Текст книги "Египтянин"

Потифар когда – то надеялся после смерти оказаться на Полях Камыша – место вечного блаженства. Но позволят ли сорок два бога, пребывающих в Дуате с Осирисом, взойти ему на Ладью вечности? Приютив семитского мальчика, он нарушил несколько заповедей, прописанных в «Книге мёртвых». Но Потифар не жалел о содеянном. После смерти сына он разочаровался в богах.

Воспоминания растревожили, затянувшуюся было, душевную рану. Сквозь слёзы, застившийся глаза, египтянин увидел нечёткий образ Какемура. Сын печальной улыбкой на устах словно укорял отца за то, что тот изменил ему. Грудь Потифара пронзила острая боль. Он попытался унять её, мял ослабевшей рукой сухую кожу, массажируя левую половину груди, но боль усиливалась. Из последних сил уже побелевшими губами старик прошептал:

– Прости, сынок…

Когда Эрте, обеспокоенная долгим отсутствием супруга, заглянула в сад, Потифар был мёртв. Он лежал на боку с вытянутой рукой перед собой, словно пытался до кого-то дотянуться. Взгляд его был устремлён в пустоту…

Оставив наставника в саду, Моисей поспешил к дамбе у южных ворот. В будние дни воины здесь проводили учения, а по выходным собиралась молодёжь. Вот и сегодня его бывшие одноклассники с азартом бегали по площадке, перекидывая друг другу скрученную в шар овечью шкуру. Суть игры состояла в том, чтобы пробежать от чужих ворот до своих, преодолевая сопротивление соперника, передать шар в руки «привратника».

Натимут ещё не пришла, юноша решил скоротать время за игрой.

– Моисей! Молодец, что пришёл! – подбежал к нему Аби, сын ремесленника по имени Пенунхеб. (Этот ремесленник разбогател, получив благодаря связям Потифара крупный заказ на изготовление оружия). – Мы уже проигрываем пять кружек вина, – тяжело дышал Аби. – Не отыграемся, придётся проставляться у винодела Сетимеса.

– Отыграемся! – заверил его Моисей. – Джаа3030
  Джаа (егип.) – палка.


[Закрыть], Шеду3131
  Шеду (егип.) – бурдюк.


[Закрыть], идите сюда, – крикнул он товарищей.

…Парни договорились вести игру через шустрого Шери3232
  Шери (егип.) – маленький.


[Закрыть], а здоровяк Нахт3333
  Нахт (егип.) – сильный.


[Закрыть] должен был служить ему живым щитом, не давая сопернику вырвать из его рук шар.

Игра была в самом разгаре, когда Моисей увидел Натимут. Она шла в обнимку с Цафнатом. Тот что-то говорил девушке на ушко, для чего ему приходилось низко наклоняться. Натимут в ответ смеялась, запрокидывая свою красивую головку. За ними шли, перешёптываясь, две её подружки, Нефрура и Иринефер.

Моисей очнулся от толчка в плечо, недоумённо оглянулся, направился в их сторону. Сердце его сжигала ревность. Он сделал над собой усилие, с добродушным видом подошёл к весёлой компании.

– Приветствую тебя, Цафнат!

– О, кого я вижу! Да это же мой друг – Моисей! – распростёр тот свои объятия.

Они потёрлись щеками. Цафнат обернулся к девушкам, подмигнул:

– Рекомендую! Мой друг, Моисей – завидный жених!

– Ты опоздал с рекомендациями, – залилась смехом Нефрура, высокая полная девушка в гофрированной полупрозрачной юбке. – Натимут опередила нас всех.

Цафнат смешался. Теперь настала его очередь изумляться. Он недоумённо переводил взгляд: то на Моисея, то на Натимут.

– Что же получается? Пока меня не было в городе, моя подружка нашла мне замену? – делано строго спросил он, понемногу приходя в себя.

– Я не знал, что вы встречаетесь… – смутился Моисей.

– Я тебя и не виню, брат. Вопрос – к моей возлюбленной. Или бывшей… возлюбленной? – пытливо уставился египтянин на девушку.

Но та оставила его вопрос без ответа, лишь загадочная улыбка коснулась её губ.

– Забирай её, брат, себе. Я – не жадный, – вдруг тоже заулыбался ей в ответ Цафнат. – Мне для друга ничего не жалко.

Моисея покоробило такое отношение египтянина к девушке. Словно, тот расставался с надоевшей игрушкой. Натимут же отвернулась от них, зашепталась с подругами, делая вид, что происходящее – не её дело. Для Моисея это стало откровением. Неужели ей всё равно, кому она достанется. Может, она его разлюбила? Или, не любила никогда?

– Что она – вещица: забирай – не забирай, – обиделся он. – Пусть сама решает – с кем она…

– Правильно: дом и жену не одалживают, – примирительно кивнул Цафнат. – А ты что делаешь вид, будто тебя это не касается? – обернулся он к Натимут. – Я так понял, ты свой выбор сделала?

Девушка подошла к Моисею, вложила свою крошечную ладонь в его руку. Он почувствовал, как кровь пульсирует на кончиках её пальцев.

– Да, сделала. Нечего надолго уезжать, – с хитрой улыбкой ответила она египтянину.

Натимут потянула своего избранника в сторону песчаных холмов. Лишь город скрылся за барханами, они слились в страстных объятиях. Сладостный стон Натимут вознёсся над пустыней…

Тело Потифара было передано бальзамировщикам. Очищенные внутренности они разложили в четырёх глиняных сосудах – канопах. Лишь сердце осталось на месте. Тело запеленали в бинты, пропитанные маслами и смолами, уложили в деревянный саркофаг. Жрецы в набедренных повязках голубого цвета – символ траура, прочитали над телом заупокойные тексты из «Книги Мёртвых» – «Эр ну перэт эм херу3434
  Эр ну перэт эм херу (егип.) – Изречения выхода в день.


[Закрыть]»:

– О, ты, уносящий души животных! О, ты, отсекающий тени! – взывали к Осирису жрецы. – О, вы, боги над живущими! Идите, принесите душу Потифара, чтобы она могла соединиться с телом, чтобы его сердце возрадовалось! Дважды чисты приношения твоему «Ка», твоему телу, твоей душе, твоей тени, твоей мумии, о Потифар, в Дуате навечно…

Мумифицирование занимало около двух месяцев. Эрте не пожелала оставлять тело мужа в Питоме. В сопровождении рабов – эфиопов и Эммы отправилась к родственникам в Уасет: подготовить для Потифара достойные похороны на левом берегу Нила.

Моисей тяжело переживал смерть наставника. Он впервые в жизни почувствовал боль от потери близкого человека. Главный судья позволил юноше некоторое время не ходить на службу. Кнофер посоветовал ему залить горе крепким вином…

Слуга разбудил юношу. В саду его ожидала дочь начальника канцелярии Хуфу. Моисей подскочил с топчана как ужаленный: горюя по учителю, он совсем забыл про Натимут. Нацепив набедренную повязку, бегом спустился вниз…

Натимут, как всегда, была хороша. Калазирис жёлтого цвета гармонично сочетался с цветом её загорелого тела. Круглый воротник сверкал каменьями и стеклянными бусами, вшитыми между цветных лент. Из-под полупрозрачной накидки озорно выглядывала чёлка. Высокие брови, раскосые лучистые глаза, обрамлённые длинными пушистыми ресницами, пухлые губы, стройная, изящная – она была создана для любви и ласки.

– Меня отец послал узнать, как ты себя чувствуешь, – она изо всех сил пыталась придать своему лицу скорбный вид, но скрыть смешинки в глазах не могла.

Девушка оглянулась кругом, подошла вплотную, обвила его шею руками.

– Я скучала по тебе, – прошептала она…

Тёплая, колючая волна прокатилась по всему телу юноши. Он притянул Натимут к себе, осыпал лицо и шею поцелуями. Подхватив девушку на руки, отнёс её вглубь сада. Лаская упругое тело, Моисей забыл обо всём. Лишь услышав блаженный стон, он на мгновение устыдился того, что в дни траура позволил себе предаться греховному. «Ну и что – ведь я с Натимут. Потифар сам дал благословление на нашу связь», – тут же нашёл он своему поступку оправдание. Подумав так, он и вовсе успокоился…

Глава седьмая
Разоблачение

В двенадцатый день месяца хойяк во второй год правления фараона Хоремхеба Мариам стояла у храма Маат. Длинная накидка доставала ей до пят, голову покрывал полупрозрачный платок. Помня наказ Моисея, она терпеливо ожидала его на ступенях храма…

– Красавица, не меня ждёшь? – раздался голос у неё за спиной.

Обернувшись, девушка увидела долговязого парня в немесе в жёлтую полоску. Хищный взгляд узких глаз, крючковатый нос на остром, как кинжал, лице. Ястреб, высматривающий добычу. Губы ниточкой растянулись в подобие улыбки, обнажив ровные и белые зубы, будто принадлежавшие другому человеку.

Мариам отвернулась. Но египтянин не унимался. Обошёл её, вновь нагло улыбнулся.

– Еврейка не желает разговаривать с египтянином? Так нельзя поступать, я могу и обидеться. Ты хочешь обидеть меня, Цафната! – заявил он гордо.

Выпятил грудь колесом, будто молоденький петушок.

Мариам молчала. Парень на мгновение смутился, но похоже, решил не отступать.

– Я понял, ты – не местная! Я городских красавиц всех

знаю, – пытался заигрывать он с ней.

– Я жду братьев. Они должны подойти сейчас, – солгала девушка, желая избавиться от него.

Египтянин не отставал, коршуном кружил вокруг. Мариам сделала попытку уйти, но Цафнат схватил её за руку. Получив звонкую пощёчину, Цафнат от неожиданности отпустил руку. Несколько прохожих обернулись, уставились на них. Мариам, воспользовавшись замешательством, сбежала по ступенькам и растворилась в толпе, оставив смущённого египтянина в окружении потешающихся зевак. После тщетной попытки разглядеть девушку в толпе, тот удалился в храм, потирая щеку.

Моисей в одеянии простолюдина всё это время стоял за пальмой у пивной лавки. Терзаемый противоречивыми чувствами, наблюдал за происходящим. В любом другом случае он поспешил бы на помощь сестре. Но только – не сейчас. Как он сможет объяснить Цафнату причину своего перевоплощения? Когда египтянин скрылся за колоннами в храме, юноша бросился догонять сестру. Моисей настиг её и схватил за руку. Та резко повернулась, чуть было не ударила. Её глаза были полны слёз.

– Братик, ты! – бросилась Мариам ему на шею. – Ко мне сейчас приставал египтянин, еле отбилась.

– Ты молодец! Я видел, но не мог помочь, – признался Моисей. – Он меня знает.

– Я понимаю, – вытерла слёзы Мариам.

Они пошли по базару. Девушка выбирала товар, Моисей торговался, рассчитывался, шли дальше…

…Египтянин не переставал думать о девушке, заставившая учащённо биться его сердце. Споро выполнив поручения отца, он стремглав кинулся на базар. Разыскал гордячку возле палатки с украшениями. Она демонстрировала изящные серёжки молодому бедуину, прикладывая к мочкам ушей. Цафнат уже хотел было заговорить с еврейкой, но в последний момент… Приглядевшись, египтянин с изумлением признал в бедуине – Моисея. Заинтригованный, он решил понаблюдать за парой. Ходил за ними по пятам, словно тень. По обрывкам фраз понял: они – брат и сестра, в их семье намечается торжество. Память Цафната услужливо напомнила ему давнюю история, когда Моисей, будучи подростком, кинулся на выручку сына еврея – конюха. Тогда еврей защищал еврея! Дождавшись, когда Моисей с сестрой покинут рынок и направятся к городским воротам, египтянин расчётливо нагнал их у поста стражников.

– Стой, еврей!

Моисей вздрогнул, словно его ударили. Этот голос он узнал бы из тысячи других. Он почувствовал, как мгновенно ослабли колени. Сердце забилось, готовое вырваться из груди. Мариам, наблюдая его, с тревогой поняла – она невольно стала виновницей надвигающейся беды.

– О, Цафнат, здравия и процветания тебе, – обернувшись, через силу улыбнулся семит. – Ты обознался! Это я – Моисей!

Его нервы были напряжены до предела. Его трясло, но он не мог совладать с собой.

– Отойдём в сторону, до ушей этих «псов» может добраться наша тайна, – недобро усмехнувшись, кивнул в сторону меджаев Цафнат.

Моисей сделал недоумённое лицо, но промолчал. Они прошли за стены города. Мариам плелась рядом с братом. Тихие слёзы текли по её щекам.

Цафнат остановился в нескольких шагах от ворот.

– Какая у тебя сестра впечатлительная, – с наглой ухмылкой египтянин оглядел девушку.

– С чего ты решил, что она моя сестра? Это знакомая Потифара, – делано удивился Моисей, не оставляя попытки остаться неразоблачённым.

Египтянин мгновенно изменился в лице. Его хитрые и одновременно пренебрежительные глаза недобро блеснули.

– Не надо прикрываться именем досточтимого господина, – жёстко сказал Цафнат. – Один раз я тебе поверил. Помнишь, ты заступился за еврея? Тогда ты тоже упомянул Потифара. Но сегодня я слышал ваш разговор, моим ушам свидетелей не надо.

Маски были сорваны. Они с ненавистью смотрели друг другу в глаза. Мариам стояла рядом и беззвучно плакала, прикрыв лицо ладонями. Цафнат медленно отвёл взгляд от Моисея, посмотрел на девушку. Его лицо вдруг стало пустым.

– Ты понимаешь – теперь от меня зависит твоя дальнейшая судьба?

– Что ты хочешь за своё молчание? – Моисей почувствовал, как рушится его внутренний мир, в котором ему было хорошо и комфортно.

«Почему я не слушал Потифара, он же предупреждал меня! – спрашивал он себя. – Как я мог поставить себя выше наставника, не внял его словам?!».

От волнения в голове у Моисея зашумело. До его сознания не сразу дошёл смысл того, чего хочет Цафнат.

– Приходи в час вечерней трапезы к дамбе. Принесёшь два дебена серебром – это будет ежемесячная плата за моё молчание. Чтобы ты не надумал бежать, твоя сестра останется со мной. Хочу с ней поближе познакомиться, – звучал его голос ровно, как у жреца, читающего молитву. – Ведь я не пожалел для тебя Натимут.

Моисей стянул с головы увясло. При мысли, что с Мариам может что – то случится, бросило в жар. Юноша почувствовал, как пот течёт от подмышек по рукам и телу.

– Что же ты, гад, делаешь?! – только и смог произнести Моисей, из последних сил сдерживая себя, чтобы не кинуться с кулаками на шантажиста.

Но он понимал, стоит Цафнату закричать, на шум сбегутся стражники, и тогда…

– Заткнись, щенок! – прошипел египтянин ему в лицо. Притянул за ворот власяницы к себе с такой силой, что ткань затрещала по швам. – Благодари свою сестру, что я до сих пор не сдал тебя стражникам!

Моисей выронил узел с обновками, попытался оторвать

цепкие пальцы Цафната от своего халата. Редкие прохожие с интересом смотрели на происходящее. Не смея мешать египтянину, вершить суд над рабом, проходили мимо.

Мариам отняла руки от лица, схватила Цафната за край калазириса.

– Отпусти нас! – взмолилась она сквозь плач. – Я даю слово – мы придём, когда ты скажешь!

Цафнат стушевался, отпустил Моисея. «Ну, что же – Моисей от него так и так никуда не денется, – Цафнат знал слабое место семита – Натимут. – А вот его сестра может оценить его благородный поступок и изменить своё отношение к нему».

– Хорошо! Жду вас вечером у северной стены, – с надменным видом озвучил своё решение египтянин. – Тебе нужны лишние свидетели? – заметил немой вопрос в глазах Моисея. – Конечно, будет лучше – приди твоя сестра одна… – сладострастно оглядел он девушку, – Отпустишь её одну?

– Нет, – сквозь зубы процедил Моисей.

– Жаль. Но если ты надумаешь хитрить, мне придётся сообщить властям о твоём Ка3535
  Ка (егип.) – божественный двойник человека.


[Закрыть], гуляющем отдельно от хозяина, – криво усмехнулся Цафнат. – А Натимут узнает, что променяла меня на еврея – оборотня. Как ты думаешь, ей это понравиться? – рассмеялся в лицо несчастного семита египтянин, обнажив свои красивые белые зубы.

Моисей ничего не ответил. Поднял с земли тюк с обнов-

ками и увясло, пошёл прочь. Мариам семенила рядом, стараясь не отставать.

Цафнат смотрел им вслед. Он думал о том, что надо бы преподнести щедрые дары богине Бастет – красивой женщине с головой кошки. За ту удачу, которой она его сегодня наградила. Ему подумалось – он всегда недолюбливал этого еврея. Может – из-за его независимого характера, а может потому, что ему всегда везло. Не каждый в восемнадцать лет становится судьёй. И от Натимут он отказался не потому, что она ему разонравилась. Нет. Он до сих пор её любил. А тут – этот Моисей. Разве мог он соперничать с ним. Что же. Теперь у него появился шанс вернуть себе Натимут, да ещё подзаработать на этом…

Подумав так, он довольно улыбнулся и скрылся за городской стеной.

Глава восьмая
Семейный Совет

В нишах глинобитной стены в каменных плошках горел огонь. За стеной гоготали гуси, мычала не доеная корова. Кара с дочерью сидели в обнимку на топчане, с тревогой наблюдали за мужчинами. Они сидели кругом на кошме.

– Может Моше укрыться у дяди за Синаем? – несмело подал идею Аарон.

– Да, да, – подхватила Кара. – Нам всем вместе надо уходить.

Они устремили свои взоры на главу семьи. Что решит? Спасёт ли их? Мудрый Шуну думает.

– В тайну вовлечены немало людей. Им что прикажете делать – тоже бежать? – тяжело вздохнул он. – Жаль, Потифар не ко времени «ушёл», доплыть ему в мире до западного берега Нила. Он бы что придумал…

– Может сделать – как хочет египтянин? – подала голос Мариам. – Мне показалось – с ним можно договориться.

– О чём договориться? – недоумённо посмотрел Шуну на дочь.

– Платить ему, но меньше.

– Нет, – резко дёрнул подбородком Моисей. – Это не выход. В городе у него дурная слава мошенника и лжеца.

– Про таких говорят: «Сверху гладко – внутри гадко». Если так, за ним должны числиться грешки, – задумчиво произнёс Шуну. – Знать бы – какие…

«Ну да, конечно! Как же я сам не догадался! Отец прав! – возликовала душа Моисея. – Я же сам слышал, как знакомые ребята называли его – расхитителем гробниц!». Как наяву перед его взором возникли: золотые хека3636
  Хека (егип.) – скипетр (крюк).


[Закрыть] и нехех3737
  Нехех (егип.) – плеть с тремя нитями жемчуга.


[Закрыть] в синюю полоску – символы царской власти. Случайно увиденные им в особняке начальника канцелярии Хуфу. Они лежали в молельной комнате, на низком столике с резными ножками. Только сейчас, после слов отца Моисей понял, откуда они там. Цафнат преподнёс эти предметы Хуфу, в надежде заслужить расположение будущего тестя…

Моисей ошибался. Цафнат не дарил царские атрибуты Хуфу. Он эти предметы лишь добыл…

Находясь по делам службы в Уасет и, работая с документами в архивном отделе Дома Жизни, начальник архива среди множества папирусных свитков, аккуратно разложенных на полках из ливанского кедра, наткнулся на несколько рулонов с планом строительства пирамиды фараона Себекесафа. К плану прилагался подробный перечень предметов, необходимых сыну божьему в его загробной жизни. Улучшив момент, Хуфу выкрал свитки, ещё не до конца решив – что он с ними будет делать в дальнейшем. Несколько лет Хуфу хранил их дома, пока на горизонте не замаячила худая фигура Цафната – очередного воздыхателя его дочери. Начальник канцелярии знал – за этим долговязым парнишкой в городе закрепилась дурная слава мошенника. Но не стал препятствовать дочери, встречаться с ним. Хуфу сообразил – пришло его время… Цафнат оказался добросовестным исполнителем. С подельниками, Горусом и Каем, он несколько недель изучал обстановку в Долине царей на западном берегу Нила. Проникнув в погребальное помещение фараона Себекесафа и его жены, расхитители вынесли оттуда столько вещей, сколько можно было перевезти в мешках на барке, не вызывая подозрения у окружающих. Так, за два года, из усыпальницы исчезло всё ценное. Хуфу продавал украденные вещи через знакомого торговца драгоценностями, и не забывал делиться вырученным серебром со своим будущим зятем. Единственно, от чего Хуфу не смог избавиться, это – царские регалии. Золотая корона с Уреем и стервятником, нехех и хека. Продать их было невозможно. Разве что – переплавить в слитки. Начальник канцелярии решил: пусть лежат, есть – пить не просят. Хуфу тщательно оберегал тайну. Даже – от дочери. То, что Моисей увидел царские регалии, было роковым стечением обстоятельств…

…В то утро Хуфу, дождавшись, когда Натимут убежит к подругам, отослал слуг на рынок. Спровадив всех, достал из тайника, ниши под ковром на стене, сокровища. Разложил на столике. С замиранием сердца он прикасался к каждому предмету, при этом испытывая ни с чем несравнимые ощущения. Трясущимися руками начальник канцелярии водрузил на голову корону. От волнения у него пересохло в горле, захотелось выпить. Не снимая венец с головы, Хуфу вышел из молельной комнаты, прошёл в конец коридора, где в кладовой стояли большие керамические кувшины с вином.

Мгновение спустя Моисей появился в другом конце коридора. Не встретив ни единой души во дворе, юноша в поисках Натимут заглянул в одну комнату, в другую… Он с изумлением уставился на золотые скипетр и кнут с синими полосками. Желая удостовериться, настоящие они или нет, приподнял над столиком. Тяжёлые. Золотые. Настоящие. Но откуда у простого чиновника царские регалии? Глухой стук и журчание из дальней комнаты привели Моисея в чувство. Понял – надо уходить…

…Моисей обвёл взглядом родных, в недоумении уставившихся на него, улыбающегося.

– Я пойду один, – уверенно заявил он. – Мне понадобятся несколько дебенов серебра.

– Расскажи, что удумал? – отец заинтригованно смотрел сыну в глаза.

– Нет, боюсь сглазить, – широко улыбнулся Моисей, обнажив ровные, белые зубы.

От его улыбки в комнате как будто стало светлее.

– Иди, доченька, подои корову, – распорядилась Кара, полезла под топчан за серебром.

Шуну высыпал содержимое льняного свёртка на кошму.

Моисей отсчитал пять дебенов.

– Думаю, хватит, – уверено заявил он, складывая позвякивающие рубленые пластины в кожаный мешочек. – Повезёт – и платить не придётся. Пойду. Опоздаю – это будет началом конца, – поднялся он на ноги.

– Удачи тебе, сынок, – следом встал Шуну, обнял его.

– Может, мне с тобой пойти? – с тревогой в голосе спросил Аарон. – Мало ли что…

– Нет, брат. Я должен быть один.

Моисей заглянул в помещение для скота. Сестра сидела на скамейке спиной к нему, доила корову. По вздрагивающим плечам было видно – плачет.

– Мариам! – как можно веселее, окликнул он сестру. – Ты, наверное, злишься, что не хочу взять тебя с собой? Неужели, египтянин тебе понравился?

– Не говори глупостей. Я за тебя волнуюсь, – повернула Мариам заплаканное лицо к нему. – Неужели ты не понимаешь: придёшь один, без меня, он разозлится.

– Не волнуйся, сестра. Я справлюсь!

– Береги себя, братик. Что случись, я себе этого не прощу, – сквозь тихие слёзы молвила она.

Моисей положил руки ей на плечи.

– Не вини себя. Звёзды на небе расположились так. В этом мире всё, что происходит – не зря. «Единственный день может вечностью стать. В течение часа одного будущее сотворить…», – процитировал он отрывок из стиха «Поучения к Мерикаре».

Погладил сестру ласково по волосам. Уверенный голос брата утешил девушку. Она перестала плакать. Повернувшись, подняла опухшие глаза, с нежностью посмотрела на брата.

– Вот, ты и успокоилась, – улыбнулся Моисей. – Теперь я с лёгким сердцем могу пойти на встречу хоть с самим Бабаи3838
  Бабаи (егип.) – демон мрака.


[Закрыть]…