Текст книги "В памяти нашей гремит война. Книга 2. Часть третья. Служим Родине"

Занятие спортом давно стало потребностью. Как всегда, с предпочтением отношусь к тяжёлой атлетике, гимнастике, стрельбе из личного оружия. Тренеров у нас нет, только личный энтузиазм. Когда появлялась необходимость выехать на соревнования, возникали противоречия между командирами и политработниками. Одним, нужно было показать политико-воспитательную деятельность, другим нужна была лётная работа. А у «холопов», как говорится в поговорке, чубы трещали.

Поэтому спортом занимались немногие, только одержимые.

К государственным, особо революционным праздникам, как всегда, готовились загодя, с размахом. Здесь у всех единый порыв, стремление. Основной показатель успеха – массовость.

Праздничная программа разноплановая и, как правило, начиналась длинным докладом о больших достижениях во всех сферах жизни страны и боевой подготовки. Потом концерт художественной самодеятельности доморощенных артистов с обязательным выступлением сводного хора. К участию в нём привлекались и женсоветы, и профсоюзы, и офицеры, а холостяки, если и не хотели – в принудительном порядке. В хоре пели все, даже безголосые и без признаков слуха. Я, как мог, старался избавиться от пения, надрывая свои голосовые связки не в унисон. Усердие моё было замечено, оценено, как абсолютная бездарность, и освобождено за ненадобностью.

Торжественное мероприятие обычно заканчивалось выступлением гарнизонных физкультурников, уклониться от которого не удавалось. Прямо на сцене резвились акробаты и гимнасты, на помосте силачи кидали гири, толкали штангу. Порядком приустав от долгого сидения в креслах, публика после концерта спешила в просторный зал под звуки духового оркестра. Танго, вальсы и фокстроты были в те времена обожаемы.

* * *

Незаметно минул год офицерской службы. Так хочется к маме в гости съездить. Но командир полка иного мнения. Пригласил в кабинет, и как-то спокойно объявил: «Вам выписаны путёвки в Хабаровский военный санаторий, получите у начальника медслужбы и завтра в путь вместе с другом. Желаю хорошо отдохнуть».

Вот она государева неволя – обжалованию не подлежит.

Мы с Фёдором Фесенко в санатории на берегу Амура. Лечить нам нечего, едим да бродим по лесу, что вокруг санатория – скучища. Апрель месяц в Хабаровске нежаркий, река рядом, но не искупаешься – холодно. По утрам бегом спускаюсь и поднимаюсь по крутой лестнице, что к самой кромке воды, вечером болтаюсь на параллельных брусьях или перекладине, забавляя разжиревших зевак. В город особо не манит – в карманах негусто, а вот сопку Юнь-Корань посетили.

1957 год. Волочаевская сопка

Сопка примечательна тем, что она единственная на равнинной местности Приамурья. И является стратегической высотой перед въездом на железнодорожный мост через Амур и город Хабаровск.

В феврале 1922 года, Главком Народно-революционной армии (С июня 1921 года военный министр Дальневосточной республики) герой гражданской войны В.К. Блюхер беспримерным штурмом сопки, блестяще разгромил войска Белогвардейской армии и империалистической Японии, вынашивающей большие планы на Дальнем Востоке.

Не менее важным событием во время пребывания в санатории посчастливилось присутствовать на открытии стадиона имени В. И. Ленина, крупнейшего на Дальнем Востоке. Стадион был построен в рекордное время по проекту архитектора М. Сорокина благодаря инициативе и упорству Командующего Дальневосточным округом Маршала Советского Союза дважды героя Советского Союза Р.Я. Малиновского. За что командующий получил от ЦК Партии выговор. Как всегда водится у нас инициатива наказуема.

Судьбе угодно было вновь побывать в хабаровском санатории спустя пятьдесят лет. Он на том же месте. Те же овраги и лес, только неухоженный. Старые деревья высохли, их долбят дятлы. Металлические мосты, что через овраги обветшали, как и лестница крутого берега к Амуру. Во всём присутствует запустение. Хозяева есть, но нет средств на развитие санатория. Новые хозяева заняты собой. У них иные заботы… На крутом берегу над Амуром возвышаются их этажные коттеджи, словно крепости. Бетонные заборы с охраной и асфальтированными подъездами к виллам.

Отдыхающие принимают, как и полсотни лет назад, те же примитивные процедуры на тех же поизношенных от времени местах. Вечером танцы под радиолу. Знай поправляйся.

* * *

Май 1958 года. Город Ворошилов-Уссурийский в весеннем благоухании. Прямые, словно под линейку, да ровные улицы утопают в зелени высоких тополей. В основном деревянные одноэтажные дома его словно спрятались в тени деревьев с молодой листвой и запахом свежего мёда. Кое-где из труб, что торчат из черепичных крыш, поднимается белый дымок. Запоздалые хозяйки, вероятно, готовят воскресный завтрак. Улочки полупустынны, тишина, лёгкий ветерок слегка пошевеливает молодые веточки в палисадниках. Цветы ещё не зацвели, но молодая зелень и голубое небо делают уютный город сказочно красивым. Провинциальный городок хорош во все сезоны.

Шагаю по улицам: Некрасова, Советская, направо на Суханова, ДОСа – места, где часто бываем, проводим свободные от службы часы отдыха. Здесь в кафе можно покушать, погулять в дневное время по парку, вечером потанцевать под оркестр на специальной площадке. В парке никого. Сегодня один брожу по улочкам, захожу в уголки, куда не заглянул бы с компанией. Размышляю и вспоминаю.

В недавнем письме от Любы, где поздравляет меня с днём рождения, есть фраза «Аська, не сбылась твоя мечта: море, корабль, матрос!» И правда, не сбылась. Но почему? И стоит ли жалеть. В жизни многое не сбывается.

Вот, казалось, чего проще навестить двоюродного брата Михаила Пономарёва. Он проходит службу матросом на крейсере «Адмирал Сенявин» с базированием возле города Владивосток. Миша наверняка считает, что лейтенанту приехать очень просто. Но это совсем не так. Мы в плену нагороженной секретности и всяких условностей.

Или другая совсем, казалось бы, нелепость. Подал рапорт на имя командира полка о зачислении кандидатом для сдачи экзаменов и поступлении в Военный физкультурный институт имени Лезговта что в Ленинграде. Командир эскадрильи, прочитав рапорт, с иронией заявил: «Не рано ли. А кто в полках служить должен?» Командир полка и вовсе, пригласил в кабинет, при мне наложил резюме «Не вышел положенный срок службы». А до положенного срока не хватило всего одиннадцать дней. Но зато приказом по части был зачислен в оперативную группу с убытием в длительную командировку в зону Арктики на Мыс Шмидта.

В раздумьях, не замечая время, а оно уже к полудню, вышел на улицу Чичерина, свернул на Краснознамённую с выходом на улочку Лазо. Вот и мост. Ноги вынесли меня к городскому парку «Зелёный остров». Это действительно остров на пересечении четырёх рек. Первые буквы названий рек – СССР (Суйфун, Славянка, Супутинка, Раковка). Обширная пойма рек в окружении сопок. Ближайшая из них, на которую вбежал город Уссурийск, ласково называется Хенина сопка. Парк «Зелёный остров» самое любимое место отдыха горожан.

Столетние вязы, клёны, тополя, асфальтированные дорожки между ними и приятная прохлада в жаркую пору. Есть места, куда входишь и становится боязливо, словно в детстве от прочитанных сказок о Сером Волке и Бабе Яге. Возникает ощущение, будто из густой чащи сейчас выскочит леший или ехидно засмеётся беззубая ведьма.

Здесь большие поляны с немятой травой, яркими цветами. Есть теннисный корд и волейбольная площадка и для игры в городок, нет питейных заведений. Но главным местом парка была танцевальная площадка. Вход на площадку платный, почти символический, всем без исключения доступный. Желающие потанцевать покупали билеты у входа на высокий металлический мост с деревянным настилом через речку Раковка. Танцы проводились по выходным, если днём – под музыку через динамик. В вечернее время под духовой оркестр. Вот сюда и принесли меня ноги вместе с размышлениями и, наверно, неслучайно.

На танцплощадке уже музыка играет. Молодёжь группами и по одному не спеша подтягиваются к ней. Пожилая женщина – билетёрша, дремавшая на стуле у входа, проснулась и начала впускать желающих попрыгать.

Взглядом ищу, в надежде встретить кого-нибудь из своих. В углу площадки стоят: Гена Баскаков и Толя Гусев. Толю за высокий рост называем по-свойски Гусь. Не заметить его в толпе было невозможно. Они увлечённо разговаривали. Я присел на свободную лавку в стороне и начал рассматривать присутствующих без особого желания танцевать. Да и настроение что-то к тому не располагало. Парни и девчонки, как это водится везде, стояли, сторонясь друг друга и редко парами.

В дальнем углу, внимание мое, привлекли две девушки. Одна постарше – блондинка со средней стрижкой кудрявых локонов. Вторая, совсем молоденькая, в сером сарафанчике, зелёной кофточке с коротким рукавом. Особенно, что привлекало в ней длинные тёмно-каштановые волосы, уложенные в узел на затылке. Девушки ни на кого не обращали внимания, будто пришли вовсе не танцевать.

Как бы нехотя, но взгляд мой вновь и вновь возвращался к ним. Я даже начал волноваться о том, что стесняюсь пригласить ту в сером сарафанчике. И не хочу, что её кто-то еще может пригласить.

Зазвучала музыка вальса. В смешанных чувствах робости и желания приблизился к ней, прикосновением руки привлёк её внимание. Девушка повернула ко мне голову. На меня смотрели большие серо-голубые глаза с зеленоватым оттенком. Окончательно смутившись, не мог что-либо сказать. Девушка поняла моё смущение, почти незаметно окинула взглядом и скорее из жалости к неловкому парню пошла танцевать. Я больше не терял её из вида, стоя в стороне. Расхрабрившись, вновь пригласил, боясь получить отказ. Она согласилась, но без особого желания, как мне показалось. Больше не мог надоедать, быть назойливым – покинул площадку, не дожидаясь окончания танцев, и не узнав имени той, что так тронула меня.

Недовольный собой брёл по улице, но теперь к автобусу, чтобы уехать в гарнизон. Терзала только одна мысль: «Почему не познакомился с ней». Или не нашёл способ узнать хотя бы её имя. Вот растяпа! А тут ещё предстоит скорая командировка.

Вылет ежедневно откладывали из-за неблагоприятных метеоусловий. Вдруг захотелось, чтобы дольше бушевала непогода на севере, хотя совсем недавно горел желанием побывать в арктических широтах. С нетерпением ждал выходного дня в надежде на случайную встречу. Друзья приметили моё необычное состояние. Гена Баскаков, Олег Перегудов, Толя Гусев, как оказалось, с интересом наблюдали за моим робким поведением на площадке и не без удивления.

* * *

Всего лишь год, как в полку, но недавние однокашники, курсанты одной роты, одного классного отделения, земляки и родом в большинстве своём из деревень стали разниться. Живём и служим в одних условиях, но разные в своих привычках, увлечениях, по духу. Почему? Как и прежде мы дружные, внимательные друг к другу и готовы всегда прийти на помощь.

Время просеяло нас по какому-то ситу. Друзья – сокурсники в большинстве своём домоседы, в город ездят только по необходимости. Предпочитают жить на частных квартирах, где нет удобств, но есть огородик у хозяина. Что это? Крестьянский зов на генном уровне? Или леность, нежелание быть подвижным, мобильным, желание спокойно жить, жениться? А что в том плохого? Напротив. Так всегда жили наши деды и отцы. Семья – основа всех основ.

Гена Жуков уехал в отпуск, чтобы привезти ненаглядную Зинаиду. Собирается и Саша Диденко. Саша был лучшим гармонистом в своей деревне Кирсановке. Теперь купил баян да только мелодии звучать стали больше грустные. Наверно, и его отправим в Сибирь за своей половинкой. Но у всех друзей моих есть замечательное качество – они не забывают родителей, помогают им. По-прежнему тяжела жизнь в деревне, в колхозе. Особенно одиноким матерям с малыми детьми.

Те, что по духу стали ближе мне, почему-то не однокашники. Витя Шыдловский второй штурман. Спокойный, любознательный слегка застенчивый парень. Мы неразлучны, вместе в городе и на танцах, в кино и застолье. Стремимся одежду купить со вкусом, не уступая москвичам. Он по национальности белорус. Его мама живёт под Минском, отец погиб на войне, как у подавляющего большинства ребят.

Саша Ерёменко второй пилот. Родом из деревни Кормиловка Омской области. Здоровец и весельчак. Мы занимаемся штангой, акробатикой. Участвуем в спортивных соревнованиях. Саша непоседа, порой бесшабашный, но головы зря не теряет. Знай наших, сибиряк. Саша любит девочек, но не пошляк. Девочки всегда отвечают ему взаимностью. Его трудно не любить.

* * *

Желание моё увидеть ту услышал кто-то. В очередное воскресенье мы в Уссурийске – вечер, парк ДОСа. Не покидает надежда встретить её. На аллее, что неподалёку от танцплощадки на скамейке между двух подруг сидела она, которую из тысячи узнал бы. Всё та же причёска, всё тот же мягкий взгляд больших серых глаз, но уже в тёмно-синем пиджачке, нежно-голубой кофточке с вышивкой на воротничке. Мы ещё не подошли к скамейке, как девчонки легко вспорхнув, побежали к площадке, где заиграла музыка.

Нет, всё-таки есть жизнь на Марсе, коль мне благоволит везение. Мне хотелось последовать за ними, но внутренний голос сдерживал порыв: «Не спеши, а вдруг её тоже кто-то ждёт или она кого». Витя Шыдловский почувствовал волнение друга, слегка толкнув, сказал шёпотом: «Чего ждёшь?»

Парней на площадке было много и наших тоже. Когда подошёл чтобы пригласить, её подружки с нескрываемым любопытством смотрели на меня, как бы оценивая. Их взоры вызвали смущенье вновь, но ненадолго. Слегка улыбаясь, как уже знакомые, мы закружились в вальсе. На заданный мой вопрос «Как Вас зовут?» почти с первого шага, она без всякого кокетства сказала: «Тамара».

Что постарше Валя Мохова. Она подруга её сестры. Вторая Лиля, бывшая одноклассница Тамары. В прошлом году они закончили школу.

После танцев попросил разрешение проводить их до дома. Тамара и Лиля жили рядом. Девчонки любезно согласились. Я ликовал, во мне всё бурлило и оттого, наверно, был немного смешон. Дойдя до калитки ограждения дома, подружки словно сговорившись, поспешили покинуть провожатого. Попрощавшись, они упорхнули, оставив меня в недоумении. На стене одноэтажного дома, в котором жила Тамара, светила электрическая лампочка, высвечивая его номер – 42. Это было как вознаграждение за мои пылкие чувства. Недалеко на перекрёстке на здании драматического театра прочёл название улицы – Сибирцева. Теперь я знаю адрес, теперь могу написать письмо в случае убытия в командировку.

* * *

Без командировок службы не бывает. Воин всегда должен находиться в особом состоянии, с чувством присутствия внешнего противника.

Иначе нельзя. Иначе закиснет воин, затоскует. Противника при желании легко найти, ну а если такой уже есть, собирайся в командировку, не раздумывая. На инструктаже нашей оперативной группы командир напутствовал: «Аэродром Мыс Шмидта на берегу Ледовитого океана, а не Чёрного моря, там может быть трудно, очень трудно. Но мы должны освоить эти широты. Вы в числе первых, помните это. Успехов вам!»

Утром за нами прибыл самолёт Ту-4, чтобы перебросить группу из шести человек в заполярные широты на мыс Шмидта, в одну из самых отдалённых точек огромного государства в 1/6-ю часть суши всей планеты.

Летим в Заполярье по маршруту: Приморье, Магадан, Камчатка, мыс Шмидта осваивать места «отдыха». Над и под нами бескрайние просторы Родины

Через час уже в воздухе. Передняя кабина просторная, но мест для пассажиров не предусмотрено. Сидим на парашютах, не пристёгивая их, прямо на полу. Пристёгивать нет никакого смысла. Маршрут полёта проходит либо над горной местностью, где нет населения на тысячи километров, либо над океаном, прыгать в бездну безнадёжно. До свидания тёплая сторонка в весеннем разгаре. Что грозный север нам готовит?

Здравствуй Камчатка, здравствуй мыс Шмидта.

Оперативная группа в составе: майор Чернов командир эскадрильи, капитан Ворошилов штурман эскадрильи, капитан Кондратьев нач. связи эскадрильи, капитан Бердников инж. эскадрильи, ст. лейтенант Нечипоренко, лейтенантт Засыпкин.

На высоте полёта долго смотреть по сторонам совершенно не интересно, как и вниз на землю – однообразие. Чернов о чем-то поговорил с командиром корабля и отправил меня в кормовую кабину на место радиста – она свободна – наблюдать за хвостовым оперением самолёта на случай его обледенения. Обледенение чрезвычайно опасное явление. Для предотвращения его в работу включается антиобледенительная система с подачей спирта на кромки плоскостей органов управления. В свободную кормовую кабину перебрался ползком по специальному гермолазу в виде трубы. Сидя в кресле радиста, можно через боковые блистеры наблюдать за этим процессом.

Войдя в зону обледенения, на кромках плоскостей органов управления быстро нарастает лёд, нарушается аэродинамика и самолёт может свалиться в неуправляемый плоский штопор, из которого не выйти. Максимально допустимая площадь обледенения кромок тридцать процентов. Попробуй, определи. Смотреть на всё это безобразие весьма неприятно. Быстро нарастающий лёд иногда обрывался кусками с грохотом от чего самолёт нырял как лодка на волне. Если не обрывается, передаю командиру по СПУ (самолётное переговорное устройство) о необходимости включить антиобледенительную систему. Так мы экономили спирт для своих нужд. Продукт весьма ценный в условиях холодного севера.

Через несколько часов полёта земная панорама с горными вершинами закончилась, открылась другая – водная, не менее нудная. Вот и Камчатка со столицей Петропавловск-Камчатский, аэродромом Елизово. Чуть правее его видна Ключевская сопка – курит действующий вулкан в дремлющем состоянии. Над её острой вершиной белое облако. Оно неподвижно, будто зацепилось за камни. Начали снижение, видна посадочная полоса. Из выхлопной трубы третьего двигателя повалил чёрный дым – горим.

Приземлились благополучно. Прогорела только стенка возле выхлопной трубы. Немного б раньше – кормили б рыб в Авачинской губе. На Камчатке относительно тепло. Как на ладони две сопки: Авачинская и Корякская, словно подружки рядышком и кажутся очень близко от посадочной полосы что можно добежать. Но до них шестьдесят километров. Горные красавицы в белых нарядах под белыми зонтиками стыдливо прикрылись сизой дымкой. Они не столь безобидны, как им хочется казаться. Капризные подружки иногда извергают свой гнев.

Авиабаза в Елизово солидная, обещали провести ремонт нашего самолёта в течение суток. Световой день на Камчатке в это время долгий, мы группой отправились посмотреть областную столицу. Город разбросан вдоль скалистого побережья Авачинской бухты. Кирпичные дома ни более пяти этажей, а те, что пониже потянулись к вершине сопки. Общий вид серо-плачевный, если учесть возраст города мог бы за это время лучше благоустроиться, развиться.

* * *

Интерес к далёкой Камчатке у русского человека зародился давно. Плыли и шли по рекам и узким тропам смелые люди в поисках природных богатств и любопытства.

А в 1648 году по инициативе Пётра Первого снаряжается и направляется Первая Камчатская экспедиция под командой Семёна Дежнёва определить соединена ли Азия сушей с Америкой. Первое русское поселение на Камчатке возникло в 1697 году.

Славной страницей в историю Камчатки вошла Петропавловская оборона в 1854 году. Гарнизон Петропавловска-Камчатского численностью пятьсот человек под командованием ген.-м. В. С. Завойко, поддержанный фрегатом «Аврора» и военным транспортом «Двина» отразили нападение англо-французской эскадры, насчитывающей регулярное войско в 2,5 тысячи человек. Адмирал, командовавший эскадрой, не выдержал позорного поражения – застрелился.

Петропавловск-Камчатский, сопка Никольская. Память об обороне порта во время нападения на него объединённой англо-французской эскадры в 1854 году

Смотрю на живописные скалистые берега, изрезанные бухтами. На ту самую сопку где сражались доблестно предки наши, поражаюсь их героизму и стойкости. Гордостью наполнены мои чувства и огромным желанием поклониться святому месту. В честь героев обороны. М. В. Ломоносов в своей «Оде» от 25 ноября 1752 года писал:

 
Напрасно строгая природа
От нас скрывает место входа
С брегов вечерних на восток.
Я вижу умными очами:
Колумб Российский между льдами
Спешит и презирает рок.
 

Похоже мало что изменилось с той поры на Камчатке. Всюду сирость, убожество, хлам. Относительно мягкий муссонный климат, плодороднейшая земля. Пышная природа, геотермальные, целебные воды. Неисчислимые богатства океана и поразительная нищета. Биоресурсы океана грабят все кому ни лень. Один из друзей по социалистическому лагерю, посетивший Камчатку и пройдя успешно лечение термальными водами, покидая полуостров, с грустью сказал: «Такое богатство досталось дуракам!»

* * *

На следующее утро корабль наш воздушный был здоров и можно в путь на самый Дальний мыс. В сумме одиннадцать часов в воздухе и мы рядом с Аляской. Когда снизились до высоты круга на посадку, увидели в разрывах снежных туч бетонную полосу. Это ни Елизово – катись, не хочу. В прибрежной лагуне на песчаной косе при вечной мерзлоте дорожка всего в два километра. Промазать нельзя.

Чуть в стороне несколько деревянных, одноэтажных хибар классической архитектуры – бараков. Вот так глушь невиданная. Внутри что-то заволновалось.

Встретил нас командир базы и на снегоходе доставил к месту проживания. Разместились все в одной небольшой комнате, уже приготовленной для группы. Пару часов спустя прибыл экипаж Ту-4. Они подготовили самолёт к перелёту обратно и принесли сэкономленный спирт в канистрах. Канистры необходимо было освободить и вернуть экипажу. Эта операция оказалась самой сложной из-за отсутствия необходимой посуды. Выручил завхоз базы, он же стал нашим покровителем, другом и постоянным гостем.

Команда наша: майор Чернов (командир группы), капитан Ворошилов, капитан Кондратьев, ст. лейтенанты Нечипоренко, Засыпкин

* * *

Знакомство с Чукоткой началось посещения гарнизонной столовой. Одноэтажное кирпичное здание в тридцати метрах от кромки моря. Приятно удивил зал, где питаются офицеры местного гарнизона – просторный, светлый и необыкновенно уютный. Всюду комнатные цветы в больших и малых горшках поражали контрастностью с тем, что на улице.

Но главной местной примечательностью, удивившей нас, стала встреча с двумя белыми медвежатами тут же возле столовой. Медвежата – брат и сестра, им по три месяца от роду зовут их Мишка и Машка.

Подобрали их во льдах охотники – чукчи далеко от берега – мать погибла. Медвежата привыкли к людям. Живут в просторной будке возле столовой, стоят на котловом довольствии по северной норме. Всем довольны и очень игривы. Они самостоятельны, строго соблюдают режим питания и распорядок дня. Рано утром спешат к морю на водные процедуры. Купаются, ныряют в воду с тех небольших льдин, что недалеко от берега. Их водная забава в догонялки очень похожа на детскую. Потом спешат наперегонки к огромной куче угля, что возле столовой. С вершины её, кувыркаясь, катятся вниз. После нескольких спусков белоснежные «бесенята» становятся чёрными как негритята. На этом утренняя программа не заканчивается. Мишка и Машка понимают, что в таком виде появиться в столовой неприлично. А потому от угольной кучи снова бегут в море. Забавно моются, помогая друг другу освободиться от угольной пыли. И только после всего не спеша, Мишка впереди за ним след в след Машка, чинно следуют в столовую, где их ждёт вкусный завтрак. И так каждое утро в одно время и во всякую погоду.

Встретили нас с восторгом только Мишка с Машкой

* * *

Июнь месяц летний, но человеку с южных широт на севере так не кажется. Он давно привык к тому, что в пору эту припекает солнышко, вокруг зелено, цветут цветочки. На мысе Шмидта всё не так. Солнышко светит, но мало греет, хотя старается вовсю, не покидая неба. Цветочков тоже нет, всюду снег. Его за долгую зиму намело под крыши домов. Ходим по снежным лабиринтам. Однако, сугробы начали проседать, рыхлиться. Значит, пора помочь им быстрей растаять.

Сидя у окна в комнате, сочиняю письмо Тамаре и наблюдаю, как солдатик бульдозером пытается раздавить снежную толщу. Мотор урчит сердито, из выхлопной трубы вылетают синие кольца дыма. И вдруг трактор вмиг исчез словно ракета. Как оказалось, он не взлетел, а провалился словно в преисподнюю. Машины не видно только из-под снега те же кольца дыма. Водителя откопали целёхонького, а трактор извлекли автокраном. Вот такие здесь сугробы. Старожилы говорят: «Если во время пурги выставить наружу чемодан с отверстием проткнутым шилом, через час чемодан будет забит плотным снегом».

На Чукотке холодно и нет дорог, а в Приморье уже цветы цветут

Прогулки у моря проделываем ежедневно, но оно встречает нас негостеприимно. Всюду ледяные торосы и сырой пронизывающий ветер. В появившихся разрывах сине-голубая, прозрачная вода. Ветры чаще дуют от берега, расширяя пройму. На ледяных полянах вдруг появляются стайки пёстрой нерпы. Издали их тушки похожи на воздушные пузыри. Нерпа не очень подвижная, даже неуклюжая на льду, но ловкая, юркая в воде. Забавно наблюдать, когда они начинают играть в свои игры, совершенно не обращая никакого на нас внимания. Или, лёжа на льдине, внимательно наблюдают за нами. Если торосы и нерпа близко, можно свободно рассматривать их выразительные улыбающиеся мордочки с чёрной пипкой, большие круглые тёмно-синие глаза как бусины и светлые усы.

* * *

В четырёх километрах от нашей базы находится поселение, в котором проживают чукчи. Сегодня представился случай побывать там.

Вдоль берега, почти у кромки воды цепочкой растянулись деревянные домики одного стандарта. Их завезли с юга пароходами. Специально сделанные домики для каждой семьи – «забота» власти сверху, которая предусматривала изменить вековой уклад жизни народа, его быт, культуру, традиции. Но чукчи затею эту рассудили по-своему. Рядом с домом поставили яранги в них и жили, а в домиках сушили оленьи шкуры, да ремонтировали моторы, что устанавливали на свои быстроходные байдарки. На всю эту несуразицу смотреть без смеха было невозможно.

Нас предупредили о том, что чукчи очень гостеприимны и не любят, когда гость пренебрегает их гостеприимство. Особое уважение заслуживают русские мужчины – лоча. По этому поводу бытует много различных баек. Одна из них:

Продолжительность жизни коренного народа составляет менее пятидесяти лет. Одна из причин тому – близкое родство. Дети, не связанные близким родством, живут дольше, физически крепче. Эта тема хорошо описана в книге Т. Семушкина «Алитет уходит в горы». Алитет – герой не вымышленный автором, как и его два сына-близнеца. Сыновья Алитета некровные ему. Им сегодня по шестьдесят четыре года. Это высокие, крепкие мужчины с румяными щеками и внешне отличные от чукчей. Нам повезло их увидеть благодаря одному интересному русскому человеку, который всю жизнь прожил на Чукотке. Приехал он сюда в начале века из города Санкт-Петербурга в качестве представителя одной из российских компаний, занимающейся пушным делом. Был лично знаком с местным богачом Алитетом его сыновьями. Революция в России круто изменила его жизнь. В далёком Питере осталась семья, дети. За долгие годы жизни на севере, он несколько раз был женат на чукчанках. Жёны рано умирали, оставив ему детей. Специалист по пушному делу и сейчас представлял Советскую Россию на пушных аукционах за рубежом. Его самый младший сын Виктор (Тагро) и сопровождал нас в настоящем походе в посёлок Рыркарпий. Мальчик лет четырнадцати был нашим гидом, переводчиком и интересным рассказчиком хорошо говорил по-русски. Он без промаха стрелял из охотничьего карабина, чем удивлял нас офицеров.

Виктор привёл нас в ярангу к своему знакомому чукче. Рассказал что-то о нас, после чего хозяин начал проявлять в наш адрес повышенное внимание. Женщины предложили своё национальное угощение. Нечто, похожее на большую булку хлеба, хозяин резал ломтями и предложил каждому из нас. Куски угощения очень напоминали серый хлеб, но очень лёгкий. Взяв угощения в руки, мы, естественно, устремили взгляды на Виктора. Виктор пояснил, что это лучшая еда охотников: питательная, никогда не портится. Готовят её по специальному рецепту из варёного мяса нерпы с добавлением топлёного жира.

Отвечая на гостеприимство, мы решили угостить хозяев разведённым спиртом. Хозяин бережно взял в руки фляжку и наполнил им алюминиевую кружку. Сделал один глоток и дальше передал по кругу сидящим за столом. Глотали все: и женщины, и мужчины с большим благоговением к огненному напитку. Когда откусил угощение, почувствовал, что оно совершенно не солёное и безвкусное. Виктор уже рассказывал технологию его приготовления. Женщины тщательно разжёвывают сырое мясо нерпы зубами, потом варят в жиру. Полученную массу укладывают как в мешок, специально сделанный из мочевого пузыря нерпы. Лучше бы он этого не рассказывал. Командир успел подать нам команду: «Есть и не показывать виду!» Первое знакомство с аборигенами закончилось доброжелательно.

Покидая посёлок, любопытства ради заглянули в местный магазин. Магазин – абсолютная копия сельских магазинов России. За прилавком женщина – продавец того же порядка. На полках будто ты не на Чукотке, а в рязанской глуши. Набор продуктов и промтоваров скудный, а из спиртного ничего. Сухой закон на Севере действовал круглогодично. Но внимание наше привлёк необычный диалог продавца с покупателем. Такого не услышишь нигде.

Покупатель – чукча просил у продавца продать кусок сливочного масла, показывая один указательный палец. Женщина в ответ кивнула головой, подтверждая, что поняла просьбу покупателя купить один килограмм. И лезвием широкого ножа отделила от большого куска необходимую часть. Уложив отрезанный кусок на весы, принялась подбирать необходимый вес, убирая лишнее.

Чукча с шумом начал протестовать. Продавец поняла желание покупателя и завернула кусок в бумагу. Удовлетворённый чукча распахнул сверху кухлянку, извлёк кожаный мешочек, висевший у него на шее. Не снимая мешочка, раздвинул кожаную тесёмку и вывалил на прилавок все деньги. Продавец взяла из кучи купюр сотенную и подала сдачу. Чукча бурно начал возмущаться, не принимая сдачу жестами, от себя, приговаривая: «Всё, всё». Смущённая продавец объяснила нам: «Я продала ему целый кусок масла, это значит, что и он должен заплатить целой купюрой, т. е. без сдачи».

После неоднократных попыток первое письмо Тамаре отправил и с нетерпением ждал ответ. Помнил о ней постоянно, но меня что-то беспокоило. Недолгое знакомство и только надежда. Перед самым вылетом, Олег Перегудов заверил: «Не беспокойся, никто близко не подойдёт». И в подтверждение показал свой кулак – кувалду.