Текст книги "Мечта хулигана"

Глава 11

На следующее утро Санька чуть не опоздала в школу. Дело в том, что Санькин будильник, сделанный в виде симпатичного розового поросеночка, отчего-то не зазвонил вовремя. И когда Санька открыла глаза, стрелки показывали восемь часов.

– Ой! – сказала Санька и бросилась одеваться.

Родителей дома уже не было. Пока Санька суетливо металась туда-сюда, торопясь умыться, одеться и съесть бутерброд с колбасой, прошло двадцать минут. И Авилкина, жуя на бегу, выскочила из дому за десять минут до начала занятий.

В школу она влетела за две минуты до звонка. И остановилась в недоумении. Рядом с гардеробом толпился народ – ребята и девчонки из разных классов. Все смеялись и шумели. Завуч Калерия Викторовна зычным голосом командовала:

– Всем сейчас же разойтись по классам! Вы слышали, что я сказала? Немедленно разойтись по классам!

В груди у Авилкиной екнуло: «Ого! Пахнет скандалом!» Санька подошла поближе, стараясь сообразить, что, собственно, происходит. Она услышала, как Калерия Викторовна говорит подбежавшему к ней школьному завхозу Илье Тимофеевичу:

– Надо срочно вызывать бригаду маляров! Срочно, вы понимаете?..

Санька заметила, что все ребята, смеясь, показывают пальцами куда-то вверх. Она задрала голову.

На стене, почти под самым потолком, крупными красными буквами было выведено: «ТЕРМИНАТОР – КОЗЕЛ!»

Санька поняла, что настал ее звездный час. Весь первый урок она, вместо того чтобы слушать Светлану Петровну, преподавателя биологии, планировала, как она подаст в газете это неординарное, прямо скажем, событие. Ведь не каждый день на стенах школьных коридоров красной краской пишут, что директор – козел! Конечно, будь на месте Авилкиной менее опытный редактор, он без прикрас рассказал бы водной из статей, что так, мол, итак, какие-то неизвестные негодяи сделали то-то и то-то… Но Санька просто перестала бы себя уважать, если бы не умудрилась выжать из этого случая максимальное количество горячей информации для своей газеты. Она решила, что посвятит чрезвычайному происшествию почти весь следующий номер.

На большой перемене Саньку разыскал Вовка Гуреев.

– Слышь, Авилкина! – угрюмо сказал он. – Тут это… Я, короче, целый вечер вчера над статьей бился. А все ерунда какая-то получается! Вот, глянь! – Он сунул Саньке листок.

Санька развернула, прочла начало:

«Чемпионат России по футболу вступил в решающую фазу. На первом месте пока идет ЦСКА с сорока шестью набранными очками, что на четыре очка больше, чем у «Динамо», их главного преследователя. Но надо учесть, что, если считать по потерянным очкам, то это отставание сокращается до одного очка, так как у «Динамо» на одну игру меньше. «Локомотив» же, идущий на третьем месте, отстает от «Динамо» на два очка, но у «Локомотива» тоже больше, чем у «Динамо», на одну игру, что в пересчете на потерянные очки дает «Динамо» запас впять очков. Разница же между ЦСКА и «Локомотивом» составляет… Что означает по потерянным очкам…»

– Слушай, я тут у тебя ничего не понимаю! – сердито сказала Авилкина. – Какие-то очки набранные, потерянные… Чушь какая-то!

Вовка молчал. Он и сам понимал, что статью надо было писать как-то не так. Иначе как-то. Но то, что он принес сегодня в школу, было уже, наверное, десятым вариантом. И ничего другого он придумать уже не мог.

– Вот что, Володя! – сказала между тем Авилкина. – Ты знаешь что? Погоди немного со своим футболом! Хорошо?

– В смысле? – не понял Вовка. – Что, не надо больше про футбол писать?

– Вова, ты вообще в курсе, что в школе происходит? – поинтересовалась Санька. – Тут сейчас и без твоего футбола материала будет столько, что… – Санька не договорила.

– А что в школе происходит? – с недоумением спросил Вовка.

– Ты что, и правда не знаешь? – Санька посмотрела на Жуля с жалостью. Ну, как на какого-нибудь дурачка. – Ты не видел утром, что на стене было написано, там, где раздевалка?

– А чего там было написано? – с еще большим недоумением поинтересовался Вовка. – Я правда не видел! Я в школу шел когда, задумался. Ну, о статье об этой. И вокруг не смотрел, понимаешь?

Авилкина вздохнула:

– Ну тогда пойди посмотри! Если эту надпись не закрасили еще!

– Ладно… – Вовка пожал плечами. Уже собравшись было уходить, он спохватился: – Так я не понял… А со статьей-то этой мне чего делать?

– Володя, ты знаешь что? Приходи в редакцию после уроков! – сказала Санька. – Там все и обсудим! Придешь?

– Приду, наверное… – буркнул Вовка и побежал вниз, к раздевалке.

Ему не терпелось посмотреть, что там за скандальная надпись.

Но никакой надписи внизу уже не было. Повертев головой по сторонам, Вовка заметил длинную сутулую фигуру одиннадцатиклассника Юрика Гаврилова. Ну, того, из редколлегии. Увидев Вовку, Юрик сказал:

– А-а-а, спортивный обозреватель! Привет!

– Привет! – настороженно ответил Жуль. Он не забыл еще, как Гаврилов собирался вытолкать его из редакторской комнаты взашей.

Но тут Юрик сказал, показывая на стенку:

– Во, глянь, как закрасили здорово! Вообще ничего не видно!

Проследив взглядом, куда показывал Юрка, Жуль разглядел на стене, под самым потолком, свежее белое пятно. Не утерпев, он спросил:

– Слушай, а чего там было написано, а?

Гаврилов вытаращил глаза:

– Так ты что, не видел ничего, да? Ну ты даешь! Вся школа об этом только и говорит!

Вовка разозлился:

– Ну не видел я, что такого! Тебе что, сказать трудно?

– Да пожалуйста! – Юрка наклонился к самому Вовкиному уху и что-то прошептал.

– Ну ничего себе! – отреагировал Жуль. – Кто же это постарался?

Старшеклассник пожал плечами:

– Ну откуда мне знать?

И тут в голову Вовке пришла одна мысль. Он подумал: «А вдруг это Лысого работа? Вдруг он решил Авилкиной так помочь? Ну чтоб той было о чем в газете своей писать?»

– Ладно, я пошел. Скоро урок начнется, – сказал Жуль.

– Давай! – ответил Гаврилов и поинтересовался: – Ты на редколлегию-то придешь сегодня?

– Приду, приду! – махнул рукой Вовка.

На следующей перемене Вовку отыскал Шурик Лысый. Он предложил:

– Жуль, пойдем в буфет похаваем, а? А то я сутра не жрал ничего! У меня аж брюхо от голода сводит.

Вовка подумал: «Ну точно, он надпись намалевал! Пришел в школу пораньше и… Оттого и поесть не успел!»

– Ну пойдем… – сказал он. Апо дороге не удержался испросил: – Лысый, признавайся…

Тот прикол внизу насчет Терминатора… Это твоя работа?

– Ты чего, офонарел? – заржал Лысый. – Чего мне, заняться больше нечем?

Но Вовке показалось, что смеялся Шурик при этом как-то натужно. Ненатурально как-то. Ион решил, что Шурик просто стесняется признаться в своей проделке. Ну чтобы он, Вовка, не подумал, что Лысый сделал это из-за своей влюбленности в Авилкину. «Ну и фиг с ним! – решил Вовка. – Не хочет говорить – и не надо! Пусть считает, что я ему поверил!..»

А после уроков Вовка Гуреев снова пошел на заседание редколлегии. Он сам толком не понимал, зачем, собственно, туда идет. Вовка говорил себе, что делает это просто из любопытства. На самом же деле он успел уже привыкнуть к мысли, будто работает в настоящей газете. Ну почти настоящей. Было в этой мысли что-то, что льстило Вовкиному самолюбию. Ну, типа, раньше никто не понимал, какой он, Вовка Гуреев, на самом деле талантливый. А теперь вот поняли. И даже позвали делать вместе газету.

Санька Авилкина встретила Гуреева почти приветливо.

– А-а-а, пришел? – с кривой улыбкой сказала она. – Давай садись. Сейчас Беспалов подойдет – и начнем.

Тут как раз подошел Беспалов, школьный поэт. В школе его звали Безухычем – из-за его сходства с известным героем «Войны и мира» Пьером Безуховым. Так же как и Безухов, Беспалов был толстяком и носил очки.

– Вот что, ребята! – начала Авилкина. – Вы все знаете, наверное, что у нас в школе случилось сегодня чрезвычайное происшествие.

– Да знаем, знаем! – махнул рукой Юрка Гаврилов.

– Тогда вы должны понимать, – продолжила Санька свою речь, – что наша газета должна всесторонне осветить это происшествие!

– Да чего тут освещать-то? – поинтересовался Матвей Ермилов. – Все и так знают, что произошло, без всякой газеты! Тем более надпись закрасили уже.

– Да, знают! – подтвердила Авилкина. – Знают, что кто-то намалевал на стене, что Терминатор – он… ну… – Авилкина замолчала, не решаясь договорить фразу.

– Козел! – сделал это за нее Вовка.

Все заржали.

Глянув на Жуля с неодобрением, Авилкина произнесла:

– Но остается неизвестным главное: кто и зачем это сделал? Вот это-то мы и должны узнать! Мы проведем настоящее журналистское расследование. Я разобью вас по классам, ивы опросите ребят: кто что слышал, кто что знает…

– А ты сама-то чего будешь делать? – поинтересовался Юрка Гаврилов.

– А я поговорю Людой, с Людмилой Игоревной то есть! – ответила Санька. – Выспрошу у нее, что про все это думает школьное начальство.

Ребята загомонили. Не всем из них понравилось, что им придется участвовать в поисках автора скандальной надписи.

– Ну, а если кто-то из нас и вправду найдет хулигана этого, – спросила симпатичная Лена Стасова, – и мы про него в газете напишем, то что получится? Что мы человека этого как бы заложим, да? И зачем нам это надо?

– Стасова, ты не поняла ничего! Вот слушай! – Авилкина подняла вверх указательный палец. – Нам важно не найти хулигана, а как можно больше всего вокруг этого накрутить! Понимаешь? Ну, будем писать, что редакция ведет расследование. Что опрошена куча народу. И, к примеру, Вася Пупкин из шестого видел то-то, а какая-нибудь там Маша Шлепкина из седьмого слышала то-то. И совершенно плевать, что конкретно они скажут! Уж я смогу это подать так, что у нас весь тираж разлетится за пять минут!..

Глава 12

Через полчаса задания были розданы, классы поделены, и Санька объявила, что экстренное внеочередное заседание редколлегии газеты «Большая перемена» закончено. Народ как-то очень быстро разбежался, и в комнате остались только Авилкина и Вовка.

– Гуреев, а ты чего сидишь? – спросила Санька. – Мне редакцию закрывать надо!

– Саня, я не понял… – Жуль медленно поднялся со своего места. – Мне-то чего делать? Про футбол тебе статья не нужна… Тогда скажи, чего нужно-то?

– А разве я тебе класса не дала, где ты будешь опрос проводить? – удивилась Авилкина.

– He-а… – ответил Вовка. Ему почему-то стало очень обидно.

– Так… – Санька уткнулась в свои записи. – Ермилов – восьмые… Стасова – девятые, Беспалов… м-м-м… И правда! – констатировала она. – Забыла я про тебя!

– Во как! Забыла! – язвительно произнес Вовка.

– Ну ничего! – сказала Авилкина. – Давай ты в младшие классы сходишь, а? Маленькие, они шустрые! Они даже больше знают иногда, чем старшеклассники!

– Нет, Авилкина, – решительно сказал Вовка. – К малышам ты сама давай иди. А я и без них знаю, кто это написал про Терминатора.

– Да ты врешь все! – Авилкина всплеснула ручками. – Откуда тебе знать? Или… – Вдруг ее осенило. Он спросила, понизив голос: – Гуреев, это ты сделал, да?

Вовка рассмеялся:

– Уже теплее, Авилкина! Только я этого не делал. Но зато я догадываюсь, кто это мог сделать.

– Кто? – спросила Санька.

– А ты, Авилкина, сама подумай! – предложил Вовка. – Предположим, есть такой идиот, который, типа, неровно дышит к одному главному редактору. И вот представь, что этот идиот решил, что этот самый главный редактор очень обрадуется, если в школе случится какой-нибудь скандал. Ну, про который можно будет потом написать в газете. И вот он приходит, этот идиот, рано утром в школу, когда никого нет…

– Стой! – сказала Авилкина. Она поняла вдруг, оком говорит Вовка. Она спросила, понизив голос: – Гуреев, ты это точно знаешь?

– Да ничего я не знаю! – округлил глаза Жуль. – Я же сказал: я только догадываюсь!

– Ну вот что, Володя! – подумав, произнесла Авилкина. – Ты про догадки эти свои лучше помалкивай! Хорошо? Тем более что доказать ты все равно ничего не сможешь! Ведь не сможешь, правда? – уточнила она.

– Не смогу! – охотно подтвердил Вовка. – Да и на фиг мне это нужно – доказывать там чего-то?

– Вот и правильно! – сказала Санька. – Значит, решили? Никто ничего не знает.

– Ага! – улыбнулся Вовка. Авилкина уже начинала ему нравиться.

– Ну ты к малышам-то пойдешь? – спросила Авилкина, снова переходя на деловой тон.

– Нет, Санька! Ты уж меня прости… Аможно, – неожиданно для самого себя произнес Вовка, – я к Людмиле схожу, а? Ну, типа, вместо тебя? А ты – к малышам!

– Ты чего, Гуреев? – изумилась Авилкина. – Да ничего она тебе не скажет, понял? Я ее полгода конфетами прикармливала, прежде чем она начала информацией со мной делиться!

– Мне как раз скажет! – уверенно произнес Вовка. – Причем без всяких конфет!

– Почему ты так думаешь? – спросила Санька.

– А я ей нравлюсь! – заявил Вовка, сам удивляясь своему нахальству. – Почему, не знаю. Просто нравлюсь, вот и все. Я это чувствую!

Авилкина засмеялась:

– Гуреев, не пори чушь!

– Почему чушь? – обиделся Вовка. – Ничего не чушь!

– Ну вот что… – предложила Санька. – Давай мы так сделаем. Давай сначала я сама к Людке схожу. А если она мне дельного ничего не сообщит, тогда уже тебя к ней запустим.

– Идет! – согласился Вовка.

Вовка подождал, пока Авилкина закрыла редакторскую комнату, и они вместе подошли к канцелярии. Санька чуть приоткрыла дверь, заглянула в щелку.

– Сидит Людка за компьютером! – прошептала она. – Печатает там чего-то!

– Ну ты иди! – так же шепотом ответил Вовка. – А я здесь пока побуду.

Авилкина кивнула. Набрав воздуха, она постучала в дверь:

– Можно, Людмила Игоревна?

Вовка ждал довольно долго. Сначала он пытался подслушать, о чем говорят Санька и Людмила Игоревна. Но разобрать он ничего не смог: обе говорили слишком тихо. Тогда Вовка снова стал думать о том письме, что нашел у Люды на столе. Кто все-таки это письмо написал? И почему Людмила плакала тогда? Вовка чувствовал, что ему зачем-то хочется разобраться в этой истории. Было в ней что-то такое, что не могло оставить его равнодушным.

Тут появилась Авилкина.

– Ну чего, Саня? – спросил Вовка. – Чего Людка говорит?

– Да ничего она не говорит! – махнула рукой Авилкина. – То ли и вправду ничего не знает, то ли не хочет со мной откровенничать… И вообще она в последнее время малахольная какая-то!

Сказав так, Авилкина вспомнила о том загадочном письме, которое у нее отнял Лысый.

Ей захотелось вдруг поделиться с Вовкой, рассказать о том случае.

– Слушай, Володя! – начала она. – Тут мне недавно письмо одно пришло, странное…

– Что за письмо? – насторожился Вовка.

– Ну, это не совсем письмо, а, типа, ксерокопия! – сказала Санька. – Вроде директор наш пишет любовное такое послание. Ей пишет, Людке! Представляешь?

– Представляю… – ответил Вовка. Немного помявшись, он выпалил вдруг: – Санька, знаешь чего… А ведь это я тебе ее прислал, копию эту!

К удивлению Вовки, Авилкина отреагировала на эту информацию довольно спокойно. Она произнесла:

– Так, значит, это ты хотел меня подставить, да? С помощью этой дурацкой фальшивки? Я так почему-то и подумала, что без тебя тут не обошлось!

– Да никакая это не фальшивка! – воскликнул Вовка. – А самое настоящее письмо! Я его правда у Людки на столе нашел!

– Погоди, я не поняла… – Санька уставилась на Вовку своими маленькими мышиными глазками. – Если письмо настоящее, почему же Шурик сказал, что это подстава?

– Потому что это и есть подстава! – вздохнул Вовка. – Понимаешь, там почерк, в письме, он только похож на директорский. А на самом деле он совсем другой, ну если присмотреться как следует.

– Ну а чей же там почерк тогда? – спросила Санька. – Кто этот Пашка-промокашка?

– Это я и сам хотел бы узнать… – протянул Вовка. – Авилкина, ты это… – решил вдруг он. – Ты давай дуй домой. А я сам с Людкой поговорить попробую. Может, узнаю чего…

– Ладно, – согласилась Санька. – Ты мне расскажешь потом, если и правда что узнаешь?

– Ладно! – пообещал Вовка. И прежде чем Санька ушла, Жуль сказал: – Авилкина, ты вот что… Извини, что хотел тебя с Терминатором стравить…

– Да ладно, Вовик! Все нормально! – улыбнулась Санька и двинулась прочь своей стремительно-неуклюжей походкой, бросив на ходу: – Ну бывай, Гуреев!..

А Вовик, проводив ее взглядом, решительно открыл дверь школьной канцелярии:

– Людмила Игоревна, можно?..

Санька Авилкина шла домой и размышляла о Шурике Лысом. Никто еще в жизни (кроме родителей, конечно!) не делал для нее ничего хорошего просто так, не ожидая ничего получить взамен. А теперь получалось, что Лысый уже второй раз спасает ее: первый раз он защитил Саньку от хулиганов, а теперь вот он помогает выжить любимой Санькиной газете! Авилкина понимала, что Лысому совершенно плевать на газету. Но ему, видимо, не плевать на нее, Саньку Авилкину, маленькую некрасивую девятиклассницу! Это было странно и удивительно. Саньке вдруг захотелось в знак благодарности сделать для Лысого что-нибудь хорошее. Ну, там, подарить ему что-нибудь, например. Но она понятия не имела, какой подарок мог бы понравиться Лысому. Как оказалось, он для нее был совершенно загадочным, непостижимым существом, почти что марсианином. «Ну не бутылку пива же ему дарить, не сигареты какие-нибудь! – подумала Санька. – Это было бы уж совсем идиотизмом!» Решив в итоге посоветоваться по этому поводу с Вовкой Гуреевым, Авилкина стала думать, как бы ей так провести журналистское расследование, чтобы, с одной стороны, привлечь к газете как можно больше внимания, а с другой стороны, чтобы не заложить при этом ненароком Лысого. Санька поняла, что задача перед ней стоит непростая. «Ну ничего, я и не из таких ситуаций выкручивалась!» – успокоила себя она.

Глава 13

– Чего тебе, Гуреев? – спросила Люда. Она сидела, почти уткнувшись носом в монитор, пальцы ее безостановочно бегали по клавиатуре. – Говори давай, чего надо, а то, видишь, я занята!

Тут Вовка понял, что совершенно не представляет, как ему начать разговор. Помявшись, он поинтересовался зачем-то:

– Люда, а Павел Александрович еще в школе?

– Нет его! – ответила секретарша. – А зачем это он тебе понадобился? Он тебя вроде бы не вызывал…

– Да так… – уклончиво протянул Вовка. – Есть у меня к нему дело одно.

– Это не по поводу сегодняшнего случая? – поинтересовалась Люда. – Может, ты признаваться пришел?

– Да не я это сделал, правда не я! – воскликнул Вовка. Вдруг его осенило: – А что, Тер… Пал Саныч на меня думает?

– Ну не то чтобы на тебя… – произнесла Люда. – Он, по крайней мере, этого не исключает. И ты сам знаешь почему!

Вовка понял, что Люда права. На кого еще директору думать, как не на него, Вовку?

– Люда, ну клянусь, не делал я этого! – сказал Вовка.

– Клясться ты потом будешь, когда тебя на педсовет вызовут! – Люда закончила наконец лупить по клавиатуре. Отправив документ в печать, она откинулась с облегчением на спинку стула и спросила:

– Гуреев, ты чай будешь пить?

– Буду! – Вовка обрадовался.

Совершенно не зная, что еще сказать, он собирался уже уходить.

– Тогда принеси водички! – Людмила Игоревна показала на пустой электрочайник.

– Водички? Ага, я щас! – воскликнул Вовка.

Он схватил чайник и бросился к дверям.

Через десять минут Вовка и Людмила Игоревна сидели друг против друга за секретарским столом и пили чай. Люда пила из своей любимой кружки с красным сердечком. А Вовка – из синей «гостевой» чашки. Люда говорила:

– Нет, Гуреев, не пойму я тебя! Ты ж умный парень вроде! Не то что этот дружок твой, бритоголовый. Ну почему ты за ум не возьмешься никак, а? Зачем тебе проблемы все эти?

– Людмила Игоревна, ну я же сказал! – пробубнил Вовка. – Не писал я чушь эту на стенке! Вы что, не верите мне, да?

– Да я не об этом случае вовсе! – сказала Люда. – Я вообще! Ты же, если захотел бы, и вел бы себя нормально, да и учился бы на одни пятерки!

«И Людка о том же! – подумал Вовик. – Чего они, сговорились все?..» Он ответил:

– Люда, ну кому какое дело, как я учусь! Какой вообще толк от учебы этой? Я и без этого проживу! Башка есть на плечах, чего еще надо?

Люда фыркнула:

– И чего, правда, я тебя, Гуреев, уговариваю? Да живи ты как хочешь!

Настала тишина. Вовка уже допил свой чай, и ему надо было бы уже уходить. Собравшись с духом, он сказал:

– Люда… Людмила Игоревна, вы извините… Я спросить хотел. Можно?

– Ну, спроси! – Люда улыбнулась.

– Я вчера это… Мимо канцелярии шел. Ну, после уроков. И подсмотрел нечаянно, как вы… что вы…

Вовка замолчал, не решаясь продолжить. Молчала и Люда. Она уже перестала улыбаться, и взгляд ее стал очень серьезным. Вовке показалось, что она сразу поняла, о чем он хотел сказать.

– Гуреев, ну зачем ты? – произнесла она тихо.

Вовка догадался: Люда хотела спросить, зачем он лезет не в свое дело. В канцелярии стало тихо. Потом Вовка, тяжело вздохнув, медленно поднялся со стула:

– Ладно, Людмила Игоревна, пошел я, наверное… Спасибо за чай! И не обижайтесь на меня, пожалуйста.

– Я не обижаюсь, – сказала Люда. – Гуреев, видишь ли…Ты же все-таки пацан совсем. Ты еще не понимаешь многого.

– Ну хорошо, не понимаю! – согласился Вовка. – Но я не такой уж пацан. Вы, Люда, не волнуйтесь. Я никому ничего не скажу. Ни про то, что вы плакали, ни про… – Вовка вовремя остановился, чуть было не сказав: «Ни про то письмо».

Попрощавшись, он вышел из канцелярии. И подумал еще: «Хорошо, что Лысый вернул мне копию!» Вовка понял наконец, что если бы его план сработал и в школе разразился бы скандал из-за письма, то пострадала бы в первую очередь не Авилкина и не директор, а она, Людмила Игоревна. Люда…

Вечером Вовка, Лысый и Сокич пошли на футбол. Вовкин любимый «Локомотив» играл с «Крыльями» из Самары. Лысый болел за ЦСКА и с Вовкой пошел за компанию. А Сокичу – тому вообще было все равно. Похоже, главное для него было – находиться рядом с Вовкой и Шуриком. Ну, чтобы все видели, какие у него, Сокича, крутые друзья.

«Локомотив» в тот день выиграл со счетом три – один. Вовка был очень доволен, чего нельзя было сказать о Лысом: немногочисленных самарских фанатов сразу после матча запихнули в автобусы и в сопровождении милиции увезли на вокзал, чтобы усадить тут же в поезд.

– Во уроды! – так прокомментировал эти действия организаторов матча Шурик. – Не дадут людям пообщаться нормально!..

Под нормальным общением он понимал, надо полагать, банальный мордобой.

Вовка пришел домой поздно, мать и отец уже собирались ложиться спать. Отец сказал:

– Володя, тебе девчонка какая-то звонила, раза четыре. Настырная такая! Говорит, еще звонить будет.

– Девчонка? – Вовка почесал затылок. Он понятия не имел, кто это мог быть.

И тут зазвонил телефон.

– Ну я ж говорил! – сказал отец. – Опять, наверное, она!

– Вовка, ужин на плите! – Это в разговор вступила мать. – Ты разогрей, если остыло!

Махнув родителям рукой, Вовка схватил трубку:

– Да?

– Володя, это я, Санька! – раздалось оттуда.

– Авилкина? – Жуль был очень удивлен. – Ты откуда мой телефон узнала?

– Я нашей классной звонила, Элеоноре! – объяснила Санька. – У нее все наши телефоны записаны!

– А-а-а… – протянул Вовка. – Понятно!

– Я чего звоню-то! – начала Авилкина. – Ты мне расскажешь, как ты с Людкой-то поговорил сегодня?

– С Людкой-то? – переспросил Вовка. – Да нормально поговорил! Чаем она меня поила!

– Ну при чем тут чай? – раздраженно произнесла Авилкина. – Она сказала тебе, что директор думает… Ну ты сам знаешь, насчет чего. Он подозревает кого-нибудь?

– Ага! – ответил Вовка. – Еще как подозревает!

– Кого? – спросила Санька.

– Да меня! – Вовка усмехнулся. – Прикольно, да?

– А ты разрешишь мне в газете об этом написать? – оживившись, спросила Авилкина. – Ну, что школьное начальство именно тебя подозревает?

– Да пиши, жалко, что ли…

– Не, Вова, ты не думай! – заторопилась Санька. – Я и у тебя интервью возьму! А ты тут и скажешь, что не виноват ни в чем!

– Ладно! – согласился Жуль.

– А насчет письма ты не узнал? – спросила Авилкина. – Ну, кто этот Пашка-промокашка?

– А не было никакого письма! – сказал Вовка. – Забудь!

– Как это – не было? – Санька возмутилась. – Ты же сам мне рассказывал…

– Я же говорю тебе русским языком: не было письма! – повторил Вовка.

– Что-то ты, Гуреев, совсем меня запутал! – сказала Санька.

Вовка промолчал. Тогда, подышав немного в трубку, Авилкина спросила вдруг:

– Володя, скажи мне такую вещь… Ты не знаешь, чего Шурик любит?

– Шурик? – Вовка растерялся. – Какой Шурик? А, Лысый, что ли?

– Ну да! Что ему нравится?

– В каком смысле «что нравится»? – не понял Вовка.

– Ну в смысле… – Авилкина замялась. – Просто хочу ему что-нибудь подарить! Ну, типа, в благодарность!

– А-а-а, это! – Вовка оживился. – А ты молодец, Санька! Правильно решила! А то человек, понимаешь, жизнью, можно сказать, рискует… И все ради газеты твоей!

– Ну так чего ему подарить-то? – напомнила Санька свой вопрос. – Чего он любит, ты не знаешь?

– Слушай, Авилкина… – как-то даже растерянно произнес Вовка. – А фиг его знает, чего он любит! Представляешь? – Жуль даже удивился немного: он был знаком с Лысым с пятого класса, но понятия не имел, что ему можно дарить! Вовка даже не знал, когда у Шурика день рождения.

– Ну интересно! – сказала Санька. – Ты вообще друг ему или как?

– Вообще – друг! – ответил Вовка. – Да ты погоди, Санька! Я, может, вспомню чего! И тогда я тебе перезвоню! Идет?

– Идет… – вздохнула Санька. – Ты номер мой знаешь?

– Да откуда?

– Тогда запиши…

Вовка отправился на кухню. Пока разогревалось тушеное мясо в кастрюльке, он все пытался вспомнить, что же такое можно подарить Лысому, чтобы его порадовать.

– Черт, да что же он любит-то? – спросил Вовка вслух у самого себя.

Но ни одного ответа, кроме разве что любит бить морды спартаковским фанатам, ему на ум не шло. Но такой ответ явно для данного случая не подходил.

Между тем мясо в кастрюльке разогрелось, и в кухне сразу вкусно запахло.

Вовка принялся за еду. Но вот, поднося ко рту очередной аппетитный кусок, он вдруг так и замер с вилкой в руке. Вовка вспомнил, как очень давно, года четыре, наверное, назад, Лысый, тогда еще светленький симпатичный пацан с аккуратной челочкой, говорил ему, что с самого раннего детства мечтает о радиоуправляемой модели автомобиля «вот с такенными колесами».

– А что? Прикольно! – сказал сам себе Вовка.

Он представил себе теперешнего Лысого, который забавляется такой вот игрушкой. Представил – и чуть не подавился от смеха. Оставив ужин недоеденным, он принялся названивать Авилкиной.

– Алло! – сонным голосом ответила Санька.

– Авилкина, это я, Гуреев! – сказал Вовка. – Ты там чего, спишь уже?

– Пытаюсь заснуть! – ответила Санька.

– Ну ты погоди спать-то! – Вовка прямо-таки загорелся мыслью, чтобы Авилкина подарила Лысому классную радиоуправляемую машинку. – Прикинь, я вспомнил, о каком подарке Шурик с детства мечтал!