Электронная библиотека » Арна Логард » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 16 октября 2020, 06:26


Автор книги: Арна Логард


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Из каморки
Мистические рассказы и сказки
Арна Логард

© Арна Логард, 2016

© Арна Логард, иллюстрации, 2016


ISBN 978-5-4474-8277-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мистические рассказы

Дай, Дай, Дай!

Хант сидел в кресле-каталке лицом к двери и чистил ружье. За окном выла снежная волчица, наметая призрачными лапами снег на охотничий домик. Деревья шумели, хрустели деревянными костями, сбрасывали на холодную землю серебряные сугробы, вторя зимней кантилене.

Охотник на мгновение замер, повернул голову к окну, прислушиваясь. Потом снял с себя бараний тулуп, повесил у двери и присел у камина, потирая руки. Согревшись, подошел к столу.

– Дай, дай, дай! – подорвался с подстилки у комода мохнатый скотольф, пуская слюни.

– На, держи! – Хант швырнул в угол кусок сырого мяса и накрыл тарелку полотенцем. Сам есть не стал.

Скотольф быстро все уплел, облизался и примчался обратно, виляя хвостом.

– Дай, дай, дай! – снова запопрошайничал он.

– Отстань, скотина! – выругался охотник, ударив его сапогом в бок. Рыжий мохнач, опустил голову и косолапо поплелся на место. – Проглот злосчастный! – возмутился Хант.

Зверь уселся на плед и стал вылизываться. А Хант, скрипя половицами, расхаживал по дому, в очередной раз рассматривая все вокруг – будто что-то могло измениться, и он во что бы то ни стало должен это выследить.

Со стен низкорослой деревянной избы на него смотрели головы оленей, медведей, кабанов и волков, убитых им на охоте. На полу стояли выпотрошенные чучела енотовидных собак, зайцев и с десяток звериных детенышей. Над камином висела трофейная отцовская двустволка довоенного периода Sauer. Сейчас ее можно было бы продать как антиквариат. Но нет, память.

Слева у камина, носками к окну стояли старые тяжелые ботинки отца, а возле шкафа – деревянный армейский сундук с номером 35876129. Хант повернул ключ в замке. Внутри аккуратно были сложены карабины, обрезы и винтовки, а на внутренней стороне крышки закреплена коллекция кинжалов и ножей с костяными рукоятками.

Все на месте. Охотник вздохнул и, прихватив коробку с патронами, уселся в скрипучее кресло.

– Снова думаешь отстреливаться? – послышался голос из шкафа у него за спиной.

– Не твое дело! – гаркнул охотник.

– Это не сработает, ты же знаешь, – продолжал голос.

Хант молча переломил двустволку, вставил по очереди два патрона и защелкнул затвор.

– Мне надоело, что ты меня игнорируешь, – удрученно произнес кто-то. – Открой!

– Раз ты там, значит там твое место! – отрезал Хант и приведя винтовку в боевую готовность, нацелил ее на шкаф.

– А твое место где? – не унимался Сидящий в шкафу. Но охотник ничего не ответил. – Выпусти меня! Что тебе стоит? – настаивал голос.

– Да, заткнись ты! У меня есть дело! – Хант бережно положил ружье на пол, снял с головы меховую шапку с лисьим хвостом и швырнул в дверь шкафа. Скотольф подскочил, выпустил из-под меха тонкие иголки и забился под кресло, едва не опрокинув его вместе с хозяином. – Да, что ж такое! – вскочил он.

За окном послышался скрип. Хант подхватил ружье, прошипел, нарушающим тишину двоим «ш-ш-ш», и притих сам. Теперь он четко слышал, как вдалеке трещал снег, словно кто-то проламывал мощными лапами заледеневшую корку. Звук приближался.

Не поднимая головы, он переместился к окну. Скотольф, тихо кряхтя и кося глазами, демонстративно замер. Голос в шкафу молчал. Водрузив ствол на плечо, Хант протер ладонью на замерзшем стекле «глазок» и прислонился. В заснеженном лесу кроме ветра, гоняющего туда-сюда белую пыль, не было ни души. Однако скрип все еще был отчетливо слышен.

В замешательстве он распахнул окно. В теплый дом, завывая, ворвалась морозная буря, едва не сбив его с ног. Хант высунулся на улицу и стал оглядываться по сторонам. И вдруг увидел вдали темное пятно. Не раздумывая ни секунды, он прижал двустволку к плечу нажал на спусковой крючок. Ба-бах, – ударил по ушам выстрел. Пороховой дым рассеялся, и охотник снова напряг взгляд. Пятно исчезло, а вслед за ним и звук шагов.

– Уфх, – выдохнул охотник, закрыл окно и снова уселся в кресло, положив винтовку на колени.

– А помнишь свою первую добычу? – спросил голос. Хант покосился на шкаф и опустил глаза. Разговаривать ему по-прежнему не хотелось. Ведь вспомнил он далеко не свой первый трофей.

Хант тогда еще был мальчишкой. Отец впервые привез его сюда, в охотничий домик, чтобы провести с сыном, как он выражался, «выходные только для мужчин». Выйдя из внедорожника, Хант захватил рыболовное снаряжение и сразу же побежал на озеро, в паре сотен метров отсюда. Вырубил топором прорубь и насадил мотыля на мормышку. Рядом бросил сумку с бутербродами и термосом.

Маленький Хант вытягивал небольших рыбин в надежде, что отец его похвалит, и вечером они вместе сварят ароматную уху в казане над камином. И тут на лед из лесу вышла кабаниха с выводком поросят.

Сначала она стояла вдалеке, а восемь детенышей прятались позади нее, тихо рохкая. Хант заинтересовался. Он подтянул сумку к себе и достал бутерброд, закинул в рот кусок колбасы, а из хлеба скомкал мячик и бросил к кабанам. Звериная мать, то делая несколько шагов вперед, то отступая назад, несмело подошла к еде. Съев хлеб, она остановилась неподалеку от Ханта. Поросята, тыкаясь маленькими пятачками в снег, тоже пытались найти поесть.

Хант бросал хлеб снова и снова, пока его не осталось вовсе. Животные, еще немного покружив возле него, ушли в зимний лес.

Вернувшись в избу, Хант оживленно рассказывал отцу, как почти удалось приручить диких зверей. Отец потрепал сына по волосам и принялся чистить рыбу.

На следующий день Хант собрал со стола весь хлеб и снова пошел на озеро. Но рыбалка была ему уже неинтересна.

Через несколько часов вдалеке появилась кабаниха с детьми. Мальчик обрадовался, достал батон и снова попытался приманить животных поближе. Он зачарованно наблюдал, как дикий зверь, виляя хвостом будто домашний пес, выпрашивает хлеб. Несколько рыжих поросят выбежали вперед, чтобы тоже перехватить пару крошек. Для Ханта это было каким-то Рождественским чудом, с которым так хотелось соприкоснуться. Ему казалось, что вот-вот, звериная мать примет еду из его руки. Как вдруг раздался выстрел…

Раненая кабаниха громко завизжала и рванула к лесу. Но пробежав лишь полпути, упала на снег, изворачиваясь и дергаясь в агонии. Из ее шеи лилась кровь. Поросята же скрылись за деревьями.

В этот миг Хант испытал самый сильный испуг в своей жизни. Он обернулся и увидел отца с винтовкой, тот одобрительно кивнул. После чего поволок еще теплое тело к берегу, оставляя на белом одеяле реки широкую красную полосу.

Позже, вечером, Хант, вытирая слезы, уплетал мясо кабанихи, пожаренное на углях. «Видишь, оно того стоило», – сказал ему отец. Хант кивнул. Той же ночью он описался.

– Опять вспомнил отца? – спросил голос из шкафа. Охотник в удивлении обернулся. – Ну, молчи, молчи. Ты ведь и сам можешь оказаться на моем месте, – продолжал голос. А в голове Ханта продолжали крутиться воспоминания. Видимо, это событие стало его посвящением во взрослую жизнь. Циничное и необратимое. А еще с тех пор он перестал различать красный цвет – он сменился серым.

Охотник подошел к столу, снял полотенце с тарелки, посмотрел на куски сырого мяса и сплюнул на пол.

– Дай, дай, дай! – снова примчался зверь и принялся тереться о ногу. Игнорируя его, Хант направился в ванную и погрузил лицо в ледяную воду. Затем, что-то осознав, поспешно вбежал в комнату. Скинул полотенце и оторопел – он четко видел красную кровь. В смятении, он швырнул тарелку на пол. Довольный скотольф ту же принялся уплетать мясо, от удовольствия выпуская колючки, и с опаской оборачиваясь на хозяина.

Хант подкинул дров в камин и задумался. Что-то было не так. Он почесал лоб и с подозрением посмотрел на скотольфа. Тот довольно облизывался. Хант повернулся к шкафу, собираясь обратиться к Сидящему внутри, как за окном снова послышался скрип.

Охотник подкрался к окну. Теперь он четко слышал, как вокруг дома кто-то бродит. В этот раз он не стал выглядывать на улицу, а направил ствол в дверной проем в ожидании нападения. Время шло, но ничего не происходило. Потом кто-то трижды постучал в дверь.

– Страшно? – спросил Сидящий в шкафу. – Мне тоже было страшно, – продолжал он, не дожидаясь ответа. – Может, откроешь?

– Дверь для того и нужна, чтобы ее закрывать, – прошептал Хант.

– Опять ты за свое, – засмеялся голос. – Может, она заперта, потому что ты знаешь, кто за ней? Не правда, ли?

Хант задумался, встряхнул головой и снова стал прислушиваться. Некто заскрипел по снегу обратно к лесу.

– Ну, что? Вспомнил, кто это был? – ехидничал голос.

– Да как-то с памятью сегодня не очень, – ответил Хант, потирая пальцами лоб.

– Ну, это поправимо, – снова засмеялся голос. – Есть один рецепт.

– И какой же? – поинтересовался он.

– Эх. Если бы все было так просто, я бы не сидел в шкафу, – загадочно ответил тот. – Всему свое время.

Скрип полностью утих. И Хант, выждав несколько минут, выглянул наружу. Под окном были четко видны следы мужских ботинок. Охотник огляделся по сторонам и закрыл окно. Потом, будто что-то заподозрив, резко повернул голову к камину и отступил назад – отцовских ботинок не было на месте. На несколько секунд замешкавшись, Хант принялся в очередной раз осматривать комнату, пересчитывать чучела животных, оружие и ножи. Отцовского «Зауэра» тоже не было!

Тело Ханта прошила дрожь. – Что происходит, мать твою?! – выругался он.

– Выпусти меня и узнаешь, – ответил голос.

– Да, иди ты! – махнул рукой охотник. – Может, ты опасней того, кто приходил?

– Может, ты опасен? Может, ты опасен? – перекривил его Сидящий в шкафу. – Уж точно, не опасней, чем ты.

– Я-то знаю, кто я, – недовольно буркнул Хант. – А вот ты кто?

– Выпусти меня и узнаешь, – повторил тот.

Ба-бах! Вдруг раздался на улице выстрел. Хант, распахнув окно и увидел, как вдали исчезает фигура охотника с ружьем за спиной.

– Эй! – закричал он ему вслед. Но силуэт скрылся в застывшем лесу. В дом снова ворвался морозный ветер. Скотольф забурчал и перелез поближе к камину.

– А ты знаешь, кто это был? – обратился он к шкафу. Но голос ничего не ответил. – Странный ты, – вздохнул Хант, – То тебе рот не заткнешь, то и слова не выпросишь. – Он снова подошел к камину, потрепал за ухом зверя и подкинул дров в огонь. Они заискрились, затрещали, зашипели, будто сопротивляясь своему уделу. А Хант вытер руки о камуфляжные штаны и уселся в кресло.

Мысли непрерывно терзали его голову. Его привычную смелость сменила растерянность. «Как зверь загнанный», – думал он, пытаясь понять, что происходит.

– Реально ли все это? – вырвалась из его рта мысль.

– А ты думаешь, это сон? – спросил голос.

– Не знаю. Такие длинные сны мне раньше не снились, – признался он. – Но, может, ты знаешь?

– Если я скажу – твой сон начнется заново, – пояснил Сидящий в шкафу. – Скоро все закончится само по себе.

– Что начнется? Что закончится? – в недоумении обернулся назад охотник, подошел к шкафу и потянулся к замку на двери… Как нечто гулко ударило в стену дома.

– Я так сойду с ума! – раздраженно выкрикнул он. И принялся тереть горячей рукой по расписанному ледяными узорами стеклу. Но ничего не смог увидеть и вздохнув, снова распахнул окно.

На снегу, прямо под окном лежала туша кабана, от которой в лес уходила красная дорога. Хант сполз на пол и закрыл ладонями лицо. Скотольф, учуяв кровь, нагло выскочил в окно и принялся терзать тело. Хант поднялся – но за окном уже никого не было. Даже кровавая тропа куда-то исчезла.

Его мозг закипал. Нервы были на пределе. Упершись рукой в стол, он еле удержал равновесие. Потом уже по выработавшейся привычке замотался по дому, проверяя все ли на месте. На этот раз исчезли его тулуп и двустволка, лежавшая у кресла. Хант уперся спиной в шкаф.

– Эй, не закрывай мне свет! – рассердился голос. – Эта замочная скважина – все что у меня есть!

Хант отошел в сторону. – Что ты хочешь увидеть? Мою смерть? – возмутился он.

– Смертью меня давно не удивишь, – ответил Сидящий в шкафу.

Ба-бах! Снова раздался на улице выстрел. За ним последовал еще один. Хант узнал звук своей двустволки.

– Какого черта! – запаниковал он. Где-то вдалеке раздался страшный рев. Точнее его эхо. Охотник выглянул в окно и увидел в глубине леса черную тучу, мчавшуюся к дому. Черно-красную тучу. На четырех лапах.

– Медведь! – крикнул он и впопыхах бросился за оружием к армейскому ящику. Распахнул окно, вогнал патрон в патронник, взвел курок и прицелился. Но обрез не выстелил. Хант швырнул его на пол.

Время шло на секунды. И охотник осознал, что его уже ничего не спасет.

Разве что – толстая, дубовая дверь шкафа.

Осколки стекла посыпались на пол, и раненый медведь залетел в дом. Но Хант уже повернул ключ в замке и нырнул в темноту.

Время будто замерло. Звуки утихли. И вдруг в кромешной темноте к нему начала возвращаться память.

– Ну, что? Полегчало с памятью? – послышалось в темноте.

Хант полез в карман и чиркнул зажигалкой. Красный хвостик света озарил пространство.

– Полегчало, – ответил он, направляя свет на противоположный угол… Перед ним стоял он сам. От неожиданности у Ханта перехватило дыхание.

– Не каждый день доводится увидеть самого себя, уж тем более в шкафу, – иронично произнес двойник.

– Ты – это я? – спросил он. – Как это возможно?

– Возможно. Только уже наоборот, – ответил Сидящий в шкафу и засмеялся.

Хант пожал плечами. – Как ты здесь оказался? – продолжал он задавать вопросы.

– Так же как, и ты. Медведь разорвал на охоте, – ответил сосед.

– Да… Я вспомнил, – грустно протянул охотник. – Берлога. Медведь. Выстрел. А потом…

– Вот-вот… – подхватил голос.

– А откуда взялся скотольф? – вдруг спросил Хант.

– Оттуда, откуда я, и медведь, и все остальное, – объяснил двойник.

И тут Хант услышал скрип кресла. Наклонившись, он заглянул в замочную скважину. В кресле сидел он и также чистил ружье. Охотник снова чиркнул зажигалкой – но соседа в шкафу больше не было.

– Эй, выпусти меня! – окликнул Хант самого себя.

– Кто тут? – вздрогнул охотник и обернулся на шкаф.

– Ну вот, опять, – отчаялся Хант и уселся на пол.

– Дай, дай, дай! – запопрошайничал скотольф.

Из каморки

Она сидела в уголке, обхватив колени руками, пытаясь дышать тихо-тихо, чтобы не быть услышанной. Темнота скрывала ее худенькое тельце, и ей казалось, что она плотная, как одеяло, и так же как оно способна согреть ее и спрятать от воображаемых страхов. В руках она держала небольшую шкатулку.

За дверью раздавались голоса, иногда она могла разобрать, о чем они говорят. Но, как правило, слышала лишь «бу-бу-бу» и «у-у-у». И представляла, что это два ветра встретились высоко-высоко в небе и рассказывают друг другу на понятном только им языке о том, как они крушили целые города, будто хвастаясь.

У нее тоже был свой язык. Только ей не было с кем на нем общаться, ведь она почти всегда была одна, здесь, в маленькой каморке большого страшного дома. Она бы тоже хотела быть сильной как ветер и разрушить стены, чтобы увидеть тот странный мир, о котором почти ничего не знает. Но она очень маленькая и слабая, и, наверное, ненастоящая.

«Шу-шу-шу», – слышала она, когда прикладывала шкатулку к уху. В ней тоже был заключен ветер, точнее его дух. Так ей казалось. И он тоже хотел вырваться на свободу. Но она не могла его отпустить, ибо знала, что он сметет все на своем пути.

Иногда ей казалось, что она существовала здесь всегда, что она родилась вместе с этим домом, пропахла его досками и штукатуркой, что внутри ее тоже есть гвозди, скрепляющие ее частички в единое целое.

Единственным ее живым другом была кошка. Изо дня в день она ждала, когда теплая мурлыка принесет ей кусок хлеба или что-то другое из этой непонятной человеческой еды. Хотя еда была ей не нужна, она просто не хотела расстраивать кошку.

Каждое утро мурлыка пролазила в щель между стеной и балкой, клала ей под ноги еду и садилась наблюдать. А она делала вид, что кушает, проглатывая только крошки, а остальное прятала за спиной. Потом когда кошка уходила, она перелазила в один из дальних уголков, заваленный хламом, и складывала еду в поржавевшую кастрюлю.

А еще она очень боялась, что ее кто-то увидит. Что скрипучая дверь откроется, на пол упадет длинный шлейф света, и она не успеет спрятаться. И когда страхи душили ее так сильно, что даже подслушанные странные магические слова «отче наш» не помогали, она забиралась в пыльную детскую кроватку и обнимала плюшевого мишку с оторванной лапой. Она жалела его больше, чем себя, ведь думала, что страх уже высосал из него хрупкую жизнь. И только обняв своего мертвого друга, она успокаивалась и почти засыпала.

Но спать она тоже боялась. Ведь в этом мире те, кто спят – видят сны. А там еще больше опасностей, чем в этом ставшем привычным укромном местечке. Задремать ненадолго она могла лишь тогда, когда кошка вылизывала свою блестящую шкурку и пела ей колыбельную: «мур-мур-мур», «мур-мур-мур». Кошка гипнотизировала ее страх, и тогда ей снился другой мир, с такими же, как она глазастыми маленькими существами. В нем было тихо-тихо, темно и спокойно. И, проснувшись, она смутно вспоминала, что попала сюда случайно и тогда тосковала по дому.

Иногда те, кто издают голоса, заходили в ее укрытие, шуршали, светили ярким лучом, что-то брали или ставили, и снова уходили. Тогда она забивалась в самый темный уголок, закрывала глаза, и замирала. Быть тихой и незаметной она тоже училась у кошки. А когда чужие уходили, она медленно подползала на коленках к новым вещам и трогала их пальчиками, нюхала и слушала, какие звуки они издают. И улыбалась.

Вечерами она пробиралась к щели, через которую кошка приходила к ней с улицы, и наблюдала, что там происходит. Днем подходить к выходу в большой мир она не решалась, потому что огромное светило сразу же оставляло ожоги на ее прозрачном хрупком тельце. Зато ночью ее удивительные большие глаза могли видеть все, что происходит от дома, в котором она была заточена, до конца длинной улицы. Правда, происходило там всегда одно и то же – туда-сюда катались разноцветные коробочки, туда-сюда ходили разноцветные люди. Но все равно там было интереснее, чем здесь, в каморке.

Она мечтала, что когда-то придет день, который все изменит, что произойдет что-то невероятное и хорошее, или пускай даже плохое, но пусть хоть что-то произойдет.

И такой день настал…

Сначала она тоже слышала «бу-бу-бу» и «у-у-у», только громче, какое-то шуршание, стуки, а потом дверь каморки резко открылась, и кто-то, проскользнув по деревянному полу, приземлился прямо у ее лица. Она быстро укрылась в темном уголке. Дверь каморки громко стукнула, аж стены задрожали, и задрожал кто-то новый. А потом заплакал. Она, конечно, слышала плач детей на улице, но так близко – никогда.

Незнакомец изменил позу, сел на пол и стал ощупывать царапины и синяки. Какое-то время он еще всхлипывал, но потом успокоился и затих. Она наблюдала. Гость протер глаза и попытался осмотреться в полной темноте. Потом заметив кошкин лаз, из которого внутрь просачивались блики света, полез в его сторону и высунул нос наружу. «Помогите», – прохрипел он. И тут в дверь настойчиво застучали. «Помогите», – перешел он на робкий шепот, но снова услышал стук в дверь и отполз обратно.

Несколько часов он хныкал, чмыхал носом, осматривался по сторонам, а через какое-то время смиренно вздохнул, умостился на полу и уснул. Крошка долго боялась подойти к незнакомцу, но потом все-таки решилась – и уселась у его лица, наблюдая, как дрожат его веки, нос и губы. Но как только он начинал дергаться – укрывалась в уголке за старыми ящиками, а потом снова прибегала.

Незнакомец провел у нее в гостях два дня. Иногда он подлезал к дыре на улицу и снова произносил то дрожащее слово, но каждый раз слышал громкий стук в дверь. Кошка почему-то не приходила.

Однажды она увидела, как ее новый сосед держится за живот и тихонько стонет. Тогда она вытолкнула к нему сухарик из запасов, которые принесла мурлыка. Тот вздрогнул и начал вглядываться в темный угол. Но, не несмотря на опасение, все же протянул руку и поднял сухарь. Слишком сильным был его голод. Она же на всякий случай закрыла глаза – дабы они ее не выдали.

Ночью, когда ее гость уснул, просунув ноги между прутьев детской кроватки, она пробралась мимо него к кошкиному лазу и стала осматривать улицу. Если бы кто-то в это время посмотрел вверх, он бы увидел, как светятся ее глаза, и, наверное, принял бы ее за кошку.

На улице никого не было, но далеко-далеко впереди она увидела знакомое пушистое тельце. «Мур-мур-мур», – позвала она, имитируя голос мурлыки. Но та не реагировала. «Мур-мур-мур», – позвала она еще несколько раз громче, с опаской посматривая на спящего незнакомца. Но кошка все также не отзывалась. И тогда у нее не осталось другого выбора, кроме как покинуть свою обитель. Она осторожно пролезла в щель, спустилась к краешку крыши, слетела по водосливу вниз и, взволнованно оглядываясь по сторонам, направилась к кошке.

Через несколько секунд она уже была рядом. Но кошка не двигалась, она, скрючившись, лежала на тротуаре, и Луна не отражалась в ее глазах как прежде. «Ма», – прошептала она и стала прислушиваться. Но от кошки осталась только тишина.

Она прикоснулась прозрачным пальчиком к ее холодному телу. И мурлыка вдруг исчезла. Еще несколько секунд маленькое существо смотрело на темное пятно, оставшееся после нее, а после очень быстро побежало обратно, ловко вскарабкалось по стене не крышу, и снова скрылось в каморке.

Гость все также спал, обнимая ее мертвого плюшевого друга. Она тихонько достала из тайника шкатулку, прислонила к уху и улыбнулась – к привычному шуршанию ветра добавилось тихое мурчание.

Незнакомец проснулся от звука приближающихся шагов, дверь распахнулась, и двое хозяев утащили его с собой, взяв под руки. А она, оставшись, снова слышала за стеной «бу-бу-бу» и подпрыгивала от каждого громкого звука, спрятавшись под тряпьем в коробке.

Вскоре дверь снова громко стукнула, в каморку влетело тело ее нового сожителя, защелка клацнула, и чужие ушли. Крошка подбежала к гостю и как всегда уселась у его лица. Его глаза были закрыты, он не издавал никаких звуков, только по тихому дыханию она понимала, что он еще жив. «Бу», – сказала она, но тот не просыпался. «Мур-мур-мур»… «Отче наш»… Произносила она все слова, которые знала – но все было впустую.

Она не сходила с места и ждала, когда спящий откроет глаза. И пусть, проснувшись, он испугается, но он будет знать, что не одинок, и здесь есть кто-то, кто на его стороне. Даже если он плохой, но досталось ему сильно. На его лице были синяки, а тело было укрыто ссадинами. Она очень хотела ему помочь, но понимала, что ей нельзя ни к кому дотрагиваться. Раньше она очень хотела прикоснуться к кошке, но не делала этого, потому что знала, чем это закончится.

Сосед начал шевелиться, взмахнул рукой, отбиваясь от невидимого врага, едва не зацепив ее, скривился – и она снова растеряла всю храбростью и скрылась за старыми чемоданами. Он открыл глаза и, взявшись за голову, снова заплакал.

Еще два дня она тайком приносила ему сухарики, а он тихонько передвигал коробки и старое барахло, пытаясь отыскать того, кто ему помогает. Иногда он даже обращался к ней. Но она никогда не отвечала. Тогда он решил пойти на хитрость. И когда маленькое существо снова положило у его спящего лица кусочек сухой колбасы, открыл глаза. От неожиданности крошка подпрыгнула и хотела было убежать, как большая рука схватила ее – но тут же обмякла и разжалась.

Малышка упала на колени и отползла немного назад, глядя на неподвижного гостя. Его тело еле заметно мерцало. Потом свет утих, и она поняла, что жизнь покинула его. Слезинка покатилась по ее щеке, выжигая красный след. Она взмахнула ее и прикоснулась маленькой ладошкой к соседу. И вдруг он исчез, так же как и кошка. А она направилась к тайнику, достала черную шкатулку и поднесла к уху. Теперь к знакомым звукам прибавился еще один. «Тук-тук, тук-тук, тук-тук».

На следующее утро дверь каморки открылась, и внутрь вошли двое. Не обнаружив пленника, они ринулись светить фонариком по всем углам, переворачивая старую мебель и двигая коробки с книгами и вещами. Сказав много громких слов и пожав плечами, они ушли.

«Черт», – повторила она за чужими, вылезая из убежища, и первым делом бросилась проверить – на месте ли драгоценная шкатулка. Та была спрятана, как всегда, между досок. Крошка достала ее, бережно вытерла пыль и прижала к груди. Она хотела убежать отсюда, но все еще надеялась, что вот-вот за ней придут, из того далекого мира, который она видела во сне, и заберут домой. Ведь в противном случае ей придется искать новое убежище.

Но продумать план до конца она не успела. Дверь снова открылась, и чужие вошли внутрь. Они протянули провода и зажгли свет, да такой, что внутри не осталось ни одного темного закоулка. Крошка от неожиданности замерла, стоя возле тайника с коробочкой в руках. А двое наклонились над ней и вытаращили большие глаза. Она задрожала, понимая, что ей больше негде спрятаться, и что вот-вот снова произойдет что-то страшное.

Хозяева о чем-то спорили, глядя на нее свысока. Потом один из них протянул к ней руку. Малышка закрыла глаза и сжалась. Большой палец тыкнул ее в голову, и она упала. «Чирк», – услышала крошка, подняла взгляд и увидела, как сияющее тело падает на пол. Она наблюдала, как тело большого хозяина переставало излучать свет. Но спасать его она не хотела – в шкатулке место не для всех.

В это время второй чужой, увидев, что произошло с его приятелем, выскочил из каморки и бросился бежать. Крошка догадывалась, что сейчас он придумает, как поймать ее так, чтобы не прикасаться, и вернется.

Раздались шаги. Дверь открылась, и она увидела в руках у второго веник и банку. Бежать было некуда, прятаться было негде. И тогда она села на пол, поставила перед собой шкатулку и открыла ее.

В лицо второму хозяину тонкой струйкой ударил ветер, он стал разгоняться и становился все шире и шире, подхватывая все вокруг длинным хвостом, и затягивая в воронку, внутри которой грохотало сердце. Лицо чужого исказилось от ужаса, он ринулся бежать, но ступив всего пару шагов, был схвачен огромной кошачьей пастью, вынырнувшей из урагана. Она проглотила его, закусила мертвым приятелем и принялась поглощать наполняющее каморку барахло.

Маленькое существо схватило пустую шкатулку, вылезло сквозь щель на ночную улицу и отбежало в сторонку. Ураган усилился, сначала он разломал на щепки каморку, потом принялся за комнаты и чердак, пока от дома не остались развалины. Крошка закрыла глаза руками. Потом затопала ножками, живой ветер повиновался и вернулся обратно в шкатулку, выплюнув из усатой пасти на землю кучку человеческого пепла.

Она опустила голову, подхватила шкатулку и побежала вперед по улице. Повернув направо, она наткнулась на еще один разрушенный дом. Испугавшись, она развернулась и побежала налево, но и там увидела уничтоженное ураганом жилище. Остановилась и задумалась. Потом улыбнулась и снова приоткрыла шкатулку.

«Шу-у-у-у», – зашумела душа ветра, загремела, ломая асфальт, переворачивая автомобили и круша дома. Она догадывалась, что там, ни о чем не подозревая, спят большие и маленькие люди. Но теперь она поняла, как вернуться обратно, и ее ничто не остановит.

Она могла это предотвратить, но вместо этого, просто закрыла глаза – и ураган подхватил ее маленькое тельце, затянул в свое пыльное нутро, где кувыркались вырванные с корнями деревья, обломки домов и спящие люди. А потом еще глубже, только ее, одну, в свое сердце. «Тук-тук, тук-тук, тук-тук», – билось оно. Она протянула к нему руки и нащупала что-то мягкое. «Ма», – сказала она. «Мур-мур-мур», – ответили ей. И вдруг все затихло.

Она открыла глаза и увидела, что сидит в маленькой каморке. «Бу», – сказала крошка, подхватила черную коробочку и уползла в темный уголок.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 7 8 9 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации