Текст книги "Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)"

Эти общие, стратегические по своему характеру выводы тем не менее не были подтверждены информацией о конкретных намерениях Москвы в Европе и её балканском секторе. Они базировались в основном на выстраиваемых экспертами-аналитиками моделях вероятного поведения Кремля с учётом имевшейся информации и традиций советской внешней политики. Такой подход сказывался на качестве аналитических материалов Госдепа и ЦРУ (хотя и во многом точно определявших алгоритм советских действий, но без их детализации), представляемых руководству США и, в частности, президенту Л. Джонсону[846]846
  См. материал о качестве аналитической работы ЦРУ и об информации, добытой по линии Разведывательного Управления МО США в период чехословацкого кризиса, а также сразу после интервенции сил ОВД: Prague Spring and the Warsaw Pact. Invasion of Czechoslovakia in 1968. International Symposium on the Occasion of the Ten-Year Anniversary of Center Austria. April 3-4, 2008 Summary of Proceedings. Submitted by:Gtinter Bischof (Center Austria, University of New Orleans) & Peter Ruggenthaler (Ludwig Boltzmann Institut ftir Kriegsfolgen-Forschung, Graz). Published by Η-German, April 17, 2008. P. 3.


[Закрыть].

Взаимоотношения между союзниками по ОВД в Балканском регионе в данной связи являлись важным фактором не только внутриблокового положения в Варшавском пакте, но и элементом военно-стратегической ситуации на полуострове. В Вашингтоне приходили к выводу о том, что если советское руководство сочтёт ситуацию на Балканах угрожающей советским стратегическим интересам, то прибегнет к военным методам «решения проблемы»[847]847
  333. Telegram From the Department of State to the Mission to the North Atlantic Treaty Organization. Washington, October 16, 1968//Foreign Relations of the United States. Western Europe Region. R 774-777.


[Закрыть]. В отношении Румынии делались предположения относительно попыток СССР оказывать на неё давление с целью получения от Бухареста согласия на размещение советских войск на румынской территории[848]848
  Телеграма от посолството на САЩ в Бон относно войските на Варшавския пакт в Източна Европа, 12.10.1968. С. 2. //България във Варшавския Договор.


[Закрыть]. Поэтому предполагалось предпринять ряд шагов, которые были призваны усилить влияние Вашингтона на ситуацию. Главными из них могли стать, во-первых, получение гарантий от Москвы отказа от интервенции против Румынии; во-вторых, максимально возможное жёсткое заявление американского президента о недопустимости подобных действий против Бухареста; в-третьих, разработка возможных ответных мер НАТО; в-четвертых, срочный созыв Совета безопасности ООН и, в-пятых, консультации с лидерами американского конгресса[849]849
  333. Telegram From the Department of State to the Mission to the North Atlantic Treaty Organization. Washington, October 16, 1968//Foreign Relations of the United States. Western Europe Region. R 776, 777.


[Закрыть]. Тем временем, на состоявшемся 15-16 ноября 1968 г. в Брюсселе заседании Североатлантического Совета с участием министров иностранных дел, обороны и финансов было принято коммюнике. В нём осуждались действия СССР и его союзников, нарушивших суверенитет независимого государства – Чехословакии; одновременно Москве отказывалось в праве решать международные вопросы с помощью ссылок на внутренние дела «социалистического содружества».

Балканский аспект последствий интервенции против Чехословакии заключался в том, что, как достаточно точно это отмечали американские дипломаты, «Советы, со своей стороны, не отказались от давления в отношении Балканских коммунистических стран… Вне всякого сомнения Москва помнит отсутствие поддержки со стороны Румынии и возмущена критикой её действий со стороны Тито. Критика Белграда продолжает оставаться неослабевающей, а со стороны Бухареста она сократилась, вероятно, после признания советского давления и из-за желания не дразнить Советы… Бухарест, таким образом, очевидно, обеспокоен советской чувствительностью ко всё более изменчивой ситуации, развивающейся в Балканском регионе, и похоже, что Румыния, в конечном счёте, настроена на то, чтобы избегать действий, которые Москва найдёт провокационными».

В середине ноября 1968 г. ситуация вокруг Румынии воспринималась в кругах НАТО как исключительно опасная. Полученная в сентябре по каналам британской и нидерландской разведок информация о готовящейся 22 ноября советской интервенции против Румынии была вновь актуализирована 19 ноября 1968 г. в ЦРУ США[850]850
  Rumors of Soviet Military Move Into Rumania. 19.11.1968. Central Intelligence Agency. Directorate of Intelligence. Intelligence Memorandum. – http://www.faqs.org/ cia/docs/63/0000673 077/RUMORS-OF-S ОVIET-MILITARY-MOVE-INTO-RUM ΑΝΙΑ. html#ixzzO Y dqwfM9t


[Закрыть]. Одновременно американская разведка получила через члена одной из делегаций восточноевропейских стран в ООН информацию о том, что «в настоящее время обсуждение между Румынией и СССР военных вопросов, в частности пребывания войск Варшавского пакта, достигли критической стадии». Как сообщал источник, это объяснялось тем, что Москва требовала от Бухареста полного выполнения своих обязательств перед блоком с целью обеспечить оборону ОВД в регионе от «вероятного военного продвижения с югославского направления». В связи с этим, как отмечал источник ЦРУ, румынское правительство находится в сложном положении[851]851
  Intelligence Information Cable. Bucharest, November 21, 1968// Foreign Relations of the United States. 1964-1968. Eastern Europe. R 461, 462. В опубликованном документе имя информатора и делегация не были рассекречены. Однако по тому, что было оставлено при публикации, можно сделать вывод о восточноевропейском происхождении источника и его близости к одной из разведывательных служб Восточного блока.


[Закрыть].

За день до ожидаемого нападения, 21 ноября, глава британского Форин Офиса М. Стюарт направил в британское посольство в Румынии телеграмму, в которой отмечал: «Мы проверили последнюю информацию и пришли к выводу о том, что русские готовят в ближайшее время военную операцию против Румынии. Общее число войск, предназначенных для интервенции, достигнет 150 тыс. человек». Польский контингент должен был состоять, как об этом сообщалось, из одного танкового батальона, двух батальонов ВДВ, шести рот связи, трёх рот военной полиции и двух полков ВДВ[852]852
  Документ на эту тему был рассекречен британским архивом Public Record Office (PRO) в 2000 г. Здесь цитируется по: Bright М. Revealed: Britain on brink of war with Soviet Union in 1968//The Observer, 9.1.2000; Florian Bichir F. URSS pregatea invadarea Romaniei// Evenimentul Zilei, 21.8.2008


[Закрыть].

В то же время в дипломатических и разведывательных кругах США в конце октября – начале ноября 1968 г. пришли к выводу о том, что Кремль не будет предпринимать военных акций против Румынии и уж тем более против Югославии. В материалах разведывательных ведомств США отмечалось стремление Бухареста не раздражать лишний раз Москву, а Белграда – усилить свои позиции в Движении неприсоединения. Со своей стороны, югославское руководство крайне негативно относилось к расширению советского присутствия в Средиземноморском регионе, что нашло свое отражение в публикациях югославских СМИ[853]853
  См. обзор печати: Stankovic S. Soviet Fleet Escalating Situation in Mediterranean, Yugoslav Paper Claims. 3.12.1968. Radio Free Europe. Box-Folder-Report 78-2-38. – http:// www. о saarchivum.Org/files/holdings/300/8/3/pdf/78-2-38 .pdf


[Закрыть]. Имея в виду интересы коммунистических стран полуострова, американские эксперты делали в этой связи вывод о том, что Албания, преследуя цели усиления собственных позиций в регионе, пыталась наладить отношения с Румынией и даже с Югославией, жёстко осуждая при этом Болгарию[854]854
  Eastern Europe and the USSR in the Aftermath of the Invasion of Czechoslovakia. NIE 17-68. 7.11.1968. P. 1, 4 – http://www.faqs.org/cia/docs/63/0000261303/EASTERN-EUROPE-AND-THE-USSR-IN-THE-AFTERMATH-OF-THE-INVASION-OF-CZECHOSLOVAKIA. html#ixzzOYiHG4DkD


[Закрыть]. Однако София предпринимала усилия, направленные на ликвидацию её усиливавшейся изоляции в рамках региональной балканской политики. Одним из избранных болгарским руководством на румынском направлении методов было использование тезиса о необходимости сохранения тесного сотрудничества в оборонной сфере в рамках Варшавского пакта из-за существования угрозы со стороны противостоявшего блока НАТО. Обращение к этой теме в ноябре 1968 г. нашло своё выражение в форме информационного письма главы КДС А. Солакова в адрес Председателя Совета Государственной Безопасности И. Стэнеску. В нём сообщалось о проявлявшемся со стороны Генерального штаба Турции интересе в отношении информации о проводившихся в Румынии военных учениях, а также советской военно-технической помощи, оказывавшейся Бухаресту[855]855
  Письмо А. Солакова И. Стэнеску. 30.11.1968. С. 1// България във Варшавския Договор.


[Закрыть]. Официальная София также попыталась ослабить напряженность во взаимоотношениях с Албанией и Югославией. Это стало особенно заметно для иностранных наблюдателей в период, когда отмечались национальные праздники двух стран и Болгария, с одной стороны, попыталась особенно не подчеркивать предпринимаемые шаги, а с другой, прибегла в пропаганде к защите собственных позиций в регионе, заявляя о болгарских намерениях как хорошо известных и мирных[856]856
  Costello М. Bulgarian Recognition of Yugoslav and Albanian National Holidays Reflects Current Balkan Tensions. 9.12.1968. P. 1. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report 111-4-17. – http://www.osaarchivum.Org/files/holdings/300/8/3/pdf/l 1 l-4-17.pdf


[Закрыть].

В Бухаресте с недоверием относились к любым заверениям об отсутствии угроз со стороны Восточного блока. Формулирование оборонной политики Румынии, проходившее на протяжении периода после коллективной интервенции в Чехословакию государств-участниц Варшавского пакта в августе 1968 г., а также проводившиеся румынским руководством организационные мероприятия свидетельствовали о реализации широкомасштабной оборонной программы. Её целью было добиться максимально возможного достижения самостоятельности страны практически во всех областях, включая и оборону, находясь одновременно в составе Варшавского пакта. Предпринимавшиеся в этом направлении Н. Чаушеску шаги давали основания для вывода о том, что именно опыт подавления Пражской весны силами Варшавского блока являлся инициирующим фактором, ускорившим развитие концепции оборонной политики, целью которой было недопущение подобной операции в отношении Румынии. Это нашло своё выражение как в военной доктрине СРР, так и в организации всей системы её обороны – от создания органов управления в данной области и до комплектования вооруженных сил, их технического оснащения, а также внешнеполитического обеспечения обороноспособности страны в целом.

Подавление «Пражской весны» 1968 г. силами государств-членов Варшавского пакта, главную роль среди которых играл СССР, серьезно повлияло на оборонную политику как всего ОВД, так и коммунистических стран Балканского полуострова. Для Болгарии её участие в совместной интервенции против Чехословакии было важно с точки зрения демонстрации лояльности в отношении СССР. Это давало возможность Софии рассчитывать на получение экономических и политических преференций от Москвы в двусторонних отношениях в важных для НРБ областях. Совершенно иная ситуация складывалась в ОВД на «балканском направлении» с Румынией. Бухарест рассматривал военную акцию пяти членов пакта как возможное предупреждение румынскому руководству не допускать проведения демонстративно независимой политики в рамках Восточного блока и быть готовым к силовой реакции союзников в случае окончательного перехода к курсу на усиление независимости от ОВД. Интервенция вооруженных сил пяти стран-членов Организации Варшавского Договора в Чехословакию резко была воспринята Э. Ходжей. Демонстративная акция СССР и его союзников по ОВД повлияла на взгляды руководства СФРЮ во главе с И. Броз Тито, который рассматривал действия Москвы как исключительно опасные для Югославии, имевшей особые отношения как с Западным, так и с Восточным блоком.

Формулируя «надёжное сдерживание». Общенародная война, национальный суверенитет и блоковая политика 1969-1975 гг.

§1. Военные доктрины и планы войны «под копирку», но… с исключением

Проводившиеся во второй половине 60-х – начале 70-х гг. XX в. организационно-структурные изменения в большинстве европейских армий, а также начавшаяся техническая модернизация вооружений серьезно повлияли на формирование особенностей вооруженных сил государств Балканского полуострова, включая и те из них, которые не являлись членами военно-политических союзов НАТО и ОВД. Формулирование национальных военных доктрин, как и обновление принципов коалиционного взаимодействия в рамках существовавших пактов, способствовали началу изменений в структуре вооруженных сил и их оснащении. При этом особую роль играли политические установки руководства балканских коммунистических стран. В каждом из пактов, т. е. Североатлантическом альянсе и Варшавском блоке, существовали «проблемные» члены в лице Турции и Румынии, которые подчеркивали превалирование национальных интересов над коалиционными. Формулирование партийно-государственными руководствами Югославии, Албании и Румынии концепции «общенародной войны» как основополагающей в разрабатывавшихся военных доктринах, предопределяло проведение военно-организационных изменений в структуре вооруженных сил и их техническом оснащении. Последнее находило своё проявление в ориентации на оснащение вооруженных сил конкретными видами и типами вооружений.

Начавшиеся в конце 60-х – начале 70-х гг. XX в. реформы в военных доктринах и концепциях применения вооруженных сил коммунистических стран, включая членов Варшавского пакта, были обусловлены серьезными качественными изменениями как в военно-теоретической, так и в технической области. Особое значение имели трансформации или уточнения общих концепций возможной войны и её хода в условиях коалиционного взаимодействия с учётом развития средств ведения боевых действий и их организации в целом. Во взглядах советского военно-политического руководства в этот период доминировало мнение о будущей войне как продолжительном военно-политическом конфликте «с поэтапным применением всё более разрушительных средств вооруженной борьбы». При этом отмечалось, что «скоротечные войны могут вероятнее всего возникнуть в том случае, если одна из сторон будет иметь решающее военное превосходство и в полной мере использует при начале агрессии фактор внезапности»[857]857
  Белослудцев О. Взгляды военно-политического руководства СССР на характер будущей мировой войны (1946-1991 г.)// Military Professionalization, 1900-1999. The Quest for Excellence. Conflict Studies Working Group. Budapest, 2004. P. 77.


[Закрыть]. Одновременно происходило «стирание граней между наступлением и обороной»[858]858
  Там же.


[Закрыть]. К началу 70-х гг. XX в. обращалось внимание на подготовку вооруженных сил к ведению боевых действий без применения ядернош оружия в локальных вооруженных конфликтах[859]859
  Baev J. The Soviet Bloc Intelligence Services’ Collaboration Against the USA and NATO in the Balkans and Eastern Mediterranean 1967-1989. Oslo, 2002. P. 29 – http://imos.96plus. net/imos_en/Baev_4.pdf. См. также: Heuser B. Warsaw Pact Military Doctrine in the 1970s and 1980s: Findings in the East German Archives// Comparative Strategy. 1993, V. 12, N 4.


[Закрыть]. В 1974—1975 гг. представители высшего советского военного руководства официально заявляли о том, что наступил новый этап развития вооруженных сил с точки зрения качественных показателей, что, в свою очередь, повлияло на формулирование новой стратегии ведения войны. Отмечавшаяся зарубежными экспертами «иерархия приоритетов» при ведении боевых действий: «сохранение социалистической системы и уничтожение капиталистической системы» в 70-х гг. XX в. начала сочетать две взаимосвязанных задачи – избежать уничтожения СССР ядерным оружием и не допустить поражения в войне[860]860
  Эта закономерность была отмечена М. МакГвайером – старшим научным сотрудником Брукингского института, политическим аналитиком, бывшим британским военным атташе посольства Великобритании в Москве в 1956-1958 гг., впоследствии занимавшим пост главы отдела по изучению советской разведки в Штабе военной разведки Министерства обороны Великобритании. Он стал известен среди военных аналитиков и специалистов в области прогнозов за так называемые «Тезисы МакГвайера» («MccGwire thesis»). Их основное положение заключалось в объяснении интенсивного развития советских ВМС опасениями советского руководства относительно высокой степени вероятности нападения США и НАТО на СССР. – MccGwire М. Military Objectives in Soviet Foreign Policy. Brookings, 1987. P. 42, 44.


[Закрыть].

В период пребывания на посту министра обороны СССР маршала А. А. Гречко была предпринята попытка модернизации стратегии комбинированной воздушно-наземной операции. В ходе её ставилась задача проведения стремительного наступления на глубину 150 км в день с целью не дать противнику осуществить переброску резервов. Однако дальнейшие расчёты советских военных аналитиков, занимавшихся разработкой и моделированием подобных операций, выявили невозможность сохранения таких темпов наступления из-за разрыва между передовыми частями фронта и подразделениями тылового обеспечения советских вооруженных сил. В этой связи делался вывод о максимальной глубине наступления не более 60 км в день[861]861
  См. свидетельства одного из участников экспертной группы МО СССР В. Цыгичко в: Military Planning for European Theatre Conflict During the Cold War. An Oral History Roundtable. Stocholm, 24-25 April 2006. Center for Security Studies // Ztircher Beitrage zur Sicherheitspolitik. 2007. Nr. 79. P. 67. Он же. Модели в системе принятия военно-стратегических решений в СССР. Москва, 2005.


[Закрыть]. Помимо этого, существовала ещё одна серьезная проблема, на которую указывали советские военные эксперты в секретных материалах, предназначенных для высшего командного состава советских вооруженных сил. Она заключалась в том, что «полностью моторизированные и танковые армии способны преодолеть дистанцию в 50-70 км в день, в то время как глубина ядерного удара средствами только лишь фронтов составляет 300 и более километров»[862]862
  Цитата из статьи генерал-майора, кандидата военных наук, доцента В. Соловьёва «Необходимость нового рода войск – воздушно-мобильных войск» даётся в обратном переводе с английского из секретного издания Министерства обороны СССР «Военная мысль» 1969. № 2 (87): Solovyev V, General-Mayor, Candidate of Military Science, Docent A Necessary New Arm of Troops – Air Mobile Troops// Memorandum for the Director of Central Intelligence Agency. Intelligence Information Special report. 3.8.1973. P. 4. – http:// www.foia.cia.gov/SovietandWarsawPact/1973/1973-08-03a.pdf


[Закрыть]. Проводившиеся в СССР секретные социологические исследования о перспективах использования ядерного оружия позволяли сделать заключение гражданским учёным о том, что «вопреки мнению “военных экспертов” Советский Союз не мог выдержать первого ядерного удара и продолжить военные действия и.... военная политика, базирующаяся на “балансе угроз”, не является надёжной основой мира»[863]863
  Эта информация была обнародована в эмигрантском журнале «Грани» (№ 103, январь – март 1977 г.) советским эмигрантом-социлогом Ильёй Земцовым, близким к Первому секретарю Компартии Азербайджана Г. Алиеву и являвшимся до своего отъезда из СССР инструктором в ЦК КПСС. – Emigre Discloses Recent Debate on Soviet Military Doctrine. Special Memorandum. Foreign Broadcast Information Service. 19.8.1977. PI. – http:// www.foia.cia.gov/docs/DOC_0000498615/DOC_0000498615.pdf. И. Земцов стал известен во многом благодаря опубликованной им книге о политическом положении в Азербайджанской ССР. – Земцов И. Партия или мафия? Разворованная республика. Paris, 1976. Публикация доступна в Интернете по адресу: http://fractal-vortex.narod.ru/1976/zemcov_i_partija.pdf


[Закрыть]. Об этом стало известно во второй половине 70-х гг. XX в. и американской стороне.

Начавшие происходить концу 60-х гг. в оборонной стратегии ОВД изменения свидетельствовали об отказе от преувеличения значимости ядерного оружия, включая и его тактические виды. Это нашло своё отражение в директивных документах Варшавского пакта, где говорилось о недостаточном внимании, проявляемом к развитию обычных средств вооружений, используемых для ведения локальных военных конфликтов, в то время как страны-участницы НАТО, наоборот, развивали именно эти виды оружия[864]864
  См. в: Baev J. Bulgarian Intelligence Estimates on NATO’s Maritime Power.


[Закрыть]. Со своей стороны, аналитики американских разведывательных организаций, включая структуры Министерства обороны США, исследовавшие возможные перспективы использования вооруженных сил Китаем и СССР, приходили к выводу о том, что как Пекин, так и Москва предполагают использовать военную силу в интересах обороны страны. Обращаясь к опыту действий СССР, они отмечали, что Кремль прибегнет к ней ещё в случае, когда будет необходимо удержать контроль над Восточной Европой. В этой связи задачи советских вооруженных сил общего назначения, как они определялись американскими экспертами, заключались «во-первых, в защите территории СССР от нападения, и, во-вторых, обеспечении политических целей за рубежом». Основными районами, представлявшими особое значение для оборонной политики

Кремля, назывались по степени важности: 1) западный (европейский); 2) восточный («китайский»); 3) южный («ирано-турецкий»); 4) морской (Средиземноморье, Индийский океан и Персидский залив)[865]865
  Report of the Foreign Political and Military Reactions Study Group: General Purpose Forces. 16.6.1969. P. 5. – http://www.foia.cia.gov/docs/DOC_0001218477/DOC_0001218477.pdf


[Закрыть]. Имея в виду расширявшееся советское военное присутствие, американские аналитики делали вывод о нежелании СССР сокращать вооруженные силы в Европе и особенно ослаблять контроль над её восточной частью[866]866
  Ibid. P. 10.


[Закрыть].

Происходившие изменения в установках и взглядах на войну требовали проведения и соответствующих организационных мероприятий в оборонной политике ОВД. Проявившаяся тенденция была отмечена американскими военными аналитиками, занимавшимися изучением возможностей Варшавского пакта на европейских театрах военных действий. В соответствии с их предположением, СССР перешёл к дислокации вооруженных сил в соответствии с принципом максимально возможного создания условий для ведения наступательных операций в случае военного конфликта, который сначала мог иметь, по мнению советской стороны, неядерный характер, а затем перейти в фазу использования ядерного оружия. При этом главным ТВД американские специалисты считали центральный, так как именно на этом направлении были сконцентрированы основные силы ОВД – 58 дивизий (разной степени готовности). На флангах НАТО, включая и южный, Варшавский пакт располагал 7 дивизиями 24-часовой готовности и 2 дивизиями ВДВ непосредственной готовности. В течение 3 недель, как стало известно аналитикам американской разведки, ОВД могла располагать уже более 70 дивизиями, готовыми вести боевые действия против НАТО[867]867
  Warsaw Pact Forces for Operations in Eurasia. 9.9.1971. NIE 11-14-71. P. 1, 2. – http:// www.foia.cia.gov/docs/DOC_0000278525/DOC_0000278525.pdf


[Закрыть]. По оценке восточногерманского военного ведомства на Юго-Западном направлении ОВД, т. е. Южном фланге НАТО, Североатлантический альянс обладала к началу 1972 г. 27 дивизиями, 13 отдельными бригадами, 42 пусковыми установками оперативно-тактических и тактических ракет, около 4000 танков, 3200 единицами 100 мм артиллерии, 900 боевыми самолетами и 350 судами ВМФ. Основная дислокация этих сил – северная часть Италии, границы Греции и Турции с НРБ и СССР[868]868
  Доклад министра обороны ГДР X. Хоффмана на встрече министров обороны стран-членов ОВД в Берлине. 9.2.1972 г. С. 19 (163)// Parallel History Project on Cooperative Security – http://kms2.isn.ethz.ch/serviceengine/Files/PHP/21406/ipublicationdocument_ singledocument/8dc9e4da-5194-41e7-8e68-0c7bb205f540/de/720209_l_speech_streletz.pdf. Cm. также: Zimmermann H. The Improbable Permanence of a Commitment. America’s Troop Presence in Europe during the Cold War// Journal of Cold War Studies. Winter 2009. № 1(11).


[Закрыть].

Зарубежные эксперты, отслеживавшие динамику оборонной политики СССР и его сателлитов в Восточной Европе, отмечали усиливавшееся значение вооруженных сил стран-членов ОВД для советской военной мощи в 70-е гг. XX в. Увеличение военных расходов восточно-европейских государств и модернизация их армий советской военной техникой за счёт увеличения поставок советских танков Т-62, самолётов МиГ-23 (его серийное производство началось в 1969 г.), а также самолётами СУ, ЗРК «Круг» 2К11, ЗРК «Куб» 2К12, ПЗРК «Стрела-2» были призваны укрепить ОВД в военно-техническом отношении. Иностранные эксперты делали также вывод о том, что «тактические военно-воздушные силы Варшавского пакта организованы в соответствии с советской доктриной, берущей начало в 50-х гг. и предусматривавшей войну в Европе как ядерную с самого начала. Советские взгляды сейчас изменились и включают возможность первоначального этапа конвенциональных (без применения ядерного оружия – Ар. У.) боевых действий. Однако ВВС, на которые ложится ответственность в обоих случаях, изменились мало с точки зрения оснащения, которое должно отражать новые взгляды»[869]869
  Warsaw Pact Air Power: Concepts for Conventional Air Operations Against NATO. Intelligence report. Central Intelligence Agency. Directorate of Intelligence. October 1972. P. 1. – http://www.foia.cia.gOv/docs/DOC_0000309596/DOC_0000309596.pdf


[Закрыть]. Среди главных задач авиации ОВД на этапе боевых действий без применения ядерного оружия, как считали аналитики разведки США, было уничтожение средств ВВС НАТО, способных обеспечить доставку ядерного оружия. Фронтовая авиация вместе с дальней авиацией ОВД должны были в соответствии с оперативным планом боевых действий ВВС Варшавского пакта провести воздушные налёты в три этапа. На первом из них предстояло силами фронтовой авиации ОВД с использованием 40% её сил создать «коридоры в поясе обороны НАТО» на дальних подступах. На втором этапе фронтовая авиация, с использованием 35% имеющихся сил и средств, должна была воспользоваться созданными коридорами с целью нанесения ударов на глубину обороны НАТО в 165 морских миль (т. е. свыше 300 км). Наконец, на заключительном этапе предстояло использовать дальнюю авиацию. Она должна была нанести удары уже в глубоком тылу, за пределами соответствующих театров боевых действий[870]870
  Ibid P. 2.


[Закрыть].

В географическом отношении выявилась первостепенная важность для Москвы (судя по проводившейся активной модернизации армий государств Центрально-Восточной Европы – Польши, ГДР и Чехословакии) так называемого Северного пояса, т. е. Центрально-Европейского и Северо-Западного ТВД ОВД[871]871
  Johnson R. The Warsaw Pact: Soviet Military Policy in Eastern Europe. P-6583. RAND, Santa Monied, July 1981. P. 10, 20.


[Закрыть]. Намного меньшее внимание уделялось в рамках проводившейся модернизации Юго-Западного ТВД или «Южного пояса», за который отвечали в основном Болгария и Румыния, а также частично Венгрия[872]872
  Ibid. P. 26.


[Закрыть].

В то же время среди ведущих представителей американского аналитического сообщества существовало предположение о том, что угрозы со стороны Варшавского пакта в отношении Запада преувеличены, так как Североатлантический блок обладал большими материальными и человеческими ресурсами, что уравнивало его шансы с противостоявшим альянсом[873]873
  Эту точку зрения высказал в открытой печати помощник министра обороны США по вопросам системного анализа А. Интховен: Enthoven A., Smith W. What Forces for NATO? And from Whom//Foreign Affairs. 1969. V. 48. N 1. Подробнее об эволюции подходов к этой проблеме в американской администрации см.: Bitzinger R. Assesing the Conventional Balance in Europe. 1945-1975. A RAND Note. Prepared for The Ford Foundation. May 1989. Santa Monica. P. V, VI, 24, 25, 26.


[Закрыть].

График 1

Военные расходы США и СССР за период 1963-1972 гг.

(по данным ЦРУ США в млрд долларов США)[874]874
  Источник: Soviet Defence Policy. Intelligence Memorandum. Central Intelligence Agency. Directorate of Intelligence. 28.4.1972. P. 44 (246) – https://www.cia.gov/library/center-for-the-study-of-intelligence/csi-publications/books-and-monographs/cias-analysis-of-the-soviet-union-1947-1991/ memo_4_72.pdf. Расчёты американских специалистов базировались как на открытых, так и на секретных данных, полученных разведывательными организациями США. Сложность подсчётов заключалась в реальном соотношении национальных валют США и СССР, а также «скрытых статьях» советского бюджета. По данным Министерства обороны СССР, собранным для разрабатывавшейся Госпланом СССР «Программы конверсии оборонных отраслей промышленности на период до 1995 г.», военные расходы СССР в 1944—1972 гг. составили в указанный период в млрд руб.: в 1962 – 12,9, в 1966 – 15,8, в 1967 – 16,7, в 1970 – 23,2, в 1972 – 26,2 млрд руб. – Отечественный военно-промышленный комплекс и его историческое развитие. Под ред. О. Д. Бакланова, О. К. Рогозина. М., 2005. С. 31.


[Закрыть]

Со стороны США предпринимались усилия, направленные на обеспечение преимущества американской стороны в случае конфликта как с СССР, так и с КНР с применением ядерного оружия. Это нашло своё выражение в разработке так называемого Единого интегрированного оперативного плана (SIOP)[875]875
  Подробнее в: The Creation of SIOP-62. More Evidence on the Origins of Overkill. National Security Archive Electronic Briefing Book No. 130. Edited by William Burr. Posted July 13, 2004 – http://www.gwu.edu/~nsarchiv/NSAEBB/NSAEBB130/index.htm


[Закрыть]. Его суть заключалась к осени 1969 г. в реализации трёх последовательных элементов общего сценария, при этом каждый из них мог выступать как самостоятельный вариант возможных действий. Первый (Alpha) включал уничтожение китайских и советских носителей стратегического ядерного оружия, обеспечивавших прикрытие городов. Поэтому предполагалось нанесение удара по военно-политическим центрам КНР и СССР – Пекину и Москве. Второй шаг (Bravo) общего сценария, либо, при необходимости, самостоятельный план, состоял в ликвидации значимых с точки зрения дислокации военных сил и расположения ресурсов, не вошедших в список альфа (Alpha), находящихся за пределами основных городских центров. Наконец, третий элемент (Charlie) или, при определенных условиях, также самостоятельный сценарий, включал план уничтожения советских и китайских вооруженных сил и военных ресурсов, не вошедших в два предыдущих списка, и охватывал все основные центры, в которых сконцентрировано 70% промышленности СССР и КНР[876]876
  Memorandum for Dr. Kissinger from NSC staffer Lawrence E. Lynn, Jr. The SIOP. 8.11.1969. P. 2. – http://www.gwu.edu/~nsarchiv/NSAEBB/NSAEBB173/SIOP-3.pdf


[Закрыть].

Особенностью советского контроля над военными в странах Восточной блока, как отмечали зарубежные аналитики, стал его «опосредованный», непрямой характер: через сложившийся военный истеблишмент, а не как раньше – «через командиров или “военных советников”»[877]877
  Johnson R. The Warsaw Pact. P. 21, 22.


[Закрыть]. Действия Варшавского пакта в августе 1968 г. против Чехословакии серьезно повлияли как на сроки, так и на содержание формулировавшихся с осени того же года оборонной политики Югославии, планов военно-технического обеспечения вооруженных сил страны и главное – на легитимацию её военной доктрины «общенародной войны». Из всех коммунистических стран Балканского полуострова Югославия занимала особое место в системе международных отношений как член Движения неприсоединения, что обуславливало, с одной стороны, её внеблоковые позиции, а с другой, особые отношения с главными силами НАТО и ОВД – США и СССР. Именно этот факт определил выдвижение югославским руководством отличной от большинства европейских государств – членов противостоявших блоков – военной доктрины. Она стала в той или иной степени примером для двух других коммунистических государств региона – Румынии и Албании.

Военные расходы и модернизация армий коммунистических государств – Албании и Югославии свидетельствовали об исключительности их собственной программы реформирования вооруженных сил в соответствии с выдвинутыми военными доктринами, в которых доминировала идея «общенародной войны». Несмотря на существование подобной установки и в официальной военной доктрине СРР, румынская оборонная политика, при всей подчеркивавшейся Бухарестом самостоятельности, и даже создании в представлениях сторонних наблюдателей отказа от концепции «коалиционной войны» в рамках ОВД[878]878
  Ibid. Р. 31.


[Закрыть], всё же учитывала факт нахождения страны в Варшавском пакте.

Наметившиеся во внешней политике Албании изменения, вызванные комплексом причин, имевших как международный, так и региональный характер, влияли на темпы формулирования оборонной доктрины НРА на протяжении 1970-х гг. До конца 60-х гг. XX в. политика в области обороны проводилась коммунистическим режимом Албании в рамках подготовки к отражению возможного нападения извне преимущественно средствами и силами регулярной армии. В этой связи была специально разработана концепция использования танковых подразделений в условиях пересеченной местности, сочетавшей горные массивы, узкую береговую линию и изолированные локальные вероятные театры боевых действий внутри страны. Её автором являлся генерал Абаз Фейзо – командующий бронетанковыми подразделениями. Основную часть танкового парка составляли произведенные в КНР и поставленные в 1964-1968 гг. Т-59 – копии советской модели Т-54/55. К 1970 г. ВС НРА насчитывали около 1040 танков, бронетранспортеров и самоходных гаубиц, распределенных по 14 танковым бригадам, включавшим по 3 танковых батальона, каждый из которых насчитывал до 30 танков, а также самоходные артиллерийские установки и бронетранспортеры. Таким образом, в составе одной бригады могло насчитываться от 100 до 120 единиц различной техники[879]879
  1. Brigada 1 Zall-Herre(Grupimi I 8 Tirane); 2. Brigada e Saukut(Grupimi I 8 Tirane); 3. Brigada e Gerdecit (Koprusi 4 I Mbrojtjes Bregdetare Tirane); 4. Brigada e Tankeve Sukth(Koprusi 4 I Mbrojtjes Bregdetare Tirane); 5. Brigada e Tankeve Lac(Koprusi 4 I Mbrojtjes Bregdetare Tirane); 6. Brigada e Melgushit(Koprusi I Shkodres); 7. Brigada e Belshit-Elbasan(Grupimi I 6 Elbasan); 8. Brigada e Poshnjes-Berat(Grupimi I 6 I Elbasanit); 9. Brigada e Dizadrit-Kukes(Koprusi I 5 Puke); 10. Brigada e Arshilengos (Koprusi I 2 Gjirokaster); 11. Brigada e Pocestes(Koprusi I 3 Korce); 12. Brigada e Kolonjes-Lushnje((Koprusi 1 I Mbrojtjes Bregdetare Fier); 13. Brigada e Koshovices-Fier(Koprusi 1 I Mbrojtjes Bregdetare Fier); 14. Brigada e Vlores (Koprusi 1 I Mbrojtjes Bregdetare Fier).


[Закрыть]. Для технического обслуживания и ремонта бронетанковой техники в Тиране был построен ремонтный завод. Особое внимание уделялось албанской стороной дислокации вооруженных сил и возможностям их защиты от внезапного нападения. Прежде всего, это относилось к военно-морским и военно-воздушным силам НРА, портовое и аэродромное базирование которых должно было предусматривать особенности рельефа страны. В этой связи ставка делалась на использование опыта коммунистической Северной Кореи – строительство специальных ангаров в горных массивах и прокладки глубоких туннелей. В 1972 г. на заседании Совета обороны произошёл серьезный спор между М. Шеху и Э. Ходжей относительно места строительства военного аэродрома, обеспечивающего поддержку ВМФ страны. Первый из них настаивал на сооружении этого объекта в Малакастре, на юге страны, а глава АПТ, которого поддерживали китайские специалисты, – в центре, к северу от Тираны и вблизи побережья в долине Гядри, что и было сделано[880]880
  См. об этом информацию бывшего командующего ВВС генерала Э. Охрита в: Kalogi D. DOSSIER II. Deshmia е ish-komandantit te Aviacionit, Edip Ohrit: «Ne vitin 1971, kinez6t donin te krijonin boshtin Bukuresht-Beograd-Tirane dhe sollen per bisedime ne Shqiperi princin e Kamboxhias. «Si ndermjetesoi ne 1971 Sihanuku per te lidhur Enverin me Beogradin»// Gazeta Shqip, 22.11.2010.


[Закрыть]. Особенность этого сооружения – воздушной базы Гядри (Baza Ajrore Gjader) – заключалась в том, что взлёт и посадка самолётов осуществлялись перед туннелем, который вёл в специальный подземный ангар. Усилилось участие КНР в технической поддержке и обеспечении албанских ВВС запчастями эксплуатировавшихся советских боевых самолётов[881]881
  Первые серьезные проблемы с самолётами МиГ-19 из-за поломок двигателей начали возникать в 1967 г. В июле 1969 г. в Министерство обороны НРА поступило сообщение из подразделения, занимавшегося обслуживанием этой техники, о выходе из строя двигателей самолётов данного типа. В документе содержалось предложение об обращении за помощью к КНР, с тем, чтобы китайская сторона обеспечила поставку 15 двигателей РД-9Б с форсажной камерой, использовавшихся на ранних модификациях МиГ-19. – Kotini А. Aksidentet, lutje Kin6s рёг motoret е MIG-6ve//Shekulli, 23.4.2010.


[Закрыть], а также расширении парка за счёт производившихся в Китае аналогов советских боевых самолётов – F-7A (МиГ-21), F-6S (МиГ-19), F-5 (МиГ-17).

Опыт коалиционных действий пяти государств Варшавского пакта, участвовавших в интервенции против Чехословакии в августе 1968 г. и использовавших мощную военную 500-тысячную группировку, включая 5 000 единиц танков, повлиял не только на изменение военной доктрины Белграда и Бухареста, но также и на начатую ещё в феврале 1966 г. и интенсифицированную осенью 1968 – зимой 1969 г. разработку новой оборонной концепции Тираны. Основную роль в этом процессе предстояло сыграть военным экспертам Министерства обороны НРА под руководством главы ведомства генерал-лейтенанта Б. Балуку. Однако, помимо них, активное участие в разработке теоретических основ оборонной стратегии начал принимать лично Э. Ходжа. Активизация работы над военной доктриной, суть которой предстояло изложить в «Положении по военному искусству народной войны», была обусловлена укреплявшимися у главы коммунистического режима Албании предположениями относительно возможного охлаждения отношений с главным союзником – КНР, а также под воздействием начатых в Югославии и Румынии реформ в сфере обороны. Основной акцент при их проведении делался на стратегию общенародной войны. В условиях Албании она приобретала определенную специфику, так как предстояло использовать природно-географический ландшафт этой горной страны. Разработка основ и методик боевых действий в горах в этот период велась в это время не только в самой Албании, но также в соседней Югославии и Румынии. В СССР оперативно-тактические приёмы войны в горной местности также привлекали особое внимание представителей командования Советской армии. В своих работах они отмечали, что «несмотря на существующую крайнюю ограниченность маневра войск на горном театре военных действий высокие темпы наступления необходимы для предотвращения усилий обороняющегося противника и лишения его возможности организации сопротивления на выгодных рубежах в глубине. В противном случае, он будет способен занять ключевые позиции на долгое время и относительно малыми силами, и наступающие столкнутся с необходимостью последовательно прорывать (прогрызать) одну оборонительную позицию за другой»[882]882
  См. материал, полученный по каналам ЦРУ США из журнала МО СССР «Военная мысль» (1969, № 3 (69)): генерал-полковник С. Куркоткин «Проблемы достижении высоких темпов наступления на горных театрах военных действий» (обратный перевод с английского) // Memorandum for: The Director of Central Intelligence. Subject: The Military Thought. Combat Operations In Mountainous Terrain. Colonel-General S. Kurkotkin Problems In Achieving High Pates of Advance in a Mountainous Theater of Military Operations P. 4. – http://www.foia.cia.gov/SovietandWarsawPact/1974/1974-01-03.pdf


[Закрыть].

Базовые принципы оборонной политики СФРЮ, несмотря на официально провозглашенное югославской партийной пропагандой авторство И. Броз Тито, формулировались в конкретном практическом плане ведущим военным теоретиком генералом И. Руковиной. Во взглядах югославского партийно-государственного и военного руководства на характер будущей войны доминировала мысль о неизбежности использования ядерного оружия. В этой связи предусматривалась и соответствующая подготовка. В то же время большое внимание уделялось развитию не только Югославской народной армии, но и подразделений Территориальной Обороны. Им предстояло составить отдельную структуру в пределах административных границ союзных республик. Такой подход обуславливал необходимость децентрализации организации обороны, усиления территориальной автономии сил сопротивления агрессору и гибкости военно-командной структуры.

Именно эти идеи повлияли на содержание принятого в феврале 1969 г. Закона о народной обороне[883]883
  Zakon о narodnoj obrani// Sluzbeni list SFRJ, 19.2.1969.


[Закрыть]. В соответствии с ним вся система обороны СФРЮ претерпевала серьезные изменения, а именно: вооруженные силы страны отныне состояли из двух компонентов – ЮНА и Территориальной Обороны (ТО). В состав первой входили сухопутные войска, военно-воздушные силы, противовоздушная оборона и военно-морской флот. В конце 1968 – начале 1969 г. в соответствии с новым Законом упразднялись военные округа (всуна облает) ЮНА, а в военно-организационном отношении – корпуса и создавались армии, которые составили основу Армейских областей. Таким образом, вводилась территориальная организация армии, сохранявшаяся на протяжении последующих 20 лет[884]884
  Marijan D. Jugoslavenska narodna armija – važnija obilježja// Polemos. 2006. Zagreb. N 17. S. 29


[Закрыть]. Их ответственность распределялась следующим образом: I Армия прикрывала северную часть Сербии и Воеводину, II Армия – южную Сербию и Косово, III – Македонию, V – Хорватию и Словению, VII – Боснию и Герцеговину, IX – Черногорию[885]885
  Dimitrijević B. Organizacija Jugoslovenske narodne armije u Hrvatskoj 1966–1991. godine //Dijalog povjesničara-istoričara. 10/2. Osijek 22. – 25. rujna 2005. Zagreb, 2008. S. 122, 123.


[Закрыть]. Вместо IV Армии создавалась особая военно-территориальная единица, так называемая Военно-морская область (акронимы сербского названия – ВПО), представлявшая собой прибрежную полосу на территории Югославии протяженностью 200 км[886]886
  Возвращение к военно-административному делению на области (1-ю, 3-ю и 5-ю) и одну военно-морскую произошло в конце 80-х – начале 90-х гг. XX в. Информация о количестве областей см.: Гирин А. Боевое применение общевойсковых соединений и частей в вооруженных конфликтах на территории Югославии (1991-2001 гг.) // Сборник материалов 15 ВНК ВА ВПВО ВС РФ. Смоленск, 2007. Автор данной работы ссылается на информацию, содержавшуюся в издании: Вооруженные силы Союзной Республики Югославия. (Краткий справочник). Москва, ГШ ВС РФ, ГРУ. 1995.


[Закрыть].