Текст книги "Детские игры"

Глава 25

Постучав, Ким вошла в дверь, которая сразу закрылась у нее за спиной. Ей протянула руку полная женщина с очень коротко подстриженными светлыми волосами. Брайант, сделав шаг вперед, пожал руку и представился.

Ким проследила за тем, как женщина обошла стол, и подумала, что каблуки даже высотой в девять сантиметров не делают женщину такой высокой, как ей хотелось бы.

– Мы сожалеем о смерти одной из ваших коллег, – начал Брайант, усаживаясь на один из стульев с синей обивкой.

На обычном письменном столе перед директрисой стоял открытый лэптоп. Ким заметила, что, хотя кабинет был просторен и полон воздуха, его никак нельзя было назвать роскошным. Мебель собрана с бору по сосенке – по-видимому, ее перевозили из тех отделов, в которых происходила смена обстановки.

– Думаю, вы понимаете, что все мы в шоке. Белинда ушла из колледжа всего несколько месяцев назад, хотя мы и умоляли ее остаться…

– Умоляли? – переспросил Брайант.

Ким с удовольствием предоставила сержанту вести беседу, пока сама отходила от возмущения, что их заставили ждать в приемной. Правда, Ида успешно заполнила это свободное время. И хотя рассказала она не так много, из ее слов можно было понять, что Белинда старалась вести замкнутый образ жизни. Было видно, что Ида ничего не знает о сексуальных предпочтениях своей подруги и, вполне возможно, не поверила бы им, если б они все ей рассказали. Гораздо интереснее было то, что им удалось узнать о сестре, которая была жива. Если сестры так ненавидели друг друга, откуда взялась эта погруженность в жизнь родственницы?

– Конечно, мы просили ее остаться, – ответила Фелиция Астор, полностью переключившись на сержанта. – Она была одним из самых популярных преподавателей. Лишь на ее лекциях люди стояли в проходах.

– На то были какие-то особые причины? – поинтересовался Брайант.

– Обычно курс по детской психологии сам по себе достаточно популярен. Большую роль в этом играет профессионализм – так же как в консультировании, преподавании, социальной работе, да и в полиции тоже. Но лекции Белинды пользовались особым спросом.

Брайант, промолчав, кивком попросил ее продолжать.

– Она не преподавала свой предмет, она жила им. У меня правило – раз в год я посещаю лекции всех своих преподавателей; так вот, на ее лекциях атмосфера была наэлектризована от обилия информации. Ее познания в области детской психологии, особенно в том, что касалось жестокого обращения…

– Продолжайте, – Ким подалась вперед.

– Белинда была специалистом в области отдаленных последствий жестокого обращения с детьми в самом раннем возрасте. – Повернувшись к Ким, Фелиция подняла глаза вверх и печально улыбнулась. – На одной из ее лекций меня заинтересовал один из примеров, который она привела. Белинда говорила о мальчике, с которым она встретилась, когда ему было девять лет. Бедняжка провел бо€льшую часть своей жизни в крохотной комнатенке. Кормили его один раз в день, и почти все время он сидел в темноте. Ни с кем не общался, ни о какой любви и речи не шло. При этом дверь в комнату была не заперта, и никто не приковывал его к батарее. Его просто запрограммировали на то, что он никогда не сможет уйти. Родили его двое зависимых.

– Наркоманов? – предположил Брайант.

– Алкоголиков? – в свою очередь уточнила Ким.

Фелиция отрицательно покачала головой.

– Родители были игроманами. Все свое время они проводили перед экраном игровой приставки, подключенной к Сети. Женщина вообще не догадывалась, что беременна, до самого момента рождения малыша. Они не знали, что с ним делать, и поместили его в свободной комнате, а сами стали изучать видео с «Ютуба», касающиеся кормления новорожденных.

– Вы шутите? – не поверил сержант, хотя Ким смутно помнила, что читала в газетах о чем-то подобном.

– Вовсе нет. Жизнь для этих двоих шла своим чередом. Раз в день они кормили ребенка, меняли ему подгузники, а выяснилось все только после того, как городская администрация настояла на осмотре их бойлера, потому что в соседнем доме подобный же бойлер взорвался.

– И чем же это закончилось?

– Соседи были в шоке. Родителей посадили, а мальчика отправили в детский дом.

– А дальше?

– А дальше, офицеры, вы можете понять, почему лекции Белинды были столь увлекательны. Она заставляла студентов сопереживать. Рассказывала о реальных детях, непридуманных ситуациях, о людях, с которыми встречалась и общалась.

– А с мальчиком-то что? – настаивал сержант.

– Маловероятно, что он покинет специальное учреждение до конца своей жизни. Белинда объяснила, что та обработка, которой мальчик подвергался в течение девяти лет, полностью разрушила его способность любить, доверять и общаться. Он не переносит, когда до него дотрагиваются. Даже если кто-то коснется его мимоходом, это вызывает истерику. Он никогда ничему не учился и, соответственно, оказался в мире, который никто, кроме него, не может понять.

– Какой кошмар, – прошептал Брайант.

Ким согласилась с ним, хотя не понаслышке знала о том зле, которое могут причинить родители. И тут ей в голову пришла мысль.

– Но ведь Белинда была преподавателем, лектором, а не практикующим психологом. Откуда она узнавала о подобных детях?

– Она их изучала, инспектор. Любая возможность встретиться с проблемным или ущемленным ребенком была для нее подарком судьбы. Она никогда не прекращала изучать эти отдаленные последствия.

Что-то здесь было не так, но что именно, Ким не могла определить – сам факт того, что женщина встречалась с проблемными, пережившими насилие детьми и изучала их и их страдания, не будучи при этом практикующим врачом и не имея возможности как-то помочь им…

– Нам кажется, что Белинда собиралась куда-то поехать. Не знаете, куда именно? – задал вопрос Брайант.

– Насколько я знаю, она редко брала отпуск или отгулы, – Фелиция пожала плечами. – Так что если она куда-то собиралась, то, скорее всего, для того чтобы расширить свои познания.

– Что ж, благодарю вас, – Ким встала. – Вы не подскажете, как нам разыскать Чарльза Бланта?

– Конечно. А почему он вас интересует?

– Потому что, по нашему мнению, он был последним любовником Белинды.

– Вы в этом уверены? – Женщина даже не старалась скрыть свой шок.

– Мы так считаем, – повторила Ким, поняв, что Белинда умудрилась сохранить свои отношения в тайне от всех. О них ничего не знали ни ее подруга, ни ее начальница, а вот сестра, которую она не любила, знала. С каждым мгновением их отношения казались все более и более странными.

– Мне кажется, вы ошибаетесь, но я сама провожу вас к мистеру Бланту.

Ким последовала за женщиной, размышляя над тем, что ждет их впереди.

Глава 26

– И какого черта все это значит? – прошипела Линн, когда они выходили из зала суда.

Судья принес свои извинения присяжным и теперь общался с представителями защиты и обвинения наедине.

Пенн не представлял, что может произойти в дальнейшем.

– Брось, Линн. Мы же все ждали, что защита ее слегка вздрючит, – заметил Дуг, доставая телефон. – Женщина в своих показаниях развернулась на сто восемьдесят градусов, и, хотя все мы уверены, что во второй раз она сказала правду, ты же понимаешь, что присяжные могут…

– Не будь идиотом, Дуг, – в голосе Линн послышалось раздражение. – Все это я ожидала; но что это за обманы, о которых она визжала, и как связаны с ними эти изменения в ее показаниях?

– А это не важно, – Дуг улыбнулся. – Присяжные просто не смогут по щелчку забыть историю об испачканной кровью майке. На основании ее показаний мы получили ордер и именно тогда обнаружили эту майку в сарае. А кровь Дева Капура на одежде убийцы – это улика железобетонная, согласна?

В словах Дуга был определенный смысл. Судебная экспертиза намертво привязала обвиняемого к совершенному преступлению, но Пенну уже приходилось видеть, как присяжные игнорировали данные экспертизы в тех случаях, когда им казалось, что показания свидетеля не заслуживают доверия. Ведь так терялось их доверие к полиции, вера в представленные доказательства и во все, происходящее в зале. Для того чтобы обвинить человека в убийстве, требовались стальные нервы и непотопляемые улики. Присяжные предпочитали придерживаться концепции «вне всяких разумных сомнений»[28]28
  Существующий правовой стандарт доказательств, необходимый для подтверждения обвинительного приговора в большинстве состязательных правовых систем. Это означает, что для того, чтобы обвиняемый был признан виновным, аргументация, представленная обвинением, должна быть достаточной для устранения любых разумных сомнений в сознании присяжных в том, что подсудимый виновен в преступлении, в котором его обвиняют.


[Закрыть], поэтому они и не желали становиться виновниками необратимых изменений в жизни обвиняемых. Что для любого зрителя шоу «Создание убийцы»[29]29
  Американский документальный телесериал о реальных преступлениях, написанный и снятый режиссерами Л. Риккарди и М. Демос.


[Закрыть] на «Нетфликсе» само по себе выглядело двойным стандартом.

К сожалению, присяжные не имели возможности вынести вердикт: «Не уверены, что мы можем признать виновным данного человека».

– Будем надеяться, что все будет в порядке, – сказала Линн, массируя себе руки. – Приговор вынесут обвинительный, и все мы сможем вернуться к работе.

– А я, например, не против того, что мне платят за то, что я весь день заседаю в суде, – заметил Дуг. – Все равно что подметать деньги с пола.

– Боже, Дуг, как ты можешь?.. – притворно возмутилась Линн, продолжая улыбаться. Дуг есть Дуг, и ничего с этим не поделаешь.

– Сэр, у вас что?..

– А вот и наш мистер Капур, – сказал Пенн, отходя в сторону.

– Что-то идет не так? – негромко спросил мужчина.

– Вовсе нет, все в порядке, – сержант покачал головой. – Просто судья решил, что и защита, и обвинение нуждаются в том, чтобы их слегка привели в чувство. Обвинение должно было лучше подготовить своего свидетеля, а защите не следовало постоянно ее подкалывать. Через пару минут судья закончит, и заседание продолжится. – Пенн увидел, как Линн поднесла мобильный к уху.

– Я найду вас после заседания, и тогда мы поговорим более предметно, хорошо?

Мистер Капур согласно кивнул, и Пенн вновь присоединился к своим бывшим коллегам.

– Все в порядке?

Линн пожала плечами. По ее лицу было видно, что она нервничает.

– Пока не знаю, но босс – если не забыл, его зовут Тревис – хочет, чтобы мы вернулись в управление. И немедленно. А еще он сказал, что тебя это тоже касается.

Глава 27

Стейси отодвинула от себя список телефонных звонков Белинды, который теперь напоминал радугу. Используя маркеры различного цвета, она выделила практически все номера в списке, и теперь преобладающим цветом был желтый – им она помечала разговоры Белинды с сестрой. Констебль покачала головой. Она никогда ни с кем не говорила так часто в течение дня. Никогда в жизни. Не говоря уже о том, что это повторялось изо дня в день.

Голубым цветом констебль отметила звонки, которые она посчитала «безобидными». В основном это были спам и всякий маркетинговый мусор. Розовым цветом были отмечены звонки, сделанные и полученные по поводу всяких услуг: парикмахерская, маникюрный салон, визит к ортопеду, вызов такси и двенадцатиминутная беседа с провайдером Интернета.

Теперь у нее остались только три звонка – два исходящих и один входящий.

Она позвонила по первому – это оказался мобильный номер, сразу переключающийся на голосовую почту. Приветственная запись на пленке была стандартная, поэтому определить, кому этот номер принадлежит, было невозможно. Стейси сделала возле номера пометку карандашом и перешла к следующему. Это был стационарный номер – телефон звонил до тех пор, пока автоматика не отключила его. И вновь Стейси отметила его карандашом как номер, по которому она еще не дозвонилась.

Теперь она набрала номер, с которого Белинде звонили утром в день смерти. Это была стационарная линия.

Констебль терпеливо ждала ответа, услышав который сильно удивилась.

Глава 28

Когда Фелиция показала им Чарльза Бланта, Ким мгновенно поняла причину ее сомнений относительно романтических отношений между ним и Белиндой. Раскритиковав Брайанта за то, что он любит делать выводы, не имея к тому никаких оснований, она сама совершила ту же ошибку – мужчина ничуть не напоминал тот образ, который она себе нарисовала.

Фелиция пересекла спортивный зал, направляясь к атлетического вида мужчине лет сорока пяти. На его висках кое-где проглядывала седина. Открытое лицо было приятным, и вся фигура мужчины была окружена аурой здоровья и хорошей физической формы. Одет он был в тренировочные штаны цвета хаки и простую белую футболку, открывающую поросшие черными волосами руки, на одной из которых были надеты спортивные часы.

– Это Чарльз Блант, который ведет у нас занятия по спортивной науке для тех, кто готовится получить Национальный диплом о высшем образовании[30]30
  Академическая квалификация в Англии и некоторых других англоговорящих странах. Диплом, получаемый в колледже, дает право на поступление в 95 % высших учебных заведений в Великобритании. Он эквивалентен первым двум годам бакалавриата.


[Закрыть]. И не только это, – представила мужчину директор, дотронувшись до его руки.

Блант улыбнулся, и Фелиция продолжила:

– Эти офицеры полиции хотели бы поговорить с вами о Белинде.

Мужчина, кивнув, посмотрел на директора колледжа, которая, по-видимому, ждала начала разговора. Было ясно, что Фелиция Астор хочет знать обо всем, что происходит в ее колледже.

– Благодарю вас, миссис Астор. Дальше мы сами, – приятным голосом произнесла Ким и подождала, пока женщина отойдет.

Она заметила восхищенное выражение на лице Бланта, следящего за уходящей директрисой.

– Приятная женщина, – заметила Стоун.

– Чем я могу быть вам полезен? – спросил Блант, пропустив ее замечание мимо ушей.

Несколько мгновений инспектор изучающе смотрела на него.

– Я все пытаюсь придумать какой-то интеллигентный способ спросить вас об этом, но пошло оно все к черту. Вы спали с Белиндой Эванс?

– Не в последнее время, – мужчина откровенно улыбнулся. – Но в прошлом – да. – Он даже не попытался скрыть этот факт.

– Мне неприятно об этом спрашивать, но…

– Вы хотите узнать почему? – предположил Эванс, избавляя Ким от необходимости задавать скользкие вопросы.

– Я не хотела бы показаться вам грубой, – инспектор кивнула, – но обычно говорят о разнице в возрасте между мужчиной и женщиной, а не наоборот. То есть я не хочу сказать, что в этом есть что-то неправильное…

– Прошу вас, инспектор, не надо, – Блант поднял обе руки, как бы защищаясь. – Я вас прекрасно понимаю, и ваш вопрос меня ничуть не обидел.

– Вы держали ваши отношения в секрете? – поинтересовалась Ким. Может быть, он стыдился этих отношений?

– Только от нее, – Блант кивнул на дверь, в которую вышла Фелиция. – Она любит совать нос в чужие дела. Вечно придумывает свои правила или меняет чужие под себя. – Он склонил голову набок. – Офицер, я ничуть не стыжусь того, что мы проводили время вместе, и мне действительно жаль, что она умерла. – В его голосе слышалось сожаление.

Блант подошел к матам, лежавшим в углу комнаты, и взгромоздился на них.

– А как у вас это началось? – спросил Брайант, когда они с Ким устроились напротив. – Если нам будет позволено поинтересоваться.

– Можно подумать, что я могу этого не позволить, – Блант слабо улыбнулся, посмотрев в сторону Ким. – Все началось на рождественской вечеринке в прошлом году. Мы оба искали в буфете продукты без пшеницы. Разговорились – да так и не смогли остановиться. Потом встретились в перерыве между занятиями выпить чашечку кофе – и опять не могли наговориться.

– А что вас так привлекло в ней?

– Ее ум, инспектор. Поверьте, не все отношения начинаются только из-за взаимного физического влечения. По крайней мере, для меня. Я и раньше уже встречался с женщинами старше меня, но вы должны понять, что Белинда была не просто еще одной женщиной. Она была самой умной из тех, с кем мне приходилось сталкиваться в жизни. Она была уверенной в себе женщиной и в то же время иногда вела себя совсем по-детски. Будучи отличной пианисткой, она могла играть часами, но не очень сложные сочинения. Например, веселые, жизнерадостные песенки, а потом начинала сама себе аплодировать.

– На мой взгляд, это выглядит немного странно, – негромко заметил Брайант, высказав вслух мысли Ким.

– Но только не для меня, – Блант покачал головой. – Я наслаждался каждой минутой, проведенной вместе с ней.

– А кто был инициатором разрыва? – Ким услышала в его голосе нотки восхищения и сожаления.

– Я, но не потому, о чем вы можете подумать.

– Продолжайте, – попросила инспектор.

– Я хочу сказать, что это не имело никакого отношения к сексу и к тому подобным отношениям. По крайней мере, опять-таки не для меня. Конечно, секс был частью нашей жизни, но мне просто нравилось быть с ней. А вот для нее секс становился все важнее. – Мужчина слегка покраснел.

Ким была благодарна ему за откровенность, но заметила, что этот разговор становится для мужчины все сложнее и сложнее. А ведь она еще не перешла к самым трудным вопросам.

– Мне неудобно, но мы должны спросить…

– Я все понимаю. Белинда стала более требовательной во всем, что касалось секса. Она хотела чего-то нового, будь то игрушки, необычные места, сценарии… иногда жесткие. А мне это не очень нравилось. Она настаивала – и в конце концов не оставила мне выбора.

Ким понимала, что с этим партнером Белинде очень повезло. Ведь он производил впечатление достойного, внимательного мужчины, которого искренне влекло к ней. И все-таки ей этого оказалось мало…

– Для нее это было способом уйти от действительности, навязчивым желанием, которое было сильнее любви, а меня это совсем не интересовало.

– Но вы ее любили?

– О, да. Я любил ее, офицер.

– Тогда я вынуждена задать вам следующий вопрос, хотя мне очень не хочется этого делать… – Ким вспомнила фотографии, показанные ей Китсом.

– Меня это удивляет, принимая во внимание то, что я уже успел рассказать вам о нашей интимной жизни. Но вперед…

– Белинда ничем не заражала вас? Или, может быть, вы ее?

Шок, с которым Блант посмотрел на нее, был лучшим ответом.

– Конечно, нет, – ответил мужчина. – Вы что, хотите сказать…

– Боюсь, что да, – Ким кивнула. – И, судя по всему, она собиралась продолжать эти игры.

Блант покачал головой и огляделся вокруг.

Стоун чувствовала, что они и так уже достаточно оттоптались на теме их взаимоотношений, но у нее были еще вопросы.

– Вы встречали ее сестру?

– Всего несколько раз, но и этого было достаточно.

– Почему? – спросил Брайант, пытаясь усесться поудобнее.

– Она была какая-то странная. Обе они становились странными, когда оказывались вместе. Белинда рядом с ней превращалась в совершенно другого человека.

– А поподробнее можно? – спросила Ким, вспомнив о том, что им рассказала Ида.

– Создавалось впечатление, что они не выносят друг друга. Спорили по любому поводу, ни в чем друг с другом не соглашались – и в то же время не могли расстаться. Помню, как один раз они заспорили по поводу рецепта чизкейка их матери. Все кончилось тем, что Белинда буквально силой вышвырнула сестру из своего дома. А уже через две минуты бегала по комнате и волновалась, все ли с ней в порядке. Она позвонила ей, и они продолжали спорить до тех пор, пока Вероника не добралась до дома, а потом, убедившись, что с сестрой все в порядке, Белинда бросила трубку. При этом они никак не взаимодействовали друг с другом, но считали это совершенно нормальным.

– Вероника когда-нибудь пыталась помешать вашим отношениям с Белиндой? – спросила инспектор.

– Намеренно – думаю, нет, – ответил мужчина, подумав. – Хотя ее присутствие все время ощущалось благодаря тому, что они постоянно тесно общались. Но она никогда не пыталась встать между нами.

А вдруг Вероника считала, что платонические отношения с женщиной, похожей на Иду, угрожают ей больше, чем сексуальная связь ее сестры с Чарльзом?

– Белинда когда-нибудь обсуждала с вами свое детство? – поинтересовался Брайант.

– Никогда, – Чарльз покачал головой.

Истоки отношений двух сестер надо искать именно в их детстве.

– Ну, и последнее – где вы находились в понедельник вечером? Мы обязаны задать вам этот вопрос.

– Конечно. Я был в пабе «Кок Робин» в Ромсли и участвовал там в викторине вместе со старыми партнерами по футбольной команде. Ушел оттуда примерно без четверти одиннадцать вечера. И с радостью сообщу вам их имена.

Брайант достал свой блокнот, а Чарльз стал прокручивать список контактов в телефоне и диктовать имена и телефонные номера.

Ким встала и протянула ему руку.

– Благодарю, – сказала она, когда Блант пожал ее. У него была сухая и прохладная ладонь. – Мы свяжемся с вами, если…

Она замолчала, услышав звук своего телефона. Отойдя в сторону, выслушала отчет констебля. А закончив говорить, вернулась к Бланту.

– Прошу прощения, мистер Блант, но, кажется, мы с вами еще не закончили…

Глава 29

– Зачем нам сюда? – спросил Пенн, когда они свернули за угол и оказались на Керзон-стрит. Но еще не успели дойти до машины, как их маршрут был изменен – на этот раз с помощью текстового сообщения, поступившего на телефон Дуга.

– Понятия не имею. Босс просто… Твою ж мать… Это еще что такое?

Через дорогу, между двумя фонарными столбами была натянута полицейская лента. За ней стояли три патрульные машины, машина «Скорой помощи» и детектив-инспектор Тревис, говоривший по телефону. Сама улица была тихой, застроенной не слишком дорогими жилыми дуплексами и отдельно стоящими домами и располагалась в трех милях на север от Киддерминстера.

Не говоря ни слова, Линн припарковала машину, и все они вылезли наружу.

Дуг врезался в толпу. Линн с криками «прошу прощения!» последовала за ним, а Пенну осталось только извиняться перед людьми, которых они сметали на своем пути.

Он сразу понял, что преступление совершено на территории, относящейся к юрисдикции полиции Западной Мерсии. Чего он не мог понять, так это почему его тоже пригласили сюда. И что, черт возьми, могло быть важнее суда над убийцей?

– Командир? – произнесли они хором, и Пенн почувствовал себя как в старые добрые времена.

Тревис закончил разговор и мрачно уставился на них.

– Суд временно приостановлен, – сказал он и показал им свой телефон, как бы подтверждая то, что ему только что сообщили.

– Командир? – повторила Линн.

Инспектор посмотрел на трех окончательно запутавшихся детективов.

– За мной, – приказал он и направился по дорожке, разделявшей два отдельно стоявших дома.

В конце дорожки обнаружился крутой склон, по которому шла тропинка, проложенная среди разросшихся сорняков.

Все вместе они взобрались по тропинке и остановились на вершине склона.

Сначала Пенн заметил руку, отрезанную на уровне локтя и валявшуюся футах в двадцати от проходившей недалеко железнодорожной колеи. Обрубок был телесного цвета и покрыт темно-красной засохшей кровью. Обрывки кожи создавали впечатление, что обрубок вот-вот уползет. Торчали разорванные сухожилия.

За отрезанной рукой виднелась скрученная кровавая масса в остатках светлой одежды. Еще одна такая же куча лежала чуть дальше – это говорило о том, что беднягу волокло по рельсам футов семьдесят-восемьдесят.

– Твою ж мать… – вырвалось у Дуга.

– Вот именно, Дуг. Всего семь фрагментов, разбросанных вдоль полотна.

Но, хотя сама по себе сцена и была ужасна, Пенн все еще не мог понять, почему он здесь находится. Если суд над Григорием Нориевым приостановлен, то ему пора возвращаться к своей команде.

– А ты посмотри получше, – предложил Тревис.

Пенн внимательнее пригляделся к отрезанной руке. Рубашка, обрывок костюма…

Неожиданно к горлу подступила тошнота.

– Боже, неужели это…

– Именно, Пенн. Мы все смотрим на то, что осталось от мистера Декстера Макканна, свидетеля защиты на нашем судебном заседании.

С искаженным яростью лицом Тревис повернулся к ним.

– А теперь, ребята, расскажите мне, как вы умудрились все просрать?