Текст книги "Из чаши"

Глава 6. Мотыльки и пламя

– Не потрудитесь объяснить, Иван Сергеевич, зачем вы начали звонить в межзвездный передатчик? – даже дешевенький микрофон передавал раздражение в голосе шефа полиции.

– Вячеслав, а это сейчас важно? Я испугался. Решил рассказать Литейщикову. От вас же мало помощи.

– А чем бы вам помог Федор с расстояния в миллион световых лет, если мы даже рядом с вами… не справляемся? А из-за ваших двух сообщений «Меня преследуют» и «Я хочу улететь…», отправленных подряд, отключился свет во всем западном Гиперборейске и вдоль седьмой автострады. Улицы, больницы, задержка поездов. Хорошо, что через пару минут системы перезагрузились, обошлось всего мелкими авариями, а то могли бы и попасть под уголовную статью. И это не считая возможных последствий от включения устройства приема на Лагарте. Если бы Литейщиков начал вам отвечать, ваше общение обвалило бы энергетику двух планет.

– Офицер, я, конечно, виноват, но я же потерпевший. Зачем-то мне вкололи этот чип в руку, а им, оказывается, и пользоваться нельзя. Мне угрожают падающими сосульками сумасшедшие с непонятными мотивами. Обычно в таких случаях выделяют штатных психологов, а не угрожают уголовной статьей.

– Насколько я знаю, вы были в командировке, видели полицейскую операцию против мятежников. Там наверняка были психологи полиции или Министерства по борьбе с катастрофами. Они сильно пригодились?

– Нет. Помню, они в основном оказывали квалифицированную помощь своему коллеге, психологу, чья машина подорвалась на мине, он один выжил, остальных пассажиров превратило в куски мяса. Потом я психологов не видел, уже после командировки пошел к одному в надежде, что так Каталина меня не бросит, но она все равно ушла. Зато психолог мне рассказала про ингалятор, благодаря которому я еще в состоянии с вами беседовать… вы мне пытаетесь своими вопросами доказать, что от психологов нет толку? А от вас есть?

– Вы же человек, видевший войну. Я, кстати, не обладаю таким опытом, хотя видел многое, и теракты, и культистов, приносящих людей в жертву. Насколько могу судить, психолог вам сейчас не поможет. И если бы отключились от перегрузки компьютерные сети Аркаима, это вряд ли помогло, верно?

– У вас есть какие-то результаты? – вздохнул Иван. – Может, нашли, где он сидел, как сбросил эти сосульки?

– Был взлом патрульного дрона с полицейской видеокамерой, его подвели к карнизу и сбили кусок льда. Затем дрон разбился в ближайшем дворе. Исследуем обломки и полицейскую сеть, как взломщик проник в нее.

– Я слышал, залезть в защищенную компьютерную сеть типа полицейской гораздо легче, если в ней есть предатель, вольный или невольный.

– Мы рассматриваем такую возможность. Если найдем предателя, его посадят на кол посреди двора полицейского управления.

– Вы шутите?

– Хотелось бы мне не шутить, но… Результаты поиска среди эмигрантов с Доминики пока отрицательные, никого похожего на нашего клиента. Служба Контрразведки все еще изучает способы, которыми взломали камеры и коммуникации. И мои источники в службе намекают, что в ближайшие дни дело могут забрать у полиции и передать контрразведчикам.

– То есть я больше не буду с вами работать?

– Не будете. Возможно, «опричники» обеспечат вам безопасность лучше, чем мои ребята, но я бы не сильно радовался. Дело оказалось серьезное. С такой легкостью взламывать системы могут наборы цифровых мастер-ключей. Мастер-ключами располагает не всякая планетарная спецслужба, это уровень Специальной Службы Безопасности Человечества.

– И что теперь будет?

– Я не знаю. Но вас могут ограничить в свободе передвижения, заморозить банковские счета, да все что угодно, если метрополия обратит внимание на это дело. Кстати, о деньгах. Неожиданно появилась новая зацепка. Система отследила кредиты с банковской карты Юрия Карпенко. Их сняли со счета уже после его исчезновения.

– Так он расплачивался своими деньгами? – Иван сделал затяжку успокаивающим ингалятором.

– Может, и не сам Юрий. Деньги прошли через несколько магазинов. Покупки непростые. Основа для кулинарного геля, в таких количествах из нее можно лепить тренировочные мишени для порохового оружия. Аккумуляторы. Листовой полимер, из которого можно делать бронежилеты. Универсальные резаки.

– Это что, закупки для террористов? На большую сумму?

– Около шестидесяти тысяч.

– Сумма серьезная, и тем не менее ради нее «светить» банковскую карту похищенного человека… У людей со средствами уровня ССБЧ нет способов быстро достать шестьдесят тысяч? Это звучит как безумная игра.

– Согласен, Иван, возможно, преступники специально оставили этот след. Я не знаю смысла их поступков, не понимаю их логики… И причастные следователи тоже не понимают. Но их ресурсы, их способность избегать нашего поля зрения впечатляют. Это очень хорошо подготовленные и оснащенные люди, на одном безумии так не получается. Знали бы вы, какие суммы готовы выложить за электронный мастер-ключ на черном рынке, даже если просто дает доступ к базам данных желтой прессы, а у них ключи к военным данным. Если эти бандиты и безумны, они хитры и чертовски умны. Что вы думаете делать дальше?

– Поеду в гостиницу и стану ждать там, пока от Федора не поступят четкие инструкции. Сейчас еще светло и на улице много людей, можно идти?

– Вам вернут коммуникатор на стойке. Пока вы задействовали межзвездный передатчик Вайхмана, подозреваемые взломали ваш аппарат и стерли запись разговора. У нас все так же нет образца голоса злоумышленника.

– Что-то он говорил такое… интересное. Про место своей работы вроде. Но не помню.

– Постарайтесь вспомнить. Я поручу сопровождать вас на улице при помощи камер наблюдения. Ради Бога и Перуна, поспешите сразу в отель.

– А что это за люди в белом, на солдат похожи, их сейчас в участке целая куча. Я думал, это подмога, чтобы ловить желтомордого, простите.

– Ах, эти, – устало произнес шеф полиции, – конечно, никакая это не подмога. Головорезы из «Шеол-консалтинг». Прилетает финансовый директор от самой Куреневой с проверкой. Вот они и путаются под ногами, типа помогают нам. Сейчас все заняты встречей, никому нет дела до пропавших журналистов. Держитесь подальше от этих… операторов. И не задерживайтесь на пути в гостиницу. Я постараюсь позже вечером написать, что нового, а пока должен идти.

Голография погасла. Иван встал из-за стола и вышел из переговорной в коридор. Он был в полицейском участке, где уже два часа давал показания. В участок Фомина доставили сразу из кафе, когда он чуть не оставил планету без света.

– Закончил? Наконец-то! – проворчал дежуривший под дверью констебль. – Не хочу тратить время на всяких христанутых! Пошли!

Иван не считал себя христианином, но его эти слова уязвили. Религиозная ненависть выскочила из полицейского, как смрадный пузырь со дна болота.

Журналист вспомнил, как одногруппница делилась впечатлениями от практики на планете Фанг. Она писала статью о жизни в бедных жилых массивах. Гид из местных белых чиновников был весьма любезен, много шутил, пока ему не показалось, что азиат-официант смотрит на него непочтительно. Тогда гид пырнул ножом и заставил стоять, зажимая рану. Пока чиновник листал меню, официант истек кровью и умер. Одногруппница прервала практику и решила бросить учебу на журналиста. «С этим миром бесполезно разговаривать, ему бесполезно рассказывать о нем самом», – сказала она напоследок, больше Иван с ней не общался. А сейчас вспомнил.

Навстречу ему попались два человека в белых утепленных комбинезонах, волокущие какого-то нищего. На груди у конвоиров виднелись эмблемы «Шеол» и стоящая на задних лапах собака или кто-то похожий, стилизованная буква «К» – логотип «Куренев индастриз». Хлопали сумки и связки шумовых гранат. На руках у наемников красовались браслетные пистолеты – дорогое оружие с автоматическим прицеливанием. На бедре у каждого конвоира болтался еще один пистолет с разрывными патронами, каждый выстрел мог проделать в бетоне дыру размером с хороший арбуз. Что примечательно, одним из наемников была женщина, страшная, с бесформенным широким носом, как у гориллы.

Иван вжался в стену, пропуская троицу. Арестованный показал ему почерневший язык, безумно хихикнул и забормотал: «Врач… время… врежь… режь-режь… рыжик», дальше Фомин не слушал.

Пока журналист получал на стойке у входа свой коммуникатор, успел разглядеть сидевшего на скамье начальника полицейского участка в бордовом мундире, а рядом еще одного наемника в белом комбинезоне. Полицейские поглядывали на своего начальника неодобрительно, но он не обращал внимания.

– За порядок! – начальник участка поднял пластмассовый стакан с чем-то горячим.

– Да, за порядок! – наемник сжимал свой стакан двумя руками, по-домашнему, только пистолеты, закрепленные на руках, смотрелись неуместно.

Взяв со стойки коммуникатор, Иван поставил отпечаток пальца как подпись и вышел из участка. На парковке возле полицейских машин стоял белый военный джип и (верх жлобства для езды по городу!) большой восьмиколесный бронетранспортер. На турели стояла ультразвуковая пушка для разгона толпы, спереди был приделан ковш, чтобы отбрасывать с дороги сугробы, машины и людей. На броне сидели наемники, болтая ногами. Борт машины пересекала надпись: «В случае жалоб и вопросов, пожалуйста, обращайтесь в отдел контроля качества "Шеол-консалтинг Аркаим" по номерам…» Контактные данные были намеренно замазаны грязью.

Участок был расположен на улице Дажьбогской. Два конторских здания венчали монументальные статуи, «Бог лета Дажьбог побеждает Карачуна, бога зла и зимы». Дажьбог был со свирепым лицом и в хламиде со складками, а Карачун – крючконосый, в шубе и испуганно зажмурившийся, поскольку посох Дажьбога как раз встретился с его лбом. Эта скульптурная композиция перекинулась через улицу, отбрасывая на нее тень, по статуям бегали искры от противообледенительной системы.

В этот ранний вечер мороз был совсем слабый, даже выглянуло солнце. Над городом раскинулось ясное белесое небо. Но, по прогнозам синоптиков, надвигалась катастрофическая буря. И Фомин теперь опасался, что на него свалится подтаявший лед или кусок камня.

Жаль, в голове у Ивана было далеко не так ясно, как в небе. Он совсем не понимал происходящего. Какой-то религиозный фанатик, не объясняющий смысла своих действий, умудрялся вот уже несколько недель скрываться от всех служб города, опутанного сетью камер, роботов и детекторов. Человек пропал без вести, и никто толком ничего не предпринимал. И у Ивана было нехорошее чувство, что местные будут вовсе не против, если он пропадет вслед за Юрием, это всех устроит.

Иван думал, что за фанатиком обязательно скрывается нечто большее, гарантирующее его безнаказанность. Как за продающими химический героин возле школ бандитами скрывалась продуманная, хладнокровная политика главарей «Ацтлана», так и желтолицый незнакомец был лишь маской, пугалом. Неприятным эффектом от успокаивающего ингалятора была отрешенность. Мозг вроде отчетливо фиксировал окружающие детали, но отказывался придавать им значение, погружался в какую-то пустоту, все пытался увидеть что-то сверхмасштабное, общее для всей Вселенной.

Журналист вздохнул, стараясь прогнать оцепенение, и поспешил выйти из тени гибнущего Карачуна, на всякий случай прикрывая темя рукой.

Ближе к ночи пришло сообщение от Розгина: «Есть некоторые результаты по патрульному дрону. Он был взломан через переносную кодировочную станцию, которая стояла на крыше соседнего с кафе „БоЧага“ здания. Саму станцию не нашли, только следы взлома двери на крышу. Хакера в момент взлома и перехвата управления на крыше не было, он мог послать сигнал на станцию из любой точки планеты. Благодаря этой схеме очень сложно отследить сигнал взломщика дальше соседнего здания. Поскольку, с ваших слов, решение зайти в кафе было спонтанным, как и прогулка в том районе, очевиден вывод: за вами следят, причем с близкого расстояния. Включите все системы безопасности в номере. Заприте дверь на механический замок. Никуда не выходите без нужды. Окрестные патрули переведены на высшую степень готовности, но они еще готовятся к встрече посланника Куреневой, а еще идет снежный тайфун. Завтра сообщу вам новости. Берегите себя».

Утром плохо спавший всю ночь Иван мрачно копался в журнале общения Юрия с редакцией, пытался найти хоть что-то новое, способное помочь в расследовании. Вдруг позвонил хакер Хагал.

– Алло. Иван, здравствуйте. Вы сейчас в гостинице? Не отвлекаю?

– Нет, ничего важного у меня сейчас, – Иван отпил травяного отвара и скривился от горечи.

– Есть важный разговор. Но я не хочу обсуждать это дело по линии. Лучше бы встретиться в городе. Предлагаю вам подойти через полтора часа в зал между станциями монорельса «Площадь Славления» и «Оранжерейная», там есть скамейки, на них и встретимся.

– А почтой нельзя отправить информацию? За мной сейчас все равно следит полиция. И, возможно, опасный психопат с хакерской поддержкой высокого класса.

– Как специалист по Олнету, я не доверяю этому средству общения. За мной тоже следят. Давайте не будем облегчать им работу. До встречи возле «Оранжерейной», – Хагал разорвал связь.

Фомин быстро оделся и вышел из отеля, несмотря на совет шефа полиции никуда не ходить. Улицу заливало яркое солнце, небо удивляло непривычной голубизной. Но холодало, мороз жалил любые оголенные участки кожи. Прохожие были все с закрытыми лицами, кое-кто и в защитных очках. Иван видел утреннюю колонку новостей, по равнине к Гиперборейску неспешно ползла бурлящая стена черных туч, по сравнению с которой город казался маленьким, как песочница с игрушками. Ведущих новостного сюжета больше всего занимал вопрос, успеет ли прибывший на планету финансовый директор «Куренев индастриз» доехать из космопорта прежде, чем буря накроет дорогу. Сколько бездомных замерзнет насмерть, сколько машин раздавят поваленные ветром статуи, сколько окон разобьет осколками – этого в новостях пока не обсуждали.

Как ни странно, обычно быстрый поезд-монорельс резко притормозил в туннеле, после чего по десять минут стоял на каждой станции. Иван уже чувствовал, что опаздывает. Пассажиры, входящие в вагон, выглядели кто взволнованно, кто хмуро, некоторые – радостно. Иван хотел посмотреть по коммуникатору последние новости, но аппарат не ловил сеть Олнет, а такое случалось, только если залезть в глубокую шахту, спуститься на дно океана или если связь глушат намеренно. Лица ближайших пассажиров не располагали к расспросам, Иван решил ждать своей станции. На перроне сети тоже не было, зато ходила пара полицейских патрулей. В переходе между станциями патрульные гоняли многочисленных лоточников, торговцев языческими оберегами, глиняными свистульками и прочими сувенирами. Торговцы явно не ожидали такого поворота событий и наперебой предлагали полицейским договориться «по удвоенной таксе». Еще в коридоре топтался боевой андроид с непропорционально худым телом, как у богомола, короткой шеей и нечеловеческими руками. Существо как раз высунуло из рукава сканер, дистанционно проверило паспорт Ивана и кивнуло, чтобы он проходил дальше. В зале между станциями было оживленно, все-таки он соединял сразу четыре ветки монорельса. Хакер ждал Ивана на скамейке возле группы уличных артистов. Их было трое: танцующий зверь, вроде медведя, только маленького, в черных, белых и зеленых пятнах; скачущий мужик в фуражке и красной рубахе с высоким воротом, он пытался петь, но по большей части ревел и пугал медведя. Может, танцор был робот или андроид, слишком энергично и странно дергался. Зато третий артист, сидящий на перевернутом ведре с баяном в руках, точно был роботом, из него капало машинное масло, от локтей летели искры.

– Здравствуйте, Хагал, – Фомин протянул руку.

– Иван Сергеевич, извините, что вытащил вас сюда. Эти ребята здесь постоянно. От них столько шума, что подслушивающие микрофоны глохнут, считать звук сложнее.

– Что случилось? Почему полиция повсюду? Я видел целого полицейского андроида на этой станции.

– Вы новости на имплантат не ловите?

– У меня нет имплантатов. А коммуникатор почему-то не ловит Олнет, тоже удивило.

– Ну, здесь сеть уже есть, я ловлю. Иначе бы они перестали всех мучить своим искусством, у них же деньги идут через Олнет, – возле уличного ансамбля на колоне была прилеплена скотчем табличка со штрихкодом для коммуникаторов, сканируя который, можно было перевести артистам один кредит в награду за старания.

Иван сразу полез за коммуникатором и открыл новостную колонку.

– ИХОЛЕ МАНО!!! – Фомин не сдержал возгласа, к которому привык, пока жил на латинской планете.

Вся лента новостей была забита срочными, «красными» сообщениями. Избранные комментарии пользователей, бессвязные, короткие, выражающие ненависть. «Смерть трупопоклонникам!!!», «Чтоб вы на колах корчились, немытые язычники!!!». Заголовки: «В центре столицы не утихает стрельба…», «База сил реагирования блокирована», «Силовики убивают друг друга», «Начальник оперативного управления Контрразведки поддержал мятежников», «Правительство и корпорации навязывают христианство и разрушают уникальную культуру Аркаима», «Полицейские дроны частично под контролем мятежников», «Трупы, неопознанные, десятки», «Хаос», «Война».

И главное видео дня. Заполненная людьми в теплой одежде площадь. Снимают из толпы на коммуникатор, поднятый над головами при помощи специальной штанги. Из стеклянного здания выходит делегация, впереди машет руками человек в массивной, неуклюжей шубе. Внезапно из строя сдерживающих толпу бойцов в красных шапках выделяется один воин, идет вверх по ступеням. Слышен усиленный техникой крик: «Коловрат!!! От сердца к солнцу!!!» – после чего одиночка поднимает электровинтовку и дает очередь по людям у входа. Боевой андроид охраны успевает молниеносно среагировать, бросается вперед, заслоняет собой и валит человека в шубе, принимает попадания хорошо разогнанных магнитом пуль, падает. Не все так быстры, делегатов на крыльце рвет на ошметки. Два наемника в белых комбинезонах, охранявшие вход в здание, вскидывают руки, пистолеты на запястьях управляются взглядом, всего миг, и стрелок из винтовки дергается, его голова в красной шапке взрывается от попадания, куски падают на ступени, камера теряет и восстанавливает фокус. Наемников в белом тоже сбивает с ног двумя одиночными выстрелами, не помогают даже защитные силовые поля на дорогих бронежилетах, откуда-то стреляет снайпер. Толпа бросается прочь от кровавого месива на ступенях, но местами из нее бьют очереди других электровинтовок. Оператор, снявший видео, тоже бежит прочь, слышен взрыв бомбы, хлопки выстрелов из порохового оружия, и конец ролика.

– Ну и резня! Я правильно понял, это убили ревизора от корпорации Куреневой?

– Пока еще нет официального подтверждения его смерти, но возможно, его и убили.

– Кто?

– Не знаю, Иван Сергеевич. На видео люди в парадной униформе элитного отряда солдат Контрразведки Аркаима. Им поручают охрану важных персон. Как видите, они убивают тех, кого должны защищать. Ряд высоких чинов Контрразведки открыто поддержал эту акцию, значит, имеет место попытка военного переворота, заговор на высшем уровне. Но даже среди рядового состава не удалось заручиться стопроцентной поддержкой, некоторые спецназовцы на площади начали стрелять по мятежникам. А наемники Куреневой стреляют во все, что еще живое. И это происходит в паре километров отсюда, не будь мы под землей, слышали бы.

– Но ведь такой мясорубки не должно быть, – Иван сделал паузу, пока группа туристов фотографировала уличный ансамбль, – раз завязались такие упорные бои в центре города, переворот пошел не по плану?

– Вряд ли теперь мятежников ждет успех. Полиция, армия стянули подкрепление, еще и корпоративные силы безопасности помогают. Боевики теперь разбежались по центру Гиперборейска, их ищут, когда находят – быстрая перестрелка, и пакуют трупы. Осложняет дело то, что часть патрульных роботов под контролем мятежников, это вносит сумятицу. Но я все равно поставлю на то, что в этот раз режим устоит, завтра выжившие мятежники начнут совершать самоубийства с чужой помощью на допросах и в тюремных камерах.

– Похожие вещи я уже видел. На Лагарте, когда начинался мятеж студентов и наркокартелей. Тоже были редкие перестрелки, драки, бытовые ссоры, теракты. А между всем этим ходили туристы, работали рестораны, будто трещины по льду расходились, сначала тонкие и неопасные признаки войны. Потом кровью залило всю планету, – Иван махнул рукой.

– Да, все очень шатко и ненадежно. Старые хозяева Аркаима не согласны с экспансией Куреневой. Похоже, они решили, что акции протеста и всякие партии обиженных язычников исчерпали себя, пришло время бомб и пулеметов. Здесь нет ничего от веры предков и желания жить по собственным законам, только деньги, которые могут поменять счета… Ладно, Иван Сергеевич, я вас все-таки вызвал в город не для разговоров о политике, для меня это само неожиданность. Вы знаете, что в Сети засветились деньги с карточки пропавшего Карпенко?

– Да, мне шеф полиции вчера рассказал.

– Я решил проявить инициативу, хоть меня и не просили, изучил эти финансовые переводы. Что вообще знаете о современных деньгах, что это такое в двух словах, Иван Сергеевич?

– Был у меня в колледже курс по экономике, но я его почти прогулял. Деньги – это файлы, которые создает Министерство Финансов Человечества на Ялусе, затем рассылает эти файлы по всей Галактике?

– В общем-то, да. Около тридцати процентов всех денег человечества созданы по прямому указанию Министерства Финансов и Центрального Казначейства. Некоторые обыватели думают, что деньги – это просто нули и единицы в компьютерах, нажал кнопку и создал любую сумму. Это не так. Каждый кредит, или «электронный денежный сертификат», – в нем достаточно много информации: защита от подделок, собственный номер, история всех транзакций и экономическое обоснование, почему он был создан, именно этот кредит.

– Я это знаю. Так в чем дело?

– Я бы попросил дать мне самому приблизиться к сути. Вы верно описали самые надежные деньги человечества, так называемые резервные кредиты – это выпущенные по указанию метрополии Конгресса. Но это лишь каждый третий кредит в обороте. Министерство Финансов на Ялусе не обладает ресурсами, чтобы оперативно контролировать ситуацию в громадной системе Галактического Конгресса. Поэтому оно делегирует право выпускать валюту крупнейшим банкам секторов Млечного Пути, задает им лишь общие пределы финансовой эмиссии. Так появляются секториальные кредиты. Их еще больше, чем резервных, процентов сорок – сорок пять, кто как считает, но они редко покидают свои сектора, это в основном региональная валюта. Но есть еще и другие типы кредитов. Есть операциональные кредиты, выпущенные под конкретные крупные сделки, облигационные кредиты, которые выпускают в долг. Кредиты отличаются эмиссионными волнами. Конгресс может принять решение заморозить или конвертировать деньги определенной волны. Такое случается редко, в основном во время кризисов и войн. На разнице в конвертации кредитов и беспорядке бирж можно хорошо заработать. Также хорошо помогает знание алгоритмов искусственных интеллектов, которые распределяют финансы, как эти алгоритмы обмануть. Этим я и успешно занимался, пока меня не взяли полицейские. Хорошо, хоть дали условный срок, в тюрьме все мрачно. Но я пошел на сделку, и так началось мое взаимовыгодное сотрудничество с шефом Розгиным.

– Хагал, вы меня вызвали сюда, чтобы рассказать про связку полиции Аркаима и киберпреступности?

– Нет. Извините, увлекся. Из всех кредитов самые редкие сейчас так называемые сертификаты с золотым обеспечением. Это деньги, имеющие в основе не заключение Центрального Института Экономического Анализа на Ялусе или прогностических отделов какого-нибудь банка «Красный Багратион». Эти деньги подкреплены реальной массой золота, серебра, платины или чего-то еще редкого, мелкого и драгоценного. Золотые деньги не встречаются в нынешнем Конгрессе, кроме таких отсталых планет, как Феникс или зона прямой торговли с инопланетянами хилим-ла на Бестадионе. Ну, и торговля с доминиканцами шла золотом, но в последние годы практически встала после их агрессии на Норге.

И здесь я подхожу к самому важному. Я проверил деньги со счета Юрия Карпенко и увидел нечто интересное. Тогда я немного покопался на вашем счете. Не бойтесь, я ничего не воровал, просто проверил, откуда взялись платежные сертификаты. И… у вас на балансе золотые деньги, Иван Сергеевич. Как и у Юрия Карпенко.

– То есть не обычные кредиты Центробанка? И что?

– Попробую объяснить с другого конца. Как эти деньги создавались? Сначала была большая сделка между фондом «Христиане помогают детям» и компанией «Звезда детства» по покупке детского питания для миллионов голодающих семей на доминиканских планетах. Сделка прошла на золотой бирже Владимира. За детское питание христианский фонд заплатил реальными золотыми монетами, которые были помещены в хранилище, а под них выпущены электронные деньги. Я смог быстро отследить больше десяти миллионов кредитов, но это наверняка не все. Затем электронные деньги перевели на сохранение в «Русский банк» на Владимире. Оттуда они кредитами отправились в несколько мутных торговых компаний. Потом было несколько странных сделок, в итоге деньги оказались на Кристане, на счету фирмы, которая сразу обанкротилась. В качестве компенсации наши золотые кредиты попали в Институт изучения проблем акклиматизации человека. Это полуавтономная структура синдиката «Климат-тэк», уже близко. И вот со счета Института деньги изъяли на серию грантов для «Климат-тэк медиа» с формулировкой «для популяризации науки». А уже оттуда, из казны газеты «Алистад-руссо», их перевели вам на счет как гонорар.

– Фонд… «Христиане помогают детям», как думаете, он связан с властями доминиканцев?

– Уверен! У католических сирот и покрывающих их негосударственных организаций нет таких средств и выхода на биржу. Это лишь прикрытие, способ торговать во время объявленной войны. Ваши деньги – это оцифрованное золото. Вы почти можете взять его в руки и кидать под ноги этим орущим бездарям с медведем перед нами, вместо переводов через коммуникатор.

– Но постойте, получается, мне платят крестоносцы? И Федор, мой начальник, послал меня сюда, чтобы опровергнуть связь Юрия Карпенко как раз с крестоносцами.

– Именно! Причем дело очень темное. Будь это обычная коррупционная схема, золотые деньги доминиканцев поменяли бы на обычные кредиты прямо на бирже Владимира. А так их гнали через пол-Галактики, тратили месяцы на сложные операции. Кто-то действует вопреки логике. Понимаете, почему я вас вызвал из гостиницы? Никому здесь не верьте, даже мне. Вам очень много недоговаривают.

– Тогда вопрос, почему вы полезли глубоко в историю финансовых переводов и теперь рассказываете все это мне. Вы же рискуете получить неприятности.

– Полиции я не боюсь. За годы нашего сотрудничества мы так срослись и набрали столько взаимного компромата, что, если с кем-то что-то случится, пропадут все, – Хагал задумчиво почесал свой лысый череп, – назовем это солидарностью профессионала. Я терпеть не могу, когда заказчики мне чего-то недоговаривают. Мнутся… деликатничают… мудило, я все равно узнаю, что должен, например, стереть из полицейской базы упоминание про наезд машины депутата на пешехода… скажи как есть, облегчи мне работу… ну и в этом же духе.

– Хагал Хальвданович… и вам самому не совестно выполнять такую грязную работу?

– Давайте, раз уж мы смотрим на пляски недомедведя, расскажу старый анекдот. Атеист, безбожник заблудился в лесу и столкнулся с медведем. Тот собрался сожрать атеиста. И атеист взмолился Богу: «Спаси!» Тот послал ангела, который собрался вытащить безбожника из леса. Но атеист сказал: «Нет, я атеист, если меня спасут, это будет не настолько… наглядно. А сделайте лучше медведя христианином. Это всем докажет истинность Бога». Раз – и он опять перед медведем. А медведь крестится и говорит: «Благослови, Господи, эту пищу для меня».

Пока мы, люди, с клыками и едим мясо. Пока лжецы, воры, взяточники не разгрызают себе вены от одного осознания своего греха… Такими создал нас Бог или эволюция, неважно. Мои родители научили меня, что хорошо и что плохо, я бы предпочел писать программы для управления теплицами. Но за удаление историй краж при строительстве отопления в замерзающих поселках платят просто больше. Да и сами кражи мне удаются. И пока молнии не разят взяточников и меня, я делаю свое дело с максимальной прибылью, это все. А шантаж полиции тут вторичен.

– Но мне же вы рассказали про деньги крестоносцев, хоть и не были обязаны?

– Потому что я еще человек, а не придаток машины, как многие меня видят.

В вестибюль зашли полицейские, которые недавно «трясли» лоточников в переходе. С ними шел андроид, обвешанный разными сувенирами, как ярмарочный дурак. Торговцы явно пытались задобрить стражей порядка, в том числе и своим простецким товаром.

– Легавые, – Хагал качнул головой, будто разгоняя морок, – у них переносной блокиратор Олнета, теперь и у меня пропал сигнал.

Патруль подошел к уличным артистам. Те как-то сразу присмирели, даже баянист замер с разведенным инструментом. Однако командир патруля лишь добродушно улыбнулся, сфотографировал код, перевел через выделенный канал деньги, и полицейские пошли дальше.

Иван покинул монорельс и пошел к отелю, когда солнце уже скрылось в облаках снежного шторма. Улицы были пусты. Все, кто мог, спрятали машины в гаражах. Кто не мог – сейчас гнали по автострадам на юг, прочь от бури. Городские службы загоняли снегоуборочники на ключевые точки, откуда будет проще впоследствии расчищать дороги от завалов. В небе больше не кружили флаеры, но его заполнили черные стаи птиц, покинувшие гнезда и летящие подальше от стихии.

Ивану показалось, что где-то далеко гремят взрывы, и по улице промчались белые бронемашины наемников из «Шеол-консалтинг». Была одна надежда, что снежный тайфун приглушит жар противостояния, охвативший Гиперборейск, подобно лихорадке. Еще Фомин встретил странную процессию: мужчины и женщины в белых сорочках и венках, поднимавшиеся по длинной пожарной лестнице на крышу угрюмой рыжей многоэтажки. Иван увидел, что вышагивающая впереди девушка ступает по стальным ступеням босыми ногами. На сгущающемся морозе после такого босого похода можно было разве что отпилить ноги и пришить новые, обморожение неминуемо. Иван помнил снежные бури на Лагарте. Когда неосторожного путника сначала обдавало потоком воды, через несколько секунд он замерзал, покрыв ледяной коркой тело. И летела смесь снега, острого льда и поднятой с земли пыли, разрывая человеческое мясо и одежду, оставляя только скалящиеся кости под холмиком красно-рыжего льда. Поэтому Иван не стал задерживаться на улице и узнавать, что это за «сектанты-буревестники» идут на крышу.