Текст книги "Египтянин"

– Это так неожиданно, – растерянно бормотал Шуну. – Ты подумай хорошенько, может серебро тебе самому сгодится?

– Так надо, брат, – твёрдо ответил ему Махайлаш, затягивая узелок котомки.

– Ну, вот. Сразу как – то легче стало на душе! – произнёс он, наполняя кружки до краёв. – Давай выпьем за то, чтобы наши дети жили лучше нас!

– С удовольствием! – согласился с ним Шуну…

Они ещё долго сидели за кувшином вина, не замечая течения времени. Было давно за полночь, когда братья уснули, обнявшись, на топчане.

Глава четвёртая
Смерть менялы

…Цафнат стоял с ножом в руке. Обезумевшими от страха глазами смотрел на то, как у его ног умирал меняла. Рядом застыли в ужасе его подельники: Горус, здоровяк с миловидными чертами лица и Кай, худой парнишка с вытянутым прыщавым лицом. Когда Цафнат предложил им в отсутствии хозяина проникнуть в его жилище и обворовать, они не могли даже и предположить, что всё закончится так страшно…

Солнце ещё не взошло, когда Махайлаш и Шуну постучались в ворота имения Потифара. Слуга – ливиец проводил братьев по ухоженному саду до самых дверей жилища, где их радушно встретил хозяин двухэтажного особняка, пожилой мужчина с седой порослью на голове. Выслушав просьбу, Потифар, после недолгих раздумий, дал согласие на обучение Моше. Египтянин едва успел подхватить Шуну под руки, когда тот хотел пасть ниц перед ним. Прервав поток благодарственных слов, Потифар выдвинул условие – мальчик останется жить у него, дабы не вызвать подозрения у окружающих. Проводив братьев до ворот, он с криками: «Эрте, Эрте, у меня для тебя есть хорошая новость!», поспешил обратно…

Махайлаш вызвался проводить брата за стены города. Чтобы оградить того от нежелательного обыска, меняла заблаговременно повязал голову немесом1616
  Немес (егип.) – платок в полоску.


[Закрыть] в жёлтую полоску, демонстрируя свою принадлежность к клану жрецов. Стража беспрепятственно пропустила их.

Братья обнялись на прощанье. Шуну принял котомку из рук Махайлаша и с лёгким сердцем зашагал в сторону поселения, не подозревая, что видит брата живым в последний раз.

Михайлаш с тоской глядел вслед ему. «Может он прав? Что, если жить в деревне, а в город возвращаться по делам службы? Благо – недалеко». С этими мыслями Махайлаш повернулся, сделал несколько размеренных шагов и скрылся за массивными городскими воротами.

Пурпурное солнце стремительно поднималось над горизонтом. Занимался новый день. Махайлаш стоял на ступеньках храма Маат и разговаривал со жрецом, когда почувствовал на себе чей – то взгляд. Обернувшись, не увидел никого из тех, кто мог заинтересовать его внимание. Лишь неподалёку крутились трое подростков. Среди них он признал Цафната, сына Хафрома – стражи кошек. Тот часто приходил помогать отцу – присматривать за его питомцами.

Спустя час Махайлаш, сославшись на головную боль, пошёл домой…

Увидев приоткрытую дверь, удивился: он отчётливо помнил, что запер комнату на замок, а ключ положил под половик. Мелькнула мысль – может Мерит пришла навестить его. Шагнув за порог, он увидел трёх подростков, склонившихся над комодом. Вот один из троицы выудил со дна ящика свёрток и перед взорами подростков предстал кинжал, которым совсем недавно любовался Шуну. Остро заточенное бронзовое лезвие тускло блеснуло в сумрачном свете, проникающем в комнату через окна под самым потолком. Когда подросток, желая рассмотреть находку, подошёл к столику, Махайлаш схватил его за ухо. Другой рукой он попытался дотянуться до пухлого мальчишки, стоявшего рядом…

Цафнат на миг представил, как меняла тащит их по улице, а жители города потешаются над ними. От страха перед разоблачением парнишка сделал то, чего не ожидали от него ни он сам, ни его товарищи: с разворота воткнул нож в живот менялы.

От боли, молнией пронзившей подреберье, Махайлаш согнулся пополам. С недоумением он смотрел на свои руки, зажимающие рану: кровь струилась, сквозь пальцы, не останавливаясь. В голове зашумело. Ноги вдруг стали непослушными. Чувствуя, как силы покидают его, он опустился на пол, но не удержался, упал на спину. Он больше не чувствовал своего тела. Лишь душа продолжала цепляться за тело. Мысли наплывали друг на друга, путались. «Сейчас придёт Мерит, а у меня – бардак. Сын Хафрома зачем пришёл? Он будет нам мешать. Надо его прогнать. Мерит. Брат. Мальчик. Кинжал, – закружили вихрем мысли. – Брат. Кинжал. Мальчик. Смерть. Смерть. Смерть. Причём здесь – смерть? Кто умер? Я – умер? Но я дышу, я – живой! Не хватает воздуха, я задыхаюсь. Я – умираю. Я знаю, где располагается смерть! Нет, не где-то там, в подземном царстве, что мне внушали многие годы. Она здесь, внутри меня! Всё это время сидела в тёмном закутке моего бренного тела, притаившись, ждала своего мига. И дождалась! Нет! Нет! – кричала, сопротивлялась смерти душа менялы. – Ещё не пришло твоё время! Я хочу жить! Прочь!».

Махайлаш сделал последнее усилие: тело его напряглось как струна, руки судорожно вытянулись. Но обмануть смерть не удалось. Она, в облике человека с головой

шакала Анубиса, подхватила его душу и полетела с ней в подземное царство Осириса1717
  Осирис (егип.) – бог возрождения, царь загробного мира.


[Закрыть], чтобы в судный час положить на чашу весов богини справедливости Маат.

Убийца менялы не был найден, как не был найден и кинжал. Комнату Шуну через Потифара продал купцу из Сирии. Часть вырученного серебра пожертвовал храму, где Махайлаш прослужил много лет, остальное вручил Потифару – оплатил обучение Моше.

Глава пятая
Случайный свидетель заговора

Моисей спал на террасе. Покрывало сползло на пол. Подросток лежал нагишом, широко раскинув ноги и руки. На его правом предплечье красовалась татуировка с изображением Феникса – олицетворение бессмертия. Легенда гласила: когда к птице приходила старость, она сжигала себя в гнезде. Из пепла появлялся червячок, со временем превращаясь в Феникса. Птица из пальмовых ветвей сплетала яйцевидный сосуд, сыпала туда пепел и возлагала на алтарь в храме солнца Ра в Уасет.

Потифар поднял покрывало, накрыл мальчика. Он с отцовской нежностью смотрел на того, чьё появление в доме наполнило смыслом его собственную жизнь. Старику предстояло передать мальчику свои знания, полученные за многие годы, подготовить Моисея к новой, пока еще чуждой ему жизни. Сделать его в ней – своим. Он, как за соломинку, ухватился за возможность оставить после себя хоть какой – то след в этом мире. Пусть даже этот мальчик – семит. Потифар уже давно не делит людей на египтян и не египтян. Он делит их на живых и не живых. Там, в царстве теней, его знания и умение – ни к чему.

– Просыпайся, сынок, – тронул плечо Моисея наставник. – Пора завтракать.

– Я ещё чуть – чуть посплю, дядюшка, – пробубнил мальчик, не открывая глаз.

– Ну, хорошо, лежи. Я распоряжусь, чтобы Эмма позже разогрела еду.

Отмахиваясь от мошкары мухобойкой, стряхивая со своей светлой туники невидимую пыль, Потифар отправился по своим делам.

Но Моисею уже расхотелось спать. Он вспомнил – сегодня ему предстоит встреча с Осией в военном городке, от чего губы его растянулись в широкой улыбке…

Они познакомились с месяц назад. Моисей возвращался из школы домой, когда услышал за углом глинобитной стены возню, приглушённые возгласы: «Бей черноголового!». В глухом переулке двое подростков повисли на плечах коренастого черноволосого паренька. Тот пытался избавиться от них, одновременно уклоняясь от кулаков третьего. Несколько ударов достигли цели, что видно было по кровавым разводам на его физиономии. Откинув сумку в сторону, Моисей бросился на защиту соплеменника…

– Как ты этому! – когда они умывались в канале, восхитился подросток. – Так он и покатился!

Моисей довольно улыбнулся.

– Что я! Ты вон, какой здоровяк! Ловко ты этого…

Подростка звали – Осия. С отцом тот работал на конюшне в военном городке. «Заведующий скотными дворами» Джути набрал туда семитов, зная их умение управляться с лошадьми. Те кормили животных, обихаживали, занимались их выучкой. Навин, высокий и жилистый мужчина с крупными чертами лица, одетый в калазирис – накидку до колен, кинулся благодарить его за спасение сына так горячо, что чуть не переломал ему рёбра. Рядом, с распухшими носом и губами переминался с ноги на ногу Осия и широко улыбался. Он напоминал эфиопа, отчего Моисей не удержался от заливистого смеха.

Осия показал ему жизнь гарнизона, после чего Моисею непременно захотелось стать воином. После занятий в школе он бежал к казармам: учился владеть копьем, мечом, стрелять из лука. Ему нравилось наблюдать, как опытные ветераны обучали новобранцев маршировать и бегать шеренгами, держать строй. С Осией они могли часами смотреть на то, как Навин обучает египтян управлять колесницами, запряжённые вавилонскими рысаками. Те бегали по кругу у западной стены города.

…От приятных воспоминаний мальчика отвлекла служанка. Эмма, мясистая ливийка в широком платье, принесла кувшин с водой, поставила на столик, села на край кровати у его ног. Потянувшись до хруста в суставах, Моисей откинул покрывало, сел рядом. Серебряным гребешком она расчесала ему «Локон юности» – прядь волос с левой стороны бритой головы, чередуя красный и жёлтый шнурки с прядями волос, заплела в косичку. Моисей зашлёпал босыми ногами по деревянному полу к умывальнику. Служанка полила ему из кувшина над тазиком на подставленные лодочкой руки. Умывшись, мальчик набрал в кружку воды, всыпал туда из глиняной коробочки щепотку очищающей соли – «бед». Тщательно перемешав смесь палочкой, прополоскал рот. Женщина достала из комода белоснежный схенти1818
  Схенти (егип.) – набедренная повязка.


[Закрыть], нацепила ему на бёдра, закрепив поясом на застёжке. Полюбовавшись на своё отражение в отполированном серебряном диске, Моисей нашёл себя вполне схожим с египтянином. Подросток решил не красить веки – стояла безветренная погода.

Спустившись на первый этаж, Моисей прошёл на кухню. Он не стал дожидаться, пока Эмма разогреет пищу: с удовольствием съел холодное мясо птицы с пшеничным хлебом, макая его в кисло – сладкий соус, запивая разбавленным пивом.

Расправившись с завтраком, Моисей отправился во двор. Пройдя вдоль оливковых деревьев, он обнаружил Потифара в беседке со слугой – ливийцем, мужем Эммы. Кнофер был одет в разноцветную юбку до щиколоток – подарок хозяина. Они играли в «сенет» – забаву, пришедшую к ним, в Египет, из Месопотамии. Мужчины сидели напротив друг друга на шерстяных ковриках и по очереди кидали палочки, окрашенные с двух сторон в разные цвета. В зависимости от того, сколько палочек одного цвета выпадало, двигали свои фишки по клетчатой доске. Они так увлеклись игрой, что не заметили появления Моисея.

Первым его приметил Кнофер. Сосредоточенное до этого широкое тёмное лицо слуги осветилось улыбкой. Он легонько тронул колено хозяина. Тот поднял голову, заулыбался:

– Наш воин проснулся! Позавтракал, набрался сил?

Моисей, молча, кивнул.

– Ну и хорошо. Что, опять в казармы?

– Я обещал Осии помочь убраться в конюшне. Потом возьмемся за мечи, – гордо заявил Моисей.

– Ты мечом маши, да только уши береги, – всё также, улыбаясь, предостерёг подростка Потифар. – Кому ты будешь нужен без ушей? Какая девочка на тебя посмотрит?

Моисей смущённо заулыбался в ответ.

– Если полюбит – посмотрит! – заступился за него Кно-

фер. – Моисей – парень видный.

– Хорошо, ступай. Только будь осторожен, – уже строго предупредил его учитель.

Шагая по узкой улице «квартала ремесленников», Моисей размышлял над отношениями между наставником и его слугами. Кроме Кнофера и Эммы – супругов из Ливии, ему принадлежали двое рабов из Эфиопии. Ко всем он относился, если не как к равным себе, но уважительно. Никогда не повышал на них голос. Старался распределять работы так, чтобы никому не было в тягость. Слуги в ответ старались во всём угодить своему хозяину. Как-то подросток спросил у старика: «Не боится ли он, что они «сядут ему на шею». На что тот ответил: «При верном псе и сторож спит». Вот и супругу свою наставник с легким сердцем отпустил одну в Уасет к родственникам, поставив в сопроводители, рабов – эфиопов. В сезон Половодья в месяц хойяк1919
  Хойяк (егип.) – соответствует месяцу декабрь.


[Закрыть] Эрте отправилась вверх по Нилу на барке, и Потифар был уверен: рабы жизнь отдадут за свою госпожу, если ей будет угрожать опасность.

…Внезапно Моисей оказался в окружении трёх подростков, в них он признал обидчиков Осии. Один из них, нагло ухмыляясь, перекидывал с руки на руку сучковатую палку. Моисей приготовился дать им достойный отпор, как из-за угла вышел парень, на голову выше всех и старше. Он приблизился к мальчику, уставился на него сквозь узкий прищур.

…Это был знакомый нам – Цафнат. Моисей не подозревал: перед ним стоит убийца Махайлаша. Не догадывался: вмешавшись в жизнь его семьи один раз, этому долговязому парню, с острым, как кинжал, лицом, суждено изменить и его судьбу. Но это случится в будущем, а пока…

– Почему ты заступаешься за евреев? Может, ты один из них? – окатил тот подростка презрительным взором.

– Только подлые шакалы нападают стаей на раненого льва, – с вызовом отвечал Моисей, глядя долговязому юноше в глаза, как учил наставник. – Так говорит мой учитель.

– И кто будет твой учитель? – уже не так уверенно поинтересовался тот.

– Потифар, мой дядя.

«Угораздило меня…» – смутился египтянин. Его отец был в числе тех, кто не единожды обращался к услугам уважаемого судьи.

– А ну, пошли отсюда! – внезапно крикнул Цафнат на мальчишек и, выхватив палку из рук подростка, замахнулся.

Те изумленно уставились на него, но не тронулись с места. Лишь после того, как он выдал хорошего пинка в зад близстоящему мальчишке, они побежали вниз по улице, недоумённо, оглядываясь.

– Тебе повезло, что они ко мне пришли, – повернулся к Моисею Цафнат. – Я знаю твоего дядю и не позволю обижать его родственников. Так и скажи досточтимому господину: за тебя заступился Цафнат, сын Хафрома.

– Конечно, скажу, – поблагодарил своего спасителя подросток.

– Вот и хорошо! – с хитрым прищуром смотрел на него Цафнат. – Только не говори дяде, что они пригласили меня… Скажи – случайно вышло… Договорились?

– Договорились, – улыбнулся мальчик…

Моисей направился прямиком в конюшню, но товарища там не оказалось. Хотел было уже покинуть строение, как услышал голоса мужчин, один из которых, определённо, принадлежал Джути. «Наверное, номарх2020
  Номарх (егип.) – наместник фараона.


[Закрыть] пришёл полюбоваться на своих жеребцов?» – подумалось подростку. Ему не хотелось лишний раз попадаться на глаза высокопоставленному господину. Не мешкая, прыгнул в груду сена, наваленную возле стены. Только он успел зарыться с головой в душистую сухую траву, как в проёме появились двое мужчин. Они неспешно шли по коридору и вполголоса разговаривали, ненадолго останавливаясь перед денниками с лошадьми. Когда они подошли к стожку вплотную, подросток сумел хорошо разглядеть незнакомца. Широко расставленные глаза, обрамлённые зелёной обводкой, прямой нос. Резко очерченный волевой подбородок излучал решительность. Голову египтянина покрывал немес в красную полоску – отличительный знак воина. Развитая мускулатура под кожаным нагрудником, глубокие шрамы на предплечьях говорили сами за себя: это – опытный, не раз глядевший смерти в глаза солдат. Передник из тонко выделанной кожи, окрашенный в красный цвет, доставал мужчине до колен. На ногах – кожаные сандалии. В правой руке, на безымянном пальце которой красовалось серебряное кольцо с бирюзовым камнем в центре, он сжимал свёрток из льняной ткани.

Джути, невысокий мужчина в тёмно-коричневом парике из тщательно заплетённых в косички прядей волос, в отличие от воина был увешан драгоценными украшениями. В мочке правого уха висела золотая серьга в виде капли – слезы бога солнца Ра. Стеклянные бусы, фаянсовые и золотые бляшки, драгоценные камни переливались всеми цветами радуги на широком круглом воротнике из папирусной массы. На запястьях и лодыжках красовались золотые браслеты из чеканных пластин, соединённых застёжкой в виде жука—скарабея, на пальцах холёных рук – множество колец и перстней. Белоснежный схенти с золотым обрамлением резко контрастировал с загорелым телом номарха. Стройные ноги его были обуты в добротные кожаные сандалии…

– Здесь нас никто не потревожит, – тихо сказал Джути.

– А надсмотрщик за лошадьми не помешает? – сиплым голосом, привыкшим отдавать приказы, а не шептаться, спросил воин.

– Нет. Я его отправил на плац. Пусть поучит возничих управлять колесницами.

– Что, знает в этом толк?

– Плохих, не держим, – гордо заявил номарх.

– Если так, советую приставить к нему учеников. Моей армии будут нужны опытные коневоды. Я хочу создать новый вид колесничного войска, он станет костяком нашей непобедимой армии! – гулко пробасил незнакомец.

В душу Моисея закралась смутная догадка – «Кто бы это мог быть?».

Джути тронул воина за плечо, приставил к губам палец и тот снова зашептал:

– О деле…

Он достал из свёртка два папирусных свитка, закреплённых картушами, протянул один номарху. Джути, удостоверившись в целостности печати, разломал её, развернул свиток, начал читать, безмолвно шевеля губами. Дойдя до последнего иероглифа, он с негодованием уставился на собеседника. Взгляд – огненные стрелы.

Но воин молчал. Он, явно, хотел сначала услышать мнение фараонова ставленника. И услышал…

– Им что, заняться нечем, кроме как плести интриги?! – вдруг забрызгал слюной номарх. – Неужели Эйе не понимает: свергнув с престола Анхесенамон – жизнь, здоровье, сила! законную наследницу царского трона, он ввергнет Египет в хаос?! Хоремхеб, ты знаешь не хуже меня, как сейчас плохи наши дела! Особенно здесь – на границе с Азией!

При упоминании этого имени Моисей чуть не выдал себя. «Ну, конечно! Кто ещё, кроме Хоремхеба, мог разговаривать с номархом в таком тоне!». Все мальчишки мечтали быть похожими на этого полководца, начавшего карьеру писарем в городке Ха-Ниса в храме бога Птаха2121
  Птах (егип.) – одно из имён египетского бога – Творца.


[Закрыть] и дослужившегося до звания Командующего войсками Верхнего и Нижнего Египта. Сквозь завесу из сухой травы подросток во все глаза любовался своим кумиром.

– Знаю! Но не только тебе, всем нам – нелегко. В Нубии – беспрестанные мятежи, Сирия и Финикия захватывают наши крепости. Ливийские племена замучили своими набегами. Нас перестали бояться. Уже всем известно: на троне сидит вдова Тутанхамона, а распоряжается всем – её дядя. Эйе пытался полюбовно договориться с её величеством – жизнь, здоровье, сила! о передаче власти в его руки, но получил отказ. Теперь в Меннефере2222
  Меннефер (егип.) – Мемфис.


[Закрыть] царит двоевластие, – раздраженно пробасил воин.

– Но старый пердун, кроме как заниматься интригами, ничего другого не умеет! – вне себя от гнева заявил Джути.

Поняв, что сгоряча сболтнул лишнее, уже тише добавил:

– Он и нас хочет втянуть в свои паучьи сети.

Хоремхеба не смутили его слова. Он услышал то, что хотел услышать.

– Послушай, брат…

И зашептал что – то горячо на ухо номарха.

Моисей весь обратился в слух. Не Моисей – одно большое ухо. Но ничего не смог разобрать. Лишь после того, как номарх выдохнул: «Тебя – фараоном!?», с ужасом догадался – о чём тот мог шипеть змеёй.

– Да! Меня – фараоном! Ты не ослышался, – гордо выпрямился Хоремхеб. – Амон – Ра не оставляет меня своей милостью! Если Эйе не справится, Собрание хочет видеть на тронном месте меня.

– Почему – тебя? – уставился на него подведёнными глазами Джути.

– Ты ещё спрашиваешь?! – с наигранным удивлением воскликнул Хоремхеб. – Жрецы хотят видеть на троне того, кто сможет примирить враждующие стороны и даст достойный отпор иноземцам. Рахотеп знает: армия пойдет за мной.

Хоремхеб умолчал: он сам предложил Верховному жрецу – этот путь. Рахотепу же было обещано всестороннее покровительство, помощь в восстановлении храмов в том же облике, какими они были с начала времён.

…Моисею показалось – рушится мир. До сего дня фараон представлялся ему благим сыном бога Амона – Ра, повелителем вселенной, сошедший на их грешную землю для исполнения воли своего отца. Что, закончив миссию, фараон возвращался на небеса, оставив людям грандиозную гробницу – пирамиду, как память о себе. А что на деле?… На деле выходило: фараоном мог стать любой смертный, оказавшийся в нужный момент в нужном месте…

Ему еще не раз предстояло испытать потрясающие душевные взлеты и падения, но именно в этот день он сделал первый шаг из детской страны в жестокий мир взрослых людей. В первый раз задумался над тем, что он раньше слепо принимал на веру.

Но не только Моисея, но и Джути эта новость ввергла в изумление. Он молчал, видно было, как у него в глазах вавилонскими рысаками лихорадочно скачут мысли.

– Не знаю, брат, как мне с тобой теперь разговаривать. Как прежде – с другом, или как с будущим царём? – Джути бросил на полководца быстрый взгляд.

– Как с другом! Даже когда я стану фараоном, – с самодовольной улыбкой Хоремхеб похлопал Джути по плечу. – Но мы отвлеклись. Ты всё понял из того, что прочёл?

– Да вроде всё… – неуверенно проговорил номарх. – Мои дозорные должны убить личного писца царицы, когда тот «попытается покинуть страну». При нём должно «обнаружиться» письмо, в котором вдова Тутанхамона призывает хеттского царя Суппилулиуму напасть на Египет. Если он победит, она даст своё согласие на замужество с одним из его сыновей…

– Не забудь: письмо должно быть вскрыто при свидетелях – чем больше их будет, тем лучше, – прервал его Хоремхеб и передал Джути второй свиток. – Пусть твои люди аккуратно обращаются со свитком. Хоть его текст сочинял Эйе, но картуш на нём – Анхесенамон.

Джути завернул в льняную тряпицу оба папирусных свитка: один от Эйе лично ему и другой, якобы написанный царицей хеттскому вождю.

– Что касается Амтена – писца. Мои люди приведут его в твои покои сегодня ночью, – продолжил воин. – У тебя целый день впереди, чтобы собрать отряд из тех, кому ты можешь доверять – как себе. Под покровом ночи надлежит вывезти писца из города в пустыню, убить, на следующий день доставить тело обратно в город.

Подросток ужаснулся: как легко они распоряжаются чужой жизнью. Будто речь шла не о человеке, а жертвенном животном…

Великие лица нижнего Египта уже покинули конюшню, а подросток – пыль под сандалиями вельмож, ничтожная мышь, дрожал от страха в стожке. Он долго сидел в холодном поту, пытаясь собрать всё своё мужество. Наконец, придя в себя, он выбрался из своего укрытия. С трясущимися коленками направился было к выходу, как увидел в проходе папирусный свиток. По сломанной печати Моисей догадался – письмо номарху от Эйе. «Может догнать их – вернуть?» – мелькнула, было, мысль. Тут же опомнился. «Ага, вместе с письмом всучить им в руки меч, чтобы они не теряли на его поиски время даром. Вжик – и покатилась моя голова тыквой по земле». Оглядываясь, словно воришка, по сторонам, мальчик выкопал возле стены неглубокую ямку, положил туда находку, засыпал песком. Всё это он проделал, не задумываясь над своими действиями, словно им руководила неведомая ему сила.

За стенами гарнизона подросток увидел заговорщиков в окружении телохранителей, удаляющихся в направлении южных ворот. «Желают посмотреть – как Навин обучает колесничих», – догадался подросток.

Неожиданно Джути оглянулся, пристально посмотрел в его сторону. У Моисея «душа ушла в пятки». Стараясь не выказывать волнения, придав лицу безразличный вид, он неспешной походкой свернул в ближайший переулок…