Текст книги "Зимняя любовь"

Глава двенадцатая

– Карандаш для губ?

– Держи!

– Спасибо! Гигиеническая помада?

– Вот!

Оля, зашнуровывая ботинки, усмехнулась. Женская раздевалка после урока физкультуры напоминала хирургический кабинет. Девчонки, словно медсестры, с важным видом передавали друг другу косметику.

– Уже послезавтра к Глебу! – довольно проговорила Яна Пучкова, подкрасив помадой губы. – Девчонки, как думаете, много симпатичных мальчиков будет?

– Одиннадцатиклассники почти все симпатичные! – пропыхтела одна из ее подруг, натягивая водолазку. – Не то что наша параллель… Один Власов!

– Ринка, ты выбрала в итоге платье: лимонное или красное? – спросила у Синицыной Яна.

– Я пока не решила, пойду ли к Лисину, – подала голос Рина. – Что-то планов много.

– Это какие еще планы? – возмутилась Пучкова. – Больше всех хотела туда пойти!

Рина только неуверенно пожала плечами.

– Вечеринка должна быть классной, – продолжила Яна. – С нормальными ребятами… Глеб знает, кого звать! Без всяких Игогошиных и Потупчиков…

Оля с интересом взглянула на Рину. Та опустила глаза и закашлялась.

– Ну, ты чего? – снова обернулась Яна. – Бледная еще такая… Ты, Ринка, явно недолечилась. Уже в школу поперлась! Давай-ка отлежись эти пару денечков и на вечеринку с нами дуй. В самом крутом платье! Лимонное все-таки бери. Всем нашим бабьем – ух, зажжем! Девочки, тушь кто-нибудь дайте.

Рина, потупившись, молчала. Оля только покачала головой и, закинув за спину рюкзак, вышла из раздевалки. Похоже, Синицына так и не поговорила с Егором. А собирается ли она делать это вообще?

В коридоре Оля заметила Глеба Лисина. Парень стоял у гардероба, одетый в куртку. С серьезным видом читал что-то в телефоне. Оля неуверенно потопталась на месте, затем двинулась в сторону Лисина.

– Привет! – негромко проговорила девочка.

Глеб поднял голову и, увидев перед собой Олю, растерянно улыбнулся.

– Привет, Оля!

– Я по поводу твоей вечеринки… – несмело начала Воробьева.

– А что с ней? – удивился Лисин. – Все в силе. Ты по-прежнему – мой почетный гость. Приходи, будет весело!

– В этом я даже не сомневаюсь, – пробормотала Оля, – по поводу веселья… Могу ли я прийти к тебе с парнем?

– С каким парнем? – удивился Глеб, убирая телефон в карман.

– Со своим парнем! – покраснев, ответила Оля. – Женя Потупчик! Из моего класса…

Лисин продолжал молча смотреть на Олю, поэтому девочка совсем разволновалась. Сбивчиво начала объяснять:

– Понимаешь, это вопрос жизни и смерти.

– Ого! – присвистнул Глеб.

– Ну, это так говорят… Но дело правда важное. С Женей по ряду причин не общаются в нашем классе, и эта вечеринка немного спасла бы положение. Если бы ребята увидели, что все эти бойкоты – такой бред…

– Но так и есть, – рассмеялся Глеб. – Это действительно бред. Что у вас там в классе происходит?

– Скандалы, интриги, расследования! – вздохнула Оля, а затем, встретившись с Глебом взглядом, тоже хихикнула. – Знаю, что все ужасно глупо. Но только это и сработает! Они… – Оля кивнула в сторону спортзала, из которого выходили ее одноклассники. – Они так зависимы от мнения популярных ребят. Просто кошмар!

– Хорошо, Оля, я не против, приходите вместе, – сказал Глеб. – Уж мне точно плевать на разборки десятиклассников.

Воробьева улыбнулась:

– Спасибо, Глеб!

Нащупала в кармане номерок и, кивнув Лисину на прощание, направилась к гардеробу.

– Оля? – позвал ее Глеб.

Девочка тут же обернулась.

– Парень-то хороший?

Воробьева удивленно уставилась на Лисина.

– Хороший! – чуть помедлив, ответила она.

– И нравится тебе? – застегивая куртку, продолжил допрос Глеб.

– Нравится! – растерянно кивнула Оля.

– Ну, круто! Рад за тебя! – ответил Лисин и первым двинулся по коридору. – В личку адрес кину.

Оля, отдав дежурному номерок, проводила Глеба удивленным взглядом. Странный он все-таки парень…

– Держи уже свою куртку, щас рука отвалится! – ломающимся баском раздраженно проговорил восьмиклассник, дежуривший в гардеробе. – Хватит зевать! О, женщина! Все на пацанов заглядывается!

– Ну, знаешь ли! – вспыхнула Оля, сердито вырвав из рук мальчика свой пуховик.

Выйдя на улицу, сощурилась от яркого света. Предыдущие дни были такими пасмурными, с серо-стальным небом, а сегодня, будто чтобы скрасить ожидание Нового года, выпал снежок. Увидев на школьном дворе Женю, Оля не поверила своим глазам. Сердце сладостно замерло. Воробьева быстро спустилась с крыльца. Снег празднично искрил и приятно скрипел под ногами. Добежав до Жени, Оля поскользнулась и упала прямо в объятия парня.

– Ох! – засмеялся Женя, ловко поймав девочку.

– Ты чего тут делаешь? Как же твой постельный режим? Думала, только завтра снимут корсет. И тебе ведь в школу после каникул!

– Решил тебя встретить! – ответил Женя. – Правда, первой классуху увидел… Справлялась о моем здоровье.

Оля счастливо рассмеялась. Снег слепил глаза. И небо над Жениной головой было непривычно синим.

– Ты голодна? Покормить тебя? – спросил парень.

– Нет! – замотала головой Оля. – Может, лучше просто прогуляемся? Ветра нет! Так хорошо…

– Пойдем! – согласился Женя.

В этот момент на школьном крыльце появилась Рина Синицына. Девочка сразу заметила Олю и Женю. Сбежала с крыльца и засеменила прочь. Обычно Рина выходила из школы с девчонками. Они еще долго трещали обо всем на свете, собравшись в кружок. Сейчас же Рина будто спасалась бегством…

– Синицына сегодня первый день в школе, – посмотрела на Женю Оля. – Она болела.

– М-м, – равнодушно отозвался Потупчик. – Бедняжка!

– Я все это время сидела с Игнатом, – продолжила Воробьева. – И теперь, когда Рина выздоровела, все равно от него не отсела. А после каникул с тобой сяду.

– Ты поссорилась с Синицыной? – удивился Женя.

– Ладно, я все знаю, – тяжело вздохнула Оля. – Не хотела тебе говорить, пока она не расскажет Егору, а сейчас сомневаюсь, случится ли это вообще…

– Как ты узнала? – спросил Женя, беря Олю за руку. Вдвоем они не спеша шли по школьному двору.

– Рина сама рассказала! – призналась Воробьева, разглядывая припорошенные снегом деревья.

– Сама? – искренне удивился Женя.

– Ну да! Я не ожидала от нее таких откровений… – Оля хмыкнула. – Видимо, совесть совсем замучила. Помню, как она все это время не разрешала мне с тобой общаться. Говорила, что это плохо скажется на репутации нашей компании. А на самом деле просто трусила, что я ее тайну узнаю.

– Думаешь, она теперь расскажет все и Егору? – усмехнулся Женя.

– А ты думаешь, что нет? – заглянула в глаза парню Оля.

– Сильно сомневаюсь. Уж очень она боится общественного порицания.

Стоя на автобусной остановке, Оля снова вернулась к волнующему разговору.

– Почему Егор тебе не поверил? Допустил такую мысль, что ты можешь его предать…

– Считаешь, я не задавался этим вопросом? – вымученно улыбнулся Женя. – Сотню раз. Думаю, даже если бы я назвал имя Рины, это ничего бы не изменило. Филимонов конкретно подсел Егору на уши. Егор – ведомый…

– А Филимонов мерзкий! – сердито воскликнула Оля. – Настоящий слизняк! Как с ним вообще можно дружить?

– Егор, как видишь, дружит! – отозвался Женя. – Отличный тандем получился. К тому же девочкам должны нравиться плохие мальчики. Судя по твоим подружкам…

– Только не мне! – отрезала Воробьева. В своих суждениях она была горяча и категорична.

Женя посмотрел на девочку и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. Забрались в облепленный снегом переполненный автобус. Свободных мест, конечно, не было, поэтому Женя, держась одной рукой за поручень, второй рукой обнял Олю и крепко прижал ее к своей груди.

Ехали от Суворовского проспекта до Шпалерной улицы, а там, снова взявшись за руки, брели пешком до пустой Воскресенской набережной.

Здесь Нева уже давно замерзла. Облокотившись о каменный парапет и с задумчивым видом глядя на большие льдины, Оля спросила:

– Почему ты ее не выдал?

Женю явно смутил этот внезапный вопрос.

– Она так горько плакала, – растерянно выдохнул парень. – Ее даже трясло. Впервые видел, что так вообще можно убиваться… Я думал, что смогу все разрулить с Егором, но он в позу встал. А Рина мне поначалу правда нравилась. До нашего дежурства она была такой настойчивой и, как мне казалось, искренней. Поджидала после уроков, писала, звонила… Надо было сразу догадаться, что это из-за Егора, а я, дурак, поплыл. Даже стыдно об этом вспоминать.

Женя нахмурился.

– Смог бы ты дружить с Егором, как раньше? – задала новый вопрос Оля.

– Вряд ли, – ответил Женя. – Да я не страдаю от недостатка общения. В моем дворе живут отличные ребята, с которыми я дружу много лет. А ведомые люди – ну их к черту! Ты как считаешь?

– Соглашусь! – улыбнулась Оля.

А потом была долгая прогулка, горячий шоколад в первой попавшейся кофейне и разговоры обо всем на свете. Во время такой беседы кажется, что вы не обсуждаете ничего серьезного, но на самом деле – говорите о самом важном.

Женя провожал Олю домой, когда на улицах уже давно зажглись фонари. Целовались в парадном, судорожно сцепив руки.

– Сегодня один из таких вечеров, о которых хочется писать в личном дневнике, – тихо проговорила Оля. – Хотя вряд ли получится это все забыть…

– Ты ведешь дневник? – спросил Женя.

– Покажи мне девчонку, которая хоть раз в жизни не вела дневник? – засмеялась Оля.

Женя растерянно улыбнулся в ответ.

– Жаль, что со сноубордом тебя подвел, – виновато проговорил парень, гладя девочку по щеке. – После поломанных ребер мама меня не отпустит в ближайшее время в Коробицыно…

– Думаю, мы найдем способ интереснее провести наши каникулы, – положив голову на Женино плечо, улыбнулась Оля.

* * *

Ксения Борисовна составляла в записной книжке список продуктов. Там уже были колбаса, горошек, яйца…

– Дальше по плану? – спросила Ксения Борисовна у дочери.

– Новогодняя горбуша, запеченная в духовке, – прочитала Оля с планшета название рецепта.

– Что там нужно?

– Горбуша, сыр, маслины, болгарский перец… – начала перечислять Оля. Ксения Борисовна записывала. – Слушай, мама, не много ли сразу два горячих? Мы все это втроем не съедим!

– Думаешь? – засомневалась Ксения Борисовна, оглядывая составленный список.

– Знаю! – важно ответила Оля. – Тем более после боя курантов я с Женей пойду гулять.

– А первого января? – рассеянно спросила мама, перечитывая записи. – Разве Женя к нам не зайдет? К тому же бабушка приедет, Нортона привезет… И жениха!

– Какого еще жениха? – ахнула Оля.

– Наша бабушка в Кемере с каким-то мужчиной познакомилась. В одном отеле отдыхали. Курортный роман! После Нового года обещала представить.

Оля только восхищенно головой покачала. Ну, бабушка! Во дает!

На кухню зашел Юрий Михайлович. Чмокнув Ксению Борисовну в макушку, склонился над составленным женой и дочерью списком. Оля наблюдала за родителями и не могла скрыть улыбку.

После командировки дела на работе у Юрия Михайловича пошли в гору. Новая должность больше не была стрессом. Ксения Борисовна устроилась юристом в крупную компанию, никак не связанную с ее бывшим преподавателем. Да и на связь с ним больше не выходила… Жизнь пошла своим чередом. Разве что Оля теперь старалась чаще оставлять родителей наедине. Фраза, сказанная мамой, так и не выходила у девочки из головы. «Мы с папой в последнее время отдалились. Так бывает у взрослых, Ольга…» Но, кажется, теперь родители и сами хотели сблизиться…

В дверь позвонили. Оля тут же выскочила из-за стола и понеслась в прихожую.

– Это, наверное, Женя! – выкрикнула по пути девочка.

За дверью действительно оказался Женя.

– Привет! – улыбнулась Оля. – Пройдешь? Мы с мамой меню и список покупок на Новый год составляем… Я еще не готова, но быстро соберусь, ты не думай! Там холодно?

– Оля, Оля! – попытался вклиниться в болтовню подруги парень. – Погоди! У меня вот что есть. – Женя продемонстрировал девочке черные хоккейные коньки. – Пойдешь на каток?

– На каток? – переспросила Оля. Там они еще не успели побывать.

– Ну да, со сноубордом не выгорело, но коньки мама скрепя сердце выдала! – Женя рассмеялся.

– Я не очень хорошо катаюсь на коньках, – смутилась Оля.

– Так я тебя научу! – пообещал Женя. – И ни на секунду не отпущу твою руку.

Такой расклад Оле понравился.

– Погоди! – проговорила девочка, оглядываясь в ту сторону, где находилась кухня.

Через дверной проем она видела, что родители, сидя друг напротив друга, негромко переговариваются. Вот Юрий Михайлович сказал что-то веселое, а Ксения Борисовна тихо рассмеялась.

– Есть у меня идея! – продолжила девочка, забирая из рук Жени коньки. – Посиди пока в моей комнате. Я сейчас!

Когда Оля зашла на кухню, Юрий Михайлович диктовал с Олиного планшета один из рецептов салата.

– Так! Дорогие мои! – командным голосом начала Оля. Родители удивленно посмотрели на дочь. – У вас есть пятнадцать минут на сборы!

– Ольга, с ума сошла? – воскликнула Ксения Борисовна, поглядывая в окно, за которым уже давно стемнело.

– Птенчик, что случилось? – присоединился к жене Юрий Михайлович.

– Вы давно на каток ходили? – строго спросила Оля.

Родители виновато переглянулись, будто дочь решила уличить их в чем-то постыдном.

– Лет двадцать назад, наверное, – ответил Юрий Михайлович.

– Какой кошмар! – укоризненно покачала головой Оля. – Мы с Женей вас долго ждать не будем, так что скорее собирайтесь, чтобы успеть на сеанс.

Зайдя в свою комнату, Оля обнаружила Женю с деревянной рамкой в руках. На фотографии была маленькая Оля со связкой воздушных шаров.

– Это я на свадьбе у двоюродной сестры, – засмеялась Оля.

– Такая хорошенькая! – не мог скрыть улыбку Женя.

– Ага! Хорошенькая! Беззубая и конопатая…

– Можно я возьму себе эту фотографию?

Оля улыбнулась в ответ.

– Ну, возьми! А теперь отвернись! Я переоденусь.

Женя уселся на кровать и отвернулся к окну.

– Не подглядывай! – грозно проговорила девочка, заметив, что Женя слегка повернул голову в ее сторону.

– Не подглядываю! – вздохнул Женя. Принялся рассматривать Олину детскую фотографию, которую держал в руках. Словно между делом проговорил: – Ко мне же Егор приходил…

– Правда? – удивилась Оля.

– Да. Рина ему, оказывается, все-таки все рассказала.

– Не рассказала бы, я б сама всем поведала! – сердито проговорила Оля, стягивая домашнюю футболку. – Мало бы ей не показалось! А Егор чего?

– Чего? – спросил Женя.

– Извинился?

– Есть такое.

Оля быстро надела теплый свитер и подошла к Жене. Положив руку на плечо парня, вздохнула:

– Ну и хорошо! А остальным кто правду расскажет? Или ты так и останешься козлом отпущения?

– Рина же и расскажет… – ответил Женя, нащупав Олину руку. – Теперь уже после каникул.

– Жду не дождусь, когда справедливость восторжествует! – проворчала Оля.

В дверь постучались.

– Птенчик, мы готовы! – раздался довольный голос Юрия Михайловича.

Как здорово скользить по залитому огнями льду, держась за руки. Пару раз Оля запнулась, но Женя успевал вовремя ее подхватить. Вчетвером решили сыграть в догонялки. Но Оля все время была в отстающих, поэтому вскоре ей наскучила эта игра.

– А теперь змейкой!.. – говорил Женя, пятясь спиной. – Давай руки! Следи за коньком…

– Ой, мамочки! – хохотала Оля. Она смеялась весь вечер. Просто так. Такое бывает, когда ты счастлив. – Не получается! Упаду-у!

И снова чирканье коньков по льду, негромкая музыка и снежинки, которые так и норовят попасть в рот…

– Крутые у тебя родители! – сказал Женя, кивнув в сторону Ксении Борисовны и Юрия Михайловича. – И катаются хорошо!

Оля оглянулась. В этот момент отец завязывал маме коньки. Девочка, вспомнив разговор с мамой о первом поцелуе, улыбнулась и снова повернулась к Жене.

– Научишь меня так же хорошо кататься? Чтобы я вас всех обыгрывала в догонялки.

– Научу! – кивнул парень, обняв Олю и притянув к себе.

– И будешь, как мой папа, всегда рядом?

– Буду! – засмеялся Женя, поправляя Олины волосы, выбившиеся из-под шапки.

Опубликовано в 23.12

ПРО ОЖИДАНИЕ ЧУДА

«Последние дни живу в ожидании чуда. Странное и приятное ощущение. Будто вот-вот произойдет что-то такое, что перевернет мою жизнь вверх тормашками… А из ее карманов со звоном улетят прошлогодние обиды, заморочки, все плохие мысли… Громко звякнув, закатятся под старый диван и застрянут между деревянными половицами. Там им самое место. Не хочу брать их в следующий год. Желаю начать все с чистого листа, больше не копить те самые обиды. Быть сильнее, решительнее, честнее по отношению к себе и другим.

Волшебный привкус чуда. Я тебя уже жду!»

(K): Оля, мое солнце, где ты все это время пропадала? Я чуть с ума не сошел!

(S): Прости, прости, прости! Совсем не было времени. Столько всего произошло! Еще и конец полугодия… Думала, не доживу до начала каникул!

(K): Ты прочитала все те комплименты, что я оставлял под последним постом в твое отсутствие? Каждый день…

(S): Да, прочитала. У меня нет слов. Спасибо…

(K): Я уже, как и обещал, распечатал их все. Готов вручить тебе лично…

(S): И как ты меня найдешь?

(K): Приду на биение твоего сердца:)

(S): Кицунэ, честно, когда я открыла все непрочитанные комментарии… Дыхание перехватило, в животе щекотно. А еще стало одновременно радостно и очень обидно.

(K): Обидно?

(S): Да, за тебя. Прости.

…

(S): Я часто не могу понять: шутишь ты или пишешь мне все эти вещи о любви на полном серьезе…

(K): В своих намерениях я серьезен как никогда, Сайонара.

(S): Ты следишь за моим блогом целый год. Спасибо за то, что поддерживал в трудную минуту, за все комментарии, комплименты, добрые слова… Но твое желание выйти на новый уровень нашего общения… Оно несбыточно. Пойми, в реале я не могу ответить тебе взаимностью. Здесь, в настоящей жизни, есть человек, которого я люблю.

(K): Вот как.

(S): Для меня любовь к нему – как мартовский луч, который может растопить лед. Единственное спасение.

…

(S): Кицунэ, не молчи!

…

(S): Я знала, что все этим закончится… Это неправильно, что я мучаю тебя и даю ложную надежду. Думаю, будет лучше, если мы прекратим наше общение. Не хочу делать тебе больно.

(K): А я не хочу навсегда оставаться безответно влюбленным. Не ощутить касание твоих рук, губ…

(S): Прости еще раз. Особенно за то, что я сделаю прямо сейчас.

Доступ к блогу и его записям ограничен владельцем.

Глава тринадцатая

– Сейчас он потеряет память, – проговорила Оля, потянувшись за очередной конфетой. – Забудет все, что было в последний год его жизни… Представляешь?

– Зачем ты спойлеришь? – возмутился Женя.

Оля звонко рассмеялась:

– Заинтриговала я тебя? Ох, моя самая любимая дорама!

– Конечно, заинтриговала! – ответил Женя. – Мы с самого утра это смотрим, я уже давно втянулся…

– Когда я смотрела ее в первый раз, мы с Катькой, моей подругой, обсуждали каждую серию! – восторженно трещала Оля. – Катя, кстати, очень классная! Как и остальные мои друзья… Скорее бы мы поехали на каникулах к бабушке в мой родной город. Я обязательно тебя там со всеми познакомлю. Ты им понравишься!

Женя улыбнулся, и на его щеках тут же образовались ямочки. Парень положил Оле руку на плечо и притянул ближе к себе. Так они и сидели, обнявшись, за просмотром Олиной любимой дорамы. Девочка была на седьмом небе от счастья из-за того, что ее парень согласился на эту авантюру. Вдвоем они смотрели сериал, время от времени обсуждая сюжет, пили чай и ели конфеты «Птичье молоко», которые принес Женя. Оля тут же вспомнила, как рассказывала ему о своей любви к этим конфетам еще в первую встречу, когда Потупчик спрятал Воробьеву от дождя.

– Досмотрим эту серию и начнем собираться к Глебу, – сказала Оля, поглядывая в темное окно, за которым хороводил снег. – Интересно, кто из наших будет? И как пройдет эта вечеринка? У Цветолины было весело!

– Почему Лисин нас позвал? – спросил Женя, глядя, как Оля поднимается с кровати. – Никогда с ним не общался…

– Глеб позвал всех симпатичных десятиклассниц, – пожала плечами Оля, открыв створки платяного шкафа.

Обернулась и встретилась с нахмурившимся Женей.

– С ума сойти! Ты ревнуешь? – рассмеялась Оля. – Это ни к чему! Я ведь иду с тобой… Глеб мне неинтересен. А я неинтересна ему. Сердце Лисина определенно занято другой девушкой.

– А Цветолина идет? – будто прочитав мысли Оли, спросил Женя.

Оля покачала головой и вспомнила их с Цветой разговор, который произошел накануне…

После классного часа Оля выходила из кабинета одной из последних. В пустом коридоре встретила Цветолину. Константинова сидела на подоконнике, обняв колени, и наблюдала за снегоуборочной машиной, расчищающей широкую аллею школьного двора.

– Ты чего домой не идешь? – спросила Оля, остановившись возле Цветолины. – Дан старт долгожданным зимним каникулам.

Цвета повернула голову и внимательно посмотрела на Олю. Затем спросила:

– Как думаешь, если после встречи с человеком ты не помнишь, как жил раньше, до него, – это любовь?

Оля растерянно пожала плечами.

– Да, наверное… Это она!

Села рядом с Цветой на подоконник и тоже уставилась в окно.

– Ты не идешь домой, потому что думаешь об этом?

– Я просто ключи сегодня забыла, – тихо рассмеялась Цвета.

Оля неуверенно улыбнулась в ответ. В школьных пустых коридорах было тихо. Девочки молчали и смотрели в окно на мокрый крупный снег. Вскоре раздался стук каблучков, а затем и голос физички, Аллы Кирилловны:

– Девчонки, домой не торопитесь?

– Скоро пойдем уже! – ответила Оля с улыбкой.

– Что ж, до свидания! Хороших каникул! С наступающим!

– С наступающим, Алла Кирилловна! – хором откликнулись Цвета и Оля.

Когда физичка ушла, Оля спросила:

– Ты идешь на вечеринку к Глебу?

Цвета подняла на Воробьеву удивленные глаза. Покачала головой.

– Что я там забыла? – спросила она.

– Любишь его и избегаешь… Почему? – продолжила Оля, разглядывая красивое лицо Цветолины.

Константинова тут же нахмурилась.

– Ты опять за свое? – рассердилась Цвета.

– А я пойду! – упрямо проговорила Оля.

– Рада за тебя! – буркнула Цветолина. – Иди на здоровье! Этот манипулятор пару раз улыбнется, и все уже к нему с радостью бегут…

Оля обиженно промолчала. Продолжила осматривать заснеженный двор, не обращая больше внимания на Цветолину.

– Знаешь, где мы познакомились? – внезапно спросила Цвета.

– И где же? – все-таки отозвалась Оля.

– На концерте одной музыкальной группы. Между прочим, очень клевой. Мама бы никогда не отпустила меня на этот концерт одну. Но в тот вечер она была на дежурстве. Я впервые улизнула из дома, решив, что мама все равно ни о чем не узнает. Отец уже тогда не жил с нами. Был июнь, разгар белых ночей. Музыка играла громко, и меня потряхивало от всего, что творилось там. Я стояла посреди танцпола и как завороженная не сводила взгляда со сцены. А рядом со мной все время находился незнакомый парень, на которого-то я и внимание не сразу обратила. Только когда он начал то и дело, будто невзначай, касаться меня плечом, я осторожно взглянула на него. Но он в тот момент будто нарочно смотрел на сцену и улыбался. Потом я снова ощущала на себе его внимательный взгляд… Поворачивалась, когда он, наоборот, делал вид, будто меня нет рядом. Мы долго играли в безответные переглядки. А когда заиграла моя любимая песня, мы впервые посмотрели друг на друга в одно время. Он мне улыбнулся, и я улыбнулась ему в ответ…

– Он пригласил тебя на танец? – спросила Оля.

– Ага! – откликнулась Цвета. – Пару раз потанцевали. Он клал руки мне на талию, и каждый раз – по коже мурашки. А после концерта он взял меня за руку, повел к выходу, на шумный вечерний проспект. Я впервые шла с парнем за руку, и мне это жутко нравилось. Внезапно он остановился и спросил: «Хочешь, я тебе кое-что покажу?» Глядя на него как завороженная, я закивала. Тогда он меня поцеловал. Прямо посреди улицы. Я всегда думала, что поцеловаться впервые – это страшно. Куда девать руки? В какую сторону склонить голову? Оказалось, что, когда целуешься с понравившимся парнем, тебе совсем не до этого… Все получается само собой. И внутри будто пожар полыхает. Поцеловавшись, мы пошли дальше, все так же держась за руки. А парень, все чаще останавливаясь, говорил: «У меня есть еще кое-что для тебя…» или «Спорим, такого с тобой еще не было?» И снова целовал. И снова. Снова. А у меня голова кружилась. И я хваталась за него руками. Обнимала его крепко в ответ, чтобы не упасть… За весь вечер я так и не назвала своего имени. А он – своего. Будто сговорились. Просто бродили по городу и целовались. Когда настало время прощаться, парень все-таки спросил номер телефона. А я… испугалась. Моя ужасная привычка – боюсь привязываться к людям. Назвала ему первые попавшиеся цифры, которые сочинила на ходу, и убежала. Сказала, что дома влетит, и не разрешила себя проводить. Клятвенно пообещала, что, когда созвонимся, я расскажу о себе больше. Да так и пропала. Но, кажется, не было ни одного вечера, чтобы я не вспоминала о той прогулке…

– Когда же вы встретились во второй раз? – поинтересовалась Оля.

Цветолина тяжело вздохнула и продолжила:

– Отец ушел от нас в начале лета, но я и слышать не хотела о его новой семье. Так себя накрутила, что возненавидела их всех… Решила, что ноги моей в его новом доме не будет, буду общаться с папой раз в год, на новогодних каникулах, например. Но реальность такова, что папу я очень люблю, долго мой обет молчания не просуществовал, и вскоре пришлось пойти на мировую. Отец сам приходил ко мне. Я заявляться к нему в гости так и не решалась, хотя адрес прекрасно знала. Но однажды, это было уже в августе, мне срочно понадобилась его помощь. Тогда я и решилась забежать к отцу на минутку… И дверь мне открыл парень, с которым я впервые в жизни целовалась. Я знала, что у папы появился пасынок, но тем летом так старалась абстрагироваться от произошедшего, что слышала лишь его имя – Глеб. Остальное мне было неинтересно. Видимо, и Лисин особо не интересовался судьбой новоявленной сестры. О, видела бы ты в тот вечер его озадаченное лицо! – Цветолина усмехнулась. – Да я сама при виде него начала смеяться, как сумасшедшая, не веря, что все это происходит на самом деле. Ведь передо мной стоял тот самый парень, о котором я думала все лето!

– Значит, он удивился? – улыбнулась Оля.

– Удивился? Да он вообще офигел! Тут же сказал мне: «Я ведь тебя всюду искал… А ты сама ко мне пришла». А из-за его плеча девчонка какая-то выглядывала. И сердито бормотала: «Глеб, кто это? Кто это такая?» Тогда я ее и успокоила. «Я его сестра, – говорю, – Цветолина! Приятно познакомиться!» Тут они оба обалдели… До сих пор помню наш с Глебом диалог. «Значит, ты и есть Цветолина?» – «Значит, я и есть», – отвечаю. «Думал, ты немного помладше…» – сказал Глеб. Честное слово, он так смутился…

– Ну а потом? – спросила Оля.

– Потом он предложил дождаться отца. Дело было срочное, и я согласилась. Девчонка, что была в квартире, волком на меня смотрела. И когда Глеб оставил нас двоих, я зачем-то брякнула: «Делай ноги!» Она опешила: «Почему?» И тут я поступила так гадко… Сама от себя не ожидала. Наврала ей с три короба, что Глеб – самый жуткий парень из всех, кого я знаю… Врун, изменщик, женоненавистник… Я понятия не имела, сколько они встречались. Мне хотелось, чтобы она скорее ушла и больше к нему не приходила. Это ужасно… Я чувствовала себя каким-то чудовищем! Да и вообще такое со мной было впервые. Моя связь с Глебом – как комариный укус. Раз тронешь, и чешется, чешется, чешется… Хочется разодрать рану до крови! Да еще отец подложил такую свинью, когда перевел меня в эту школу, к Глебу. А ведь я до этого ни к одному парню… – Цветолина резко замолчала, а потом быстро взглянула на Олю. – Ладно, мне пора! Мама, наверное, уже дома…

Цвета спрыгнула с подоконника. Оля последовала ее примеру.

– Цветочка! – быстро говорила Воробьева, подстраиваясь под быстрый шаг Цветолины. – Ты все-таки приходи! Будет весело! Мне ж там из девчонок и пообщаться будет не с кем!

– А Синицына и Пучкова? – удивилась Цвета.

– Ну их! – махнула рукой Оля. – Я тебе потом такое расскажу…

Вдвоем девочки дошли до гардероба, поспешно натянули куртки и выскочили на улицу. Обе тут же поежились от мороза.

– Что ж, – растерянно проговорила Оля, глядя на Цветолину. Темные волосы Константиновой, торчащие из-под шапки, тут же припорошило снегом. – Если ты все-таки придешь к Глебу…

– Увидимся в следующем году, – улыбнулась Цвета, давая понять, что к Лисину она не явится ни под каким предлогом. – С наступающим тебя, Оля Воробьева!

– И тебя с наступающим, Цветолина! – откликнулась Оля.

Цвета развернулась и быстрым шагом направилась к воротам. На улице смеркалось, снежинки кружили и падали на лицо. Оля некоторое время стояла на месте, задумчиво провожая взглядом снегоуборочную машину. В голове же звучал голос одноклассницы: «Если после встречи с человеком ты не помнишь, как жил раньше, до него, – это любовь?» Оля подумала о Жене и улыбнулась. До чего ж знакомое чувство! Девочка выбежала за школьные ворота и, миновав расположившийся неподалеку елочный базар, направилась к автобусной остановке. И у Оли также закружилась голова… От внезапной нахлынувшей радости и запаха мокрой хвои.

* * *

Сквозь пляшущие снежинки Оля смотрела на освещенный купол Исаакиевского собора.

– Ты допила? – спросил Женя.

– Да! – Девочка протянула пустой картонный стаканчик из-под кофе.

– Согрелась?

– Согрелась! Идем! Нехорошо опаздывать…

Оля и Женя вышли на украшенный Невский проспект. Внезапно Воробьева, набравшись смелости, начала негромко декламировать:

 
– Мне холодно. Прозрачная весна
В зеленый пух Петрополь одевает,
Но, как медуза, невская волна
Мне отвращенье легкое внушает.
 

Женя замедлил шаг и с удивлением повернулся к Оле:

– Мандельштам?

Она счастливо закивала и продолжила:

 
– По набережной северной реки
Автомобилей мчатся светляки,
Летят стрекозы и жуки стальные,
Мерцают звезд булавки золотые,
Но никакие звезды не убьют
Морской воды тяжелый изумруд…
 

Женя с восхищением смотрел на свою девушку. Сначала Оля скромно молчала, а затем, не выдержав, звонко рассмеялась.

– Видел бы ты сейчас свое лицо! Ну что? Ты ведь посмотрел со мной дораму! А я вот увлеклась стихами…

Женя тут же склонился к Оле и поцеловал ее в левый висок.

– Оля, ты удивительная! – ласково рассмеялся он в ответ.

Тогда девушка крепче прижалась к парню. Как хорошо гулять по вечерней заснеженной улице!

Дома у Глеба собралась приличная толпа. Музыка гремела, смех не умолкал. В темной комнате, подсвеченной желтыми гирляндами, Оля среди прочих незнакомых ей старшеклассников разглядела Пучкову. Нарядная Яна стояла, прислонившись к стене, и о чем-то оживленно болтала с другом Глеба. Воробьева подошла к Пучковой и осторожно коснулась ее плеча.

– Чего тебе, Воробышек? – удивилась Яна.

– Можно тебя на минутку? – попросила Оля.

Пучкова красноречиво посмотрела в глаза подруге, мол, ты не видишь, какой красавчик рядом со мной? Но Оля была непреклонна.