хотя почему дурость? Откуда он знал, когда закапывал сумку, что рядом бродят темные твари? Он тогда даже не ведал об их существовании. Он, конечно, слышал, что какие-то зверюги воют в темноте, но мало ли кто там мог выть.

Рах вздохнул: ничего. Главное – найти хорошего проводника. Надежного, опытного, сильного. Рах набьет его карманы золотом. А потом, вернувшись в Порочный град, прикончит его и бросит в овраг.

Усмехнувшись, Рах распахнул тяжелую дубовую дверь и вошел в Большое Кружало.

Ходоков Рах увидел сразу. Лица их отличались от лиц прочей публики. Они были спокойны и угрюмы. А глаза их смотрели с холодной ясностью, как глаза зрячих путешественников, попавших в страну слепцов.

Выбрав самого покладистого на вид и узнав у целовальника его имя, Рах взял кружку с олусом и прошел к столу ходока. Сел на лавку и прямо взглянул на парня.

– Ты ходок Ясень? – спросил он.

Ходок, лобастый, широколицый, даже не поднял на Раха взгляд. Лишь проговорил небрежно:

– А кто обо мне спрашивает?

– Меня зовут Рах. Я новый охоронец Крысуна Скоробогата.

Ходок Ясень глянул на Раха спокойными, холодными глазами и спросил:

– И что тебе от меня нужно, Рах?

– Мне нужно, чтобы ты провел меня в Гиблое место.

Ясень несколько секунд разглядывал рыжего охоронца в упор, затем сказал:

– Я тебя не знаю.

– И что? Разве ты знаешь всех, кого водишь в Гиблое место?

Ходок качнул головой:

– Нет. Но твое лицо мне не нравится.

Рах усмехнулся:

– А ты водишь в Гиблое место только тех, кто тебе нравится?

Ходок спокойно кивнул:

– Именно так.

– Отчего же?

– Оттого, что Гиблое место не прощает ошибок. Я должен быть уверен в тех, кого веду. А к тебе, охоронец Рах, я побоялся бы поворачиваться спиной.

«Проницательный», – с неудовольствием подумал Рах.

– Если тебе кажется, что я воткну тебе в спину нож, то ты…

– Я не поведу тебя в Гиблое место, – спокойно сказал Ясень. – Не поведу, и все. И закончим разговор.

Ходок снова взялся за свою кружку со сбитнем. Рах слегка покраснел.

– Но… – начал было он, однако проклятый ходок снова не дал ему договорить.

– Ступай с миром, охоронец, – сказал он. – Ступай с миром, ежели не хочешь драки.

Рах готов был разорвать ходока на месте, но сделал над собой усилие и подавил вспышку гнева.

– Ладно, – примирительно проговорил он. – Найду другого ходока.

– Твое право, – небрежно согласился Ясень и отхлебнул сбитня, потеряв к Раху всякий интерес.

Рыжий охоронец взял свою кружку и вернулся к стойке.

– Хочешь пойти в Гиблое место? – осторожно поинтересовался у него целовальник.

– Хочу, – мрачно обронил Рах.

– Зачем тебе это?

– Есть дело.

Целовальник взял очередной стакан и, натирая его рушником, заметил:

– Вряд ли кто-то из ходоков согласится с тобой идти.

– Это почему же? – вскинул брови Рах.

– Ходоки – народ подозрительный и прозорливый. Не будь они такими, давно бы сгнили в Гиблом месте. Если один из них тебе отказал, другие будут смотреть на тебя в два раза подозрительнее.

– Это мы посмотрим, – угрюмо пообещал Рах, оглядывая шумный зал кружала. – Как зовут вон того ходока? – спросил он.

– Которого? – прищурился целовальник.

– Вон, у вереи.

– А, этого. Жерец. Хороший парень.

– Пойду, попытаю счастья.

– Давай.

Рах снова взял кружку и прошел к столу за дубовой вереей. Сел за стол, взглянул на ходока холодными глазами и сказал:

– Ты ходок Жерец?

Парень, белобрысый, моложавый, смерил его спокойным взглядом и ответил:

– Я-то Жерец, а ты кто?

– Я хочу нанять тебя, – прямо и без церемоний заявил Рах. – Заплачу серебром.

Белобрысый ходок усмехнулся и покачал головой:

– Нет, парень. Ищи себе другого провожатого.

– Это почему же?

– Я только что из Гиблого места.

Рах сунул руку в карман кафтана, достал кошель с серебром и брякнул его на стол.

– Отдам тебе все, – коротко проронил он.

Белобрысый ходок улыбнулся и спросил:

– А не боишься показывать деньги? Народ здесь опасный.

– А ты? – прищурил зеленые глаза Рах. – Ты-то сам не боишься? Ходоки ходят порознь. Если на тебя кто нападет, помогать не станут.

– Я свое в Гиблом месте отбоялся, – с мягкой улыбкой ответил ходок. – А на шее у меня амулет-оберег. Меня с ним ни одна тварь не тронет. А тем паче человек. А коли тронет – так останется не только без рук, но и без головы.

– Смотри, как бы тебе не оторвали этот амулет вместе с твой белобрысой башкой, – неприязненно предостерег Рах.

Ходок засмеялся, но глаза его остались холодными и неподвижными.

Когда Рах вернулся к стойке, гнев переполнял его. Ему снова отказали. Он готов был прикончить белобрысого ходока на месте, но не решился. Рах слышал, что у ходоков есть чудны́е вещи. Насколько он мог понять, эти вещицы обладают необычными свойствами. Кто знает, что случится, если он направит выжигатель на ходока?

Да и не только в амулетах было дело. Ходоки – это тебе не увальни-купцы. Они парни жесткие, опытные в драках, и реакция у них, конечно же, отменная. Рисковать Рах не хотел. Немного подождав и успокоившись, он решил попытать счастья в третий раз. Целовальник указал ему на ходока, сидевшего в углу кружала.

– Это Молчун. Тоже хороший парень. Он хочет жениться на дочке богатого купца, поэтому ему позарез нужны деньги. Если и он не согласится, то больше не пробуй.

Рах взглянул на невысокого, широкоплечего, угрюмого мужика, сжимающего в огромных ладонях кружку со сбитнем.

– У этого «хорошего парня» лицо человека, который сперва бьет, а уж потом говорит, – заметил он.

– Это только внешность, – заверил его целовальник. – А так, Молчун добрейший человек.

– Ну, ладно.

Рах поправил на поясе чехол с выжигателем и двинулся к столу. Когда он уселся на лавку, Молчун посмотрел на него взглядом, в котором не было ни любопытства, ни недовольства, ни приветливости – ничего. И от этой пустоты Раху стало слегка не по себе.

– Ты уже третий ходок, к которому я обращаюсь, – заговорил он прямо и грубо. – Прежние два, Ясень и Жерец, отказали мне. Но я все равно пойду в Гиблое место, с провожатым или без. Если хочешь заработать кошель с серебром, идем со мной.

Ходок молчал, глядя на Раха пустыми, ничего не выражающими глазами. Рах нахмурился и заговорил снова:

– Вижу, ты не можешь решиться, ходок. Но я тебе помогу. В Гиблом месте мой приятель оставил сумку, набитую золотом. Золота много. Очень много. Не меньше четверти пуда. Если поможешь мне найти сумку, я отдам тебе половину. Этого хватит, чтобы до конца дней жить припеваючи, да еще и детям твоим останется. Ну? Что скажешь, ходок?

Молчун разомкнул тонкие, будто спекшиеся от постоянного молчания губы и глухо проронил:

– У меня нет детей.

– Нет, так будут! – снова начиная раздражаться, сказал Рах. – Имея столько золота, можно получить в жену любую девку, какую только захочешь. Твоя купчиха будет мыть тебе ноги своими волосами, а ее отец будет бить тебе такие поклоны, что расшибет себе в кровь лоб.

Молчун прищурил свои пустые, ничего не выражающие глаза и спросил:

– Все сказал?

– Да, – кивнул Рах.

Ходок опустил взгляд на кружку и тихо обронил:

– Прочь.

– Что? – не понял Рах.

– Поди прочь, – повторил ходок.

Конопатое лицо Раха побагровело.

– Ты гонишь меня? – не поверил он своим ушам.

Молчун ничего не ответил, лишь поднял свою кружку и отхлебнул сладкого, пахучего сбитня. Губы Раха побелели от гнева. Он быстро вынул из чехла выжигатель и направил его на ходока.

– Это волшебный посох, – сказал он. – Стоит мне захотеть, и я испепелю тебя на месте.

– Валяй, – невозмутимо обронил Молчун.

Несколько секунд Рах молчал, борясь с желанием прикончить дерзкого ходока на месте, но постепенно интерес пересилил злобу, и тогда Рах спросил:

– Ходок, неужели ты совсем не боишься смерти?

Молчун взглянул на Раха своими темными, бездонными и пустыми глазами и медленно, будто бы с трудом, ответил:

– Я ношу в своей душе частицу Гиблого места. Смерть меня не страшит. Умирать не больно, охоронец. Больно жить.

Молчун отвел взгляд, взялся за кружку и как ни в чем не бывало продолжал пить.

Рах сплюнул на пол, запихнул выжигатель в чехол и встал с лавки.

– Ну, как? – поинтересовался целовальник, когда он снова вернулся к стойке.

– Ваши хваленые ходоки – идиоты! – сердито заявил Рах. – Таким дуракам самое место в Гиблой чащобе!

Целовальник засмеялся.

– А я тебя предупреждал. Они не такие, как прочие люди. Прельстить их нелегко, а запугать и того труднее.

– Это я уже понял.

Рах задумчиво сдвинул брови. Пожалуй, с выпивкой он слегка перебрал. Мысли ворочались в голове тяжело, словно череп его был набит ржавым железом. Пока все складывалось плохо. Люди, посланные к матушке Евдокии, не смогли забрать мальчишку. Видите ли, какой-то охотник помешал им. Чертово Средневековье! Дюжина крепких мужиков, вооруженных мечами, не может справиться с одним охотником.

Рах жалел, что сам не поехал за мальчишкой. Отправился бы сейчас, но было поздно – мужички доложили, что Евдокия и мальчишка уехали из города на телеге. И направлялись они прямиком в Гиблое место.

У мальчишки какая-то связь с сумкой. Это безусловно. То ли он чувствует сумку, то ли это сама сумка его притягивает – но факт остается фактом.

Мужики доложили также, что с мальчишкой и девкой в Гиблое место отправился охотник. Тот самый, который вступился за Евдокию и вышвырнул мужиков с подворья. Был там и еще один парень – вроде как ходок. С такой командой мальчишка быстро отыщет сумку.

Рахом овладела ярость, и этой ярости требовался выход. Внезапно Рах обратил внимание на симпатичную девку, разносившую посетителям кружки с брагой и сбитнем. Он и раньше ее видел, но теперь взглянул на нее иначе.

– Скажи-ка, целовальник, а что это за девчонка?

– Которая?

– Та, что бегает по кружалу с подносом.

– А, эта. Это Кунава-сиротка. Хозяин взял ее из жалости.

– Гм… – Рах поскреб пальцами щетинистую щеку. – И сколько ей годков?

– Не то шестнадцать, не то семнадцать.

– Говоришь – семнадцать? – Рыжий охоронец усмехнулся. – А девчонка-то в самом соку. Ты уже к ней не подкатывал?

– Что ты! – с упреком произнес целовальник. – Она же сиротка. Нешто можно сиротку обижать?

Рах криво усмехнулся:

– Ну, мне-то лапшу на уши не вешай. Я тебя насквозь вижу. Признайся: ведь подкатывал? Она тебя отшила, да? Ведь отшила?

Целовальник нахмурился.

– Несешь, сам не знаешь что, – угрюмо проговорил он.

Рах засмеялся и погрозил целовальнику пальцем.

– Ах ты, старый сладострастник! Но я тебя понимаю. Меня иногда тоже тянет на юную клубничку. Пойду, попытаю счастья.

Рах пригладил ладонями рыжие вихры и двинулся в глубь зала. Целовальник угрюмо посмотрел ему вслед и покачал головой.

Остановив девку в центре зала, Рах взял ее под локоть и спросил:

– Тебя ведь зовут Кунава?

– Да, дяденька, – ответила та, робко улыбнувшись.

Рах тоже улыбнулся.

– Хочешь развлечься? – мягко спросил он.

Девка захлопала глазами.

– А как?

– Как? – Рах усмехнулся. – Невинное дитя. Ты сейчас куда?

– В кладовую. Нужно принести меда.

– Пойдем, я помогу тебе.

– Это не положено. Ты – старший охоронец. Негоже тебе таскать туески да коробы.

– Ничего. Мужчины должны помогать женщинам. Особенно таким юным и хрупким, как ты. Идем!

В кладовой Рах быстро закрыл дверь и повернулся к Кунаве. Волна возбуждения уже захлестнула его. Улыбнувшись, он шагнул к ней. Очевидно, девчонка что-то прочла в его глазах – испуганно заморгав, она попятилась к стене и спросила дрогнувшим голоском:

– Дяденька, ты чего?

– Не бойся, глупенькая. – Он протянул к ней руку и взял ее за плечо. – Дядя Рах тебя не обидит.

Ресницы Кунавы снова задрожали, и на этот раз на них блеснули слезы.

– Дяденька, не надо, – испуганно проговорила она. – Не надо!

Рах обхватил ее за плечи и притянул к себе.

– Не сопротивляйся, больнее будет. Лучше расслабься и получи удовольствие.

Он хотел поцеловать девчонку, но она вдруг вырвалась, схватила с полки туес и огрела им Раха по голове. Затем оттолкнула его и кинулась к двери. Рах мотнул головой, быстро нагнал Кунаву, схватил девчонку за волосы и резко развернул. Глаза девчонки расширились от ужаса.

– Дяденька, не надо, – умоляюще прошептала она.

– Я не хотел тебя бить, но ты сама напросилась, – сказал Рах. Он размахнулся и изо всех сил ударил девку кулаком в лицо.

Пять минут спустя юный охоронец ворвался в комнату, где начальник Избор и пятеро охоронцев пили сбитень, и взволнованно крикнул:

– Там Рах! Рах!

– Чего Рах? – не понял Избор.

– Кунаву-сиротку! Он ее… Идем!

Начальник Избор вскочил с лавки и двинулся за уже выбежавшим из комнаты парнем. Остальные охоронцы, брякнув кружками об стол, тут же последовали за ним.

Избор ворвался в кладовку и остановился на пороге, в ужасе глядя на нечто светлое, лежащее в луже крови на полу. Рах, завязывавший веревку на штанах, глянул на Избора, приветливо кивнул ему и продолжил возиться с узлом.

– Чертов узел… – проворчал он.

Избор снова взглянул на мертвую, изуродованную девушку, сглотнул слюну, борясь с подступившей тошнотой, и хрипло спросил:

– Зачем ты это сделал, Рах?

– Что? А, ты про девку. – Он пожал плечами и усмехнулся. – Да ни за чем. Просто хотел убедиться, что «передняя подвеска» еще работает. Понимаешь, о чем я? – Он заговорщицки подмигнул Избору. – Думаю, ее нужно унести отсюда, пока кто-нибудь не увидел. Займетесь этим, ладно? А я пока помою руки.

Рах двинулся к двери, что-то негромко напевая себе под нос. Проходя мимо начальника Избора, он дружески потрепал его за плечо.

Охоронцы проследили за Рахом взглядами, а когда дверь за его спиной закрылась, один из охоронцев тихо проронил:

– Этот Рах – настоящий зверь.

Начальник Избор отвел взгляд от мертвой сиротки и угрюмо посмотрел на своих людей.

– Ну? – грубо вопросил он. – Вы слышали, что сказал Рах? Подчистите здесь, пока никто не явился.