Текст книги "Из каморки. Мистические рассказы и сказки"

Хищник на красном пикапе

На обочине пустынной трассы лежала панама. Она зацепилась за камень и смирно дожидалась своей судьбы: может, одинокий ястреб утащит ее в свое гнездо, или ветер, наконец, избавит от тяжелого груза и подарит свободу. Мимо изредка пролетали машины и перекати-поле. И тут кто-то подхватил ее и надел на голову.

Это был Том. За плечами у него пылился рюкзак, а тяжелые ботинки вздымали клубами песок, будто создавая маленькие ядерные взрывы. Время от времени он прижимал ладонь ко лбу, замирал и всматривался вдаль. Потом оборачивался, смотрел на часы, потирал рану на руке, вздыхал и продолжал идти.

За 6 часов – ни одной машины, ни одного человека или зверя. Будто все вымерли. Том задумался: а осмелится ли вообще какой-нибудь водитель взять незнакомого путника. Он бы на их месте не остановился.

Ноги уже сами по себе вели его дальше. Спустя время он снова обернулся и увидел на горизонте, расплывшемся солнечной рекой, очертание автомобиля. Он приближался, и Том уже точно знал, что это красный пикап Toyota Hilux —такой же, как был у него. Ему даже казалось, что это его пикап, воскресший из проглотившей его пропасти, едет ему на помощь. Он испугался. Протер глаза. Но машина не исчезала. И путешественник вытянул ей навстречу ладонь. «Ну, давай же, остановись», – умолял Том.

Toyota сбавила скорость, поравнялась с ним – и Том увидел пожилую семейную пару в салоне. Старики настороженно всматривались в него, а их седой пес, высунув голову в окно, безбожно лаял. Он приподнял панаму, улыбнулся, сделал умоляющий взгляд, но авто проехало мимо. «Ну, конечно, насмотрелись по ТВ страшилок о маньяках», – подумал Том и швырнул рюкзак на землю.

Постояв несколько минут в растерянности, он достал карту и бутылку. Отпил несколько глотков, и расстроился, что воды осталось всего на один раз. Развернул карту, провел по ней пальцем, скомкал и со злостью бросил обратно в рюкзак.

Смеркалось. Том решил, что смысла сторожить у дороги нет, и свернул к зеленому оазису, который виднелся вдалеке. Еле волочась, он добрел до места ночевки и стал располагаться. По пути собрал несколько перекати-поле и пучков сухой травы, а у деревьев нашел пару сухих веток. И соорудил из всего этого небольшой вигвам. Достал пачку Marlboro, чиркнул зажигалкой, затянулся и разжег костер.

Жара спала, пить уже не хотелось, но желудок требовал еды. Докурив, он начал рыться в карманах рюкзака, нашел жвачку и, обрадовавшись, высыпал всю пачку в рот.

«Наверное, здесь водятся какие-то звери», – подумал Том и посмотрел на костер. Он надеялся, что огонь отпугнет незваных гостей. Вдали по трассе промчалось авто. Он резко спохватился, привстал, но уже через пару секунд обмяк и прислонился к дереву. Привязал к руке рюкзак, натянул на глаза панаму и задремал.

– Живой? – услышал он и открыл глаза. Рядом виднелась чья-то тень.

– Кто тут? – дрожащим голосом спросил Том и вскочил.

– Вулф, – ответил кто-то.

Том напрягся и стал всматриваться. Тень приблизилась, и к костру вышел парень.

– Питер Вулф, – уточнил незнакомец.

Спустя несколько секунд Том прохрипел в ответ: «Том Веллер» и закашлялся.

– Могу я погреться у вашего костра? – спросил Питер.

Том жестом пригласил гостя к костру. Тот сел по другую сторону огня и стал греть руки. Оба молчали. Теперь уже Том вспомнил истории о маньяках-убийцах и поджал под себя рюкзак.

– Давно бродишь? – спросил незнакомец.

– Сутки, – буркнул Том.

– Машина?

– Да.

– И что же произошло?

– Я столкнул ее в пропасть, – ответил Том и стиснул губы, испугавшись своей откровенности.

Но гость не стал уточнять. А у Тома всплыл перед глазами красный пикап, летящий в бездну с его другом в салоне. «Эх, Брэд», – взгрустнул Том. Взглянул на пораненную руку и вспомнил, как ехал из Лас-Вегаса со своим другом Брэдом с безумными деньгами, выигранными накануне. Как он молча сидел за рулем, и как Брэд неустанно ругался и упивался джином. В отличие от Тома, Брэду повезло намного меньше. А когда товарищ уже явно перебрал лишнего, Том вынужден был остановиться на привале, среди гор. Он вышел из пикапа, сел на песок и запустил руку в рюкзак. Деньги приятно хрустели. Брэда рвало в кустах.

Том достал из бокового кармана бутылку воды, залпом выпил половину и обернулся на Брэда. В руке у него был большой камень. «Зачем тебе камень?», – спросил Том. Но друг не отвечал, его глаза были залиты завистью и алкоголем. Он молча, пошатываясь, направлялся к Тому, а тот все не мог понять – шутил Брэд или сошел с ума…

– А ты? – насильно вынырнул из воспоминаний Том.

– Тоже. Машина, – кратко ответил Питер.

– Я заметил, что ты без вещей.

– Все что мне нужно, у меня с собой, – по-философски ответил гость, на что Том непроизвольно ухмыльнулся и принялся его рассматривать.

На вид Питеру было лет 27, одет по-простому, темноволосый, худощавый. В целом он выглядел как обычный человек, но что-то в нем настораживало.

– Вижу, ты нашел мою панаму, – сказал незнакомец.

Том схватился за голову, но Питер остановил его:

– Оставь себе, мне она больше не нужна.

А на Тома снова нахлынули воспоминания. Брэд с камнем. Удар по руке. «Что ты делаешь?» – кричал ему Том. «Молчи», – хрипел Брэд. «Если ты из-за денег, то давай поделим! Или забирай все», – умолял Том, пытаясь увернуться от ударов. «Молчи!», – ревел Брэд и снова наступал. Том бросился в пикап и забаррикадировался, но пьяный друг разбил камнем лобовое стекло. И тогда Том в панике нажал на газ… «Мне пришлось», – подумал он.

Через несколько минут он вышел из машины. Под колесами была кровь. Брэд не дышал и не двигался. Том долго смотрел не него и не знал, что делать. Наконец он с трудом поднял тело приятеля и усадил за руль. Снял автомобиль с ручника, уперся руками в раму и покатил пикап к пропасти. Еще минуту Том наблюдал, как пикап несется по склону и разбивается об камни. Затем подобрал рюкзак с деньгами и отправился к трассе.

– О чем думаешь? – спросил Питер.

– О том, что меня сюда привело, – ответил Том.

– И что же?

– Смерть.

– И меня, – ответил гость, и они снова замолчали.

Том подбросил в костер сухие ветки и захотел проверить, на месте ли деньги. Но при незнакомце этого делать не стал. Он протянул Питеру бутылку с последним глотком воды, тот помотал головой, и Том допил ее сам. Пластиковая тара зашипела в костре, растеклась слезами и затихла.

– Так ты не в ладах со смертью? – спросил Питер.

Тому не хотелось рассказывать о себе, но в то же время ему интересно было узнать историю незнакомца.

– Смерть приходила не ко мне. Но виноват в этом я, – признался он. – Все могло быть по-другому, если бы мы смогли договориться.

– Договариваться с хищником, который приходит тебя убивать – бесполезно, – сказал Вулф.

Том задумался и с удивлением посмотрел на Питера.

– А у тебя какие отношения с костлявой? – спросил он.

– Пока я приношу ей добычу, она меня щадит, – загадочно ответил новый знакомый. А Том снова вспомнил о маньяках.

Где-то вдали завыли волки. Питер обернулся на вой, а Том поджал колени. К костру выбежала ящерица. Гость резко схватил ее и бросил в костер.

– Вот и моя добыча, – сказал он и засмеялся.

Они дожевали лапки убитой рептилии, и Том немного успокоился. «Все-таки вдвоем не так страшно ночевать в глуши», – подумал он и вздохнул.

– Тогда получается, что хищник – это я, – сказал Том, возвращаясь к теме разговора.

– Человек сам выбирает, кем ему быть: добычей или зверем, – ответил Вулф.

– Или одновременно и тем и другим, в зависимости от обстоятельств. Я сегодня за несколько минут превратился из жертвы в хищника. И кто, знает, может, сейчас я снова чья-то добыча. Ты слышал вой? – спросил Том.

– Они нас не тронут, – заверил Питер, и Том решил не сомневаться в его словах.

– Я расскажу тебе одну историю, – сказал Вулф.

«У одного фермера было стадо овец. Содержались они в огромном загоне. И каждый вечер из лесу к ограде пробирался волк. Он садился у забора и несколько часов наблюдал за баранами. Завидев его, кудрявые отходили подальше и сбивались в кучу. Лишь одна черная овца оставалась на месте – она уже привыкла к чужаку. Овца думала, что волк приходит к ней, и считала себя особенной.

Однажды, когда пастух уснул, а овчарки погнались за зайцем, волк проломил ограду. Бараны заблеяли и побежали в другой конец загона, а черная овца пролезла сквозь дыру наружу. Волк спокойно направился в лес, и овца пошла за ним, пощипывая на ходу траву. Она думала, что теперь стала свободной как волк, и ей можно делать все что угодно.

Она следовала за «серым» все дальше и дальше вглубь леса, пока они не вышли к волчьему логову. Из землянки выбежали щенки, завиляли хвостами и стали обнюхивать овцу. И она подумала: теперь я настоящая волчица!

Серый хищник сидел в стороне и наблюдал, как юные волчата играют с овцой. Потом подошел и укусил ее за холку. Овца испугалась, закричала. Но волк сразу же отступил назад, и она подумала, что так он играется с ней – и снова продолжила скакать вокруг волчат.

Спустя пару минут, она почувствовала еще один укус, а затем еще один. Это волчата брали пример с отца. Черная овца начала дергаться, хрипло блеять и уже хотела убежать, как кто-то перегрыз ей сухожилия на ногах. Она рухнула на колени, и, наконец, почувствовала страх. Но уже было поздно. Волк впился ей в глотку, а его юные отпрыски жадно отрывали куски плоти от своей добычи…

Вот и вся история», – закончил Питер.

Несколько секунд помолчав, Том спросил:

– А в чем же мораль?

– Мораль в том, что если ты овца, то держись своего стада, а если ты волк – сделай все, чтобы твоя стая выжила.

Том задумался. Может, он вообще не хищник, а наивный баран? Ему казалось, что проведенный в пустыне день, красный пикап, летящий в пропасть с телом Брэда, неожиданная встреча с Питером – все это произошло не с ним. Что он наблюдал за этими событиями со стороны. Что придет утро – и он проснется в Лас-Вегасе с огромной кучей денег в рюкзаке, отдаст половину Брэду – и они довольные поедут домой. Пригласят девочек, будут пить виски у бассейна и смеяться над былыми проблемами.

Но спокойной жизни больше не будет – скоро копы найдут тело, выйдут на Тома – и всему придет конец. «Вот бы можно было стать кем-то другим», – подумал он и посмотрел на Питера.

– И куда ты завтра?

– Будет видно. Пусть сначала настанет рассвет, – ответил Питер.

– Можем пойти вдвоем, – предложил Том.

– Это вряд ли. У меня другие планы, – повернув голову влево, сказал Вулф.

– Ок. Тогда, если ты не против, я буду спать, – сообщил Том и зевнул.

Питер промолчал и посмотрел на Луну. Том положил рюкзак под голову и тоже уставился в небо. Потом закрыл глаза – и мир перестал существовать.

Пустыню озарило солнце и, пробившись сквозь ветки, отпечаталось на лице Тома. Он проснулся и прикрыл ладонью глаза. Панама куда-то улетела. Первым делом он засунул руку в рюкзак, который лежал под головой, и, нащупав деньги, успокоился. Потом поднял лежащую рядом панаму, обернулся, чтоб увидеть, проснулся ли Питер, и опешил. По ту сторону сгоревшего костра мирно спал огромный волк.

Том попятился назад, в панике роя землю каблуками, вскочил на ноги и со всей прыти бросился в сторону шоссе. Выбежав на трассу, он остановился, чтобы отдышаться. Его сердце колотилось, ноги пылали, а в голове гудело. Только сейчас он осмелился обернуться назад, но отсюда уже не было видно, кто же все-таки спит, там, вдали, под деревом.

«Волк? Откуда взялся волк? Питер – волк? Я разговаривал с волком? Сошел с ума?» – навалились на него беспорядочные мысли. Он пытался разделить, что реально, а что ему привиделось – но не мог.

Вытер панамой вспотевший лоб. И замер. Он вспомнил, что она принадлежала Питеру. «Панама. Так, может, дело в ней? А что если она пропитана каким-то ядом или галлюциногеном?», – думал Том. – «И я вижу то, чего нет? Может, не было вовсе ни Питера, ни волка – и мне все это приснилось?».

Том резко швырнул панаму на обочину, встряхнул рукой, будто на ней была какая-то зараза, и посмотрел на солнце. Он снова ощутил жажду и голод. И тоску…

И не хотелось ему уже этих денег, и не хотелось уже возвращаться домой. Он услышал вой вдали, но страх больше не давил его глотку. Он крикнул «Ву-у-у-улф!». Эхо вторило «У-у-у-у». И все замерло. Лишь только ветер трепал шерсть, бегущего к зеленому оазису волка.

А на обочине пустынной трассы лежала панама. Она зацепилась за камень и смирно дожидалась своей судьбы…

Блакита

– Вот и все, а ты боялась. Только юбочка помялась, – улыбнувшись, сказала старуха Ильде и серьезно посмотрела на Блакиту. Та неторопливо вылезла на высокую лавку и с боязнью стала оглядываться вокруг. Внизу в стороне улыбались подруги, уже посвященные в тайну, слева от помоста стояла мать. Казалось, на ее морщинистом лице совсем не было эмоций, но Блакита знала, что мать испытывала вину за то, что не подготовила ее к этому неизбежному дню. Такой уж она была, стыдливой и нечуткой. Поэтому Блакита так боялась этого посвящения.

– Ну же, прыгай! – торопила ее старуха. – Ты последняя.

Женщины натянули в стороны длинную взрослую юбку. Блакита заглянула внутрь нее, и ей показалось, что земля не в метре от нее, а где-то в неизведанной дали, что земли внизу вообще нет, а ждет ее там безотрадная тьма.

– Прыгай! – прикрикнул старуха, и Страх швырнул Блакиту сквозь юбку в неизведанность.

Худая девчушка приземлилась на попу и обнаружила, что мир вокруг поглотила плотная темнота. «Где я? Неужто, запуталась в юбке?» – подумала она и принялась водить руками вокруг себя, но кроме земли под собой ничего нащупать не могла. Тогда она поднялась, вытянув правую руку вперед, подобно слепой, сделала несколько шагов и остановилась, почувствовав совсем рядом тихие шорохи. «Кто тут?», – спросила она. Шорохи донеслись и с другой стороны. «Тихо», – прошептал чей-то голос.

Блакита замешкалась, услышала шелест распахнувшихся тяжелых штор – и ее взгляду открылась полная Луна, заглядывающая в окно, и очертания хрупких фигур, сидящих в углах комнаты.

– Отдай мне душу, хрюшка! – раздалось за окном, и Блакита от страха упала на колени. Штора тут же задернулась.

– Иди к нам, – снова прошептал голос, и Блакита поползла на коленях в угол. Глаза стали немного привыкать к темноте, и она увидела сидящих на земляном полу девчушек, как она, лет 12—14.

– Отдай мне душу, хрюшка! – снова донеслось на улице, и Блакита втиснулась в кучку прижавшихся друг к другу девочек. Просидев, боясь пошелохнуться, несколько минут, она, наконец, набралась смелости и заговорила снова.

– Как я тут оказалась? – тихо спросила она.

– Тебя приволок Страх, – прошептала одна из соседок.

– Но разве страх может быть живым? – не поверила Блакита.

– Еще как может, – ответила девчушка. – Если ты в него веришь.

Блакита задумалась.

– Кто это за окном? – спросила она.

– Не знаю, – ответила девочка и встала. – Тут много кто бродит, – добавила она, взяла Блакиту за руку, подвела к окну и медленно открыла черную штору. Блакиту на мгновение заслепил яркий свет Луны, и она прикрыла глаза рукой. А потом стала всматриваться вдаль. На холме располагались разбросанные в метрах 50 друг от друга небольшие деревянные домики.

– Там тоже такие же, как мы, – с грустью сказала девочка и представилась. – Я Этери.

– Блакита, – ответила гостья.

К ним на цыпочках подошли еще несколько девчушек в белых рубашках. «Я Фриа», «Я Амра», «Дора», «Квантина», «Лесинда», «Я Ори», – назвались они.

– Только никому не выдавай наши имена, – прошептала Этери.

– Но что тут происходит? Где мы? – снова поинтересовалась Блакита, глядя в окно.

Девочки молчали, опустив глаза.

– Я умерла? – неуверенно спросила Блакита.

За окном снова послышалось шуршание. Девочки задрожали и бросились в угол. Только Блакита осталась у окна, из-за любопытства. У соседнего дома показалась высокая женская фигура. Луна освещала ее длинное тело в черных одеждах, но было в ней что-то странное, что именно – Блакита не могла понять издалека. Женщина на время остановилась у окна, потом исчезла и переместилась к следующему дому. Блакита наблюдала. Вскоре та оказалась в метрах 10 от ее дома – и девочка, наконец, поняла, что это не отблеск Луны мешал ей рассмотреть лицо незнакомки. Туманная фигура была без головы – она держала свою черепушку под мышкой, волоча длинные волосы по земле. И Блакиту парализовал ужас.

– Дора, – позвала голова. Но Дора не отзывалась. – Квантина, – звала женщина, но девочка тоже молчала. – Блакита, – окликнула она. Девочка хотела отозваться, но из-за страха только хрипела. Спустя несколько секунд фигура исчезла. Блакита задернула штору, сползла по стене и полезла в девчачье гнездо.

– Это Кикимора, – прошептала Этери. – Ищет на кого наслать болезни и смерть. Ей нельзя отвечать.

– Сколько вы уже здесь? – спросила Блакита, подгибая под себя колени.

– Мы не знаем, – ответила Квантина – Сюда не приходит утро, и Луна всегда полная. Время будто застыло, – пожала она плечами. – Но, то, что мы знаем наверняка, мы здесь не навсегда. Кто-то уходит, кто-то приходит.

– Но куда? – спросила Блакита.

– Или туда, или обратно, – ответила девочка.

– Я так и не поняла, почему мы здесь? – вздохнула Блакита и подперла щеку ладошкой. – И почему не можем уйти?

– Ты что! – удивилась Этери. – Никто не хочет стать хрюшкой!

– Как это? – поинтересовалась гостья.

– Те, кто выходит из дома, превращаются в хрюшек. А потом… – но не успела она договорить, как в дверь громко застучали. Повеяло холодом, и девочки снова сбились в кучу. «Ш-ш-ш», – прошипела Квантина.

За дверью послышалось хрюканье. Блакита притихла. Но любопытство снова защекотало ее нутро, и она ползком добралась до окна, привстала на коленки и приоткрыла штору. На пороге стояла небольшая хрюшка.

Неожиданно из ночного тумана прямо возле свинки появилась черноволосая девочка с кинжалом в руке. «Вот ты где!», – крикнула она и занесла стилет над животиной.

– Стой! – неожиданно для себя закричала Блакита, толкнула ногой дверь, выскочила на улицу и свалила девочку на землю. Кинжал проделал сальто в воздухе и воткнулся в песок, а хрюшка, громко визжа, скрылась во мгле.

– А вот и зря, – сказала, поднимаясь с земли, чужачка, отряхнула красное платье и потянулась к кинжалу, но Блакита ее опередила. Незнакомка ухмыльнулась. – Знаешь, что тебя ждет? – спросила она.

– Знаю, – ответила Блакита, пряча стилет за спину. – Я стану хрюшкой.

Девочка громко засмеялась, и ее глаза засияли в отблеске Луны. Она подошла к Блаките и выставила вперед руку. Та, смиренно опустив глаза, протянула ей кинжал. Чужачка засунула его за пояс, вытянула из косы красную ленту и повязала ее Блаките.

– Теперь тебе назад нельзя, – сказала она.

Блакита оглянулась на дом, и распахнутая ею дверь громко захлопнулась. За окном колыхнулась штора, и она знала, что трусливые девчонки снова уползли в угол. Незнакомка с кинжалом испарилась. Поправив красную ленту в косе и осмотревшись по сторонам, Блакита отправилась в путь.

Она медленно шла вдоль маленьких домиков, заглядывая в их темные глаза, пока не спустилась к темной тихой реке. Ей показалось, что Луна сделалась еще больше, налилась кровавым цветом – и на улице стало светлее. Река опоясывала холм и убегала искристым потоком вдаль, к лесу. Девочка направилась вдоль воды в поисках брода, но река была широка и невесть что скрывала в своей бездне.

Обойдя холм по кругу, и вернувшись на прежнее место, Блакита села на берегу и, пригорюнившись, уставилась на отражение красной Луны, которое дополнялось мерцанием маленьких огоньков из-под воды. Где-то рядом страшно ухал филин: «Ух, ух! Соломенный дух».

Неожиданно река заплескалась, волна окатила ее ноги, и к девочке из воды вышли маленькие детки с грустными глазами и каганцами в ладошках. Белые мокрые рубашки облегали их тощие тела и делали их еще более несчастными. Блакита вздрогнула, но осталась сидеть на месте. Она уже догадывалась, кто они.

– Идите детки, я вас назову, – позвала она, и малыши послушно подбежали к ней.

Когда-то старшая сестра рассказывала ей о потерчатах – детках, которые родились мертвыми или умерли некрещеными. 7 лет они бродят по свету и просят встретившихся им людей окрестить их и дать имя. Тогда они смогут стать ангелами. В противном случае они навеки превратятся в навок или окажутся в лапах злых духов, подвергающих их страшным пыткам.

– Иван да Мария, крещу тебя во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь, – перекрестила Блакита одну из девочек. – И даю тебе имя Маргарита.

Также она поступила и с другими детками. Малыши заулыбались, подошли с каганцами к реке, опустили глиняные кувшинчики на землю, а широкие блюдца спустили на воду – и растаяли. А Блакита наблюдала, как волшебным образом глиняные блюдца соединились друг с другом и образовали хрупкий мост на другой берег.

Она осторожно ступила босой ногой на блюдце – и к ее удивлению, оно выдержало ее вес. Набравшись храбрости, маленькими прискоками она добралась до противоположного берега.

Оказавшись на суше, на минуту остановилась, еще раз оглянулась назад, будто навсегда прощаясь с домиками на холме, где остались ее новые подружки, бросила взгляд на мерцающую реку, улыбнулась и направилась дальше, через поле, к виднеющемуся вдали лесу.

Выйдя на опушку, она увидела в стороне еще один домик. Отличало его от остальных то, что в двух его окнах, выходящих на фасад, горел свет. Блаките даже показалось, что это вовсе не окна, а глаза, которые пялятся на нее и гипнотически заманивают. Но куда идти дальше она не знала. «Будь что будет», – подумала она и направилась к хижине. «Что может быть страшнее, чем стать хрюшкой и быть распотрошенной?».

Она трижды постучала в красную дверь, но никто не отозвался. Медленно приоткрыв ее, Блакита заглянула внутрь. В центре большой полуосвещенной комнаты находился лишь стол и два стула с высокими спинками, да горела лампадка. На столе стоял белый фарфоровый чайный сервиз, расписанный красными маками. Из чайника дымился ароматный пар, а на блюде лежали румяные плюшки, посыпанные сахаром. Отбросив сомнения, девочка вошла в дом, и дверь за ней тут же захлопнулась.

И тут Блакита увидела то, что приоткрытая дверь утаила от ее взора – слева от стола в петле, подвешенной к деревянной балке, висела, склонив голову на бок, бледная девушка. От испуга она попятилась назад, пытаясь отыскать дверную ручку, но ее не было. Блакита, косясь на покойницу, принялась метаться по комнате, колотить кулаками в дверь и окна. А потом, взяв тяжелый стул, с нечеловеческой силой швырнула его в окно. Но, едва дотронувшись стекла, стул вмиг растворился и очутился на своем месте. Блакита осмотрелась, чем бы еще можно было разбить окно, но в комнате больше ничего не было.

В конце концов, глубоко вздохнув, она отодвинула деревянный стул, медленно присела, положив руки на стол, и принялась рассматривать удавленницу. Девушка была очень красивой, ее длинные каштановые волосы ниспадали на бархатное платье, расшитое драгоценными камнями. Блаките было ее очень жаль, а еще ей было страшно – раньше она не видела самоушедших.

В чашку полилась струйка горячего напитка и наполнила ее до середины. Рука Блакиты потянулась к золотистой плюшке, как услышала тихий шепот: «Не спускать глаз». Девчушка замерла с открытым навстречу сдобе ртом и подняла глаза на покойницу. Но та по-прежнему смирно висела в петле, и Блакита решила, что ей послышалось. Она откусила кусочек плюшки, запила глотком чая, как снова кто-то прошептал: «не спускать глаз». В этот раз повешенная шелохнулась. Блакита уронила плюшку на белую скатерть и застыла. Веревка ослабла, и девушка стала медленно опускать вниз, пока ее ноги не коснулись пола. Она выровняла склоненную на бок голову и посмотрела на Блакиту.

– А меня почему не приглашаешь?

Блакита от ужаса потеряла дар речи.

– Я Рузвельт Флор, – как ни в чем не бывало представилась бледная красавица, отодвинула второй стул и села по другой конец стола. – Ну, же, крошка, угости меня чаем, – попросила она и улыбнулась.

Девочка, замешкавшись, взяла чайник, робко подошла к красавице и принялась наполнять ее чашку. Но рука невзначай дернулась, и на скатерти образовалось небольшое мокрое пятно. Блакита отступила назад, но Рузвельт Флор поймала ее за руку. – Не страшно, – успокоила она девочку и разжала холодную ладонь. – Садись, поболтаем. Давно у меня не было гостей, – жестом пригласила она девочку вернуться на место.

– Давно ты здесь? – спросила бледная красавица, пригубив горячий напиток.

– Мне кажется, несколько часов, – ответила Блакита.

– Смелая ты, – улыбнулась Рузвельт Флор.

Девочка опустила глаза. – Это вряд ли, – сказала она. – Меня сюда приволок Страх.

– Ах-ха-ха-ха, – засмеялась девушка. – Значит, он ошибся, – заверила она.

Блакита подняла со скатерти плюшку и откусила кусочек. Испуг начал отступать, и, сделав глоток чая, она поинтересовалась:

– Может, вы знаете, зачем я здесь? И где я вообще?

– Думаю, ты и так догадываешься, – ответила она.

– Я умерла? – спросила Блакита.

– Все дело в том, как посмотреть, – загадочно улыбнулась Рузвельт Флор и поставила чашку на блюдце.

– Но я же просто прыгнула в юбку – и оказалась здесь, – с непониманием сказала Блакита, теребя красную ленточку в волосах.

– Так все правильно, – заверила красавица. – Тебе сюда и надо было.

– Неужели это и есть Тайна? – спросила девочка.

Рузвельт Флор снова засмеялась, обнажив белые зубы и привстала, наклонившись над столом. – Тайна еще впереди, – ответила она и неожиданно предложила. – Расскажи мне о матери.

Блакита удивленно посмотрела в ее большие черные глаза. – Что рассказать? – уточнила она.

– Все, что считаешь важным, – сказала бледная красавица, присев на стул и взяв тонкими пальцами чашку. – Мне интересно.

– Хорошо, – ответила девочка. – Но взамен я тоже хочу услышать историю.

– Ах-ха-ха-ха, – снова захохотала Рузвельт Флор. – Хитрюга, – подмигнула она. – Так и быть, договорились.

– Даже не знаю, что рассказать хорошего, – призналась Блакита.

– А ты просто начни говорить, – попросила девушка.

– Попробую, – сказала маленькая гостья и вздохнула. – Моя мама уже старенькая. Она явила на свет 12 детей, я младшенькая. Всю жизнь она тяжело работает – встает раньше всех, ложится последней – пока не будут завершены все дела. Она всегда молчаливая, даже почти не ругает нас, разве что может отшлепать лозиной. Как-то я нашла в лесу дупло белки с бельчатами, заигралась с ними, поделилась собранными орехами и поздно вернулась домой – так мама избила меня кочергой, до синего тела. От обиды и непонимания я убежала в лес и хотела остаться там жить, но ночью было слишком холодно, поэтому мне пришлось вернуться домой. Мама не спала. Когда я вошла в дом, она молча закрыла за мной дверь и потушила свечу, – продолжала Блакита. – А еще моя мама одновременно теплая и холодная. Я не могу этого объяснить. Просто она никогда нас не обнимает – только когда мы еще не умели ходить и пили ее теплое молоко – тогда она нас убаюкивала, целовала в лоб и пела колыбельную про кота-воркота. А еще она почему-то сильно дергает за волосы, когда заплетает косички, до слез больно. А когда умер папа, она практически перестала разговаривать, – опустила глаза Блакита – А еще моя мама очень стыдливая – с ней нельзя поговорить, когда тебе плохо, но ведь иногда самой себя так сложно понять, и нужен совет. Она даже постыдилась подготовить меня к самому важному дню в моей жизни – и когда из меня полилась кровь, она назвала меня «грязной» и выгнала из дома на речку. Я думала, что умираю. Но старшая сестра нашла меня заплаканную и объяснила, что это только маленькая смерть, что во мне лишь умирает ребенок. И тогда, сидя в воде, я расплакалась еще сильнее. А сестра пошла к старейшине – и меня приговорили к посвящению в Тайну, – призналась Блакита и, задумавшись, подытожила. – Вот такая моя мама… Но она нас кормит, шьет нам рубахи и платья, учит быть трудолюбивыми. Она по-своему нас любит, даже если никогда не плачет.

– Как можно назвать такую прелесть грязной? – удивилась Рузвельт Флор и неожиданно предложила, – Хочешь, я буду твоей мамой? Я буду дарить тебе платья, расшитые драгоценностями, – сказала она и прикоснулась к своему наряду. – Мы сможем жить здесь вдвоем, и я буду тебя обнимать, поить чаем с плюшками, заплетать косы, и тебе никогда не придется взрослеть.

– Мама, она какая ни есть, но она Мама, – ответила девочка, опустив глаза. – Другая мне не нужна.

– Ах-ха-ха-ха, – снова засмеялась Рузвельт Флор. – Ничем тебя не подкупить. Даже детством.

– А зачем меня подкупать? – удивилась девочка. Красавица, ничего не ответив, улыбнулась. – А теперь история взамен, – попросила Блакита.

– Так и быть. Я свои обещания держу, – ответила девушка. – Но, знай, ты первая, кто об этом попросил.

– Ты тоже первая, кто поинтересовался моей жизнью, – призналась девочка. – Так расскажи, как ты оказались подвешенной? – смело спросила она, перейдя на «ты».

– Недобрый дух охоты поддал, – ответила Рузвельт Флор. – Это все из-за потери. Когда-то я потеряла маленькую дочку. – продолжила она, опустив глаза. – Ее звали Марика и ей было 5 годков. В тот страшный день я готовила мужу еду и отвлеклась всего на несколько минут, отправляя в печь пироги. Марика играла на улице с девочками постарше, а потом они поманили ее на речку. Там они забрались в дырявую лодку и принялись раскачиваться, будто плывут. Но вскоре веревка, на которой посудина крепилась к колышку, напряглась и лопнула. Девочки успели выпрыгнуть и от испуга разбежались по домам, а Марику унесло течением, – уронив слезу, продолжала Рузвельт Флор. – Если бы кто-то из них прибежал ко мне и признался. Может, ее гибель можно было бы предотвратить. Но они никому ничего не сказали. А я не знала, где искать мою крошку. И когда, спустя три дня бессонных поисков, я пришла домой с моей холодной девочкой на руках, муж выгнал меня из дома, обвинив в ее смерти, а соседи забросали камнями. Ну, а дальше. А что дальше… Страх. Вина. Боль. Непрощение себя. Вечные муки? Я хотела избавиться от этого всего! Но когда я это сделала – и представить не могла, что мне все равно придется с этим жизнь. Не всю жизнь, как если бы осталась жива. А десятки жизней, – сказала она и подняла глаза на девочку, – Вот и вся история…

– Значит, после смерти ты оказалась здесь? Но почему? – с болью в голосе спросила Блакита.

– Потому что мне больше никуда нельзя, – пожала плечами Рузвельт Флор.

– И ты здесь навсегда? – не унималась девочка. – Можно ли тебя спасти?

– Меня уже нельзя спасти. Разве что какая-то девочка согласится, чтобы я стала ее мамой, – грустно улыбнулась красавица. – Но достойна ли я? Кто теперь доверит мне свою жизнь? Не спускать глаз… Не спускать глаз, – монотонно повторила она, будто отключившись.