Текст книги "Исчезающая в бездне"

Глава тринадцатая
Темпеста

Счетчик запущен: остался 21 час 45 минут

Понедельник, 14:15

– Наши родители все еще живы?

– Что ты такое говоришь? – Я почувствовала, что мои ноги стали ватными и мягкими, как водоросли. – От их катера остались одни только щепки, никто не смог бы выжить.

– Я тоже так думала, – сказала Элизия. – Пока не наткнулась на мамино ожерелье спустя два года после ее смерти.

– Что? – Из всех украшений, не считая обручального кольца, мама носила только ожерелья. Я помню, как в детстве сидела у нее на коленях, перебирая пальцами нитку с голубыми камушками, пока она пела мне колыбельную. Внезапно она порвала нить, и камни упали мне в ладонь.

– Это тебе, – сказала она, целуя меня в висок. – На счастье.

Я сохранила те камешки, и каждый раз перед погружением бросала один из них в воду, надеясь, что мама защитит меня.

– Красивое ожерелье с черным жемчугом, – сказала Элизия. – Мамино любимое. Оно было на ней в ту ночь, когда она исчезла.

– Где ты его нашла? Возле того места, где разбился их катер?

– Нет. – Она говорила так тихо, что мне пришлось нагнуться. – В том-то и дело, Темпе. Я нашла его в сотнях километров оттуда. В здании под водой, на нашем коронном месте.

– Ничего не понимаю. Как оно могло там оказаться?

– Я об этом и говорю! – Она схватила меня за руки, и впервые за сегодняшний день ее лицо и осанка выражали уверенность. – Ты что, не понимаешь? Это же знак! Послание нам, что они все еще живы и просят нас их найти.

– Даже не знаю… – Мне так хотелось поверить в эту красивую сказку. – Может, это просто похожее ожерелье?

Она понимающе кивнула.

– Сначала я тоже решила, что принимаю желаемое за действительное, ведь мне так хотелось, чтобы они выжили. Вот почему я не стала сообщать тебе о своей находке, чтобы не обнадеживать раньше времени. Но спустя несколько месяцев я обнаружила папин эхопорт.

– Нет, – сказала я шепотом. – Не может этого быть!

Предположим, ожерелье могло отнести течением на новое место, но эхопорт был прикреплен к папиной руке и не мог соскочить с нее, даже после того, как их катер разбился об Эквинокс. Я ни разу не видела, чтобы папа его снимал.

– Где?.. – Я не смогла закончить фразу.

– На том же самом месте. – На ее лице играла улыбка. – Уверена, что это второе послание нам. После того, как я обнаружила эхопорт, я стала плавать туда под покровом ночи в надежде застать их там.

– Когда это было? – спросила я, дрожа всем телом.

– Месяц назад. – Она опустила руки. – Видимо, за месяц до моей смерти.

– Ты умерла почти два года назад, – сказала я, потеряв всякую надежду. Если наши родители на самом деле живы, почему я не нашла на том месте ни одной их вещи?

– Два года? – повторила она, заикаясь.

– Прости. – Что еще я могла сказать? – Так вот почему ты оказалась в океане в ту ночь?

– Возможно, – сказала она, нахмурившись. – Я не могу ничего вспомнить. Но ведь должно быть какое-то объяснение найденным мною вещам, которыми мама с папой дорожили больше всего.

– Не считая «Рассвета».

– Верно, – подхватила она, показывая на меня. – Они оставили его мне в ту ночь, когда они якобы погибли. Вряд ли можно считать совпадением, что ожерелье и эхопорт были найдены там, где мы с тобой ежедневно ныряли. Может, они следили за передвижениями «Рассвета»?

– Хорошо, предположим, что они еще живы, – сказала я. – Тогда почему они не вернулись домой? Зачем оставили нам эти знаки?

– Не знаю. – Тут ее лицо стало серьезным. – Есть только один способ узнать правду. Помоги мне выбраться отсюда, и вместе мы все узнаем.

– Я… – Неужели она выдумала все это, чтобы выйти отсюда? Но зачем? Ведь через двадцать четыре часа она все равно умрет. – Я даже не знаю.

– Прошу, не дай мне умереть здесь.

– Ты уже мертва, – сказала я едва слышно, как будто это был шелест волн.

Ее ярко-зеленые глаза смотрели прямо на меня.

– Я не чувствую себя мертвой.

Я еле удержалась, чтобы не сказать: «Подожди немного, скоро почувствуешь».

– Умоляю, Темпе, я знаю, что у меня в запасе мало времени, но я не хочу провести здесь последние часы, я хочу побыть дома. – На последнем слове ее голос дрогнул, развеяв мои последние сомнения. В глубине души я тоже этого хотела.

Я не привыкла видеть сестру растерянной, с растрепанными волосами и остекленевшими глазами. Из нас двоих именно она всегда была самой спокойной и сильной. Сейчас она должна была меня успокаивать, а не я ее. Вот бы можно было вернуться на два года назад, до того момента, как она умерла и все пошло прахом.

– Но как мы поймем, что они еще живы?

– Схема, – она кивнула. – Лучше всего начать с нее.

Я посмотрела назад. Мы не сможем сбежать, если Рэйлан не откроет эту дверь. Но даже если это произойдет, сотрудники Палиндромены не дадут нам покинуть станцию, если Элизия будет в больничной рубашке. Директор ясно выразилась – если Элизия узнает правду, ее придется усыпить.

Но не могла же я оставить ее здесь! Мне тоже хотелось верить в то, что наши родители живы и оставляли нам послания. Если я не помогу ей выбраться, то так и не узнаю, обманывает она меня или нет. Как я потом смогу с этим жить?

– А где эта схема? – спросила я.

– В надежном месте, – ответила она сдержанно. Ведь это был ее единственный козырь. – Помоги мне сбежать, и я провожу тебя туда.

Я сомневалась, можно ли ей верить? После всего, что она утаила от меня?

– Я хотела все тебе рассказать, – сказала Элизия, будто прочтя мои мысли. – И во всем признаться, но не знала, как это сделать. Я боялась, что если скажу тебе правду о той ночи, когда мама с папой сбежали, то ты оставишь меня одну. – Тут она осеклась. – А вышло так, что я тебя оставила. Теперь понятно, почему ты мне не веришь.

Мне очень хотелось ей поверить. Я бы ни за что не упустила шанс снова увидеть родителей, если они все еще живы.

– Ладно, по рукам.

Элизия бросилась мне на шею.

– Спасибо, Темпе! Спасибо!

Я отстранилась, боясь поддаться эмоциям, которые могли все испортить.

Кроме того, для начала нужно было решить вопрос о том, как нам выйти отсюда. Единственное окно в комнате было ненастоящим. Придется идти через центральный вход. При этом нужно как-то убедить сотрудников Палиндромены в том, что мы абсолютно безобидны и что Элизия не пациентка, пытающаяся сбежать, а всего лишь еще одна посетительница.

– Где еда? – спросила я, оглядываясь в поисках серебряного подноса, на который показывал Рэйлан.

– Ты голодна? – В ее голосе послышалось недоумение, когда она увидела, как я подошла к подносу.

Я рассмеялась, хотя мой смех скорее напоминал истерику.

– Нам нужно достать тебе одежду, если мы хотим сбежать отсюда.

Подняв крышку на подносе, я обнаружила там бутылку с дождевой водой, чипсы из водорослей и чашечку со взбитым пудингом из сладкой рыбы, любимым блюдом Элизии. Это не было простым совпадением – вчера, заполняя заявку на оживление, я указала ее предпочтения в еде.

– Прекрасно! – Я открыла молочно-зеленый пудинг и размазала его по своему платью, предварительно испачкав себе рот.

Элизия уже готова была спросить, не переборщила ли я, когда подбежала к двери и нажала кнопку.

– Рэйлан! – Я сделала вид, что страшно взволнована – Рэйлан!

Он открыл дверь, и я выскочила.

– Что случилось? – Он не стал надевать маску, и я видела, как он взволнован, отчего у меня внутри все заныло. Я не хотела его обманывать, но у меня не было иного выхода.

Я подняла руку вверх и начала говорить, прикрывая рот рукой.

– Я так переволновалась, – начала я жалобным голосом, – что меня стошнило.

Я заметила, что, увидев пятна на моем платье, он брезгливо поморщился, но затем на его лице выразилось сочувствие.

– Ничего, – ответил он. – Пойдем, приведем тебя в порядок.

Я решительно схватилась за ручку двери.

– Нет, я не могу терять ни секунды. Ты прав, я нужна Элизии. И она тоже мне нужна.

Видимо, он воспринял мой боевой настрой как проявление горя и сочувственно улыбнулся.

– Я принесу тебе чистую одежду.

– Пожалуйста, только не больничную рубашку. Не хочу, чтобы меня приняли за пациентку.

На его лице мелькнуло некое подобие улыбки.

– Разумеется.

Он впустил меня обратно в комнату, не задавая лишних вопросов.

Теперь мне предстояло придумать план побега.

Элизия подбежала ко мне и всплеснула руками.

– Что ты наделала?

– Попросила чистую одежду, – ответила я, ища глазами, что можно использовать для побега. Вся мебель была прикручена к полу. Я не могла найти ничего подходящего на роль оружия. – Придется использовать эффект неожиданности.

Элизия покачала головой.

– Не хочу, чтобы тебе досталось. – Наконец-то передо мной была прежняя Элизия, которую я знала. Она всегда больше волновалась не о себе, а обо мне.

– Не бойся, – ответила я, не подозревая, как отреагирует охрана. С другой стороны, я сама оплатила оживление Элизии, какая им разница, где она проведет свои последние часы?

Однако им было не все равно, иначе они бы не настаивали на том, чтобы я обманывала сестру. С другой стороны, я вспомнила, как Рэйлан советовал мне сказать ей правду.

В дверь постучали. Элизия вскочила на ноги.

– Одежда, – успокоила я ее.

На лице Рэйлана не было ни тени подозрения, он передал мне свободные непромокаемые шорты и футболку, на которой сзади было написано «Палиндромена».

– Прости, они тебе великоваты, но на поясе есть веревка, можешь ее затянуть, – сказал он, пожав плечами. – Больше я ничего не нашел, магазин сувениров сейчас закрыт.

Магазин сувениров? Будто это место и так не выкачивало уйму денег из скорбящих клиентов. Я не стала ничего говорить, а молча взяла у него одежду.

При этом я слегка улыбнулась ему, чтобы он ничего не заподозрил.

– Спасибо.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он с искренним волнением в голосе.

Его взгляд упал на засохший пудинг на платье.

– Тебе уже лучше?

Мне стало стыдно, что пришлось его обманывать, ведь он сделал все, чтобы мне помочь.

– Да, – ответила я, направляясь в сторону двери. – Гораздо лучше. – Отлично, кажется, я ответила на оба его вопроса.

– Держись, – сказал он, и его подбородок дрогнул. Кажется, он понял, что мне хочется поскорее вернуться к сестре.

Как только дверь закрылась, я бросила одежду Элизии.

– На вот, надень.

Без лишних вопросов она стала натягивать на себя огромные шорты. Когда сестра надела футболку, я сказала:

– Нужно, чтобы Рэйлан решил, что ты – это я.

Она нахмурилась.

– У меня волосы длиннее и светлее.

– Не думаю, что он это заметит. У нас все получится. – Я не знаю, кого я пыталась убедить: себя или ее. – Только не поднимай голову, ладно? Мне нужно убедить его открыть дверь в коридор.

Она пожала мне руку.

– Ты справишься.

Я подтолкнула ее к двери и нажала кнопку.

– Рэйлан? Выпусти меня еще разок. – По-хорошему, нужно было выждать время, чтобы он ничего не заподозрил, но мы и так потеряли два часа. К тому же я боялась, что если я начну раздумывать, то могу передумать.

– Все в порядке? – спросил он из-за двери.

Я постаралась ответить максимально уверенно.

– Да, просто мне нужно в туалет.

Он немного помолчал.

– Но ведь в палате тоже есть туалет. – Мне показалось, что в его голосе послышались нотки подозрения.

Элизия обернулась и посмотрела на меня, чтобы вселить в меня уверенность.

– Мм… – задумалась я, и тут мне в нос ударил запах пролитого пудинга. – Меня стошнило, теперь там грязно. – Ну вот, по-моему, вполне правдоподобный предлог.

– Ох! – Мне показалось, что у Рэйлана вырвался вздох облегчения. – Хорошо, сейчас.

Дверь щелкнула и открылась.

– Приготовься, – прошептала я Элизии.

Элизия вышла навстречу Рэйлану в комнату ожидания. Однако нам нужно было, чтобы он открыл дверь, ведущую в коридор. Я присела на корточки. Дождавшись, когда двери начнут закрываться, я схватила поднос и вставила его посередине, чтобы их заблокировать. После чего замерла, думая, что сейчас сработает сигнализация.

Я сидела не дыша.

Ничего.

Тогда я стала наблюдать, что будет дальше, через образовавшуюся щель. Рэйлан направился к двери, которая вела в общий коридор. Когда он нажал кнопку выхода, я впилась ногтями в ладони. Дверь распахнулась, и комната наполнилась светом. Я увидела солнечный свет и почувствовала запах свободы.

– Спасибо, – сказала Элизия, понизив голос, чтобы он стал похож на мой. Она опустила голову, чтобы Рэйлан не заподозрил, что это не я.

Он жестом указал на дверь.

– Туалеты для посетителей в той… – начал было он. – Эй, а что с твоими туфлями?

Шторм на мою голову! Я совсем забыла об этом.

Пока я судорожно соображала, что же делать, Элизия сделала вид, что споткнулась и упала. Никто так не владел своим телом, как моя сестра. Ее падение выглядело абсолютно естественным.

– Ты не ушиблась? – Рэйлан наклонился над ней и протянул руку, чтобы взять ее за плечо. Мне было неловко использовать его доброту против него, но медлить было нельзя. Я толкнула поднос в сторону, и двери тут же раскрылись.

Рэйлан уставился на меня в недоумении. Он заморгал часто-часто, поняв, что девушка рядом с ним вовсе не я. А затем бросился к кнопке выхода.

Но прежде, чем он нажал на нее, Элизия успела выпорхнуть в коридор. Я запустила подносом в панель с кнопками, она тут же заискрила, повалил дым. Я пулей выскочила в закрывающуюся дверь, оставив Рэйлана одного в комнате ожидания.

– Бежим, Элизия, – прошептала я.

Я старалась не думать об озадаченном лице Рэйлана, пока мы бежали прочь по коридору.

– Не беги! – сказала я Элизии. – Ты выглядишь подозрительно.

Я чувствовала исходящее от нее напряжение.

– Это что… – сказала она и осеклась.

– Дерево, – пояснила я, проходя мимо огромного эвкалипта, раскинувшего свои ветви по всему зданию. – Последний эвкалипт, оставшийся на планете.

Элизия с трудом смогла отвести от него взгляд.

– Быстрее, выведи меня отсюда, Темпе.

Мы направились в сторону фойе мелкими, быстрыми шагами. Интересно, мне почудилось, или охранники проводили нас взглядом, когда мы проходили мимо них? Мне только показалось, что они потянулись к ремню, чтобы нащупать оружие?

Оказавшись в фойе, я оглянулась по сторонам: ни директора, ни Селны нигде не было видно. Поскольку никто не знал нас в лицо, у нас был шанс выбраться. Но вначале нам предстояло пройти пост охраны на выходе.

Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. При этом я подумала о том, что Палиндромена скорее боится тех, кто может проникнуть сюда, а не выйти отсюда. Что ж, будем надеяться.

Мы подошли к мужчине средних лет с кудрявой черной бородой и кожей такого же янтарного цвета, как скалы Палиндромены. Он сидел за блестящим белым столом недалеко от входа. Увидев нас, он улыбнулся. Я решила выглядеть максимально приветливой и милой, хотя и была готова броситься наутек.

– Темпеста Алерин, – произнесла я.

Мужчина проверил на своем планшете.

– А она? – Он перевел взгляд на Элизию. – Здесь сказано, что вы прибыли одна.

Я бросила взгляд на охранников с обеих сторон от входа, которые ни за что не дали бы нам сбежать. У них на поясе висели дубинки.

– Я… – но тут у меня пропал дар речи.

Внешний мир был совсем рядом, до свободы было рукой подать.

Я надеялась, что власти Палиндромены не отправят меня на Тюремный риф за то, что я попыталась провернуть эту авантюру. Ведь я никогда не смогу сбежать из закрытой плавучей тюрьмы, окруженной сетками, внутри которых плавали голодные бритвачи.

Думай, Темпе, думай!

Элизия сделала шаг к столу, пытаясь сохранять уверенный вид, как будто ей было нечего скрывать, однако я видела, как напряжены ее плечи. Наступил решающий момент. Но нам не справиться. Мне не справиться. Впервые за все время я почувствовала, как внутри меня растет чувство вины, как морская змея, всплывшая на поверхность.

А вдруг Элизия права? Что, если, мучимая чувством вины за смерть родителей, она действительно много лет спустя наткнулась на знаки, указывающие, что они живы.

Я хотела оживить ее, чтобы наказать за грех, который она не совершала. А теперь ей придется провести последние часы в палате, зная, что смерть на пороге. А вдруг сотрудники Палиндромены решат отнять возвращенную ей жизнь еще до того, как она успеет вернуться на стерильную больничную койку? Может, именно это имелось в виду под снотворным? Что, если именно такое наказание ждет тех, кто нарушил правила Палиндромены? Так вот почему я ни разу не слышала, чтобы кто-то из оживших пациентов покинул остров?

Я не позволю, чтобы Элизию схватили. Только не сейчас. У нее оставалось всего двадцать четыре часа, а у меня впереди вся жизнь.

Элизия опустила плечи, готовая принять любой поворот судьбы. И тут мой взгляд упал на ее футболку, на которой было название «Палиндромена». В ней она выглядела не как пациент, а скорее была похожа на…

– Это мой смотритель. – сказала я, кивнув на Элизию.

Охранник пожал плечами, будто ему все равно, но все же решил проверить.

– Здесь написано, что смотритель Темпесты Рэйлан Бассан, – сказал он, делая акцент на том, что это мужское имя. – Да, это очень странно! – Услышав его восклицание, охранники у двери уставились на нас.

Все, нам конец. Сейчас он посмотрит на фото Рэйлана и поймет, что Элизия не юноша с волосами песочного цвета и небесно-голубыми глазами.

Я замерла, ожидая, что сейчас последуют обличающие слова. Он постучал пальцем по экрану.

– К анкете на это оживление не прикреплено никакого фото.

Я посмотрела на сестру. Неужели Подземные боги смилостивились над нами?

– На самом деле я Райла. – Она раздраженно вздохнула. – Меня неверно записали, когда я только пришла сюда работать.

– Да уж, обидно, – сказала я и залилась беззаботным смехом.

Элизия улыбнулась мне в ответ. Она была куда лучшей актрисой, чем я. Все ее прежние выступления были подготовкой к этому моменту.

– Не то слово. Я же делала фото. Ох уж эти новые технологии, – сказала она, всплеснув руками, – что с ними поделаешь?

– Можете позвонить директору, – предложила я, надеясь, что он не решится на это пойти. Если мой расчет оказался верен, такие люди, как Нессандра, не любят, когда их беспокоят по мелочам, связанным с персоналом. Я изо всех сил старалась не смотреть на сестру, делая вид, что она всего лишь смотритель, только и всего.

Мужчина погладил бороду и поморщился.

– Не хочу поднимать шум. – Я сделала резкий вдох и боялась выдохнуть, чтобы не выдать свое облегчение.

– Куда направляетесь? – спросил он у меня. – Здесь сказано, что вы будете у нас до полудня завтрашнего дня.

– Это еще одна ошибка, – ответила я. – Я передумала насчет оживления и собираюсь вернуться домой.

– Правда? – Он посмотрел на меня так, будто я перебрала с рагаром.

– Да. Я не готова попрощаться со своей сестрой, еще не время, – сказала я тоном, не вызывающим никаких сомнений. Никто не мог бы сказать, что я вру, ведь это была чистая правда. Мне была нужна моя сестра.

– Понимаю вас! – сказал он. – Что ж, если передумаете, мы всегда вас ждем. – Он что-то нажал на планшете, и входные двери распахнулись. Стоявшие перед ними охранники расступились, чтобы дать нам пройти.

Осталось совсем чуть-чуть.

– Стойте, – сказал он, когда мы повернулись, чтобы идти. – А где ваши туфли?

Элизия рассмеялась своим звонким, как колокольчик, смехом. И я сразу вспомнила, как мы с ней сотни раз играли рядом с океаном или плескались в воде.

– Я же с Эквинокса, – сказала она. – Босиком у нас лучше получается держать равновесие на волнах.

Он минуту смотрел на нее, а затем улыбнулся.

– Понимаю, я недавно здесь работаю и еще не привык к тому, что на земле нет качки.

Я улыбнулась и помахала ему.

– Спасибо!

– Я скоро вернусь! – бросила ему через плечо Элизия.

Нам повезло. Даже не верится. Я не стала задумываться, почему Подземные боги распорядились так, что сегодня удача была на моей стороне. Но я непременно использую данный мне шанс.

Мы были уже на полпути к гавани, когда за спиной раздался сигнал тревоги. Видимо, Рэйлан смог выбраться и оповестить сотрудников.

– Бегите, бегите, бегите! – выла сирена. И мы с Элизией не стали с ней спорить.

Глава четырнадцатая
Лор

Счетчик запущен: осталось 20 часов 45 минут

Понедельник, 15:15

Я не справился и подвел Темпесту, не говоря уже о Рэйлане. Он доверился мне, а я все испортил.

Как бы я хотел сорвать с руки эхопорт, но это уже ничего не изменит. Стоило мне его подключить, и моя судьба была решена.

Стала бы Темпеста освобождать сестру, если бы знала правду о процессе оживления? Ведь была еще одна причина, по которой мы держали пациентов на станции, никуда не выпуская и не говоря им о том, что они мертвы. Все сказки Нессандры о том, что так лучше для пациента и заказчика, нацелены только на то, чтобы скрыть правду.

Смотритель был соединен с пациентом.

Что бы ни произошло с Элизией в течение двадцати четырех часов, это обязательно произойдет со мной. Наши жизни неразрывно связаны друг с другом через эхопорт и напрямую зависят от моего сердцебиения.

Если она умрет, я тоже умру.

Но меня больше волновало не это, а что будет с Рэем. Я поставил на карту его будущее. Притом что мое будущее закончилось в тот день, когда Кален издал свой последний вздох.

Обязанность смотрителя состояла в том, чтобы пациент оставался в безопасности на Палиндромене. Я не знал, какое наказание грозит Рэю, но не сомневался, что оно будет ужасным. Такова цена работы здесь, где все было направлено на то, чтобы программа оживления проходила без сучка и без задоринки. За счет этого Палиндромена удерживала свое господство над одним из нескольких островов. Хранители Эквинокса постоянно искали повод, чтобы поставить под сомнение власть Нессандры. Если бы одновременно несколько рифов заявили о своем недовольстве выбранными ею методами и мотивами, они могли сместить ее на общем собрании.

Я сразу должен был понять, что задумала Темпеста. Хоть иногда она и производила впечатление подавленной и страдающей, чаще всего она выглядела сосредоточенной и полной решимости.

Теперь я понял почему.

Она с самого начала хотела освободить сестру.

Я взглянул на свое запястье.

Пятнадцать часов пятнадцать минут.

У меня было три варианта:

1. Немедленно поднять тревогу, тем самым выдав себя, Рэйлана и весь наш план.

2. Дождаться завершения двадцати четырех часов и положиться на волю судьбы.

Или же…

Получается, что вариантов всего два, и оба против меня. Даже если я ничего не скажу, резервуар с именем Элизии останется пустым, и Рэя могут выгнать с работы. В лучшем случае.

И все из-за меня – потому что я не смог удержать двух девушек в комнате в течение двадцати четырех часов.

Хотя… я могу попробовать найти Темпесту и вернуть Элизию обратно, чтобы никто не узнал, что произошло. Тогда Рэй не потеряет работу.

Осталось примерно двадцать часов. А затем я смогу вернуться под молчаливые своды Аквариума.

Мне нужно выбраться из комнаты и разыскать этих девушек.

Я попробовал надавить на дверь, но она не поддавалась. Несмотря на то, что Темпеста сломала запирающий механизм изнутри, должен быть способ открыть двери снаружи, не оповещая охрану.

Я начал искать в планшете информацию, как можно открыть двери, и нашел только один способ – в случае пожара. Я помедлил и еще раз перечитал весь абзац целиком:

В случае чрезвычайного происшествия, к примеру пожара, все двери станции автоматически откроются, и сотрудники должны будут проследовать во внутренний двор. При этом пациенты останутся запертыми в палатах, чтобы они не узнали о своей судьбе. После того, как ситуация нормализуется, сотрудники обязаны вернуться на свои места.

Я начал изучать потолок. В комнате ожидания посередине располагался датчик задымления, но, к сожалению, у меня не было ничего, что можно было бы поджечь.

Единственное, что могло загореться – это дерево в фойе или бумага.

Ну конечно! Моя книга!

Я вынул ее из кармана и вырвал страницу. Затем я оглядел комнату в поисках того, чем можно ее поджечь. Однако ни в палате, ни в комнате ожидания ничего такого не было.

Тогда я вспомнил про датчик на двери. Он заискрил, когда Темпеста по нему ударила.

Я осмотрел сгоревшую панель. Несколько обугленных проводов заходили друг на друга. Я поднял поднос, выпавший из рук Темпесты, и набрал побольше воздуха.

Ну что же. Это мой единственный шанс.

Я замахнулся посильнее и стукнул по панели, надеясь, что часть микросхемы осталась нетронутой.

Мои усилия были вознаграждены небольшой искрой. Я поднес бумагу к проводу и несмотря на то, что искра уже потухла, за счет тепла бумага загорелась. Я изо всех сил сдерживался, чтобы не издать радостный вопль. Несколько секунд спустя от нее пошел дым.

Я вскочил на один из стульев и поднес ее к датчику.

Поначалу ничего не происходило, но затем я услышал благословенный звук сигнализации.

Я бросился к двери и дернул за ручку. Однако дверь не открылась.

Тысяча чертей. Возможно, внешний замок тоже был поврежден.

Звук сирены отражался от стен и звучал в моей голове. Он был таким громким, что я чуть было не пропустил щелчок открывшейся двери. Но я все же его услышал.

Я снова толкнул дверь, и она распахнулась. Выскочил в коридор и смешался с толпой сотрудников, направляющихся в сторону выхода.

Я побежал вниз в подвал и сорвал с себя маску и бандану. У меня больше не осталось иллюзий. Пустые лица в резервуарах смотрели на меня, пока я шел к своей постели. Я тут же представил, что они бы наверняка попросили, чтобы я их тоже выпустил, если бы ожили.

Однако, с какой бы ненавистью я ни относился к тому, что здесь происходит, я не собирался устраивать безумный крестовый поход, чтобы подарить каждому мертвецу последние двадцать четыре часа под солнцем. Для этого я был слишком эгоистичным. Так было всегда. Моя мама как-то сказала, что я думаю только о себе. И меня заботит только то, что касается меня самого.

В каком-то смысле она была права. Я был эгоистом. Скорбь ведь тоже проявление эгоизма. Я оставался в подземелье, оплакивая потерю той жизни, которая у меня когда-то была. Но при этом я пытался измениться, заботясь о мертвецах в резервуарах так, как я никогда не заботился о Калене. Оставив свое будущее и мечты позади.

При этом Темпеста в своей скорби не думала о себе, а рискнула жизнью, чтобы спасти сестру. Дала ей шанс сделать последний вздох за стенами этой станции. Я понимал, что ее поступок требовал огромного мужества.

В дальней части подвала было тихо и темно. На секунду мне захотелось спрятаться здесь и сделать вид, что последних нескольких часов не было. Но это не поможет отменить то, что натворила Темпеста. Единственный способ все исправить – вернуть Элизию на Палиндромену.

Я взял с кровати несколько вещей и пожалел, что у меня нет оружия. Оно выдавалось строго по разрешению и в конце дня подсчитывалось службой охраны. В таком случае пришлось бы признаться всем, что я обитаю здесь. Если я хочу снова вернуться в подвал, придется сохранить в тайне мою роль в оживлении Элизии.

Я вышел через заднюю дверь, в которую заносили вновь прибывшие тела, чтобы затем поместить их в резервуары. Сотрудники Палиндромены не хотели делать это на глазах у клиентов.

Я зажмурился на солнце, его лучи обжигали мне кожу, будто ее потерли крупным песком. Сигнализация по-прежнему не умолкала, раздаваясь по всему острову. Мне было пора бежать, но ноги будто прилипли к земле. Запах водорослей и земли проник мне в нос. Я почувствовал соленый воздух. Легкий ветерок теребил длинные пряди волос, упавшие на лицо. Я закрыл глаза и не мог надышаться.

Давно забытые ощущения. Быть на воздухе. Быть живым. Несмотря на то, что у меня не было времени насладиться этим сполна, тело отказывалось слушаться. Я дышал полной грудью. Ботинки будто приросли к земле. А руки шевельнулись с желанием почувствовать под пальцами неровную поверхность скал. Забраться бы сейчас на самые вершины окружавших меня гор.

Но я не мог этого сделать. Если я дам себе волю, значит, смерть Калена ничего для меня не значила.

Несмолкающая сирена вернула меня к реальности. У меня есть более важные проблемы, и я больше не мог скрывать их от Рэя.

Я написал сообщение на планшете и отправил его:

«Нужно, чтобы ты срочно вернулся на Палиндромену! Немедленно!»