Текст книги "Скромняшка"

Глава 10

Даша

Двадцать второе июня, – мой выпускной и так совпало, что мой день рождения. Восемнадцать лет!

Утром, когда я убегала, тётя Наташа ещё спала. После вчерашнего, у неё утро до обеда могло растянуться.

Ну и хорошо, что спала. Если бы спросила куда иду, пришлось бы ответить, а она тёте Жене этот не выданный сертификат никак простить не может. Чуть что, сразу в разговоре припоминает, даже если он вскользь качается школы.

А мне-то как раз дали. Не дрыхни она, обязательно бы выпытала куда иду. Тогда бы мне точно без боя из дома не выйти.

Не ожидала, но платье на выпускной мне купил отец. Выслал по почте. Голубое такое, воздушное, чуть ниже колен. Смотрюсь в нём как фея! На удивление, не так уж и сильно на мне болтается.

На природе я очень боялась его повредить, зато всём гордо могла сказать, что платье купил мне отец! У нас, оказывается, некоторые девочки платья напрокат брали. А у меня собственное было!

Так что за платье боялась не только я. У меня платье хоть чуть ниже колен, а девчонок длинные в пол, ещё и напрокат взятые. Так что мы осторожничали, в то время, как остальные веселились, не обращая внимания на то, что на них дорогие вещи.

По мне, на природу хоть переодеться надо было, чтобы так за вещи не трястись. А нас прямо с церемонии вручения погрузили. Но кто меня, когда спрашивал? Я вообще ехать не собиралась, – погрузили…

Сидела в сторонке с девчонками и слушала как они обсуждают, что в нашем классе род комитет подкачал: думали и спорили до последнего. В итоге ничего не продумали. Начали везде соваться, но даже арендовать уже хоть что-то не смогли. Выручило то, что отец Сашки свой автопарк имеет. Вот и отвезли всех нас внезапно на природу, выгрузив с пакетами продуктов. Как он выразился: дёшево и сердито.

Место, конечно, красивое: оборудовано большими беседками по берегам залива. Река рядом. Мостики ажурные, как в сказке. Посреди залива домик на мелком островке, часовенку напоминает, только этот домик, для какой-то живности построен. Можно просто сидеть и на воду часами смотреть.

Хорошее место.

По мне, так не для толпы, а для уединения.

В целом, выпускной прошёл неплохо. С девчонками примирилась. Все мне улыбались и никаких пакостей не делали. Кто-то даже похвалил то, как я пела на последнем звонке. Вообще, сама атмосфера дня такая, что прощаются даже те, кто раньше сильно-то и не общался. Мне всё это казалось очень странным. Неправдоподобным, что ли… Вон, Максимка из моего класса, даже подсел ко мне и заявил, что будет за мной присматривать. На моё уверение, что присмотр мне ни к чему, заявил, что всё равно проследит, чтобы навеселе никто не обидел. Несмотря на мои протесты уселся рядом и остаток вечера пытался меня рассмешить.  В итоге, мы даже с ним разговорились. Он рассказал о своих планах и спросил, чего бы я хотела. Я и ответила, чего бы хотела, а не то, что собираюсь делать. Он даже проводить меня порывался, но я категорически не разрешила, ссылаясь на то, что побегу бегом, так как дома влетит за то, что сильно задержалась.

Подхожу к дому, открываю калитку и спотыкаюсь о большую сумку.

– Явилась, под утро?! – застаёт врасплох ворчливый голос. – Пожитки забирай и Вали.

– В смысле?

Она что? Всю ночь меня караулила?

Всё ещё из-за сертификата злится? Смотрю пытаясь понять насколько она пьяна и понимаю, не сильно.

– Вот тупорылая… Вали, говорю отсюда!

– Но, тётя… – совсем теряюсь. не зная за что просить прощения.

Устала, домой хочется.

– Батяня твой свалил в закат, и ты вали.

– Как?!

– Так. Приехал, собрал манатки и свалил к своей, той, сказав, что больше не вернётся.

– А я? – на спине проступил холодный пот.

Как ушёл? Я и раньше никому не была нужна.

– А что ты? Я тебя до совершеннолетия терпела. Теперь шуруй куда подальше!

– Можно хоть переодеться и…

– К отцу своему вали переодеваться! – не даёт даже закончить, выталкивая меня и со злостью захлопывая калитку перед моим носом.

Абсурд какой-то… Наши соседи даже к животным лучше относятся. Ищут вечно кота своего, когда тот в загул уходит. А я сейчас уйду, и никто никогда меня искать не станет.  Очередное жестокое напоминание, что я в этой жизни лишняя.

Внутри будто что-то оборвалось.

Никому я не нужна и это никогда не изменится.

Куда идти?

Город небольшой и почти все друг друга знают. Так-то все насмехались, а теперь вообще глаза невозможно будет поднять.

Опускаю глаза на завалившуюся набок сумку. Из неё торчит пятитысячная бумажка.

Торопливо распахиваю – одна. Видно, тётя Наташа решила, что на первое время мне хватит. Удивительно, что хоть это дала. Этот месяц где-нибудь койко-место оплатить хватит. Я интересовалась что почём, особенно после дня рождения Максима. В те дни я мечтала о поступлении, отдельном жилище, настоящих друзьях и трудоустройстве на престижную должность. В общем, разрешила себе помечтать обо всём том, что мне не доступно.

– А отец! Как он мог, вот так просто, уйти? – задаю себе вопрос и даже не сразу понимаю, что вслух. –Ладно я, но тётя Наташа. Они вроде ладили… временами.

Трясу головой. Смысл теперь об этом думать?

Впрочем, обиды я давно терпеть научилась. Лишняя здесь, так найду место, где меня не хватает. А что? – гордо задираю сопливый от слёз нос, подхватывая тяжеленную сумку на плечо. Может быть, у меня когда-нибудь будет такая же счастливая семья, как у тёти Жени!

Нужно рассуждать позитивно!

– Чёрт, всё ведь супер! Я при деньгах и свободном плавании! Об этом же каждый подросток мечтает!

Пытаюсь себя убедить, но предательские слёзы ещё больше щиплют лицо. И эти всхлипы, которые рвутся из-за меня, какие-то дурные, будто из раненого зверя…

Поддаюсь порыву прыгнуть первый попавшийся автобус и уехать куда-нибудь подальше, – в другой город. Бегу с тяжеленной сумкой в сторону автовокзала.

Ну как бегу… – непонятно что быстрее отвалится: ручки у сумки или руки от меня.

Еле как добираюсь до автовокзала. Он закрыт. Ни разу не приходилось здесь бывать. График работы с семи утра до девяти вечера. Сейчас от силы пятый час.

Открываю сумку в поиске еды. Чисто логически, кроме банок с огурцами, которые я накатала по требованию мачехи, навряд ли из моих вещей что-то настолько тяжёлое есть.

Разгребаю без разбора покиданную одежду, среди которой торчит наполовину беззубая расчёска, зубная щётка с признаками чёрной плесени на ручке и ободок, который девчонкам на Восьмое марта дарили. Вздыхаю, так как он переломлен.

– Как же я так неаккуратно несла-то? – расстраиваюсь. От обиды на всё происходящее из меня вырывается новый всхлип. Ободок одна из немногих действительно моих вещей. К тому же вещь была полезная. Бережно откладываю в сторону. Кто знает может быть клеем удастся склеить или хотя бы скотчем замотать. Поднимаю все вещи, так и не обнаружив тяжёлых банок и не верю своим глазам!

На дне кирпичи! Настоящие!

Не поскупилась «родительница». Целых три положила! Причём явно новые, с соседского поддона. Те, что они на строительство дома привезли.

Задираю голову к звёздному небу и смеюсь. Громко так, вытравливая из себя всё связанное с этой женщиной и прошлой жизнью…

– Не поскупилась, значит. Внесла свой вклад в моё новое жильё, опекунша.  Достаю деньги. Пять тысяч, которые она мне дала. Не удивлюсь что и они фальшивые.

Всматриваюсь в бумажку.

Нет. На первый взгляд, вроде как настоящее. Хотя раньше мне таких купюр в руках держать не доводилось. Меня, когда в магазин посылали, карту давали или мелочь. Каждый раз по возращению из магазина зачем-то копейка в копейку сверяли сумму на чеке с той, что в сообщении приходила – будто она разной могла быть. Причём так было, даже когда я ходила за одной булкой.

В животе при воспоминаниях о хлебной хрустящей корочке заурчало, а под ложечкой засосало и не только от голода, – от новой волны обиды. Только сейчас поняла причину их поведения!

Обессиленно пошатнулась, но удержалась на ногах, а потом присаживаюсь на лавочку рядом с сумкой.

Ноги гудят. Я голодная, с утра ничего не ела, – прошлого.

На выпускном еды было много, но я позволила взять себе только немного фруктов, – и те, мне впихнули. Сама же чужого не брала. И без того про меня слухи ходят, будто я попрошайка. А чего от других ожидать, когда дома как после воровки пересчитывали?

Разумеется, на проведение выпускного никто за меня денег не сдавал и на праздновании меня не должно было быть. Только наша классная решила иначе: несмотря на мои протесты, потащила отмечать «праздник» со всеми. Ничего не желая слушать, она мотивировала это тем, что я отличница и пример для подражания и просто обязана присутствовать. Правда, стоило доехать до места, она тут же про меня забыла, увлёкшись общением с родителями и более благополучными учениками, рассказывающими о своих планах на будущее. Для меня же выпускной воспринимался концом. Чем больше я невольно слушала трёп счастливых одноклассников, шагающих в светлое будущее, тем более ничтожно себя ощущала.

Я вообще там быть не хотела. Да и не до еды мне было. После того как там, на торжественной части, я увидела Максима с его невестой, мне стало совсем нехорошо. По непонятным для меня самой причинам, почувствовала себя побитой неизвестно за что. Да я понимала, что он просто со мной добр и очень надеялась, что он ещё когда-нибудь со мной заговорит. Не потеряет интерес как к другу, но… в тот момент мне нестерпимо захотелось сбежать с праздника, но у меня не получилось. Подловила классная и уволокла в автобус.

Всю дорогу до места празднования я не могла думать ни о чём другом. Не знала, что у него есть невеста.

Почему он не говорил? Хотя кто я такая, чтобы говорить мне о подобных вещах? Всего лишь девочка, которую он пожалел перед последним звонком. Самое неожиданное, это то, что о его невесте и скорой свадьбе, знали почти все. Все, кроме меня.

Это для меня были незабываемые мгновения, а для него…

А у него со всеми хорошие отношения, настолько, что никто не посмел его почмырить за то, что он со мной спел песню. Наоборот, похвалили, отметив, что помогает нуждающимся.

Глава 11

Слухи про меня даже мачеха у себя на работе обсуждала. Прямо новость дня у них была. Потом она то же самое с соседкой перетирала. Так я и слушала о себе новости, пока в ограде прибиралась. Тихо разговаривать эти двое не умеют. Будто нарочито орут, чтобы вся улица слышала и дальше разносила. Всё-таки кто-то увидел, как меня на руках до машины несли. Даже фотки запостили.

И самое паршивое, что главная мысль сплетен: «Не побрезговал, даже поднял на руки непутёвую девку».

Не выдержала. Захотелось самой увидеть, что за пост такой. Забившись в укромный уголок сарая, чтобы мачеха не засекла с подаренным телефоном от Максима, на котором чудесным образом до сих пор работал интернет, залезла в интернет. Я там с потерянным выражением лица, – такая жалкая, а Максим, напротив, как всегда собранный и решительный. Комментов пост пацана действительно собрал немало, как и новых сплетен обо мне. Я столько нового о себе узнала… А ведь даже не знаю пацана запостившего эти фотки. И он меня навряд ли. Да и людей, которые меня обсуждают, тоже почти никого не узнала. А главное, никого правда не интересовала. Совсем никто не написал, что произошло на самом деле. Про девок и разборки в участке, так вообще ни слова. Зато про меня грязи хоть отбавляй, а про Максима лишь предположения о том, сколько парней он раскидал, спасая докрутившуюся хвостом меня.

Зато все сошлись в одном, – выглядела я на фотках действительно жалко.

Странно, что после всех этих слухов и косых взглядов вплоть до выпускного, на нём всё так резко изменилось. Прямо после торжественной части, ко мне те самые девчонки подошли. Сказали расстаёмся и всё такое, так что зла они на меня не держат, и я на них не должна. Полезли обниматься. Я от такого поворота обомлела.

Пока я не опомнилась со мной сфоткались и запостили с хештегом #теперьподруги.

Мне Нинка под нос этот пост суёт, а там уже коммы: «Фига се», «Поздравляю», «Давно бы так». Вот почти мгновенно посыпались, хотя народу, казалось бы, не до того: все друг с другом фотографируются общаются и прощаются.

– Офигеть… – восклицает Томка – Девчонки смотрите! У Няшки, оказывается, невеста есть! Зря мы на Дашку наезжали! – округлив глаза, показывает нам фотографию с говорящим названием: «За секунду до…» Именно так обозвал пост тот, кто выкладывал.

Собираюсь глянуть коммы, но Томка уже прячет телефон.

– Тамарка, ну ты даёшь! – удивляется Нинка. – Не знала, что ли ещё?! Оказывается, они уже давно встречаются тайно. Выпускного ждали. Мне мать по секрету сказала. Знаете же, что она вместе с матерью Няшки работает. Все последние новости первой узнаёт!

– Поговаривают она даже беременна. – добавляет Наташка, обращаясь к Томке.

– С чего бы тогда им сразу после школы жениться? – кивает Нинка.

– Не…, девки. Не верю. – протестует Томка и я с ней совершенно согласна.

– Идём, сами посмотрим. – тянет её за собой непоседливая Наташка. – Фотка с территории ДК была, возле скульптур.

– Бежим! Дашка ты с нами или как? – приподнимает брови Нинка, будто я с ними всю жизнь хвостом бегала, а сейчас замешкалась.

Удивляюсь, что про меня вообще вспомнили, но бегу следом. Я, как и Томка не верю в эту ситуацию. Не хочу верить.

Прибежали не только мы. Вокруг Макса, как всегда, много желающих с ним пообщаться и сфотографироваться на память. Несмотря на то что рядом невеста, вокруг вьётся толпа девушек. Да и пацаны из друзей ждут своей очереди. Тётя Женя там же. Фотографируется с какой-то женщиной и девушкой.

– Кто бы сомневался, что он выберет себе фотомодель с сиськами. – Нинка указывает на девушку, стоящую между незнакомой, но богато одетой женщиной и мамой Максима.

Невеста Максима оказалась длинноволосой брюнеткой. Очень стройная, высокая. Чуть ниже Максима, а не как я, – ему до плеча не достаю. Грудь большая. Говорят, мужчинам как раз такая нравится, вся напоказ. А мою грудь под маечку спрячешь, сверху платье – и не видно, что она там есть.  Вон у нашего соседа и то больше, чем у меня висит.  Зато на мне висит одежда… любая, – как на плечиках. У меня даже одна из кличек – вешалка.

Помню, как с тоской посмотрела на маму Максима. По мне, так она была самая красивая на выпускном. Но долго рассматривать я её не смогла. Тётя Женя так ласково обходилась с невестой Максима, после того как они сфотографировались и подошли к нему, что у меня не осталось сомнений. Мамы, улыбаясь друг другу, о чём-то разговаривали, даже растроганно держались за руки, говоря что-то друг другу и с нежностью поглядывая на детей, а брюнетка повисла на Максиме, совершенно никого не стесняясь. Он её тут же её приобнял и улыбнулся на камеру.

До этого, я ещё надеющаяся, что он повернёт голову в мою сторону, увидит, а может быть и подойдёт, просто не смогла дальше смотреть. Не выдерживаю, протискиваюсь между девчонок и убегаю, а вслед, будто насмешка над моими наивными чувствами, доносится весёлый дружный смех Максима и этой девушки.

Побежала в сторону дома. Именно тогда-то меня перехватила наша классная. Я вежливо остановилась и слушала, пытаясь сдержать слёзы, даже не слишком понимая, о чём она говорит. Что-то про празднование. Кажется, ждёт ответа… – киваю. Когда я наконец начала улавливать речь, запротестовала, желая как можно быстрее скрыться с глаз всех этих людей, но уже через десять минут после этого я сижу в автобусе вместе с остальными.

Именно там и узнала, что, оказывается, наш класс собрался ехать на природу. Встаю с места и собираюсь выйти, но меня строго останавливают, – мол, нечего разбредаться, сейчас уже отъезжаем.

«Может быть, оно и правда, лучше на природу. Наезда мачехи я сейчас точно не переживу.» – подумала я тогда.

Удивительно, но я красочно помню каждую секунду поездки в автобусе:

Девчонки из нашего класса сидят в автобусе. Чётко помню даже кто где сидит, хоть и не до того было, когда входила. Запомнила каждую мелочь, каждую фразу, хотя раньше подобной наблюдательности за собой не замечала, напротив… А тут, даже заляпанный чехол впереди расположенного сидения, перед глазами так и стоит, и, кажется, я до сих пор могу слышать их голоса.

Их гул в голове нарастает.

Вокруг меня и сокрушаются по поводу Максима. Особенно Нинка. В автобусе она прямо ко мне подсела. Якобы закрепить дружбу.

Не верю я в её намерения и в доброжелательное отношение ко мне тоже. С чего такие перемены через пять лет? Однако, мне было всё равно. Не до неё.

И невозможно прийти в себя… Со всех сторон мозг будто нарочно вырывает из контекста слов его имя: «Максим», «Макс». Вся эта ситуация с неожиданно оккупировавшими меня своей доброжелательностью девчонками, их подбадриваниями, поглаживаниями моих опущенных плеч, на фоне того, что я увидела, воспринимается как нечто незначительное.

– Нет ты глянь, снова фотки Максима с невестой выложили. – сокрушается Наташка и я вздрагиваю, реагируя на так близко прозвучавшее имя. – Я думала, у меня надежда есть. Даже узнала, куда он поступать будет и тоже туда документы подавать собралась.

Суёт мне фото под нос, и я не могу отвести взгляд.

На фото стоит Максим, такой красивый… и… и обнимает её, – жгучую брюнетку, с красивыми синими глазами. Она наклонила голову в его сторону. Про таких говорят непростительно красива. Они оба такие… подходящие… и оба счастливо улыбаются. Верно. Именно такая девушка подходит Максиму: красивая, явно богатая и ухоженная.

Максим выбрал правильно. С виду она хорошая. Надо будет поздравить его когда…, если, увижу.

Резкий сигнал автомобиля и визг тормозов заставляет вздрогнуть, вынырнуть из воспоминаний и отскочить.

Только отскочила я как раз под машину, – другую…

Пронзительные визг тормозов…

Падаю на капот, больно ударяясь локтём. Тут же вскакиваю, будто ошпаренная, и запинаюсь о собственную, до этого выпавшую из ослабевших рук сумку. Падаю на асфальт, в последнее мгновение успев подставить перед собой ладони. Мелкие камешки асфальта больно впиваются, повреждая кожу.

– Смотри, куда прёшь!

Вновь вскакиваю, но уже внимательно оглядываясь, соображая в какую сторону мне идти. Соображается с трудом, так как в ушах гудит и голова кружится, не от падения, я не ударилась, – это от всего со мной происходящего.

Извинившись, несмотря на маты в мою сторону, впрочем, вполне заслуженные, ковыляю через дорогу под недовольные возгласы стоящих на светофоре прохожих и поотрывавших окна водителей. Кто-то недовольно сигналит из-за внезапно образовавшейся пробки. Пока я тупила, машинам уже загорелся красный и все так и остались стоять.

Действительно, идиотка. Как шла по тротуару, так и пошла на красный свет дорогу переходить! Да даже то, что я на дороге, поняла, лишь когда испугалась этого резкого громкого звука.

Кажется, до ЖД вокзала я добралась чисто на автопилоте. Так как случилось всё в аккурат на переходе перед ним. А собиралась ведь с автовокзала уехать… или нет? Вот этого не помню…

Вообще не понимаю, что и для чего я делаю…

Что нужно делать?

Голова кругом…

На негнущихся ногах доковыляла до ближайшего дерева и прислонилась к нему спиной, прикрыв глаза. Кто-то подошёл что-то спросил. Я услышала лишь звуки вместо слов, но на всякий случай помотала и без того кружащейся головой.

Меня оставили в покое.

Некоторое время так и стояла.

Отвлекла боль в отекающей руке.

Почему я до сих пор держу сумку, а не бросила её рядом?

Почему не села, а стою?

Почему всё-таки я здесь?

Вздыхаю и резко открываю глаза.

Раз приехала к поездам, значит, того и хотела, – уехать как можно дальше…

Сижу в поезде.

Слёз нет, но режет глаза… Не знаю сколько времени я просидела так, почти не моргая, и ни на что не реагируя, глядя в окно. Соседи что-то спрашивали, но отстали, видимо, приняв меня за наркоманку.

«Наверное, видок у меня ещё тот.» – отмечаю краем сознания и наконец окончательно проваливаюсь в беспокойный сон.

Ночь.

Размеренный звук от движения по рельсам успокаивает.

Слёзы выплакала, отрешённость прошла, но…

Больно.

Действительно, больно. Почему так долго… Даже ожоги так долго не болят. Не знала, что такое возможно. Ведь понимала, что тогда был единственный вечер, последняя песня и последние дни перед его отъездом на учёбу в другой город. Я была бы рада ещё хоть пару раз обмолвиться с ним словом, получить частичку тепла.

Я была готова… Ко всему готова… но не к тому, что лишусь места, где смогу продолжать его ждать, не к тому, что у него уже есть невеста, не к тому, что меня это настолько заденет. Не к тому, что из нищенки я превратилась в бомжа ещё сильнее падая перед ним.

И… почему же настолько больно?! Мысли должны быть о насущном. Отосплюсь в поезде, доеду, а дальше что? Почему меня это мало волнует? Я же не влюбилась?!

Нет. Не могла…

Третий день в пути. Немного пообщалась с соседями: муж и жена с внучкой. Ещё на второй день поняли, что я относительно нормальная. Ехала, выслушивая их переживания об оставленном хозяйстве дома, и в итоге это отвлекло от грустных мыслей.

Выговорились сами. Стали интересоваться моей жизнью. Каждый вопрос, как удар ножом по живому, – больно так…

Ничего у меня не было и ничего не осталось… Нечего даже рассказать… И вспомнить ничего хорошего за эти годы нету, кроме Максима. Только о нём думать больнее всего. Лишь по возвращении с выпускного домой, я гнала мысли, стараясь не думать о его скорой свадьбе, чтобы мачеха к моему заплаканному виду не придралась, а сейчас и придраться некому… Сижу еле сдерживаю вновь подступившие слёзы.

Чувствую будто меня жестоко предали. Только я понимаю, что это не так. Не вина Максима, что я влюбилась после пары добрых слов и тёплых улыбок, адресованных именно мне. Для остальных обыденность, а для меня это самое ценное.

Соседи, увидев моё состояние тут же отстали с вопросами, уже оживлённо обсуждая название мелькнувшей за окном речушки.

Я тоже посмотрела в окно. Как бы то ни было, эти подаренные мне мгновения я буду вспоминать с благодарностью.

– Спасибо, Максим. – шепчу в даль одними губами. – Прощай.