Текст книги "Король эльфов"

Оссет пошла к лесу, непроизвольно оглядываясь по сторонам. На плече она несла лук. Колчан со стрелами, скрытый под длинным плащом, был привязан к ноге. Меч в ножнах висел на широком поясе поверх жесткого корсета, заменяющего ей броню. Острый кинжал с искривленным лезвием она держала у сердца, между корсетом и рубашкой.

«Нелегко нести на себе все это.» – думала Оссет, ступая между деревьев, по высохшей траве, на которою уже начали опадать красные и желтые листья. «Скоро осень. Но что-то нерадостно мне. Это время мы всегда проводим вместе. Что яблочные пироги, прогулки среди наполненного солнцем леса, катание на лодке по засыпанному листвой пруду… если рядом нет ее? Без Лионор мир не будет прежним. О сестричка, тебя нет всего три дня, а как будто целую жизнь. Поскорее бы нам снова оказаться вместе…»

Оссет погрузилась в свои мысли в тишине предзакатного леса. До слуха донесся хруст ломающихся веток и звуки, похожие на смех. Кто-то будто смеялся над ней. Девушка насторожилась, подняла голову и торопливо оглянулась. Позади не было никого. Оссет посмотрела вниз, и, о нет, эти листья слишком странные. Они не похожи на те, что растут здесь. Девушка сделала шаг назад и замотала головой. Странно было видеть здесь нечто столь чужеродное.

Что-то коснулось ноги, заставив вздрогнуть. Оссет потянулась к рукояти меча, но прежде посмотрела вниз. «Животное. Всего лишь лисица.»

Лиса спокойно прошла мимо, потеревшись о ногу, как домашняя кошка, она села напротив, вперив свои внимательные глаза в человека напротив.

«Постойте-ка, – начала раздумывать она. – С каких это пор лисы совсем не боятся людей, и подходят так близко?» Что-то говорило, что это не самая обычная лиса. Несмотря на это, а скорее, именно поэтому, Оссет сняла с плеча лук и вложила в него стрелу. «Лучше будет пристрелить ее, на всякий случай?» Лиса так и продолжала сидеть на месте.

– Уходи! – крикнула девушка, отгоняя лису. – Прочь! Хочешь, чтобы я пустила в тебя стрелу?

Лисица продолжала сидеть на месте, ярко-рыжим пятном на фоне коричнево-зеленой травы. Она будто провоцировала, притягивала к себе внимание. Оссет посмотрела в глаза животного. «О, духи… у него же нет зрачков!» – подумала она. Однородно-синие глазные яблоки словно светились изнутри. Оссет опустила лук.

– Кто ты? – спросила она, не сомневаясь в том, что будет понята. – Оборотень? Уходи, и я не причиню тебе вред.

Лисица громко тявкнула и кинулась вперед, сбивая с ног. Оссет упала на холодную землю, едва прикрытую листьями и сильно ударилась головой о тяжелые, поросшие мхом камни. Она снова услышала смех, перерастающий в хохот. В глазах потемнело от боли. Она почувствовала, как что-то горячее стекает по ее шее и спине, сознание постепенно начало покидать ее. Ничего нельзя с этим поделать, она умирала. Черный постепенно начал уступать место красному, а красный – золотому. Она видела широкое зеркальное озеро и лодку посередине него, под хрустальной аркой. В лодке стояли молодой мужчина и черноволосая девушка, чьи плечи были покрыты звериной шкурой. Они стояли, скрестив руки, и в момент, когда Оссет смотрела на них, медленно повернули головы. Что выражал их взгляд? Какую-то почти невозможную нежность и гордость вместе с тем?

Оссет пришла в себя от того, что что-то влажное и теплое касалось лица. Открыв глаза, она увидела перед рыжую морду того же животного. Лиса лизала ее щеки и лоб, иногда касаясь кожи холодным носом и шерстью, невесомой, удивительно мягкой. С каждым прикосновением часть боли, казалось, оставляла ее. Несмотря на это, как только стало достаточно сил, она сжала кулак и ударила лису по морде. Так быстро, как только могла, она вскочила на ноги и бросилась бежать прочь. Синие тени мерещились позади. Оссет успела вернуться до того, как последний луч солнца скрылся. Приходя в себя, она трогала свою голову, спину, шею. На теле не было никаких ран, ни одной капли крови. Боль постепенно прошло, случившееся казалось менее реальным, чем сон. Только клочок рыжей шерсти, который она успела выдернуть, говорил об обратном.

Оссет вновь развела костер. Съела большой кусок ветчины и выпила немного пива. Заплела гриву коня в одну большую черную косу. Почистила одежду от прилипшего репейника, и снова вернулась к своим записям.

«Я не уверена, что это было на самом деле. Не знаю, что за существо, оборотень, а может дух? Мне никто не поверит. Эти электрически синие глаза могут свести с ума. В какой-то момент я уверена, была мертва. И если это действительно так, я напала на духа, грозила убийством и ударила его…»

Девушка бросила карандаш и блокнот из ее рук. Оссет повернула голову, словно повинуясь чьей-то воле. Она посмотрела на Иглика, своего коня. Что-то показалось ей странным. Лошадь повернула голову, как будто ухмыляясь.

– Ты меня искала? – проговорил Иглик. – Следуй за листьями. Следуй за листьями.

У Оссет помутилось в голове. Помотав головой, пытаясь проснуться, она подошла к коню. Его глаза были ярко-синими без зрачков, но стоило ей приблизиться, конь моргнул, вновь смотря вокруг влажными, глуповатыми, темно-коричневыми глазами.

– Что в тебя вселилось, Иглик? – спросила она.

Конь ткнулся мордой в ее ладонь, обнюхивая ее и выпрашивая лакомство. В его гриве Оссет заметила листочек странной формы, наполовину красный, наполовину белый. Взяв его в руки, она вдруг почувствовала слабость, легла на траву у костра, не затушая его, и тут же провалилась в глубокий сон.

***

Она не знала, сколько так проспала. Она проснулась от чьего-то голоса, напевающего старинную песенку. Это был довольно приятный голос, кажется, даже отдаленно знакомый. Невозможно было определить, принадлежит он женщине или мужчине, громко он звучит или тихо, будто его и не было, а звучал он только в ее голове. Оссет села, схватившись руками за голову. На месте потухшего костра стоял белоснежной масти зверь, источавший слабое жемчужное сияние. Это был конь изумительной красоты, с одним черным копытом и длинным заостренным рогом немного выше точки, расположенной ровно посередине глаз. Глаза его были совершенно без зрачков, похожие на синие глубокие озера.

Оссет замерла, нащупывая под одеждой кинжал.

– Ты пришла убить меня. – без слов произнес единорог. Слова сами рождался в голове Оссет.

– Да. Я все вспомнила, и теперь знаю, это ты украл мою сестру.

– Нет, не я.

Оссет всмотрелась в синие огоньки. Единорог в первую минуту казавшийся непостижимо прекрасным существом из другого мира, начал терять свой лоск. Это одновременно разозлило и огорчило Оссет.

– А кто же тогда? – неожиданно для себя она рассмеялась. – Было лучше, когда ты не разговаривал. Тогда можно было увидеть в твоем появлении хоть какое-то значение. А что вижу я? Лошадиное тело с глупым полудохлым духом внутри!

Слова сыпались друг за другом. Она хотела бы, но не могла остановиться, выливая всю грязь, все что думала или только хотела подумать, едва ли в состоянии это контролировать. Единорог смотрел куда-то сквозь пространство, безжизненными синими глазами. Он был похож на чучело, казалось, ничего не видел и не слышал.

– Я вижу твою душу. – проговорил он наконец. – Ты горда, вспыльчива, твое сердце горячо, но едва ли оно может быть злым, и поэтому я тебе отвечу.

– Что ты можешь сказать мне, пустоглазое чудовище? Это так меня напугало? Ты вселилось в ту лисицу и в моего коня?

– Да. И вот мой ответ: то, что было раньше, должно повториться. Не тебе и даже не мне противиться судьбе.

– Что это значит?

– Забудь о сестре. У нее иной путь, иное предназначение, далекое от твоего.

– Где она? Что ты об этом знаешь? – почти умоляя, стала спрашивать Оссет.

– Лионор там, где ее место. Не ищи ее. Что бы не пытались делать люди, их пути уже начертаны. Ради веры в судьбы и ее неотвратимость, я не стану никому мешать. Но и помогать никому не стану.

Оссет смягчилась, видя что ее злословие ничему не поможет. Единорог повернул свою голову к лесу и приготовился уходить.

– Постой! – проговорила она. – Прости меня за это… и помоги. Прошу. Она так дорога мне!

– Тебе еще предстоит найти свой путь. И в этом я могу помочь. Следуй за красными листьями.

– Что это за листья? Почему они? Не уходи!

Но единорог растворился в густом тумане, став его частью… Оссет открыла глаза, не зная, сон это был или нет, и спит ли она до сих пор. В руках она держала красно-белые листья необычной формы, с запахом меда и полыни. Одна-единственная соленая капля скользнула по щеке и повисла на носу, впервые за много лет.

Глава 12

Няня

– Не волнуйтесь, лорд Эрлинг. Вы знали, что однажды этот момент придет. С ней обязательно все хорошо.

– Нет! Нет же, как вы не понимайте, няня! Я столько лет пытался уберечь ее, не отдал родной матери, чтобы скрыть от зловещего ока предзнаменования, и что же? Ничего не вышло… я был дураком, нужно было отдать Лионор Талисии. Тогда не было бы так… – лорд приложил к груди сжатую в кулак руку и закрыл глаза. – Так больно.

– Соберитесь! – строго проговорила няня. – Это не худшая судьба. Определитесь, кого вы жалеете – себя или ее? У вас есть и другие дети. Другие дети, которые не знают всей правды и несут на себе тяжкое бремя вины, удваиваемое вашей супругой.

Глаза пожилого лорда растерянно прошлись по комнате.

– Да, дети… Галэрия ждет наследника.

– Я не об этом ребенке. – строго проговорила няня. – Ашир и Оссет. Вы должны рассказать им.

– Зачем? Вся эта правда не изменит того, что произошло. Это и их вина тоже, их авантюристские наклонности привели к такому печальному исходу…возможно, если бы мои правила соблюдались, все было бы иначе.

– Так они все же понесут наказание? Вы считаете, это справедливо. – голос был холодным, словно металл, но лорд словно не замечал этого.

– Да… без наказаний никак. Надо, надо придумать что-то… подлей мне еще чая, няня, будь так добра, с валерианой.

Крепкой старческой рукой с сухой темно-коричневой кожей, няня схватила тонкую фарфоровую ручку чайника и резким движением плеснула темную горячую жидкость в маленькую фарфоровую чашку, не разлив при этом ни капельки.

– Это все? Мы можем продолжить, лорд Эрлинг? Или вам еще чего-нибудь принести?

– Нет, пожалуй, нет. Спасибо, няня.

Эрлинг поднес к губам чашку, обжигая губы, сделал несколько быстрых глотков.

– Так о чем мы говорили? О детях? О наказаниях? Пусть этим занимается Галэрия, все же, они тоже ей почти как дети. За столько-то лет.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно.

– Я не разделяю вашей уверенности, Эрлинг. Леди Галэрия далека от того, чтобы понять девочек.

– В любом случае, это не нам решать, няня.

Рука лорда Эрлинга потянулась к тяжелой матовой бутылке из темного стекла. Увидев это, женщина не сильным, но четким и резким движением, ударила лорда по руке своим веером. Бутылка упала на пол и не разбившись откатилась в сторону. Эрлинг взвыл.

– Няня!!!

– Не смейте снова напиваться.

– Я не смею!? – проговорил лорд, итак уже достаточно пьяный. – Я потерял ребенка! Единственного моего ребенка! – взвревел он.

На лице няни было написано изумление и ужас.

– Тихо, господин лорд! Как вы смеете говорить – такое? Вы понимаете, что вас могут услышать?

– Пусть услышат! У меня лишь один ребенок, и это была Лионор. Эти две девочки, которых мы удочерили, это жестоко, но я так и не смог их полюбить. Талисия смогла, а я – нет. Они нужны были, чтобы попытаться обмануть судьбу, ну и как следствие стали надежными друзьями нашей девочки… но няня, они чужие мне! Чужими были десять лет назад, чужие и сейчас. Теперь, когда Лионор не здесь…

Лорд Эрлинг замолчал. Няня, незаметно отвернувшись, вытерла накрахмаленным белым рукавом покрасневшие глаза.

– Не надо осуждать меня. – сказал Эрлинг. – Я относился к ним, как к дочерям, дал все, что мог. У них было все, лучше образование, учителя, наряды, драгоценности… не за что на меня обижаться.

Няня обернулась и посмотрела в помутнившиеся серые глаза лорда.

– Значит, вы не вступитесь?

– Ты сможешь разобраться и без меня. Устрой их как-нибудь, получше… куда-нибудь, возможно, замуж, в город или в столицу… подальше отсюда. Я не хочу больше никого видеть.

«Будто раньше он видел, сухарь. – подумала женщина, поправляя свой передник и унося грязные чашки. – Мои бедные девочки. Как же вам придется сейчас нелегко.»

***

Няня встретила Ашир на кухне, без украшений, в простом фартуке, с аккуратно собранными и спрятанными под косынку волосами.

– Что ты делаешь здесь, попрошу разрешения спросить? – сказала няня.

– И тебе доброе утро. Так , пеку кое-что для кое-кого.

– И для кого же, интересно?

– Тебе будет неинтересно. Это ритуальный хлеб – дань прошлому, пожертвование духам времени.

Женщина недоверчиво склонилась над засыпанным мукой противнем.

– Понимаю, ты думаешь, зачем это? – Ашир выпрямилась и вытерла испачканную мукой щеку. – Ничего необычного, все чародейки приносят подношение духам-покровителям, время от времени.

– Что-то непохоже на ритуальный хлуб.

– Ой, няня, это просто булочки с джемом. Ритуальное пожертвование для моего желудка. Так, заодно решила испечь.

Няня с состраданием взглянула на девушку, заставив ее остановиться.

– В чем дело?

– Ни в чем, дорогая. Просто… тебе нравиться лепить булочки?

Ашир смущенно улыбнулась при этом неожиданном вопросе.

– Ну, да. Правда, есть их мне нравиться больше. Но не всегда можно позволить себе. Это настоящие сладкие убийцы изящной фигуры.

Няня улыбнулась.

– Так в чем дело?

– Ни в чем. Мне пора спешить к леди Гэлэрии. Оставь и мне одну.

– С вишневым или абрикосовым джемом?

– С абирикосовым.

Глава 13

Альмерах

Он увидел ее посреди зеленых кипарисов. До этого пришлось немного побродить по аллее в напрасных поисках. Она сидела на скамейке и играла с голубыми лентами на запястьях. Знает ли она, что они означают? Нет, скорее всего. А тем временем голубой с золотым – два самых желанных цвета всех девушек всего Иркнелрак, что они для чужестранки? Проклятие? Благословение? Она так небрежно пытается завязать на них узлы и судя по всему, наслаждается этими попытками.

Альмерах неспешно подошел ближе, кланяясь прекрасной даме. Она, растерявшись, задумалась, немного покраснела, и наконец вспомнила, что нужно ответить и низко, ниже, чем следовало, наклонила голову и кивнула в ответ.

– Привет. – она широко улыбнулась, снова напрочь забыв об этикете, что же, это даже мило, не смотря на то, что ей не положено заговаривать первой.

– Здравствуй, Лионор.

Кипарисы отбрасывают резкие тени на оголенную кожу. На ней сегодня серебристо-золотое платье из плотной ткани, но с глубоким вырезом на груди и открытыми плечами. Цвета тоже не случайны, что-то будет сегодня, торжественная церемония или официальный прием? Его никогда не приглашают, откуда ему знать. Еще неделю назад он ни за что бы не поверил, но сегодня только дурак станет отрицать, что если события будут развиваться в том же духе, скоро ей по праву можно первой раздавать приветствия почти всем, кроме одного человека в государстве. От этой мысли несколько неприятно.

Девушка обняла себя за плечи, будто от холода, но скорее от его слишком навязчивого взгляда. Она не привыкла к таким платьям, это стало понятно сразу. Обычай большинства государств предписывает женщинам прятать свою красоту, закрываться от внешнего мира тяжелыми тканями, высокими горловинами, длинными подолами. Это даже как-то эгоистично, пренебрежительно по отношению к природе, создавшей такую красоту. Но чтобы не смущать ее, он переводит свой взгляд.

– Как вам сегодня спалось, леди? – спрашивает он, прекрасно зная, что это вульгарный, почти неприличный вопрос, но ведь она все равно не поймет этого.

Зато поймет кто-нибудь другой. Кто-нибудь, кто наверняка во все глаза наблюдает за этой пташкой. Это веселит.

– Неплохо, но слегка тревожно.

– Ночные кошмары?

– О, да! Как ты угадал?

Он угадал по легким синим теням, залегающим на лице, которые ни одни мази и припарки не скроют полностью. По легким красным линиям на белках, по особому, бессонному блеску фисташковых глаз. Догадаться нетрудно, но дамам такое не говорят.

– Меня самого часто мучают кошмары. – это правда. – Везде мерещится присутствие чего-то жуткого, пусть даже рядом никого нет. Нечто темное, жуткое, бесформенное, с горящими огнями вместо глаз.

Он ловит ее взгляд. Зрачки расширились от ужаса. О, сколь точное его описание он дал ему!

– Со мной тоже было похожее.

Так, это становиться интересно. Он берет ее за руку, будто для поддержки, тем самым вынуждая довериться.

– Я вижу это чудовище с детства, в моих кошмарах. Сон кажется таким настоящим, но реальность – она переходит на шепот. – реальность еще хуже. Я видела его… в зеркале. Черную тень с фиолетовыми глазами. Мне кажется, она преследует меня и наяву.

Трусишка. Она выглядит такой испуганной посреди дня, при свете яркого солнца, вдали от зеркал, и даже не в одиночестве. Она очень молода, даже по человеческим меркам, пожалуй, ей не зазорно бояться, тем более, что страхи обоснованы. На мгновение ему стало ее жаль. «Да, бояться действительно тебе есть чего. Ты даже и не знаешь, как часто он рядом.» он обнял ее за плечи, поддерживая, а она вдруг сделала то же самое в ответ. Продолжительное объятие. Улыбка. Он мог бы поцеловать ее, если хотел, но вместо этого медленно и неохотно отстраняется. Не здесь. И точно не сейчас, несмотря на то, что она ему нравится. Такое точно не останется без внимания, и без последствий.

– Все это так ужасно, но как хорошо, что об этом знаю не только я. – проговорил Альмерах.

– Похоже, мы чувствуем одно и то же.

Он больше не станет ничего говорить, быстро оглядывается. У него было желание лишь немного подразнить брата, не вызывать его гнев. Задумавшись, он сам невольно начинает испытывать страх. Почему? Что в нем такого, что заставляет бояться и подчиняться всех? Даже зная не его не одно столетие невозможно отделаться от этого чувства. Чувства чего-то тяжелого и темного. Наверно, такими и были те, темнокровные.

– Зачем ты искала меня? – спрашивает он, переходя к делу.

Она оглядывается тоже. Похоже, чувствует, что они здесь не одни.

– Я могу доверять тебе?

– Конечно.

Собственно, а почему бы и нет? Брат короля далеко не самый последний человек в королевстве. «Что же ты хочешь сказать мне, девочка? Поделись со мной своими секретами, а уж я решу, как ими распорядиться.»

– Скажи тогда, а ты доверяешь мне? – спросила она.

– Девушке, которую знаю несколько дней? Которая ест альтус, которая едва не проломила мне грудь своей головой, которая подарила мне чудесный танец и так беспокоится о судьбе служанки? Да, я доверяю. Я вижу, какая ты.

– Какая? – с сомнением спрашивает она.

– Искренняя. Добрая. Настоящая. Ты можешь рассказать мне что угодно, Лионор. И кажется, я могу сделать то же самое?

– Да. – она вновь улыбается и краснеет. Так искренне и добродушно, что даже камень, и тот не остался бы равнодушным.

«Наверняка, ты не считаешь себя такой. – думал Альмерах. – И это хорошо, он тебя изменит. Ты не долго останешься такой, как сейчас, а жаль.»

– Пойдем отсюда. – предлагает он, наклоняясь ближе, чтобы никто больше не мог услышать.

– Куда?

– Я отведу тебя. Там тихо, там можно говорить обо всем… ты понимаешь меня?

– Да. – беззвучно произносить Лионор.

Она не глупа, и даже не настолько наивна, как может показаться на первый взгляд. «Ее предки были одними из нас. – подумал он. – Такие глаза не могут быть у людей.»

Они идут мимо кипарисов вниз, к оврагу, огибая камни. Она дважды едва не упала, запутавшись в платье, он помог ей перейти через ручей, перенося на руках. Лионор очень легкая, кожа еще нежнее шелкового платья, волосы прикасаются к его щекам. Ему не хочется признавать, насколько приятна ее близость… Запах инжира, карамели и теплого молока, ее запах опьяняюще-нежный.

– Пришли. – говорит он. – И ты даже не запачкала платье, повезло.

– Только благодаря тебе. – взгляд становится серьезным. – Альмерах, ты привел меня в это место, потому что там мы были не одни?

Да, и она итак знает это. Но надо ответить так, чтобы не посеять лишних страхов, раздумий в мыслях, которые так легко можно прочесть.

– Да, но не только. Слуги иногда бывают очень любопытными, ты наверняка уже успела убедиться. А еще здесь красиво. Живой, настоящий лес, нет этого вылощенного, искусственного совершенства, которое создано в саду.

Она кивает головой.

– Я тоже люблю лес. Сад и дворец, они замечательны, но в них я чувствую себя запертой. Дома я часто гуляла в лесу вместе с сестрами. Осенью мы любим кататься на ладке по озеру, засыпанному листьями.

«Сказала «любим», а не «любили»» – подумал он, но не сказал ничего вслух.

– Лес близок мне. Словно часть моей души там.

– Напрасно же.

– Что?

Он понял, что сказал лишнего, не задумываясь.

– Если бы не та прогулка, тебя бы здесь не было. – напомнил он. Зачем?

– Ты прав. Я давно хотела спросить об этом… у тебя. Но теперь понимаю, что вряд ли ты знаешь что-то еще…

«Знаю. Но не скажу.»

– Ты права, Лио. Вряд ли.

– Скажи, тебе нравится здесь?

– Где это – здесь?

– Во дворце. При дворе. В этой… в этом месте.

Да, верно. Он понял, чего она хочет.

– Наверное, все это не мое. Можно сказать, тебе повезло, во дворце я бываю редко. Чаще у моря или в лесах. Нам с моей армией слишком тесно в городе.

– Разве здесь идет война?

– Войны никогда не прекращаются. У нас скорее локальные восстания. Их тоже нужно во время подавлять.

Лионор замерла, сидя на траве и подтянув колени к лицу, не мигая смотрела на карабкающуюся по листку улитку. «Я не удивлен, слегка разочарован. Женщинам, как правило, не интересна эта тема, но ты казалась мне особенной.» – подумал Альмерах.

– Можешь помочь мне? – неожиданно спрашивает она, резко поворачивая голову. – Ты мой друг?

«Что бы ответить на это? Тоже правду? Ты симпатичная, и конечно, мы друзья, пока мне не захотелось чего-то большего. Вот только помощь, о которой ты попросишь, может стоить мне если и не жизни то наказания, достаточно сурового, чтобы бежать от тебя, без оглядки, хоть на другой конец света.»

– Мы друзья, конечно, раз болтаем здесь. Я никому не показывал это место. О чем ты хочешь попросить?

– Я очень хочу вернуться домой. Знаю, пророчество… но оно такое неясное! Непонятное! Его можно истолковать по-разному…

«Увы, за тебя уже все истолковали, и вполне-таки ясно.» Она продолжала:

– Там нет слов о том, что я должна оставаться в здесь, точно в плену. Я даже не знаю, где точно нахожусь… Все так бояться какой-то судьбы, моего неясного предназначения, что наверное, проще запереть меня, чем разобраться и отпустить… пожалуйста, умоляю, помоги мне вернуться обратно! Давай убежим вместе, ты, я и Ринуэль. Я могла бы попытаться одна, но так я точно не выживу, не зная ни дороги, ни направления, не имея ни карты, ни компаса…

Ни карта, ни компас не помогли бы ей. Даже зная все дороги, все направления, всю эту местность, как свои пять пальцев. Это разные миры. Она находится не где-то, а нигде. Не в том мире, который привыкла видеть каждый день. Дальше, чем далеко. Как линия горизонта, видимая, но недосягаемая. В ответ на ее пламенную речь он отвернулся в сторону, в глубоких размышлениях. Даже один такой разговор мог стоить… дорого.

– Кто такая Ринуэль? – спросили Альмерах.

– Моя подруга. Она служанка.

Он покачал головой. Даже если бы хватило безрассудства воплотить в жизнь этот план, именно эта «подруга» все бы и испортила.

– Ты не должна доверять служанкам. Они хитрые и подлые.

Она лукаво улыбнулась. Совершенно неожиданно.

– А она советовала мне не доверять принцам. Они тоже могут быть подлыми?

– Да, могут. – достаточно подлыми, чтобы тебя обманывать. – Я не могу, Лио. Прости. Но то, о чем ты просишь почти невыполнимо.

Ее взгляд изменился.

– Наберись терпения и постарайся быть сильной. Когда-нибудь ты сможешь вернуться домой.

«Когда-нибудь. Только если очень постараешься, свернешь шею моему брату, например.»

– Почти. Ты сказал – почти невозможно, значит, шанс есть. Слишком большое расстояние? Уйдут долгие месяцы, чтобы его преодолеть, да? Я готова к этому.

– Дело не в этом. То, о чем ты просишь, очень опасно. Слишком опасно. Запредельно опасно. Почти невозможно. Здесь требуется магия…

В ее взгляде смесь разочарования, гнева и печали. «Ты думаешь, что я трус. – мысленно произнес Альмерах. – Произнесешь ли ты это вслух?». Лионор отвернулась, растирая покрасневшие глаза и бормоча что-то одними губами.

– Ты просто трус. – медленно произнесла она.

– Пусть так. Но здоровый страх лучше безрассудной смелости. Ты ничего пока не знаешь…

– Я знаю достаточно. – девушка встала и пошла вперед, спотыкаясь о камни. – Можешь не провожать меня.

– Что, собираешься возвращаться одна? А как же ручей?

– Не собираюсь я возвращаться. Я ухожу! Одна.

Какое безрассудное упрямство. Он начинает жалеть, что вообще связался с ней.

– Без вещей, без оружия, без еды и воды?

– Да. Встречу единорога и сломаю его рог, если не вернет меня обратно. Не ходи за мной. Не хочу тебя видеть.

Ее упрямство начинало раздражать. В самом деле, дорога совсем близко, а если они пробудут здесь слишком долго, подумают и заподозрят не то. Альмерах догнал Лионор и встал впереди.

– Уходи. Я же сказала, не хочу тебя видеть.

– Времени на истерики нет. Надо успеть к обеду.

Он улыбнулся, будто извиняясь за то, что сейчас сделает. Альмерах сделал пару шагов вперед, обхватил девушку за талию, подняв в воздух, и взвалил на свое плечо. Идти не намного тяжелее, но по крайней мере, она никуда уже не убежит.

– Отпусти меня! – злобно зашипела Лионор, слабо пытаясь освободиться. – Поставь меня на землю!

Острые кулаки не больно, но довольно неприятно врезались в его спину и шею.

– Я брошу тебя на землю, если не успокоишься. Маленькая капризная девчонка, как ты вообще могла мне нравится?

Лионор прекратила вырываться.

– Это очень унизительно. – серьезно проговорила она. – Так я тебе нравлюсь?

– Да, только с поправкой на прошедшее время.

Девушка тяжело вздохнула, а потом неожиданно расслабилась, обвиваясь вокруг, и горячи губами прильнула к его шее. Кто угодно подумал бы поцелуе, но вместо этого ее маленькие острые зубы глубоко впились в его шею, насквозь прокусывая кожу. От шока ему едва хватило самообладания не сбросить ее на землю. Освободившись от зубов Лионор, Альмерах схватился за рану, из которой сочилась кровь. Надо отдать должное, рана не была глубокой, но болезненной – однозначно. Воспользовавшись замешательством принца, Лионор бросилась прочь.

Глава 14

Лионор

«И что я только делаю. – думала Лионор, когда бежала, вперед со всех ног, огибая деревья и приподняв подол платья. – Такое точно не входило в план. Почему все всегда идет не по плану!». Она начала задыхаться и спустилась вниз, к небольшому оврагу и села, опираясь на него спиной и переводя дыхание. Лионор не слышала следов погони и постепенно успокоилось. Сердце стучало, как бешеное. «Какой позор. – думала девушка. – Укусить принца, вместо того, чтобы получить его в союзники. Эта тайна умрет вместе со мной.»

Она не хотела убегать вот так, в одиночку и неизвестно куда, но похоже, вариантов больше не остается. «Ни за что не вернусь после такого во дворец. – думала Лионор, представляя в свою очередь, что мог подумать о ней Альмерах. – Все не так должно было быть. Но и ему нес стоило брать меня на руки, как маленького ребенка! Я могу за себя постоять…» Лионор вспомнила редкие, но долгие и утомительные тренировки с Оссет. Тогда ей казалось, что Оссет нравится причинять ей боль, что это бесполезное занятие никогда не пригодится девицу. Оказалось, это может быть полезным. «Глаза, шея, грудина, пах, колено! Гшгпк! – вспоминала Лионор сыплющиеся удары кулаков в мягким ватных рукавицах. От этого не было менее больно.

Девушка потерла ободранный локоть. Она все-таки упала один раз. Листик, приложенный к ране облегчил боль. Лионор осмотрелась. Убежала она недалеко, будто все еще сомневаясь, возвращаться ли назад. Сейчас дорогу обратно можно отыскать с легкостью.

– Лио! Лио, где ты!? Выходи, нам пора обратно! Заканчивай эти прятки!

Голос Альмераха был измученным и усталым. Лионор сильнее вжалась в холм, переставая дышать. Голос был совсем близко. Почему ей так страшно? Она вспомнила детские игры в прятки – они не так давно перестали играть. Это чувство, когда прячешься в шкафу, а кто-то совсем рядом, и сердце замирает от осознания того, что один-единственный шорох, или смешок не к стати, и тебя разоблачат.

– Лионор, выходи! Мы обо всем забудем. Если не вернешься сейчас, без последствий это не останется!

«Он что, угрожает мне? Или снова боится? Трус. – подумала Лионор. – Я выйду только если ты скажешь, что поможешь!» Но Альмерах ничего больше не говорил. Через мгновение шаги начали отдаляться. Девушка так и не рискнула выйти из своего укрытия, продолжая идти вдоль оврага.

Время тянулось незаметно. Тянулось ли вообще? Лионор проголодалась, к счастью, здесь были какие-то ягоды, которые она не раздумывая съела. По дороге она изучала растения, пытаясь припомнить на родине такие же, искала мох, точно зная, что тот растет с северной стороны. Вот только даже эта информация была бесполезной. Откуда знать, что дом именно на севере, а не на западе или юго-востоке?

«Интересно, далеко ли я ушла? – размышляла Лионор, пытаясь отвязаться от удручающих мыслей о своем побеге. – Наверное, достаточно далеко.» Она подняла голову вверх, всматриваясь в крутую зеленую стену. Взбираться на нее, чтобы в этом удостовериться – тяжело и долго, если вообще удастся. Она уже успела устать, и потому решила просто продолжать движение.

«Я точно помню, что море совсем недалеко. Может, пойти к нему и попытаться сесть на корабль?» Это было рискованным предприятием. Лионор невольно поежилась. По мере движения вперед становилось все темнее и темнее, а полоска неба над головой все уже и уже. Тревога теперь неотступно следовала рядом, шаг за шагом. «Мне кажется, или овраг превращается в огромный темный тоннель?» – спросила она себя, зная, что не получит ответа. «Что теперь делать? Возвращаться обратно?» Идти назад не хотелось, она проделала немалый путь. Впереди была только сужающаяся, пугающая пустота. Казалось, пустота всматривается своим единственным черным оком в девушку точно также, как она в нее. Тянет свои тонкие щупальца-тени, приближаясь сама и притягивая к себе.

Какое же облегчение испытала Лионор, когда среди поросших густой травой земляных стен заметила старую мраморную, полуразрушенную лестницу. Она тут же стала подниматься вверх, скользя на влажных от росы ступеньках. Крутая лестница таила в себе немалую опасность. Наступив на подол платья, Лионор начала терять равновесие и едва удержалась, уцепившись за режущий руки колючий куст. Лестница казалась бесконечной. Она посмотрела вверх, оставалось не так много.