Текст книги "Сломанные сказки"

– Вы очень милы, Луи.

Всю дорогу до дома Луи и Жульета не замолкали. Жак же молча вёл автомобиль, все свои силы он тратил, чтобы не сорваться. Он не понимал, как его друг так спокойно может ехать с такой девушкой и не наброситься на неё. Потрясающее самообладание.

Ещё никогда дорога до дома не была для Жака такой долгой.

* * *

Разместив чемоданы Жульеты в большой комнате, Луи открыл бутылку красного вина, тем самым приглашая всех к столу.

– Думаю, ваш приезд нужно отметить, – Луи демонстративно поднял бутылку вина повыше.

– Я не против. А ты, Жак?

– Я тоже только «За!»

– Ты какой-то молчаливый. Ты не рад меня видеть? – обеспокоилась Жульета.

– Нет, ну что ты… просто…

– Просто ваш друг постоянно погружён в учёбу и уже к вечеру плохо соображает.

Луи налил первый бокал и поставил его на стол.

– Ну, ты бедный. Давай расслабься, выпей вина, – Жульета жестом указала на бокал.

– Хорошо.

Жак потянулся к бокалу, но Луи его остановил.

– Жак. Жак. Где же твои манеры? Первый бокал всегда для дамы.

– Вы очень галантны.

– В этом весь я, – произнёс Луи в показушно.

Луи и Жульета продолжали болтать, а Жак, молча смачивал горло совершенно безвкусным для себя вином.

Около часа Жульета делилась своими впечатлениями о путешествии. Вспоминая Рим, Берлин, Египет и многие другие страны. Доставала из чемодана сувениры. Показывала фотографии. Луи слушал, улыбаясь, и не прерывая свою собеседницу, иногда только вставляя возгласы впечатления.

И вот Жульета начала зевать.

– Что-то я притомилась с дороги, – она прикрыла рот, – Думаю… мне нужно поспать.

– Хорошая мысль. Кровать уже готова.

– Ооо… вы как всегда милы, Луи.

Голова Жульеты только успела коснуться подушки, как послышалось равномерное дыхание спящего человека.

– Слава богу, – облегчённо произнёс Луи, – я думал, она никогда не отправится спать. Господи, сколько же она говорит!

– Тише, может, она ещё не спит.

– Спит. Спит, как убитая. Я подсыпал ей в бокал тёртую кору сонного дерева. Который, между прочим, ты чуть не выпил… Неси шприц.

– Прямо сейчас?

– Нет,… чёрт возьми, завтра. Или ты хочешь идти охотиться, под страхом быть забитым насмерть? Она крепко спит и ничего не почувствует.

Жульета спала глубоким сном, под десятками сновидений не чувствуя, как тонкая игла входила в её шею. Не чувствуя, как кровь – красная плазма – покидает её тело.

– Я не буду брать много. Ведь пока она гостит у нас.

– А как ты объяснишь ранку?

– Укус жука. Насекомые бывают очень болезненными. Жак, где твоя фантазия?!

Набрав нужное количество крови, Луи вытащил иглу.

* * *

Комната снова была превращена в лабораторию, в химическую кухню, где повар Луи готовил сыворотку.

Вязкая субстанция бежала по стеклянному лабиринту, смешиваясь, нагреваясь, выкипая, падая мелкими каплями конденсата. И вот, четыре новых флакона были полными.

Луи протянул один своему другу.

– За нашу новую гостью, – произнёс Луи, поднимая флакон, как бокал.

– Смешно.

Оба осушили флаконы залпом, оба уже потянулись за следующими, но замерли.

Невероятное чувство.

Все теории о том, что чем красивее и гармоничней выглядит девушка, тем сильнее действие эликсира, подтвердились.

Им обоим казалось, что мир сейчас взорвётся от перенасыщения красками. Мысли в этот раз… их не тысячи, их миллиарды. Луи вспоминал и начинал знать то, что никогда не знал, Жак слышал каждый шорох за десятки метров от себя. Невероятный эффект.

– Это… Это потрясающе! – не закрывая рта произнёс Жак.

Луи захохотал.

– Что ты смеёшься?

– Просто. Меня распирает чувство вседозволенности и всевозможности. Пока есть силы, я предлагаю идти гулять.

Жак с нескрываемой радостью кивнул.

Ночь была шумной, они побывали в десятках барах и на десятках улицах. Ветер был свеж, пиво и вино насыщенным. Всё жило. Они не чувствовали усталости. Не чувствовали грусти.

Так продолжалось очень долго, пока…

– Чёрт. Рассвет, – произнёс Луи, завидев зарево.

– Так не хочется уходить.

– Я знаю приятель, но нужно.

* * *

Жульета проснулась, когда часы на стене показывали за двенадцать часов дня.

Солнце заливало комнату светом, открывая гостье все уголки комнаты.

Жульета потянулась и, приподнявшись в кровати, огляделась. Никого. Прислушалась и не услышала ни одного звука кроме своего дыхания.

– Жак?! – позвала она.

Квартира ответила на выкрик тишиной.

– Луи?!

И снова ни одного звука.

Жульета встала с кровати и, закутавшись в одеяло, вышла в коридор. Никого.

Посмотрела в сторону другой комнаты: там было темно, окна были занавешены плотными занавесками, из темноты не доносилось ни звука, ни признака жизни.

– Луи?! Жак?!

Тишина.

Ступая на холодный пол, она прошла на кухню. Одинокий, приятный глазу, порядок.

Квартира была пуста.

На столе лежала записка. Мелким неразборчивым подчерком в ней было написано всего пару строк.

«Просим нас извинить, ушли по важным делам. Будем вечером. Париж в вашем полном распоряжении».

Прочитав записку, Жульета скорчила недовольную гримасу и исчезла в ванной. Приведя себя в порядок, позавтракав тем, что ей предложил холодильник, она накинула своё пальто и исчезла за входной дверью.

Квартиру наполняла тишина. Но уже через минуту из тёмной комнаты послышался шёпот.

– Кажется, она ушла, – это был Жак.

– Ушла, ушла, – подтвердил Луи.

– Я боялся, что она зайдёт в нашу комнату и расправит шторы.

– Ты постоянно чего-то боишься, – бросил Луи.

– Ну и что! Я просто осторожный.

– Ладно. Давай спать. Вечером нам нужно быть отдохнувшими. Ну и, конечно, весёлыми и жизнерадостными, чтобы развлекать нашу гостью.

– Всё-таки то, что мы делаем – ужасно.

– О господи, заканчивай ныть и спи!

Вечером наши герои и их гостья сидели за столом. За новой бутылкой вина.

– Ну вы, конечно, меня подвели сегодня. Смотреть одной Париж скучно, – обиженно произнесла Жульета, поднося бокал к губам.

Луи разливал вино сидящим за столом, и пытался оправдаться перед Жульетой.

– Милая, простите нас. Неотложные дела. Но, думаю, допив эту бутылку вина, мы можем пойти гулять по ночному городу. Как вам моя идея?

– О! Это чудесная мысль, – радостно произнесла она.

– Вот и отлично, – Луи улыбнулся.

Но, уже спустя несколько бокалов, Жульета снова начала зевать, чувствуя, как слабость расползается по её телу.

– Вы что-то раззевались, – произнёс Луи так, словно был этому удивлён.

– И правда. Может, мы отложим с вами прогулку на завтра?

– Ну что ж, давайте. Жалко, правда, – в эту беседу Луи вкладывал весь свой театральный талант.

– Ну, думаю, завтра будет ничем не хуже день.

– Конечно, – и снова улыбка.

Жульета встала из-за стола и прошла в комнату. И в этот раз, её голова только успела коснуться подушки, как она провалилась в мир грёз.

– Неси шприц, а я подготовлю нашу гостью к уколу, – ровным голосом произнёс Луи.

* * *

Так продолжалось несколько дней. Проснувшись рано утром, Жульета не обнаруживала никого дома. Её шея чесалась от укусов непонятных насекомых. А вечером, когда Луи предлагал пойти гулять, Жульета соглашалась, но уже через полчаса понимала, что устала от дневной прогулки и шла ложиться спать.

Дни были похожи на замкнутый круг, до комичного неизменчивы и дублированы.

Но вот, на пятый день. Вечером…

– Жульета, ты уже уезжаешь? – удивлённо произнёс Жак.

– Да. Прости Жак, я приехала повидать тебя, но ты постоянно пропадаешь днём, а вечером мы видимся всего несколько часов.

– Но подожди, я скоро буду полностью свободен, – Жак тараторил.

– Ты мне это уже говорил. Думаю, мне лучше приехать через пару месяцев, когда ты будешь посвободней.

– Жульета, послушай.

Часовщик.

«Жульета упаковывала последний чемодан, складывая в него свои платья. Она не была зла на своего друга, но было видно, что она расстроена».

– Жульета, послушай, я завтра днём пойду с тобой гулять, я обещаю.

– Прости, мой милый, я уже взяла билеты на поезд. Но я была бы очень признательна, если бы ты помог мне добраться до вокзала.

Жульета закрыла чемодан и поставила его на пол к двум другим.

– Ну так что, поможешь мне?

Жак молча кивнул.

– Вот и славно. Я не злюсь, правда, – Жульета улыбнулась, – Я всё понимаю, но я ехала к тебе, а не для того, чтобы одной бродить по этому городу.

Жульета вышла в коридор. Жак не знал что делать, он паниковал. В голове проносились десятки уговоров, которые он хотел сказать своей гостье и тысячи действий, как задержать Жульету. Всё путалось в голове, в паническом неврозе.

Не помня себя, не контролируя себя, он схватил фарфоровую статую солдата и с силой ударил Жульету по затылку.

В одну секунду девушка повалилась на пол. И в этот же момент открылась входная дверь.

На пороге стоял Луи.

– Ты что наделал?! – выкрикнул он.

– Она хотела уехать. Она уже вещи собрала!

– И поэтому ты решил её так задержать?!

– Я паниковал. Я больше ничего не придумал.

– Если она умрёт от удара, то к нашей общей проблеме прибавиться ещё разлагающийся труп, – Луи нагнулся и стал проверять пульс.

– Видишь! Она жива.

– Ну что ж. Нам очень повезло.

Жак сел на пол, закрывая лицо руками. Он плакал.

– Господи, что я наделал.

– Ты нашёл время развесить сопли, – Луи как всегда был собран, – Вставай и помоги мне оттащить её в дальнюю комнату. Нужно привязать её к батарее.

Жульета не приходила в себя больше суток. Её дыхание было слабое, но ровное.

Когда она очнулась, то почувствовала жуткую, пронизывающую, режущую голову пополам, боль. Она попыталась сжать, схватить голову руками, но не смогла этого сделать. Открыв глаза, девушка поняла, что привязана к батарее. Комната, в которой она находилась, была ей незнакома.

Жульета вспомнила, как что-то тяжёлое опустилось на её голову, помнила удар и боль. А потом была темнота.

Почему это произошло, она не могла понять. Почему она была связана, тоже оставалось для неё загадкой.

Она закричала.

– Помогите! Эй!

Уже через мгновение дверь комнаты открылась, и в неё вошли двое, уже ей знакомых человека.

Жак и Луи стояли около связанной девушки и молчали.

– Что происходит?! А?

– Понимаете…. – Луи начал разговор как всегда в своей галантной манере, – вышло небольшое недоразумение.

– Недоразумение!?!?!

– Да. Понимаете, Жак, ваш друг… запаниковал, что вы уезжаете, и ему не пришло ничего другого в голову, как ударить вас по голове, чтобы вы задержались у нас подольше.

– Задержать меня?! – Жульета кричала.

– Поверьте мне. Я был бы куда более галантным. Я бы снова вас усыпил. Правда, проснулись бы вы всё в тех же условиях. Но думаю, голова сейчас у вас бы не болела.

– Заткнись, Луи… – огрызнулся Жак, – Жульета, прости, я просто не мог тебя отпустить,… я запаниковал.

– Да что здесь происходит? Развяжите меня!

– Я обязательно тебя развяжу. Только подожди…

– Я не собираюсь ждать! Развяжи!

– Успокойтесь, родная. Так уж вышло, что в этот тяжёлый час вы нужны нам, – В голосе Луи, как всегда, слышались нотки издевательства.

– Ты так быстро стала собираться, – а Жак продолжал тараторить и оправдываться, – Я просто не хотел тебя отпускать. Понимаешь… твоя кровь, она потрясающая. Я просто не мог отказаться.

– Кровь?!.. аааа… Так это вы те самые психопаты, которые забирают у девушек кровь.

– Мы не психопаты. Просто сейчас мы в очень сложном положении… – произнёс Луи.

– Охотиться за кровью становилось всё сложнее и сложнее…

– А тут вы. Понимаете… ну, мы ведь могли договориться с вами,… но Жак всё испортил.

– Я ничего не портил!!! – закричал Жак, – Я запаниковал!!!

– Господи… как же я сразу не догадалась. Бледная кожа, красные глаза из-за лопнувших капилляров. Днём вас не видно. Вы порферисты!!! Лондон кишит, такими, как вы! Вы всё это время брали мою кровь?

– А она умна.

– Вы больные люди! Выпустите меня!!! ПОМОГИТЕ! – Жульета рвала своё горло.

Луи достал из кармана своего пиджака стеклянный шприц в футляре. Тот самый, которым они уже десятки раз брали кровь у нескольких десятков девушек.

– К сожалению, мы пока этого не можем сделать. Жак, держи свою подругу.

Жульета продолжила кричать.

Девушка пыталась вырваться. Мотала головой, болтала ногами, делала всё, чтобы наш герой, со своим стеклянным шприцом держался подальше от её шеи. Но Жак, с силой сжал её, натянув волосы так, что девушка не могла пошевелить головой.

Жульета почувствовала, как игла входит в её шею, проходя через ткань кожи, забирает её кровь.

– Пустите меня!!! Пустите!!!

– Тише, тише! Жак, держи её крепче, – Луи был спокоен как хирург.

– Я стараюсь.

Через минуту Луи вытащил шприц и отошёл. Колба была полностью заполнена алой кровью. С иглы стекала маленькая, красная капля жизни.

– Думаю, нам хватит одной колбы, ведь наша гостья пока никуда не собирается уезжать, – Луи хохотнул.

– Ублюдки! Вы больные люди! ПОМОГИТЕ!

– Заткни ей чем-то рот. А то вдруг кто-то услышит.

С этими словами Луи вышел из комнаты, направляясь в лабораторию.

Жак сделал из тряпки кляп и подошёл к Жульете.

– Я прошу тебя, Жак, опусти меня, – Она смотрела прямо в глаза Жака, – Мы ведь знакомы с тобой с детства. Прошу. Я ни кому не скажу.

– Прости. Но я не могу.

Заткнув рот девушки, Жак, стараясь не смотреть в глаза своей пленнице, вышел из комнаты.

– Прости, – произнёс он, выходя.

Шли дни. Каждый день Жак приходил к пленнице. Он приносил ей еду, питьё. Выносил смердящее ведро. Всё это он старался делать молча, не смотря в глаза Жульете, боясь встретиться с ней взглядом.

Шли дни, каждые несколько дней в комнату приходил Луи, держа в руках шприц. Жульета пыталась сопротивляться, но каждые несколько дней Луи уходил с полностью наполненным шприцом.

Шли дни, каждый день, за дверью, под вечер Жульета слышала, как двое чокаются флаконами, как двое смеются, как двое уходят гулять в ночь, как под утро всё те же двое приползают без сил, полностью без остатка высушенные сывороткой.

Принося еду, Жак вытаскивал кляп изо рта девушки и говорил.

– Тебе надо поесть. Только не кричи.

Он набирал в ложку супа и подносил ко рту девушки.

Но та не ела, она пыталась достучаться до нашего героя.

– Послушай, Жак. Отпусти меня! Прошу. Я никому не скажу! Я помогу тебе! В Лондоне уже есть лечебница для таких, как ты, – тараторила она.

– Конечно. Мы скоро тебя отпустим, мы с каждым разом уменьшаем дозу. Мы пытаемся отказаться от сыворотки, – говорил он ей в ответ.

В другой день он снял кляп и накрутил на вилку макароны.

Но та снова не ела.

– Послушай меня, прошу. Он тобой манипулирует. Ведь ты сильный, ты можешь справиться!

– Я знаю. Но он один может варить эту сыворотку. И, тем более, мы скоро тебя отпустим. Мы пытаемся сократить потребление сыворотки.

Жульета плакала.

– Жак!!! Очнись! Вы ничего не сокращаете! С каждым днём Луи берёт всё больше и больше моей крови. Вы катитесь вниз!

Но Жак лишь молча продолжал её кормить. Протягивая ей вилку с едой.

Он приходил каждый день. Каждый день Жульета пыталась достучаться до нашего героя.

– Жак! Я умоляю! Я слабею! Вы берёте слишком много крови! Отпустите меня. Или хотя бы берите меньше крови и не с такой частотой.

– Нет, что ты! Луи сказал, что мы уже намного сократили потребление сыворотки.

– Ты сам в это веришь?! Я могу тебе помочь! Просто отпусти меня! Сам себе ты не поможешь! Прошу!

Но тот лишь находил всё новые и новые оправдания. Он кивал, говорил, что всё понимает. Он соглашался со всем, что им надо ехать в Лондон, что он решил отказаться от сыворотки. Что скоро все кончится…

Но…

Но каждые два дня. Он приходил вместе с Луи и помогал ему брать новую кровь для сыворотки. Он держал её за волосы, он старался не слушать её крик, её мычание через кляп… старался просто не смотреть на всё происходящее, стараясь считать узоры на обоях.

Прошёл месяц. Месяц с того момента, как Жульета из гостьи превратилась в пленницу.

В новый день нового месяц, Жак зашёл в комнату, держа в руке тарелку супа.

Жульета сидела всё также, привязанная к батарее. Опустив голову на плечо, она не открывала глаз.

– Просыпайся, – негромко произнёс Жак, – Сегодня суп. Думаю, тебе он понравится.

Жульета не просыпалась. Всё также склонив голову себе на плечо, она лежала с закрытыми глазами.

– Я понимаю, что ты хочешь уйти. Но уже скоро мы тебя отпустим. Честно, не теряй надежды. Поверь. Веришь?

Девушка молчала, не просыпалась.

– Эй, соня? Давай я сниму кляп.

Он провёл рукой по её щеке, надеясь так разбудить её, но уже в следующий миг с криком отпрянул в сторону, разлив суп.

Холодная. Ледяная. Её щека была как лёд. Только сейчас Жак увидел, что губы девушки были синими. Что грудь её не поднимается.

Жульета была мертва.

Услышав крик, в комнату влетел Луи.

– Что такое?

Жак, не говоря и не вставая, показал пальцем в сторону девушки, которая была привязана к батарее, которая не показывала ни одного признака жизни.

– Она мертва! – дрожащим голосом произнёс он.

– Чёрт!

– Она мертва. Мы убийцы! – сквозь слёзы произнёс Жак.

– Хватит ныть! Мы что-нибудь придумаем!

– Нет! Мы зашли слишком далеко!

– Успокойся!

Нет!

Жак вскочил с места и вышел из комнаты.

– Успокойся. Это не конец света, – Луи шёл за ним.

– Это не конец света!?!?!?! – Жак пальцем указал на дальнюю комнату, – мы слишком далеко зашли. Мы не просто убили её. Ты замучил её до смерти!

– Я?!

– Да, ты! Ты мне говорил: мы сокращаем дозу сыворотки! Но ты мне врал! Из-за тебя она умерла. Она хотела мне помочь! Но я слушал тебя!

– Из-за меня!? Ты видел, сколько крови я беру! А скажи, что ты такой идиот, и не видел, что с каждым разом ты пьёшь не меньше, а больше сыворотки! А?! Я не врал, я говорил откровенную чушь, а ты просто с ней соглашался.

– Ты загнал её сюда. Я ведь не хотел, чтобы она сюда приезжала!!

– Ты мог бы не давать мне написать письмо! Но твоя жажда была выше тебя! ВЫШЕ! Да, может ты и не прикладывал свою руку! Но ты всё это видел, ты это всё слышал. Ты это всё допускал. Так что ты такой же убийца и душегуб, как и я!!!

Жак плакал. Впадая в слабость и отчаянье, он свалился на колени.

– Успокойся, мой друг, – голос Луи как всегда был ровным, – У нас просто не было выбора.

– Выбор есть всегда!

– У нас нет! Нужно придумать, как избавиться от тела!

Жак с силой ударил кулаком в пол и поднялся. Его лицо исказила злость. Отвращение к себе.

– Нет! Если хочешь, продолжай жить, как крыса, как таракан. С меня хватит!

Жак оттолкнул Луи к стене и направился к двери.

– Ты куда?! На улице почти пять утра. Скоро рассвет!

– Отлично! Я так давно его не видел!

Жак спустился по лестнице и вышел во двор.

Луи выбежал на улицу за своим другом и схватил его за рукав!

– Стой, идиот! У нас ещё есть десять флаконов! Нам хватит на несколько недель!

Жак оттолкнул друга и направился вперед по улице.

Луи кричал ему, кричал, но больше уже не бежал за ним. Он видел, как за дальними домами начало виднеться рассветное зарево нового утра.

– Стой! Нам хватит этих флаконов вернуться в Лондон. Там мы найдем врача! Стой!

Но Жак его не слушал, он шёл вперёд, по пустынной утренней улице.

Луи ещё несколько раз позвал своего друга, после чего забежал обратно в подъезд и вернулся в свою квартиру.

А Жак…. А Жак продолжал идти по улице. Вперёд, любуясь рассветными лучами.

Солнце ударило ему в глаза! И уже через секунду каждый капилляр в его глазу раскалился до предела, своим жаром плавя хрусталик. Кожа на лице и на руках стала краснеть, а затем покрываться волдырями.

Боль, адская, невыносимая, до костей и внутренностей пробирала Жака.

Он почувствовал, как его лёгкие начинают гореть, как сердце и печень нагреваются до высоких температур.

Он закричал! Давая выход всему кислороду! Напрягая глотку и лёгкие до предела!

В тот день, вся улица проснулась от истошного крика неизвестного. Но, выйдя на улицу, жители не увидели никого, кто мог бы так кричать. Только кем-то полностью сброшенная одежда.

* * *

Осознание того, что ты полностью и бесповоротно изменился, часто приходит слишком поздно. Алкоголики только в последний момент понимают, что больны, когда печень и мозги сгнили до основания. Ревнивцы только в конце отношений понимают, что просто задушили любовь своим контролем.

Каждый видит себя, каждый видит свои действия… но каждый, смотря на себя со стороны, видит всё происходящее через кривую призму оправдания.

Смотрит на себя через неё до тех пор, пока та не трескается под натиском правды и последствий.

От алкоголика отворачивается семья, алкоголик теряет работу… и вот он уже сам противен себе в зеркале… но он уже видит, что его руки постоянно дрожат, а люди на улице косо смотрят на него.

Ревнивец теряет свою любовь. Вторая половинка просто не выдерживает постоянного и тотального контроля. И вот он, уже в обнимку со своей ревностью, в полном одиночестве сидит в своей квартире…

А наш герой, Жак, только в последний момент понял, в кого он превратился. В человека, который из-за своей жажды закрывал глаза на мораль. В существо, которое не видит очевидного, и ради сыворотки готово верить в чушь… И только смерть человека ломает его кривую призму…

Относиться к себе снисходительно и искать себе оправдание – главная ошибка жизненного пути. Чтобы не говорили, обмануть себя можно… даже близких людей… но всё общество ты не проведешь.