Текст книги "Как поймать монстра. Круг второй"

19. Вот как это бывает

Вот как это бывает.

Однажды утром ты берешь телефонную трубку – на экране рабочий номер, но это всегда рабочие номера, больше никто тебе не звонит, – и на другом конце серьезный голос девчонки из отдела координаторов сообщает, что у тебя срочное дело. Только вот было бы от чего так напрягаться: у тебя каждую неделю такое дело, всегда срочное.

А потом этот серьезный голос просит приехать к полудню в офис директора, и ты неприятно удивляешься. Офис – скопление шума, запахов, остаточных следов, витального мусора и идиотов, ты чертовски не любишь офис. Встреча с директором тоже не знаменует ничего хорошего. Обычно на контроле тебя держит начальница отдела: несмотря на то что ты не совсем обычный агент, они стараются этого не афишировать. Секрет полишинеля – все и так знают, после того как кто-то слил твое досье несколько лет назад, – но у директора, кажется, принципы.

Так что еще за срочность личной встречи? Ты рассеянно крутишь телефон в руке. У тебя плохое предчувствие.

Но в конечном счете твои опасения ни на что не влияют. Ты послушно едешь, потому что это то, что ты делаешь всегда – подчиняешься.

Вот как это бывает: за жалюзи – полдень, кондиционер в кабинете работает вовсю, а директор Вулрич смотрит на тебя с другого конца своего огромного стола, сложив пальцы домиком у рта. Ты просто ждешь. Ты никогда не пререкаешься с руководством – это то, чему тебя учили. Ты можешь быть недовольным, можешь быть не согласен, можешь считать, что знаешь лучше, но – не пререкаешься.

Для других директор – это всего лишь начальник. Простой статус в простой иерархии. Но не для тебя, и вы оба это знаете.

«У нас запрос на оперативный выезд, – наконец медленно произносит директор Вулрич. У него мрачно-скорбная мина, но ты не принимаешь это на свой счет: по большей части у Вулрича всегда такое лицо. – Пропали два агента. Профиль дела неизвестен, поэтому команда многосоставная. Нужен гоэтик».

Ты молчишь. Это очевидно – если бы ему не был нужен гоэтик, ты бы здесь не сидел.

«Дело за рубежом. – Ты хмуришься и хочешь задать вопрос, но Вулрич продолжает: – Ирландия. Ничего не имеешь против Ирландии?»

«Мне запрещено…»

«Ничего тебе не запрещено, – когда Вулрич тебя перебивает, это звучит раздраженно. – Нет ни одного приказа на этот счет».

«Есть рекомендации по оптимальным перемещениям».

Ты говоришь заученную фразу, но, конечно, имеешь в виду другое. Любой домашний монстр должен быть на поводке – вот что ты говоришь на самом деле. Этот поводок должен быть достаточно коротким, чтобы его удобнее было дергать.

И вряд ли этот поводок дотягивается до Ирландии.

«Ну тогда пусть приезжают из Вашингтона и лично передо мной этими рекомендациями трясут, – почти огрызается Вулрич. – А пока их здесь нет, ты мой агент и я могу отправлять тебя куда захочу. Послушай, – он устало снимает очки, – я черт знает, что там происходит. У Ирландской службы нет кадровых возможностей нам помочь, а там пропали двое наших ребят. Директорат хочет, чтобы этим занялся Западный офис. Так что, если у тебя нет личных предубеждений против Ирландии и ты не планируешь брать внеплановый отпуск… Капур показывала мне твои результаты за прошлый год – чертовски хорошие результаты. А мне нужен чертовски хороший гоэтик».

Вот как это бывает.

Ты никогда не выезжал за пределы Штатов – эта роскошь для кого-то другого, а не для тебя. Впрочем, не сказать чтобы ты мечтал увидеть перуанских лам или поездить туристом по Европе, так что это в общем-то никогда не было для тебя проблемой. Ты не воспринимаешь эту возможность как исполнение некой заветной мечты: вряд ли она у тебя вообще есть. Ты воспринимаешь это как задачу, которую спускают сверху. А все, что приказывают наверху, для тебя сродни Моисеевым заповедям. Нельзя отказаться. Нельзя возражать. Для других, это способ добиться положительной характеристики в личном деле, но для тебя – для тебя это условие выживания.

И ты делаешь то же, что и всегда, – подчиняешься.

«Хорошо, – кивает Вулрич в ответ на твой кивок. – Тогда перейдем к проблеме, из-за которой я тебя вызвал».

Он щурится в папку, потом сдается – снова находит на столе очки и водружает их себе на нос.

«Поговорим о составе группы».

Вот как это бывает – и именно это приводит тебя туда, где ты оказываешься сейчас.

В забытую богом штольню, уходящую в глубь такого же забытого богом холма на забытом богом острове. Вот где ты оказываешься, потому что вовремя не сказал, что хотел бы взять гребаный отпуск.

– Аккуратно, здесь выступ… Слушай, ну серьезно. И это тебя-то Джедай пригрел?.. Надо было тебе продолжать заниматься волейболом.

– Я не… Волейболом? Это что, тоже из ваших снов?

– Чего? Какие еще сны? Я просто твоя фанатка. Знаю о тебе все-все.

Купер молча двинулся вперед, мимо Сайласа, – видимо, подальше от Роген. И поближе к Йену и его стволовому, чей подвесной фонарь в руке раскачивался впереди, указывая всем путь. Сайлас понятия не имел, что значит «стволовой» – так назвал его Махелона, – он не различал всех этих деревенских в одинаковых серых рабочих куртках. В шахте по-прежнему толпилась уйма людей: толкали вагонетки с камнями, отдыхали в разбитом наспех лагере, деловито обсуждали что-то в группках.

Отправляя их троих внутрь шахты, Махелона сказал: «Держите начальника и стволового в поле зрения». Собственно, так Сайлас и узнал, как называть мужика с фонарем, молча идущего рядом с Йеном.

Сайлас, наверное, мог это понять. Для Махелоны опасность представляли люди – и то, что выглядело людьми. Привычно, как само собой разумеющееся, он искал угрозу именно в них.

Для Сайласа люди в основном были… людьми. Придурками, чьи шуточки с ритуалами из интернета плохо заканчивались. Непроходимыми тупицами, которые не могут сначала подумать «а зачем оно мне сдалось», а потом уже открывать подозрительного вида шкатулки, древние фолианты и включать неопознанные музыкальные пластинки, которые подобрали на барахолке.

Именно поэтому и Йен, и его «стволовой», идущие впереди, вызывали у него больше раздражения, чем опаски.

Если прав Махелона и кто-то в этой деревне осознанно вызвал какую-то тварь из преисподней – что ж, кретины, спасибо. Если прав Эшли и здесь аномальная зона, вызванная каким-то древним захоронением в шахтах, – тогда проваливайте и не мешайте.

Но ни Йен, ни его помощник проваливать не собирались. Когда они прошли через один из тоннелей и выбрались к месту обвала, Йен сделал знак остановиться.

– Здесь, – сказал он.

Свет фонаря желтыми полосами лег на пол, осветив трещины в булыжниках. Чем дальше, тем шире они становились, пока не превращались в чернеющий провал в земле. Да уж, Роген. Разрушительна, как и всегда.

Сайлас сделал пару шагов, заглядывая за край. Неровные булыжники убегали из-под света вниз, в темноту. Оттуда тянуло холодом и пустотой – никаких признаков жизни Сайлас там не ощущал.

– М-да, – беспечно сказала Роген, почесав голову через шапку. – Ну что ж. Неудобненько как-то получилось.

Йен обернулся к ней. Хмурый и неприветливый – впрочем, Сайлас мог понять и это, – он уставился на нее с явным неодобрением. Ему, очевидно, не понравилось, когда они объявили, что вниз спустится Роген, а не Махелона, и он не стеснялся демонстрировать свое недовольство. Будь на месте Роген другая женщина, Сайлас сказал бы, что своими выходками она мстит ему за сексизм. Но, к сожалению, здесь была только Роген, а она ставила своей целью вывести из себя как можно больше людей по жизни, а не в отместку.

– Вниз, – сказал Йен резко. – Вслед на мои шаги. Ровно на следы. Крутой спуск. Здесь есть опасно. Риск повторного обрушения. Понимать?

– Да, сэр, – Роген отсалютовала. – Шаги, спуск, риск. Понимать. Умная голова. Запоминать.

Сайлас тяжело вздохнул, но Йен не обратил на ее кривляния никакого внимания и только повторил:

– По моим следам. Вниз.

Когда он отвернулся, подзывая шахтера с фонарем, Роген негромко продекламировала для Сайласа и Купера:

– Мы войдем в лабиринт, – Сайлас покосился на нее. Несмотря на веселый голос, она задумчиво смотрела в черный разлом дыры, уходящей вниз, – и будем идти против хода солнца… Пу-пу-пу-у… – протянула она. – Ну что ж, звучит отстойно. Поехали.

Роген не затыкалась.

Попросту не умела. Ее несдержанный язык – кара Сайласа, наказание за плохую карму, причина его мигреней – видимо, не умещался в ее чертовом рту: другого объяснения этому бесконечному кошмару он найти не мог.

– Эта дыра, – раздался ее голос в тысячный раз где-то позади, – выглядит так, будто ее вырыли еще при святом Патрике. Что думаешь?

– Что пока рано делать выводы, – сдержанно ответил голос Купера из полутьмы.

– Да ладно, Куп. Мне вот кажется, ее пробивали железными молоточками маленькие гномы.

– Вам правда нравится валять дурака?

– Ты что! Не веришь в маленьких гномов с железными молоточками?

Ее голос разносился вдоль каменных стен, оседая в затхлом воздухе гулким эхом: «…точками», «…чками», «…ми». Как только гасло одно эхо, Роген тут же порождала другое. Здесь, в ледяной темноте, в каменной утробе под толщей земли, ее голос заполнял весь тоннель, делая его еще теснее. Свет фонариков то и дело врезался в жмущиеся вокруг стены, и, оказывается, все это время Сайлас не подозревал, что, наверное, у него чертова клаустрофобия.

– А в детстве ведь обожал Белоснежку…

Он молча двигался впереди них – незатыкающейся Роген и шикающего на нее Купера, – вслед за такими же молчаливыми Йеном и его помощником, светя себе под ноги фонарем, чтобы не упасть.

Этот тоннель не имел ничего общего с шахтой, оставшейся наверху. Та была продуктом деятельности людей, у которых были оборудование, материалы, вагонетки, искусственное освещение и другие блага цивилизации. Это же…

Это узкий, неровный проход, кое-как продолбленный в земле. Здесь не было ровного пола, стен или потолка – только каменная порода вокруг, грубые неровные напластования, валуны, наезжающие один на другой и уводящие тоннель вверх и вниз под неудобными углами. Пробираться приходилось пригнувшись, держась руками за нависающие потолочные глыбы. Хуже всего приходилось Роген и Куперу – они, с их-то ростом, идти прямо здесь и вовсе не могли.

А может быть, хуже всего все-таки приходилось Сайласу.

В тоннеле стоял неподвижный ледяной воздух. Холодно было неимоверно.

Сайлас мог смириться и с замкнутым пространством, и с трепом Роген, и с поистине клаустрофобной теснотой – но холод делал пребывание здесь практически невыносимым. Из-за этого он снова начал чувствовать свой пустой желудок: несмотря на то что старуха накормила их завтраком перед выходом, холод выкачивал из него все силы. Ускоренный метаболизм, который не доставлял особых проблем в обычное время, здесь играл против него.

А еще дьявольски хотелось курить.

Йен сказал, что тоннель кончается обвалом, – и Махелона не поверил ему на слово. Сайлас же не видел причины врать там, где можно было легко попасться, и, скорее всего, не ошибся: шахтеры вели их вглубь вполне уверенно. Если бы они хотели заманить их поглубже и перебить – у них была куча шансов в деревне. Так что да: Сайлас вполне верил, что впереди их действительно ждет обвал.

На протяжении всего пути, когда удавалось улучить момент, он доставал из кармана ампулы с растворами, чтобы обмакнуть пальцы и провести по стенам или капнуть на пол. Он терпеть не мог хранить ампулы просто в кармане, без чехлов, педантично придерживаясь аккуратности в работе, но в присутствии шахтеров особо не разгуляешься. Сайлас как раз достал одну из ампул, когда Купер сзади заговорил:

– Если отвергнуть версию о гномах как не выдерживающую никакой критики…

Не разговаривай с ней, ты разве не видишь, что это не помогает? Осел. Чем больше слов ты говоришь Роген, тем больше она скажет тебе в ответ. Замкнутый круг страданий.

– Должны же быть более благоразумные варианты.

– Вот это ты оптимист! Все еще надеешься на благоразумие!

Даже если Купер собирался что-то ответить, он бы не успел – голос Роген резко посерьезнел:

– Доу, ты это видел?

Пришлось убрать ампулу в карман. Неистово хотелось огрызнуться, но усилием воли Сайлас заставил себя бросить через плечо только:

– Что?

– Вернись сюда.

Эти. Вечные. Приказные. Интонации. Он ей кто, дрессированный пудель?

Тем не менее этот тоннель, ведущий прямиком в хренов ледяной ад, не был тем местом, где Сайласу хотелось задержаться, чтобы пособачиться с Роген лишние пять минут, поэтому он нехотя пополз обратно – и спрыгнул к ним с крупного валуна.

Роген светила фонариком в стену. Выглядела она нелепо – согнув спину, опираясь на колени, подпирая головой нависший потолок. Да уж, местечко явно не под ее размеры. Когда Сайлас подошел, она кивнула на стену:

– Как пиктовская стена.

– Пиктская, – машинально поправил он.

И вгляделся: Роген была права. Такие же странные скосы и углы, как на стене в шахте. Они втроем молча разошлись в стороны, обшаривая стены. Оказывается, на этом отрезке пути почти все было в таких выдолбленных углах, просто белые наросты породы сверху сделали их практически невидимыми.

Сверху мазнула желтая тень лампы и раздался недовольный голос Йена:

– Вы сильно отставать. Торопитесь!

«А то что?» – недовольно подумал Сайлас, взбираясь обратно. Вынырнув из темноты, он потер руки – те заледенели даже в перчатках – и, встретившись нос к носу с Йеном, спросил:

– Кто мог вырыть этот тоннель?

Взгляд Йена показался ему уничижительным. Следующая его фраза подсказала Сайласу почему:

– Это сделать не маленькие гномы.

– Я говорю не о гномах, – отрезал Сайлас. – Пикты. Это может быть древний пиктский тоннель?

Может быть, Йена рассердил вопрос, а может быть, требовательный тон Сайласа. В любом случае он развернулся, и его голос громким эхом ударился о каменные скаты стен:

– Я в этом не разбираться! Откуда мне знать? Почему вы спрашивать? Вы найти вашего друга – вы спуститься посмотреть!

– Шеф, шеф, не горячись, – Роген протиснулась к нему мимо Доу. – Давай-ка без нервов! Нам просто интересно. Мы любопытные.

Да, зло подумал Сайлас. Очень нам любопытно, как в тоннеле оказался замурован агент американского Управления. Просто из штанишек выпрыгиваем, так не терпится узнать!

– Сколько лет может быть этому месту? – настойчиво повторил он.

Йен молча пробуравил его взглядом, прежде чем неохотно заговорить:

– Там, где мы находиться, – сланец. Осадочные породы. Видеть такое? В этих местах. – Он указал рукой на стенку тоннеля. Лично Сайлас ничего не видел… Ну, эта часть была, кажется, белее остальных. – Видеть? Укрепления породы. Карбонатный корка. Она толще – больше возраст.

Теперь все смотрели в идиотскую стену как загипнотизированные. Воспользовавшись моментом, Сайлас все-таки стянул перчатку, вынул ампулу и откупорил откидную крышку.

Ни. Че. Го. Опять.

– Кристаллизация. Вот. – Йен тем временем снова куда-то ткнул. – Эрозия. Износ стенок. Такое бывать, когда в почве слишком много воды и она… Влиять? Слишком долго на минералы. Сланец легкий. Подвергаться коррозии легко.

Йен мрачно сплюнул себе под ноги, словно ему самому не нравилось то, что он говорил.

– И эта вода… Очень, очень долго влиять.

Второй, который «стволовой», что-то сказал по-ирландски, обводя рукой пространство вокруг. Оказывается, они почти добрались до обвала – там, где кончался свет фонарей, Доу видел край осыпавшегося каменного завала.

– Шеймус говорить: то, как проход быть прорытым.

Роген почесала в затылке через шапку.

– И как именно он быть прорытым?

– Это сделать не маленькие гномы… – повторил Йен, на сей раз не осуждающе, а задумчиво. И добавил: – Но кто-то и правда сделать этот проход вручную.

В деревню возвращались толпой, вместе с группой шахтеров. Но если бы кто-нибудь спросил Кэла, он бы выразился иначе: под конвоем.

Йен и две другие группы остались в шахте: им, как сказали Кэлу, предстояли длинный день и ликвидация завала. Кэл, конечно, улыбнулся и кивнул, будто поверил.

Шахтеры шагали по лесу быстро. Переговаривались, но приглушая голоса. Затравленно оглядывались на переплетение деревьев и непролазную чащу. Знали ли они? Было ли им известно, что водится в лесу, кольцом обступившем их дома? Нашли ли они обглоданные тела, запорошенные снегом в овраге?

Кэл ждал – станут ли их лица светлее, когда молчаливые черные деревья над головой расцепятся, выпустив их с холма, но так и не понял, охватило ли шахтеров облегчение, когда перед глазами наконец раскинулась низина, на белом полотнище которой виднелись крыши и печной дым.

– Слава богу, – вместо этого пробормотал рядом с ним Норман. Всю дорогу он сжимал в руках свою теперь уже постоянную спутницу – кочергу – и смотрел прямо перед собой. Или не хотел повторять свой опыт падения в буерак и боялся оступиться, или ему жутко было смотреть по сторонам – а может, все вместе.

– Эй, – Кэл кивнул на спину Брадана впереди них, – как насчет немного поболтать с мальчонкой? Например, тебе, – уточнил он, слегка поддев Нормана локтем. – Как мы знаем, с тобой-то он готов секретничать. Ты ж любимец молодежи.

– Моло… А, – Норман хмыкнул. – Что, тоже будешь читать мне нотации о голове в пасти у монстра?

– Джемма?

– Доу.

– Джемма Доу, – повторил Кэл, – а что, звучит!

Норман сначала прыснул, а потом не удержался и заливисто засмеялся, избавляясь от остатков напряжения, которое сковывало его в лесу. Похлопав Кэла по локтю, он, все еще смеясь, двинулся вперед, к Брадану, оставляя Кэла одного. Тот обернулся, находя взглядом и Джемму – всю дорогу мучившую Купера разговорами, – и Доу, мрачно замыкавшего процессию в одиночестве, если не считать компании сигаретного дыма.

Между ними шел какой-то пожилой мужчина и, чуть ближе к Кэлу, – Блайт.

Они почти не говорили за сегодня, не считая его помощи с переводом для шахтеров. Блайт будто засыпал на ходу, а у Кэла были и другие, куда более важные претенденты на поболтать. Но сейчас, глядя на его слегка осоловелый вид, Кэл отметил про себя и бесцветное лицо, и медленный, тяжелый шаг. Когда они столкнулись взглядами, он мимоходом улыбнулся ему. Блайт отвернулся.

Дорога до дома Мойры прошла мирно – впрочем, как и все здесь, обманчиво мирно. Как будто кто-то раскидывал кусочки головоломки вокруг, прятался и ждал. Но чего ему ждать? Вот они – как на ладони, подходи и хватай. Так обычно и бывало: чудовища не любили долго возиться. Кровожадность не оставляла места для тонкого расчета и терпения. Даже человеческий интеллект у разумных монстров не мог перебороть ненасытный голод, и Кэл был уверен: того, кто обитал в этих лесах, все равно не хватит надолго. Он хорошо знал эти повадки. Хорошо знал, как ведут себя хищники.

Нужно дождаться, пока монстр почует кровь и выдаст себя.

Но сколько еще ждать?

Стоило им вернуться, Норман сказал, что он без сил, и скрылся в комнате. Джемма оглушительно зевнула и тоже отправилась спать: ранние подъемы никогда не были у нее в фаворе. Дождавшись, когда она уйдет в комнату, Купер встал у стола и кивнул ей вслед подбородком:

– Амулет все еще на ней. При всем уважении, вы в своем уме? – Тон у него был требовательным, как у начальника. Третий ранг в двадцать четыре года, да? Что ж, а гонора на всю директорскую должность. – Мы даже не знаем, чье это.

Смотрел он на Доу. Тот, сидя на скамье к ним боком, гневно обернулся. Купер однозначно ошибся с выбором тона для подобных заявлений – и с кандидатом тоже.

– А ты попробуй снять его с нее, – процедил Доу. – Давай, храбрый янки. Вперед.

Он тоже поднялся на ноги. У них была большая разница в росте: Купер возвышался над комнатой, как опора линии электропередач в полях возвышается над низко стелющимся пейзажем. Но в остальном? Нужно хорошенько подумать над ставкой. Ледяное выражение лица Купера против раздраженной мины Доу. Раунд, забавляясь, подумал Кэл, отпивая из чашки.

– То есть вы считаете, – Купер обвел их взглядом: Доу, готового к конфронтации, Кэла, пьющего чай, молча сидящего рядом с ним Блайта, – что все… так и должно быть? Будем просто позволять ей носить объект неизвестного происхождения, который ей теперь даже не нужен?

– Давай я кое-что расскажу тебе о Роген, парень, – выплюнул Доу. – Тебе могло показаться, что раз она прыгает вокруг на задних лапах, то будет тебя слушать. Только дело вот в чем: она никого не слушает. Ей плевать, что ты ей скажешь. Единственный, кто может что-то вдолбить ей в голову, – он кивнул на Кэла, – вон тот придурок.

Кэл дружелюбно помахал ему рукой.

– Так что, если ты думаешь, что твои претензии заставят Роген снять амулет, который мы нашли вместе с твоими записями, в твоем пакете, по твоей указке – давай, не стесняйся. Иди, растолкай ее и скажи снять эту хренову штуку. – Он прошел мимо, сильно задев Купера плечом. – А я открою счет в пользу победителя.

И ушел в кухню. Оставалось надеяться, что там он сможет отогреться – и его немного отпустит. Чтобы развеять сгустившуюся атмосферу и согнать с лица Купера застывшую суровость, Кэл хлопнул в ладоши:

– В общем! Пока что ключевая теория такая: деревенские используют эти тоннели. Думаю, наш черный приятель или живет там, или возвращается туда в гнездо: следов его жизнедеятельности в округе нет. А значит…

Он жестом предложил Куперу продолжить. Не за модельный рост же парня двигают по агентской карьерной лестнице? Но Купер отказался демонстрировать свой уровень паранормальной экспертности, неохотно спросив:

– А значит?

– В тоннеле должен быть второй вход. Значит, монстр выходит оттуда.

Это был Блайт, озвучивший правильный ответ, не поднимая головы от своей чашки. От него никакой экспертности Кэл не ожидал, но вывод был таким простым, что напрашивался сам собой. Купер же сузил глаза. Ничего не сказал, конечно; но Джемма предупредила, что посвятила его в историю вампирской саги о Киаране Блайте. И дружелюбия во взгляде Купера было немного.

– Пять баллов ирландской сборной, – одобрительно кивнул Кэл. – Мне понадобится их карта местности. Уверен, она должна у них быть. – Он побарабанил пальцами по столу. – Может, они поклоняются этому красавцу, может, он у них вместо домашнего питомца. И когда здесь неподалеку оказываются люди – эта штука с радостью ими питается. Объяснило бы, зачем им понадобились туристы. Думаю, их даже могли привести на заклание. Еще это объяснило бы, почему свечи и растворы Сайласа не реагируют на зону, – если дело в монстре, им просто не на что реагировать.

– Сны Роген эта гипотеза не объясняет, – Купер тяжело протер глаза. – Огромную супрессию и пространственно-временные аномалии тоже.

– О, – Кэл пихнул Блайта локтем, и тот схватился за ребра, – а новобранец начинает понимать, в чем тут соль! Слушай, Купер, – сказал Кэл добродушно, – здесь очень много странностей. Но нужно уже начать разматывать хоть какую-то из ниточек, чтобы к чему-то прийти. Моя ставка: местные, секта, бабуля, Йен. И я собираюсь копать туда.

– Как именно? – потребовал Купер. – Какой план вы предлагаете?

Кэл улыбнулся:

– Ну, что насчет… маленького допроса?