Текст книги "Знак четырех. Записки о Шерлоке Холмсе (сборник)"

Разумеется, я не мог не откликнуться на эту просьбу. Нельзя было отказать в последнем желании соотечественнице, умирающей на чужбине. Но и оставлять Холмса одного мне не хотелось. В конце концов мы решили, что я вернусь в Мейринген, а юный посыльный останется с моим другом в качестве проводника и спутника. Холмс сказал, что побудет еще какое-то время у водопада, а потом медленно двинется дальше через горы в Розенлау, где вечером я его нагоню. Уходя, я обернулся и увидел, что Холмс стоит на краю пропасти, сложив на груди руки, и всматривается в бушующую воду. Я последний раз видел Холмса в этом мире.

Почти спустившись вниз, я снова посмотрел назад. С этой точки водопад невозможно было увидеть, но извилистая дорожка, ведущая к нему, отлично просматривалась. По ней торопливо шел человек.

Его черный силуэт был отчетливо виден на фоне зелени. Помню, меня несколько удивило его появление и то, как бойко он поднимался в гору, но я спешил к больной, поэтому вскоре позабыл о нем.

На обратный путь до деревни Мейринген у меня ушло чуть больше часа. Старый Штайлер стоял у порога своей гостиницы.

– Ну что? – спросил я, бодрым шагом приближаясь к нему. – Надеюсь, ей не стало хуже?

Удивленное выражение мелькнуло у него на лице, брови шевельнулись, и у меня в груди сжалось сердце.

– Это не вы писали? – Я достал из кармана письмо. – Никакой больной англичанки в гостинице нет?

– Что вы, нет, конечно! – воскликнул он. – Но на послании стоит штамп моей гостиницы… А, это, должно быть, написал тот высокий англичанин, который прибыл после того, как вы с другом ушли. Он сказал, что…

Но я не стал выслушивать объяснений. Холодея от страха, я уже бежал по деревенской улице в обратном направлении. На то, чтобы спуститься с горы, у меня ушел час. Несмотря на все мои усилия, прошло еще около двух часов, пока я снова оказался у Райхенбахского водопада. Альпеншток[117]117
  …альпеншток… – Длинная палка с металлическим наконечником – снаряжение альпиниста. От нем. Alpen – Альпы – и Stock – палка. // (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть] Холмса стоял, прислоненный к камню, у которого мой друг остановился, когда я спускался вниз, но самого Холмса видно не было. Напрасно я кричал. В ответ я слышал лишь собственный голос, многократным эхом отражавшийся от крутых утесов.

От вида этого альпенштока у меня мороз пошел по коже. Значит, Холмс не пошел в Розенлау. Он остался на этой узкой горной тропе шириной три фута с отвесной стеной с одной стороны и пропастью с другой, где его и настиг враг. Мальчика-швейцарца тоже нигде не было. Скорее всего, он был подкуплен Мориарти и, сделав свое дело, оставил мужчин наедине. Но что произошло потом? Как узнать, что произошло потом?

Пару минут я простоял, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Потом мне в голову пришла идея, что можно ведь попытаться использовать метод самого Холмса и восстановить картину происшедшего по следам. Увы, все было слишком очевидно. Разговаривая, мы не дошли до конца дороги. Альпеншток стоял как раз в том месте, где мы остановились. Темная земля здесь благодаря постоянно попадающим на нее брызгам всегда была влажной, поэтому даже случайная птица оставила бы на ней свои отпечатки. Две отчетливые цепочки следов уходили вверх по дороге. Обратных следов видно не было. В нескольких ярдах от обрыва земля была изрыта, вокруг валялись втоптанные в грязь, сломанные и вырванные ветки кустов и папоротника. На краю пропасти я лег на живот и посмотрел вниз. В лицо мне ударила струя водяной пыли. Было намного темнее, чем когда я уходил отсюда, поэтому мне удалось разглядеть лишь поблескивающие кое-где, мокрые от влаги стены провала и разбивающуюся о камни на дне воду. Я крикнул, но лишь рев водопада, чем-то напоминающий человеческий голос, был мне ответом.

Однако мне все же суждено было получить последнюю весточку от своего друга. Как я уже говорил, его альпеншток стоял, прислоненный к выступающему на дорогу большому камню. Какой-то блеск наверху этого валуна привлек мое внимание. Я протянул руку и взял серебряный портсигар, который носил с собой Холмс. Когда я его брал, с камня соскользнул небольшой квадратный кусочек бумаги. Развернув его, я увидел, что это три страницы, вырванные из блокнота Холмса. И адресованы они мне. Почерк моего друга как всегда был аккуратный, строчки шли ровно, словно послание это было написано в кабинете.

«Дорогой Ватсон, – говорилось в записке, – я пишу эти строки с любезного позволения мистера Мориарти, который сейчас дожидается меня для окончательного обсуждения разногласий, имеющихся между нами. Он в общих чертах рассказал, как ему удалось уйти от английской полиции и не потерять нас из виду, благодаря чему я имел возможность лишний раз убедиться в его поистине выдающихся способностях. Мне доставляет огромное удовольствие осознавать, что благодаря мне общество будет избавлено от этого человека, хотя, боюсь, произойдет это такой ценой, которая огорчит моих друзей и в особенности Вас, дорогой Ватсон. Я уже объяснял Вам, что на своем поприще я достиг вершины, к которой стремился, и никакое другое завершение моей карьеры не принесло бы мне большего удовлетворения. Если быть до конца откровенным, я догадывался, что это письмо из Мейрингена было фальшивкой, и позволил Вам уйти, понимая, что произойдет нечто подобное. Передайте инспектору Паттерсону, что документы, которые ему понадобятся на суде над бандой, лежат в секретере в ящике под буквой „М“, в голубом конверте с надписью „Мориарти“. Уезжая из Англии, я оставил необходимые распоряжения относительно своего имущества, они находятся у моего брата Майкрофта. Передавайте сердечный привет миссис Ватсон и верьте, дорогой мой друг, что я остаюсь

искренне Ваш.

Шерлок Холмс».

О том, что было потом, можно рассказать в двух словах. Полиция, обследовавшая это место, установила, что схватка двух противников закончилась единственным возможным при данных обстоятельствах исходом: сцепившись, они вместе упали в пропасть. Обнаружить тела не было никакой надежды, и где-то там, на дне этого бурлящего котла, под беснующейся водой и кипящей пеной навсегда остались лежать самый опасный преступник и самый талантливый сыщик нашего века. Маленького швейцарца, доставившего записку, так и не удалось найти, и нет никакого сомнения, что он был одним из армии агентов, которых для своих целей содержал Мориарти. Что же касается банды, читатели еще, очевидно, помнят, насколько исчерпывающими оказались собранные Холмсом доказательства преступной деятельности этого сообщества и какое суровое наказание понесли эти люди. Об их вожаке на судебном процессе почти не упоминалось, и если мне приходится раскрывать здесь всю правду о его преступной деятельности, то только в ответ на попытки некоторых воинствующих защитников Мориарти обелить его имя нападками на человека, которого я всегда буду считать умнейшим и достойнейшим из всех, кого я когда-либо знал.

Комментарии

Знак четырех
(The Sign of four)

Повесть «Знак четырех» стала вторым после «Этюда в багровых тонах» произведением шерлокианы. Закончив и опубликовав «Этюд», писатель не планировал в дальнейшем возвращаться к своим героям и сочинять детективные истории о приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона, тем более что британский читатель отнесся к появлению «Этюда» довольно прохладно и сам Конан Дойл в то время был всецело увлечен новым замыслом – историческим романом «Белый отряд». Вполне вероятно, Холмс и Ватсон так бы и остались героями одной повести и никакой шерлокианы не было бы, если бы Джозеф Маршалл Стоддарт – главный редактор американского литературного ежемесячника «Липпинкоттс мэгэзин», – приехавший в Лондон открывать британскую версию этого журнала, не попросил Конан Дойла написать для своего издания еще одно произведение о приключениях полюбившихся американской публике персонажей.

«На английскую литературу была в то время довольно значительная мода в Соединенных Штатах по той простой причине, что там не существовало авторского права и за издание книг не надо было платить. <…> Мне попадались кое-какие из моих ранних изданий, отпечатанных на бумаге, в которую продавцы заворачивают покупки. Положительным результатом, однако, с моей точки зрения, было то, что английский автор, у которого был кое-какой талант, завоевывал признание в Америке. Затем, когда был принят закон об авторском праве, такой автор уже был хорошо известен читательской аудитории. Моя книжка о Холмсе имела в Америке некоторый успех, и немного времени спустя я узнал, что агент „Липпинкотта“ находится в Лондоне и хочет встретиться со мной, чтобы договориться о книге. Нет нужды упоминать, что я на день оставил своих пациентов и с нетерпением явился на назначенную встречу» (Конан Дойл А. Воспоминания и приключения: Пер. с англ. // Конан Дойл А. Мир, полный приключений. – М.: Вагриус, 2003. – С. 84–85).

Судьбоносное для Холмса и Ватсона предложение было сделано Конан Дойлу Стоддартом в августе 1889 года во время приема в лондонской гостинице «Лэнем», на который, кроме Конан Дойла, были приглашены бывший издатель, депутат парламента Патрик Джил и Оскар Уайльд, которому Стоддарт также заказал для своего журнала новое произведение.

По данным, приводимым американским биографом Конан Дойла Д. Сташауэром, можно понять, что писатель взялся за новую повесть о Холмсе с воодушевлением и готовностью: «Спустя несколько дней Конан Дойл сообщал Стоддарту: „Шерлок Холмс, герой ‘Этюда в багровых тонах’, будет у меня распутывать новое дело. Я заметил, что все, кто читал эту книжку, хотят узнать что-нибудь еще об этом молодом человеке“. По договору, Конан Дойл должен был написать повесть длиной не менее 40000 слов. Он справился с этой задачей за два месяца. Стоддарт требовал „пикантного заголовка“, и Конан Дойл в конце концов остановился на названии „Знак четырех“. „Рад сообщить Вам, – написал он издателю, – что Холмс по-прежнему в прекрасной форме. Полагаю, что не ошибаюсь, хотя обычно бываю недоволен своими произведениями“» (Сташауэр Д. Рассказчик: Жизнь Артура Конан Дойла: Пер. с англ. // Иностранная литература. – 2008. – № 1. – С. 29).

Другой, тоже американский и не менее авторитетный биограф Конан Дойла – Дж. Д. Карр – отзывается об этом несколько иначе: «Но он (Конан Дойл – А. К.) был так поглощен „Белым отрядом“, что, как это ни удивительно, нигде – ни в записных книжках, ни в дневниках, ни в письмах – не упоминает о „Знаке четырех“. И лишь в интервью, данном репортеру „Эхо“ в сентябре 1889 года, мимоходом, как о чем-то второстепенном, проскальзывает намек на него» (Карр Дж. Д. Жизнь сэра Артура Конан Дойла: Пер. с англ. // Карр Дж. Д.; Пирсон Х. Артур Конан Дойл. – М.: Книга, 1989. – С. 64).

Что же касается главной интриги повести, то она заставляет вспомнить об «Острове Сокровищ» Р. Л. Стивенсона, вышедшем в 1883 году. Известно, что Конан Дойл охотно пользовался сюжетными находками и приемами своих предшественников, в детективном жанре – Эдгара По, в фантастическом – Жюля Верна. Вот и в данном случае ларец, полный несметных драгоценностей, с которыми связана череда кровавых преступлений, и карта, на которой указано место, где он был спрятан, и сам «знак четырех» – свидетельство о вынесенном предателю приговоре, т. е. «черная метка», и таинственный одноногий незнакомец, чьего визита предатель панически боится – и таки умирает от страха, когда тот, как призрак из прошлого, появляется, и даже звуковое сближение имен Джонатан Смолл – Джон Сильвер, – все это и многое другое решительно указывает на «Остров Сокровищ» как на первоисточник конан-дойловского вдохновения при работе над «Знаком четырех».

Но кто без греха? Ведь и сам Стивенсон в очерке «Моя первая книга „Остров Сокровищ“» признавался: «Я вынужден сейчас коснуться щекотливого предмета. Да, несомненно, попугай принадлежал когда-то Робинзону Крузо. Да, скелет, несомненно, заимствован у По. Но не они меня тревожат: это все мелочи, ничтожные пустяки; никому не позволено присваивать себе исключительное право на скелеты или объявлять себя единовластным хозяином всех говорящих птиц. Частокол, как утверждают, взят из „Мичмана Риди“. Пусть так, мне совершенно все равно. Достойные писатели эти лишь оправдали слова поэта: удаляясь, они оставили после себя

 
Следы вечности на песках,
Следы, по коим, может быть, другим… —
 

вот и я оказался тем другим! Нет, мою совесть мучит лишь долг перед Вашингтоном Ирвингом, и не напрасно, ибо, по-моему, не часто встретишь столь очевидный плагиат» (Стивенсон Р. Л. Моя первая книга «Остров сокровищ»: Пер. с англ. // Стивенсон Р. Л. Собрание сочинений: В 5 т. – М.: Правда, 1981. – Т. 2. – С. 8).

Конан Дойл неоднократно отзывался о Стивенсоне как о своем литературном учителе, а об «Острове сокровищ» – как о своем самом любимом романе Стивенсона (например, в книге размышлений о литературе «За волшебной дверью» (1907): «<…> любимых книгах – „Новых арабских ночах“, „Морском отливе“, „Потерпевших кораблекрушение“, „Похищенном“ или „Острове сокровищ“. На моей книжной полке они просто бросаются в глаза. „Остров сокровищ“ – лучшее из них <…>» (Конан Дойл А. За волшебной дверью: Пер. с англ. // Конан Дойл А. Мир, полный приключений. – М.: Вагриус, 2003. – С. 362)).

Писатели ни разу не встретились, но много переписывались, и Стивенсон довольно тепло отзывался о первых литературных опытах Конан Дойла. Любопытно, что когда в 1884 году «Корнхилл мэгэзин» опубликовал рассказ начинающего писателя «Сообщение Хебекука Джефсона» – а согласно установленному в этом журнале правилу все произведения печатались в нем анонимно, – то один критик приписал авторство «Хебекука» Стивенсону. Конан Дойл был более чем горд.

Стивенсон навсегда оставался для него вершиной литературного мастерства и непревзойденным стилистом, классиком британской литературы. Вероятно поэтому Конан Дойл, весьма скромно оценивающий свое место в литературе, ответил отказом на предложение дописать оставшийся незаконченным после смерти Стивенсона роман «Сент-Ив».

«Знак четырех» впервые был опубликован в февральском выпуске «Липпинкоттс мэгэзин» за 1890 год – одновременно и в американской, и в английской версиях этого журнала: в Филадельфии и в Лондоне. Через полгода, в октябре, повесть вышла отдельной книжкой в издательстве Спенсера Блакетта. Несмотря на то что «Знак четырех» вызвал хвалебные отзывы: «„Это самая лучшая история из всех читанных мною“, – написал один рецензент» (Сташауэр Д. Рассказчик… – С. 29), – «<…> (в Англии, по крайней мере) не имел успеха. <…> он снискал себе едва ли большее внимание критики, чем „Этюд в багровых тонах“. И потребовалось целых два года, прежде чем было предпринято второе издание» (Карр Дж. Д. Жизнь сэра Артура Конан Дойла… – С. 65).

Записки о Шерлоке Холмсе
(The Memoirs of Sherlock Holmes)

«Записки» – вторая после вышедших в 1892 году «Приключений Шерлока Холмса» серия рассказов о выдающемся сыщике и его компаньоне-докторе. «Две повести – „Этюд в багровых тонах“ и „Знак четырех“ – не особенно способствовали популярности Холмса, но рассказы из „Стрэнда“ сделали его имя нарицательным» (Пирсон Х. Конан Дойл. Его жизнь и творчество (главы из книги): Пер. с англ. // Карр Дж. Д.; Пирсон Х. Артур Конан Дойл. – М.: Книга, 1989. – С.286).

После успеха «Приключений» лондонский журнал «Стрэнд», в котором они рассказ за рассказом печатались, настойчиво просил продолжения: каждая последующая история о Шерлоке Холмсе увеличивала тираж этого молодого (первый номер «Стрэнд мэгэзин» вышел в январе 1891 года) издания. Соответственно росли и гонорары писателя: за вторую половину «Приключений» Конан Дойл запросил – и получил – по пятьдесят фунтов стерлингов за рассказ. Несмотря на это, писатель не торопился соглашаться на вторую серию рассказов. «Писать о Холмсе было трудно, потому что на самом деле для каждого рассказа требовался столь же оригинальный, точно выстроенный сюжет, как и для более объемистой книги. Человек не может без усилий быстро сочинять сюжеты. Они мельчают или разваливаются. Я решил, что, раз теперь у меня нет больше оправдания, заключавшегося в полной зависимости от денег, я никогда больше не стану писать рассказов о Холмсе, если у меня не будет стоящего сюжета и проблемы, действительно занимающей мой ум, потому что это – первое условие, чтобы заинтересовать кого-либо другого» (Конан Дойл А. Воспоминания и приключения… – С. 102–103).

К тому же следует учесть, что Конан Дойл всегда видел свое писательское призвание исключительно в жанре исторического романа и тяготился тем, что публика упорно связывала его имя лишь с образом Шерлока Холмса. В начале 1892 года – он как раз заканчивал очередной исторический роман «Изгнанники: История двух континентов» – главный редактор «Стрэнда» Герберт Гринхоф Смит снова обратился к писателю с просьбой об еще одной серии рассказов о Шерлоке Холмсе. «„Они пристают ко мне, требуя новых рассказов о Шерлоке Холмсе, – писал он матушке в феврале 1892 года. – Под таким нажимом я предложил сделать дюжину за 1000 фунтов стерлингов, но я искренне надеюсь, что на сей раз они откажутся“. Но условия приняли немедленно. И автору пришлось призадуматься. Какой бы скромной ни казалась сейчас такая плата за серию, содержащую „Серебряного“ и „Морской договор“, тогда, в 1892 году, это были деньги немалые. Они как-то заворожили его <…>. По тщательном размышлении он решил, что сможет наработать рассказов на новую серию. Он, однако, предупредил „Стрэнд“, что они не должны надеяться получить их немедленно. <…> Пару рассказов можно написать по ходу дела, но большинства придется ждать не раньше конца года» (Карр Дж. Д. Жизнь сэра Артура Конан Дойла… – С. 73–74).

Тем не менее «<…> ему редко требовалось больше недели, чтобы написать рассказ. Когда он жил в Южном Норвуде, где были написаны последние семь „Приключений Шерлока Холмса“ и все „Записки о Шерлоке Холмсе“, он работал с завтрака до ленча и с пяти до восьми вечера, его средняя дневная норма составляла три тысячи слов. Многие идеи рассказов появлялись у него тогда, когда он гулял, или катался на трехколесном велосипеде, или играл в крикет или теннис» (Пирсон Х. Конан Дойл… – С. 287–288).

«Записки о Шерлоке Холмсе» публиковались в «Стрэнд мэгэзин» с декабря 1892 по декабрь 1893 года и по окончании публикации вышли 13 декабря 1893 года отдельной книгой – в издательстве владельца «Стрэнда» Джорджа Ньюнеса, тиражом десять тысяч экземпляров, в виде третьего тома «Библиотеки „Стрэнда“». Следует отметить, что в эту книгу не вошел рассказ «Картонная коробка». В полном составе – двенадцать рассказов – «Записки о Шерлоке Холмсе» впервые были опубликованы в феврале 1894 года американским издательством «Харпер и братья».

Серебряный

(Silver Blaze)

Первая публикация – в «Стрэнд мэгэзин», декабрь 1892 года.

Желтое лицо

(The Yellow face)

Как следует из дневника писателя за 1892 год, изначально рассказ носил название «Багровое лицо».

Первая публикация – в «Стрэнд мэгэзин», февраль 1893 года.

Биржевой маклер

(The Stock-broker's clerk)

Первая публикация – в «Стрэнд мэгэзин», март 1893 года.

«Глория Скотт»

(The «Gloria Scott»)

Первая публикация – в «Стрэнд мэгэзин», апрель 1893 года.

Обряд Масгрейвов

(The Musgrave ritual)

Первая публикация – в «Стрэнд мэгэзин», май 1893 года.

Райгитская загадка

(The Reigate Puzzle)

Первая публикация – в «Стрэнд мэгэзин», июнь 1893 года.

Горбун

(The crooked Man)

Первая публикация – в «Стрэнд мэгэзин», июль 1893 года.

Постоянный пациент

(The resident Patient)

Первая публикация – в «Стрэнд мэгэзин», август 1893 года.

Случай с переводчиком

(The greek interpreter)

Первая публикация – в «Стрэнд мэгэзин», сентябрь 1893 года.

Морской договор

(The naval Treaty)

Первая часть рассказа впервые была опубликована в октябрьском, а вторая – в ноябрьском номерах «Стрэнд мэгэзин» в 1893 году.

Последнее дело Холмса

(The final Problem)

«Публика по-прежнему требовала рассказов о Шерлоке Холмсе, и я время от времени старался их поставлять. Наконец, выпустив уже две серии рассказов, я почувствовал, что мне грозит опасность писать через силу и что мои рассказы начнут полностью отождествлять с тем, что сам я считал низшим уровнем литературных достижений. Поэтому в знак своей решимости я вознамерился лишить жизни своего героя. Эта мысль пришла мне в голову, когда мы с женой отправились на короткий отдых в Швейцарию, во время которого видели изумительный водопад в Райхенбахе – ужасающее место, и мне подумалось, что оно станет достойной могилой для бедного Шерлока, даже если я похороню вместе с ним и свой счет в банке. Там я и свел его в могилу – в полной уверенности, что он в ней и останется» (Конан Дойл А. Воспоминания и приключения… – С. 104–105).

Биограф добавляет красок в картину: «Это решение созрело уже давно, и только чековая книжка Гринфора Смита и увещевания Мэм (так Конан Дойл всю жизнь называл свою мать – А. К.) продлили дни сыщика до конца второго цикла рассказов. Однако, дописывая его, Конан Дойл вновь пришел к мысли, что Холмсу пора расстаться с жизнью. Он уже не раз писал матери: „Я не могу слышать его имя“. Он обсуждал это с друзьями и коллегами-писателями – все его отговаривали. „Мы сидели у моря в Олдебруке, и вдруг он решил убить Шерлока Холмса“, – писал Джеймс Барри (близкий друг Конан Дойла, тоже шотландец, английский писатель и драматург, известный прежде всего своей пьесой-сказкой „Питер Пэн“ (1904) – А. К.). Нет, не „вдруг“ – Дойл давно это задумал. Оставалось лишь выбрать достаточно впечатляющий способ. „Такая личность не может умереть от булавочного укола или от гриппа, – объяснял Конан Дойл журналисту и художнику Фредерику Вильерсу. – Это должна быть насильственная и героическая смерть“. Подходящий способ пришел ему в голову год спустя – во время путешествия по Швейцарии в 1893-м. <…> Познакомившись в пути с двумя английскими духовными лицами Сайласом К. Хокингом и Эдвардом Ф. Бенсоном, которые были не чужды и литературных занятий, Конан Дойл и его попутчики наняли проводника и совершили восхождение на Финделенский ледник. Поднимались медленно. Шли гуськом за проводником, вырубавшим во льду ступени, и беседовали на профессиональные темы. Когда добрались до вершины, разговор коснулся Шерлока Холмса. „Дойл честно признался, что устал от собственного творения, – вспоминает Хокинг в своих мемуарах. – И добавил: „Я хочу прикончить его, пока он не прикончил меня“. Они попытались переубедить его. Хокинг заявил, что столь страшное наказание было бы „слишком несправедливо по отношению к старому другу“, принесшему автору славу и состояние. Видя, что собеседник непоколебим, Хокинг поинтересовался, каким образом он собирается избавиться от сыщика. Тот ответил, что пока не знает. „В эту минуту мы подошли к широкому провалу, – продолжает Хокинг, – и некоторое время стояли на краю, заглядывая в зелено-голубую глубь“. „Раз уж вы решили расправиться с Холмсом, – сказал я, – почему бы не привезти его в Швейцарию и не столкнуть в пропасть? Хотя бы сэкономите на похоронах“. Похоже, эта мысль развеселила Конан Дойла. Он искренне рассмеялся и сказал: „А что? Неплохая идея!“ Должно быть, предложение засело у него в голове. И на следующей остановке в Майрингене неутомимый велосипедист отправился посмотреть Рейхенбахский водопад“» (Сташауэр Д. Рассказчик… – С. 38–39).

Теперь оставалось придумать такого злодея, который сумеет убить сыщика: это должна была быть личность не менее впечатляющая, чем сам Холмс. «Дойл наделил своего профессора склонностью к математике – чертой, которую подсмотрел у своего друга генерал-майора Дрейсона. (Впрочем, у энтузиастов-холмсианцев есть на примете и другие кандидатуры.) Считается, что имя свое профессор получил от некоего Джорджа Мориарти, о котором в 1874 году то и дело писали лондонские газеты в связи с совершенным им покушением на жену. Предположение это кажется маловероятным, поскольку фамилия Мориарти была достаточно распространенной – даже среди преступников упомянутый Джордж был не единственным Мориарти. <…> Сам Конан Дойл в повести „Долина страха“ вложил в уста Шерлока Холмса сравнение профессора со знаменитым „ловцом воров“ и главой преступного синдиката Джонатаном Уайльдом, повешенным в 1725 году. Однако есть все основания полагать, что неуловимый король лондонского преступного мира профессор Мориарти основными своими чертами обязан отнюдь не Джонатану Уайльду Великому, а знаменитому Адаму Уорту, о чем – согласно одному из ранних холмсоведов Винсенту Старрету – сам сэр Конан Дойл упоминал в беседе с доктором Греем Чандлером Бриггсом. <…> Скорее всего Конан Дойл впервые услышал о существовании Уорта в июле 1893 года, когда уже принял решение избавиться от Холмса. 24 июля „Пэлл-Мэлл газетт“ опубликовала статью, в которой рассказывала тайну дерзкой кражи семнадцатилетней давности, совершенной Уортом в галерее Агнью. <…> В статье описывалась жизнь Уорта и его преступления, что произвело на Лондон впечатление разорвавшейся бомбы. Поразило это и Конан Дойла» (Чернов С. Адам Уорт – прототип профессора Мориарти // Иностранная литература. – 2008. – № 1. – С. 280–286).

Рассказ «Последнее дело Холмса» впервые был опубликован в «Стрэнд мэгэзин», декабрь 1893 года.

А. Краснящих