Текст книги "Колокольный мертвец"

14

Проснулся Тимофей оттого, что закончился сон. Но вот что снилось? Как мальчик ни старался, вспомнить сон никак не получалось.

Вставать не хотелось. Рядом слышалось тихое сопение поросёнка, Драгомира нигде не было видно. Может, он и лежал где-то рядом, но не подниматься же из-за того, чтобы смотреть по сторонам?!

Подложив руки под голову, Тимофей уставился в потолок. Солнце только ещё просыпалось, слегка разгоняя ночную тень.

Тимофею предстояло о многом подумать. Со смертью Святослава столько всего изменилось в его судьбе, что как дальше жить, трудно было себе представить.

Вдруг у отца было хорошее настроение, вот он и приласкал сына? А может быть, эти псы его самого достали, так что Тимофей оказал услугу своему отцу? Всё казалось слишком простым. Немного проявил себя, даже и не очень-то проявил, только поучаствовал в страшных событиях и вот к тебе уже и отношение другое и вот о тебе уже вся деревня говорит, а ведь легенды об этом деле скоро разлетятся по всей округе! Как бы и правда охотников за оборотнями не понабежало!

Тимофей слишком любил свою спокойную размеренную жизнь, чтобы ждать чего-то хорошего от возможных перемен.

Маленький паучок в углу плел большую паутину. Целой ночи ему не хватило, чтобы сплести эту сеть. Тимофей наблюдал за его работой.

Солнце поднималось, и в помещении светлело прямо на глазах.

«И кого же ты собираешься тут ловить?» – думал Тимофей. – «Мы здесь мух не держим. Да и комаров тоже».

Подумав о комарах, Тимофей сам же и удивился. А правда, почему нет комаров? Многие деревенские обкуривали свои дома, выгоняя вредных насекомых, а некоторые пользовались дарами природы, используя специальные смеси. Тимофей же ничем не пользовался, дыма не напускал, куда же делись все комары?

Тимофей поднялся, постаравшись отползти от поросёнка очень аккуратно, чтобы не разбудить. Но ничего не вышло. Как только Горыня почувствовал движение, то сразу же открыл глаза и полусонно посмотрел Тимофею в лицо.

– Спи, ещё рано, – прошептал Тимофей, боясь ещё кого-нибудь разбудить. Но поросёнок не собирался прислушиваться к пожеланиям. Резво вскочил и застучал копытами по деревянному, лишь слегка прикрытому соломой полу.

Удивительно, но Тимофей чувствовал себя великолепно. Никаких темных кругов перед глазами, никакой слабости.

Тимофей еще не успел отыскать взглядом Драгомира, как дверь тихонько приоткрылась. Мама заглянула и увидела Тимофея:

– О, ты уже встал! А я не хотела тебя будить, но, как вижу, уже и не придётся. – Она подошла и окинула сына внимательным взглядом. – Ты прекрасно выглядишь. Сходи пока умойся, а затем пойдём завтракать.

Тимофей подумал взять поросёнка с собой, но решил, что сначала надо бы узнать настроение отца, а потом уже думать, брать с собой Горыню в дом в следующий раз или нет.

– Подожди здесь, я скоро, – погладил Тимофей поросёнка и вместе с мамой вышел наружу.

Солнце всё еще просыпалось, стараясь выбраться из-за горизонта. Жалкие остатки самых ярких звёзд пока ещё держались, не желая покидать небосклон. Птицы только-только начали заводить свои весенние разговоры, изредка раздавалось кукареканье проспавших петухов. Деревня оживала.

Тимофей быстро умылся и пошел к дому. Остановившись у самой двери, он на мгновение замер, собираясь с мыслями. Внутри слышались тяжёлые шаги отца и возня матери у печи. Тяжело выдохнув, Тимофей толкнул деревянную дверь и вошёл.

Отец в одних штанах стоял у кровати и придирчиво рассматривал новую белую рубаху, вероятно, купленную вчера у торговцев.

– А, Тимофей, здорόво. – Отец ухмылялся чему-то своему, от чего его ненадолго отвлек приход Тимофея. – Наши следопыты уже с ума посходили, никак не могут придумать объяснения убийства псов. Хотят вызвать какого-нибудь ведьмака, надеясь, что тот сумеет разгадать загадку. Но я сомневаюсь. Обделались наши следопыты, боятся даже появляться в том страшном месте. А что там страшного? Я там уже дважды был. В лесу и похлеще места встречаются. – Отец махнул рукой, обрывая свой монолог.

– И что, правда вызовут ведьмака? – спросила Малуша, ухватом доставая из печи горячий котелок с кашей.

– Да кто их знает, – снова отмахнулся отец. – Но отец Клемент против, а его голос решает многое. – Отец сел за стол. – Ничего, сами справимся как-нибудь и с божьей помощью. Никуда не денемся.

Отец очень редко вспоминал про богов, так что Тимофея немного удивили его слова. Он робко подошел к столу.

– Садись, что стоишь, как в гостях, – подкрикнул на него отец и громко хохотнул.

Каша была чудо как хороша, и Тимофей с удовольствием наворачивал её за обе щеки. Сегодня молока ещё не брали, так что запивать приходилось холодной водой. Но к воде было не привыкать.

Это как раз молоко нечасто появлялось на столе: нет коровы в хозяйстве – нет и молока. Хорошо, если у соседей удается выменять на что-нибудь, а коли у них неудой, то и без молока обходишься, куда деваться? Так и жили.

Отец Тимофея ни о чем не расспрашивал, чем не мало удивлял, но «нет вопросов, и ладно – проще жить», размышлял Тимофей.

– Дождя все нет и нет, – вскользь сказала Малуша, подсаживаясь к столу.

– Это точно, – крякнул отец. – И ведь не предвидится в ближайшие дни.

– Как же без дождей-то? – Малуша всегда беспокоилась не только за себя, но и за всю деревню.

– А что дожди? Должны продержаться. – Что к чему относилось в речи отца, не всегда было понятно.

Над столом повисла тишина.

– Может, мне снова взяться за рукоделие? – не удержалась мама, надеясь на хорошее расположение отца.

– Вот еще! – возмутился Крив. – Ближе к зиме подумаем. Сейчас самая работа начнётся, а ты?!

В этом Крив был прав. Поля требовали присмотра, да не одного-двух человек, а всей деревни. Так что спрашивать о зиме было еще рановато, но ответ Крива всё же обнадёживал.

Отец быстро поел, накинул телогрейку и, махнув на прощание рукой, вышел.

– Молока поросёнку нет. Может к полудню раздобуду, хотя вряд ли, – сказала мама. – Не захочет ли Горыня обойтись остатками вчерашних щей?

– Наверняка захочет, – обнадежил её Тимофей и одним махом выпил остатки воды.

Обжигающий холод прокатился по горлу и тяжёлым комком свалился в живот. Слишком быстро все поели, и, несмотря на то, что в доме было тепло, вода прогреться не успела. Тимофей закашлялся. Мама сразу подскочила к нему, но Тимофей, не привыкший, чтоб его жалели, выставил перед собой руки, как бы защищаясь:

– Я в порядке.

Мама остановилась, с удивлением глядя на перевязанную руку Тимофея. Мальчик сначала не понял, в чём дело, но потом и сам обратил внимание на руку. Он поднял её совершенно спокойно, не испытывая никакой боли.

– Вот это да! – удивился он вслух.

Мама с недоумением смотрела то на него, то на перевязанную руку. Тимофей попробовал пошевелить пальцами. Они не только безболезненно пошевелились, но и слушались всех команд, отдаваемых головой.

– Это чудо! – воскликнула мама. – Единый Бог действительно всемогущий, раз он сумел за одну ночь вылечить тебя!

– Почему ты решила, что это сделал Единый Бог? – спросил Тимофей.

– А кто же ещё? Священник сам перевязывал тебе руку со святыми словами, которые тебе и помогли! А как же иначе?

Вопрос сыпался за вопросом, а Тимофей и не знал, что ответить.

– Наверное, так оно и есть, – не глядя в глаза матери согласился он. – Надо будет зайти к отцу Клементу, поблагодарить.

– Конечно, надо! Да и всем надо рассказать о таком чуде! – Мамины глаза сияли, но Тимофей не торопился разделять её радости. Для него было слишком много непонятностей.

– Ты не торопись всем рассказывать, – задумчиво проговорил Тимофей. – Надо бы сначала с отцом Клементом поговорить. Может быть, он просто унял мою боль, вот я и шевелюсь.

Мама согласно кивнула.

– Точно. Пойдём-ка сходим к нему.

Мама уже хотела схватить сына за руку и идти к священнику, но Тимофей остановил её.

– Поспешишь – людей насмешишь, – вспомнил он известную пословицу. – Сначала надо Горыню подкормить, да и взять его с собой не помешает – пусть гуляет, привыкает к деревне. Да и деревня к нему попривыкнет. Не можем же мы всё время от всех шугаться.

Мама согласилась, выдала остатки щей и стала убирать со стола. Тимофей быстрым шагом направился в хлев.

Драгомир уже игрался с поросёнком, а рядом стояла совершенно пустая неизвестная тарелка.

– Ой, а ты уже его покормил? – вместо приветствия спросил Тимофей.

– Есть немного, – уклончиво ответил Драгомир. – Утро доброе.

– И тебе тоже, – ответил Тимофей, понимая, что сам мог бы догадаться и поздороваться. – А у нас сегодня молока не было. Вот, принес немного вчерашних щей.

– Ничего, Домослав мне сказал, что сегодня у вас молока не будет, так что я об этом позаботился.

– Значит, щи никому не нужны? – немного разочарованно прошептал Тимофей, понимая, что относить их обратно матери было бы несколько подозрительно.

Наверняка сразу возникла бы целая куча вопросов: «Он ничего не ел?», или: «А что ему тогда дать?», или «Как бы он с голоду не помер», и всё в таком же роде.

– Как же не нужны? А мне? – Драгомир наигранно надулся. – Никто обо мне не позаботится…

– Конечно, конечно. Бери, ешь на здоровье, – радостно воскликнул Тимофей и отдал небольшой котелок.

– Спасибочки, – Драгомир сел на ворох соломы, положил котелок между ног, зажал его пятками и запустил руку в самую гущу соломы. – Так, где же это она? – спрашивал он сам себя. Пошерудив немного, он вытащил деревянную ложку. – Ага, вот она, родимая.

Драгомир весело улыбался во весь рот. Ему явно доставляло удовольствие всё это представление. Сейчас даже трудно было себе представить, каким злобным, вредным и угрюмым может стать никому не нужный человечек.

Пока Драгомир питался, Тимофей вкратце рассказал ему утренний разговор и показал руку, с шевелящимися пальцами. Драгомир что-то поддакивал, подчавкивал, а в заключении довольно кивнул:

– Идите, идите. Может, этот служитель Единому Богу что-нибудь интересное скажет.

– Ты мне ничего не посоветуешь? – не удержался Тимофей от прямого вопроса.

– А что советовать-то? Ступай себе… Священник человек неплохой, ему можно доверять, – пожал плечами Драгомир и неожиданно добавил. – В основном.

– Что значит «в основном»? – не понял Тимофей.

– Во всех человеческих вопросах на него можно положиться, а всё, что касается веры в кого-либо или во что-либо – это вопрос спорный. В вопросах веры священник слишком упёртый человек. Так что ты даже не думай говорить ему о духах и всём таком необычном. Он тебя не поймёт, а если и поймёт, то будет искать естественное решение, а не сваливать всё на всяких духов. Но я думаю, ты ему и так про нас ничего не сказал, – Драгомир выжидательно посмотрел на мальчика.

– Ничего.

– Вот и правильно. Ты сам всё правильно понял. Ответы на все вопросы находятся у нас в сердце. Голова чаще всего только мешает принимать решения. Следуй своему внутреннему чувству, а там будь что будет. Но я уверен: внутреннее чувство тебя не подведет. Да оно никого не подводит, просто мало кто может его слушать. – Драгомир посмотрел в котелок. – Ладно, топайте уже, у меня холодные щи и так скоро ледяной коркой покроются, если я поговорю с тобой еще немного – так, немного ворчливо оборвав разговор, Драгомир снова принялся за еду.

Тимофей больше не стал его отвлекать, а, позвав с собой Горыню, вышел из хлева.

Мама уже сама шла ему навстречу.

– Ну как? Поел? – спросила она на ходу.

– Немного. – Тимофей не врал: его не спрашивали ни «кто поел», ни «что поел».

– Вот и хорошо. – Мамины мысли уже явно летали где-то у домика священника.

15

– Куда ты так спешишь? – воскликнул Тимофей. – Горыня за нами не успевает.

Он немного приукрашивал события. Горыня, который частенько отвлекался на что-нибудь интересное и отбегал на это интересное посмотреть, понюхать или попробовать, всегда быстро возвращался к Тимофею, не желая терять того из виду. Но самому Тимофею торопиться никуда не хотелось. Что интересного можно узнать у священника? Только посмотреть на его удивленное лицо?

Вряд ли отец Клемент сумеет найти разумное объяснение произошедшему. А вдруг это и правда Единый Бог постарался?

В общем, в Тимофеевой голове бродило столько мыслей, что обдумать хотя бы половину из них до прихода к священнику было невозможно. Но Тимофей старательно крутил все возможные варианты в голове.

Так они и подошли к дому священника. Дверь была закрыта на щеколду.

В деревне мало кто пользовался какими-нибудь замками – ставили щеколды или запоры, не дающие ветру безобразничать, а так… От кого запирать-то? Деревня отдаленная, все свои, все друг друга знают. А воровство у соседа по деревне считалось одним из самых серьезных проступков. За это можно было и смерть получить.

Служба, на которую всё же ходило не так много народу, уже закончилась, но отец Клемент всё еще находился в церкви, когда вошли мама с сыном. Остальные прихожане уже разошлись, так что отец Клемент был один. Это было весьма кстати, ввиду щекотливости вопроса.

– Вы опоздали на службу, – без тени упрека сказал отец Клемент. – Или что-нибудь случилось? – спросил он внимательно присмотревшись к Тимофею и Малуше.

– Да, святой отец. – Малуша присела перед священником и поцеловала его руку. – Случилось чудо.

Мама с большим трудом сдерживала свои эмоции, а ведь их было слишком много для неё. Тут и радость за своего сына, и радость за его избранность (мало кто мог похвастаться чудом в своей семье), и опасения, и подозрения: а вдруг её сын и правда оборотень? Целое смятение всех чувств, вываленных в одну кучу.

Отец Клемент положил библию, сжимаемую в руках, и приготовился внимательно слушать.

– Посмотрите на руку моего сына.

– А что с ней? – Отец Клемент окинул внимательным взглядом фиксирующую повязку и, не найдя ничего, подозрительно спросил: – Что-то не так?

– Смотрите, – вмешался Тимофей, понимающий, что лучше всяких слов сработает обычный показ.

Он свободно помахал «больной» рукой, пошевелил пальцами. Сложил кисти в замок и выгнул ладонями наружу. Послышалось щелканье суставов, но ничего более.

Не надо было проявлять никакой внимательности, все было слишком явно написано на лице священника.

– Не может быть, – прошептал он. – Прошло всего пару дней. Ты ещё вчера не мог пошевелить пальцами! Да я сам видел, порванные сухожилия, разрыв мышц, я уж не говорю о сломанных костях! Ты никак не можешь так быстро начать шевелить ни пальцами, ни рукой!

Но, как ни странно, отец Клемент быстро взял в себя в руки и успокоился, во всяком случае, внешне.

– На все воля Господа нашего. – Он перекрестился, мама последовала его примеру. – Но чтобы полностью убедиться в чуде, давай снимем твою повязку и посмотрим на руку повнимательнее.

Прошептав какую-то молитву, трижды перекрестившись и поклонившись иконе, отец Клемент повел их в дом. В доме он достал небольшие щипцы и молоток.

– Не бойся, я просто раздроблю и сниму с тебя эту глиняную кожу.

Непонятно было, шутил он или нет. Глина слепилась и застыла так крепко, что превратилась в камень. Но священника это не смутило.

– Конечно, я не рассчитывал снимать её так рано, но это мало что меняет.

Для начала он принес большую бадью с водой, высыпал в нее немного белого порошка и попросил Тимофея положить в бадью перевязанную руку:

– Подержи-ка немного.

Пока Тимофей держал, отец Клемент и мама вели ничего не значащие разговоры, но иногда разговор сваливался и на интересующую всех тему.

– Нет, можете не волноваться, – говорил священник. – Ни один оборотень не смог бы войти в божий храм. А Тимофей вошёл, и ничего. Бог способен вылечивать и не такие раны. Может быть, Он так решил помочь мальчику. Кто знает?

Поросёнок внимательно всех слушал, присев возле Тимофея.

– Такое ощущение, что он всё понимает, – прошептала мама.

– Трудно сказать, что он понимает, но поросёнок – Горыня, кажется? – уточнил отец Клемент у Тимофея, мальчик подтвердил кивком головы, – вёл себя весьма разумно. Когда прибежали люди, а первым оказался Невзор, то он никого не подпускал к Тимофею, бросался на всякого, и лишь когда подошел я, он дал мне спокойно осмотреть раненого. Животные очень хорошо чувствуют злых людей. Вот он что-то и почувствовал в Невзоре, раз не пустил. Не стоит забывать, что он родился в лесу. В душе он дикий, но от этого не менее хороший. Однако дикие животные часто могут проявить сообразительность, на которую домашние просто-напросто неспособны. – Отец Клемент посмотрел на отмокавшую руку. – Всё, можешь доставать.

Сначала немного промокнув повязку сухой тряпкой, чтобы пол не залить, священник посадил Тимофея за стол, а раненную руку положил на стол перед собой. Очень аккуратно он начал поддевать щипцами немного размягченную глину и ударом молотка откалывать ее от основной массы.

Дело шло медленно, но главное было не навредить. Никто не знал точно, насколько выздоровела рука – вполне возможно, что любое неверное движение могло повредить рану. Но всё когда-нибудь кончается. Вот и последний кусок глины с громким стуком свалился на стол.

– Фух, вроде бы всё.

Снять остатки намотанных тряпок было уже секундным делом.

Рука выглядела весьма помятой, отпечатки складок и других неровностей были хорошо видны на белой, немного сморщенной коже.

Священник очень осторожно осмотрел руку, затем согнул её в локтевом суставе, повернул направо-налево. Глянул на Тимофея. Не заметив и следов болезненности, он взялся за кисть. Положил руку на стол ладонью вверх и начал по очереди шевелить пальцами, скрупулезно рассматривая движение связок и сухожилий.

Удовлетворившись результатом, он перевернул руку, положив ее теперь ладонью на стол. Теперь он поочередно приподнимал пальцы, отрывая их от стола, и так же внимательно следил за работой мышц и связок.

– Великолепно! – воскликнул он под конец. – Пошевели-ка теперь рукой и пальцами.

Тимофей покрутил рукой, кистью, пошевелил пальцами – в общем, сделал практически все известные ему движения.

– Как ни странно это признавать, но ваш сын полностью здоров, – радостно-удивленно сказал в заключение священник. – Хотя что же я удивляюсь? Пути Господни неисповедимы. Спасибо тебе, Господи, за помощь и поддержку, – прошептал отец Клемент, сложив руки перед грудью. – Мне кажется, вам надо как-то отблагодарить Бога.

– Да, да, конечно, я обязательно принесу церкви… – начала говорить мама, но священник ее перебил.

– Нет, я не о том. Благодарность церкви – это не то же самое, что благодарность Богу. Для начала выучите молитву «Отче наш» и читайте утром, после сна, и вечером, перед сном. На первое время этого будет вполне достаточно. Главное ваша вера и старание, даже слова – это не самое главное. Вера может всё. Рука Тимофея может быть этому прямым доказательством.

Тимофей, конечно, ни о каком Боге и не думал, но опровергать отца Клемента, который так сильно в это верил, не хотел. Да и кто знает – может быть, благодаря молитвам священника он и выздоровел?

16

Отец Клемент проводил их до самого дома. Чудеса чудесами, но он разумно рассудил, что не стоит тащить Тимофея в церковь во время служения и показывать всему честному народу. Люди сами должны прийти к Богу, а не кидаться на чудеса.

Однако, конечно же, довольно быстро вся деревня была в курсе случившегося чуда. Но отношение к Тимофею от этого не сильно изменилось. Все и так знали, что Бог помогает блаженным. Но так всегда и бывает – всё списали на общеизвестные принципы.

Вскоре от живого чуда почти никаких воспоминаний не осталось, чудо перешло в разряд сказаний и легенд.

Мама сразу убежала в поле – вероятно, рассказывать о случившемся. А Тимофей – в хлев.

Драгомир спокойно лежал на куче соломы на спине, подложив руки под голову, и хитровато посматривал на входящего Тимофея.

– Как сходил? – сразу же спросил он.

– Хорошо. Видишь, – Тимофей показал освобожденную руку. – Все повязки сняли. Это точно чудо какое-то!

– Ага, чудо, – не стал оспаривать Драгомир. – Вот повезло-то. – Хлевный закатил глаза.

Дверь слегка скрипнула, и вошёл домовой.

– Привет, Домослав, – радостно приветствовал его Тимофей.

– Привет, привет. – Домослав подходил, бросая любопытные взгляды на выздоровевшую руку. – Гляжу, полегчало?

– Очень даже! Я полностью здоров! – Тимофей продемонстрировал свою руку выполнив несколько движений. – Даже пальцы шевелятся!

– Ух ты! – изобразив минимум притворства, удивился Домослав.

Они поговорили еще немного. За это время Тимофей сам покормил Горыню – пока мальчик был без сознания, Драгомир не забывал о поросёнке, постоянно за ним присматривая. Когда все посторонние разговоры улеглись, Домослав заметно посерьёзнел и сказал:

– Тимофей, а ведь это и наша вина тоже, не приглядели мы за тобой.

– Что значит не приглядели? – не понял Тимофей.

– Отвлекли нас с Драгомиром, как детей малых вокруг пальца обвели, – сокрушался Домослав.

Тимофей посмотрел на него, затем на Драгомира, тот лишь глаза отвел.

– Некрас и Малой в гости заглянули, и ведь как кстати! – Домослав выглядел очень огорченным.

– А кто это? – Тимофей смутно начал догадываться, но хотелось узнать все по порядку.

Домослав сел на пенёк, снова притащенный со двора, а Драгомир так и продолжал сидеть на соломе, сложив на согнутых коленях свои большие руки.

– Домовые, к огромному сожалению, – начал Домослав. – Некрас у Невзора обитает, а Малой у Щуки.

– А они что, дома не сидят? – Тимофей предполагал, что домовые могут ходить по всей деревне, но слишком уж было привычно утверждение, что домовые сидят дома, хлевные – в хлеву, дворовые – на дворе и так далее. Однако, Драгомир сам говорил, что ходил по деревни забирал молоко.

– Конечно! Ты что, так и думаешь, что мы сидим себе по домам и носа из дома не кажем? – Домослав чуть не рассмеялся. – Не спорю, многие, да и мы тоже, очень любим сидеть дома и никуда не вылезать, но совсем не участвовать в наружной жизни мы не можем. Представляешь, что случится, если каждый будет жить только на своей территории и никуда не вылезать?

Тимофею трудно было представить себе такое.

– Начнётся разобщение. Такое может случиться с людьми, и то же самое может случиться и с духами. – Драгомир пытливо посмотрел на Тимофея. – Но ты немного прав. Есть духи, привязанные к своему месту. Таким невезучим существам жить намного сложнее. Они живут прошлым, а не будущим. С ними лучше не встречаться. Редко кому удается договориться с ними.

– Поживешь подольше – всё узнаешь. Не торопи события, давай-ка лучше о главном. – Драгомира раздражали эти отступления. Было видно, как тяготит его этот разговор, – Эти… – он еле сдержался, чтобы не сказать бранное слово, – домовые совсем совесть потеряли. Мы еще сами не поняли, что их подвигло на такое. То ли зависть, то ли таким образом они хотели помочь своим хозяевам. Я лично не знаю. Но факт остается фактом – это с их помощью собаки напали на тебя.

– Но почему? Какая тут зависть или помощь? – Тимофей совершенно не понимал, к чему клонится разговор.

– Не всем нравится твой открывшийся дар. Многие считают, что тебя следовало бы или убить, или выгнать из нашей деревни навсегда, без права возврата, – Домослав перехватил нить рассказа.

– Но почему? – снова воскликнул расстроенный Тимофей.

– А почему, собственно, нет? – недобро улыбнулся Драгомир. – Не всем хочется раскрывать свои секреты человеку.

– Но я же не требую никаких секретов?! – Тимофей чуть не плакал.

– Ещё бы ты требовал! – фыркнул Драгомир, но его тут же перебил Домослав.

– Не запугивай. На самом деле всё не так страшно. Такие мысли высказывались, причем этими двоими, Некрасом и Малым, все остальные отнеслись к появлению Видящего совершенно нормально, даже с большим интересом.

– Видящего? – Тимофей все никак не мог отойти от вопросов.

– Конечно. После похода в лес ты стал Видящим, – пожал плечами домовой, будто это было самое обычное дело.

– Ты же нас видишь, – съехидничал Драгомир.

– Разве таких, как я, много? – удивился Тимофей, впервые представив, что есть ещё кто-то, кто может видеть духов.

– Это смотря как посмотреть, – призадумался Домослав.

– Да как ни посмотри, мало Видящих, очень мало, – вмешался Драгомир. – Вот и надо вас беречь как зеницу ока. Кто ещё о нас, духах, правду сможет узнать? Не старики же со старухами, пересказывающие из поколения в поколение одни и те же сказки. Так нас совсем позабудут.

Тимофей сразу же захотел спросить о том, что чего же страшного в том, что тебя не помнят? Но Домовой опередил ход его мыслей:

– Только не думай, что мы куда-нибудь денемся, если про нас забудут. Вон, если люди про ветер забудут, он что, куда-нибудь исчезнет? Нет конечно, так же и мы. Только всё же намного приятнее, когда тебя помнят, в тебя верят, тебя уважают. Так, наверное, у всех живых существ.

Молчание повисло в воздухе, эти слова всех заставили задуматься.

– Но если я не один, то кто еще? Как можно стать Видящим? Каждого должен коснуться Налёт? – Пауза пошла Тимофею на пользу, он собрался с мыслями и вывалил на своих друзей целую кучу вопросов.

– Нет. Это было бы слишком примитивно. После соприкосновения с Налётом слишком редко кто-то выживает. – Домослав поморщился. – Волхвы нас видят – жаль, что их становится все меньше и меньше. Колдуны, ведьмы… – начал перечислять домовой.

– Тёмная братия нас видит далеко не всегда, только после специальных ритуалов и обрядов у них появляется такая возможность, и то всего лишь на некоторое время, – уточнил Драгомир.

– Даже обычный человек, совершив специальные ритуалы, вполне может нас увидеть или вызвать, однако не всегда мы этому рады. – Домослав говорил, как бы извиняясь.

– А если мы не рады, то и человеку радости от нашего появления никакой, – безапелляционно заявил Драгомир и злобно рассмеялся.

– Ну и чего ты смеешься? – не выдержался домовой. – Можно подумать, что тебя часто куда-то вызывали.

– Меня – нет. А вот некоторых моих знакомых – да, и весьма успешно. – Драгомир снова рассмеялся, но уже задорно. – Ох и потеха была! Замучили мы потом эту девчушку. – Тут Драгомир понял, что сболтнул лишнего, и осекся.

– Та-а-ак, – протянул Домослав, поднялся с пенька и упёр руки в боки. – Это какую такую девчушку? Уж не Елизаветину ли дочку? – Сейчас домовой выглядел так грозно, что Тимофею стало страшно.

– Э-э… – Хлевный понял, что серьёзно попался, опустил глаза и понурился, всю его веселость как ветром сдуло. – Но что же было делать? Она действовала совершенно нагло и бессовестно: подайте ей то, подайте это. Мы что ей, шуликуны?

– Но зачем же так строго?

Тимофей хлопал глазами, ничего не понимая – неужели они говорят о Марфушке? Но она всего-то недельку поболела, и всё.

Такого же мнения придерживался и Драгомир:

– И ничего не строго, всего-то обездвижили на неделю.

– Так этим вы не её наказали, а всю её родню!

– Немного досталось, конечно, – нехотя признал Драгомир. – Но каково ей, здоровой, деятельной бабе чувствовать свою совершенную беспомощность! – Хлевный злорадно потер руки.

– Наказывая виновных, нельзя портить жизнь невиновным, – поучительно сказал Домослав, указывая пальцем в небо.

– Да понимаю я всё… Так получилось.

Домослав начал остывать. Видно было, что Драгомир раскаивается в содеянном.

– Ладно. Забыли. – Домослав примирительно поднял обе руки ладонями вперед, Драгомир кивнул в ответ.

Домовой снова обратился к Тимофею:

– Настоящих Видящих, тех, которые могут видеть духов постоянно – очень мало, единицы. В основном это волхвы. А вся эта шушера, которая пытается заглянуть к нам одним глазком, честно говоря, в расчёт не идёт. Исключение составляют колдуны и ведьмы. Они же стараются нас использовать.

– Но вы же можете не подчиняться! – Тимофей не мог себе представить, что Домославу или Драгомиру можно приказывать.

– Иногда, очень редко, не можем. Есть сложные и ужасно жестокие ритуалы, которым ни мы, ни другие духи противостоять не могут. Хорошо лишь то, что мало кто знает эти ритуалы, да и применять их опасно. Ошибка будет стоить вызывающему жизни. Вон ваш колдун доигрался. Уверяю тебя, что после смерти его душе тоже будет несладко.

– Но мы ещё можем держаться и не делать гадостей, а вот кикиморам да водяным только этого и нужно. – Драгомир сделал вид, что сплевывает. – Они-то в основном и стоят в услужении у ведьм.

Тимофею повезло – он встречался только с хорошими духами, но теперь мир духов перестал быть таким безоблачным, каким казался вначале. Ведь кроме хороших духов, есть и плохие.

– С кикиморами лучше не встречаться, а если уж встретился, то дела не имей, – начал поучать Домослав. – Раз поддашься и пропадешь, обкрутит вокруг пальца и не почешется.

Тимофей почесал за головой.

– Во-во, – хихикнул Драгомир. – А кикимора не почешется.

Все рассмеялись. Разбудив, прикорнувшего в ногах Тимофея, поросёнка.