Текст книги "Знак четырех. Записки о Шерлоке Холмсе (сборник)"

Меня поспешно провели по коридору к двери, я снова краем глаза увидел деревья и сад. Мистер Латимер не отставал от меня ни на шаг. Он сел напротив, не произнося ни слова. Ехали мы очень долго. Окна в карете были подняты, мы оба молчали. Наконец около полуночи экипаж остановился.

«Выходите здесь, мистер Мэлас, – заговорил мой попутчик. – Извините, что приходится высаживать вас так далеко от вашего дома, но иначе нельзя. Если попытаетесь проследить за каретой, только сделаете хуже самому себе».

Он открыл дверцу, и не успел я ступить на землю, как возница хлестнул лошадей и экипаж с грохотом унесся прочь. Я в растерянности посмотрел по сторонам. Высадили меня посреди какого-то пустыря, поросшего вереском и кустами дрока. Вдалеке виднелись дома, в некоторых из них на верхних этажах горел свет. С другой стороны я увидел красные железнодорожные сигнальные огни.

Карета уже скрылась из виду. Я топтался на месте, стараясь понять, где нахожусь и что мне теперь делать, как вдруг заметил в темноте какое-то движение: кто-то шел ко мне. Когда этот человек приблизился, я понял, что это железнодорожный грузчик.

«Скажите, что это за место?» – обратился я к нему. – «Вондсворт-коммон», – сказал он. – «Я могу отсюда доехать до города?» – «Если пройдете с милю до Клапамского узла, как раз успеете на последний поезд до вокзала Виктория».

На этом мое приключение закончилось, мистер Холмс. Где я побывал, кто эти люди, мне неизвестно. Я знаю только то, что рассказал вам, но понимаю, что здесь творится что-то неладное, и мне бы хотелось помочь тому несчастному, если это возможно. На следующее утро я сообщил обо всем мистеру Майкрофту Холмсу, а потом и полиции.

Выслушав этот необычный рассказ, мы какое-то время сидели молча. Потом Шерлок посмотрел на брата.

– Что-нибудь предпринято? – спросил он.

Майкрофт взял с журнального столика свежий выпуск «Дейли ньюс».

«Разыскивается Поль Кратидес. Грек, прибыл из Афин, по-английски не говорит. Того, кто сообщит любую информацию о его местонахождении, ожидает денежное вознаграждение. Та же сумма будет выплачена любому, кто предоставит сведения о гречанке по имени Софи. Х 2473». Это объявление вышло во всех газетах. Ответа нет.

– А что греческое посольство?

– Я послал запрос. Им ничего неизвестно.

– А если телеграфировать начальнику афинской полиции?

– В Шерлоке сосредоточилась вся энергия нашей семьи, – сказал Майкрофт, повернувшись ко мне. – Что ж, берись за это дело и дай мне знать, если что-то выяснится.

– Конечно, – сказал мой друг и встал. – Я свяжусь и с тобой, и с вами, мистер Мэлос. Пока же на вашем месте я был бы очень осторожен, поскольку наверняка это объявление попало на глаза преступникам и теперь они знают, что вы их выдали.

По дороге домой Холмс зашел на телеграфную станцию и отослал несколько телеграмм.

– Знаете, Ватсон, – заметил он, – а ведь наш вечер прошел не зря. Несколько самых интересных дел попали ко мне вот так же, через Майкрофта. Эта задача, с которой мы только что столкнулись, хоть и имеет одно-единственное решение, все же довольно интересна.

– И вы надеетесь ее решить?

– Ну, нам уже известно столько, что будет просто удивительно, если мы не узнаем и всего остального. Наверное, у вас уже и своя версия имеется?

– Да, есть кое-какие соображения.

– Поделитесь.

– Мне кажется очевидным, что эту греческую девушку похитил молодой англичан по имени Гарольд Латимер.

– Похитил откуда?

– Из Афин, наверное.

Шерлок Холмс покачал головой.

– Этот парень ни слова не понимает по-гречески. Леди довольно свободно изъясняется по-английски. Вывод: она какое-то время прожила в Англии, а этот Гарольд в Греции не был ни разу.

– Что ж, тогда можно предположить, что она приехала в Англию, а Гарольд уговорил ее бежать с ним.

– Это более вероятно.

– И ее брат – мне кажется, что именно такие отношения связывают их – прибыл из Греции, чтобы вмешаться. По неосторожности он оказался во власти этого молодого человека и его дружка. Они схватили грека и попытались силой заставить его подписать какие-то бумаги, очевидно, связанные с ее наследством (вполне может быть, что он – опекун сестры). Он отказался. Чтобы вести с ним переговоры, им и понадобился переводчик. Вот так они и вышли на этого мистера Мэласа. Может быть, это уже не первый переводчик, к которому они обращаются. Девушке о том, что ее брат находится так близко, не сказали, об этом она узнала случайно.

– Превосходно, Ватсон! – воскликнул Холмс. – Мне кажется, вы не далеки от истины. У нас на руках есть все карты, теперь главное не терять времени. Если злоумышленники не сделают ничего неожиданного, мы их возьмем.

– Но как же мы узнаем, где находится тот дом?

– Ну, если наше предположение верно и девушку действительно зовут или звали Софи Кратидес, напасть на ее след будет нетрудно. Она наша главная надежда, потому что брат ее, конечно же, здесь человек чужой и никто его не знает. Очевидно, что ее отношения с этим Гарольдом установились уже довольно давно, по меньшей мере несколько недель назад, раз весть об этом успела дойти до Греции, а ее брат успел приехать сюда. Если все это время они не переезжали, мы, вероятно, скоро получим ответ на объявление Майкрофта.

Беседуя, мы дошли до нашего дома на Бейкер-стрит. Холмс первым поднялся по лестнице, но, отворив дверь в нашу комнату, застыл на месте от изумления. Я удивился не меньше, когда заглянул ему через плечо. В кресле сидел и курил его брат.

– Заходи, Шерлок! Заходите, сэр, – любезно пригласил нас Майкрофт Холмс. Видя наше удивление, он улыбнулся. – Что, Шерлок, не ожидал от меня такой прыти? Это дело меня чем-то взволновало.

– Как ты попал сюда?

– Обогнал вас на кебе.

– Дело получило развитие?

– Пришел ответ на мое объявление.

– Вот как!

– Да, через несколько минут после того, как вы ушли.

– И что в нем?

– Я прочитаю. – Майкрофт Холмс развернул лист бумаги. – Написано тупым пером на розовой бумаге, писал мужчина средних лет хрупкого телосложения. «Сэр, – говорится в письме. – В ответ на ваше объявление в сегодняшней газете хочу сообщить, что я очень хорошо знаком с молодой леди, которую вы разыскиваете. Если соизволите нанести мне визит, я могу рассказать вам подробности ее печальной участи. В настоящее время она проживает в Бэкенхеме на вилле „Мирты“. Искренне ваш, Дж. Дэйвенпорт». Письмо пришло из Лоуэр-Брикстона, – добавил Майкрофт Холмс. – Предлагаю съездить туда и узнать подробности. Что скажешь, Шерлок?

– Майкрофт, дорогой мой, жизнь брата важнее истории сестры. Думаю, нам стоит заехать в Скотленд-Ярд за инспектором Грэгсоном и сразу отправляться в Бэкенхем. Этому Полю грозит смертельная опасность, и каждая минута на счету.

– По дороге хорошо бы прихватить мистера Мэласа, – предложил я. – Нам может понадобиться переводчик.

– Прекрасно. Пошлите за кебом, отправляемся немедленно. – Шерлок Холмс открыл ящик стола, и я заметил, что он сунул в карман револьвер. – Да, – сказал он в ответ на мой удивленный взгляд. – Судя по тому, что мы слышали, я подозреваю, что мы имеем дело с чрезвычайно опасной бандой.

Когда мы приехали на Пэлл-Мэлл и поднялись к мистеру Мэласу, было уже темно. Однако дома его не оказалось: нам сообщили, что только что за ним зашел какой-то господин и мистер Мэлас ушел вместе с ним.

– Вы не знаете, куда они направились? – спросил Майкрофт Холмс.

– Не знаю, сэр, – ответила женщина, открывшая нам дверь. – Я только видела, что они вместе уехали в карете.

– Этот господин не представился?

– Нет, сэр.

– Скажите, это был высокий и смуглый красивый молодой человек?

– Что вы, сэр. Это был маленький, худенький, очень опрятный джентльмен в очках. И веселый, он все время посмеивался, когда говорил.

– Едем! – встревожился Шерлок Холмс.

– Дело принимает серьезный оборот, – заметил он, когда мы подъезжали к Скотленд-Ярду. – Теперь мистер Мэлас снова в руках этих людей. Он слабый человек, они это сразу поняли. Этот негодяй одним своим видом наводит на него страх. Уверен, что мистер Мэлас снова понадобился им как переводчик, но когда он сделает свое дело, они могут отомстить ему.

Мы надеялись, что если успеем на поезд до Бэкенхема, то окажемся на месте раньше, чем карета. Однако в Скотленд-Ярде у нас ушел целый час на то, чтобы разыскать инспектора Грэгсона и получить разрешение на проникновение в дом. Было без четверти десять, когда мы наконец добрались до Лондон-бриджа[110]110
  …до Лондон-бриджа… – Лондон-бридж – один из лондонских вокзалов. // (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть], и половина одиннадцатого, когда сошли с поезда в Бэкенхеме. Преодолев еще полмили в экипаже, мы оказались у большого мрачного дома, стоящего в глубине примыкающего к дороге двора. Это и была вилла «Мирты». Здесь мы высадились из кеба и все вместе пошли к зданию, настороженно всматриваясь в окна.

– Ни в одном окне свет не горит, – заметил инспектор. – Похоже, внутри никого нет.

– Птички упорхнули, и гнездышко опустело, – сказал Холмс.

– Почему вы так решили?

– Не больше часа назад здесь проехала повозка с тяжелой поклажей.

Инспектор усмехнулся.

– У ворот, там где светит лампа, я видел следы повозки, но с чего вы взяли, что на ней была поклажа?

– Вы, возможно, заметили такой же след, ведущий к дому, но следы, которые оставила эта повозка, отъезжая от дома, значительно глубже первых. Настолько глубже, что мы с уверенностью можем сказать, что на ней везли очень тяжелый груз.

– Что ж, вам, как говорится, виднее, – пожал плечами инспектор. – В этом вы разбираетесь лучше меня. Но вот с дверью нам придется повозиться. Если никто не откроет, придется ломать.

Он громко постучал в дверь и для верности еще и позвонил в звонок. Ответа не последовало. Холмс скользнул куда-то в сторону, но через пару минут вернулся.

– Я открыл одно из окон, – сказал он.

– Как хорошо, мистер Холмс, что вы действуете на стороне закона, а не против него, – сказал инспектор, когда увидел, как ловко мой друг справился с задвижкой. – Что ж, думаю, в данных обстоятельствах мы можем войти, не дожидаясь приглашения.

Друг за другом мы проникли в дом и оказались в большом помещении, очевидно, именно в том, где побывал мистер Мэлас. Инспектор зажег фонарь, который прихватил с собой, и в его свете мы увидели две двери, портьеру, лампу и японские доспехи, – все в точности как описывал переводчик. На столе стояли два бокала, пустая бутылка из-под бренди и остатки еды.

– Что это? – неожиданно сказал Холмс.

Мы замерли и прислушались. Откуда-то сверху доносился глухой протяжный звук, похожий на сдавленный стон. Холмс бросился к двери и выбежал в холл. И в ту же секунду на втором этаже отчаянно закричали. Мой друг ринулся наверх, мы с инспектором помчались за ним, Майкрофт последовал за нами с той скоростью, которую позволяло развить его грузное тело.

В коридор на втором этаже выходило три двери. Страшные крики доносились из-за средней. Они то стихали, превращаясь в монотонное бормотание, то перерастали в душераздирающий вой. Дверь была заперта, но ключ торчал в скважине. Холмс распахнул дверь и бросился в комнату, но сразу же выскочил обратно в коридор, сжимая рукой горло.

– Угарный газ! – крикнул он. – Нужно подождать, сейчас выветрится.

Мы заглянули внутрь и увидели, что комнату освещает лишь тусклое синее пламя, мерцающее в небольшой медной чаше, установленной посередине на треноге. Мертвенно-бледный, какой-то неестественный свет падал на пол ровным кругом. За его пределами трудно было что-либо разобрать, но все же у дальней стены мы заметили очертания двух сжавшихся в комок человеческих фигур. Из комнаты на нас пахнуло таким ужасным зловонным чадом, что мы закашлялись и чуть не задохнулись. Холмс взбежал наверх лестницы, чтобы набрать побольше воздуха, и бросился в комнату. Там он распахнул настежь окно, схватил металлическую чашу вместе с подставкой и выбросил в сад.

– Через минуту можно будет войти, – прохрипел он, выскочив из комнаты. – Где свеча? Сомневаюсь, что в таком воздухе удастся зажечь спичку. Майкрофт, держи свечу у двери, а мы пока вытащим их в коридор. Пошли!

Мы ринулись в комнату, схватили задыхающихся людей и выволокли их в освещенный коридор. Оба были уже без сознания. Губы у них посинели, глаза вылезли из орбит, лица опухли и налились кровью. Только по черной бороде и коренастой фигуре в одном из спасенных мы узнали нашего знакомого переводчика, с которым расстались лишь несколько часов назад в клубе «Диоген». Ноги и руки его были крепко связаны, один глаз заплыл от сильнейшего удара. Второй мужчина, связанный таким же способом, был высок ростом, но находился в крайней степени истощения, к тому же лицо его было залеплено несколькими кусками пластыря. Когда мы положили его на пол, мужчина перестал стонать, и я увидел, что помочь ему мы уже не сможем. Однако мистер Мэлас был еще жив и менее чем через час при помощи нашатырного спирта и бренди мне удалось привести его в чувство. Когда он наконец раскрыл глаза, я с гордостью понял, что своими руками вернул его из той темной долины, в которой сходятся все дороги.

То, что мистер Мэлас рассказал нам, придя в себя, лишь подтвердило правильность наших выводов. Его посетитель, войдя к нему в комнату, вытащил из рукава налитую свинцом дубинку, чем так напугал его, что без труда заставил идти за собой. Право же, этот смешливый бандит производил прямо какое-то гипнотическое воздействие на несчастного полиглота, потому что, как только Мэлас заговаривал о нем, у грека тут же начинали дрожать руки и белели щеки.

Мистера Мэласа поспешно привезли в Бэкенхем и заставили снова переводить, но на этот раз разговор был не таким мирным. Англичане угрожали своему пленнику мгновенной расправой, если он не выполнит их требований. Наконец, поняв, что угрозы на него не действуют, преступники отвели его обратно в место заточения, после чего взялись за Мэлоса. Сперва они обвинили его в предательстве, о котором узнали по газетному объявлению, потом оглушили дубинкой. Что было дальше, Мэлас не помнил, потому что пришел в себя, только когда мы склонились над ним.

На этом и закончилось необычное дело о греческом переводчике. И по сей день многое в нем остается покрыто мраком. Повидавшись с джентльменом, откликнувшимся на объявление, мы смогли выяснить, что несчастная девушка была родом из богатой греческой семьи, в Англию приехала погостить у друзей. Здесь она познакомилась с молодым человеком по имени Гарольд Латимер. Он сумел подчинить ее своей воле и в конце концов даже склонил к побегу. Друзья Софи, напуганные таким поворотом событий, сообщили об этом ее брату в Афины, однако на том и успокоились. Брат же, приехав в Англию, был настолько неосторожен, что попал в руки Латимера и его сообщника по имени Уилсон Кэмп. Совершенно не зная языка, Поль был беспомощен. Негодяи удерживали его у себя силой и обращались самым жестоким образом, даже морили голодом, пытаясь заставить его подписать документы на передачу им всего имущества, причем не только своего, но и сестры. Девушке не стали сообщать, что ее брат находится на вилле. Лицо ему заклеили пластырем, чтобы она не узнала его, если все же случайно увидит. Однако маскарад не помог, женское сердце сразу подсказало Софи, кто находится перед ней, когда она в первый раз случайно увидела брата в тот день, когда с ним разговаривал переводчик. Но бедная девушка сама была пленницей. В доме кроме злодеев жили лишь кучер с женой, которые были преданными слугами бандитов. Узнав, что их тайна раскрыта, и убедившись, что пленника сломить не удастся, негодяи за несколько часов собрали вещи и уехали из дома, который снимали, сперва поквитавшись (как они думали) с непокорным пленником и предателем.

Спустя несколько месяцев нам в руки попала любопытная вырезка из одной будапештской газеты. В ней рассказывалось о трагической гибели двух англичан, путешествовавших в сопровождении женщины. Похоже, эти двое господ что-то не поделили между собой, вспыхнувшая ссора закончилась поножовщиной, и в результате оба погибли. К такому выводу пришла венгерская полиция, но Холмс, кажется, до сих пор считает, что тот, кто сумеет разыскать гречанку, узнает правду о том, как она отомстила за себя и за своего несчастного брата.

Дело десятое
Морской договор

Последовавший за моей свадьбой июль ознаменовался тремя интересными делами, в которых мне посчастливилось сотрудничать с Шерлоком Холмсом и узнать кое-что новое о его знаменитом методе. В моих записях они проходят под заголовками «Второе пятно», «Морской договор» и «Усталый капитан». Первое из них, впрочем, затронуло сферы столь высокие и коснулось интересов такого количества первых лиц королевства, что вынести его на суд общественности будет невозможно очень долго. Однако еще ни одно из дел, в расследовании которых участвовал Холмс, не иллюстрировало столь ярко всю глубину его аналитических способностей и не поражало столь сильно всех, кто в те минуты находился рядом с ним. Я до сих пор почти слово в слово помню разговор, в котором Холмс описывал подробности этого дела месье Дюбюку из французской полиции и Фрицу фон Вальдбауму, знаменитому сыщику из Данцига: оба, расследуя это дело, направились по ложному следу. Однако поведать эту историю публике можно будет никак не раньше наступления нового века. Пока же я расскажу о втором из этих дел. В определенные моменты оно могло затронуть интересы всей страны и было отмечено некоторыми особенностями, которые возвели его в разряд уникальных.

Еще в школьные годы я дружил с одним парнем по имени Перси Фэлпс. Он хоть и был примерно того же возраста, что и я, в школу поступил двумя годами раньше. Это был очень одаренный мальчик. Он побеждал на всех школьных конкурсах и в конце концов заработал стипендию, которая позволила ему продолжить обучение в Кембридже. Помню, о Перси всегда говорили, что у него очень большие связи. Даже когда мы были совсем еще мальчишками, я уже знал, что его дядя по материнской линии – лорд Холдхерст, выдающийся политик, представитель партии консерваторов. Однако подобное родство мало чем помогло Перси в школе. Наоборот, нам доставляло особенное удовольствие гонять его по всей игровой площадке или подстраивать ему всякие мелкие пакости. Но когда мы вступили во взрослую жизнь, все изменилось. До меня как-то дошли слухи, что таланты и связи помогли Перси занять теплое местечко в Министерстве иностранных дел, и после этого я практически забыл о его существовании, пока однажды не получил следующее письмо:

«Брайарбрэй, Уокинг.

Дорогой Ватсон, не сомневаюсь, что Вы еще помните Головастика-Фэлпса, который учился в пятом классе, когда Вы ходили в третий. Возможно, Вы также слышали, что благодаря влиянию моего дяди я получил хорошее место в Министерстве иностранных дел и вел спокойную жизнь уважаемого человека, пока не произошло несчастье, которое грозит поставить крест на моей карьере.

Бесполезно пытаться описать все подробности этого ужасного события на бумаге. Если Вы не откажете в моей просьбе, я лучше перескажу Вам все на словах. Последние девять недель я лежал в постели с нервной лихорадкой. Оправился я совсем недавно и поэтому еще очень слаб. Как Вы думаете, Ваш друг мистер Шерлок Холмс не откажется приехать и выслушать меня? Мне бы очень хотелось получить его совет относительно этого дела, хоть в полиции меня и уверяли, что помочь мне не сможет уже никто. Прошу Вас, попытайтесь уговорить его приехать, и как можно скорее. Пока надо мной висит этот дамоклов меч[111]111
  Пока надо мной висит этот дамоклов меч… – Дамоклов меч – нависшая, постоянно угрожающая опасность при видимом благополучии. Согласно древнегреческому преданию, сиракузский тиран Дионисий I Старший (432–367 до н. э.) предложил на один день свой престол фавориту Дамоклу, считавшему Дионисия счастливейшим из смертных. В разгар веселья на пиру Дамокл внезапно увидел над своей головой обнаженный меч, висевший на конском волосе, и понял всю призрачность благополучия. // (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть], каждая минута ожидания кажется мне часом. Скажите мистеру Холмсу, что я не обратился к нему за помощью раньше не потому, что сомневался в его способностях, а лишь из-за того, что от этого удара потерял голову. Но теперь я снова в состоянии рассуждать здраво, хоть и не отваживаюсь много думать о том, что произошло, потому что боюсь возвращения болезни. Я все еще так слаб, что, как видите, не могу удержать в руке перо, и письмо пишут под мою диктовку. Пожалуйста, попробуйте уговорить Холмса приехать.

Ваш старый школьный друг,

Перси Фэлпс».

Что-то тронуло меня в этом письме, возможно, то, как жалобно Перси просил привезти Холмса. В общем, я так растрогался, что в любом случае постарался бы как-то помочь ему, но мне-то, разумеется, было известно, как сильно Холмс любит свое дело и что, помогая клиентам, он испытывает радость не меньшую, чем те, кто получает от него помощь. Моя жена согласилась, что нельзя терять ни минуты и нужно как можно скорее обратиться к нему с этим делом, так что не прошло и часа после завтрака, как я снова оказался в нашей старой квартире на Бейкер-стрит.

Холмс сидел в халате за приставным столиком и был всецело поглощен какими-то химическими опытами. В большой реторте, закрепленной над горящей голубоватым пламенем бунзеновской горелкой, бешено кипела жидкость, ее дистиллированные капли стекали в двухлитровую емкость. Когда я вошел, мой друг лишь на секунду оторвал глаза от интересного процесса. Поняв, что происходит нечто важное, я уселся в кресло и стал ждать. Из нескольких сосудов Холмс взял пипеткой образцы жидкостей, смешал их в отдельной пробирке и поставил ее на столик. В правой руке он держал полоску лакмусовой бумаги.

– Вы пришли в самый ответственный момент, Ватсон, – сказал он. – Если эта бумажка останется синей, все хорошо.

Если покраснеет, это будет означать, что кто-то расстался с жизнью. – Он опустил бумагу в пробирку, и она тут же окрасилась в бледный грязновато-малиновый цвет. – Гм! Я так и думал! – воскликнул Холмс. – Еще пару секунд, Ватсон, и я буду к вашим услугам. Табак в персидской туфле. – Он повернулся к столику и написал несколько записок, которые вручил мальчику-лакею с указанием отнести их на телеграф. После этого с видом человека, покончившего с важным делом, Холмс опустился в кресло напротив меня, подтянул к себе колени и сцепил пальцы на длинных худых голенях.

– Самое обычное убийство, – сказал он. – Вы, надеюсь, принесли что-то поинтересней. Ватсон, вы настоящий вестник преступлений. Ну, рассказывайте, что у вас.

Я вручил ему письмо, которое он прочитал предельно внимательно.

– Нам это мало о чем говорит, не так ли? – заметил Холмс, возвращая мне письмо.

– Да, это точно.

– И все же почерк весьма любопытный.

– Но это не его почерк.

– Вот именно. Это писала женщина.

– Вы ошибаетесь! Мужчина! – воскликнул я.

– Нет, женщина, причем женщина незаурядная. Видите ли, приступая к расследованию, важно знать, что твой клиент тесно связан с кем-то, кто обладает исключительными качествами, либо положительными, либо отрицательными. Это дело меня уже заинтересовало. Если вы готовы, отправляемся в Уокинг немедленно, – узнаем, что стряслось с этим дипломатом. Заодно и посмотрим на женщину, которой он диктовал письмо.

К счастью, мы успели на утренний поезд с Ватерлоо, так что менее чем через час увидели живописные еловые леса и вересковые луга Уокинга. Брайарбрэй оказался большим особняком с огромным участком в нескольких минутах ходьбы от станции. Мы вручили дворецкому карточки, и нас провели в просторную, со вкусом обставленную гостиную. Через минуту появился довольно тучный господин, который с радушной улыбкой направился к нам. Лет ему было, пожалуй, под сорок, но щеки у него были такие румяные, а глаза такие озорные, что он больше походил на упитанного непослушного мальчишку.

– Я так рад, что вы приехали, – сказал он, энергично пожимая нам руки. – Перси все утро о вас спрашивает. Эх, бедняга, он хватается за каждую соломинку. Его родители попросили меня встретить вас, чтобы лишний раз не волновать его.

– Нам пока еще ничего не известно об этом деле, – заметил Холмс. – А вы не член семьи.

Наш новый знакомый озадаченно воззрился на него, но потом посмотрел вниз и рассмеялся.

– Ну конечно же, это монограмма «Дж. Х.» у меня на медальоне, – сказал он. – А я уж думаю, как это вы догадались? Меня зовут Джозеф Харрисон. И поскольку Перси собирается жениться на моей сестре Энни, я все же стану его родственником, хоть и не кровным. Энни сейчас в его комнате, все эти два месяца буквально не отходит от него. Давайте, пожалуй, сразу пойдем к ним, Перси вас так ждет.

Помещение, в которое нас провели, находилось на том же этаже, что и гостиная. Судя по мебели, оно использовалось то как спальня, то как вторая гостиная. Комната утопала в цветах. На каждой полочке и в каждом углу стояли вазы с красивыми букетами. На диване рядом с открытым окном лежал бледный, изможденный молодой человек. В окно доносились насыщенные запахи сада, дул приятный летний ветер. Рядом с больным сидела женщина. Как только мы вошли, она поднялась.

– Мне уйти, Перси? – спросила она.

Он удержал ее за руку.

– Здравствуйте, Ватсон, – сердечно приветствовал меня Перси. – А вас с усами и не узнать! Думаю, вы бы меня тоже не сразу узнали. А это, наверное, ваш знаменитый друг – мистер Шерлок Холмс?

Я коротко представил их друг другу, и мы сели. Тучный молодой человек вышел из комнаты, но сестру его мой бывший школьный товарищ все еще держал за руку. Это была удивительно красивая женщина, чуть-чуть полноватая для своего невысокого роста, но с изумительной оливковой кожей, огромными темными глазами итальянки и гривой роскошных черных волос. Рядом с ней больной казался еще более бледным и измученным.

– Я не хочу вас задерживать, – сказал Перси, приподнимаясь на диване. – Поэтому сразу перейду к делу. Я был счастливым и преуспевающим человеком, мистер Холмс, собирался жениться, но произошло неожиданное и ужасное событие, которое полностью перечеркнуло мою жизнь.

Ватсон, наверное, рассказывал вам, что я работал в Министерстве иностранных дел и благодаря покровительству своего дяди, лорда Холдхерста, довольно быстро занял весьма ответственную должность. Когда дядя стал министром в нынешнем правительстве, он доверил мне выполнение некоторых особых поручений и, поскольку проколов с моей стороны никогда не было, совершенно уверился в моих силах и надежности.

Около десяти недель назад, а точнее двадцать третьего мая, он вызвал меня в свой личный кабинет и, похвалив за добросовестное отношение к работе, сказал, что у него есть для меня новое ответственное задание.

«Вот это, – сказал дядя, доставая из сейфа свиток серой бумаги, – оригинал того самого секретного договора между Англией и Италией, слухи о котором, к сожалению, уже просочились в печать. Крайне важно избежать дальнейшей утечки информации. Французское или российское посольство заплатило бы любые деньги за то, чтобы узнать содержание этих бумаг. Документы эти ни в коем случае не покинули бы стен моего кабинета, если бы не возникла надобность снять с них копии. В вашем кабинете есть сейф?» – «Да, сэр». – «Тогда возьмите договор и заприте его в сейф. Я распоряжусь, чтобы вы смогли задержаться на работе, когда все уйдут. Скопируете документ в спокойной обстановке, не опасаясь, что за вами будут подглядывать. Когда закончите, спрячете и оригинал, и копию в сейф. Завтра утром передадите их мне лично в руки».

Я взял у него бумаги и…

– Простите, – прервал его Холмс, – вы были одни, когда разговаривали?

– Совершенно.

– А кабинет у вашего дяди большой?

– Тридцать на тридцать футов.

– Вы стояли посередине?

– Да, примерно.

– И разговаривали негромко?

– У моего дяди вообще тихий голос, а я по большей части молчал.

– Благодарю вас, – сказал Холмс и закрыл глаза. – Прошу, продолжайте.

– Я сделал все в точности так, как велел дядя, и дождался, пока ушли остальные клерки. Остался только Чарльз Горо, мы с ним работаем в одном кабинете. Ему нужно было доделать какую-то работу, поэтому я решил не сидеть рядом с ним, а сходить поужинать. Когда я вернулся, его уже не было. Я хотел побыстрее выполнить поручение дяди, поскольку Джозеф… мистер Харрисон, которого вы только что видели, был в городе и собирался ехать в Уокинг одиннадцатичасовым поездом, и мне хотелось, если получится, тоже успеть на этот поезд.

Прочитав договор, я сразу понял, что дядя нисколько не преувеличивал, когда говорил о его важности. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что в нем четко определялась позиция, занимаемая Великобританией в отношении стран Тройственного союза[112]112
  ..позиция, занимаемая Великобританией в отношении стран Тройственного союза. – Тройственный союз 1882 года – военно-политический блок Германии, Австро-Венгрии и Италии. В 1904–1907 годах в противовес Тройственному союзу был создан блок Великобритании, Франции и России – Антанта. // (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть], и обрисовывались предполагаемые действия, которые наша страна готова предпринять в том случае, если морские силы Франции получат превосходство над итальянским военно-морским флотом в Средиземном море. Затрагиваемые в документе вопросы имели исключительно морской характер. Договор был скреплен подписями высокопоставленных чиновников. Я пробежал его глазами и принялся за работу.

Это был длинный документ на французском языке, состоящий из двадцати шести отдельных статей. Я старался как мог, но к девяти часам успел скопировать только девять статей, так что понял, что на поезд мне не успеть. Наверное, из-за плотного ужина, а может быть, из-за того, что я просто сильно устал в тот день, меня стало клонить ко сну, внимание ослабло, и я решил взбодриться чашечкой кофе. На ночь в небольшой комнатке внизу лестницы у нас остается консьерж, он имеет обыкновение заваривать на своей спиртовке кофе и угощать тех служащих, которые задерживаются на работе. Я вызвал его звонком.

К моему удивлению на вызов пришла пожилая женщина, крупная такая, с грубоватым лицом и в фартуке. Она представилась женой консьержа и сказала, что работает здесь уборщицей. Я попросил ее принести кофе.

Я переписал еще две статьи и почувствовал, что буквально начинаю засыпать, поэтому встал и прошелся по комнате, чтобы размять ноги. Кофе еще не принесли, и я решил узнать почему. Открыв дверь, я вышел в коридор. Это длинный прямой полутемный переход, который ведет от двери моего кабинета к изогнутой лестнице, внизу которой и дежурит консьерж. Другого прохода там нет. Где-то посередине лестница имеет еще одну небольшую площадку, на которую под прямым углом выходит другой коридор. По нему можно пройти ко второй небольшой лестнице, ведущей к запасному выходу, которым пользуются слуги. Иногда через него входят и служащие, те, кто идет на работу по Чарльз-стрит, так ближе, чем идти к главному входу. Вот примерный план здания.

– Спасибо, продолжайте, – сказал Шерлок Холмс.

– Очень важно, чтобы вы обратили внимание на следующее. Я спустился по лестнице в вестибюль и увидел, что консьерж спит у себя в комнате, а на спиртовке у него вовсю кипит чайник. Я потушил спиртовку и снял чайник с огня, потому что вода из него забрызгала весь пол. Я уже протянул руку, чтобы разбудить консьержа, но тут над головой у него громко прозвенел звонок, и он, вздрогнув, проснулся.

«Мистер Фэлпс?» – увидев меня, удивился консьерж. – «Я спустился узнать, готов ли мой кофе». – «Я как раз поставил чайник, да, видно, уснул, сэр. – Он в полной растерянности перевел взгляд с меня на продолжавший трезвонить звонок. – Сэр, если вы тут, кто ж это звонит?» – «Звонит?! – вскричал я. – Из какого кабинета этот звонок?» – «Из вашего».