Текст книги "Бригада: Металл и воля"

Встреча заказчика и исполнителя произошла не в шикарном ресторане и не в грязной забегаловке – возле остановочного автобусно-троллейбусного павильончика на Кутузовском проспекте. Ничего подозрительного – пассажиры ожидают появления своего транспорта, или только что познакомились, или случайно встретились два приятеля. Точно так же не мог вызвать подозрения пассажир, стоящий рядом с «друзьями» и с увлечением читающий газету.

Что нужно сделать?

– Найти в Подмосковье надёжное, не привлекающее внимание ментов, место. Желательно, не в городе – в доживающей свой век деревушке.

Олег недоумевал. Зачем потребовалось Мусе темнить, не проще ли сразу повязать вора, допросить – всё выложит, ничего не утаит. Воскобойников не догадывался о стремлении разведчика не просто блокировать Кабана, но и выяснить – не опередил ли его другой агент хитроумного Хоттаба?

Заметано. Сколько бросишь?

– Аванс – стольник тысяч, окончательный расчёт – триста. Годится?

Четыреста тысяч баксов? Неплохо, совсем неплохо! Но жадный вор скорчил разочарованную гримасу. Мелочь, кошке на молоко и то не хватит.

Муса поднял планку до шестисот тысяч.

Когда, обрадованный заключением выгодного договора, Кабан прыгнул в автобус, за ним последовали два паренька из службы наружного наблюдения, проще говоря, топтуны или – ещё проще – пастухи. Задачи две. Первая, выяснить, где проживает объект слежки. Вторая, с кем он ещё встретится.

Если всё будет спокойно, ему помогут снять дом под базу. Муса доложит Хоттабу о выполнении задания. Останется терпеливо ожидать появления шахидок с сопровождающими, и с грузом взрывчатки. То есть организовать «мышеловку»…

Глава 10

Ватсон обладал удивительной способностью засыпать и просыпаться в заданное время. Неважно, гром ли гремит, радиоприёмник орёт с максимальной громкостью или по соседству ругаются мужики. Прикажет себе: спать, подъём в семь часов тридцать пять минут утра. И отключается. С тем, чтобы в назначенное время вынырнуть из глубокого сна.

Вот и сейчас, несколько минут поворочавшись в самолётном кресле, он умиротворённо вздохнул и захрапел. Захрапел – не то слово: заиграл на флейте, застучал кастаньетами.

– Из нервов Дока канаты вязать – износу бы им не было, – завистливо прокомментировал Злобин. – Мне бы такие.

– Не прибедняйся, Витёк, у тебя не хуже…

Федя, как обычно уткнулся в раскрытый молитвенник, утирая выступившие слёзы, что-то шептал. Окончательно расклеился мужик, хоть в монастырь его сдавай!

Вообще то, Белова сейчас не интересовали способности Дока, зависть Витька и философская задумчивость Феди. Он внимательно смотрел на выход из аэровокзала, провожал настороженным взглядом автобусы и тягачи. Удачное бегство из города ещё ни о чём не говорит – узнав о гибели своего боевика, мстительный Грот ни перед чем не остановится, бросит на поиски убийц всю свою гвардию.

Им сопутствует явное везение. Удалось пройти таможенный и милицейский кордон, мало того – пронести оружие. Появятся быки Грота – будет чем огрызнуться. Конечно, любимый «магнум» плюс нож и кастет Злого – не Бог весть какой арсенал, но, как известно, на безрыбье и рак – рыба, и ратан – акула.

Наконец загорелось табло – привязаться, не курить! Лайнер двинулся с места, медленно пополз к взлётно-посадочной полосе. В это время и появились «мстители». Из здания выбежали несколько парней, замахали руками, заматерились. Саша будто услышал разочарованную матерщину и мысленно ответил тем же. Даже, как это делал Кос, ударил ребром ладони по сгибу руки. Вот вам, фрайеры, получите, лохи! Подражая Пчеле, выставил средний палец. Дескать, хрен вам в задницу, чтобы голова не качалась!

Впрочем, всё это – детские забавы. Можно не сомневаться, что разгневанный торговец оружием и наркотой не успокоится – свяжется с Махачкалой, предупредит своих подельников и партнёров по бизнесу: авиа рейсом Красносибирск-Махачкала летит тёплая компания из четырёх человек. Не упустите их, братки, до отвала накормите свинцом, закатайте в асфальт.

Значит, в столице солнечного Дагестана друзей ожидает далеко не солнечная встреча! А если к этой встрече присоединятся догадливые менты – вообще абзац! От объединенных усилий бойцов правопорядка и бандитов криминального сообщества даже гранатомётом не отбиться – впору пустить в ход мирный атом, которого у беглецов нет.

Впрочем, безысходность – не в характере бывшего авторитета. Его закалили схватки с противостоящими группировками, безжалостная расправа с убийцами братьев, противостояние Хаттабу и тому же Зорину. Любая опасность немедленно вызывает всплеск энергии, заставляет мозги работать в аварийном режиме.

Сейчас – тем более, ибо он не спасает свою жизнь, она, можно считать, уже проиграна, его нетерпеливо ожидает похищенная Слава….

Лайнер будто присел, взвыл турбинами и помчался по полосе. Быстрей, быстрей! Остался на земле авиа вокзал, здания города превратились в спичечные коробки, тайга – в заснеженное зелённое море…

Серый, выпей микстуру…

Еще одна потрясающая новость – Док не спит! Только что распевал сонные серенады и – вдруг проснулся!

– Спирт? – подозрительно спросил Саша. Он никогда не был поклонником Бахуса, если и приходилось выпивать, пил неохотно и мало. – Оставь для обработки ран. Подозреваю, скоро он пригодится.

Недавний наркоман и алкоголик, а ныне – поборник всеобщей трезвости, не отстал – настойчиво поднёс к лицу Сашки плассмасовый стаканчик

– Обычная успокоительная микстура. Мы недавно здорово поволновались, нельзя так издеваться над организмом, он может жестоко отомстить. Я уже полечился, Федю уговорил, а вот Злой – ни в какую! Прикажи, Серый, тебя он послушает.

Белов давно уже отказался от приказного тона, как и от права убивать. Бывший беспощадный мститель, жестокий боец за своё право обладать чужим богатством, если и не превратился в монаха, то приблизился к нему. То ли на него так повлияла гибель братьев, то ли – покушение на его жизнь, то ли – философствующий Лукин, то ли бесстыдные притязания жены – фактически – бывшей жены. Скорей всего – коктейль, сбитый из всего пережитого. Если и станет стрелять – только для самозащиты, когда уговоры и увещевания не сработают. И – никаких приказов или требований!

Поморщившись, он всё же выпил горькое снадобье. Злой, покосившись на главаря, в свою очередь, опустошил мензурку отравы. Пример вообще заразителен, а когда он исходит от уважаемого человека – заразителен вдвое.

– Федя, пожалуйста, оторвись на минутку, – философ послушно закрыл молитвенник. – Братья…

Начал и – остановился. В горле – комок, сердце так громко стучит – казалось, весь салон слышит… Впервые он назвал друзей братьями. Будто рядом с ним не недавние обитатели свалки, поверившие «Серому» и ушедшие за ним в неизвестность, а погибшие Фил, Кос и Пчела.

Наверно, они поняли волнение предводителя. Федя вытер помокревшие глаза, Витёк принялся ожесточённо чистить свой любимый нож, Ватсон потёр раскрытоё ладонью розенбаумовскую лысину.

– Братья, – справившись с волнением, более уверенно повторил Белов, – я не пошутил, когда попросил Дока поберечь спирт для… скажем, медицинских надобностей. Почти уверен – нас ожидают. Не с букетами цветов и дружескими объятиями. Приказывать не имею право – по человечески прошу: не лезьте по перёд батьки в пекло. Позвольте мне самому разобраться с встречающими. Покиньте самолет в числе последних пассажиров.

Федя отрицательно покачал головой. Покинуть в беде – разве это по Божески? Один раз он уже согрешил – позволил нелюдям убить деда-старовера и похитить таёжницу. Второй раз – не получится. Пусть Серый просит, требует – он всё равно пойдёт с ним на заклание!

Ватсон раздумчиво подергал густые усы. В чём-то Серый прав – какая польза от безоружных защитников? Вот имей они хотя бы один «калаш» – другой расклад. Сражаться кулаками и единственным ножом – наивно и глупо.

Реакцию Злого можно было предсказать. Он так расшумелся, что прибежала встревоженная бортпроводница. Что случилось, не нужна ли её помощь? Валидол или нитроглицерин под язык? Чашечку лечебной кока-колы? Если, не дай Бог, происходит разборка, имеется и более действенное «лекарство» – вооружённый мент.

– Успокойтесь, девушка, ничего страшного не происходит. Просто у нашего приятеля слишком возбудимая натура. Сейчас он успокоится. Видите, уже улыбается!

Витёк, действительно, улыбнулся. Вернее сказать, изобразил улыбку. На него подействовало не заверение Серого о безопасном для окружающих нервном приступе излишне возбудимого друга – Док, незаметно для стюардессы, больно стукнул его кулаком в спину.

Когда успокоенная бортпроводница ушла, Белов продолжил уговоры. В конце концов, Витёк, не хотя, согласился, философ открыл молитвенник и снова зашептал о грехах и каре за них…

Белов не ошибся – в аэропорту Махачкалы их действительно ожидали. Возле трапа разговаривают трое парней в знакомой униформе – куртки «пилот», из-под которых выпирают пистолеты, непокрытые коротко стриженые головы с узкими лбами, под которыми – вакуумная пустота. Рядом с ними – чёрный «мерин» с работающим двигателем., готовый принять в салон упакованных пленников.

Ещё раз предупредив друзей о максимальной осторожности и выдержке, Белов проверил готовность «магнума» и пошёл к выходу. Как обычно, ожидающая его опасность, заставила собраться, выбросить из головы праведные мысли. Сосредоточился на главном – при необходимости, успеть выхватить пистолет и выстрелить первым. Тот, кто стреляет вторым – труп.

Вышел на трап, посторонился, пропуская женщину с ребёнком. Помог преодолеть порог старушке, Божьему одуванчику. Глубоко вдохнул бодрящий морозный воздух. С любопытством посмотрел на здание аэровокзала, полюбовался живописными окрестностями. Хорошо-то как? Горы походят на джигитов в белоснежных бурках, из-под которых выглядывают зелённые черкески.

На самом деле, Саша не любовался и не умилялся – изучал обстановку и противника.

Пилотники глядели на лоха с удивлением и опаской. Неужели, он не догадывается, что его ожидает на земле? Грот предупредил: фрайер очень опасен, вязать его нужно осторожно, лучше – держать под прицелом. Он без нервов, что ли? Улыбается, падло, любуется горами. Погоди, сейчас вволю налюбуешься, сука!

Незаметно тронув дремлющий за поясом, снятый с предохранителя ствол, Белов медленно, улыбаясь женщинам и выразительно подмигивая мужикам, пошёл по ступеням.

Наверно, стрелять не придётся – слишком много вокруг народа, при перестрелке неизбежны жертвы. Что же делать, как поступить? Послушно подставить руки под браслеты? Ни за что! Он никогда и никому не сдавался – всегда банковал!

«Магнум» заговорит только в самом крайнем случае, наконец, решил он, приветливо улыбнувшись девушке в форменном платье и в шубке, небрежно наброшенной на покатые плечики.

– Мужик, огонька не найдется? – один из встречающих дебилов левой рукой достал из нагрудного кармана помятую сигарету. Правая лапа греет под полой готовый к употреблению ствол. – Понимаешь, скисла зажигалка – кол ей в задницу.

Одновременно, два дружана куряки зашли с двух сторон.

Почему не найдётся? Сейчас прикуришь!

Всё же придётся стрелять. Зайдут, сявки, за спину – заказывай место на местном кладбище… По ногам, если удастся – в плечи… С одновременным падением и, в развороте, с ударом пяткой по сонной артерии правого бандита. Если удастся, останется один противник, тот, кто пытается зайти слева…

На трап первым шагнул Злой. Ещё минута-другая и он плюнет на данное обещание не вмешиваться, бросится на выручку и нарвётся на пулю… Пора! Белов сконцентрировался, его тело превратилось в сжатую пружину…

Помощь пришла неожиданно. Возле четверых, казалось, мирно беседующих парней, остановился военный «газик». Из него выскочил здоровяк, ростом под два метра, за ним выбрались трое таких же крепких парней.

– Белый, чёртушка, откуда нарисовался? Или тоже – на сверхсрочке?

Антон Перебийнос, бывший старшина погранзаставы! Вот это встреча! Сам Бог послал его!

Бандиты разочаровано отступили. Одно дело – троим против одного, совсем другое иметь дело с вооруженными и опытными десантниками, Вякнешь – мигом продырявят шкуру. Постояли возле машины, о чём-то посоветовались – наверно, как лучше оправдаться перед пославшим их паханом, и укатили.

– Это мой сослуживец, такой же, как и я – погранец! Гарный хлопчик. Мы с ним боронили рубежи и России, и ридной матки – Вкраины.

Антон с нескрываемой радостью представил Сашку своим сослуживцам. Будто встретил брата. Может быть и брата! Нелёгкая служба на границе роднит людей. К примеру, Фархад Джураев, по кличке Фара, разве не стал Белову близким родственником, почти братом? Почему бы не назвать этим, ранящим душу, словом Антона? Настоящие братья покинули его, погибли, их место заняли новые – Док, Злой, Федя. Перебийнос пока что кандидат в братья…

– Едем с нами, – предложил Антон, – Примем пару граммулек, вспомним границу, ребят. Наше подразделение базируется в Калиновке. Недалече – два часа езды.

Лучше не придумать. Судя по изученной карте, Калиновка находится на территории Чечни, куда нелегко, почти невозможно пробраться. Повсюду – блокпосты, проверки на дорогах, засады террористов, налеты авиации. Идёт самая настоящая война. А где-то в горном ауле Ярослава нетерпеливо ожидает освободителя. Как княгиня Ярослава ожидала своего мужа, князя Игоря.

Сопровождение десантников – надёжная, почти стопроцентная гарантия против множества, мягко говоря, неприятностей.

– Едем!

С трудом втиснулись в «газон». Феде пришлось сесть на колени Дока, худощавый Витёк устроился на коленях одного из сержантов. Белова посадили на ящик с боеприпасами.

Ехали медленно. Десантники, сжимая настороженные автоматы, внимательно оглядывали каждый куст, каждый камень. Дорога – пустынная, будто здесь никто не живёт: ни ишаков, запряжённых в арбы, ни машин. Однажды их остановили на блок-посту, построенном из бетонных блоков. Проверили документы, предупредили: впереди, до самой Калиновки, проверок не будет, глядите внимательно – возможны заложенные фугасы. На неделе сепаратисты подорвали грузовик с гуманитарной помощью, обстреляли сопровождающий бронетранспортёр.

Куда уж внимательней? Ребята глаз не сводили с дороги и близлежащей местности.

Через несколько километров – пост чеченской милиции. Очередная проверка, допрос: кто такие, по какой нужде едете? Обе стороны – и десантники, и милиционеры – держали друг друга под прицелом, разговаривали сквозь зубы. Это была не обычная антипатия или злость – простая предосторожность.

Обошлось без перестрелки. Чеченцы в чёрных беретах после проверки документов подобрели, заулыбались. В свою очередь предупредили о грозящей опасности нападения.

Десантники вели себя спокойно – привыкли. А вот у Злого дёргались руки, он то и дело хватался за единственное своё оружие – нож с наборной рукоятью. Федя молился, призывая на головы бандитов Божью кару. Ватсон перебирал лекарства в докторском бауле.

В пяти километрах не доезжая Калиновки, от дороги метнулся какой-то мальчишка. Водитель резко затормозил и вскинул автомат – послать диверсанту очередь. Перебийнос запретил: пацаны, что русские, что украинские, что чеченские, всегда шалят, играют в войну. Потрепать за уши, поставить в угол, только не убивать. Поднимать руку на детей запрещено и Богом, и Аллахом.

Оказалось, он ошибся. На обочине дороги взорвалась мина, с деревьев посыпался снег и сорванные взрывом ветки.

– Так и живём, – невесело прокомментировал Антон. – То мы их, то они нас. Чаще – мы. И всё же, я не жалею, что малолеток удрал без наказания пулей. А вот высек бы его ремнём по голой заднице с превеликим удовольствием. Подрастёт – поймет, что русаки не захватчики и не звери.

Наконец, они добрались до своего расположения. Никаких благоустроенных казарм, плаца для строевых занятий, столовой и штаба – несколько утеплённых палаток. Под грибком – часовой, второй – расхаживает возле склада боеприпасов.

Капитан, командир разведроты, к появлению четверых незнакомых парней отнёсся равнодушно. Если их привёз старшина, значит, нет ничего особенного. Не выгонять же непрошеных гостей из тепла на мороз? Пусть переночуют, а утром разберёмся…

После сытного ужина, бывшие пограничники вышли из палатки и уселись рядом с вкопанной бочкой из-под солярки. Закурили. Мороз спал, тучи проглотили звёздное небо. Вот-вот начнётся снегопад, или нагрянет очередная оттепель.

– Ну, что я могу сказать тебе о своей житухе? – Антон первым начал откровенный разговор. – Обкакана она, как распашонка новорожденного пискуна. Дембильнулся по собственному желанию, никто меня не выгнал. Мечтал найти приличную работёнку, построить под Житомиром добротную хатёнку, обзавестись жинкой-красулей, настрогать с ней сынков да дочек. Видно не под своей звездой родился, перепутал Овена со Скорпионом. Ни профессии, ни образования – кому нужен такой работяга? Подался было в телохранители – опыта на занимать, стрелять обучен, вязать наркокурьеров и прочую шелушень умею. Проработал месячишко – надоело прислуживать толстосумам, охранять их жирных баб. Вот и отправился с повинной в родной военкомат. Дескать, малость ошибся, возьмите меня по новой, направьте на родную заставу. В погранвойска не взяли, предложили Чечню. Пришлось согласиться. Вон и кантуюсь в разведроте…

Закончив невесёлую исповедь, Перебийнос выбросил в общественную пепельницу выкуренную до самого фильтра сигарету. Зажёг новую.

– А у тебя как сложилось? По какой нужде сунул глупую башку в кавказское дерьмо? Жить надоело, или захотелось повоевать?

Пришла пора исповедаться Белову. Говорить о том, что закончил институт, получил диплом вулканолога, женился, стал отцом? Кому это интересно? Тем более не стоит упоминать о создании вместе с братьями криминального Фонда, о своём превращении в миллионера, в бандитского авторитета, в убийцу, о депутатстве. Не рассказывать же о гибели братьев? Все эти биографические подробности – часть его души и совести. Вход туда посторонним, будь они даже сослуживцами, наглухо закрыт.

– Некоторые не интересные для тебя обстоятельства заставили меня временно свалить на Дальний Восток. Помыть золотишко, полюбоваться тайгой… Случайно познакомился с дедом Афоней и его внучкой – Ярославой. Чудные люди, чистые, как отшлифованное стеклышко, добрые и отзывчивые. Таёжного богатыря застрелили ваххабиты, его внучку повязали и увезли сюда, на Кавказ…

Антон сочувственно положил ладонь на плечо рассказчика.

– Понял, друг, можешь больше ничего не говорить. Не трави душу… А я-то, грешным делом, думал, что ты приехал поступить на службу в погоне за удачей и большими бабками? Удача здесь кровушкой измазана, с горем повенчана. Что до денег – мизер, только на похороны и хватит… Куда увезли твою красавицу, знаешь?

– Не то в Гасан-юрт, не то в Абрек-юрт. Аул, спрятанный в горах.

Потомок запорожских казаков огорчённо вздохнул, провёл пальцами по верхней губе, где должны быть шикарные усища. Дескать, по такому целеуказанию не только горный аул, но и город не сразу разыщешь – этих «юртов» в Чечне бесчисленное множество.

– Ладно, не тряси штанами, хлопче, найдем! У Миколы есть карта – взял её у застреленного полевого командира, на ней не только аулы – сакли изображены… А эти хлопцы: толстяк, инвалид и доходяга, кто они тебе?

– Друзья, – коротко, не вдаваясь в подробности, ответил Белов. – Помогают.

Антон скептически ухмыльнулся. Мол, твоим помощникам самим костыли требуются. Но от презрительных выводов воздержался. Не его дело – критиковать да высмеивать, Сашка – не безмозглый дебил, сам разберётся.

Узкоглазый и щуплый паренёк явно не украинского происхождения – скорей всего якут, долго водил заскорузлым пальцем по замусоленной карте. Остановится на названии очередного поселения, подумает, огорчённо вздохнет и переходит к другому аулу. Будто учитель географии, привычно действующий указкой.

Белов нетерпеливо ожидал приговора. Если «географ» не найдёт места, где похитители держат в заточении похищенную ими таёжницу – кранты. Для того, чтобы объехать всю Чечню, проверить каждую деревню или аул – жизни не хватит.

Злой, прихрамывая, бродил по палатке. Федя сочувственно глядел на Серого и шёпотом молился. Док измерял температуру у заболевшего десантника, прикладывал стетоскоп к его спине и груди.

– Есть! – торжественно закричал Микола. – Вот он, Гасан-юрт! От Калиновки – всего полсотни вёрст. Учитывая гористую местность – три дня ходу!…

Для хромого Витька, одышливого толстяка Ватсона и тощего философа – все пять, тоскливо подумал Белов. В свои силы он верил – на границе приходилось преодолевать и не такие расстояния. По сравнению с Памиром, Кавказ – мелочь. Он не за три дня, за два, даже – за полтора доберётся до желанной цели! Но в очередной раз отговаривать спутников от участия в рискованной операции не решился. Понял – бесполезно.

Попросив на минутку карту, Саша аккуратно срисовал с неё в свой блокнот предстоящий маршрут. Правда, наименования горных рек, перевалов и поселений написаны на чеченском языке, но тропы и дороги не требуют пояснений. Название цели броска – горного аула обведено чёрным фломастером…

Спать легли поздно – заполночь. Гостям отвели места ближе к печурке. Док сразу же захрапел, Витёк долго крутился, но и он скоро уснул. Федя аккуратно обернул в газету любимый молитвенник и тоже отрубился. А вот Белов глаз не сомкнул. Перед ним стояла Слава – гордая таёжница, обаятельная девушка. Смотрела на него почему-то с грустью и даже, так ему показалось, с сожалением…

Утром Перебийноса вызвали в штаб. Возвратился он через полчаса, серьёзный и озабоченный. Куда девались разговорчивость и весёлость? Белов насторожился – в штабе произошли какие-то события, которые могут быть связаны с появлением нежеланных гостей. Если это так, тогда излишне доверчивому хохлу вкатили приличную клизму.

– Всё, хлопцы, отдохнули, побалдели, теперь – по коням! Поскачемо в разведку!

Десантники начали собираться. Проверяли оружие, запасались продпайком, рассовывали по карманам автоматные рожки и гранаты. Не зря говорят: идёшь на день, рассчитывай – на неделю. В горах никто не выручит, не подаст патроны или горбушку хлеба, наоборот, отберут.

Белов подошёл к командиру взвода разведки, спросил:

Куда идёте?

Если десантники направятся к Гасан-юрту – удача! Помогут вырвать Славу из лап Омара и его помощников. Антон не откажет, не может отказать!

Похоже, Перебийнос отлично понял затаённые мысли погранца. Но он не умел кривить душой, обещать помощь, которую оказать не мог. У войны – свои законы, жестокие, но справедливые. Командир отвечает за жизнь своих подчиненных, рисковать ими для самой благородной цели он не имеет права.

– Полдороги к твоему аулу осилим вместе. Потом распрощаемся… Извини, друг, но мы не сможем выручить из полона твою таёжницу… У нас —другая задача… Единственно, чем могу помочь – вооружить. У нас есть заначка, о которой никто не знает. Два снаряжённых «калаша» с запасными рожками. Взяли их у застреленных духов. Твоей пукалкой, – старшина пренебрежительно кивнул на выглядывающий из-за пояса «магнум», – только по воробьям стрелять. И еще получите десантные куртки – никакой мороз не пробьёт… Годится?

Белов благодарно кивнул. Спасибо и за это! Он понимал, что никакие унижения, никакие просьбы не помогут – получит извинительный отказ. Антон прав – война диктует свои законы, нарушения их может отозваться кровью.

Один автомат он взял себе, второй вручил Витьку. Не потому, что не доверял Доку и Феде, просто они на роль бойцов не годились. Первый – по причине неповоротливости и болезненности, второй – набожности. Ударят по правой щеке – подставь левую, догмат не для стычек с сепаратистами.

Проверив снаряжение десантников, Перебийнос дал сигнал к отправлению. Не было ни торжественных речей провожающих, ни добрых их пожеланий – предстояла привычная трудная и опасная работа.

Шли по краю тропы медленно. Впереди – прирождённый охотник якут «Микола». Рыльцо его автомата, казалось, ощупывает каждый сугроб, каждый куст. За ним – широкоплечий верзила. Следом – старшина вместе с гостями. Остальные разведчики шли по другой стороне тропы. Каждый осматривал свой сектор.

Слава Богу, ещё не наступил сезон «зелёнки» – отлично просматриваются и заснеженные кусты с деревьями, и уступы небольших возвышенностей. Вот когда начнётся гористая местность, придётся двигаться с особой осторожностью – за любым валуном или в пещерке могут затаиться снайперы.

Первую ночь разведчики провели в распадке среди камней. Развели небольшой костерок, разогрели банки с концентратом, поужинали и закурили.

– Однажды, в Москве мне приснилось странное видение, – говорить человеку о его гибели, пусть даже виртуальной, не совсем удобно, но Белова словно чёрт дёрнул за язык. – Будто мы с тобой и с десятком ребят ведём бой с духами. Не афганскими, конечно, – кавказскими. Нас – всего несколько человек, а их – как минимум, две сотни. Орут «аллах акбар» и поливают нас автоматными очередями. А у нас патронов – кот наплакал. Перспектива, прямо скажем, самая траурная. Якобы, ты по рации вызвал вертушки, увидев их поднялся и… Отнёс я тебя в вертолет, а недобиток влепил мне в грудь очередь… Представляешь?

– Не представляю, и представлять не хочу! Нет ни малейшего желания даже во сне присутствовать на своих похоронах. Одно скажу: мы с тобой в ближайшее время не сгинем. А дальше лучше не заглядывать. Постараемся остаться в живых… Сказала Настя: як удасться, – невесело пошутил старшина, будто заглянув в будущее.

Десантники прислушивались к беседе без шуток – серьёзно. Смерть, как и жизнь, не терпит веселья, не переносит шуток и подначивания. Тем более, у разведчиков, которые всегда ходят по самому краю.

– Всё, козаче, отбой! – вроде и не приказал, а добродушно попросил командир. – Смена дежурных – через каждые три часа. Первый – Микола, за ним – Опанас.

Имена, наверняка, подогнаны на украинскую мову, но десантники привыкли к манере поведения старшины и к новым своим именам. Не отшучиваются – послушно выполняют приказания. Микола залёг за валуном, остальные, в обнимку с автоматами, расположились возле тлеющего костра…

Утром поднялись затемно.

Снегопад прекратился, тучи разошлись, небо украсили звёзды. Стояла удивительно мирная тишина. Казалось, притронешься к ней неосторожным словом – рассыплется с хрустальным перезвоном. Не верилось, что идёт война, гибнут люди, страдают женщины и дети.

Неожиданно, Белову почудилось, что рядом с ним идут умершие братья. Вместо хромающего Витька – вспыльчивый, не всегда справедливый, но добрый и отзывчивый Кос. Вместо одышливого, толстого Ватсона – совесть бригады, всегда серьёзный и понимающий Фил. Вместо философа-миротворца Феди – юркий вьюнош Пчела.

Он так ясно увидел погибших братьев, что испугался. Крыша поехала, извилина за извилину зацепилась! Таясь от десантников, перекрестился.

Странная получается одиссея. Жизнь, будто опытный экскурсовод, перетаскивает «туриста» их одного пласта общества в другой. После демобилизации она вознесла недавнего пограничника в элиту богачей, показала ему их непомерные амбиции, жадность, стремление к власти. Кровавые разборки, взаимное подсиживание – непременные атрибуты действий олигархов и их приспешников. Белый не только варился в этом зловонном котле, но и сам подбрасывал под него дровишки.

После неудачного покушения жизнь совершила очередной акробатический трюк – бросила своего подопечного на свалку. На первых порах ему казалось, что здесь, на самом дне, он увидит других людей, более добрых. Действительно, там он нашел Ватсона, Злого, Философа, изувеченную Ленку. Но рядом с ними жили такие же кровавые вампиры, зацикленные на деньгах, как и в элитном пласте высшего света.

Очередной вольтаж и он оказался в таёжном крае. Казалось, где ещё искать доброту и душевную щедрость, как не у работяг-старателей? Но и на прииске его встретила такая же жадность, жестокое противостояние между золотодобытчиками и явными грабителями.

В казарме десантников он столкнулся с непримиримой жестокостью. Вообще-то, жестокость по отношении к вооружённому врагу – понятна и, в какой-то мере, оправдана. Ты не убьёшь – тебя убьют. Но по рассказам того же Миколы недавно в соседней части офицер изнасиловал молоденькую чеченку, почти ребёнка. Солдат внутренних войск спокойно расстрелял мирного работягу – заподозрил его в пособничестве бандитам.

Да и сам он, бывший олигарх, сейчас готовится не к мирным переговорам с похитителями Славы – к сражению в горном ауле. Правда, с благой целью – силой освободить заложницу, но как быть с данным самому себе обетом – не убивать, применять оружие только для самозащиты?

Господи, до чего же страшно жить в мире похитителей и убийц!…

Разведгруппа, как и вчера, двигалась молча и осторожно. Старшина иногда раскрывал планшет, сверялся с картой, одобрительно кивал. Дескать, всё идёт по плану, с маршрута не сбились.

– Серый, а что, если я попробую потолковать с хохлом? – косясь на невозмутимого Перебийноса, прошептал Злой. – Должен же он понимать, что мы с нашими тремя стволами долго не продержимся: нехристи мигом либо перестреляют, либо повяжут…

Витёк раньше никогда не спрашивал совета – поступал по своему. Видимо, на него тоже подействовала красота кавказских гор, утихомирила всегдашнюю злость, заставила по-другому посмотреть на окружающую действительность.

– Не получится, Витёк, у него – приказ. От утверждённого маршрута ни на шаг не отступит.

– А если я помолюсь? – предложил свои услуги философ. – Бог велел помогать друг другу, отказать в помощи – самый страшный грех.

Вот еще один наивный консультант на мою голову, с некоторым раздражением подумал Белов. Злой намерен повлиять на совесть Антона, Федя – на его чувства христианина. В другой обстановке они, может быть и достигли бы задуманного, но сейчас идёт война, которая вымарывает совесть, исключает сострадание. Не ты убьёшь – тебя пометят пулей, побеждает тот, кто стреляет первым – жестокий закон.

Док помалкивал. Он, как никто другой, понимал бесперспективность задуманного освобождения девушки. Если даже удастся уговорить командира помочь им. Какая разница – три ствола или десяток, если их встретят сотни. Горный Кавказ – обиталище сепаратистов, здесь их – как в улье пчёл, каждая из которых больно жалит.

– Вот, что, мужики, предлагаю выбросить из башки бесполезную и поэтому вредную шелуху, – весело посоветовал Белов. – Нос – по ветру, хвост трубой! А-то Витёк уже хромает на два копыта, а Док дышит на подобии древнего паровоза. Доберёмся до Гасан-юрта – подумаем, что делать дальше. Как выражался мой брат Фил, проблемы нужно решать по мере их появления.