Текст книги "Любовь до белого каления"

– Сколько? – приоткрыл рот Семен Сергеевич. – Вы уверены, что не ослышались?

– Гоните ее на… – Юрий Михайлович деликатно закашлялся. – Прощайтесь, в общем. Здесь не базар, чтобы торговаться. Сумма окончательная, обсуждению не подлежит.

– Торг здесь неуместен, – старательно схохмил Семен и покраснел: то ли от смущения, то ли от гордости за свое чувство юмора. Татьяна с готовностью улыбнулась, некстати вспомнив дочь, так же подобострастно поддержавшую недавно глуповатую шутку своего ухажера.

Он смотрел долгим взглядом, и в этом взгляде что-то было. Татьяна, пятясь, выпала из кабинета, закрыла за собой дверь и мечтательно уставилась на косяк. Сердце трепыхалось в горле, словно она только что проглотила воробья.

– Мне еще долго ждать? – надменно протянули за спиной.

– Спасибо, что зашли, – развернулась Татьяна и шикарным, как ей показалось, жестом прочертила путь к выходу. – Мы вам непременно позвоним.

– Что за безответственное отношение к обязанностям и к людям? Я потеряла столько времени, чтобы уйти и просто ждать звонка?

– Я так поняла, что вы человек занятой, поэтому мне даже в голову не пришло, что вы просто сядете и будете ждать! – мстительно произнесла Таня. Она очень не любила, когда с ней разговаривали свысока.

Евгения Романовна покраснела, свирепо блеснула очками и, грохоча тяжелыми каблуками, удалилась.

– До свидания! – запоздало крикнула ей вслед Татьяна. В душе плескался неприятный осадок, но тетка тоже была хороша.

Глава 11

– Легко тебе говорить! – Света раздраженно швырнула в притихшую Ирку очередную блузку. – Теоретик!

– Ну, Свет, я ж как лучше хочу, – обидчиво выпятила губу подруга. – Что ты злишься?

Света не злилась – она была в бешенстве. Собеседования срывались одно за другим. Она таскалась по всему городу, теряла время, но так и не нашла никакую работу. Это было удивительно и возмутительно. Совершенно непонятно, каким образом пристроилась Маркова. Неужели никому не нужны секретари без опыта? Но это же нелогично. Откуда тогда возьмутся секретари с опытом, если без опыта не берут? Компьютер она знала: пусть плохо, но знала! Английский язык был на хорошем уровне. Обращаться с факсом и ксероксом она научилась на работе у тети Верочки. Просто зашла однажды и попросила показать, после очередного собеседования, на котором противная высокомерная девица потребовала продемонстрировать свои умения. Никаких умений у Светланы на тот момент не было. Она опасливо потыкала цветные кнопочки на ксероксе и сдалась. Было ужасно неприятно: не потому, что чего-то не умеет, а потому, что коротко стриженная девица презрительно улыбалась и хмыкала.

Теперь Света могла уверенно говорить, что разбирается в оргтехнике, владеет компьютером и иностранным языком. Учебник по делопроизводству она тоже купила и даже прочитала до середины. Все оказалось ничуть не сложнее конспектов по лингвистике. Только ничего не помогало.

Что тогда надо этим толстопузым работодателям?

Ирка вдруг выдала идею, что толстопузых отталкивает имидж.

– Ты спятила? Я что – Влад Сташевский? Какой имидж?

– Молодых и доступных довольно много, совершенно не обязательно брать такую на работу, – серьезно заявила Ира. – Я всю ночь думала…

– Лучше бы ты по ночам чем-нибудь другим занималась, – разъярилась Светлана. – С каких это пор я «доступная»? А в лоб хочешь?

– Нет. В лоб не хочу, – серьезно мотнула головой подруга, словно Света и вправду могла дать ей в лоб. – Не нужны им твои коленки. И сиськи не нужны. У них это все уже есть. Чтобы быть конкурентоспособной, надо предложить то, чего у них нет. А у них нет секретаря. Потому что если бы он был, то его бы не искали!

Выдав эту сложную и витиеватую мысль, Ирина примолкла, продолжая о чем-то думать.

– А я что? Канкан предлагаю танцевать? Или траншею копать? Я и предлагаю себя секретарем!

– Не-а, – уверенно тряхнула челкой Ирка. – Ты себя просто предлагаешь. Я ж видела, в чем ты на собеседования ходишь. Улица красных фонарей!

– А надо как? Улица Сезам? В плюшевой юбочке и с бантиком? По законам рынка надо товар показывать лицом и в максимально сжатые сроки предъявлять покупателю все его плюсы. Пока внимание этого самого покупателя на тебе сфокусировано. Иными словами, пока тебя не выперли с собеседования. Вот и показываю одновременно: зад, грудь, ноги, аттестат и справку из института!

– Ну да, оливье с тортом в одной миске, – вдруг многозначительно вытаращила глаза Ирина. – Не пойдет!

– Кому не пойдет?

– Да, как показала практика, – никому! Тебя же нигде не взяли!

– Так потому что меня до начальства, с которым работать, и не допускают. Сидят грымзы, как церберы на входе – не прорвешься!

– Мы дуры! – хлопнула себя по прыщавому лбу Ирка.

– Не обобщай.

– Ну ладно, ты дура. А я умная.

– С чего это? – насупилась Света. Ей категорически не нравилось, когда кто-то, пусть даже такой близкий и родной, называл ее дурой. Дурам серебряные медали не дают. Их даже не всем умным дают!

– А с того, что ты все делаешь неправильно, а я поняла, как надо! Раз тебя собеседуют тетки, то в первую очередь понравиться надо им. Въезжаешь? – Ирина многозначительно сложила руки на впалом животе.

– Нет. Я не собираюсь нравиться теткам, потому что за них не выйдешь замуж. Им очень сложно нравиться: я молодая и красивая, а они – убогие клуши. Я утрирую, но по сути так и есть.

– Вот. Понравься сначала клуше, и тогда тебя допустят до босса.

– Ирка! Невозможно понравиться клуше и боссу одновременно. Клуше нравятся еще бо́льшие клуши, а боссу клуши не нравятся вообще как женщины.

– А как секретарши?

– Не знаю. Не пробовала. Но мне кажется, что мужикам клуши не могут нравиться, – убежденно бормотнула Света.

– Это тебе только кажется. – Ирка уселась на подоконник и выставила костлявые коленки. Ноги у нее были замечательно длинными, но на них не хватало мяса, поэтому выглядели конечности душераздирающе жалко. – Сама подумай. Ты не можешь заинтересовать молодостью, потому что это синоним неопытности. Ты не можешь заинтересовать фигурой, потому что женскую зависть никто не отменял. Но! Ты можешь заинтересовать перспективностью. Поэтому забудь про свои 90-60-90 и жми на то, что ты легко обучаемая, коммуникабельная, мечтаешь осваивать все новое, хочешь всему научиться, пахать на благо фирмы и сдохнуть на рабочем месте от старости, высохнув, как мумия.

– Не хочу я там сдохнуть.

– И что? А работать хочешь? – рассердилась Ирина. – Если не хочешь, то так и скажи: здрасте, я работать не хочу, хочу спать с вашим шефом. Пустите переночевать.

– Ничего подобного я не говорю, – немедленно надулась Светочка. – Нечего из меня безмозглую блондинку делать.

– Но все выглядит именно так, потому что у тебя все наружу: сиськи, коленки и бегущая строка в глазах «входите, открыто». Это уже не модно. Модно быть продвинутой и честолюбивой.

– Какая ты умная, Новгородская, сил нет и зубы сводит. Еще раз нахамишь, я тебя выгоню на фиг.

– Да, я умная, – согласилась Ирина. – А умный человек всегда послушает умного.

– Ты меня запутала: кто тут неумный?

– Все умные. Дураки за дверью. Поэтому на собеседование надо надевать не твои идиотские топики с декольте и не мини-юбки, которые с лупой не разглядеть, а деловой костюм! И очки, чтобы лицо приобрело налет интеллигентности.

– Какой налет?! Да и нет у меня деловых костюмов. – Света обиделась. Тетя всегда говорила, что у нее голубая кровь, предки дворяне, а лицо – натуральная тургеневская барышня. Надевать на свое породистое лицо очки казалось такой же глупостью, как приходить на собеседование в монашеской рясе, лишь бы не заподозрили в нечистых помыслах.

– А брюки есть? Черные, попроще. – Ирина, судя по вдохновенно горящим глазам, что-то придумала.

– Есть. И чем брюки лучше юбки? Они тоже обтягивающие, только ноги скрывают. А мои ноги – козырь.

– Я дам тебе свой пиджак, ты его не застегивай, – не слушала Ирка. – Только там пятно на рукаве, надо отчистить срочненько. Очки купим в переходе у метро, волосы прилижем, и получится…

– Старуха Шапокляк, – завершила мысль Света. – Ирка, я в приличное место иду. А потом как быть, так и ходить в этом маскарадном костюме?

– То, что ты называешь маскарадным костюмом, носит половина офисных работников. Это униформа. Норма, понимаешь? А то, в чем ходишь ты, годится только для лекций или дискотек, что, впрочем, почти одно и то же!

Идея Светочке не нравилась. Заявляться на собеседование дурнушкой было обидно. Все равно, что, выучив билет, делать на экзамене вид, что не знаешь тему. Но она послушалась.

– Я это сделаю только для того, чтобы доказать, что ты не права, – нахмурилась она и начала вытряхивать подругу из пиджака.

– Правильно, надо экспериментировать, – обрадовалась Ирка. Она любила, когда ее слушались. – В худшем случае не возьмут, но это же не последняя фирма в городе.

Фирма была не последняя, и про зарплату Светочке по телефону ничего не сказали, предложив прийти на собеседование, так что вряд ли она много потеряет.

– Не забудь: ты упертая, целеустремленная и думаешь только о работе, – напутствовала ее Новгородская. – Кстати, начни с того, что у тебя серебряная медаль, а в институте ты идешь на красный диплом.

– Не люблю врать, – покраснела Света и отважно распахнула глаза. Но тут же была опущена с небес на землю упрямой Иркой:

– Чистую правду говорят только дети и идиоты. И то дети иногда врут. Будь умнее. Тем более что еще неизвестно: может, у тебя и будет красный диплом.

– Ага. Если я его сопру у кого-нибудь или перекрашу.

Глава 12

– Таня, вы не освободились? – Семен выглянул и обвел пустую приемную многозначительным взглядом. Раньше, в старые времена, здесь никогда не бывало так пусто. У стола вечно толклись сотрудники, требуя факс, выпрашивая кофе и канцтовары, оставляя клейкие листочки с информацией (листочки потом отваливались или сметались следующей волной сотрудников, клеились к подошвам и служили поводом для обсуждения нерадивой секретарши, которая вечно все забывает, теряет, не передает). Теперь никому ничего было не надо. Словно контингент перестал нуждаться в кофеине, ручках, маркерах и корреспонденции.

– Конечно. – Она моментально взмокла, а руки затряслись. Какие глупости показывают в сериалах. Остроумные ответы, тонкие намеки и сохранение чувства собственного достоинства возможны только в одном случае – если мужчина тебе безразличен. Татьяна ненавидела собственную физиологию, так не вовремя решившую изобразить землетрясение, но ничего не могла поделать. И открыто посмотреть ему в глаза долгим чувственным взглядом тоже не могла. В глазах скапливались слезы, в горле першило, а дыхание тесным жгутом свернулось в желудке.

– Что вы делаете сегодня вечером? – Он неловко улыбнулся и неуверенно взялся за дверную ручку, словно готов был в любую секунду сбежать.

«Боже, какая восхитительная банальность!» Татьяна обмякла и перестала трястись. Чем менее уверенно чувствовал себя Семен в затянувшейся паузе, тем ей легче становилось дышать. «Надо же, а он тоже стесняется. Как просто. Неужели вот так все и происходит. Хорошо-то как!»

Семен тоскливо кхекнул и засопел.

Женщин он боялся и, вопреки расхожему мнению о том, что красавчикам все дается легко, жил в этом смысле достаточно трудно. Семен, уродившийся этаким голубоглазым блондином с обложки глянцевого журнала, отбивался от прекрасного пола всю сознательную жизнь.

Сначала его просто била Ульяна Сидорова, потому что Сеня ей нравился, а в силу детсадовского возраста девушка не знала, каким иным образом выразить свои чувства. Потом его бил ухажер Марины Берман, потому что Сеня решил, что влюбился, и позвал приглянувшуюся одноклассницу в кино. Марина согласилась, а потом с восторгом посмотрела за гаражами рыцарский турнир в ее честь и ушла с победителем. Проигравшим был Сеня, поскольку мама с бабушкой хотели, чтобы «ребенок вырос интеллигентным», а папа, желавший отдать сына на бокс или как минимум в футбольную секцию, оказался в меньшинстве.

Потом его бил папа. Вернее, не бил, а впервые в жизни выпорол ремнем. Это было трагическое стечение обстоятельств. За неделю до этого в школу пришла новая учительница биологии с огромным бюстом, который восхитительно колыхался и подрагивал под тонкой блузкой. За ней по школе таскались целые процессии старшеклассников, восторженно перешептываясь и тщетно надеясь, что хоть одна пуговица отлетит под натиском мощного тела. Именно в нее Семен впервые влюбился по-настоящему. И впервые написал любовное письмо с неумелыми корявыми стихами:

 
Люблю тебя, как никого,
Преклоняюсь и обожаю,
Прекрасней нету ничего,
Чем ты – толстая и нагая.
 

На «толстую» Ольга Петровна обиделась и капитально опозорила Сениного папу, который, все по тому же странному стечению обстоятельств, впервые решил сходить на собрание вместо мамы и бабушки.

Но и на этом отсутствие взаимопонимания с женщинами не закончилось. В институте он начал ухаживать за двумя девушками сразу, причем ухаживал интеллигентно, рук не распускал и глупых обещаний не давал, пытаясь медленно и досконально разобраться в вопросе, какая из девушек ему подходит больше. Пока он вдумчиво взвешивал все «за» и «против», девицы узнали о существовании друг друга, и невезучий Семен получил по физиономии от обеих.

Как однажды укушенный через всю жизнь проносит в душе страх перед собаками, так Сеня робел перед женщинами. С каждой новой пассией он обращался, как с хрустальной вазой, был вежлив, предупредителен и дотошно порядочен, но жениться был не готов. Чего-то в них не хватало, чтобы раз и навсегда понять: вот оно, мое!

Если разобраться, ничего странного в этом не было. Семен Крыжовников практически никогда не делал первый шаг сам, боясь попасть в неловкое положение. Он отнюдь не был самонадеянным наглецом, уверенным в том, что все представительницы слабого пола должны укладываться в штабеля при виде его голубых глаз и ямочки на подбородке. А вокруг всегда бродило предостаточно женщин, желавших заполучить такого фактурного мужчину. Но заполучали его самые предприимчивые и самоуверенные, не боявшиеся нарваться на отказ или умело подводящие партнера к нужным мыслям. Беда была в том, что Сене больше нравились нежные домашние женщины, такие, как его мама, а доставался он пробивным и жестким. Личная жизнь не складывалась, но сложить ее очень хотелось, причем любой ценой. Он даже созрел для того, чтобы атаковать первым.

Татьяна понравилась Семену Сергеевичу сразу. У нее была грудь, как у его мамы, робкий взгляд и такое женственное смятение, такая беззащитная трогательность поведения, что Сеня решился рискнуть. Тем более что он прекрасно видел, как Татьяна на него реагирует.

– Ты бы ей голову-то не дурил, – нахмурился проницательный Юра. Он всегда все видел и понимал. Не мог он поверить только в одно: что у Сени проблемы с женщинами. Он считал, что у Крыжовникова одна проблема – слишком много баб.

– У меня серьезно, – обсуждать с компаньоном личную жизнь не хотелось. Семен никогда его не разубеждал в своей неотразимости, как, впрочем, и остальных. Окружающие были убеждены, что Сеня сердцеед, мачо и записной донжуан. Эта убежденность проистекала из того, что почти со всеми своими дамами он расставался без скандалов и сохранял некое подобие дружеских отношений, вследствие чего дамы частенько ему названивали и даже оказывали некоторые услуги по части бизнеса. Давным-давно Крыжовников придумал изумительную отмазку: я тебе не подхожу, ты для меня слишком хороша. Поэтому после расставания женщины не чувствовали себя брошенными, а Сеня с чистой совестью переходил под новый матриархат.

– Серьезно у него, – кисло усмехнулся Юра. – Расскажи кому другому. Твое «серьезно» повторяется не реже раза в месяц, если не чаще. Давай хотя бы на работе без загулов. Не нужны мне тут потом ее слезы, сопли и разбитое сердце. Мне нужны вменяемые сотрудники, способные мыслить здраво, а не озабоченные наличием, а потом отсутствием в их жизни тебя.

– Юр, не лезь в это.

– Не лезу. Но я предупредил.

Задав Татьяне вопрос, он на мгновение почувствовал себя героем. Победа над собой будет поважнее любой другой победы. Но ее молчание и странный взгляд сбивали с толку и мешали радоваться. Удивилась? Обиделась? Или вообще собирается захохотать в лицо несостоявшемуся кавалеру?

– Не знаю. – Таня пожала плечами и отвела глаза.

Семену казалось, что, даже если она откажет, все равно будет хорошо, потому что тягостную и непривычную сцену хотелось как можно скорее завершить. Любой ценой.

Видя, что Крыжовников подачу не принял, Татьяна торопливо пояснила:

– У меня дочка дома.

Оба ошарашенно уставились друг на друга.

«Черт, – подумал Семен, – ей же ребенка надо куда-то девать. Сколько ей лет-то, дочке этой? Может, няню оплатить? Как бы это предложить? И на сколько заказывать няню? На вечер или на ночь? Фу-ты, елки-палки. Может, у нее мама какая-нибудь, или соседка, или она сама что-нибудь придумает?» Жизненный опыт подсказывал, что если женщина хочет пойти на свидание, то даже самая тупая представительница слабого пола способна на немыслимые стратегические планы и тактические действия с многоходовыми комбинациями. Кутузов отдыхает. Запутавшись в обилии вопросов, поднятых со дна сознания непонятным дополнением про дочку, Крыжовников положился на волю случая и Татьянину сообразительность.

«Ой, мамочки, вот дура! Зачем про дочку сказала? – позеленела от осознания непоправимости сказанного Таня. – При чем здесь дочка? Получается, что я сразу собиралась затащить его на ночь! И что я такого планирую, если нам дочка может помешать? Все, он все понял, и вместо нормальных отношений все закончится одноразовым сексом… Какая я дура!»

– Кхм, – поторопил ее Семен. – Дети – это счастье.

– Я давно нигде не была, – робко намекнула Таня, сама не понимая на что. Она могла бы еще добавить, что давно ни с кем не была, что отчасти могло бы оправдать ее пассаж про дочку. Конечно, можно было просто сказать, что еще не решила, где будет сегодня ужинать, значительно облегчив умственные потуги засмущавшегося кавалера. Но, глядя на холеного Крыжовникова, можно было предположить, что в этом случае он потащит даму сердца в роскошный ресторан, где под локтями ужасно неудобно разложены разнокалиберные вилочки, ножички, ложечки и какие-нибудь чудовищные щипцы. Осрамиться Татьяне категорически не хотелось, поэтому она надеялась на поход в театр, кино или прогулку в парке.

– Тогда давайте вместе поужинаем, – обрадовался Семен.

– Да я как-то не одета…

– Пустяки. Значит, договорились. – Он с облегчением выдохнул и поспешно ретировался в кабинет, видимо, опасаясь, что Татьяна передумает или внесет коррективы в планы на вечер.

– Как это – пустяки? – кокетливо проворчала Таня себе под нос, лишний раз подтвердив прописную истину, что на женщину не угодишь. Теперь она не могла решить, стоит ли ей в шутку обидеться, чтобы дать Крыжовникову понять: с ней нельзя бросаться такими словами, пусть привыкает. А он должен именно привыкать, так как Татьяна не является сторонницей одноразовых ужинов и планирует длительные, плодотворные отношения. Что значит «пустяки», если дело касается внешнего вида любимой женщины? Как минимум надо было рассыпаться в комплиментах, разуверяя ее в ложной самооценке, и убедить, что одета дама изумительно и вообще – она бесподобна в любом виде. Как максимум стоило предложить перед рестораном съездить в какой-нибудь бутик и купить платье, подходящее случаю. В конце концов, Семен Сергеевич не младший научный сотрудник тихо хиреющего НИИ, поэтому может себе позволить красивый жест.

«Ну, ты, мать, даешь! Пушкина надо читать – сидеть тебе у разбитого корыта! – прорезался ехидный внутренний голос. – Любимая женщина! Да кто тебе сказал, что ты любимая? Распланировала, понимаешь: переезд, семейный круиз по Средиземному морю, еще про белое платье с фатой вспомни! Постель – не повод для знакомства, а ты не то что в постели не была, даже еще поужинать не успела. Вот подавишься там какой-нибудь рыбьей костью или сожрешь крокодилье яйцо с шелухой, вот тогда и посмотрим, с кем он на курорт поедет. Размечталась!»

Отпинав себя таким образом и слегка остыв от пируэтов собственной фантазии, Татьяна помахала на физиономию ладошками и начала придумывать темы для беседы. Надо было срочно выяснить, что происходит в стране и мире, чтобы не ударить в грязь лицом. Новости она не смотрела, газет не читала, глянцевые журналы не покупала, чтобы не расстраиваться. Быстренько просмотрев макулатуру под столом, она откопала нужную прессу и углубилась в изучение.

– Здравствуйте, я на собеседование, – в помещение заглянула юная девушка, почти девочка, похожая на Мальвину: огромные глаза, губки бантиком, длинные локоны, отливающие голубизной. Если бы следом за ней в приемную протиснулся Буратино или Артемон, Татьяна вряд ли удивилась бы. – Меня Даша зовут.

– Здравствуйте, – Татьяна непроизвольно заулыбалась. Девочка казалась ровесницей ее дочери: невысокая, тоненькая и славная.

– Только у меня резюме нет. – Девочка сплела худенькие пальчики в замок и покорно замерла над столом.

– Вы берите стул, присаживайтесь. – Таня с удовольствием разглядывала будущую секретаршу. Вариант был замечательным: тихая, робкая, скромная и настолько молодая, что бояться нечего. Они не конкурентки. – Расскажите о себе.

– Меня зовут Даша. Мне восемнадцать лет. Я закончила школу номер тридцать девять. Я живу с родителями. У меня есть хобби…

– Подождите, – опешила Татьяна. У нее было смутное ощущение, что это шутка. Девочка разговаривала, как ребенок из старшей группы детского сада. – Вы ближе к теме попробуйте. Почему вы решили пойти к нам работать.

– Я не решила, – честно ответила Даша. – Мне мама сказала. Дала газету, подчеркнула там объявления и велела идти устраиваться. Вы последние, меня нигде не взяли. Если тоже откажете, не знаю, что и делать. Я замуж собралась, а родители велели сначала научиться зарабатывать, а потом уже замуж. Это нарушение моих прав. Так Ахлбек говорит. Но мы жить будем у них, поэтому Ахлбек сказал: сделать, как они велели.

Материнские чувства смешались в горьком коктейле, и Татьяна посмотрела на новоявленную Мальвину уже с неприязнью. Ее Карина тоже запросто могла наткнуться на какого-нибудь Ахлбека, который завяжет ей мозги в узел и соберется жить у них дома. Вот будет весело: в шкафу пионер-герой Жбанов, на диване в гостиной какой-нибудь друг степей Ахлбек, и она в этом своречнике вместе с Крыжовниковым. Самым реальным из всей этой галлюцинации была вероятность того, что дочь тоже в скором времени захочет замуж. Тем более что у Карины даже грудь уже больше, чем у этой невесты Ахлбека. А желание выйти замуж у юных девиц растет параллельно со вторичными половыми признаками…

– Опыта работы у вас, конечно, нет? – на всякий случай спросила Таня, хотя никакого значения это уже не имело. Решение она приняла. С такой манерой излагать мысли девочке ничего не светило ни здесь, ни в другом месте.

– Нет. Нету то есть опыта, – с милой улыбкой пояснила Даша. – Меня в институт не приняли, а в ПТУ я не хочу. Там одни отбросы. Так мама говорит.

«Ну и семейка, – неодобрительно резюмировала Татьяна. – ПТУ давным-давно переименовали в колледжи, и никаких отбросов там не было. Наоборот, вполне приличная молодежь, желающая как можно быстрее освоить профессию и слезть с родительской шеи».

Представив себе надменную маму с прищуренным недобрым взглядом и презрительно сморщенным носом, она пожалела девочку. Но одного укола жалости было недостаточно для того, чтобы взять эту недалекую малышку на работу.

– Мы вам позвоним, всего хорошего, – отбарабанила она уже набившую оскомину фразу. – До свидания.

Похоже, Даша все поняла, но почему-то не расстроилась.

– Ну и ладно, – лучисто улыбнулась она такой доверчивой улыбкой, что Татьяна на мгновение смешалась, устыдившись своих недобрых мыслей. – Звоните.

Настроение испортилось. Вспомнился фиолетовый лифчик под белой блузкой, и стало совсем кисло. Это был стимул держать себя на первом свидании в руках и не раздеваться, хотя, с другой стороны, второго свидания могло и не быть. И тогда было не совсем ясно: воспользоваться шансом и заполучить мужчину своей мечты хотя бы на одну ночь, невзирая на цвет нижнего белья, или всю оставшуюся жизнь гордиться своей моральной устойчивостью?

– Тяжело-то как, – пожаловалась Таня монитору, по которому плавала бодрая надпись: «Не спи – замерзнешь!» – Точно, замерзну я как пить дать. Или засохну в своем гордом одиночестве. С мужиком сплошная нервотрепка, без него – тоже. Есть – переживаешь, как за новенькую иномарку, чтобы не угнали, а нет – переживаешь за себя, как бы не оказаться хуже других: все на авто, а ты пешком. На крокодила охотиться и то легче. Там хотя бы знаешь, что дичь любит мясо и побежит к наживке в любом случае. А тут все взвесь, все продумай, тьфу! Не будь слишком робкой, они этого не любят. Не будь слишком доступной, этого они тоже не любят. Не будь слишком разговорчивой, это их отпугнет. Не молчи, это им тоже не нравится. Проще сохранить мороженое в пустыне без холодильника, чем угадать точную линию поведения с мужиком. Тем более – с малознакомым…