Текст книги "Давящая атмосфера сарая"

Глава 8

Почему я назвал свою исповедь (будем называть ее так) – «Давящая атмосфера сарая»? Потому что атмосфера здесь и правда давит. Ты не можешь отсюда уйти в силу финансовых причин, но еще и придавливающего тебя к сараю эмоционального бессилия, которое рождает сарай и которое рождает депрессию. Депрессия давит тебя внутрь койки, и ты не способен на решительный шаг сбежать отсюда. Ты казуальный импотент. Я назвал это так, следуя латинскому слову «casus», означающему «дело». Ты не способен что-либо делать, лишь существовать. Ты не способен прочитать одну самую паршивую книжонку, завалявшуюся у тебя под кроватью и уж тем более не способен собрать все вещи и переехать в другое жилье, для этого потребовались бы такие моральные силы, которых и близко нет у казуального импотента. На самом деле казуальными импотентами являются очень многие люди, просто в большей или меньшей степени, но таких чуть ли ни большинство. Просто неполную казуальную импотенцию назвали словом «прокрастинация». Кто, если не казуальный импотент, человек, жалующийся на свою работу, но продолжающий исправно ходить на нее каждый день и мечтать поскорее оттуда уйти, продолжая ныть ежедневно о том, что вот-вот и он точно уволится, однако, не увольняясь, меняя год за годом своей короткой жизни, просиживая штаны за нелюбимым офисным столом или кассой в магазине? Кто, если не казуальный импотент, человек, который из года в год говорит о своих планах переехать в другой город или страну, поехать в завораживающее путешествие, о котором он мечтает, бросить курить, начать заниматься спортом, но вместо этого сидит на одном месте, курит, ест чипсы за экраном телевизора и не предпринимает ровным счетом никаких шагов в сторону своей мечты? Мы можем назвать их лгунами, но они не лгут, они искренне говорят о том, чего хотят, не делая это. Возможно, они лгут сами себе, зная в глубине души, что никогда не сделают ничего для исполнения своих желаний? Но тех, кто лжет сам себе, а не другим, мы не зовем лгунами, мы зовем их «мечтатели». Мечтатель тоже казуальный импотент. И каждый казуальный импотент – мечтатель. Быть может, человеку и не нужно что-то делать, достаточно иметь мечту? Когда мы имеем мечту – мы счастливы, мы ждем светлое будущее, а после смерти вечную жизнь. Без этой мечты мир становится мрачен. Как только мы достигаем свою мечту, она становится нам не интересна, быстро приедается и мы больше не получаем счастья за счет нее. Не самые ли счастливые люди – казуальные импотенты? Сомневаюсь, что это работает именно так, иначе, я был бы самым счастливым человеком на планете. Мечта лишь не дает нам умереть и дает силы на продолжение той нудной несчастливой жизни, которую мы ведем. Это замкнутый круг. Без мечты мы бы погибли, с мечтой мы не живем, но существуем. Мечта – тот духовно-эмоциональный минимум, который не дает нам умереть, как жидкая невкусная кашица не дает умереть каторжникам и рабам. Лишись они ее – они умрут, и агония будет закончена. Но что насчет тех, кто не является казуальным импотентом и идет к своей мечте? И для них она не менее вредна, ибо бесконечна и обширна, как единая Абсолютная Мечта, непрестанно дающая потомство из новых мелких меняющихся мечт. Абсолютная Мечта для них не более, чем самка хомяка, разрождающаяся снова и снова маленькими хомячатами. Их мы можем назвать сатисфакторными импотентами, от латинского слова «satisfactio» – «удовлетворение». Сатисфакторный импотент непременно амбициозен. Прошу не путать амбициозность, которую пора бы уже занести в МКБ в список психических заболеваний, с целеустремленностью. Целеустремленный человек делает все, чтобы прийти к поставленной цели. Амбициозный человек, придя к цели, всегда ставит новые и новые цели, все выше и выше, пока не разобьется, упав с этой неимоверной высоты. Амбициозный человек не бывает счастлив или удовлетворен (возможно, это связано с недостаточным дофаминовым подкреплением, но такие исследования не проводились). Достигнув любой из своих целей, он не будет счастлив. Никогда и ни при каких условиях он не будет счастлив. Он никогда не остановится, не посмотрит на плоды своих рук, довольно не вздохнет, не сядет в кресло под лозой своего виноградника и не скажет: «Ну и хватит, я добился всего, чего хотел». Никогда он не добьется всего. Он всегда будет бежать и бежать в этой вечной гонке за лучшее место, за лучшую жизнь, не отдыхая и не радуясь достижениям, а в конце гонки обнаружит, что всю жизнь он бежал и куда-то гнался, торопился, был деятельным деловым человеком, у которого всегда мало времени, всегда много дел и вот он прибежал к финишу. А на финише лишь смерть. И на этом все. Он не унесет свои материальные ценности в могилу. На смертном одре он подумает: «Для чего я так трудился всю жизнь? Куда я так бежал? Выходит, что сюда».

К чему это я? К тому, что казуальный импотент никогда не сбежит из сарая, а если и сбежит, то волей случая, в результате все равно оказавшись в каком-то другом условном «сарае». Сатисфакторный импотент никогда не окажется в реальном сарае, а если и окажется, то быстро найдет способ оттуда сбежать. Но он всю жизнь будет заперт в «сарае» при любом исходе и любом варианте своей успешной, яркой, счастливой в соцсетях и несчастливой в душе жизни. Этот сарай будет жить внутри него, его не будет снаружи. Для всех он будет жить во дворце или пентхаусе, но внутри он всегда будет в сарае. Он заперт в нем, как в фильмах ужасов запирают души или призраки внутри чьей-то головы, как джин заперт в своей лампе. На самом деле это страшнее, чем жить в сарае реальном, ведь из внутреннего сарая невозможно сбежать никоим образом. Лишь умерев. Чего бы не добился сатисфакторный импотент, для него это будет всегда лишь сарай. Пожалеем таких людей. Представьте страшный сон: вы бежите и бежите, вы достигли своей цели, на секунду вы испытали радость, а чрез мгновение вы понимаете, что оказались на той самой отправной точке, с которой начинали свой побег. Это и есть внутренний сарай, в который превращается через секунду любой дворец, который вам удалось приобрести путем многолетних трудов без отпуска и отдыха, если вы сатисфакторный импотент. Так ли вредна мечта? Если одним она подпитывает их серую несчастливую жизнь, а другим дает бесконечные цели, уводящие их все дальше и дальше от тихого и спокойного счастья, единственного счастья, существующего в реальности? Мечта не более вредна, чем пища. Мечта и есть пища, но духовная. Будь то мечта о богатстве, о лучшей квартире, о шикарном отпуске, об идеальном супруге, о вечной жизни, о вселюбящем и всемогущем боге, оберегающем тебя, о смысле жизни… Любая религия есть мечта. Любая вера, будь то вера в таро, астрологию, бога или теории заговора. Любая идея, будь то идея о построении нового идеального общества в духе очередного «изма» или идея о смысле жизни, о собственном предназначении. Самые простые мечты – это бытовые мечты о том, что хорошего с тобой произойдет в будущем. Мечта – это пища нашей души. И если она вредна тем, что продолжает агонию казуальных импотентов и уводит от счастья импотентов сатисфакторных, то и пища вредна тем, что продолжает жизнь для тех несчастных, кто лучше бы умер и насыщает мнимым смыслом жизни обжор. Пища не вредна (кроме вредной пищи, но ее извиняет то, что она вкусна). Просто она нам необходима, как и мечта. Они продлевают жизнь и насыщают ее новым. Что же тогда вредно? Возможно, сама жизнь?

Глава 9

Сегодня приходил почтальон в медицинской маске. «Зачем эта маска?» – спросил я его. Он удивленно пояснил, что случилась новая пандемия, уже третья за год и все обязаны носить маски. Будучи отшельником, я отстаю от развития общества, можно сказать, что я социально отсталый. Вначале была одна пандемия, потом другая… Не знаю никого, кто в них погиб, но слышал про людей, которые боясь очередного вируса вызывали скорую при поднятии температуры (многие из них ощущали мнимые симптомы, подпадающие под описание новой пандемии, вызванные психосоматикой) и их кололи, следуя методичкам, антибиотиками, что конечно же вызывало ослабление иммунной системы и никак не могло убить обычный простой вирус, поселивший в их телах и погибнувший бы при обычных условиях спустя 3—5 дней без лечения. Это в свою очередь порождало осложнения. Тогда их помещали в больницу к таким же бедолагам, где они питали друг друга новыми и новыми дозами обычного ГРИППа, от чего им становилось еще хуже, особенно в условиях постоянной антибиотикотерапии, ослабляющей их иммунитет. Так и рождались новые и новые пандемии, рожденные не опасными вирусами, но человеческой глупостью и паникой. Маски, конечно же, никак не могли остановить вирусы, настолько мелкие, что им не стоило труда проникнуть сквозь волокна ткани, но я уже не мог уследить за новой модой, когда открытый рот означал полнейший культурный моветон. Со временем, открытые рты стали не только моветоном, но и настоящим уголовным преступлением. Просто в разных странах были разные законы. Где-то нельзя было спать с девушками, пока им не исполнится 13 лет, где-то пока 16, где-то пока 18, где-то пока 21, а где-то пока ты не женишься на ней, пусть ей и будет каких-то 8 лет. Где-то нельзя было говорить, что человек имеет такое-то количество гендеров, где-то такое то, а где-то вообще ограничивать его в их количестве. Где-то нельзя было бить детей, где-то можно, а где-то можно, но умеренно. Тоже самое и с женами. Где-то нельзя было свободно носить оружие, а где-то можно. Где-то нельзя было сказать, что регион А принадлежит стране В, а не стране С. А где-то, что регион А принадлежит стране С, а не стране В. Во всех этих странах не только государство нещадно и строго карало нарушителей этих правил, но и общество видело лишь одну единственную мораль, нарушить которую означало стать ужасным человеком. Все их объединяло в 21 веке одно – рты должны быть закрыты, поверх закрытого рта следовало надеть медицинскую маску. Для надежности. Я помню время, когда можно было говорить все, это было незадолго до начала 21 века. Хотя, вероятно, так было далеко не во всех странах. Эта свобода говорить породила восход тех, кто воспользовался ею и построил свою идеологию, свои правила жизни, запрещающие говорить то, что им не нравилось. Такая свобода всегда живет недолго, ибо порождает власть тех, кто грамотно ею воспользуется чтобы закрыть рты другим. Если желаете быть хорошим гражданином и правильным человеком, то говорите то, что принято говорить на вашей нынешней точке на карте. Тогда вы сможете стать успешным альфа или одобряемым всеми бетта, гамма и остальным. Проблем у вас не будет. В ином случае – вы будете ужасным человеком. В той точке на карте нашей планете, где вы сейчас находитесь. Сменить точку не так просто. Надо иметь деньги, образование, удачу, связи и все равно не факт, что вы получите право сменить точку. Такое право называется «ВНЖ», «ПМЖ», «гражданство», «грин-карта» и т. д. Получить это крайне сложно, гораздо проще говорить то, что требуется говорить в вашей точке спавна11
  Точка на карте в компьютерных играх, где возрождается персонаж.


[Закрыть]. Большинство так и делает. Меньшинство сидит в тюрьме. Там целая отдельная жизнь с ее отдельными правилами закрытых ртов, не будем так углубляться. Были бы мы глубокими людьми – мы бы жили не в сарае, а в землянке. Кстати, интересный факт. Вы не можете просто взять и вырыть землянку в глухом лесу, чтобы в ней жить. Даже глухой лес не может стать вашим местом жительства. Для начала требуется купить землю, а купить ее можно только рядом с другими людьми, но никак не в чаще леса. Для чего люди так усложнили свою жизнь? Не примите за теорию заговора, но думается мне, что разрешение на жизнь в определенном месте утверждает власть государства и укрепляет нужные ему социально-экономические связи своих граждан, поэтому вы и обязаны жить рядом с другими, ради этих самых связей. Быть отшельником почти что вне закона, ибо вы никому не будете полезен.

Глава 10

Ах, как прекрасен сарай в это время года! Осенняя листва падает на присарайную лужайку, покрывая гнилыми листьями почву, пахнет сыростью и плодит в себе целый чудесный мир насекомых и червячков. Я мог бы убрать это все, были бы у меня грабли, но недавно я научился ограничивать себя в необязательных тратах. Необязательные траты составляют чуть ли не большую часть нашего бюджета. Покупки на маркетплейсах, где так легко оставить деньги, списанные с карточки, чтобы потом получить никому не нужную побрякушку; покупка машины, когда ты, живя в городе, собственно, никуда и не разъезжаешь, а даже если разъезжаешь, то траты на машину никогда не сравнятся с намного меньшими тратами на такси или автобус; дорогая стильная одежда, которая будет принята с рукоплесканиями буквально никем и понравится столь же незначительному количеству других людей, что и дешевая, будучи непременно осмеяна и поругана большинством, обладающим иным вкусом; вредная пища, съев которую ты потом жалеешь о своем выборе, мучаясь газами и болью в животе… Единственные нужные траты – это необходимая пища и жилье. Но для чего тогда жить? Признаюсь, я сильно сэкономил на жилье, поэтому балую себя пищей дороже, чем требуется для выживания. Но кто же захочет лишь только выживать? Возможно, тот, кто уже пожил и жизнь ему приелась. Такой грустный аскетизм у нас лечат как депрессию, да и правильно, что лечат. Никому от него нет пользы. Ни самому человеку, ни обществу с его экономикой потребления. А тем не менее, не лучше ли было бы пичкать людей потреблением духовным и вместо новых магазинов открывать новые клубы по интересам и бесплатные курсы, просвещающие людей в разных интересных им науках? Пожалуй, что такой поворот экономики не был бы выгоден государству, так как бесплатное не может быть выгодно, а клубы по интересам и общее развитие людей в науках, особенно гуманитарных, породило бы лишь всеобщее пьянство и множество вопросов к этому самому государству. В давние времена аристократия имела привычку бывать в клубах, моду на которые ввели англичане. И чем же там занимались эти самые аристократы? Все тем же пьянством, приправленным философскими дискуссиями, подобно древним грекам, занимающихся абсолютно тем же самым. Меняются эпохи, но не люди. Англичане, давно уже имеющие парламент и выборы, могли себе это позволить. Когда борьба идет в кулуарах власти, чисто по-английски, то пьянство и философские дискуссии приводят лишь к британскому вежливому смол-толку. Французы породили моду на салоны еще раньше, чем англичане на клубы. И чем же были эти салоны, кроме как местом для вина и разговоров? Многие из них стали рассадником радикалов и революционеров. Вино и разговоры порождают вопросы к правительству, желание большей свободы и новые мысли, откровения, чаще всего ложные и опасные, не имеющие под собой никакой почвы для реализации в нашем мире, построенном на гонке выживания, вооружений, пожирания одним другого, приспособленчества, а отнюдь не на гуманизме, взаимопомощи, сострадании, цветочках и радуге. Поэтому государству выгоднее занять людей тяжелым трудом в гонке зарабатывания бумажек, которые они спустят на ненужные и излишние для них товары потребления, и это правильно! Воскресите меня через тысячу лет и спросите, что из себя представляет сейчас человечество. И я дам вам точный и верный ответ: бессмысленное насилие, эгоизм и необоснованная никому не выгодная жестокость. Почему так? Такой уж мы вид. Может нам и было бы выгоднее быть более гуманными и мирными, но мы такие, какие есть. Если хотите это проверить – зайдите в любую онлайн игру и вы увидите, что представляет из себя человек, в независимости от его гражданства и национальности. Насилие ради насилия, вероломство ради вероломства, жестокость ради жестокости, вред ради вреда – все это уже само по себе приносит людям радость. Начать жить лучше вместе с другими не так приятно, как жить лучше, чем другие. Если человеку предложат без свидетелей, перед которыми он начнет показывать свои глубокие моральные установки, впитанные общественными устоями, жить лучше, чем сейчас, но хуже людей вокруг, либо же жить так же, как сейчас, но всем вокруг будет много хуже, то он всегда выберет второе. Лучше испоганить жизнь соседу, чем улучшить свою. Но давайте не будем осуждать. Это не вызвано одной лишь человеческой жестокосердностью. Такое утверждение слишком бы возвышало человека. Это бы означало, что у людей есть выбор, есть свой отдельный разум, отличающий их от других животных. Люди намного ниже. Мы лишь один из видов живых существ, населяющих нашу планету и то, как мы силимся себя отделить от всех остальных видов, от каждого из них, сделав себя чем-то единственно уникальным, придумав для этого даже религиозные объяснения с богами и их дыханием вселенным в нас, как их единственным подобием во Вселенной, лишь обличает нас как настоящих психопатов-мегаломанов, самовлюбленных больных с манией величия. Если существует космическое сообщество инопланетных рас, то они потому не пришли к нам с дипломатической миссией, что они изолировали нашу планету, посадили нас на карантин, как буйных больных и их врачи психиатры уже поставили нам диагноз. Но наша принадлежность к животному миру – единственное, что нас извиняет. Животный мир – это конкуренция. Эволюция – это конкуренция. И наше желание жить лучше других, пусть и хуже, чем мы могли бы жить в мире, где все живут хорошо, – это не лишь жестокосердность, но и наша врожденная биологическая тяга к конкуренции. Мы мним себя «разумными» существами, которые сами принимают решения и делают выбор. Но мы живем лишь инстинктами и объясняем наши инстинкты якобы разумным выбором. В этом смысле мы не виноваты в своей жестокости, мы лишь биологические машины, которые выполняют свой программный код, заложенный в наше ДНК. Что такое «разум»? Мы сами придумали это слово и не знаем как его объяснить. Ведь наши далекие предки не показались бы нам разумными, а мы не покажемся разумными нашим далеким потомкам, спустя миллионы лет. Значит разум – это тот уровень интеллекта и самосознания, которым мы обладаем в настоящий момент, не более того. Мы не более разумны, чем кошка разумна сама для себя, в сравнении с мышью, чем мышь в сравнении с червем. А червь даже не в состоянии увидеть и осознать существование кошки или нас с вами. Так же и мы, возможно, настолько примитивны, что не способны увидеть и осознать наличие вокруг нас намного более развитых видов, рядом с которыми мы черви, ползающие лишь на каких-то трех измерениях пространства и одной временной линии, не способные мыслить и видеть дальше собственного носа. А потом мы удивляемся почему кто-то из нас умер, почему упал метеорит и уничтожил динозавров. Да просто кого-то раздавили в 352 измерении на 83 линии времени те существа, до которых нам как до нас червю. А в динозавров чей-то ребенок бросил камушек. Но мы не сможем увидеть ни ребенка, ни то, где был до этого камушек, так как это не в нашем измерении и не в нашем времени. Мы даже осознать это не способны, как не способны осознать вечность в прошлое, то есть как что-то могло существовать всегда и не иметь начала. И мы еще мним себя разумными. Мы сами себя обличаем, навешивая на себя эту ответственность. Вместо того чтобы сказать: «Мы ужасны, но мы неразумны и не ведаем, что творим», мы говорим: «Мы разумны и все наши дела – наш выбор, но мы не ужасны, мы делаем все как надо. Просто есть плохие люди. Плохие в нашей точке на карте».

Глава 11

Сегодня я получил прекрасную новость. Мои акции пошли вверх, еще немного и я снова встану на ноги. Но нужно ли мне это теперь? Я сижу в кресле перед сараем и вижу людей, бегающих туда-сюда по своим делам. Я слышу их разговоры. Они заняты трудами и мечтают о новой модели дорогого телефона, не лучше других, но модного, подчеркивающего их статус. За эту модель они готовы отдать месяцы своих жизней, посвященные делам, которые они не хотели бы выполнять. Но они готовы тратить жизнь ради этой пластмассовой вещички, не ради нее самой, скорее ради зависти в глазах других, пусть эта зависть и будет лишь им казаться. Всем друг на друга плевать и плевать всем на то, какой телефон у тебя в руке. Но, если он достался тебе большими трудами, то тебе кажется, что все только и делают, что смотрят, да завидуют. Ради этого ты тратишь свою жизнь. Принесет ли это счастье в старости? Никто не знает. Мир еще не знал эпохи, когда люди бы усердно трудились, тратя свою жизнь на модные аксессуары, устаревающие через год. В былые времена люди, которые тяжело трудились, зарабатывали себе на хлеб и хлеб своим детям. А те, кто покупали дорогие аксессуары, для этого не трудились, трудом их было не заработать. Но даже те аксессуары не устаревали через год. Статусные вещи оставались таковыми. Интересно было бы дожить свою жизнь. Хорошо бы не в сарае.

И все же, все разговоры людей, проходящих мимо сарая, про деньги. Я их не осуждаю, кто я такой? У меня то денег нет. Легко осуждать, когда у тебя нет того, что есть у другого. Денег, мозгов, точки зрения… А как вплелось в наш лексикон слово «осуждаю»! Его привнесла в наш мир одна стриминговая соцсеть, где каждый, кто снимает свой стрим обязан произносить это слово, чтобы не попасть в бан за то, что говорят на его канале (пусть даже это только что сказал он сам) и что не соответствует политике, то есть мнению, самой соцсети. Грустно и смешно смотреть, как человек, только что сказав что-то или пошутив, кричит сам на себя: «Осуждаю!»; или же смеется над чьим-то комментарием с тем же криком. Соцсеть эта американская и она является лучшей иллюстрацией свободы слова 21 века. Философы и гуманисты – Отцы основатели – перевернулись бы в гробу, но их бы утешило то, что все население теперь подобно рабам, которых они сами имели в ассортименте, а значит им можно затыкать рты как сам того пожелаешь. Это словечко вплелось в наш лексикон и теперь, как только кто-то высказал что-то, что ты не поддерживаешь, а в особенности, если ты это поддерживаешь, но тебе за это стыдно, ибо считается социально неприемлемым, то ты говоришь: «Осуждаю!», одновременно смеясь над понравившейся шуткой или репликой. Ты доволен до посинения сказанными словами, но ты машинально скажешь: «Осуждаю!», ведь эта точка зрения или юмор считаются неправильными с точки зрения каких-то людей в Калифорнии, которые диктуют правильность и неправильность мнения, уместность или неуместность юмора. Чем это отличается от Северной Кореи? Тем, что тебя отправят в бан, а не в концлагерь? Но люди произносят это словечко и там, где в бан их отправить не могут. Так медиа культура, написанная от руки теми самыми людьми, получившими власть за счет былой свободы слова, заткнувшими рты всем остальным, вплелась в культуру повседневного общения и породила самоцензуру. В интернете тебя могут забанить или даже посадить в тюрьму за высказанные там слова. Но в реальной жизни ты мог бы говорить свободно, однако, тут цензура сменяется самоцензурой и тоталитарные ограничения превращаются в этикет, уничтожая свободу слова, юмора и плюрализм мнений, точек зрения, полностью и на корню. Свобода умирает не когда к власти приходят те, кто принимают законы об ее ограничении. Свобода умирает тогда, когда людям становится стыдно мыслить и говорить так, как они желают. Ведь свобода может жить внутри. В душе, в голове. Антиутописты не могли представить, как можно убить свободу, а следовательно, и личность человека, ведь он может молчать, но внутри него будет играть музыка мыслей22
  Отсылка к книге «1984» Оруэлла, где узник в камере черпает утешение в воспоминаниях о музыке, что является для него внутренним убежищем.


[Закрыть]. А тем не менее, самые демократичные режимы смогли убить в человеке его свободу и личность даже внутри него самого. Это мягкий тоталитаризм, он опаснее и сильнее тоталитаризма явного, грубого, когда тебе говорят, что можно, а что нельзя, но ты все равно мыслишь по-своему. В 21 веке мягкие либеральные тоталитаристы смогли внушить людям стыдливость своих мыслей, неуместность своего смеха, неправильность своих мнений. Правые либералы стали консерваторами, старые фашисты гниют в забвении, а либералы стали мягкими фашистами, владеющими тонкой лоботомией. Их концлагеря – одиночество «культуры отмены», их тюрьмы не снаружи (хотя и в реальные тюрьмы они сажают за публично высказанное мнение, несовпадающее с идеологией их неолиберализма), но чаще всего они внутри. Это массовые тюрьмы, в которых похоронены мысли людей, которым привили стыд к своим мнениям. Выделяться и правда стыдно. Если ты недостаточно «личность». Но, если ты слишком выделяешься, то в нашем веке этого не простят. Скорее всего, ты попадешь в тюрьму. Мы стали жить в тоталитарной антиутопии и сами не заметили этого. Нам страшно представить, как жили и живут люди в самых ужасных тоталитарных режимах или в антиутопиях из книг. Но поверьте, эти люди не чувствуют всего ужаса, как мы с вами, глядя на них. Человек ко всему привыкает и ко всему адаптируется, иначе мы бы не выжили как вид. Они просто живут и думают: «Все не так и плохо». Чем мы отличаемся от них? Если бы когда-то наступила полная свобода слова, то люди посмотрели бы на нас и ужаснулись. А мы, жители нового Освенцима, думаем, что все не так и плохо, жить можно. Есть каша и кофейная гуща, есть бассейн и крыша над головой. В случае чего, можно вступить в зондеркомманду33
  Зондеркомманда – подразделение узников Освенцима, которое сопровождало заключенных в газовую камеру и убирало трупы.


[Закрыть] и получить высокий статус и ранг, пусть после этого нас и пустят в трубу.

Акции выросли и, кажется, скоро я смогу получить прибыль. Неужели это конец всего? Конец сарая?