Текст книги "По ту сторону (сборник)"

Глава 15

Ветер дул, не прекращаясь ни на минуту. Было нестерпимо холодно, но стало уже понятно: буря сходит на нет. Черные тучи чуть раздвинулись и пропустили сначала робкие лучики солнца, а потом уже и все светило предстало перед измученными мореплавателями во всей красе!

Алексей и Вера, изрядно вымокшие и до смерти уставшие, но все-таки счастливые, что продержались на плаву во время бури, вздохнули с облегчением. Теперь, с появлением солнца, у них появилась реальная возможность определить направление. Теперь они знали, куда плыть! И, хотя впереди по-прежнему плескались одни черные волны, а линия горизонта была все так же недосягаема, они знали направление, и это было главное.

Алексей ободряюще улыбнулся Вере, а она, благодарно взглянув на него, произнесла вдруг изменившимся голосом:

– Алексей Алексеевич, очнитесь!

Алексей вздрогнул, открыл глаза и окончательно проснулся! Он лежал на полу в комнате в общаге, рядом с ним, так же на полу, сидела испуганная Вера, привалившись спиной к стене, и отрешенно смотрела на него, а над ним склонилась встревоженная и одновременно радостная физиономия его старого знакомца Витьки Стрельникова, который его и растормошил. Рядом с ним стоял рыжеватый и веснушчатый пухлый парнишка, чем-то напоминавший Сашку Мякишева. Он глупо улыбался, тоже глядя на Алексея.

Алексей тряхнул головой и огляделся. Комната в очередной раз изменилась. Теперь в ней не было цветов. Он перевел взгляд на заправленную по-солдатски койку, затем взглянул на Веру и все понял! Он снова попал в свой мир! Да-да, конечно, именно так! В памяти сразу всплыла уже знакомая картина – он опять увидел в зеркале, через которое они пытались сфотографироваться, испуганную физиономию Витьки. Значит, все повторилось с точностью до наоборот! Как здорово, что все получилось именно так!

А ведь там у него, по ту сторону, мелькнула мысль о попытке перемещения, но… уже без нее. Он не хотел подвергать девушку опасности! А, может быть, он просто боялся сам себя в том, другом мире? Какой же он был идиот! Он посмотрел на Веру, сидевшую с несчастным видом.

– Вера, теперь я буду тебя успокаивать! – произнес он бодро, делая ударение на местоимение.

Он помог ей встать и усадил на кровать. На нее было жалко смотреть. И его невесту можно было понять. Теперь ЕЙ требовалось начинать с нуля. Ничего, он ей поможет!

– Кстати, ребята, познакомьтесь – моя невеста, Вера. Она будет работать в вашей школе секретарем. У вас ведь сейчас секретаря нет? Вера, а это Виктор, хотя ты его уже знаешь, и… и…

– Александр Макашин! – произнес Мякиш, разглядывая Веру во все глаза.

– Ну, вот и познакомились! – Алексей был явно доволен всем происходящим. Здесь он был в своей тарелке!

За дверью послышались шаркающие шаги, и раздался громкий стук в дверь:

– Что здесь у вас происходит? – баба Настя собственной персоной решила показать всем, кто в общежитии начальник. – Что за крики здесь? А ну, откройте немедленно!

Стоявший ближе всех к двери Макашин открыл ее.

– Так-так! Да у вас здесь целое собрание! – Вахтерша, уперев руки в бока, медленно и с воинственным видом оглядела всех присутствующих. – А Клавдия мне сказала, что только два пацана прошли. А тут еще и девица! Да еще, небось, на ночь оставалась? Не положено! А вам, молодой человек, должно быть стыдно! Вас только-только поселили, а вы здесь уже оргии устраиваете?! Девиц разных водите. Больным прикидываетесь, значит, чтобы сподручнее их принимать здесь было? Ловко устроились! Все приходят, будто бы проведать больного, а сами – для разврату? Вот она, эта свобода проклятая! Раньше вы бы у меня из комсомола в два счета! А ну, по-о-прошу покинуть помещение посторонним! А вы, молодой человек, получаете первое и последнее предупреждение! Еще раз повторится – будете выселены!

– Баба Настя! – Вера, уже придя в себя, решила взять инициативу в свои руки. – Мы вовсе не посторонние! Мы с Алексеем пожениться решили! Он только что мне предложение сделал. А это – его ученики; они действительно решили его проведать. А кричали все от радости. Свадьба намечается, как-никак! Понимаете? Ну, простите нас, не будем больше шуметь. Да и ребята уже уходят… да ребятки?

– Да-да, мы с Мякишем уже уходим. – Стрела, взглянул на военрука. – А вы, Алексей Алексевич, выздоравливайте, сил набирайтесь, и к нам в школу милости просим. А я вам слово даю, что буду дальше учиться! Я так решил! И все благодаря вам. Это вы мне в этом помогли. Спасибо вам за все, и – до свидания!

Вместе с ребятами ушла и бабка, качая головой. Она все же не решилась устраивать скандал. А вдруг и правда, молодые пожениться решили. Вон, как они смотрелись хорошо! А парень-то так на внука ее похож – такой же красивый и здоровый! А она, старая, наорала на них почем зря… Вот, ведь, характер вздорный! Ну, да ладно, что с того, что покричали, порадовались… Тем более, сегодня суббота – день выходной. Нет, надо вернуться, извиниться и молодых поздравить. Она остановилась и, мотнув головой, решительно развернулась в обратном направлении в сторону комнаты № 14. Уже на пороге она немного замешкалась и прислушалась. Так ничего и не услышав, негромко и деликатно постучала. Ей никто не ответил.

– Кхм! – кашлянула она нарочито громко и постучала еще раз, уже сильнее. Никакого ответа! Она осторожно приоткрыла незапертую дверь. – Можно? Вы меня простите, я только хотела изви… – Но продолжить не смогла. Она увидела, как молодые страстно целуются, стоя у окна. И это было прекрасно!

Баба Настя вспомнила себя в своей далекой молодости, и ей стало хорошо на душе. Нет, молодые во все времена одинаковы. Видно, правду люди говорят, что все только несчастливы по-разному, а в счастье – все одинаковы!

– Совет вам и любовь, внучек! – только и произнесла баба Настя, осторожно прикрывая за собой дверь. – Совет да любовь!

Эпилог

– Рад, очень рад! Проходите, пожалуйста. Да вы не один, Алексей Алексеевич?! Представьте нас друг другу! – Василий Иванович вышел из-за стола, стоя приветствуя дорогих посетителей.

– Это Вера, моя жена. А это Василий Иванович, мой директор.

Директор подошел к Вере и по-старомодному, отставив левую руку за спину и церемонно склонившись, поцеловал ей ручку. Вера смутилась и покраснела, что не укрылось от проницательного директорского взгляда.

«Наш человек!» – подумал он.

– Я слышал, у вас секретарь-машинистка в декрет ушла. Так вот, Вера – секретарь. Работала точь-в-точь в такой же школе, – продолжил Алексей. – Вы ее возьмете?..

– Еще бы! – директор был весьма доволен. Теперь у него – полный комплект и порядок. – Ну, что же, рассказывайте, Алексей Алексеевич, как там – по ту сторону? Я, вы знаете, очень удивился, когда вы мне позвонили и сказали, что придете. Очень! Я ведь думал, что мы с вами больше никогда не увидимся. Да-с! – Он присел к столу, на котором лежала какая-то заметка, вырезанная из газеты. – Кстати, вот, даже принес вырезку месячной давности. Специально для вас. Не читали? Я с некоторых пор стал собирать подобные факты. Я пока побеседую с вашей женой о будущей работе, а вы ознакомьтесь для интереса! – Он кивнул в сторону газетной вырезки. – Верочка, а вы документы принесли?

Алексей взял заметку, которая была озаглавлена «Удивительное воскрешение!» и углубился в чтение.

«…Наш корреспондент сообщает, что на пульт «02» поступил странный звонок. Женщина (далее следовали имя и фамилия женщины) сообщила дежурной удивительный факт, произошедший у нее на глазах во дворе дома, находящегося по адресу: (далее следовал адрес). Она гуляла со своей собачкой около девяти часов утра, когда увидела свою соседку – молодую девушку 22 лет (далее следовали имя и фамилия девушки), которая тоже выгуливала своего пса. Соседки поздоровались и, немного поговорив, разошлись. Не прошло и минуты, как эта женщина услышала повизгивание соседской собаки. Она оглянулась и с удивлением обнаружила, что пес крутится на одном месте, нюхая воздух и волоча за собой поводок. Хозяйки рядом не было! Уйти за это время она никуда не успела бы, да и пса одного никогда бы не бросила. На всякий случай женщина громко позвала молодую соседку, но никто не отозвался. Во дворе в этот субботний день никого, кроме них, не было. Она позвонила в милицию и отвела пса домой к его хозяевам.

Родители девушки сбились с ног, обзванивая всех знакомых и друзей своей дочери, но результатов не добились. Но на этом история загадочного исчезновения не закончилась. Буквально через два часа в милицию поступил звонок от родителей пропавшей девушки. Они сообщили, что их дочь нашлась! Она позвонила им сама по сотовому телефону, сообщив, что находится в другом районе города и скоро приедет домой.

Наш корреспондент побывал в семье чудом появившейся девушки и узнал от ее младшей сестры потрясающие по своей необычности факты, которые ее родители оглашать не стали. Оказывается, их дочь так и не смогла внятно объяснить свое исчезновение и, самое главное, она изменилась внешне: у нее были длинные волосы, собранные в пучок, тогда как утром, когда она уходила гулять с собакой, она имела короткую стрижку. Более того, младшая сестра также поведала об украшениях, вечернем наряде и обуви старшей сестры, которого в ее гардеробе до этого не было. А ведь выходила она утром в спортивной одежде и кроссовках…

Все эти удивительные подробности сама девушка никак не прокомментировала и от интервью категорически отказалась..»

– Ну, как, прочитали, Алексей Алексеевич? – спросил директор, разглядывая паспорт Веры, где стояла ее прописка. – Здесь, в этой заметке, есть несколько удивительных совпадений с паспортными данными Веры… Правда, кроме самой фамилии – Приходько! Вы оба ничего не хотите мне рассказать?.. Или это все-таки другая Вера?

– Именно – другая! – хором ответили молодожены и облегченно рассмеялись.

Рассмеялся и директор. Теперь он знал точно – все меняется в этом мире: и жизнь, и люди, и само время. И это – не обязательно плохо!

Конец

Поводырь

Глава 1

Разрешите представиться: меня зовут Берт. Так меня назвали в честь некоего Йозефа Берта – первого основателя «Пинчер-клуба» в далеком 1895 году. Да-да, не удивляйтесь! Я – собака породы миттельшнауцер, и многие, читающие эти строки, с ужасом начнут понимать, что либо автор написанного – клинический идиот, либо вы сами еще чего-то в этой жизни не знаете. Поверьте мне, старому, но еще не выжившему из ума, псу: все, что вы прочитаете здесь, чистая правда!

Вы, безусловно, станете говорить, что животные вообще, и собаки в частности, разговаривать не умеют! И вы будете по-своему правы, потому что воспроизведение речи – это, в основном, за редким исключением, прерогатива человека. А что вы скажете о восприятии этой самой речи? Разве только человек может понимать речь себе подобного существа? Нет, нет еще раз нет! Широко известен ставший уже аксиомой тот факт, что человеческую речь могут понимать и животные!

Идем дальше. Если животные могут понять человеческий язык, почему нельзя предположить обратное? Ведь люди – более высокоорганизованные и развитые существа, как принято считать и по сей день, хотя для меня лично это аксиомой не является. И некоторые из людей действительно преуспели в этом. Взять, хотя бы, общение с дельфинами, попугаями, высшими приматами. Правда, ленивые люди все больше и больше прибегают при этом к услугам компьютерной техники, которая позволяет преобразовывать звуковые сигналы представителей фауны в понятный для человека язык.

Для чего я все это говорю? Только для того, чтобы втолковать всем скептикам, что не все необъяснимое с точки зрения устаревших понятий и догм нашего устоявшегося мира надо отвергать априори.

В качестве доказательства своих слов я хочу рассказать вам историю, приключившуюся много лет тому назад со мной и моим другом и хозяином в одном лице, который, в отличие от подавляющего большинства представителей двуногого племени, прекрасно понимал мой язык. Справедливости ради надо отметить, что и язык мой и сам хозяин были не обычны. Дело в том, что мы с ним общались без звука – телепатически; точнее, он-то со мной иногда разговаривал и вслух, а отвечал я ему мысленно. Что касается моего хозяина, то он был совершенно слеп. Он ослеп в пятилетнем возрасте в результате какой-то болезни, передающейся на генном уровне. И именно этот печальный факт его биографии и дал начало истории моей жизни.

А началось все в одно прекрасное раннее утро, когда Борис – мой хозяин, а в то время десятилетний мальчик, прогуливался, как обычно, со своей нянькой Полиной по аллеям городского парка.

Надо сказать, что Боря вырос практически без родительской ласки, так как его мама умерла во время родов, а его отец, Павел Николаевич, человек ученый – он работал в каком-то научном химическом институте – был вечно занят на работе. Единственная бабушка Бори по материнской линии тоже ничем не могла помочь своему внуку, так как полностью ослепла к тому времени, и ей самой требовался уход. Поэтому с пеленок его воспитывала няня.

Часовая прогулка подходила к концу, и они уже выходили из парковых ворот, когда мимо них, не останавливаясь, проехала легковая машина. Из окошка машины им под ноги был выброшен какой-то сверток. Нянька в ужасе отпрянула – сверток с размаху шлепнулся на асфальт, и оттуда раздался жалобный писк, почти плач какого-то живого существа.

– Поля, что это? – спросил Боря у няньки. – Я слышал, будто рядом что-то упало.

– Сейчас-сейчас, Боренька. Я посмотрю. – Она с волнением развернула тряпки и ахнула: – Надо же, щеночек! Да маленький какой! Голова вся в крови… Вот, изверги проклятые! Выбросить на ходу еще слепого щенка! Наверное, ушибся сильно. Вон, даже пищать перестал… Помрет, наверное.

– Поля, давай его скорее домой заберем. Может, нам удастся вылечить его, такого же слепого, как я… И у меня будет настоящий друг!

Беспомощного, они принесли меня домой и стали выхаживать, как могли. И я выжил, несмотря на то, что при падении сломал обе задних лапы и сильно расшиб голову. Единственное, что я помню из того времени, это теплые руки моего любимого слепого хозяина, которые, заменяя ему глаза, служили неким мерилом моей еле теплящейся жизни. Эти ласковые руки мальчика буквально насыщали меня его энергетикой, помогая унять сильную головную боль, которая преследовала меня еще долгое время.

Сколько я себя помню, после той памятной встречи со своим хозяином меня не покидало чувство, что я не такое животное, как те, что меня окружали. Нет, конечно, я понимал, что физически я не отличаюсь от своих хвостатых собратьев, но некое ощущение двойственности своей натуры у меня было чуть ли не со щенячьего возраста. В год я уже четко понимал, что умею улавливать мысли Бориса, предугадывать его желания. И поначалу я думал, что так и должно было быть. Что все животные, не говоря о людях, обладают этой способностью. И каково же было мое удивление, когда я быстро убедился в обратном. Никто, кроме меня, – как я понял, ничего подобного не умел. Эти мои способности были просто Божьим подарком.

Я не мог говорить, как человек, а мой друг – а именно так я долгое время воспринимал слепого и беспомощного мальчика – не мог видеть, и поэтому практически не имел контактов с внешним миром. И мы оба очень сильно нуждались друг в друге, ища общения и поддержки. Когда я сообразил, что понимаю Бориса, как никто, то почувствовал потребность и в том, чтобы это умение было обоюдным. Я рассуждал так: если я предугадываю его желания, почему он не выполняет мои? Ведь человек – ничем не хуже животного, а, значит, просто обязан владеть таким же умением!

Гуляя по парку с няней и Борей, я иногда встречался с другими собаками, гуляющими на поводке с хозяином или бегающими без привязи. И всякий раз поражался тем ощущениям внутри себя, возникающим при обязательном ритуале приветствия или знакомства – обнюхивании. Я воспринимал их с одной стороны, как своих собратьев, и в то же время, как чужаков, словно я – породистый миттель – вовсе и не пес, а нечто среднее между животным и человеком. И это удивительное ощущение возвышало меня над остальными представителями фауны и приближало к высшим существам – людям.

Поэтому я очень надеялся на то, что и мой друг, испытывая нечто подобное, сможет ответить мне взаимностью. Иначе, к чему все это?

Я прислушивался к своим ощущениям во время нашего с ним «разговора». Обычно это происходило так: Борис, сидя в своем любимом кресле, брал меня на колени, поглаживая мою жесткую шерстку и особую мою гордость – признак благородства крови – бороду, тихонько говорил какие-то нежности.

Нельзя сказать, что я сразу же стал различать отдельные слова из его ласковых фраз, а тем более, вникать в их смысл. Значение этих выражений стали доходить до меня постепенно, как будто сначала кто-то подсказывал мне их смысл, а потом я слышал их звучание. Со временем я с одинаковой легкостью научился воспринимать как сами слова из уст Бори, так и не высказанные им мысли. Став постарше, анализируя это, я пришел к выводу, что эта моя способность возникла, скорее всего, в результате сильного ушиба головы, когда меня на ходу выбросили из машины. По-другому этот феномен я объяснить себе не мог.

Борис же, словно заколдованный, поначалу никак не реагировал на мои мысленные посылы к нему. И это продолжалось довольно долго, и вообще могло было не произойти, если бы не один случай.

Дело было на даче, куда нас троих заботливо доставил Борин отец как-то в начале лета. Дача представляла собой небольшие деревянные строения, окруженные довольно высоким сплошным забором на двенадцати сотках в садовом товариществе. Для нас с Борей эти сотки уже были огромной территорией, принадлежащей только нам, ведь здесь няня не сопровождала нас. Теперь мы сами могли прохаживаться по выложенным тротуарной плиткой извилистым дорожкам, петлявшим по всему ухоженному участку.

Это были наши первые совместные путешествия. Я гордо вел по этим дорожкам моего друга и впервые почувствовал тогда свою значимость для него. Он держал меня на коротком поводке, осторожно шагая за мной, по привычке ощупывая дорожку своей палочкой, хотя тогда меня этого несколько коробило – видимо, в ней я усматривал конкуренцию себе.

Я весело вышагивал по дорожкам, как вдруг почувствовал, что поводок ослаб и услышал сдавленный Борин вскрик. Я мгновенно обернулся и увидел, как он падает навзничь, запнувшись о край плитки, выступавшей над довольно ровной поверхностью покрытия.

– Держись, хозяин! – невольно прокричал я ему мысленно.

– Рад бы, да не за что! – вдруг неожиданно произнес Борис вслух, пытаясь подняться с мягкого травяного ковра английского газона. Затем он, словно очнувшись, тряхнул головой и удивленно произнес: – Кто здесь? Я слышал чей-то голос. Это ты, няня? – спросил он с тревогой в голосе, удивленно крутя головой во все стороны. Не дождавшись ответа, он разочарованно и тихо сказал, как бы про себя: – Нет, это не нянин голос. Наверное, показалось… Бертик, иди сюда! – громко позвал он меня.

Меня же настолько поразила его реакция на мое беззвучное послание, что я не тронулся с места.

– Ты где, песик? – снова позвал Борис.

– Я здесь, иду! – не сразу откликнулся я, уже намеренно мысленно четко произнося фразу, но он вновь услышал меня!

– Кто это говорит со мной? – вполголоса спросил Боря.

Но по его лицу было видно, что он уже начал догадываться, что случилось самое невероятное.

– Это я, хозяин, Берт! – ответил я ему. – Я рад, что ты слышишь меня, хотя я не издаю ни звука. Ты научился улавливать мои мысли так же, как и я твои! Добро пожаловать в мир телепатии! – добавил я уже откуда-то известное мне понятие.

Также я понял, что сильный испуг Бори, внезапно потерявшего опору под ногами, мог явиться тем толчком, который пробудил в моем друге дремавшие доселе способности.

Я участливо смотрел на бедного моего хозяина и видел всю гамму чувств на лице человека, испытавшего шок.

– Поля! – вдруг закричал Борис на весь участок. – Иди сюда, Поли-и-на-а!

Это был крик отчаяния, удивления и радости одновременно.

– Что случилось, дорогой мой?! – тотчас же откликнулась нянька, возившаяся на открытой веранде. – Уже бегу!

Она подбежала к Боре и помогла ему подняться, хотя, по большому счету, он вовсе не был настолько беспомощным, чтобы просить поддержку в таких делах. Но для Поли Борис всегда был и оставался до тех пор маленьким и слабеньким слепым мальчиком, нуждающимся в ее неусыпной опеке и заботе. Одинокая, некрасивая, широкая в кости, ни разу не побывавшая замужем сорокалетняя Полина когда-то приехала в столицу по лимиту из глубинки. Она так и не сумела устроить свою жизнь. Наверное, поэтому свою работу в этой семье, где давно жила в качестве домработницы, а после рождения Бори и смерти его матери еще и няньки, она воспринимала как жизненное предназначение.

– Чего ты меня звал? Ты ушибся? – спросила она с тревогой.

– Поля, ты мне ничего не говорила до того, как я тебя позвал? – В вопросе Бориса проскользнула надежда.

– Нет, мой хороший! А тебе что-то послышалось, и ты испугался? Не бойся, здесь, кроме нас двоих и собачки, нет никого! Может быть, походить с тобой, чтобы ты снова не упал?

– Нет-нет, не нужно! – поспешно проговорил Боря. – Теперь я просто буду осторожнее. Мы с Бертом еще погуляем. Ты иди, Поля, не волнуйся за меня.

Когда нянька ушла, вручив поводок Борису, он вполголоса осведомился:

– Бертик, ты действительно можешь понимать мои слова и мысли?

– Конечно! – с готовностью ответил я беззвучно. – Теперь и ты тоже! Хочешь, проверим?

– Как? – одними губами спросил Борис.

– А ты мысленно попроси меня о чем-нибудь.

– Хорошо, давай попробуем, – вслух сказал Боря и задумался.

Он наморщил лоб, крепко сжал губы и зачем-то поднял лицо к небу. И в этот момент я услышал его мысленную просьбу:

– Подойди ко мне, положи морду мне на ногу и пролай три раза!

– Ну, что за ребячество, в самом деле?! Но раз уж ты этого хочешь – изволь, – отослал я ему свой ответ и в точности выполнил приказ.

Троекратно отлаявшись, я спросил:

– Ну, теперь поверил?

– Но это же просто невероятно! – Борис говорил взволнованно и возбужденно. – Кому-то рассказать – не поверят!

Мы с ним отошли в самый дальний уголок участка, чтобы Полина нас не услышала.

– Как же так? – не унимался Борис. – Мы с тобой теперь можем разговаривать! Вот здорово! И даже не обязательно вслух. Песик! Это же просто чудесно! Я так счастлив! А ты рад, мой хвостатый друг?

– Еще бы! Ты бы знал, сколько я ждал этого момента. Теперь у нас с тобой будет совсем другая жизнь. Понимаешь, хозяин?

– Не называй меня хозяином! Мы – друзья! А, значит, должны помогать друг другу! Правда, пока помогаешь мне только ты, а мне нечего предложить взамен, кроме общения и поглаживания твоей шерстки и бороды, как ты любишь.

– Хозяин… то есть, друг, да мне больше ничего и не надо! Если бы ты знал, какое это счастье – понимать тебя и знать, что и ты испытываешь то же. Теперь я смогу рассказать тебе, как я по-новому стал воспринимать все вокруг, как необычно мне было ощущать себя не таким, как другие, – почти изгоем и в мире животных и среди людей. Но сейчас все изменилось – нас как минимум двое, и мы – вместе!

Я посмотрел на Бориса и поразился перемене на его лице: теперь оно выражало только страх.

Он довольно долго молчал, а потом сказал вслух:

– Я не могу вот так, сразу, все переменить в своей жизни. Даже то, что я вдруг стал читать твои мысли, не изменило мое отношение к окружающему миру, не позволило обрести зрение, не приблизило меня к людям. А с другой стороны, меня пугает, что наши с тобой беседы вообще уведут далеко и, в конце концов, просто сведут с ума!

Я только покачал головой и подумал, насколько, все-таки, несовершенен человек, если даже в таком юном возрасте ему свойственны сомнения и переживания там, где надо радоваться и восхищаться. Остается пожалеть наших двуногих братьев, не обладающих нашим природными качествами на уровне инстинктов – животным чутьем, интуицией и прозорливостью.