Текст книги "Болезнь Паркинсона. Диагностика, уход, упражнения"

Аркадий Кальманович Эйзлер
Болезнь Паркинсона. Диагностика, уход, упражнения

© Эйзлер А.К., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Предисловие

Предлагаемая вниманию читателей книга посвящена одной из актуальнейших медицинских проблем – заболеванию, которое остается во многом недостаточно изученным, несмотря на почти двухсотлетнюю историю его клинического описания. Поисками причин и совершенствованием средств и методов лечения болезни Паркинсона до сих пор озадачены ведущие неврологи, нейробиологи, нейрофармакологи и специалисты из других медицинских дисциплин… По прогнозам аналитиков в век продолжающегося старения человечества распространенность нейродегенеративных заболеваний, к которым относится и болезнь Паркинсона, будет неуклонно расти, а возможно и «омолаживаться».

Благодаря успехам нейробиологии в последние 2–3 десятилетия были открыты и довольно хорошо изучены механизмы патогенеза и мишени терапевтического воздействия при этом заболевании. Однако, этиология, то есть причины ее развития и средства ее предупреждения еще только предстоит открыть.

Значительные успехи достигнуты и в области лечения болезни, хотя излечить полностью еще ни одного пациента не удалось даже самому талантливому врачу. Причины недостаточной эффективности лечения во многом определяются запоздалым, а иногда поздним обращением больных за специализированной помощью.

В этом отношении книга известного популяризатора медицинских знаний, энциклопедически образованного человека и талантливого писателя, умеющего в доступной для широкой читательской аудитории форме изложить накопленные к настоящему времени знания о клинических проявлениях болезни, в том числе, на самых ранних ее стадиях, могут принести существенную пользу как самим пациентам, так и их родственникам. В столь же доступной форме автор излагает современные возможности терапии болезни, как медикаментозной, так и немедикаментозной, а также информацию, столь необходимую лицам, ухаживающим за больными, которые, как и члены семей пациентов с болезнью Альцгеймера, являются такими же «жертвами» болезни, как и сам больной.

Основная часть книги посвящена изложению современных представлений о болезни Паркинсона, описанию клинической симптоматики и течения болезни, сведений о распространенности заболевания, ее механизмах, и средствах борьбы с НИМ… Кроме того, книга содержит очень ценные рекомендации по продлению ее тяжелых медико-социальных последствий, в том числе ряд методических пособий по преодолению двигательных расстройств, нарушений речи и т. п.

Безусловный интерес представляют и разделы, посвященные своего рода мировоззренческим проблемам, в частности, авторским представлениям о душе, сознании, смерти, взглядам на механизмы работы мозга и многие другие вопросы человеческого «бытия» и сознания, которые всегда занимали и продолжают занимать каждого образованного человека.

В связи с этим книга будет полезна очень широкому кругу читателей – непрофессионалов и в первую очередь – пациентам и их родственникам, но также и семейным врачам и врачам других специальностей, для которых лечение болезни Паркинсона не является непосредственной профессиональной задачей.

Профессор, доктор медицинских наук С.И. Гаврилова, руководитель отдела гериатрической психиатрии Научного Центра Психического Здоровья РАМН

Введение. Необычная медлительность

Пытаясь соприкоснуться с чужими страданиями, особенно вызываемыми тяжелыми заболеваниями, всегда есть возможность призвать на помощь отстраненность, с тем, чтобы, не потеряв хладнокровия, сделать первую попытку обобщить и передать свое отношение к миру, в котором живут пострадавшие. Но это будет отношение поверхностное и сиюминутное, говорящее скорее о сострадании, о желании помочь, о милосердии. Однако, совсем не о том трагическом, происходящем с человеком, обреченном на смерть, явно осознающим не только свой приближающийся конец, но и мучения, через которые предстоит пройти на пути к нему, с полным осознанием своей надвигающейся беспомощности и зависимости от чужих рук и еще больше от чужой души.

Здоровому человеку, вовлеченному почти четверть века в среду обитания людей, сломленных тяжелыми и неизлечимыми болезнями, находящихся в домах инвалидов и престарелых, трудно отделить себя от страдающих, постоянно нуждающихся в посторонней помощи, Для них глоток свежего воздуха становится почти несбыточной мечтой, а стакан воды, подносимый медсестрой, смотрящей куда угодно, только не в сторону больного, – бушующим морем, в котором можно захлебнуться. Говорят, когда человек не чувствует чужой боли, начинаются войны. Пока он счастлив при виде этой боли, сражения продолжаются. Генералы в штабах более кровожадны, чем их солдаты на полях сражений. Генералы мыслят абстрактно и мало связаны с кровавой бойней в окопах.

Трудно предположить, что «генералы от медицины» мыслят иначе. Спускаемые ими директивы и инструкции почти всегда имеют малигнантную (злокачественную) компоненту, направленную прямо или косвенно против пациента. Медицинские бюрократы, непрерывно сокращая расходы на обслуживание, медикаменты, увеличивая нормы занятости врачей и персонала, тем самым обрекают последних на бесконечные сверхурочные, доводящие их до беспамятства. Они забывают о том, что неведомая фатальная неизбежность подвергнет большинство из них тем же испытаниям, через которые прошли их пациенты, страдающие неизлечимыми недугами.

И всегда все начинается для всех одинаково и, прежде всего, неожиданно. Так было, например, со звездой Голливуда, М. Фоксом, который находясь в зените своей славы, в возрасте 30 лет после бурно проведенной ночи вдруг впервые почувствовал легкое дрожание мизинца на левой руке. Это было началом заболевания, которое полностью поменяло представление о жизни любимца экрана, да и саму его жизнь, внеся в нее характерную медлительность. Появившиеся недавно сообщения в западной прессе вновь повергли любителей кино в траур. На 71 году жизни от обычного воспаления легких скончался великий актер современности Б. Хоскинс, ослабленный другой неизлечимой болезнью, из-за которой артист еще в 2001 г. покинул кинобизнес. Проклятая болезнь прервала карьеру и замечательного тенора, неповторимого исполнителя вагнеровского репертуара и современной поп-музыки, П. Гофмана. Известный европейский политик и бывший вице-канцлер Австрии А. Мок изумил своих сторонников во время телевизионных дуэлей целым рядом неадекватных непроизвольных движений всего тела, что не прибавило ему голосов, а наоборот, обрекло на поражение в борьбе за пост канцлера. И далеко не последнее место в этом ряду занимает и Папа Иоанн Павел II, также наделенный всем комплексом страданий, свойственных этой болезни и, прежде всего, медлительностью. К этому списку следует добавить и великого боксера нашей эпохи, чемпиона Олимпийских игр Мохаммеда Али, который, страдая неизлечимым заболеванием уже пару десятков лет, по утверждению его дочери, может прожить еще 20 лет, нуждаясь в круглосуточном уходе. Всемирно известный по фильмам актер Р. Вильямс (R. Williams), дважды получивший «Оскара», покончил жизнь самоубийством, не сумев справиться с известием о роковой болезни ни с помощью алкоголя, ни спорта. Обладая 52 велосипедами разных марок и назначений, он рассматривал это увлечение как терапию, но осознавая свою беспомощность перед прогрессирующим заболеванием, которое вскоре лишит его любимой привязанности, покончил с собой.

Что связывает всех этих незаурядных, не обойденных ни славой, ни вниманием общества людей не только между собой, но также и с миллионами других жителей нашей планеты, которые подвержены тем же страданиям?

1. Странные прохожие на улицах Лондона. Открытие Паркинсона

Итак, речь идет о болезни Паркинсона (БП). Одно из самых часто встречающихся неврологических заболеваний названо именем ее первооткрывателя, лондонского врача Джеймса Паркинсона. Родившийся в 1755 г. в Мидпесексе (Middlesex) в Англии, в семье медика, он провел большую часть своей жизни в Хохстон Сквер (Hoxton Square), в то время спокойном и непримечательном предместье Лондона, а сейчас лежащем в самом центре разросшейся столицы. Его отец, Джон Паркинсон, был аптекарем и по совместительству хирургом. Младший Паркинсон получил свое образование в медицинском колледже при лондонской городской больнице и уже в юные годы работал вместе с отцом, помогая ему, а в 1784 г. полностью перенял практику отца. Женитьба на Мари Дэйл в 1781 г. принесла семье шестерых детей, из которых удалось вырастить только четырех. Если Хохстон Сквер раньше был местом, где селились видные и знатные люди общества, то со временем, с наступлением индустриализации, сюда все больше и больше стали переезжать бедные слои общества, что привело к увеличению населения бывшего местечка до 50 000 человек, вызвав значительное ухудшение условий жизни. Ответной реакцией со стороны ученого была резкая и открытая критика в адрес правящих кругов, что было достаточно смело и небезопасно, однако его безупречная репутация позволяла ему избежать всякого рода преследований.

Работая в клинике и просто наблюдая за людьми на многочисленных и многолюдных улицах Лондона, молодой врач столкнулся с необычной картиной болезни, которая увлекла его на всю жизнь, поразив как медика и как человека. Обладая характерной особенностью неизлечимых страданий при полном адекватном восприятии мира, это заболевание вело к невосполнимой потере качества жизни и, как следствие, к изоляции больного от общества. Уже в 1817 г. результатом его наблюдений становится появившаяся в печати работа «Essay on the Shaking Palse» («Эссе о дрожательном параличе»), в котором впервые были перечислены и детально описаны все самые важные клинические аспекты заболевания. Не находя ответа на возникающие трудности, связанные с лечением недуга, Паркинсон стремился своим первым трудом привлечь внимание ученых, которые могли бы оказать помощь в борьбе с ним.

Уже к моменту написания своей легендарной работы о дрожательном параличе, Паркинсон большую часть своей практики передал сыну, а сам начал заниматься исследовательской и общественно-политической деятельностью, которая в основном сводилась к описанию важных событий и явлений научной и политической жизни тогдашнего общества. Скупые факты казенной хроники раскрывают не только незаурядный талант ученого, но и многогранность его интересов. Он пишет много практических руководств, указаний, рекомендаций и пособий по гигиене для своих сограждан и пациентов. Основывает воскресную школу, публикует различного рода обращения к сильным мира сего, призывая их к созданию специальных заведений для больных с поврежденной психикой. Паркинсон увлечен не только неврологией, он публикует и другие ставшие впоследствии известными работы, посвященные таким заболеваниям как подагра и аппендицит. В круг любимых занятий ученого входят и геология с палеонтологией, к которым он также относился с большой преданностью и самоотдачей. Скончался Д. Паркинсон 21 декабря 1834 г., почитаемый и уважаемый как пациентами, так и общиной.

В своем фундаментальном труде о дрожательном параличе Паркинсон описывает историю болезни всего шести пациентов, среди которых только одного он мог наблюдать до самой смерти, оказывая ему врачебную помощь. Двое из шести пациентов, с которыми он познакомился во время прогулок по улицам Лондона, обратили на себя его внимание медленной, наклоненной вперед походкой. Третьего пациента, попавшего к нему на лечение вследствие воспалительного процесса, он мог наблюдать только в течение 3-х недель. Особый интерес вызывает пациент, избавившийся в результате апоплексического удара от «тремора покоя» (дрожания). После улучшения состояния тремор снова вернулся к пациенту. Это наблюдение можно рассматривать как патофизиологическую основу для сегодняшних стереотактических (стимулирующих) концепций врачевания болезни. Да и вообще, по большому счету, это исследование Паркинсона представляет собой настоящую сокровищницу многих подробных наблюдений, сохраняющих и сегодня свою актуальность.

ОСНОВНЫЕ ПРИЗНАКИ ЗАБОЛЕВАНИЯ БЫЛИ ВПЕРВЫЕ ОПИСАНЫ ДЖЕЙМСОМ ПАРКИНСОНОМ В ЭССЕ 1817 ГОДА. С ТЕХ ПОР ЭТА БОЛЕЗНЬ АКТИВНО ИЗУЧАЕТСЯ, И НАХОДЯТСЯ ВСЕ БОЛЕЕ ЭФФЕКТИВНЫЕ СПОСОБЫ УЛУЧШЕНИЯ СОСТОЯНИЯ БОЛЬНОГО.

В соответствии с заключениями Паркинсона, недуг начинался с одностороннего тремора, который в течение года появлялся и на другой стороне тела. Вскоре после этого возникала наклоненная вперед походка и, наконец, наступала общая медлительность. В течение 3–5 лет походка приобретала динамику коротких шагов, и затем, по мере развития болезни, появлялась тенденция к неустойчивости и падениям. Пациент оказывался прикованным к постели, полностью беспомощным, его голова все больше наклонялась к груди, появлялись пролежни, состояние сопровождалось высокой температурой и нарушением сознания, бредом. Однако, когнитивные (познавательные) функции не нарушались и оставались сохраненными до самой смерти, что коренным образом отличает БП, например, от болезни Альцгеймера (БА).

Естественно, как было сказано выше, очень трудно с позиции стороннего наблюдателя перечислить те страдания и ограничения, которые накладывает болезнь на когнитивные функции, связывающие больного с окружающей жизнью. И поэтому следует отметить, что, наблюдая болезнь, опираясь на всю гамму чувств, желаний и потребностей пациента, Паркинсон проявляет к больному огромное уважение. Он не опускается до примитивизма, безразличия и связанных с ними упрощений под девизом: «Ему уже все равно, ему уже ничего не поможет», что можно наблюдать и сегодня в большинстве социальных учреждений. В своем труде ученый с чувством уважения и любовью относится к этому ограниченному числу пациентов, предоставленных ему судьбой для наблюдений и теряющих на протяжении болезни, как говорят сегодня, качество жизни.

В первой части своей работы Паркинсон подробно описывает характеристики и признаки заболевания, вводя специфические медицинские термины, например, такие как, «тремор» (дрожание) или «брадикинезия» (замедленное движение). Во второй части он обсуждает возможные методы локализации дрожательного паралича. Причем, он предполагает, что причина возникновения заболевания находится в шейной части спинного мозга. Естественно, здесь можно только удивляться смелым и неожиданным мнениям, догадкам и пророчеству врача. Еще не предполагая о возможностях получения сканированных сечений мозга, обладая весьма ограниченными анатомическими и особенно патофизиологическими знаниями, Паркинсон, тем не менее, подобно детективу, пришел к выводу, который и сегодня представляется весьма существенным и является причиной многих дискуссий о различных направлениях исследований, ведущих к разгадке возникновения заболевания и его лечения.

Однако первое упоминание этой болезни как заболевания нервной системы можно найти уже в свитках тысячелетней давности индийского учения о здоровой жизни Аюрведы, в которых описываются отдельные симптомы этой болезни и возможные способы ее терапии. Работы греческого врача Галена, согласно античным рукописям II столетия н. э., позволяют на основании подробного описания также подразумевать картину этого заболевания. В записках итальянского мыслителя, исследователя природы и художника Леонардо да Винчи, можно легко угадать это же заболевание, выраженное следующим образом: «Можно видеть, как у людей, парализованных, закостеневших, стиснутых внутренним напряжением, дрожит голова вместе с конечностями, без разрешения их души, которая со всей присущей ей силой сопротивляется, однако не может воспрепятствовать этому».

Уже к концу XIX столетия известный французский врач Жан-Мартен Шарко, основатель современной неврологии, сам открывший и описавший многие болезни в этой области, будущий учитель Зигмунда Фрейда, предложил для этого недуга название Morbus Parkinson (Болезнь Паркинсона), которое в последующие годы закрепилось за ним. Впоследствии заболевание было широко и многогранно описано целым рядом выдающихся ученых, однако первая монография Паркинсона, как впоследствии оказалось, несмотря на небольшой объем, стала самой важной и значимой.

Вскоре, после Паркинсона, ученый В. Гумбольд (W. Humbold), сам страдающий болезнью дрожания, в своих рисунках и письмах очень подробно описал все стадии этого заболевания, охватывая период с 1825 по 1834 г., в течение которого он детально анализировал все более интенсивно охватывающие его страдания. Важно при этом отметить его упоминание о болезни как о вероятном процессе старения, патологические причины которого им были, однако, не названы.

Несмотря на гениальное изложение своих наблюдений о трагическом недуге, Паркинсон не мог предложить к началу XIX столетия хоть какое-нибудь действенное лечение. В соответствии с тогдашними веяниями в медицине, им было рекомендовано кровопускание и наложение нарывного пластыря на затылочную область, которые, якобы, должны были отводить гной вместе с вредной жидкостью, накапливающейся в теле. Поскольку такая терапия никакого облегчающего результата не приносила, медицина отбросила заболевание, причины происхождения которого также не были найдены, на задворки психиатрии в угоду знахарям и гипнотизерам.

2. Посторонний взгляд в извилины мозга

Поиски души

Но уже через сто лет, когда немецким врачом Альцгеймером была открыта болезнь, которая по многим симптомам на различных фазах своего развития совпадала с болезнью Паркинсона, стало ясно, что обе болезни связаны с дефектами, возникающими в головном мозге. Именно Альцгеймеру впервые удалось путем вскрытия черепных коробок бывших больных, страдающих потерей памяти, обнаружить в них отложения, величиной с рисовые зерна, которые, как он предположил, препятствовали прохождению информационных потоков, что поражало различные участки мозга, приводя их к деградации. Однако открытие Альцгеймера не соответствовало устоявшемуся мировоззрению того времени, согласно которому, корифеи тогдашней психиатрии рассматривали психические заболевания как божью кару или как последствия распущенности. Мысль о том, что видимые изменения в мозге могут быть причиной, вызывающей душевные заболевания, ими не допускалась.

В 1906 г. Альцгеймер впервые докладывал об особой форме слабоумия, которая сопровождается сморщиванием вещества головного мозга. Слушатели приняли сообщение Альцгеймера как личное оскорбление. Ни критики, ни обсуждения фактов – молчание стало ответом ученому со стороны авторитетных коллег, присутствующих на конгрессе. Между тем, врач представил интересные выводы, которые он получил за 4,5 года врачебного ухода за больной, наблюдая постепенное угасание ее жизнедеятельности, сокращение функций двигательного аппарата, дезориентацию, потерю памяти, речи, резкое ухудшение качества жизни и невозможность обслуживать саму себя. В случае БА он не наблюдал дрожания конечностей, но отмечал неуправляемость ими, потерю координации движений и постепенное угасание моторики. Но кого интересовали описания неизвестного феномена неизвестного молодого ученого, пытающегося объединить материальные частицы впервые увиденного вещества с такими абстрактными понятиями человеческой жизнедеятельности как память, сознание, мышление, что по сути представляет собой совокупное метафизическое понятие души? Действительно, исторически все было не так просто. В конце позапрошлого столетия немецкий патологоанатом Вирхов (Virchow) заставил говорить о себе, заявив, что, после вскрытия более сотни человеческих тел, он никогда и нигде не обнаружил душу и потому отрицает ее наличие.

Но исторические традиции, уходящие своими корнями в далекое прошлое, неустанно повторяющие предположения о наличии души, утвердившие свою значимость в религиозных догмах и постулатах, навязывали обществу другую трактовку о душе. И общество было солидарно с этим убеждением церкви и поддерживало его в своих обрядах и обычаях. Испокон веков в каждой культуре сложились свои ритуалы и традиции, сопровождающие смертный час. Многие из них соблюдаются до сих пор, некоторые – редко, другие совсем забыты. Но вся эта дань времени основана на одном и том же убеждении: умерший все видит и все слышит. Он может отомстить за причиненные ему страдания и несправедливость, забрать с собой кого-нибудь из живых или домашний скарб.

В любом случае смерть означает умирание тела: оно гниет, разлагается и распадается на химические элементы. Но является ли смерть концом сущности человека, который когда-то смеялся и плакал, любил и ненавидел? Одни предполагают, другие надеются, третьи абсолютно уверены в том, что человек – нечто гораздо большее, чем просто физическое тело. По их убеждению, тело – это лишь сосуд, в котором заключено нечто бессмертное, выходящее за пределы человеческого воображения, объединяющее нас с божественным. Он представляет собой некую магическую энергию, нематериальную силу, связывающее в единое целое воспоминания и чувства, мысли и желания, стремления и надежды.

Для этой субстанции люди изобрели множество определений: японцы называют ее Ки, китайцы – Дао, индусы – Прана или Атман. Западная цивилизация называет ее душой. По результатам опроса, проведенного в 2007 г. в Германии, 52 % взрослого населения страны верят в существование души. Внутренняя интуиция подсказывает нам: мы знаем, о чем говорим. Но чем больше мы рассуждаем о душе, тем более неопределенной и расплывчатой представляется нам ее суть, все более неоднозначной и загадочной предстает перед нами «эссенция», которая, вдыхает жизнь в тленное человеческое тело.

Что же такое душа? Как и кем она сотворена? Каким законам она подчиняется? Реальность она или фантом? В поисках ответа на эти вопросы мы, прежде всего, пытаемся разгадать душу и при этом оказываемся между религией и наукой, эзотерическими утверждениями и философскими предположениями, часто заканчивающимися метафизикой.

Одним из первых исследовать душу взялся американский доктор Д. Макдугалл. В 1906 г. он соорудил в своей клинике специальную кровать, представляющую собой гигантские весы с высокой чувствительностью – до нескольких грамм. Ложе предназначалось для пациентов, жить которым оставалось недолго. Когда пациента укладывали на нее, весы устанавливались на нулевой отметке. Доктор взвешивал умирающих во время последних движений дыхательных и мимических мышц. Результаты изысканий Макдугалла прозвучали как гром среди ясного неба: в момент смерти происходит внезапная потеря веса тела – в среднем 22,4 грамма – вес семи кусочков сахара. Ученый был убежден, что этот феномен невозможно объяснить никакими другими естественными причинами, кроме как тем, что душа, или же некое астральное, метафизическое тело, покидает тело физическое. Несмотря на то, что Макдугалл следовал определённым правилам при постановке эксперимента, многие современные исследователи считают полученные им результаты надуманными и сумасбродными, хотя скептики до сих пор не нашли другого внятного объяснения эффекту внезапной потери веса.

Неоднозначными являются не только предположения или утверждения о существовании души – загадочен сам по себе термин «душа». Неизвестно, когда это слово появилось в нашем языке. Но представление, надежда на то, что в каждом из нас живет особая бессмертная сила, возникло в глубокой древности, когда наши далекие предки осознали факт собственного ограниченного пребывания на Земле.

Едва ли кто-либо изучил эту проблему глубже, чем евангелистский теолог, профессор, доктор наук Р. Сёрриез, который считал: «Представление о душе – свойство сугубо человеческое и является в определенной степени предшественником любой религии о существовании высшего разума и вечной жизни». Возможно, человек создал идею существования души из страха перед смертью. Вероятно, эта идея берет свое начало с тех времен, когда наши предки перестали оставлять беспризорные тела умерших на съедение диким животным и начали их погребать. Конфронтация со смертью заставляет людей задуматься о самих себе. Желание быть чем-то более могущественным, чем просто физическое тело, пережить его после смерти становится довлеющим и преимущественным.

У нас, живущих ныне, смерть вызывает большее неприятие, чем у наших предков, и прежде всего потому, что мы научились в большей степени управлять своей жизнью – по крайней мере, нам так кажется. Биография наших предков уже с момента рождения была предопределена такими факторами как пол, социальное происхождение, цвет кожи, которым трудно было что-либо противопоставить. Сегодня они в значительной мере утратили свою судьбоносную роль, и только смерть осталась смертью – жуткой и зловещей. И ничего тут не поделаешь. Но это чувство бессилия претит современному человеку. Как бы мы не пытались «начать все сначала», перестроить и перекроить свою жизнь – в результате всегда торжествует смерть. И никакие открытия, эмансипационные движения, революции, никакие гуру и авторитеты не в состоянии на это повлиять.

Некоторые люди пытаются заключить договор со смертью, оттягивая ее наступление. Они добровольно отказываются от многих жизненных удовольствий и наслаждений в надежде заслужить одобрение смерти, получив в награду пару-тройку лет в качестве бонуса. Иногда эти попытки бывают вознаграждены, но не так уж редко случается и обратное, и те, кто ведет исключительно здоровый образ жизни, умирают молодыми. Смерть не обращает внимания на наш личный календарь, она чаще всего приходит в самый неподходящий момент – в день присвоения научной степени или в день очередного наступившего юбилея.

Каждый из нас в детстве, особенно в моменты осознания несправедливости или одиночества, представлял себе свою собственную смерть почти в деталях: обидчики находят наше маленькое, холодное и бездыханное тело, горько рыдают и раскаиваются во всем, что натворили. Справедливость торжествует! А вот то, что нам, будучи мертвыми, не удастся насладиться этим триумфом, в голову как-то не приходило. Не исключено, что те же мысли владеют самоубийцами. Добровольная смерть нередко является актом мести или давления по принципу: сейчас, когда меня больше нет, вы просто обязаны меня любить, в конце концов, просто потому, что я был, есть и останусь прав, не оценненный по достоинству живущими! Фантазии о собственной смерти присущи нам и во взрослой жизни. Правда сценарий этого действа несколько другой: незримо присутствуя на своих похоронах и благодарно внимая заупокойным речам родных и друзей, мы глубоко опечалены тем фактом, что жизнь потечет и дальше, но уже без нас.

Об этом трудно писать, ещё труднее читать, и даже размышления об этом вызывают неоднозначные чувства потерянности и безысходности.

Страх смерти весьма загадочен, его трудно постичь, в отличие от сожалений по поводу конечности жизни. Легко понять наше желание жить дольше и больше наслаждаться жизнью, поэтому мы воспринимаем смерть как направленное против нас зло. Смерть усредняет нас, мы все в одинаковой мере подчинены её законам. Но почему же перспектива собственного небытия вызывает тревогу и смятение? Если мы на самом деле исчезаем после смерти, если нам нечего ждать и не на что надеяться, то чего же тогда бояться? Конечно, мы переживаем за наших близких – как они будут без нас, смогут ли противостоять напастям внешнего мира, смогут ли довести до конца задуманное и начатое вместе с ними?

И все же, логически рассуждая, смерти следует страшиться только в том случае, если есть возможность пережить ее и подвергнуться некой непостижимой трансформации. Однако это не мешает множеству людей думать, что исчезновение в небытие – это едва ли не самое худшее, что может с ними случиться. Но абсолютное исчезновение в бездне бессознательного, возможно, одна из самых привлекательных форм потустороннего мира.

В полной пустоте нам, по крайней мере, не придется осознавать факт своей смерти.

Мы не любим говорить о смерти и живем так, как будто будем жить вечно. И хотя самому факту собственной смерти нет места в нашей повседневности, и она является для нас чем-то абстрактным, неосязаемым, не имеющим ни вкуса, ни запаха, и мы переживаем ее, по большей части в сценах из спектаклей и кинофильмов. И все же, несмотря на кажущуюся ее отдаленность, мы, тем не менее, слишком часто думаем о ней. В своих снах мы видим умерших родных, друзей и знакомых, разговариваем с ними – и там, в наших снах, их становится все больше. Наши родные и близкие живут в нашей памяти, комментируя время от времени события, происшедшие уже после их кончины. Мы не слышим их голосов, они не являются нам наяву, но их интонации, их юмор, симпатии и антипатии сопровождают нас до нашего последнего часа. Подчас мы слово в слово знаем, что сказал бы наш предок по тому или иному поводу. Вещи, которыми они дорожили, мы ни в коем случае не выбросим, хотя они совсем не в нашем современном вкусе. Не вписывающиеся в наш интерьер столики, тумбочки, старые альбомы с фотографиями и картонные коробки с грамотами, наградами и документами мы будем перетаскивать и перевозить из квартиры в квартиру, из города в город. В этих предметах, своего рода реликвиях нашего прошлого, наши близкие продолжают жить с нами дальше. После нашего ухода внуки, наверное, избавятся от вещей своих предков, ведь они не были с ними не только близки, но и знакомы. Так с каждым человеком уходит в забвение целый мир.

Некоторые из нас отгоняют мысли о смерти, кто-то говорит о ней совершенно открыто и спокойно. Но существует еще и другая модель отношения к смерти. Речь идет о пожилых людях, которые буквально самоустраняются, не принимая никакого участия в активной жизни, несмотря на то, что их здоровье и физическое состояние вполне это позволяют. Они просто находятся в ожидании конца, заполняя свои дни повседневной рутиной, не строя никаких планов, никаких проектов, не собираются ни в какие путешествия. Можно сказать, они смирились с мыслью о близости конца и терпеливо ожидают его. Но стоит ли так безропотно, без боя, сдаваться противнику, несмотря на то, что победить его заведомо невозможно?