Текст книги "Душа возрождения"

Арно Эжен
Душа возрождения

Я Дух Возрождения! Хочу быть музой, хочу быть вдохновением! Никому не уничтожить этих рвений! Я создал мир, блаженства полный. Я изобразил его на холсте сангиной и чернилами. Я распределил роли, и бытие вокруг давно готово начать действо. Господа и дамы, добро пожаловать в мой театр! Я приглашаю узреть мою самую лучшую пьесу! Занимайте места в первом ряду. Занавес!

Предисловие

Я приветствую вас, мой читатель. Я безумно рад, что вы сейчас здесь со мной. Мое имя Эжен Арно, я попрошу вас называть меня мессере Арно, ибо мы отправляемся в Италию во времена Высокого Возрождения! Ох! Каждая эпоха удивительна и неповторима! Каждая эпоха как человек: со своим именем, характером, вкусом, страданием, ошибками, мечтами и целями. А что касается меня, то считайте, читатель, что я бестелесная точка зрения, которая может только наблюдать и мыслить, все мои мысли вы видите здесь, на страницах этой книги.

С уважением, мессере Арно

Сцена 1

Актер сидел напротив зеркала и смотрел в глаза своему герою, откровение которого знал он наизусть, а сердце его бесстыдно одолевала грусть.

– И роль шутов под силу мне была, и палача-то бремя нес я смело, и даже сущность хладнокровного убийцы преподносил я в своем сердце. Я видел смех, когда смешить хотел. Я видел страх, когда хотел я сеять ужас. Я видел ненависть, когда отвратителен я был. Мне надоели эти маски! Эти бездушные сухие краски! Хочу великую ту роль, которой с рождения пропитана моя бурная кровь, которая есть в моей душе. Но в чем она и где она? Что поможет мне ее сыграть? Как же полно ненависти сердце к герою, что в зеркале я вижу! Эти глаза, эта улыбка! Как тебя я ненавижу! Счастливец! Твоим исповедям хлопает весь мир, стирая ладони в кровь. Твои исповеди гениальны, они меняют жизнь людей. Они вызывают чувства. Они вызывают дрожь в коленях, смех и любовь к искусству. Теперь руки мои в липкой краске. Не могу я больше на лике своем носить рожу проклятой маски! Я все эмоции сыграть сумел! Любовь, когда полюбить посмел. Ужас, когда я был напуган. Предательство прочувствовать сумел, когда был предан. Спасибо тебе, Господь, что честь такую оказал ты мне и ниспослал все эти чувства! Но лишь одна роль осталась сыгранной фальшиво. Смерть… Явись ко мне, учитель в черной маске, давай вместе великую сыграем роль!

– Вы так жаждете разделить со мною сцену? Неужели вы просите меня сыграть в тандеме? – молвил Мортэ, внезапно появившись в отражении.

– Уверен, вы прекраснейший актер. Для меня это было бы огромной честью. И поверьте, мои уста не исходят лестью. Огромная честь была играть с милою Виритой на одних подмостках, а как приятно было читать диалоги с вдохновляющей Аморэ… Вита была моим кумиром. Но вы не удостоили меня своим талантом.

– Но не спешите, лицедей, дайте мне талант и время на важное размышление. Где мое перо? Я должен написать вам монолог. Прошу, диктуйте. Пусть в ваших словах будет таиться прекрасный идеал. Я лишь стану тенью вашего превосходства. Шанс лишь один. Выбор лишь за вами. Я исполню ваши пожелания, лишь бы быть достойным вас и вашего таланта. Не хочу испортить вашу пьесу. Вы лишь диктуйте, я исполню. Это моя роль…

– Хочу я повлиять на жизнь людей! Хочу остаться непревзойденным! Не желаю ни минуты более оставаться несчастным обреченным! Хочу с самой смертью диалог прочесть на сцене. И чтобы это видел весь огромный зал! Да, имею я такую дерзость! И откуда во мне такая смелость? Мечтаю так же сильно, как художник, который хочет портрет ее запечатлеть на своем холсте! Прошу тебя, Господь, не осуди своего раба! Я чувства все познать сумел, я чувства все сыграть сумел, но осталось лишь одно! Буду выражаться святою прямотой, жажду я, чтобы зритель от этой роли упился блаженной красотой, чтобы слезы у него из глаз текли, которые сдержать он просто не имел бы сил, чтоб люди восклицали единогласно: «О, Боже, как это прекрасно!», тогда жизнь моя была бы не напрасна. Выразить своего восхищения не имели бы таланта земным своим созданием и вновь в отчаянии рыдали в блаженном уповании! Прошу тебя, Мортэ, исполни мое постыдное желанье! Поневоле буду я читать послушно откровение ненавистного героя, что чужд мне по натуре. Пошли мне неземной тот монолог. Видишь, я на коленях пред тобою!

– Последний акт… – лишь Мортэ прошептал.

Сегодня в театре большое представление. Все собрались, чтоб вновь потешить слух исповедью героев тех на сцене, за маскою которых душа ранимая таится и горести своей стыдится. Там, за дверьми, в разгаре правд, лжи и лести, фигура стояла недвижимо на месте, речам внимая.

– Не осудите моей роли в этой пьесе, ее дало мне что-то свыше, а я противиться не смел. Жажду я, храбрец, иных ролей, но смирение мною правит. Моя роль будет главная? Нет. Не смею даже я мечтать и думать. Я недостоин. Лелею я каплю лишь желания на грош людского признания. И вот лишь шаг, и уже я удостоен стольких взглядов, не ожидавших новых масок в этом спектакле. Не настолько ли ужасна моя дерзость, что вмешаться я посмел в действо знаменитой пьесы? А сердце бьется, как у начинающего актера, который волнуется пред своим первым выходом на публику. Иду я вниз по красному ковру. Расправлены руки мои в символ благочестия. Пред глазами лишь сцена и одно лицо, мой прекрасный будущий великий актер. Как прекрасно это место… Все в шелках багровых и колоннах, резьбе, балконах. Раздается монолог, откровение той роли ненавистной, что актеру чуждо. И вот на сцене я. Никто не понимает, что за герой, каково его значение?

– Какая дерзость, как он посмел прервать большое представление!

И тут из-под рукава клинок. И слеза из глаза поневоле. Из этих глаз, которые кажутся чернее ночи, которые повидали столько слез.

– Неужели это ты? Прошу, позволь великое чувство на сцене показать, научи меня, мой мастер. Раскрой все тайны мироздания! Смотри, приковано к нам всеобщее внимание, пусть эти пустые взгляды наполнятся слезами.

– Не надоело ли тебе читать исповеди за своих героев? Неужели это участь каждого актера? Прошу тебя, поведай свое откровение, и так, чтоб слышал весь этот зал строки этого прекрасного произведения!

Я обещаю, на вас будут молиться любители поэм, колени преклоняя перед алтарями. Я обещаю вам, вашу исповедь наизусть будут читать ценители прекрасных строк! Для них это будет божественный урок. Все твои маски порой тебя реальней были, ибо герои, которых ты играл, на жизнь людей влияли. Так пусть исповедь твоя изменит жизнь людей! Будь тем реальным героем, чтобы скорбели не по тем ролям, что ты играл, а по тебе! Я здесь для того, чтобы вы познали то великое чувство, что каждый актер сыграть мечтает. Я буду смертью, а вы будете собою. Давайте же начнем наш диалог! Это ваша последняя роль! О, какой гениальный экспромт! От чувства красоты, я вижу, плачут дамы. Я вижу, как трепещут их сердца. О! Юные поэты! Я вижу, как они вдохновлены! От чувства прекрасного на коленях стоят актеры, что в жизни не смогли сыграть такую роль! Давайте же будем ошеломляющим дуэтом. Если хотите, я тоже буду стирать свои ладони в кровь. Но что же видел в этот момент один из зала, один из тех, кто удостоен был откровения актера? Расскажи нам, зрительница с глубоким взглядом.

– Сидела я в самом первом ряду, а что случилось потом, не пойму. Близился конец представления, я ждала монолог, откровение героя, который находился на сцене. И вдруг услышала я скрип. Я посмотрела на дверь. Удостоенный всеобщим вниманием, там стоял человек. Лица не видать, мыслей не прочесть. Герой всё читал монолог, как истинный актер, не показывая своей печали, что лишился он всеобщего внимания. Как страстно жаждал он признания! Я видела в глазах всех людей недоумение. Кто имел дерзость прервать представление? А этот загадочный образ всё шел вперед, сопровождаемый всеобщим взором, как видно, не опасаясь позора. Зачем он явился так поздно к концу представления? Иль, может, он немалую роль играет на сцене? Одни лишь вопросы, я была в гневе. И тут он сравнялся со мной. Все ждут, какова его роль. И вдруг он на сцене, просит героя поведать откровение. В словах его скорбь. Я видела, как по сцене потекла кровь. Завороженная смотрела я на это. А их диалог не объяснить словами, диалог двух каких-то сил. Я уже и забыла сюжет представления, я хотела смотреть лишь на это. Вникать в глубину этих слов. И тут он встает на поклон. Но герой, что душу излил, не встает. Непроизвольно я жажду подарить стоя аплодисменты, почему – я не знаю. Но встаю не одна, я лишь жалкая часть целого зала.

– Я подарю поклон за вас, пусть эти аплодисменты будут посвящены вам, ибо были вы прекрасны. Надеюсь, деяние мое было по красоте достойно вашего таланта. Как сливаются во мне чувства красоты и глубокой грусти!

Каждый артист желает умереть на сцене, и это действо будет самой его великой ролью. И эта роль проникла и впиталась в кровь, в черствые сердца людей, которых жизнь актера не смогла пробудить ото сна, а лишь смерть заставила их плакать и молиться, святых слез своих стыдиться. Так заплатите же за смерть актера своей кровью! Стирайте! Стирайте свои ладони в кровь! Платите своей кровью!

Запомните, лицедей, ваша исповедь, ваша душа говорила с этими людьми и восхитила их больше всех ваших ролей. А что же дальше было, о, зритель, поведай мне.

– И вдруг он уходит тем же путем, так и не открыв своего лица. Но почему герой так и не встал на поклон? Кто-то подошел к актеру и сказал, что тот уже мертв. Что произошло? Я толком не поняла своих чувств. И тут я слышу голос чужой воли: «Занавес!». Точка действу.

В то время стояла фигура в черном домино и в золотой маске, словно статуя, на крыше знаменитого театра, и развевался в ее руках золотой пергамент.

«Единственное, чего я жажду, – раскаяние. Недостоин был я и малого гроша рукоплесканий. Уйти полностью в страдание от своих деяний и всё обдумать, обдумать те слова, что человек мне только что поведал. А слезы вновь всё выступают на глазах. Откровение – неиссякаемый правды поток, смысла и мудрости. В стихах исповедь каждого должна миру на благо служить, но не в сущности моей такое искусство творить, так может только человек. В чем смысл жизни? В чем смысл этой жизни? Найти бы человека и поведать ему все исповеди, что я собрал в этой эпохе. Он превратит их в прекрасные стихи, смысл в них найдет великий и людям понесет. А если так не поступлю, то сгинут смыслы все во тьму, а этого допустить я не могу», – подумал Мортэ.

За спиною вдруг раздались аплодисменты, что исходили лишь от одного…

– Вы были прекрасны, мессере, это был высшей степени самый искусный мастера экспромт! Я готов хоть сейчас читать этот невероятный монолог! Я уверяю вас, еще не раз его прочтут на этой сцене! – молвила сущность, так называемый мессере Ревиваль. – Ну что ж, мой прекраснейший синьор! Раз мы на крыше великого театра, почему бы роли нам не распределить?

– Какая глупость, зачем это вам нужно?

– Извольте вас просить! Ведь в планах у меня давно поставить одну пьесу, и мне нужны самые лучшие актеры. Неужели вы откажете своему покорному слуге?

– Моя роль давно известна мне…

– Ох. Прошу, мессере, не стоит вновь отдаваться сладострастной меланхолии! Вы, юноша, выступаете в знакомом вам амплуа: вы смерть.

– Какая ирония, маэстро. Юноша? Хоть лик и молод мой, но душа старику принадлежит седому.

– Я роль эпохи на себя возьму. Супруга ваша – жизнь. А милая Вирита – правда. Бытие вокруг будет вновь готово начать действо! Ну, разве окружающий нас мир не идеальная сцена для удивительной постановки?! Нам нужен еще один персонаж, но кто, понять пока я не могу… Вы пишете стихи? – обратил внимание Ре-виваль на развевающийся огромный пергамент Мортэ.

– Я, к сожаленью, неумелый рифмоплет. Так прекрасно складывать стихи и вкладывать в них глубокий смысл может только человек. Вот удивительное создание! Ему не чуждо созидание.

– Ну, конечно же, мессере Мортэ! Человек! Чистый пергамент для моей философии! Воспитаю, как дитя! Он будет моим творением, моим учеником. Создам блаженный идеал! Мое имя – мессере Ревиваль! Господа, занавес!

– Занавес, – смиренно молвил Мортэ, – вы неисправимы, маэстро.

Список действующих лиц в пьесе мессере Ревиваля

Ревиваль – Возрождение

Мортэ – Смерть

Вита – Жизнь

Вирита – Истина

Аморэ – Любовь

Белеза – Красота

и другие.

Сцена 2

Над Флоренцией Истина Единая стоит. Путь к ней через кладбище лежит, словно Истина сама в могиле. В монастыре том правда своя царит. Она карать готова тех, кто истину иную избрать посмел. И цель ее великая одна – научить истине весь мир. Других правд Истина не любит, она их презирает, уничтожить хочет. Устав свой Истине великой не диктуй, иначе ты падешь под силой палача. Войну она ведет с монастырем иным, что тоже прозвать себя Истиной посмел. У каждой из двух Истин свой особый символ, символы вою ют уже очень много лет. Пятнадцать лет назад у врат этого монастыря найден был малыш один, и дали ему имя Альберто. Истина давала ему хлеб, молитву, учителя и постель, надеясь, что рано или поздно он будет готов служить истине верой и правдой, созданный ею покорный идеал.

– Сколько раз пытался я, рукой крепости касаясь, найти ее границы. Словно безумец, жаждущий познаний, бегу вперед, не обращая внимания на свое страдание. Я не знаю, восхищаться мне ее бескрайностью или разочароваться, что это лишь замкнутый круг? Ограниченная или бескрайняя? – Альберто молвил.

– Бескрайняя она, истина наша! – ответил один монах Истины.

– Края ей не видать! – поддержал другой.

– По-моему, она слишком мала и держит нас в этом узком замкнутом кругу.

– Не смей так говорить, коль не ведаешь ничего, маленький глупец!

В слезах убегал мальчишка от этих грубых слов и вот однажды услышал голосок:

– Здравствуй, Альберто.

– Кто здесь?

– Это я, – ответила маленькая девочка, что внезапно показалась из-за тени.

– Как ты оказалась здесь, малышка?

– Я так давно тебя искала, и ты должен был искать меня.

– Да? А как зовут тебя?

– Меня зовут Вирита.

– Как прекрасно твое имя!

– Вирита ди Альберто – так должен ты называть меня.

– Ты так еще мала! Совсем младенец! Сколько тебе годков?

– Я начала зарождаться, как только начал мыслить ты…

– Почему лицо твое всё в ранах, в уродливых мерзких шрамах?

– Каждый норовит своим мечом мое лицо изуродовать, испортить, я уже забыла о своих чертах и спорить.

– Бедняжка, мне так жаль тебя.

– Давай сыграем с тобой в прятки! Я прячусь, ну а ты ищи! Ищи усердно! – с озорством молвила Вирита.

– Ну, где же ты?! Из виду вновь пропала!

– И вот я здесь! Теперь вон там! Там, где горы рвутся в небо! Теперь я там, где текут подземные ручьи!

– Что за странное создание?

– Теперь я там, где не ступала твоя нога. Я знаю, что не видишь ты меня. Лишь голос мой доходит до тебя из-за огромной той стены, что от мира тебя имела смелость когда-то отстранить.

– Мне нельзя выходить за пределы крепости! Вернись назад, ко мне!

– Туда я не вернусь! Мне там плохо, меня там оскорбляют, унижают! Гонят прочь! А если останешься ты там, то никогда не сыщешь ты меня и будешь вечно уповать на заблужденья!

– Ах, манит, манит преступить черту…

И тут внезапно, словно весть гонца, появился тенью Ревиваль на самой вершине каменного крепости кольца.

– Да, права малышка. Отыскать ее лишь можно там, в огромном мире. Мире, который я создать желаю, на который, как блаженный, уповаю, рисую, словно красками, но, как любой художник, недоволен. Это полотно не разорвешь и заново уж точно не начнешь. Мой милый мир, блаженства полный, – сказал мессере Ревиваль, держа в руках палитру с кистью.

– Кто же ты, странный незнакомец в чудном костюме?

– Вижу, вам чужды театр и искусство. Да… сейчас мне станет очень грустно. Единственный ответ, который я вам послать готов, будет таков: я тот, кто поможет вам отыскать Вириту. И воспитать ее, словно малое дитя.

– Вы серьезны, не шутя! Вы внушаете мне страх. Я не готов! Я никогда там не был, за крепостью, я никогда не видел, что там.

– А в башнях этих окон нет? Неужели ты не видел тех просторов?

– Где бы я ни был, в помещениях Истины нам не разрешают смотреть в окна, не разрешают любоваться далью. Закрывают окна, на них навешивают сотни полотен, а в башнях, где мы спим, окон и вовсе нет.

– Пойдем за мной, я покажу тебе, как наблюдать мир вокруг. Не бойся, забирайся на самые высокие башни Истины, любуйся, ищи. Будь первым.

– Но я сорвусь, я упаду.

– Лучше сорваться вниз, разбившись насмерть, чем жить в замкнутом кругу всю жизнь и внимать чужим словам.

– Втайне от глаз чужих я забирался вновь на самую высокую башню Истины моей, а может быть, чужой, ибо мир вокруг казался намного больше, чем эти стены, но я не там, я лишь посторонний наблюдатель, там так много загадочного и интересного!

– Беги, раз хочешь ты найти Вириту, здесь ей не место. И тебе тоже.

– Но я боюсь, я боюсь…

– Здесь страху места просто быть не может.

– Я не знаю, пока что выбор сделать я не имею сил. Увидеть мир, узреть эпоху или остаться здесь?

– Он должен познать мир вокруг и свою правду, а иначе пропал мальчонка, – вздохнул от грусти Ревиваль.

Наставник истины следил за своим учеником, и когда подумал он, что мальчишка стал готов, созвал избранных на площади перед монастырем и приказал позвать Альберто.

Юноша встал в окружении самых лучших пред своим наставником, и тот молвил:

– Альберто, мальчик мой. Истина дала тебе всё: постель, хлеб, мудрость и знания. Теперь ты должен отплатить ей по совести, – торжественно объявил наставник. – Теперь слушай! Сегодня ты пройдешь свою первую службу и лишишь этот мир человека, чья душа полна ереси.

– Что?

– Да, Альберто, ты удостоен чести своими руками внести в этот мир лжи маленькую каплю правды.

– О боже, Альберто, не делай этого, – пролепетала Вирита, что внезапно оказалась за спиной юноши.

– Ты права. Я не убивец!

– Вот потеха: малышку слушать! – громко сказал один из воинов.

– Этот человек ложь несет и ересь в умы народа. Истина гниет в душах людей от его слова. Но я справедлив и благосклонен, я дам тебе второй шанс.

– Я не приму его…

– Повтори! Я надеюсь, мне послышалось.

– Я не приму его!

– Что это значит, Альберто?!

– Вы говорите о единой истине, которую я не понимаю и не могу принять. Моя истина в другом, но я пока не знаю, в чем. Я не хочу таких жертв ради того, что не дорого мне, и того, что я не понимаю.

– В чужой монастырь со своим уставом не лезь! Слышал ли ты такую фразу? Свой создай и тогда пиши кровью и устав!

– Возьму да построю. Возьму да напишу.

– Как ты дерзок. Но я научу твой язык говорить нужные вещи, раз эти годы не послужили на пользу тебе. Ты у меня два дня будешь стоять коленями на горохе и читать вслух устав нашей истины. И ты будешь делать то, на что будет воля моя!

– Не буду! – выпалил Альберто. – Я не хочу быть частью чужой бессмысленной войны! Я не буду отдаваться на растерзание грехам во имя чужой истины! Я хочу найти свою!

– Глупец. Ты никогда не найдешь истину! Этот мир растопчет тебя, уничтожит тебя! Если хочешь искать свою правду, иди! Иди, никто тебя не держит! Это будет самое жестокое наказание, когда ты поймешь свою глупость, когда стариком будешь умирать в одиночестве на обломках своего монастыря. Ты еще вспомнишь мои слова, а теперь убирайся, тебя никто не держит, уходи с позором, я изгоняю тебя на глазах лучших нашего ордена!

Альберто, не веря своему счастью, переступил через порог огромных врат, и тут же руку ему протянул покорный Ревиваль.

– Добро пожаловать в мой мир. Я горд тобой!

Сцена 3

Альберто с любопытством разглядывает мир вокруг своими восхищенными глазами. Какая суета! Какая суета! Каждый занят своим делом! Целая палитра лиц, довольных и злых! Палитра образов и персонажей! Но самый удивительный персонаж ступал рядом, восхищаясь каждой мелочью вокруг. Альберто дивился богатой жестикуляции мессере Ревиваля и его многочисленным восклицаниям. Его кисти всегда были беспокойны. Его лицо всегда изображало разные эмоции.

– Когда вдохновение во мне витало, я создал мир, изобразив его на холсте сангиной и чернилами в силу своего таланта! – воскликнул мессере.

По улочкам порхал он, словно птица, готов был руки целовать всем дамам, что проходили мимо.

– Я выбираю декорации! – молвил Ревиваль, взирая на храмы и дома. – Я выбираю костюмы! Я законодатель мод, я главный костюмер! Только посмотри на удивительные наряды! Эти изящные платья и одеянья на этих дамах и синьорах! Но не все вокруг такие важные господа. Иногда встречаются бражники, еле стоящие на ногах. Нищие, устроившись на земле, уповают на милостыню. Образ каждого персонажа прописан с огромнейшей любовью, а эти реплики просто сняты с уст Бога, создатель этого полотна явно гений, – с намеком на себя молвил Ревиваль. – Так, вступает нищий! – сказал мессере, словно видел эту пьесу уже не первый раз.

– Подай, господин, вижу я, полон твой кошель! Не обеднеешь! – с надрывом проскулил бедняк.

– Переигрываешь, бедолага, – покачал головой Ревиваль.

– Держи, бродяга, только убери свои руки от меня! – ответил дворянин.

– То и дело мимо проходят сбиры, с нетерпением ждущие конца своей смены, проклиная жалких людишек. А это что за голос? Это глашатай. Доносит до народа последние вести, – продолжает вещать Ревиваль.

– …Таким образом, будут введены новые правила ношения одежды! Будет запрещено оголять некоторые части тела! – разносятся ветром объявления глашатаев. – Весь город заполонили монеты с малой массой! Остерегайтесь фальшивых монет!

– Вокруг такая симфония голосов, – удивился Альберто.

– Твои сравнения понятны мне, и они же мне по нраву, ибо мир – это одна большая сцена. Из тебя выйдет талантливый ученик. Ох! Опять чуть не сбил с ног мальчишка-посыльный, готовый за монетку передать письмо или весточку. Смотри. То и дело на каждом углу уличные врачи и зубодеры, не отличить от аптекарей-шарлатанов. Голоса лекарей различных слышатся со всех сторон!

– Кому надо пустить кровь?! Кровопускание – полезнейшая процедура! Избавит вас от давления и головной боли! Поможет при отравлении! Это основа основ современной медицины! Синьор, у вас нездоровый цвет лица. Нужно пустить кровь! Да, я вам, синьор!!!

– Свежие пиявки! Только что пойманные!

– Мои настойки помогут вам от мозолей, ран и ссадин!

– Лечу хандру!

– Лечу глупость и невежество!

Тут же цирюльни, где вас постригут, обреют хорошенько и, если вам требуется, вправят пару костей.

– Вставляю и ломаю кости! Я опытнейший хирург, вы можете на меня положиться!

Нередко можно увидеть мошенника, что игру предложить какому-нибудь простаку не прочь, а потом смотришь, как проигравший последний камзол снимает, отдает.

– Эй, молодой человек, не хотите ли выиграть пару лишних флоринов? Да-да, вы!

– Я? – удивился Альберто.

– Да-да! Идите скорее сюда!

– Ну, куда же ты рванул, юный наивный мой приятель! Держитесь рядом и не бегите каждый раз, когда поманят, – погрозил пальцем Ревиваль.

– Просто я еще ничего не понимаю.

– Вон видно небольшое столпотворение около монаха, что проповедует очередные предзнаменования.

– Люди! Народ! Если не покаетесь вы в грехах своих, грянет конец света сего! Очистите свои души, раскайтесь, иначе сгорите в аду во время суда!

– Будь осторожен, Альберто. Среди этой толпы ходят воришки, готовые срезать твой кошель.

– Но у меня нет кошеля… – сказал Альберто.

– Я одевал королей и дожей! Самые лучшие ткани, привезенные из других стран! – кричит торговец.

– А! У меня украли кошель!!! Ой, нет, показалось, – поднял переполох какой-то господин.

– Что шум-то поднимать! Раз кошель на месте, посмотрите мои товары! – предложил торговец.

– Вон видна девушка в странном платье – куртизанка, ну что ж, сама не захотела выходить замуж или идти в монастырь.

Торговцы с сахарными лицами рекламируют свои товары, готовые приписать им волшебные качества, в общем, как и аптекари, продающие «чудодейственные» средства.

– А это кто? Чудные, привлекающие люд и взгляды! – воскликнул Альберто.

– Вы тоже заметили, молодой синьор, что в город въехала группа бродячих артистов? Их роль веселить и радовать народ. Поражать всех представлениями. Слышите? Изредка слышатся стихи под звуки лютни. Поэты выставляют напоказ свои произведенья, надеясь на признание. У воды можно встретить рыбаков, держащихся подальше от лодок и прибывших кораблей, надеющихся хоть на какой-то улов. И там же, выставленные на посмешище, в клетках мучаются воришки и хулиганы, пойманные стражниками.

– Какая суета! Вот какие они – большие города! Жизнь так и кипит. А я? Один из толпы, желающий влиться в эту суету. А какая моя роль, мое место?

– Это вечный вопрос каждого из нас, лучше давайте вновь прислушаемся к этой симфонии! К симфонии этой суматохи!

– …Ну и как ты планируешь поднять прибыль?

– …Подайте монетку! Мессере!

– …Вот, мальчик, тебе флорин – отдай эту весточку вон той дамочке…

– …Это просто невероятно! Вы слышали, что говорил монах вчера на площади?

– …Держите ворюгу, там все мои деньги!!!

– …Ну конечно, обязательно в мою смену!

– …Что так смотришь на меня? Может, хочешь провести хорошо время, юный господин?

Но вдруг мысли юноши прервали шум и гам. Двери одного из домов резко распахнулись, и оттуда с гневными криками и ругательствами выбежал мужчина с кинжалом, держа женщину за волосы. Та бедняжка, вся в слезах и в ночной сорочке, пыталась освободиться от рук мужчины.

– Ну что, путана, плачь, пусть все видят! – кричал мужчина.

– Прошу, не надо этого позора! Молю тебя! – рыдала бедняжка что есть сил.

Мужчина, поставив женщину на колени, отсекает кинжалом ее длинную косу.

– Сейчас я тебе синяков-то понаставлю, никто больше на тебя не позарится! На такую поганую!

– Люди проходят мимо и даже не удивляются, только перешептываются. Семейные разборки для них только новый повод распустить побольше сплетен. Чем больше, тем интереснее, – прошептал Альберто Ревиваль.

– Бедняжке больно, и почему люди так поступают друг с другом, сделай что-нибудь. Прошу тебя, – появилась вновь Вирита и начала шептать на ухо юноше. – Не должен так мужчина поступать!

– Какая бессмыслица: малышку слушать, которой от силы могу дать я пять годков, но ее слова для меня закон.

– Ох, мой юный ученик, куда же вы так понеслись?!

Но, как вы догадаться без меня могли, получил Альберто оплеуху и, потирая щеку, уткнулся в пол под звуки смеха всех вокруг.

– Вы послушали Вириту, мой милый друг, но за это вас осуждать грешно! Сейчас я покажу вам сердце этого мира вокруг! Сердце эпохи! Да-да, мой театр!