Текст книги "Русская готика"

– Кто…

Неужели он не знал ответа? Что ему подсказывало подсознание? О чем пели кости в своем убежище?

Чья-то рука легла ему на плечо, и ее тяжесть была невыносимой. Олег стал опускаться на колени. Воля его растворялась, исчезала. Та же самая рука погладила Олега по голове, сняла капюшон, обнажив светлую голову. На волосы упало несколько капель дождя. Он задрожал. Призрак обошел его с левого бока и остановился. Олег не мог поднять голову, чтобы посмотреть в его лицо.

Тишина. Капли падают сверху и бьют по темно-зеленым листьям боярышника. Олег стоит на коленях, опустив голову.

– Посмотри на меня. Я тебя прошу.

Наконец, он смог признать себе в том, что знал, чьи кости выкапывает из земли, и почему так неистово занимался этой безумной работой. Реальность медленно, но верно уплывала от него.

– Слушай меня, – прошептал призрак, заставляя Олега посмотреть на себя. Ледяные ладони прикоснулись к его щекам.

Он поднял голову и увидел знакомый ему еще в детстве предмет – розовую косынку на голове матери. Мертвая женщина, улыбаясь, стояла перед ним. Она была почти такой же, как в тот год, когда погиб отец. Молодая, красивая, высокая. Но Олег знал и другое – она мертва уже два года, а до того успела состариться и потерять всю эту красоту. Измениться… Несмотря на то, что ее могила находилась далеко отсюда, ее кости он выкопал из земли рядом со своим домом. Олег помнил, как вонзал лопату в землю и вдыхал запах, идущий снизу, из-под вывороченных, сырых комьев.

Мама вернулась, чтобы что-то ему сказать. Может быть, то, что он хотел услышать многие годы.

Вероятно, именно ее прихода Олег ждал, не осознавая этого.

Он поглядел в ее глаза и обмер от ужаса; в них было то, чего ему никогда не объяснить и не осознать.

И призрак стал говорить, избавляя Олега от сомнений и неуверенности. Мама пришла защитить его и указать верный путь. А потом… потом все стало ясно. С кристальной четкостью Олег увидел все, что происходило и происходит вокруг него. Все встало на свои места, детали механизма плотно примкнули друг к другу. Машина реальности, которая до того пробуксовывала, пошла вперед. Олег улыбнулся, чувствуя, что коченеет. Руки матери гладили его по голове и словно что-то нашептывали, убаюкивая.

Голос костей стих – как хорошо было бы, умолкни он насовсем. Мама обещала ему, что так и будет. Надо лишь еще немного потерпеть. Поработать. Приложить еще усилия.

Олег увидел Зою, сидящую за столом, за которым она и умерла. Ее лицо менялось. Мертвая плоть двигалась, будто кто-то лепил из нее, точно из пластилина другие маски. Нет, это не его невеста, а его мать.

– Смотри, – говорит ему призрак.

Олег опускает глаза на стол, где косточками выложена надпись, которую он ни разу до того не мог рассмотреть. Теперь все по-другому. Два слова. Они видны четко. Олег теперь понимает суть послания. Видимо, раньше он просто не был готов к этому.

– Ты понимаешь? – спрашивает призрак.

– Понимаю, – отвечает Олег.

Ночь летела к рассвету. Близился новый день.

В воздухе стоял запах крови.

16. Семейное дело

– Слушай, как здорово!

Смеясь, Лида схватила полотенце и начала растираться. Голая по пояс, она стояла в том же самом углу, скрытом со всех сторон от посторонних взглядов.

Мать рядом с ней, держит ведро с колодезной водой.

– И ты так каждый день? – спросила девушка.

– Почти.

– А сейчас?

– Не хочу. Что-то меня морозит. Может, продуло вчера. Ветер же был. – Наталья улыбнулась. Девушка подумала, что она чем-то удручена и что в самом деле, выглядит не очень здоровой.

– Уф… – Лида почувствовала, что от напряжения сводит мышцы рук. Кожа от холодной воды и растираний покраснела. Чувство было ошеломляющим. Конечно, она городской человек и, возможно, придает таким мелочам слишком большое значение, но зачем себя сдерживать? Умывание колодезной водой смыло следы сонливости и тревожные ночные мысли. За деревьями поднималось солнце. Просыпались птицы. Небо, без единого облачка, напитывалось лазурью.

Наталья посмотрела по сторонам. Тишина ее тревожила. Она чувствовала, что Олега поблизости нет. Не просто что он ушел куда-то раным-рано, а просто нет, уже достаточно продолжительное время. Вероятно, Олег уехал в город по каким-то делам. Например, за продуктами. Но, с другой стороны, он ездил туда на днях, так что с этой целью покинуть дом Олег не мог.

Впрочем, откуда я знаю, подумала Наталья.

И все-таки… Тишина не казалась ей такой умиротворяющей, как дочери. Затишье перед бурей?.. Настолько ли это банально, чтобы не быть правдой? Олега нет. Чтобы окончательно убедиться, надо сходить к нему. Или спросить у Шведовой. Он почти всегда предупреждает ее о том, что должен куда-то отлучиться.

Только не спешить, подумала Наталья. Шведова и так смотрит на меня искоса.

Особняк. Эта проклята старая развалина заполняет все ее мысли, заставляет возвращаться к себе. Чудовище не дает о себе забыть. Будь оно проклято.

Лида обтерла грудь и надела футболку.

– Квасу хочется, – сказала она. – Есть?

– Да, был.

Они пошли в дом, где Шведова, недовольная тем, что гости встают раньше нее, пожелала им доброго утра и спросила, будут ли они завтракать. Наталья уловила раздражение этой женщины и почему-то ей стало стыдно.

– Будем завтракать, спасибо, – ответила Лида.

Наталья улучила момент, когда дочь ушла в комнату покопаться в своих вещах, и спросила у Шведовой, не видела ли она Олега.

– Нет, – ответила та, разминая тесто на пирожки. Рядом на столе стояла миска с начинкой – рис, мясо, лук.

– Он уехал куда-нибудь?

– Не знаю. – Шведова не оборачивалась. – Я вчера заходила, мы поговорили. Я ушла.

О чем поговорили, хотела спросить Наталья.

– И все?

– Больше не заходила – некогда. Может, вы сами прогуляетесь? – Короткий взгляд через плечо. – Может быть, он занимается где-нибудь делом. Бывают, знаете ли, дела. – Шведова оторвалась от теста и посмотрела на свою квартирантку с таким выражением на лице, которое можно было назвать одним словом: злоба. У Натальи сердце ушло в пятки. – Я говорила Олегу, чтобы он не ходил к особняку. Да, я познакомила его с вами и вашим мужем, но теперь знаю, что сделала неправильно. Вы и сами в курсе…

– В курсе чего? – спросила Наталья.

– Этого уже не скроешь, – сказала Шведова. Она села на стул возле покрытого клеенкой стола. – С самого начала, как ваш муж начал это свое дело, все стало идти не туда… Вы не чувствуете, не знаете? Я пыталась говорить с Олегом вчера, перед вашим к нему приходом… Но теперь, наверное, поздно…

– Что поздно?

В глазах Шведовой были яростные бессильные слезы.

– Вы имеете влияние на своего мужа?

– Имею, но…

– Скажите ему, чтобы он прекратил это делать. Пусть уезжает. Уезжайте. Не надо подходить к этому дому. Он оживает и ему нужна кровь. И не смотрите так, словно я свихнулась!

«Сейчас войдет Лида – и что она увидит?» – подумала Наталья. Сердце ее стало пропускать удары.

– Я все знаю, – произнесла она, – но не хочу, чтобы это слышала моя дочь.

Шведова посмотрела на приоткрытую дверь кухни. Она стерла слезы голым предплечьем и встала, чтобы продолжить готовку.

– Ваше дело, – сказала хозяйка. – Но, боюсь, уже поздно. Сейчас все покатится так, как мы и не думали. Если вы все знаете, то вам легче понять, да? Поймете. Все это далеко от шуток.

– Я не имела в виду, что вы вышутите, – сказала Наталья. Ничего путного ей в голову не приходило.

Что, вот так просто взять и позвонить Виктору с просьбой прекратить все работы на площадке? Почему, спросит он. А потому, ответит она, что мы тут, в поселке, чувствуем опасность.

– Тогда что-нибудь делайте. Делайте, не сидите, – сказала Шведова.

– Я попробую…

– Сходите к Олегу. Боюсь, что-то случилось.

Наталья вышла из кухни, заглянула в большую комнату и услышала, как Лида возится со своими вещами. Дочери вовсе не обязательно знать, что здесь происходит. Пока она занята, надо использовать эту возможность и узнать, что с Олегом.

Выскочив из дома, Наталья пересекла двор, вышла на улицу. Посмотрела по сторонам и никого не увидела. Словно не только Олег, а все жители поселка разъехались кто куда… предчувствуя беду.

Не оглядываясь, Наталья вошла во двор Олегова дома. Сердце ее бешено колотилось, руки дрожали. Думать о том, что время идет, а никаких действий она не предпринимает, было невыносимо. Вдалеке завыл тот самый пес, старый и немощный. Наталья остановилась, чтобы закурить. Дым помог ей успокоиться, правда, совсем чуть-чуть. Она стояла перед крыльцом, метрах в пяти, и смотрела в окна, пытаясь найти в них намеки на пребывание хозяина. Ни малейшего указания на то, что Олег дома.

Наталья пошла вперед, к двери, приоткрытой на ширину ладони. Вчера что-то не давало ей войти. Невидимый щит, мягкий и в то же время прочный. Чья-то материализованная воля, не пускающая чужого человека внутрь. Но тогда Олег оказался все-таки дома. А что теперь?

На этот раз никакого сопротивления Наталья не почувствовала. Она подкралась к порогу, а потом вошла внутрь, с сигаретой в руке.

На нее надвинулась тишина. Дом походил на пустую скорлупу от яйца, из которого вылили содержимое. С виду дом выглядит жилым, но на поверку оказывается, что внутри пустота. Наталья позвала Олега, понимая, впрочем, что это не имеет смысла. Появился лишь Бакс. Кот посмотрел на нее злыми темно-зелеными глазами и шмыгнул под кровать в большой комнате. Наталья обследовала дом. Кровать у Олега в спальне заправлена – и такое чувство, что ее уже давно не трогали. На кухне полный порядок. Посуда чистая, ложки, вилки и ножи разложены в ящике стола – как полагается. Газ выключен. Пепельница пуста.

Все выглядит так, словно хозяин действительно уехал по делам.

Наталья поискала его одежду. Вся она сложена в шкафу на полочках. Нигде нет ничего брошенного, скомканного, грязного, за исключением корзины для того, что нуждается в стирке. Обследование ничего не дало. Прежде чем выйти Наталья посмотрела на люк, который вел на чердак, и спросила себя, для чего понадобилось Олегу закрывать его на висячий замок. Она поднялась по лестнице и подергала люк. Конечно, не открывается.

Хотя ничего не происходило, Наталья вдруг захотела уйти, немедленно, не теряя ни секунды. Ею овладело чувство омерзения. Это даже не назовешь «взглядом, упирающимся в спину». Скорее, это чувство, когда по голой руке ползет большой отвратительный жук. Мурашки бегут по коже, и кажется, что через твой затылок пропускают низковольтный ток.

Наталья спрыгнула с лестницы, подошла к дверям и только сейчас увидела кусочек бумаги, приколотый к косяку кнопкой. Бумажка была свернута в два раза.

«Я ушел, но буду через некоторое время. Занят. Наталья, мы все обсудим! Надо что-то с этим делать… Кажется, я знаю».

Звонок Виктора застал ее у самой калитки. Наталья вытащила трубку из кармана, отбегая в сторону. Ей не хотелось, чтобы кто-то слышал ее голос.

– Я здесь, – сказала она.

– Привет. – Виктор был весел. Наталья прислушалась, стараясь уловить, что делается на заднем фоне. На миг ей показалось, что муж находится на вечеринке. Утром? Быть не может такого. – Как поживаешь?

– Н… нормально. – Наталья сглотнула сгусток слюны. Все это было нехорошо – она чувствовала. – А ты?

– Да, в общем… Так, сегодня можешь отдохнуть. Подыши воздухом, погуляй…

– Не поняла…

– Сегодня рабочих не будет. Никого не будет сегодня… Я их отозвал. – Высокий дребезжащий смешок, от которого мурашки бегут по спине.

Наталья подумала, что ослышалась.

– Что значит «не будет»?

– Сегодня перерыв – я сказал, значит, все!

– Какие-то проблемы с подрядчиками?

– Ну, я веду переговоры постоянно. Ты и десятой доли не знаешь всего – да тебе и необязательно, так!

– Я не об этом… Какие-то трудности появились?

– Нет… – Виктор помолчал, дыша в трубку. – А ты бы хотела? Трудностей?

– Нет, конечно, – ответила она. С одной стороны, новость хорошая, но уж больно… странно все это звучит. И тон у мужа такой, словно… Наталья не могла подобрать ему определения. – Но… ладно, я все поняла. А когда они будут? Завтра?

– Скорее всего, завтра. – Виктор снова помолчал. – Но ты мне скажи: как твое мнение, как движется все дело?

– Хорошо. Я сама не ожидала, что удастся такую кучу мусора сдвинуть с места. Ну, воображения не хватало немного… – Что я несу, а? Я свихнулась? Перестань молоть эту ахинею и спроси у него прямо! – Я считаю, что отлично все идет. – В какой-то миг Наталья почувствовала горячую волну страх, что поднималась от солнечного сплетения к голове.

– Я рад. Значит, мы достигаем взаимопонимания, – сказал Барышев.

– Виктор, все будет нормально, не волнуйся, – ответила Наталья, ожидая его реакции.

Но он не закричал, не стал ругаться, а только вздохнул, словно говоря этим: ну что ж, видимо, ничего не поделаешь…

Наталья вновь почувствовала дикий страх, источника которого не понимала.

Разговаривая, она шагала вдоль боковой стены дома, склоняя голову, чтобы пройти под низко свисающими ветвями боярышника. На глаза ей стали попадаться комья рыжеватой земли. Один из них она пнула носком кроссовки. Комочек развалился. Посмотрев вперед, Наталья увидела еще больше земли, словно за углом… была яма.

– Значит, так… Сегодня я тебе позвоню. Сообщу, что и когда, ну всякие там детали… Поняла?

– Ага, – сказала Наталья, уже позабыв про мужа.

Она стояла на углу дома и смотрела на огромную яму, вырытую позади дальней стены. На взрезанный дерн, вывороченные камни и поломанные кусты. Смотрела на лопату, лежащую на дне, ничего не понимая. Чем Олег тут занимался? Клад искал, что ли?

– Тогда… Слушай, чуть не забыл…

– Да.

Наталья сбросила в яму кусок дерна, увенчанный зеленой травой.

– Где Лида?

– В смысле?

– Вчера она уехала и не сказала куда.

– У меня… А в чем дело?

– Да так, ерунда. Мы поругались. Лида сказала, что собирается к тебе, но я ей запретил. Наташ, ты представь, я ей запретил! Но она не послушалась.

– Она не послушалась? Ты запретил? Почему?

– А почему ты такая тупая? Это был мой приказ, а приказы, как ты знаешь, не обсуждаются. Дело только началось, а она собирается все испортить… она собирается смотреть на дом, который только начинает приходиться в себя!

– Ты что, белены объелся?

– Это был приказ! – рявкнул Виктор. – Она просто дрянь!

Тварь, сволочь!

– Как ты можешь о Лиде так говорить! Ты!

– Могу! – сказал Барышев таким голосом, словно улыбался в этот момент. – Говорил, говорю, буду говорить! Это очень важное дело, никто не может мне помешать…

– Да ты рехнулся, придурок! Не смей больше про мою дочь так говорить! – закричала Наталья.

– Твою дочь? Это мы еще посмотрим. Ни ты, ни она не…

Она выключила телефон и чуть не бросила его об стену. Это подонок совсем сошел с ума – только послушать, что он мелет! Наталья пнула комок земли и чуть не упала в яму, потеряв равновесие. Почему Лида молчала? Что там было между ними? В голове не укладывается. Виктор поссорился с дочерью, в которой души не чаял, в которой видел наследницу своего дела? Которую волей-неволей противопоставлял матери? И теперь так отзывается о ней, словно она его злейший враг! Нет, дело нечисто – что-то с ним случилось…

Особняк с ним случился, вот что. Это старая развалина сдвинула его мозги и заставляет городить эту мерзость.

Наталья села на край ямы, не испытывая ни малейшего желания двигаться с места. Особняк сводит с ума всех, кто имеет к нему отношение. Олег исчез. Написал в записке, что занят и хочет с ней поговорить? Но где она найдет его, если в ближайшее время он не объявится сам?

Она достала записку и прочла корявые прыгающие буквы еще раз.

Ну и что ей делать теперь? Наталья смотрела на выкопанную позади Олегова дома яму в полном смятении. Комары вились вокруг ее головы, садились на щеки и лоб.

Для чего на самом деле Виктор отозвал сегодня рабочих? Что это означает на его языке? Языке сумасшедших.

Я усыпил их бдительность, это хорошо. По крайней мере, все ясно. Виктор бросил телефон на влажную землю под ногами и наступил на него. Эта штука ему больше не пригодится. Дом жил без всяких электронных безделушек многие годы. И первый хозяин обходился без них. Так для чего они Виктору?

Сегодня решающий день. Он должен бросить все силы на защиту дома от всех, кто его предал, кто наплевал ему в душу… Компромиссов быть не может. Или он – или они. Виктор отдавал себе отчет в том, сколько неприятельских сил собирается вокруг него. Очень может быть, что и подрядчики перешли на их сторону. А почему бы им не перейти, если рассудить здраво? Все в один голос заверяют его, что у него нет нужных средств и что они могут отказаться от работы в любой момент… Полчаса назад один ублюдок, которому Виктор доверял много лет, сказал, что его финансовые дела в очень шатком состоянии. Как ты можешь вести такое дело, если у тебя почти ничего нет, спросил он. И это человек, которому Виктор оказывал полное доверие! Как после этого не будешь говорить, что все сговорились. Никаких сомнений теперь нет – их цель помешать ему построить дом, довести до конца семейное дело.

Виктор подошел к машине, которую рано утром отогнал подальше в лес и стал копаться в бардачке в поисках хоть какой-нибудь еды. Ничего не нашлось. Эх, если бы вчера он знал, что придется вести боевые действия в такой обстановке!

Время принимать меры. То, как разговаривали с ним подрядчики, и тот человек, которому он поручил присматривать за строительством, доказывало, что надо торопиться… Они ненавидят его. Они завидуют. Они лгут, стараясь представить все не так, как есть на самом деле.

Но Виктор Барышев не таков. Это очевидно. Рано они сбросили его со счетов.

За семейное дело он будет драться до конца, даже если все бывшие союзники отвернутся от него.

Виктор открыл багажник, вытащил монтировку со следами крови и огляделся.

Наталья хочет войны – она ее получит. Лида предала его – она будет вознаграждена с лихвой, пусть не сомневается, что за каждое преступление приходится платить.

Виктор осмотрел монтировку, не понимая, откуда ней эта багровая краска, похожая на дешевую грунтовку. Ладно, неважно.

Он повернулся и, пошатываясь, пошел в сторону особняка.

– Почему ты мне не сказала, что вы с отцом поругались?

– А зачем?

– Как это зачем? Он звонил мне сейчас злой как черт… У него совсем крыша поехала!

– Из-за меня, что ли?

– Не знаю… Понимаешь, он в последнее время немного – ну, даже не немного, у него не все в порядке с головой, – сказала Наталья. – С ним надо очень осторожно. Он одержим своей идеей и, наверное, думает, что ему пытаются помешать. Помешать осуществить дело его жизни. Он же про это все время твердит. Может быть, что уже больше, чем причуда.

– Так что, папа сошел с ума? – спросила девушка. – Тогда ясно, почему он такой… Позавчера ночью я вышла на кухню, а он сидит в темноте и смотрит на дверь, представляешь?! Я чуть инфаркт не получила! В жизни так не пугалась. Я спросила, в чем дело, а он, конечно, ничего не сказал!

именно этого я и боялась, это и происходит

Наталья поежилась.

– Мы поругались, – продолжила Лида, – он наорал на меня, назвал дрянью. Сказал, чтобы я никуда не ездила. Почему так-то надо было делать?

Она расплакалась. Наталья с удивлением подумала, что не видела слез у дочери давно: года четыре, не меньше.

– Отец устал. Последний год он работал очень напряженно, – сказала Наталья.

Хотя это и не объясняет проклятье особняка.

– Я все думала, что потом ему отомщу, но как?.. – Лида продолжала всхлипывать. Наталья обняла ее, прижала к своей груди, чувствуя горячее дыхание дочери.

В комнату заглянула Шведова.

– Ой, извините…

– Ничего, – сказала Наталья. Усталость навалилась на нее. Почва уплывала из-под ног.

– Я отлучусь ненадолго. Надо кое-куда сходить…

– А… да, хорошо.

Шведова улыбнулась и бросила на них двоих странный, какой-то очень уж отстраненный взгляд, и вышла.

Наталья погладила Лиду по голове.

– Ладно, давай так: сходим, прогуляемся, отдохнем. И не думай про это, ладно?

– Хорошо. Просто – обидно.

– Я понимаю.

Шведова не знала, что собиралась найти у Олега в доме, но чувствовала, что сходить туда ей необходимо. Может быть, отыщется какая-нибудь зацепка, которая скажет, где он находится.

Шведова подошла к незапертой двери, та скрипнула, открываясь. Что-то пролетело у нее возле ног. Бакс выбежал из дома словно ошпаренный и ринулся к кустам. Женщина проводила его испуганным взглядом, приложила руку к груди и вошла. Обходя комнаты, она прислушивалась к поскрипыванию половиц.

Олега нет – и никаких намеков, куда он отправился. Раньше ему и в голову не приходило не предупредить ее о долгой отлучке. Значит, что-то здесь не так.

Это связано с особняком.

Наверное, имеет смысл сходить туда…

Шведова вышла из кухни, сделала несколько шагов и остановилась в напряженной тишине. Ей показалось, что кто-то стоит за спиной. Чувство было сродни тому, что возникло во время вчерашнего визита, но теперь Шведова была уверена, что рядом с ней человек. И запах был знакомый… Который она встречала только один раз.

Мужская рука зажала ей рот. Шведова дернулась, но ее схватили крепко. В горле родился крик, но выйти ему было некуда. Левым ухом она услышала чье-то дыхание. Кухонный нож воткнулся ей в шею, а рука, сжимающая его, стала давить. Лезвие рассекало кожу, мышцы, сосуды. Разорвало трахею. Полилась кровь, много крови.

Шведова осела, и убийца выпустил ее из рук. Труп упал лицом вниз.

Увиденное Лиду поразило. Она стояла и смотрела на особняк с открытым ртом. Интересно, подумала Наталья, она улавливает вибрацию от этих стен? Чувствует ли она что-нибудь необычное?

Лида настояла, чтобы первым делом они осмотрели дом, а уже потом будет и лес, и озеро, и все что хочешь. Лида потребовала, и этим напомнила ей Барышева. Наталье ничего не оставалось, как привести дочь сюда. Запустенье и тишина казались такими густыми и неестественными, что Наталью всякий раз передергивало, когда она смотрела на пустым окна. Впервые она заметила, что рядом с домом не поет ни одна птица.

– Ничего себе, – сказала девушка. – На фотографиях он вовсе не такой. Там просто какая-то груда кирпича. – Лида посмотрела на мать, и та увидела искры восторга в глазах дочери.

Это было очень похоже на Барышева… Слишком похоже. Наталья почувствовала, что ее сознание дает трещину. Она уже слабо представляла себе, кто она и где она. Что вообще происходит. На нее словно действовал мощный гипноз.

Да, это он, дом, под которым имеется глубокая пещера. Возможно, кости убитых людей там, внизу.

Лида, ты ничего об этом не знаешь, иначе бы ты не испытывала такого восторга

– Пойдем, я хочу посмотреть, что внутри, – сказала девушка. – Покажешь, ладно?

Виктор подозвал кота к себе, но тот, сидя в кустах у забора, зашипел на него. Вонючая тварь! Барышев кинулся на него и сумел схватить за хвост. Кот зарычал, завыл, стал вырываться, почуяв запах крови.

– Тварь, – прошептал Виктор, – ты тоже все знал. Ты мог быть на моей стороне. Но кто шпионил на сторожа и мою женушку? Ты!

Несмотря на сопротивление кота, Виктор схватил его за голову и свернул ему шею. Сначала было трудно, но Барышев справился. Хруст позвонков был громким. Бакс обмяк и затих.

Виктор вышвырнул труп в кусты и притаился возле забора, услышав голоса жены и дочери, доносящиеся из дома той толстой суки, которую он только что зарезал. Которой отомстил за предательство! Так будет правильно.

Виктору пришлось ждать не меньше десяти минут. Дочь и жена что-то обсуждали. Он уловил фразы «особняк», «прогуляемся, пока там никто не работает», «покажешь». Та-ак, подумал банкир. Заговор входит в активную фазу. Виктор подполз ближе, передвигаясь на карачках, и выглянул в зазор между ветвями. Все верно, они идут к дому.

Ладно, договорились, тогда он пойдет следом. Там все втроем они и поговорят.

Это их семейное дело, в конце концов.

Он продрог до костей и не понимал, где находится. Только протерев глаза и поднявшись, Олег сообразил, что спал на мокрой от дождя земле. Сейчас утро, между деревьями проглядывает солнце. Все эти часы до рассвета были наводнены кошмарами. Олег думал, что не проснется никогда.

Призрак матери казался теперь только иллюзией, игрой больного воображения. Олег не слышал голосов костей, но это лишь временно, они не замедлят вернуться.

Шатаясь от голода и боли во всем теле, Олег расстегнул брюки и помочился. Резь в мочевом пузыре чуть не заставила его закричать.

Он увидел, что на земле лежит его молоток, единственное оружие, нелепое, но опасное. Рядом с ним – фонарик.

Оглядев свою одежду, Олег нашел, что она вымазана в грязи. Наверное, то же самое творится с его лицом. Он чувствовал: каждый сантиметр тела покрыт омерзительной пленкой из пота и грязи.

Призрак матери рассказал ему, что нужно делать. Точнее, вселил в него уверенность. Олег догадывался и раньше, какой наилучший выход из ситуации. Сейчас главное все рассказать Наталье. Вместе они выработают план, а вечером…

Олег понял, что медлить нельзя. Кости пробудились и стали стучать друг об друга, точно передавая сигналы морзянки. Он посоветовал им заткнуться. Раз и навсегда. И оставить его в покое!..

Подхватив молоток, он побежал к особняку. Кусты трещали у него под ногами. Несколько раз он поскользнулся на мокрой хвое и листве. В глазах темнело, но Олег не останавливался. По мере приближения к цели, он начинал понимать, что работы приостановлены. Ни голосов, ни рева двигателя экскаватора, ни шума грузовиков. Ничего. Чтобы это не значило, оно наверняка сыграет ему на руку…

Олег упал, а потом пополз по-пластунски. Через несколько метров он достиг границы зарослей и выглянул наружу. От учащенного дыхания болело горло. Олег увидел освещенный солнцем пологий склон холма и пустую стройплощадку. Словно кто-то исполнил его желание и прекратил строительство. Мама ничего ему про это не говорила. Впрочем, призраки не могут знать всего наперед.

Олег протер глаза, думая, что ему кажется. Нет, это не мираж.

К особняку со стороны поселка направлялся Виктор Барышев. Его куртка спереди была в крови, одежда выпачкана в грязи, волосы спутаны, щеки покрыты щетиной. Он выглядел не лучше, чем сам Олег. Что ему надо внутри?

Олег ждал, боясь, что банкир заметит его, но тот шел вперед, словно заведенный человекообразный механизм.

У него кровь… Наверное… Олег боялся себе представить, откуда эта кровь…

Похоже, все к этому и шло. Банкир сошел с ума. Особняк завладел его волей и заставляет совершать какие-то противоестественные поступки.

Олег мигнул и только сейчас рассмотрел, что в правой руке Барышева монтировка. Банкир исчез из поля зрения Олега. Он вошел через парадный вход. Олег выбрался из своего укрытия и, согнувшись, побежал к дому. Прислонившись к стене, он подождал немного, а потом обогнул угол и спрятался за штабелями из досок.

Под сводами высоких потолков раздавались какие-то голоса. Олег слишком поздно понял, в чем дело. Потом раздался вопль, высокий, полный ужаса. Сжав молоток, Олег бросился в особняк, проклиная себя за то, что ничего не понял а первую минуту.

Вопль повторился.

Наталья чувствовала, что еще несколько минут, и ее вытошнит. Вонь внутри особняка была невероятной. Гниль, разложение, запах смерти – его источала сама кирпичная кладка.

Лида не собиралась так быстро прекращать свою экскурсию. Мать вынуждена была ходить с ней по комнатам и залам, предупреждая, чтобы она смотрела под ноги. Тут кругом дыры и провалы. Девушка, ошеломленная «величием» их родового гнезда, ее почти не слушала.

– Пойдем на свежий воздух, – сказала Наталья через пятнадцать минут. В животе у нее крутило. Сам воздух внутри давил помещения на нее, словно мешок булыжников. Стены особняка подрагивали. Их судороги были слишком очевидны. Неужели Лида ничего не замечает? Просто невероятно.

Наконец ей удалось уговорить Лиду спуститься на первый этаж. Наталья вспомнила о Викторе и поежилась. Ей постоянно казалось, что кто-то за ними наблюдает. В голове начинало мутиться…

А еще внизу есть подземелье.

Они спустились по хлипким лестницам.

– Мам, тут как будто кровь, – сказала Лида. – Смотри.

Наталья подошла к тому месту, куда указывала дочь. На полу была неровная багровая полоса, идущая от парадного входа к боковому помещению.

– Я не знаю, что это такое, но… – начала она, но ее слова оборвались с появлением тени, которая метнулась в их сторону откуда-то из-за угла.

Наталья медленно, как в классическом кошмаре, стала поворачиваться, и успела заметить, что тень на самом деле – это Виктор. Вовсе не тот, к которому она привыкла. Обезумевший. С выпученными глазами и разинутым ртом.

– А… – сказала Наталья, пытаясь предупредить дочь.

Виктор поднял руку с кухонным ножом и вонзил лезвие Лиде пониже шеи. Девушка, даже не увидев его, упала на колени. В одно мгновенье. Наталью оглушил собственный дикий, животный вопль. Нож криво торчал у Лиды из спины. Вошел он неглубоко, но футболка уже пропиталась кровью. Вторая рука Виктора тоже описала дугу, на этот раз использовав монтировку, которой это ночью он убил Старостина. Монтировка ударилась о склоненную голову Лиды, о затылок. Наталья увидела, что из ее носа и рта выстреливают фонтанчики крови. Почти черной. А хруст кости напоминает то, как разгрызаешь куриные ребрышки.

Наталья закричала еще раз. Виктор перешагнул через Лиду и пошел к жене. С виду он был спокоен. Он ничего не говорил, словно и так все было ясно между ними. Наконец-то, ясно. Расставлены точки над «и». Наталья не помнила, что делала в эти секунды. То ли рыдала и что-то спрашивала у него, то ли умоляла пощадить ее. Ей было видно тело Лиды, лежащее на полу в позе эмбриона.

Потом появился Олег. Наталья и это помнила не очень хорошо. В ее голове взорвалась мощная бомба, и этот взрыв оглушил ее и почти ослепил.

* * *

Все заканчивается. И безумие тоже.

Олег думает, что все шло именно к этому моменту. Возможно, кости, наконец, замолчат.

Неплохие, в общем-то, шансы.

* * *

Олег ударил молотком почти горизонтально, и удар получился сильным. Голова Виктора чуть не слетела с плеч. Память Наталья зафиксировала этот момент, означавший, что вся ее жизнь рухнула безвозвратно, что все теперь будет по-другому и она никогда не выберется из этого кошмара… Это была жирная точка на всем ее прошлом. Голова Виктора сдвинулась в сторону с громким хрустом, и опрокинулась на плечо. Глаза сохраняли то же самое выражение, в котором не было ничего, и в то же время все… Виктор кулем повалился на пол и замер.

Олег посмотрел вниз, на клеенчатый стол и увидел надпись, сделанную осколками куриных косточек. Ту, что ему никак не удавалось поймать раньше. Вот что хотела передать ему мертвая невеста. А через нее, возможно, и его старые знакомые, чьи голоса мучили его всю жизнь…