Текст книги "Увидимся в аду"

МАША

29 апреля, 22.46

– Ну! – настаивала Маша. – Пей же давай!

– Не тормоши меня! – огрызался Илья. – Ты что, думаешь, это сливовый компот?

– Почему сливовый? – удивилась Маша.

– Ну клубничный! – буркнул Илья. – Какая разница? Сейчас, – произнес он добрее, заметив несчастный Машин взгляд, – наберусь храбрости…

Напиток был темно-коричневый, с сопливыми комками, кружившимися по стенкам стакана. От снадобья разило спиртом. Илья взял стакан в руку, понюхал, дунул, поморщился. Наконец с залихватским криком «И-ии… опс!» залпом выдул две трети и тут же повалился на пол. Вены на его теле вздулись, а одна, особенно заметная – на виске, часто-часто билась. Маша бросилась к нему, но Илья выставил вперед руку, пробормотал: «Всехршо» – и отключился.

Перепуганная девушка схватила стакан, обвела изнутри пальцем. Попробовала на вкус. Воровато оглянулась на бездыханного Илью и допила остатки. Ей почудилась, что она хлебнула раскаленного подсолнечного масла. Горло обожгло и защипало так, что на глазах выступили слезы. Жар неожиданно сменился холодом – в животе покалывало так, как это бывает с отмороженными ногами, если их подставить под горячую воду. После чего на Машу обрушилась слабость, ноги подкосились, и она упала, опрокинув помойное ведро.

– Не надо было этого делать, – было первое, что она услышала, приоткрыв глаза.

– Это еще почему? – Маша села на полу, одной рукой опершись на груду окурков, вылетевших из помойки. – Тьфу!

– Потому… – задумался Илья.

Она заметила, что выглядит он иначе. Вместо сутулого, испитого и неряшливого типа перед ней стоял могучий, подтянутый мужчина с пылающим взглядом и решительным лицом.

– Ну как? – спросила она.

– О-о-о! – Илья воздел руки. – Славься, брат мой Марат, повелитель бесов! Я – это снова я! Понимаешь? – Илья сел на корточки и от радости так тряхнул Машу за плечи, что ее чуть не стошнило. – О! Мы на пороге великих деяний! – Он вскочил и стал ходить по комнате. – Ну что, – он так стремительно бросился к Маше, что она шарахнулась в сторону, – ты готова к тому, чтобы основательно встряхнуть эту планетку? А?

– Я… – смутилась Маша. – Вообще-то…

– Смотри! – торжествующе вскрикнул Илья.

Он указал на окно, из которого ни с того ни с сего повеяло холодом. Маша широко распахнула глаза – на дворе бушевала метель. Завывая и стеная, кругами носился ветер. Толстые снежные хлопья били в стекло. Сквозь мглу, туман, морозную пыль не было видно ни зги. Покрытые льдом деревья гнулись и хлестали друг друга ветвями.

– Мама! – Маша рванула с места и кинулась к выходу.

– Эй! – окликнул Илья.

Она обернулась и увидела там, где только что бушевала метель, яркую огромную луну, бесконечное синее небо, горы… С улицы повеяло морем. Маша осторожно, шаг за шагом приблизилась к окну, выглянула и справа – вместо желтого кирпичного дома – увидела набережную, холм, рифы и бесконечную воду.

– Э-э-э… – обернулась она к довольному Илье. – Как это?

– Не боись, – оскалился тот. – Это всего лишь оптический обман.

– А… Но как? – воскликнула она.

– Я тебе уже говорил… – С профессорским видом Илья встал рядом с ней и засунул большие пальцы за ремень. – Чудо – это всего лишь иллюзия. Надо просто внушить другому, что это есть на самом деле. У заурядного человека мозг работает на три… самое большее на пять процентов. Гипнотизируя, ты как бы заполняешь собой свободные клеточки. Людям не остается ничего, кроме как видеть твоими глазами. Ну а все остальное зависит от силы твоего воображения.

– А у меня… на сколько работает? Мозг.

– Пока нинасколько, – съязвил Илья.

– Слушай… – заинтересовалась Маша, не обращая внимания на иронию, – а это… Ну, Иисус, когда кормил всех рыбами и хлебом, тоже… гм… внушал?

– Сравнила! – усмехнулся Илья. – Каждому по возможностям. Он потому и Он, что у него Власть. Сила. Он может то, чего не может никто.

– Очень доходчиво, – ухмыльнулась Маша.

– Ты все равно не поймешь… – вздохнул Илья. – Просто запомни: до поры до времени ты способна, так сказать, только давить на сознание.

– Ладно, – вздохнула Маша. – И что мне надо делать? Чтобы давить.

Илья недоуменно задрал брови.

– Я же тоже выпила, – объяснила Маша.

– А-а, да! – Он хлопнул себя по лбу. – Точно. Тебе надо учиться. – Илья нахмурился. – Попробуй вообразить что-нибудь простенькое… Ну… Сделай так, чтобы все стены стали красными.

– А что надо делать-то? – растерялась Маша.

– Напрягись, – посоветовал Илья. – Представь что-нибудь очень красное… Кровь или томатный сок… И будь уверена, что у тебя получится – тогда все выйдет. Главное – не сомневаться.

Маша напряглась, и вдруг стены растеклись алыми потоками. С потолка закапало, а на полу забурлили лужи…

– Стой! – крикнул Илья. – Прекрати! Ты слишком сильно представила.

Маша испуганно таращила глаза на возвращающиеся к обычному цвету обои.

– Давай что-нибудь поскромнее, – предложил Илья. – Цветок какой-нибудь. Да, сделай мне вот на этом столе цветочек в горшке.

Маша сосредоточилась. Воображение нарисовало пустыню. Как будто она, Маша, на последнем издыхании бредет по бескрайнему песчаному простору. В горле все ссохлось, ноги горели от раскаленного песка. Она мечтает о воде, хотя бы о глотке воды, и представляет – как прекрасно, когда вокруг все зеленое, листья блестят от пота, трава освежает ноги, везде – цветы, кусты, заросли крапивы, чертополоха…

Когда Маша осознала, что за одну-единственную травинку отдаст жизнь, на кухонном столе появился горшок с красно-коричневым толстым крокусом.

– Ух ты! – Маша потрогала листья. Они были как живые. – Неужели все это мне кажется? – недоверчиво спросила она у Илья.

– Кажется. – Он удовлетворенно нагнулся над цветком. – Но хорошо кажется! Молодец! – похвалил он. – Только ты не злоупотребляй. Кстати, когда начнем?

– Что начнем? – не сообразила Маша.

– Как что?! – обиделся Илья. – Подвиги!

– Да хоть сейчас! – спохватилась Маша.

– Вот и отлично! – Он протянул руку, и к нему в ладонь влетел список бывших Машиных любовников. – Та-ак… Громеницкий Владимир…

НАТАША

29 апреля, 23.40

Наташа лежала на матрасе и листала каталоги мебельных дизайнеров. Днем она побывала в огромном мебельном магазине. Она сообщила продавцу, что собирается целиком обставить квартиру, причем только лучшими произведениями самых модных дизайнеров. Убедившись, что она готова потратить на обстановку целое состояние, продавец вызвал управляющего, и они вместе нагрузили ее журналами, каталогами, брошюрами. Сейчас Наташа пыталась во всем этом разобраться. Когда рассматривала сложную диванную конструкцию от какого-то финского дизайнера – пыталась уместить ее в гостиную, сзади неожиданно послышался голос.

– Ну, вы понимаете… – мямлил мужчина. – В рамках закона, но чтобы как можно моложе…

– Я вас прекрасно понимаю, – отвечала женщина. – Тринадцатый размер подойдет?

– Тринадцатый размер? – опешил мужчина. – Какой такой…

– Три-над-цать… – с нажимом проговорила женщина. – Тый… Размер. Размер возраста, – недовольно дополнила она.

– А-а! – расслабился мужчина. – Да-да-да! Конечно-конечно!

Наташа вскочила и уставилась на стену, общую с соседом – пухлым, лысым коротышкой. Она так старательно протирала стену взглядом, что перегородка вдруг начала таять. Стена становилась все прозрачнее, пока совсем не исчезла. Наташа бросилась сквозь нее, но со всех сил ударилась о кирпичи.

– Та-ак… – пробормотала она, считая разбегающиеся фейерверки.

За прозрачной стеной она увидела соседа. Лысого невысокого мужчину она встречала по утрам у лифта. Как правило, он щеголял хорошим костюмом, дорогим клубным галстуком и кожаным портфелем от «Дюпон». А сейчас сосед облачился в васильковый шелковый халат с драконами. Мебель в квартире была черно-белая, окна закрывали металлические жалюзи, а все мелочи и светильники были из хромированной стали.

– Какая пошлость, – скривилась Наташа.

Сосед спешно убирался – прятал лекарства, витамины, «Виагру», рассовывал по ящикам носки и трусы, вытирал пыль и накрывал стол. Его компьютер был подключен к Интернету – на экране мигала надпись: «Горячие подростки – только у нас круглые сутки».

«Ну-ну… – Глаза у Наташи мстительно заблестели. – Сейчас повеселимся».

Примерно через час у соседа заработал интерком.

– Да-а… – улыбаясь и делая интеркому глазки, ответил тот.

За дверью стояла молодая девушка. Скорее девочка: если смыть косметику – лет четырнадцати. На ней был белый парик и короткий виниловый плащ.

– Прошу! – Сосед нажал на кнопку и загремел ключами.

Девочка вошла, испуганно озираясь по сторонам.

– Здрасте, – промямлила она.

– Прошу-прошу! – Сосед, подхватив девушку под локоток, увел ее в гостиную. – Вина? – предложил он, стягивая с нее плащ, под которым оказалась прозрачная черная майка и застиранная мини-юбка.

– Я-аа… – забормотала девушка, но сосед уже протягивал ей стакан.

– Сейчас вернусь, – пообещал сосед и удалился в ванную.

«Ну, пупсик, держись!» – пригрозила Наташа.

В ванной сосед скинул халат и поменял семейные трусы на золотистые бикини. Ему казалось – в них он выглядит чертовски привлекательно. Зачесал на лысину липкие белесые прядки, подушился «Фаренгейтом», опрыскал рот освежителем, ущипнул себя за соски и принял «Виагру». С радостным криком «Та-та-тамм!» сосед распахнул дверь, выскочил из ванной, и тут в голове у него помутилось. Вместо гостиной перед ним шумел и дымился от сигарет, людей, вскрытых пивных бутылок и этого мерзкого газа, который пускают в клубах, танцевальный зал.

Он стоял на огненно-красном подиуме, в конце которого торчал блестящий шест. Его ослепили разноцветные софиты. Когда глаза привыкли, он разглядел – и это было самым страшным! – что снизу на «язык» напирали здоровенные, потные, бородатые громилы. Судя по отсутствию женщин, это был клуб для геев. Для каких-то ужасных – мрачных, шкафоподобных геев.

– Красавица, давай работай! – улюлюкали они.

Из зала полетели бутылки. Кое-как увернувшись, сосед бросился обратно в ванную, но вместо двери обнаружилась шторка. За ней скрывался мужчина – он пригрозил кулаком и велел развлекать гостей. Осознав, что еще секунда промедления – и его разорвут на части, сосед, неловко размахивая руками и подражая походке манекенщиц, двинулся вперед.

– Зажигай! – орали снизу. – Дай огня! Ты чё, напилась, клюшка? Чё шатаешься? Давай тряхни попкой!

Кое-как дотащившись до шеста, сосед сделал несколько эротических – как ему казалось – движений. Но тут его кто-то схватил за ногу, и он рухнул в толпу. Его подбрасывали, хватали, мяли… Он уже ничего не понимал. Наконец он оказался на руках у самого огромного, бородатого и потного здоровяка – тот нежно посмотрел на него и впился ему в губы тяжелым, усатым, табачным, пьяным и чесночным поцелуем.

– Ты теперь моя, карамелька! – пообещал здоровяк и понес соседа вон из зала.

– Ха-ха-ха! – расхохоталась Наташа.

Девушка же в это время постучала в ванную, потянула дверь и увидела клиента, привалившегося к стиральной машине. Она вскрикнула, рванула в комнату, заметила на комоде две стодолларовые бумажки, схватила их и убежала, на ходу надевая плащ.

МАША

30 апреля, 00.59

Владимир Громеницкий тихо постанывал в трехспальной кровати. Ему снились таможня и непредвиденные трудности. Неожиданно он проснулся – его словно током ударило. Пару секунд он сидел, мотая головой, но только собрался обратно заснуть – понял, что в комнате кто-то есть.

Он еще никого не заметил, но точно ощутил присутствие чужого. Его пробил холодный пот. Он бросился к телефону, но громкоговоритель вдруг включился сам по себе, и противный мужской голос произнес: «Отвали, Громеницкий!

Поздняк метаться».

Владимир даже не успел толком испугаться. Только в висках страшно застучало, а руки дрожали так, словно он держал включенный отбойный молоток. Но Владимир сразу понял, что это мгновение… чем бы оно ни было – сном или явью… это ужасное мгновение будет вспоминать всю жизнь и всю жизнь, вспоминая, будет дрожать от страха…

Он услышал позади знакомое пронзительное сопрано:

– Не ждал, дорогой?

Голос мог принадлежать только одному человеку. Его жене, бывшей жене, мертвой жене, погибшей в автокатастрофе год назад. Мерзкой, вздорной суке, дешевке, поднявшейся с ним из грязи в князи, мстительной гадине, испортившей ему жизнь!

В прошлом году эта проститутка, как всегда пьяная по самое не хочу, надралась кокаином и устроила публичный скандал у входа в ресторан. Все было так, как она любила. Швейцар делал вид, что ничего не замечает. Оборачивались прохожие. Приятели и деловые знакомые набирали материал для сплетен… Как ей нравилось его позорить! «Да мне плевать! Это тебе должно быть стыдно, что довел меня до такого состояния!» – вопила она.

Она вырвала у него ключи от машины, а он не помешал ей усесться за руль. Жена благополучно доехала до ближайшего столба, а Владимир лишь подумал, что придется покупать новую машину. Старая была отличная – последний «ягуар» цвета бордо. Он не скрывал от себя, что был рад ее смерти, и ничуть не огорчался, что как будто подтолкнул ее к ней.

Владимир был на грани обморока.

Она… Она, но точно такая, как после аварии. Лицо – паутина из шрамов, в которых торчат стекла. Грудная клетка неестественно впала – ее раздробил руль. Из ноги торчит кость, а из порезов сочится кровь.

– Извини, дорогой! – оскалилась жена. – Выгляжу не очень. Давно не была у парикмахера.

И тут у Владимира подкосились ноги. Он упал на колени, ушибся, но не заметил этого.

Супруга критически осмотрела комнату.

– Н-да… То, что ты водишь своих поблядушек домой, плохо сказывается на ауре спальни, – заметила она, напомнив бывшему мужу, что при жизни увлекалась мистикой и ходила к гадалкам.

Все эти статуи Будды, Вишны и Кришны, лампадки, свечи, вонючие палочки Громеницкий повыбрасывал сразу же после похорон.

– Ты не поцелуешь меня? – спросило чудовище и протянуло к нему руки. – Что, мой котик, отвык от своей ласточки?

– Уйди! – истошно заорал Владимир и замахал руками, отгоняя призрак. – Тебя нету!

– Ха-ха-ха! – рассмеялась супруга свойственным одной ей, визгливым и похожим на рыдания смехом. – Я есть, сукин сын! Еще как есть! Больше никаких девок, никаких блядок! Где бы ты ни был, теперь я найду тебя! Ты поплатишься за все эти «я буду поздно»! Я из тебя всю кровь высосу!

И она двинулась на него, оставляя на ковре кровавые потеки. Владимир застыл на месте. Но когда он заглянул ей в глаза – в пустые, черные, голодные глаза, – то бросился наутек. Как был – в пижаме, босой, без очков… За секунду отпер все замки, не дожидаясь лифта, кубарем скатился вниз, проскочил мимо коньсержки и побежал туда, где было спасение.

В церкви рухнул перед первой попавшейся иконой и стал без перерыва читать самодельные молитвы. Сторожу, пустившему его в неурочный час, Владимир всучил золотые часы с бриллиантами. Любимый «Патек Филипп», с которым Владимир не расставался даже во сне, был укушен, оценен как подлинный и перешел в собственность забулдыги.

Утром Громеницкий, раздавленный и будто обезумевший, поплелся домой. Ему было плевать, как смотрят прохожие на человека в пижаме. Он многое понял и к еще большему пришел. Ему подсказали решение, и теперь надо было лишь уладить формальности.

Он вернулся в квартиру и застал там разгром. Весь его гардероб был разодран в клочья, мебель изрублена, окна разбиты. Но интересовало его другое. Он отбросил с ковра клочья поруганной одежды и увидел все те же красно-бурые подсохшие пятна. После чего пошел в кабинет, поднял с пола разбитый портрет отца. Вынул его из сломанной рамы. Между паспарту и картиной хранилась старая, пожелтевшая фотография. Фотография его мамы. Они поссорились за десять лет до ее смерти. Она осуждала его, говорила, что он превращается в чудовище, и в конце концов Владимир перестал с ней общаться, чтобы не портить себе настроение. Последний раз он видел мать на ее похоронах. Маленькая беленькая старушка, до конца жизни верившая в то, что добро побеждает зло.

Громеницкий перевернул фотографию и чертыхнулся. На обороте кровью (или чем-то красным) было написано детским, неумелым, с ошибками почерком его жены: «Единственае ценое што у тебя есть».

Громеницкий тяжело опустился в кресло и позвонил в личную службу охраны. Как только привезли новый костюм, ботинки и белье, оделся и поехал в банк. Там он перевел на счет детской больницы 5 000 000 долларов США, оттуда же заказал билет на самолет до Швейцарии и забронировал место в дорогой психиатрической клинике на имя Владимира Г.

МАША

30 апреля, 03.14

– А мы его не слишком того? – поинтересовался Илья. – Мне кажется, ты чего-то перестаралась.

Они сидели на балконе в Машиной квартире, пили чай и обсуждали первый успех.

– Фигня! – уверенно заявила Маша. – Нечего с ними цацкаться. С него как с гуся вода. Ты же не хочешь к нему каждый день являться? Надо сразу так застращать, чтобы мало не показалось. А с него станется. Втридорога толкать просроченные куриные ноги или оружие на Кавказ – это пожалуйста. А когда ему предложили помочь детскому дому – всего ничего, купить лекарства и телевизор, так он испугался – разоряют!

– А если с ума сойдет? – беспокоился Илья.

– Такие с ума не сходят, – назидательно сказала Маша. – Поплачет малость и успокоится.

– Значит, у нас за плечами уже одно доброе деяние… – подсчитал Илья.

– Только не надо разводить тут бухгалтерию! – вспылила Маша. – Я этим занимаюсь не ради галочки, а ради человечества.

И она тут же вспомнила об Игоре, ради которого ей вообще хотелось жить и что-то делать.

– Хорошо, – согласился Илья. – Только это… Давай все-таки поступать более обдуманно. А то все эти живые мертвецы – у нас получается просто эротический триллер, а не возмездие.

– Ладно, – не стала сопротивляться Маша. – Сам тогда и придумывай. Хотя, по-моему, и триллер не так уж плохо.

НАТАША

1 мая, 21.12

– Тебе понравится, – уверял Наташу Игорь.

– Откуда ты знаешь, что понравится? – упрямилась она.

– Мы же договорились совершить рейд по самым экзотическим заведениям Москвы? – настаивал он.

– Договорились, – хмуро призналась Наташа.

– Тогда не вякай, – улыбнулся он.

На город опускались лиловые сумерки. Наташа с Игорем весь день гуляли. Прошли от Красных Ворот к Лубянке, перебрались через Васильевский мост, миновали переулки Замоскворечья, выбрались на Котельническую и по бульварам вскарабкались к Чистым прудам. У Наташи гудели ноги, а голова кружилась от свежего воздуха. Она проголодалась так, что готова была вырвать шаурму из рук прохожего.

Ей нравилась Москва. Она ощущала, что влюбляется в этот большой, непонятный, сложный и странный город – кипящий, суетящийся, шикарный и грязный одновременно. Игорь свернул в арку одного дома, вышел во двор и показал на лестницу, ведущую в подвал. Внизу была дверь, обшитая металлом, с рулем вместо ручки – как в бункерах и банковских сейфах. Наташа осторожно спустилась вниз – ступени были грязные и скользкие.

– Вот! – гордо сказал Игорь.

– Это что, подпольный цех по производству фальшивых сигарет? – спросила Наташа.

– Увидишь, – ухмыльнулся Игорь и толкнул дверь.

Они попали в каморку с низким потолком. Сразу за дверью начиналась барная стойка. Чуть дальше было темное, с низкими пыльными люстрами кафе. Запах из кухни шел аппетитный, а туда-сюда с широченным подносом носилась такая сытенькая, кругленькая и румяная официантка, что Наташе срочно захотелось попробовать меню целиком.

На барную стойку облокачивался мужчина под два метра роста и такой же широкий в плечах. Отчего-то он был в белом докторском халате и черной бандане с черепами, а из-под закатанных рукавов к запястьям спускались разноцветные татуировки. У бармена было три увесистых подбородка, круглые, навыкате глаза и рыжая пиратская бородка. У здоровяка было такое выражение лица, словно любую просьбу он готов расценить как личное оскорбление.

Игорь отвел Наташу к угловому столику. Стол покрывала клеенка в грушах, яблоках и персиках, стулья были красные, пластиковые, а для доброго аппетита стол украшал букетик искусственных ромашек. Грязных и залапанных.

– Н-да… – подытожила Наташа.

– Ну как? – Игорь дернул ее за руку.

– Пока не знаю…

– Ты на стены посмотри, – посоветовал он.

Наташа посмотрела и закашлялась. Стены украшали невиданные звериные головы – заяц с оленьими рогами; лиса, выкрашенная под леопарда; кабан с зеленым ирокезом…

– Слушай… – Она взяла его под локоть и прошептала на ухо: – Это что, клуб любителей маразма?

– Я же тебе говорил, что проведу тебя по самым экзотическим местам… – торжествовал Игорь.

– Заказывать будете? – перебила их официантка.

Вопрос звучал как угроза.

– Да, – опомнился Игорь. – Два двойных виски и стейк с отварной картошкой.

Официантка не шелохнулась. Она почесала карандашом ноздрю, фыркнула и посоветовала:

– Берите тройное.

– Почему это? – с раздражением спросила Наташа.

– Я тут на весь зал одна. Недосуг мне бегать каждую минуту за добавкой. Приличные люди вон бутылками берут. – Она ткнула карандашом в сторону компании, заедавшей водку конфетами «Грильяж».

От такой наглости Наташа оторопела, а Игорь быстро заказал тройное виски.

– Заведение совершенно нормальное. – Игорь продолжил прерванный разговор. – То есть оно ненормальное, но это не делали нарочно. Здесь все уверены, что это самое обычное кафе, и даже эти зайцы с кабанами никого не пугают. Здесь такие персонажи ошиваются – закачаешься!

И точно. К ним подсела рослая женщина в бархатном пальто, поверх которого были намотаны в семь слоев бусы из крупного фальшивого жемчуга. Огненные волосы дамы завивались крупными локонами. Темно-зеленые ногти были такие длинные, что невозможно было понять, как она застегивает пуговицы.

– Татьяна, – представилась она. – Я познакомилась с роскошным мужчиной. – Наташа косилась на Игоря, подозревая его в давнем знакомстве с нежданной гостьей. – Он ехал на длинном белом автомобиле и пригласил меня в ресторан, – не очень ясно пояснила она. – Мы прибыли в отель «Метрополь» и заказали устриц, черной икры и шампанского.

Вообразив Татьяну в потертом на швах бархатном пальто и фальшивых, местами облупившихся жемчугах в «Метрополе», Наташа от восторга пнула Игоря ногой.

– Он был хорош, как Аполлон, – заливалась Татьяна. – Черные кудри падали на плечи… Мы любили друг друга у пылающего камина…

Вдруг к Наташе подсел тип в вишневом пиджаке из поддельного кашемира. Он прижался к Наташе и громко зашептал ей на ухо:

– Татьяна – мужчина.

– Да ладно?! – расхохоталась Наташа.

– Посмотрите на ее руки… – Когда мужчина открывал рот, обнаруживалось, что половина верхних зубов у него золотые.

Наташа посмотрела и обнаружила, что, кроме ногтей, в руках и правда не было ничего женственного, да и ногти скорее всего были пластмассовые.

– Да-аа… – протянула она. – Весело здесь…

– Ну как? – еще раз спросил Игорь, когда они, подгоняемые промозглым ветром, спешили к дому.

– Отлично! – расхохоталась Наташа. – Такого я еще не видала! Слушай, они там что, все психи?

– Конечно! В этом-то и прикол! – согласился Игорь.

Они подошли к подъезду, и Игорь замялся.

– Наташа… – Он посмотрел ей в глаза. – Я хотел с тобой поговорить.

– За ради Бога, – согласилась она. – А это надо сделать у подъезда или можно в квартире?

– Послушай меня внимательно… – Он взял ее за руки. – Я больше не могу брать с тебя деньги.

– А ты что, сходил к урологу и тебе сказали, что у тебя сифилис? – хмыкнула Наташа.

– К какому урологу? – растерялся Игорь.

– Ну, помнишь, тот тип в «Настальжи» посоветовал тебе сходить к урологу… – напомнила она.

– А! – всплеснул руками Игорь. – Кстати, я был у уролога. Он сказал, что у меня простатит в ранней стадии. Да ладно, фиг с ним. Нет, не в этом дело. Я просто не отношусь к тебе как к клиентке… Ну…

– И что? – нахмурилась Наташа.

– Если ты не против, то мы могли бы встречаться просто так, не за деньги, если я, конечно, тебе нравлюсь! – на одном дыхании выпалил он.

Игорь точно знал – на женщин это действует безотказно. Разумеется, она согласится. А потом будет осыпать его подарками и денежными сюрпризами – куда более щедрыми, чем 150 долларов в час.

– Давай попробуем, – легко согласилась Наташа. – Пойдем? – Она кивнула на дверь подъезда.

– Я сегодня не могу, – словно извиняясь, сказал Игорь.

– Почему? – Наташа заметно расстроилась.

– У меня друг переезжает на новую квартиру. Просил помочь.

– Ну ладно… – Наташа пожала плечами. – Завтра?

– Завтра! – обрадовался он, поцеловал ее в губы, обнял, подержал в объятиях, прижавшись к ее волосам, и ушел, ласково проведя рукой по ее руке.

– Пока… – пробормотала вслед Наташа.