Текст книги "Сфинкс. Приключения Шерлока Холмса (сборник)"

– Мистер Хэдерли? – спросил он с легким немецким акцентом. – Мне вас рекомендовали не только как прекрасного специалиста, но и как рассудительного, способного хранить тайну человека.

Я слегка поклонился. Разумеется, такое обращение мне польстило, как польстило бы любому человеку моего возраста.

– Могу я узнать, кому обязан таким хорошим отзывом?

– Пожалуй, будет лучше, если пока я вам этого не скажу. Но из того же источника мне стало известно, что вы сирота, холостяк и в Лондоне живете один.

– Совершенно верно, – несколько удивился я. – Но, простите, я не думаю, что это как-то влияет на мою профессиональную деятельность. Вы ведь, насколько я понимаю, пришли ко мне по делу?

– Разумеется. Вы скоро поймете, что все, о чем я говорю, имеет значение. У меня к вам сугубо деловое предложение, требующее, однако, соблюдения совершенной секретности. Вполне естественно, что нам больше подходит человек одинокий, чем живущий в кругу семьи.

– Если я пообещаю хранить тайну, – сказал я, – вы можете быть совершенно уверены, что я своего слова не нарушу.

Он посмотрел на меня очень внимательно. Если честно, я еще никогда не видел такого подозрительного и недоверчивого взгляда.

– Так вы обещаете? – выждав минуту, спросил он.

– Обещаю.

– Даете слово хранить тайну до, во время и после работы? Ни в письменной, ни в устной форме никому ничего не сообщать?

– Я уже пообещал.

– Прекрасно, – произнес он и вдруг вскочил, молнией метнулся через весь кабинет и распахнул дверь. В коридоре никого не было. – Все в порядке, – сказал он, возвращаясь на место. – Знаете, клерки иногда очень любят совать нос в дела начальника. Теперь можем поговорить спокойно.

Он вплотную придвинул ко мне стул и снова уставился на меня все тем же подозрительным и недоверчивым взглядом.

Странное поведение этого ходячего скелета уже начинало вызывать у меня нечто вроде отвращения и страха. Мне, конечно же, очень не хотелось упускать клиента, но я уже не мог сдерживать нетерпения.

– Прошу вас, сэр, давайте же поговорим о деле, – сказал я. – Я не привык терять время попусту.

Прости меня, Господи, за эти слова, но они как-то сами собой сорвались у меня с языка.

– Что вы скажете, если я предложу вам заработать пятьдесят гиней за одну ночь? – спросил он.

– Предложение очень заманчивое.

– Я сказал – за одну ночь, но правильнее сказать – за один час. Я просто хотел бы услышать ваше мнение по поводу гидравлического пресса, который вышел из строя. Вы нам скажете, что там поломалось, а починим его мы сами. Как вам такая работа?

– Что ж, работа несложная, а оплата щедрая.

– Вот именно. Мы хотим, чтобы вы сегодня вечером приехали к нам последним поездом.

– Куда?

– В Айфорд. Это небольшая деревушка, на границе Беркшира и Оксфордшира, милях в семи от Рединга. От Паддингтона есть поезд, на котором туда можно добраться где-то в четверть двенадцатого.

– Я согласен.

– Я буду встречать вас в экипаже.

– Значит, оттуда еще придется ехать?

– Да, наше заведеньице находится за городом, милях в семи от айфордской станции.

– То есть мы попадем туда не раньше полуночи. Вряд ли в такое время я успею на обратный поезд. Мне придется провести у вас ночь.

– Конечно. Мы найдем, где вас приютить.

– Но это не слишком удобно. Может быть, я мог бы приехать к вам в какое-нибудь другое время?

– Мы посчитали, что вам лучше всего приехать именно ночью. За неудобства мы заплатим вам, молодому, никому не известному человеку деньги, за которые можно получить заключение самых лучших специалистов в вашей области. Но, конечно же, если вы хотите отказаться, у вас достаточно времени, чтобы это сделать.

Я подумал о том, как мне нужны сейчас пятьдесят гиней, и решил, что нужно соглашаться.

– Я не отказываюсь и принимаю все ваши условия, – сказал я. – Но мне хотелось бы лучше знать, что от меня требуется.

– Понимаю. Конечно, вся эта секретность не могла не вызвать у вас любопытства. Да мне бы и самому не хотелось, чтобы вы ехали к нам, не имея четкого представления о том, что вам предстоит делать. Я полагаю, нас никто не подслушивает?

– Можете быть в этом совершенно уверены.

– Дело обстоит следующим образом. Вы, наверное, знаете, что отбеливающая глина – весьма дорогой продукт и в Англии ее добывают лишь в нескольких местах?

– Да, я об этом слышал.

– Несколько лет назад я купил небольшой участок – очень небольшой участок – в десяти милях от Рединга. И мне повезло, на одном из полей я обнаружил пласт отбеливающей глины. Однако, проведя исследования, я выяснил, что пласт этот очень мал и на самом деле является лишь перемычкой между двумя более крупными пластами справа и слева, которые расположены на участках моих соседей. Эти добрые люди даже не представляли, что их земля хранит в себе нечто не менее дорогое, чем золотоносная жила. Конечно же, я был заинтересован в том, чтобы выкупить у них их участки до того, как они узнают их истинную стоимость, но, к сожалению, у меня просто не хватило денег, чтобы это сделать. Тогда я посвятил в свою тайну нескольких друзей, и вместе мы решили, что нужно незаметно, так, чтобы никто ничего не узнал, начать разработку на нашем маленьком участке. Таким образом мы заработаем деньги и сможет выкупить соседние участки. Так мы и сделали. Для облегчения работы мы установили у себя гидравлический пресс. Вот этот пресс, как я уже вам говорил, и вышел из строя. Поэтому я и обращаюсь к вам. Но нам бы очень не хотелось, чтобы наш секрет узнал кто-нибудь посторонний, потому что, если станет известно, что к нам зачем-то приезжал гидравлик, тут же поползут слухи, рано или поздно соседи догадаются что к чему, и тогда можно будет распрощаться с нашими планами. Вот почему я взял с вас слово не рассказывать ни единой живой душе о том, что сегодня ночью вы едете в Айфорд. Надеюсь, я все понятно рассказал?

– Все понятно, – ответил я. – Единственное, что мне не совсем ясно, зачем для добычи отбеливающей глины вам понадобился гидравлический пресс. Ее ведь добывают примерно так же, как гравий, из карьера.

– У нас свой метод, – небрежно отмахнулся он. – Землю же надо вывозить. Мы прессуем ее в брикеты, чтобы никто не догадался, что это. Но вы об этом не думайте. Я рассказал вам все, мистер Хэдерли. Как видите, я вам полностью доверяю. – Он встал. – Жду вас в Айфорде в одиннадцать пятнадцать.

– Не сомневайтесь, я приеду.

– И никому ни слова, – бросил он на меня последний подозрительный взгляд, потом пожал руку (ладонь его оказалась холодной и влажной) и торопливо вышел из кабинета.

Позже, обдумав все на свежую голову, я, как вы понимаете, уже по-другому взглянул на это неожиданное и странное предложение. С одной стороны, я, конечно же, был рад, потому что предложенный мне гонорар в десять раз превышал тот, который назначил бы я сам, если бы меня спросили, сколько я хочу получить за такую работу. К тому же за этим заказом могли последовать и другие. Но, с другой стороны, лицо и поведение моего заказчика мне ужасно не понравились, да и вся эта история с отбеливающей глиной, ради которой я должен был приехать к ним в полночь и соблюдать строжайшую тайну, вовсе не вызывала доверия. Но, как бы то ни было, я отбросил страхи, плотно поужинал, поехал на Паддингтон и сел на поезд. Я в точности исполнил свое обещание и никому не сказал ни слова о том, куда еду и с какой целью.

Оказалось, что в Рединге мне нужно было сделать пересадку, причем поезд до Айфорда отходил с другого вокзала. Я на него не опоздал и был на месте в начале двенадцатого. Из пассажиров я был единственный, кто сошел в Айфорде. На маленькой, почти не освещенной платформе не было никого, кроме заспанного носильщика с фонарем. Выйдя через турникет, я увидел своего утреннего посетителя. Он дожидался меня в тени на другой стороне дороги. Не сказав ни слова, он схватил меня за руку и усадил в экипаж, который стоял с открытой дверцей. Потом закрыл окна с обеих сторон, постучал кучеру, и лошадь рванулась вперед.

– Лошадь была одна? – вклинился в рассказ инженера Холмс.

– Да, одна.

– А масть ее вы не рассмотрели?

– Да, на экипаже горел фонарь, и я, когда садился, успел заметить. Гнедая.

– Свежая или усталая?

– О, свежая и чистая, с блестящими боками.

– Благодарю вас. Извините, что перебил. Прошу, продолжайте свое очень интересное повествование.

– Ехали мы как минимум час. Полковник Лизандер Старк говорил про семь миль, но, судя по скорости и тому времени, что ушло у нас на дорогу, проехали мы не меньше двенадцати. Он сидел рядом со мной и все время молчал. Я пару раз покосился в его сторону, и мне показалось, что он напряженно всматривается в меня. Сельские дороги в тех местах хорошими не назовешь, нас постоянно то подбрасывало, то ужасно раскачивало из стороны в сторону. Я пробовал посмотреть в окно, чтобы понять, где мы находимся, но сквозь матовое стекло ничего не мог рассмотреть, кроме проплывающих изредка размытых пятен света. Несколько раз я попытался завести разговор, чтобы было не так скучно ехать, но полковник отвечал односложно, и беседа так и не завязалась. Наконец езда по ухабам сменилась шуршанием по гравию, и скоро экипаж остановился. Полковник открыл дверцу, выпрыгнул и, когда я последовал за ним, тут же втащил меня на темное крыльцо, прямо напротив которого мы остановились. Получилось, что из экипажа мы попали буквально прямиком в коридор, и я даже не успел рассмотреть фасад здания. Как только я перешагнул порог, за нашими спинами тяжело захлопнулась дверь и загрохотал колесами отъезжающий экипаж.

В доме было совершенно темно. Полковник что-то забормотал себе под нос и начал шарить по карманам в поисках спичек, но тут в конце коридора приоткрылась дверь, и темноту прорезал длинный желтый луч света. Потом дверь открылась шире, и появилась женщина с лампой в руке, она держала ее над головой и пыталась рассмотреть нас. Она была красивая, в темном платье, судя по блеску, из дорогой ткани. Женщина бросила пару слов на иностранном языке (по интонации я понял, что она что-то спрашивает) и, услышав короткий и резкий ответ моего спутника, вздрогнула, да так сильно, что чуть не выронила лампу. Полковник Старк подошел к ней, прошептал что-то на ухо, потом спровадил ее обратно в ту комнату, откуда она появилась, и уже с лампой в руке вернулся ко мне.

– Подождите, пожалуйста, несколько минут в этой комнате, – сказал он и распахнул другую дверь.

Комната оказалась маленькой, просто обставленной, с круглым столом посередине, на котором в беспорядке лежало несколько немецких книг. Полковник Старк поставил лампу на фисгармонию у двери.

– Простите, я на секунду, – сказал он и ушел в темноту.

Я посмотрел книги на столе и, хотя немецкого не знаю, понял, что две из них – научные трактаты, остальные – сборники стихотворений. Потом я подошел к окну, надеясь рассмотреть окрестности, но оказалось, что снаружи оно закрыто тяжелыми дубовыми ставнями. Вообще в доме было удивительно тихо. Где-то в коридоре тикали старые часы, но больше не было слышно ни звука. У меня стало неспокойно на душе. Что это за немцы, чем они занимаются в этом странном, оторванном от всего мира доме? И где этот дом находится? Мне ведь было известно, что от Айфорда до него приблизительно десять миль езды. Но куда? На север? На юг? На восток или, может быть, на запад? Хотя в этом радиусе вокруг Айфорда расположен и Рединг, и другие крупные города, так что, возможно, место это не такое уж уединенное. Но все же полная тишина вокруг не оставляла сомнения, что мы находимся в сельской местности. Я походил по комнате, напевая что-то себе под нос, чтобы поднять настроение, ведь, в конце концов, я должен был заработать за эту ночь пятьдесят гиней.

И тут неожиданно, совершенно бесшумно дверь в комнату начала медленно открываться. За ней стояла та самая женщина. Желтый свет моей лампы озарил ее красивое и взволнованное лицо на фоне темного коридора. Однако, встретившись с ней глазами, я понял, что она не просто взволнована, а чем-то очень сильно напугана, и от этого меня самого обдало холодом. Она приложила дрожащий палец к губам – дала мне знак, чтобы я молчал – и тихонько произнесла несколько слов с заметным акцентом, косясь в темноту, как испуганная лошадь.

– Уходите, – прошептала она, как мне показалось, изо всех сил стараясь говорить спокойно. – Уходите. Нельзя здесь оставаться. Вам здесь нечего делать.

– Но, сударыня, – ответил я, – я еще не выполнил работы, ради которой приехал. Я не могу уйти, не осмотрев машину.

– Нельзя ждать, – не унималась она. – Идите через коридор, там никто не помешает.

Потом, видя, что я улыбаюсь и качаю головой, она отбросила сдержанность и шагнула в комнату, молитвенно сложив руки.

– Ради Бога! – зашептала она. – Бегите, пока не поздно!

Но я, по природе довольно упрямый, становлюсь еще упрямее, когда на пути к цели возникают какие-то преграды. Я подумал о пятидесяти гинеях, об утомительной поездке и о предстоящей ночной работе. Нет, я не мог просто так все бросить и сбежать, не выполнив заказа и не получив положенный гонорар. Может быть, эта женщина вообще не в себе. В общем, я решительно покачал головой, хоть, признаюсь честно, ее вид произвел на меня сильное впечатление, и твердо заявил, что намерен остаться. Она хотела еще что-то сказать, но в этот миг где-то наверху хлопнула дверь и послышались шаги, кто-то спускался по лестнице. На секунду женщина замерла, прислушиваясь, потом в отчаянии всплеснула руками и исчезла в темном коридоре так же внезапно и бесшумно, как появилась.

Через какое-то время в комнату вошли двое: полковник Лизандер Старк и толстый коротышка с пушистой седой бородой на двойном подбородке, который был представлен мне как мистер Фергюсон.

– Это мой секретарь и управляющий, – добавил полковник. – Кстати, уходя из этой комнаты, я, кажется, закрывал за собой дверь. Наверное, сквозняком приоткрыло.

– Нет-нет, это я ее приоткрыл, – сказал я. – Мне показалось, что в комнате душновато.

Полковник недоверчиво посмотрел на меня.

– Что ж, тогда давайте приступим к делу, – сказал он. – Мы с мистером Фергюсоном проведем вас к машине.

– Тогда мне, пожалуй, стоит надеть шляпу.

– О нет, машина в доме.

– Как?! Вы занимаетесь добычей отбеливающей глины в доме?

– Нет-нет! Мы ее здесь только спрессовываем. Но вы об этом не беспокойтесь. Нам нужно, чтобы вы просто осмотрели машину и сказали, что в ней сломалось.

Мы вместе стали подниматься. Первым шел полковник с лампой в руках, я и толстяк управляющий – за ним. Оказалось, что мы находимся в старинном доме с настоящим лабиринтом коридоров, проходов, узких винтовых лесенок и небольших низких дверей, пороги которых были стерты многими поколениями людей, живших здесь ранее. Наверху не было ни мебели, ни ковров. Со стен осыпалась штукатурка, кое-где из зеленых, гнойного вида пятен сочилась влага. Я изо всех сил пытался напустить на себя беззаботный вид, но из головы у меня не шло предупреждение женщины. Хоть я и пренебрег им, все же я внимательно следил за обоими спутниками. Фергюсон мне показался угрюмым и не склонным к разговору человеком, хотя по тем нескольким словам, которые он произнес, я, по крайней мере, понял, что он, как и я, англичанин.

Наконец полковник Лизандер Старк остановился у низкой двери и открыл ее ключом. За дверью оказалась квадратная комнатка, такая маленькая, что мы втроем вряд ли бы поместились в ней. Фергюсон остался снаружи, а мы с полковником вошли.

– Мы находимся внутри гидравлического пресса, – сказал полковник. – О том, что будет с нами, если его кто-нибудь сейчас включит, лучше не думать. Потолок в этой камере представляет собой рабочую плоскость, которая опускается и давит на металлический пол с силой, равной нескольким тоннам. За стенками расположены небольшие цилиндры, в которые под давлением поступает вода, передавая энергию и усиливая мощность. Впрочем, вам все это знакомо. Машина действует, но как-то неровно и как будто не в полную силу. Не могли бы вы осмотреть здесь все и показать нам, как это исправить.

Я взял у него из рук лампу и стал внимательно осматривать механизм. Действительно, машина была очень большая, просто гигантская, и могла создавать огромное давление. Когда я вышел из камеры и нажал на рычаги управления, по свистящему звуку я сразу понял, что где-то в боковых цилиндрах происходит небольшая утечка воды. Дальнейший осмотр показал, что одна из резиновых прокладок на головке бокового поршня дала усадку, из-за чего перестала плотно прилегать к трубке, по которой перемещалась. Это и было причиной падения мощности, о чем я и сказал своим заказчикам, которые внимательно меня выслушали и задали несколько вопросов технического характера о том, как эту неисправность устранить. После того как я им все объяснил, я вернулся в главную камеру, чтобы внимательнее осмотреть ее и удовлетворить свое любопытство. Я сразу понял, что история с отбеливающей глиной – выдумка. Бессмысленно было устанавливать здесь такую мощную машину для подобных целей. Стены камеры были деревянные, но пол представлял собой большую железную емкость. Повнимательнее присмотревшись, я увидел, что все ее стенки покрыты металлической накипью. Я наклонился и попытался соскоблить немного этой накипи, чтобы понять, что это такое, как вдруг услышал за спиной негромкое восклицание на немецком, обернулся и увидел мертвенно бледное лицо полковника. Он смотрел на меня.

– Что вы здесь делаете? – спросил он.

Признаться, я разозлился, когда понял, что этот человек своими россказнями провел меня, как мальчишку, поэтому довольно несдержанно сказал:

– Любовался вашей отбеливающей глиной. Если бы я знал истинное предназначение вашей машины, мне, возможно, было бы проще сделать правильное заключение.

Как только слова эти слетели с моих уст, я пожалел о своей несдержанности. Лицо полковника напряглось, в серых глазах вспыхнули недобрые огоньки.

– Что ж, хорошо, – произнес он, – вы это узнаете.

Он сделал шаг назад, с грохотом захлопнул маленькую дверь и повернул в замке ключ. Я бросился к двери, стал дергать ручку, но, как ни старался, как ни колотил в дверь руками и ногами, она даже не шелохнулась.

– Эй! – крикнул я. – Эй, полковник! Выпустите меня!

И тут в полной тишине я услышал звук, от которого душа у меня ушла в пятки. Лязгнули рычаги и засвистел протекающий цилиндр. Он запустил машину. Лампа все еще стояла на полу, там, где я ее поставил. В ее свете я увидел, что черный потолок начал опускаться вниз. Медленно, рывками, но, и я знал это как никто другой, с силой, которая через минуту расплющит меня в бесформенную массу. Я стал биться в дверь, пытался ногтями влезть в замочную скважину, умолял полковника выпустить меня, но неумолимый лязг рычагов заглушал мои крики. Потолок был уже в футе над моей головой, я поднял руку и ощутил гладкость многотонной металлической поверхности. Потом у меня в голове пронеслась мысль, что мучения, которыми будет сопровождаться моя смерть, зависят от того положения, в котором меня сожмет пресс. Если я лягу лицом вниз, вес придется на спину. Меня всего затрясло, когда я представил себе треск костей. А если лечь навзничь, хватит ли у меня духу смотреть на надвигающуюся черную тень? Когда в полный рост стоять я уже не мог, я увидел нечто такое, от чего в моем сердце затеплилась надежда.

Я уже упоминал, что пол и потолок в этой камере были железные, но стены сделаны из дерева. Бросив последний отчаянный взгляд вокруг, я заметил узкую полоску желтого света между двумя деревянными панелями, которая постепенно расширялась по мере того, как опускался потолок. Сначала я не мог поверить, что в стене есть выход, который спасет меня от неминуемой смерти, но потом бросился к этой щели и через миг уже лежал, чуть дыша, по другую сторону стены. Через несколько мгновений панели снова сомкнулись, и хруст лампы и гулкий звук соединившихся металлических плоскостей дали мне понять, насколько близкой была моя гибель.

Я пришел в себя оттого, что кто-то сильно дергал меня за руку. Открыв глаза, я увидел, что лежу на каменном полу в темном узком коридоре, а надо мной стоит, согнувшись, женщина и куда-то тащит меня левой рукой. В правой она держала свечу. Эта была та самая добрая женщина, от совета которой я, как последний дурак, отказался.

– Идем! Ну же! – шептала она. – Они сейчас будут здесь. Они увидят, что вас там нет. Нельзя терять ни секунды! Вставайте же!

На этот раз я внял ее словам. Поднялся и побежал следом за ней по коридору, потом вниз по винтовой лестнице, которая вывела нас в другой, более широкий проход. Как только мы спустились, я услышал крики и топот ног. Один голос доносился с того же этажа, на котором находились мы, второй шел снизу. Они перекликались. Моя провожатая остановилась и стала растерянно осматриваться по сторонам. Потом рванула одну из дверей, за которой оказалась спальня, где в окно ярко светила луна.

– Для вас это последний шанс! – воскликнула она. – Окно высоко, но, может быть, вам удастся спрыгнуть.

Как только она это произнесла, в дальнем конце коридора показался свет, и я увидел тощую фигуру полковника. Он бросился к нам с лампой в одной руке и чем-то вроде ножа мясника или тесака в другой. Я кинулся в спальню, распахнул окно и выглянул на улицу. Каким спокойным, красивым, безопасным показался мне залитый лунным светом сад внизу. До земли было не более тридцати футов. Я взобрался на подоконник, но решил не прыгать, пока не услышу, что произойдет между моей спасительницей и этим головорезом, который преследовал меня. «Если он что-то с ней сделает, я, чего бы это мне ни стоило, влезу обратно», – подумал я. Не успела эта мысль мелькнуть у меня в голове, как полковник уже был у двери. Не обращая внимания на женщину, он бросился к окну, но она схватила его обеими руками и попыталась остановить.

– Фриц! Фриц! – быстро заговорила она по-английски. – Вспомни, ты же в прошлый раз обещал! Обещал, что это не повторится! Он никому не расскажет! Он никому не расскажет!

– Ты сошла с ума, Элиза! – вскричал он, пытаясь вырваться из ее рук. – Ты нас погубишь. Он слишком много видел. Отпусти!

Оттолкнув ее, он подскочил к окну и замахнулся тесаком. Я к тому времени уже перевалился через стену и висел, уцепившись за подоконник пальцами. Почувствовав тупую боль в руке, я разжал пальцы и полетел вниз.

Падение было тяжелым, но, слава Богу, я себе ничего не сломал, поэтому тут же вскочил и что было духу помчался между кустами и деревьями, я-то понимал, что опасность еще далеко не миновала. Но вдруг я почувствовал, что на меня накатывает приступ ужасной тошноты и слабости. Я посмотрел на руку, в которой чувствовалась сильная пульсирующая боль, и вот тут в первый раз увидел, что лишился пальца, а из того места, где он был раньше, хлещет кровь. Я попытался перевязать рану платком, но тут в голове у меня зашумело, и я упал без сознания между розовыми кустами.

Сколько я там пролежал, не могу сказать. Наверное, очень долго, потому что, когда я пришел в себя, луна уже зашла и начиналось утро. Вся одежда у меня пропиталась влагой, а рукав куртки был весь в крови. Как только я увидел это, мне тут же вспомнилось все, что случилось со мной ночью. Я вскочил на ноги, понимая, что опасность еще не миновала, но, оглянувшись назад, к своему крайнему удивлению, не увидел ни дома, ни сада. Оказывается я лежал под кустом у шоссе, невдалеке виднелось невысокое длинное здание, которое, как выяснилось потом, когда я к нему подошел, было той самой станцией, на которую я прибыл вчера ночью. Если бы не ужасная рана на руке, я бы мог подумать, что все случившееся со мной за эти часы было лишь дурным сном.

В голове у меня все плыло, но я все же кое-как дошел до станции и спросил, куда идет ближайший поезд. Оказалось, до Рединга, но до него оставалось еще около часа. Я увидел того самого носильщика, который дежурил на платформе, когда я ночью выходил из поезда. Я подошел к нему и спросил, знакомо ли ему имя полковника Лизандера Старка. Он о таком никогда не слыхал. Видел ли он экипаж, дожидавшийся меня ночью? Нет, не видел. Есть ли где-нибудь недалеко полицейский участок? Да, примерно в трех милях.

Но я был слишком слаб, чтобы пройти такое расстояние, поэтому решил, что лучше дождусь поезда и обращусь в полицию уже в Лондоне. В город я приехал в начале седьмого и первым делом обратился за медицинской помощью. А доктор уже привез меня сюда. Я отдаю это дело в ваши руки и готов выполнить все, что вы скажете.

Выслушав поразительный рассказ инженера, мы какое-то время сидели молча. Затем Шерлок Холмс снял с полки один из своих увесистых альбомов, в которых хранил разнообразные вырезки из газет.

– Вот объявление, которое может вас заинтересовать, – сказал он. – Оно выходило во всех газетах примерно год назад. Послушайте: «Разыскивается мистер Джереми Хейлинг, инженер-гидравлик, который вышел из дому в десять часов вечера девятого числа сего месяца и не вернулся. Возраст – двадцать шесть лет. Был одет в…» и так далее. Наверное, именно тогда машине полковника последний раз требовался ремонт.

– О Боже! – воскликнул мой пациент. – Так вот что имела в виду женщина!

– Несомненно. Совершенно ясно, что полковник – хладнокровный и отчаянный человек, готовый устранить все, что представляет хоть малейшую угрозу его делу, как те пираты, которые не оставляли живых на захваченных суднах. Что ж, сейчас на счету каждая минута. Если вы в состоянии, мы немедленно едем в Скотленд-Ярд, а оттуда прямиком в Айфорд.

Через каких-нибудь три часа мы сидели в поезде, направляющемся из Рединга в маленькую беркширскую деревушку. В купе находились Шерлок Холмс, инженер-гидравлик, инспектор Бродстрит из Скотленд-Ярда, одетый в штатское полицейский и я. Бродстрит расстелил на скамейке военную карту графства и старательно вычерчивал циркулем окружность вокруг Айфорда.

– Ну вот, – сказал он. – Этот круг обозначает территорию радиусом в десять миль вокруг деревни. Место, которое нас интересует, находится где-то на его границе. Вы же сказали десять миль, сэр?

– Мы ехали больше часа.

– И вы полагаете, что они отвезли вас обратно, когда вы были без сознания?

– Наверное. Мне смутно помнится, что меня поднимали и куда-то несли.

– Я что-то не понимаю, – сказал я. – Почему они пощадили вас, когда нашли в саду без сознания? Может быть, женщина уговорила этих бандитов?

– Вряд ли. Я еще никогда не видел такой зверской физиономии.

– Мы скоро все это узнаем, – промолвил Бродстрит. – Круг-то я уже нарисовал, осталось выяснить, в какой именно точке их искать.

– Думаю, в этом я могу вам помочь, – тихо обронил Холмс.

– В самом деле? – воскликнул инспектор. – Так у вас уже есть версия? Давайте проверим, что думают остальные. Я считаю, что нужно будет ехать на юг, там места более глухие.

– А я думаю – на восток, – сказал мой пациент.

– А мне кажется – на запад, – возразил переодетый полицейский. – В этом направлении есть несколько тихих маленьких деревушек.

– Я за север, – не согласился я. – Там нет холмов, а наш друг говорит, что он не заметил, чтобы экипаж хоть раз поднимался в гору.

– Ну и ну! – рассмеялся инспектор. – Вот так разделение мнений. Мы, похоже, разобрали все направления. Так кого вы поддержите, мистер Холмс?

– Никого. Вы все ошибаетесь.

– Но это же невозможно.

– Возможно. Я считаю, что искать нужно здесь, – он указал в середину круга.

– Но мы же проехали двенадцать миль, – растерялся Хэдерли.

– Шесть миль туда, шесть миль обратно. Что может быть проще. Вы сами сказали, что, когда садились в экипаж, лошадь была свежая и чистая. Разве могла она остаться такой, если бы до этого уже прошла двенадцать миль по ухабистой дороге?

– Хм, действительно, ловко придумано, – задумчиво протянул Бродстрит. – Чем занимаются эти молодчики, конечно, понятно.

– Разумеется, – кивнул Холмс. – Это фальшивомонетчики крупного масштаба. Пресс им нужен для изготовления амальгамы[40]40
  Амальгама – сплав ртути с другим металлом.


[Закрыть], которую они используют вместо серебра.

– О существовании этой банды нам уже давно известно, – сказал инспектор. – Они штампуют фальшивые полукроны тысячами. Мы даже отследили их до Рединга, но дальше продвинуться не смогли. Эти умельцы так ловко заметают следы, что не приходится сомневаться – это опытные жулики. Но сейчас, благодаря счастливой случайности, я думаю, мы их схватим.

Однако инспектор ошибся: преступникам не суждено было попасть в руки правосудия. Когда поезд остановился в Айфорде, мы увидели гигантский столб дыма, поднимавшийся из-за раскинувшейся неподалеку рощицы, который нависал над всей округой, как огромное страусово перо.

– Что, пожар? – спросил станционного смотрителя Бродстрит, когда поезд, обдав платформу паром, двинулся дальше.

– Да, сэр!

– Давно начался?

– Я слышал, ночью, сэр, но огонь не утихает. Уже горит весь дом.

– А чей это дом?

– Доктора Бичера.

– Скажите, – вмешался в разговор инженер, – доктор Бичер – это такой тощий высокий немец с длинным острым носом?

Смотритель рассмеялся.

– Нет, сэр. Доктор Бичер – самый что ни на есть англичанин, и никто во всем приходе не носит лучшего жилета. Но с ним живет один джентльмен, пациент, насколько я понимаю, так вот тот – иностранец и выглядит так, что немного нашей доброй беркширской говядины ему явно не повредит.

Не успел станционный смотритель договорить, как мы уже были на пути к горящему дому. Дорога привела к невысокому холму, на вершине которого стоял большой дом с выбеленными стенами, полностью охваченный огнем. Из каждого окна, из каждой щели вырывались языки пламени. В саду перед домом стояли три пожарные машины и тщетно пытались прибить огонь.

– Это то место! – взволнованно воскликнул Хэдерли. – Вот гравийная дорожка. А вот розовый куст, где я лежал. Из вон того, второго, окна я прыгал.

– По крайней мере, вы им отомстили, – сказал Холмс. – Скорее всего пожар начался из-за вашей лампы, которую раздавил пресс. Огонь перекинулся на деревянные стенки, а эти люди были слишком заняты погоней за вами, чтобы вовремя это заметить. Внимательно смотрите на толпу, ваши вчерашние знакомые могут быть где-то здесь. Хотя я думаю, что они уже милях в ста отсюда.

И опасения Холмса оказались не напрасными, поскольку с того дня и до сих пор ни о красивой женщине, ни об ужасном немце или мрачном англичанине не было слышно ни слова. В то утро один из крестьян видел на дороге повозку с людьми, набитую огромными ящиками, которая быстро ехала по направлению к Редингу, но на этом все следы беглецов обрывались, и даже самомý хитроумному Шерлоку Холмсу не удалось установить, куда они двинулись дальше.