Текст книги "Стражи Арктиды"

6

Чуть отвел на лучемете потенциометр от нуля, прижал, как инструктировал Алк, кнопку на том же делителе, зафиксировал. Нажал пусковую кнопку, удобно, сбоку под большим пальцем. Сконцентрированный, но слабый луч освещал пространство в двух-трех шагах впереди. Без особых приключений прошел по коридору, потом начались задержки – валуны, приходилось искать проход. «Светит, – удивлялся, – ручка массивная, какой-то другой не атомный источник энергии. На сколько его хватит? А мобиле хана…»

Следующий завал не преодолеть. Осыпь сдвинулась. «Отдохни, успокойся. У входа ждут чешуйчатые… Спасибо, Наточка. Похоронила… Дурак, – вспыхнуло, – у тебя же лучемет!» Крутанул делитель, зафиксировал. Отошел, спрятался за выступом. Нажал… Ожидал какой-то плавящий камни луч. Оглушительный взрыв разметал насыпь, впереди зияла расплавленная дыра. Ударная волна отбросила его назад, прокатила по камням.

– Больно же как! – прохрипел.

Отлежался, отвел делитель назад. На первый раз кости вроде целы…

Дело пошло, теперь не приходилось – ползком, осторожно расширял щели удивительным оружием. Выход подсвечивался закатом, вечерело.

«А теперь, отчаянный и великий ментяра, отходи назад за валуны. Те гады, если они там, увидят меня всюду… Змеи чувствуют тепло, а у этих, продвинутых, вибрационно-волновая чувствительность. Назад, ночью мне с ними не тягаться. Они тоже поняли – у меня лучемет, просто так в завалы явно не сунутся, да и туши у них – не пролезть. А гибриды – они человеческие, им тут делать нечего, не банковский офис и ковровые дорожки…»

Отошел назад, забился в кривую щель и уснул. Перед рассветом начал донимать голод.

И тут он их увидел, издалека. Серовато-зеленоватые голые титаны, чешуя отсвечивала в лучах восходящего солнца. Защитные бугристые валы на больших головах…

«Карамышев, ты проснулся? – неожиданно прозвучало в голове. – Выходи! Ты нам не нужен. Люди создали свои лучеметы на основе лазерного пучка, но „луч“ у тебя в руках – иной принцип. Мы не допустим, чтобы этот принцип концентрации квантовой энергии стал доступен людям. Не дрожи, твое подсознание временно нам недоступно, мы обращаемся к тебе мысленным посылом, телепатией. Иди к выходу, положи у наших ног „луч“, которого ты недостоин, поклонись нам, своим богам, и… на все четыре стороны».

«А кланяться обязательно?» – стал медленно продвигаться к выходу.

«Обязательно! Иначе ты сдохнешь с голоду, „луч“ в любом случае будет наш».

«Очень хорошо… Я люблю кланяться, – незаметно крутанул регулятор на „изделии“ Стражей. Издалека просматривалась трещина сбоку и вверху от входа, если бы не прямое солнце, трещину между древнейшими блоками было бы и не увидать. – Нанасы… Стоп! Нанасы? Почему в моем мозгу возникло это незнакомое слово?»

«Нанасы – это мы, – „прозвучал“ ответ, – мы слышим твои мысли».

«Нанасы – это кто? Что вы собой представляете?» – и подходил все ближе.

«Мы разделяемся на подрасы по восходящей: нанасы, наги, нефилимы, ануннакки. Нанасы и наги – боевая основа подземных органических образований. Нефилимы – более высокая каста управляющих, в том числе и среди людей. Ануннакки – высшая космическая раса. Нефилимы в вашем сознании могут принимать любое обличье, ануннакки ищут и просто берут пригодные для нас в вибрационном смысле миры».

«Моя информация проста, чуть сзади и слева от вас находится место Силы, выложенный из древних булыжников лабиринт. Пройдите его, я, например, прошел».

«Какой же ты примитивный, но хитрый мент! Ступив на тот лабиринт, мы издохнем».

Несколько солнечных игл-лучей пробились через трещинку. Он взглянул, и сработала интуиция – рука сама рванула лучемет. На секунду позже – они уловили бы его намерение.

Ударил в три точки – по бокам трещины и сверху. Огромная глыба обрушилась на стоящих у входа нанасов. Грохот, пыль, осколки камня летят и в него… Теряя сознание, упал, успел защитить голову руками. Боль вернула сознание… Камни наполовину завалили его, попытался выбраться – от боли в левом плече потемнело в глазах. Руки в сплошной крови, ног не чувствует. «Но я жив! – взглянул на вход. – И лаз остался… Где лучемет? Под грудой камней… – Ощупал плечо, вроде целое, режущая боль ниже – переломана ключица. – Да ладно, было и хуже. Я жив. А они? Психи подземные… Я тоже псих. Доктор спрашивает, как ваше здоровье? Плохо… Я был Наполеоном, а теперь я никто».

Закололо внизу иголочками – ноги в порядке. Чуть согнул одну, вторую, камни задвигались, становилось легче. Понимал: нужно спешить. Вскоре выполз из-под камней, даже попытался искать Наткин лучемет… Не нашел. Придерживая переломанную ключицу, поковылял к выходу. Двоих трехметровых рептоидов глыба раздавила намертво. Третьему придавило лишь ногу.

– Что? – уставился в желтые округленные глаза. – Не поддаюсь я твоему воздействию… Натка постаралась. Улетела добивать вас в Космосе. – С трудом вытащил из-за ремня свой «вальтер». – Молись Ануннакку!

«Я буду молиться Великому Дуг-Па… Ты не дольше меня проживешь, тупая ментяра!»

– За ментяру – прощаю. Я и есть мент, но теперь уж бывший. Бегут абзацы, нанас, бегут… А я просто отчеты ненавидел писать. Представляешь, как мне теперь придется? Но за базар, за тупого ответишь… Пули тебя берут?

«Если только в глаз… Не промахнись».

– Жалко тебя… Нет, не могу беззащитного… – отвел пистолет.

«Убей меня! – резануло по мозгам. – Мне не будет прощения: нижлежащее существо жалеет меня. Такое не прощается… Убей!»

– Нижлежащее? Это ведь ты под землей…

«Тебя никто не тронет, пока я не смою свой позор твоей кровью».

– Честно? Или для вас подлянка – естественное резюме?

«Ты же мент… Какое честно не честно? Рациональный смысл имеет только результат. Его Величество Результат. Результат – мой народ знает, честно или подло – не знает. Нерационально и глупо отказаться от любого пути, который ведет к результату».

– Разговорился я с тобой… Спасибо за науку. Людей жалко… И тебя, нанас, жалко. Давай так: я тебе дарю жизнь, ногу тебе, при ваших возможностях, исцелят, а ты мне дай уйти. Лучемет где-то среди камней… Чего вам теперь за мной охотиться?

«Убей меня! Или я тебя найду, израненный ты далеко не уйдешь».

– Нанас, раненых я не добиваю.

К солнцу и ясному небу продирался через узкую щель. Рюкзаки на месте? Одной рукой не без труда развязал, порылся – просто вещи, на самом дне сверток. Развернул и ахнул: тысяч пятьдесят долларов и чуть поменьше евро. Наверное, они перепутали Даарию с Россией – оставить на раз рюкзак с такими деньжищами и уйти в неизвестность подземелья. Да нет, Натка ясновидящая, она знала, что в конечном варианте валюта окажется у него. Доллары и евро. Кто докажет, что это не оружие?

Проверил обойму, из кармашка рюкзака достал еще две. Хватит? Вряд ли… Несколько консервов, батон, чай и… вафли. Мечтал угостить Натку… Где сейчас они? В каких провалах Космоса скитаются, нашли своих? Он не ясновидящий, он мент. Куда топать? А может, не надо никуда идти, проще застрелиться? Допустим, он везучий, выберется. Но от генерала Максимова не скроешься, а начать рассказ с нанасов и лучемета – замытарят, не поверят. Межзвездный корабль «ДАР», подземные лопари, зеркала с тайнами веков… Тут просто неадекватом не обойдется, начнут сердобольно лечить, восстанавливать поврежденную психику. Ах, какие гуманисты! Выход один: доставить им лучемет, тогда поверят всему. Замкнутый круг… С лучеметом не прорваться, нанасам наплевать на мораль соплеменника, когда результат – Наткин лучемет. Прятать от них оружие бесполезно, найдут. Но Натка не могла светиться, значит, навела защиту, а его допустила, знала будущее.

«Вернулся за лучеметом? – встретил нанас вопросом. – Убивающая нас защита, он под камнями, куда тебя отбросило».

– Тогда зачем он вам, если вы не сможете им воспользоваться?

«Такой приказ нефилима… Мы будем изучать противодействие Савану».

– Нанас, у вас имеются генералы? А у меня имеется… Но, выходит, он «луч» тоже не увидит. Вот это номер! Продолжайте, – вскричал доктор, – я в шоке. Если вы не Наполеон, тогда кто вы? Слышь, нанас, если я спокойно отдохну, подкреплюсь, я достану «луч». Край глыбы могу отшибить, ты лишишься ноги, но освободишься.

«Регенерация… К концу дня нога отрастет. Но лучше убей меня».

– Да нет, живи, нанас. Если я, нижне-верхнее существо, просто сохраню тебе жизнь – это для тебя несмываемое пятно, оскорбление? Зачем вы из людей творите уродов, а?

«Наги нашли катализатор, ваши женщины начнут рожать устойчивых к холоду гибридов, суть рептоиды в массово-человеческом обличье. Ментяра, при любых вариантах вашему недоделанному племени – конец. Наводят общественные негативные в вашем понимании вибрации нефилимы и, конечно, ануннакки. Как видишь, мент, я от тебя ничего не скрываю – это в благодарность, если даруешь мне жизнь. Но не делай этого, ибо я тогда настигну и убью тебя».

– Ну, я тоже не пальцем деланный… Где лучемет, видишь?

«Не вижу, но чувствую убийственное излучение – под теми, с краю, осколками, которые почему-то пролетели мимо тебя…»

– Я везучий… А это значит – другие боги, не ваши падальные, хранят меня.

Морщась от боли, поминутно отдыхая, достал лучемет. Перевел делитель на малые дозы, испарил край глыбы вместе с ногой рептоида.

– Будьте любезны. Халява тебе – типа, святое. – И, ткнув «луч» за пояс, ушел.

Легко сказать – ушел. Куда идти? Да гори он синим пламенем, этот эфэсбэшный генерал, сидит за столиком, жмет, командир, на кнопочки, кричит в микротелефон: «Потеряли Карамышева, всем мозги вправлю, дармоеды!» А ты не ори, подыми вертолеты… Доктор, немедленно верни мне Наполеона! Я никто…

Решил продвигаться к Сейдозеру. Не заблудишься, где-то из-под снежника вырывается ручей, да какой там ручей – бурлящая река. Подойти к обрыву и шагать берегом. Да вот только берег – тут явление относительное, пока обойдешь какой моховик, а за ним другой, третий – полдня потеряешь. А если целая глыба перед тобой – дери мох и окажется – пирамида. Дармовая энергия, но мы дураки. Почему? Потому что рептоиду нужна атомная станция, случись какой провал – любая их «тарелка» запустит реактор вразнос.

Ковылял, ругался, приседал на камешек, жевал вафли. Ключица распухла, саднила болью. Искал хоть какую-нибудь возможность добраться до воды, смыть с себя грязь и кровь. Да куда там, откос за откосом… Стоп! Дорогу перегородил бурлящий поток, шириной метров в пять, который – и недалеко совсем – впадал в реку. С тоскою прикинул: если искать место где поуже – наступит вечер. А вечером предстанет убийственная рожа рептоида. Поковылял против течения «ручейка», вскоре увидел подходящее дерево. Пальнул из лучемета, завалил сразу с пяток деревьев – вот тебе и мост.

Оглядись, Карамышев. Напрасно ты расслабился, мент. Почувствовал себя одиноким и заброшенным – рядом, даже в этой полутундре, другие двуногие, человеческие. Как известно, чело века – человек. А какое теперь то человеческое чело?

По стороне завала спешили два лба, приостановились, когда ни с того ни с сего в тишине не завалились деревья. А кто бы не приостановился, не вгляделся в бинокль?

– Владлен, ты только глянь на этого странного хмыря… Непонятно, как завалил деревья. Или это меня глючит после вчерашней гулянки у костра?

Владик подтвердил:

– Гудит мужик, весь в кровище… У него рукоять за поясом… Косарь, откинулся по самоволке. Всего водит – подранок. Полез по завалу…

– Ну и хрен с ним. Мы и так изрядно отстали от группы – идем.

– Оп-па! У него слетел рюкзак с плеча, а сам он чуть не завалился. Рюкзак гонит к нам… Зацеп за корягу. Давай посмотрим, что там?

Посмотрели. Консервы бросили в карман штормовок – пригодятся. Разрезали шнурок свертка и переглянулись – доллары!

– Влад, у мужика секретка? Чего он тут шляется?

– А давай оставим рюкзачок у крайка… Он за ним двинется, а тут мы его и расспросим. Я выйду к нему, а ты сзади стань за деревцо, оглуши камешком. Но тихонько…

Так и вышло, добирался Дмитрий к рюкзаку на полном исходе сил, там рация, он за всеми этими стрессами забыл инструктаж: «Заглючит, выйми аккумулятор, погодь чуток и снова вставь. Процессор заперт, перекрыло переход…»

Вспомнил, обрадовался и тут же все забыл. Удар по голове, завалился.

– Владлен, дерьмовое дело… Пистоль у него именной. Карамышеву, капитану МВД, от самого министра. А по ксиве – майор ФСБ. И чудная мобила, больше на рацию смахивает.

– Загудим… Но как он тут оказался?

– А мне по хренам… Пусть догонит! Валюта наша… Пистоль оставь рядком, именной, будут искать. Пальчики свои с рукояти протри… Руки ему развяжи, пока он сам ноги распутает – мы будем уже далеко. Хорошо ты его приложил…

– Владик! Я об что-то ударился рукой, аж заныла. Гляжу – пусто, а поведу рукой…

– Не дури! Ничего там нет. Сматываемся!

– А я говорю – есть. Вот она, секретка! Срубим башля…

– Придурок! За что ты собираешься рубить, за пустоту? Мало тебе в свертке?

– Я трогаю… Это еще одна рукоять, но невидимая. Спецух неспроста тут ошивается.

– Конечно, неспроста. Расспросим с пристрасом…

И тут сработала ментовская чуйка – разоружают! Сослепа дернул из-за ремня лучемет и куда-то пальнул. Импульс попал в околобереговую глыбу. Рвануло…

Открыл глаза, какие-то пацаны корчатся. «Вальтер» поодаль, рюкзак засыпало, только заплечные ремни видать. Сверток с валютой и рация в руке… Какая наколка – солнце и горы.

«Туристы-мудисты шмонают», – сразу определился.

– Эй, мудилы, челы веков, развязывайте ноги или завалю!

– Ходу! – закричал тот, с наколкой, и бросился вверх. Валюту сунул за пазуху.

Пальнул по стволам деревьев – завал, словно инопланетная колымага завалилась.

– Назад! Развяжи ноги… Считаю до раз!

– Влад, завалит! Назад, и руки повыше подымаем…

Ноги ему развязали, в рюкзак все сложили, как и было. Только рацию он сразу определил в карман своей изодранной штормовки. Отпустил пацанов, и только наклонился за пистолетом – из завала выскочил разъяренный рептоид, с душераздирающим воплем, с кривой ритуальной ножарой в одной руке и сверкающей пикой в другой. По ходу резанул по горлу незадачливых гопников-туристов, в ярости пнул новой ногой Влада. Турист пролетел мешком и врезался в Карамышева. Оба они полетели в бурлящий ручей. Рептоид в огромном прыжке – следом. Всплеск, фонтаны брызг… Дмитрий Карамышев сразу подняться не смог, лежа палил из «вальтера» и попал в не защищенную чешуей ногу монстра. Тот на миг согнулся, но тут же метнул свой угрожающих размеров нож. Но навстречу уже сверкнул раскаленным молоком неведомый людям Саван. Нож исчез, рептоид мелькнул факелом, раскалились камни на противоположном берегу и… тишина.

Выполз на берег, отдышался. Вынул аккумулятор, подождал чуток, вставил. Экран тут же заорал: «Карамышев, товарищ майор, прием… Карамышев, КДФ1ВБ007, прием, прием…»

– Заткнись и слушай, – отозвался, – я застопорился, весь израненный, передвигаться не могу. Вместо маячка оставляю рацию включенной… И шевелитесь!

Как ни странно, зашевелились на славу. Через двадцать минут застрекотал вертолет, махнул парашютами десант.

– Забирайте и этих, – кивнул в сторону горе-туристов, – не гнить же им тут…

– Это они тебя так?

Пригляделся… Сам Максимов! Ишь, парашютист, автомат воинственно топырится, краповый берет десантуры – кошмар, мир перевернулся донышком кверху.

– Не только они, – нехотя ответил. – Но горлянки я им не резал, двинули меня камешком по кумполу…

– Разберемся… Перетащим тебя на плащ-накидке и… в лазарет.

– Будьте ко всему готовы. Шевелись, генерал! Или умрешь… А то и хуже.

Через некоторое время разведка предупредила:

– Впереди сплошная стена огня – в сторону!

– Отставить! – заорал. – Максимов, там нет никакого огня. Вперед!

– Замолчи, полуумный, – получил веский ответ.

– Твою мать с переходом в папу! – гаркнул. – Вам отключили мозги… Вон они, монстры.

– Он бредит, товарищ генерал. Отходим за валуны… Странный огонь, мы должны бы истлеть от жара, – засомневался десантник.

– Выполнять приказы майора Карамышева! – прокричал Максимов. – Вперед! В огонь и воду, куда он прикажет!

И десант, поколебавшись, бросился в огонь. И все остались целы и невредимы. К вертолету было уже рукой подать.

– Будут бить на поражение. Генерал, помоги мне встать…

– Я никого не вижу, – растерялся Максимов, – майор, у тебя все-таки бред, а мы…

– Помоги встать! Сейчас увидишь, у кого из нас бред… Выполняй! Наплюй на свой здравый смысл и гордыню, или через пару минут нам всем крышка. – И перевалился из своеобразных носилок, упал.

Генерал спохватился, помог подняться. И он начал во всю мощь садить по рептоидам из Наткиного «луча». Вот тут действительно забушевал огонь, превращающий Божий мир в ад.

С превеликим удовольствием заценил вытаращенные глаза Максимова, для него получалось, что смертоносные залпы вырывались из голых рук бредового майора.

– Под моим прикрытием – к вертолету! Рви когти, генерал, или не бывать тебе никогда в своем заветном кабинете…

Генерал в этом аду такую перспективу для себя представил. Чуть ли не понес на себе майора, который превращал мир в радиусе пятидесяти метров в бушующий фейерверк сварочного сияния, в котором никто выжить не мог.

Прорвались. Вертолет взмыл вверх, а внизу пылала земля…

– Карамышев, – склонился генерал к голове майора, которая лежала у него на коленях, – я не пойму одного: с кем ты все-таки воевал? Что с твоими руками?

– Воевал с нанасами…

– Какая-то бредятина! Представь только, я так и напишу в отчете: воевали с нанасами.

– Давайте обсудим эту перспективу чуть позже… Хреново мне… Тошнит. Отключаюсь…

В военном госпитале генерал Максимов не отходил от койки странного майора. Только страшновато было: с одной стороны, этот разгильдяй, как всегда, нес сплошной бред, с другой – ежечасно докладывали о том, что никаких нанасов не встречают, но земля вокруг – выжженная пустыня. Значит, было все-таки применение неведомого оружия. Было!

– Ничего страшного, – заверил врач, – череп подлатаем, сильнейшее сотрясение мозга. Сломана ключица, гематомы и ссадины на фоне весьма нехорошего нервного истощения. Ввели ему транквилизатор, пусть отоспится и успокоится. А там поглядим…

Поглядели, но недолго. Карамышев спал почти двое суток, за это время даже гипсовую пластину наложили на ключицу и временно примотали руку к корпусу. Проснулся товарищ майор, огляделся, попросил воды…

– Сейчас я свеженькой, – обрадовалась медсестричка. Выбежала, вошла с графинчиком, а товарища майора и след простыл.

А произошло вот что. Он по-прежнему мыслил себя капитаном милиции – не позорились бы с этой полицией, – в полудреме мысли сгущались в мрачный комок: рептоиды явятся и сюда, палить в них – разнести госпиталь с людом в пух и прах. Уничтожить «луч», как?

Хапнул рукой под матрац – и не надеялся нащупать Наткин лучемет. Но нащупал. И молкни. Проглоти капельку яда с оскала рептоида, зачинателя многих «народных» реформ. Бежать! На какой-никакой пустырь и, когда чешуйчатое кодло скажет: «Отдай, ты недостоин», палить до скончания заряда, а потом из «вальтера» пустить себе пулю в висок. Ага, его «именной» наверняка лежит в сейфе генерала Максимова. И ведь сегодня явится, и начнутся разборки по полной. Убедить комиссию не удастся, лишь нарвешься на полиграф и психиатров. Хотя, если всадить заряд в стену высочайшего кабинета, – поверят. Схоронят «луч» в сверх… и еще раз в сверхсейфе, а тебя, Димон, завалят в подозрительной катастрофе, чтобы ты унес все государственные тайны в могилу. Нет, нет! Сейчас модно всучить в кофе канцероген – онкология, ничего не поделаешь, бич времени. А еще лучше мазнуть по кофейной чашечке полонием…

Драконы «лучом» не воспользуются – разит, долго изучать будут. А наша «наука» и рада бы тоже изучить, да ума не хватит. У них только ума хватило убрать из таблицы Менделеева элемент эфира. Эфир – лженаука, тупым и слепым эфир не требуется. А «ДАР» росса Алка – мистика, вредная фантазия, так как мистика – это же вред один, да и только.

Поразмыслив, перевел делитель на минимум. Минимумом импульса не убьешь, но как-то будет влиять? Вот и первое «научное» испытание – направил на спеца у двери. Мужик замер истуканом. Хорошо-то как… «Девкам козыряй» – произнес не думая. Спец, нежно положив автомат на пол, закозырял каждому шевелению белого халата, даже издалека.

«Нормально-о, – поразился, – это я так где угодно проложу себе дорогу. Банкиры-ростовщики, посторонись… Можно их теперь обобрать до ниточки. Жаль, что ты, Карамышев, честный мент». Шел по госпитальному коридору, прокладывая себе дорогу «мирным» лучиком, и ничему уже не удивлялся. На улице осветил водилу у приличного «внедорогача», войдя во вкус, небрежно так: «Отвали, кредитозаемщик». Тот и отвалил… Соседу в ухо. «Эй, а ключи?!» – возмутился. Тот выложил ключи от внедорожника и от квартиры, еще и адрес сказал. «Карамышев, ты честный мент», – напомнил себе, но как-то уже со смутными сомнениями. Ну, заяц, по званию генерал, погоди!

Катил неизвестно куда, кабина просторная, я от бабушки ушел, а я от дедушки… И кто прихватил колобка? Лиса… Черт, стражу дорог не понравилась его больничная пижама, да еще и рулит какой-то псих одной рукой. А вторая где, пустой рукав болтается.

– Документики! – радостно требует, даже не представился.

– Президента Обаму останавливать, – светанул лучиком, – так скоро и до нашего доберешься, а тот наличные в кармане не носит. Обаму убьют, но, пока он живой, командиру доложишь, что тебя обобрал амер, чернокожий, сорок четвертый и последний. Амерам не впервой, весь мир, бандюганы, обобрали.

– Так точно! – гаркнул гаец и начал швырять в кабину сотнями и «пятихатками».

Покатил дальше, но тошнит, и голова раскалывается. «Потерпи, Карамышев, при таких возможностях прямо несмываемый грех не вспомнить про славного полковника Михеева».

Майор в окошке гаркнул, мол, болезненный, ты к кому, паразит?

– Гад буду, – выскочил, – Карамышев?!

– Он самый, – потупился. – Как вы тут без меня?

– Скукота, Дима, – вздохнул майор. – Муха не там села – отчет.

– Как Гринев, живой?

– Дима, ты в этой пижаме – максималист, многого захотел. Схоронили Павловича…

Вошел, а в высочайшем кабинете совещание. Михеев, стоя, упирает кулаки в стол.

– Арестовать этого урода! – смачно, с радостным блеском в глазах нервно взвизгнул Михеев. – Это приказ! – потребовал истовым голосом.

– Ать, – повел рукой, – садись, пиши рапорт.

Михеев поспешно сел и выхватил лист бумаги.

– Пиши: я, полковник Михеев, по недоразумению и тупоголовству назначенный начальником 7-го отделения полиции, сам в здравом уме и с пониманием отказываюсь от занимаемой должности и героически перехожу в цирк усмирять тигров и львов. Прошу не отказать в моей патриотической просьбе.

И вовремя. В кабинет влетел генерал Максимов с командой.

– Думал уйти, – зло выкрикнул, – а зачем тогда мы камеры на каждом углу ставим?

– Вот, – протянул, – не отработаешь этот рапорт – сам напишешь такой же.

Генерала перекосило всего, но рапорт дисциплинированно взял. Прочел.

– Патриотическую просьбу уважим, – утвердительно кивнул.

– Слово госбезопаса? Или объяснить, в чем безопасность страны заключается?

– Слово, – подтвердил. – Карамышев, как тебе это удается?

– Нелегко… Тошнит, и поминутно боюсь грохнуться.

– Давай в больничку… Отстраню Михеева.

– Господин генерал-лейтенант, у вас на примете не имеется угрожающей цельности сейф? У меня в руке квантовый невидимый для других лучемет. Его работу около Сейдозера ты видел. Если я крикну – нанасы! – не надо думать, что я схожу с ума.

– Это я схожу с ума! – рявкнул генерал. – Почему же ты, негодяй, до сих пор молчал?

И в уже мчавшемся во весь дух автомобиле:

– Эти нанасы кто? Неизвестная террористическая группировка?

– О да. Неизвестная… Щупай… Не бойся, я отключил.

Максимов растерянно ощупывал какой-то аппарат.

– Идиот! Теперь тебе уготована отличная одиночная камера со всяческим уходом и привилегиями. – Генерал быстро передал спецу лучемет. – Чувствуешь в руке вещь? – спросил. И когда тот кивнул, приказал: – Береги эту вещь, как мать родную.

– Не упоминай хотя бы наших матерей, – загоревал Дмитрий.

– Все выложишь, Карамышев, под каемочку. А сторожить тебя я поставлю Михеева.

«Ветер перемен, он будет добрым и ласковым…» – выводила девочка из динамика нежным голоском.

– Не будет, – вздохнул Дмитрий, примериваясь пальцем к буковкам. – Не о том поешь, девочка, – прошептал. – Такой ветер на подходе, живым бы остаться… Несколько монополий во главе с паханами правят миром, – отпечатал, тренируясь. – Они творят страшный мир. Если ты сумел, скажем, применить в двигателе воду вместо бензина – изобретателя убьют. Если ты изобрел машину времени – убьют. Если ты изобрел таблетку молодости – присвоят только себе. Человеческая мысль, изобретения – на усмотрение паханов. Этих паханов, засевших в самой-самой демократичной державе, боятся президенты, а не испугался – смерть. Маньяки с миллиардными состояниями уничтожают страны и души – это их прибыль. И как хочется, девочка, чтобы мир был действительно добрым и ласковым. Но группка параноиков спелась с нелюдью, добрый мир для нас перестает быть даже мечтой…

– Подслушиваете и подглядываете? – пооглядывался, выискивая скрытые видеокамеры. – Вы, поборники демократии и прав личности, подглядываете за каждым, а амеры прослушивают и подглядывают за всем миром – падальщики. Слушайте, я не все еще сказал… Подглядывайте, я только начал писать. Натка, жги мне мозги своей памятью…