Текст книги "Летняя любовь. Подарочное издание дачных историй от Аси Лавринович"

Ася Лавринович
Летняя любовь: дачные истории

Там, где живет любовь

Часть первая
Про нашу улицу Мира, влюбленное сердце, Катерину и отрубленный палец

Когда я счастлива, в моей голове играет мелодия из старого французского фильма «Мужчина и женщина», который мы с Ирой смотрели прошлым летом в парке под открытым небом.

Вот Марк Василевский – причина всех волнений – взял из моих рук два тяжелых пакета с учебниками, и внутреннее подсознательное радио тут же включилось.

«Па-да-да-да-да-па-да-да-да-да…» Когда Марк улыбнулся самой очаровательной на свете улыбкой, мелодия заиграла быстрее: «Па-да-да-да-да-па-да-да-да-да…» Я улыбнулась в ответ, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Будто я раскрутилась на самой быстрой карусели с белыми лошадьми и теперь, крепко держась за пластмассовую гриву, несусь навстречу чему-то светлому и волшебному. Конечно, это чувство пронзительной радости не могло длиться вечно. Ирка, сама того не подозревая, все испортила. Словно нажала на красную кнопку «Стоп», и я, резко затормозив, едва не навернулась с дурацкой воображаемой лошади.

– Тебе не жить, – шепнула мне на ухо подруга. Хорошо, что Василевский этого не расслышал.

– Вер, куда отнести? В учительскую? – спросил Марк, не сводя с меня ясных голубых глаз. Таких ярких, как весеннее небо.

– Да, в учительскую, – кивнула я, силясь первой отвести взгляд. – Лидия Андреевна у тебя все учебники примет.

– Ира, давай свой пакет тоже, – обратился к моей подруге Марк.

– Унесешь ли? – усомнилась Ирка. – Тяжело будет!

– Унесу, – парень переложил два пакета в одну руку, и Ира передала ему новую порцию учебников.

– Только вы мне дверь придержите.

– Конечно! – засуетилась я. Взбежала на крыльцо и распахнула перед Василевским тяжелую дверь.

– Спасибо! – Напоследок Марк снова так обаятельно улыбнулся, что я едва не растаяла.

С задумчивым видом спустилась с крыльца. В школу возвращаться не хотелось. Сегодня нам с Ирой разрешили прогулять алгебру с условием, что мы принесем учебники из соседнего корпуса, где учатся младшеклассники. Что ж, Василевский сам вызвался помочь, а наша миссия выполнена. Теперь со спокойной совестью можно идти домой.

Мы с Иркой прошли в глубь школьного двора и уселись на высокий бордюр под липами.

– Капец, Василевский за весь учебный год впервые обратился ко мне по имени, – проговорила Ирка, подперев подбородок кулаком. – Я уж думала, что он даже не в курсе, как меня зовут.

– А мы часто с ним пересекаемся, – пожала я плечами. Старалась придать своему голосу равнодушие, но у самой внутри все дрожало. Меня нередко охватывала паника, когда Марк находился рядом. Наверное, все дело в его красивых голубых глазах. – На учебных собраниях, к примеру.

– Ах, ну вы же два наших школьных активиста, – обреченно махнула рукой Ирка. Мол, все с вами понятно. Скучища. – И все-таки странно, что всего за один учебный год Марк стал всеобщим любимцем.

– Почему странно? Марк очень симпатичный, умный, обаятельный.

– А главное – покорил сердце нашей Оксаночки Соболь, – скривилась Ирка.

– Это ты из-за нее меня предупредила о скорой кончине? – усмехнулась я.

– Ну конечно! Соболь по пятам за Марком ходит.

– А для чего ей это? У Оксаны же есть Кузя.

– Ха, сравнила Марка и Кузю! – покачала головой Ирка. – Кузьменко прошел мимо нас, будто мы с тобой – пустое место. А Василевский пакеты с книгами вызвался отнести. Так что Кузя – не рыцарь.

– Ни разу не рыцарь, – вяло откликнулась я, уткнувшись в телефон. Вот уж кого неинтересно обсуждать – так это Макса Кузьменко. Более ограниченного типа в нашей гимназии не найти.

Над нами шумели липы. Пока я лениво листала ленту в инсте, Ирка подобрала палку и принялась ею тыкать в муравьев, которые гордо шествовали вдоль белого бордюра.

– Господи, ну где Даня? – вдруг рассердилась подруга, поглядывая на школьное крыльцо. – Вечно понахватает двоек в конце учебного года, потом его дожидайся, пока все исправит.

– Он ведь думает, мы еще с учебниками возимся, – не отрываясь от телефона, проговорила я. – Пойдем домой без него?

– Не могу без него, я ключи забыла.

Даня – брат-близнец Иры. И похожи они не только внешне. Оба смуглые, темноглазые и очень шумные.

Внезапно Ирка пихнула меня локтем, я чуть телефон из рук не выронила.

– Нельзя осторожнее? – нахмурилась я.

– Нельзя! Соболь на нас из окошка пялится.

– Где?

Я подняла глаза и оглядела окна гимназии.

– На втором этаже, из рекреации.

Оксана Соболь, длинноногая красавица с роскошной копной медных волос, смотрела в нашу сторону. У окна толпились и другие одноклассницы, но почему-то мы с Иркой во все глаза глядели лишь на Соболь. Холодные зеленые глаза, поджатые губы…

– Пусть пялится, – наконец великодушно разрешила я, снова возвращаясь к телефону.

– Блин, Вера, кажись, она видела, как мы с Марком болтали.

– Болтали? Он просто у нас пакеты с учебниками забрал.

– Угу, и при этом сиял, как медный таз, глядя на тебя.

– Ну скажешь тоже, – смутилась я, вспомнив обаятельную улыбку Василевского.

– Мне кажется, Соболь тебя сейчас взглядом испепелит, – продолжила нагнетать Ирка.

Я снова осторожно подняла голову и посмотрела на окна второго этажа. На стекле, прямо над головой Соболь, играли блики, и эти слепящие солнечные пятна напоминали корону на волосах одноклассницы. Мы с Оксаной какое-то время смотрели друг на друга, а затем она внезапно так хищно усмехнулась, что по моей коже пробежала дрожь.

– Чую, разборок не избежать, – вздохнула Ира.

– Помолчи, Третьякова! – рассердилась я. Стало не по себе. – Каких еще разборок? Они даже не встречаются! Марк всего лишь помог отнести учебники в учительскую. И я – президент ученического совета. Делать мне нечего – с этой пустоголовой Соболь отношения выяснять.

– Никогда не забуду, как в девятом классе эти стервы вытурили из нашей школы Наташу Сухопарову, после того как она с Кузей в кино сходила.

– Никто ее не вытурил, – снова возразила я. – Наташа перевелась в другую школу из-за того, что они с семьей в другой район переехали.

– Ага, ага! – не унималась Ирка. – Наивная ты душа, Вера Азарова! А в раздевалке на физре содержимое сухопаровской косметички тоже из-за переезда попортили? И в душевой Наташу заперли!

– Что ты от меня хочешь? – рассердилась я.

– Ничего не хочу, – проворчала Ира, которая любила сгущать тучи над любой ситуацией. – Просто предупреждаю, чтоб ты Василевскому глазки поменьше строила.

– Сама разберусь с Василевским, – буркнула я. Сняла с запястья резинку-пружинку и стянула светлые волосы в короткий хвост.

Мы замолчали. Ира еще некоторое время тяжело вздыхала, продолжая вертеть палку, облепленную муравьями. Я молча наблюдала, как несколько насекомых перешли к военным действиям и уже целым отрядом маршировали по Иркиному рюкзаку, который валялся на асфальте у ног подруги. Когда муравьи подобрались к носкам моих розовых «вансов», я вскочила.

– Ты чего? – подняв голову, удивленно посмотрела на меня Ира.

– Ничего. Мы у самого муравейника уселись. И Данька вон вышел!

Ирка тут же поднялась следом. Даня появился на крыльце вместе с подружками Соболь. Я машинально взглянула на окна, но Оксаны в рекреации уже не было. Значит, скоро и она выйдет на улицу. Даня, активно жестикулируя, что-то рассказывал девчонкам, а те заливались громким противным хохотом, как крикливые чайки на набережной. Мы с Иркой так и топтались под липами.

– Что он там десны сушит? – проворчала подруга. – Почему не идет к нам?

– Да выбрось ты эту палку! – выдернула я из Иркиных рук прутик, облепленный муравьями.

– Разве он не знает, что эти курицы – наши враги?

– Думаю, у парней все немного по-другому устроено, – ответила я. – И пофиг твоему Дане на наших врагов.

Тут на крыльцо выплыла Соболь. Даня тут же повернул голову в сторону одноклассницы и что-то ей негромко сказал. Девчонки снова захихикали, а Оксана широко заулыбалась.

– Долго он будет с ними любезничать? – вскипела Ирка. – Я жрать хочу! Ключей нет.

– Твой брат, ты с ним и разбирайся, – вздохнула я. Если честно, тоже бы уже отправилась домой.

Ирка так пронзительно свистнула, что стайка воробьев вспорхнула с соседней клумбы. Даня с недовольным видом развернулся в нашу сторону, а Соболиха впилась в меня злющим взглядом, будто это я отвлекла их от беседы.

– Чего тебе? – не слишком вежливо выкрикнул Даня.

– Ключи дай! – проорала Ира.

Даня вздохнул, бросил еще что-то напоследок одноклассницам (те снова счастливо разулыбались) и спустился с крыльца.

– Наконец-то. Разродился! – проворчала Ира, хватая с асфальта темный рюкзак.

– Чего вопишь на всю улицу? – подошел к нам Даня.

– Если и дальше собираешься с этими инфузориями ворковать, то просто отдай ключи от дома. Или пойдем с нами, есть хочу, сил нет!

– Тебе лишь бы брюхо набить, – проворчал Даня, тем не менее направляясь к воротам.

Мы с Иркой засеменили следом. Я напоследок обернулась к крыльцу, в надежде, что там появится Марк, но лишь снова встретилась с гневным презрительным взглядом Оксаны.

А Ирка уже привязалась к Дане:

– Как думаешь, сильно нашей Вере влетит от Соболь?

– А что такое? – заинтересовался Даня.

– Ир-ра! – рыкнула я, догоняя подругу и ее брата. – Зачем его посвящать в такие глупости?

– Какие глупости? Расскажите! – потребовал Даня. – Что вы с Оксаной не поделили? Не хотел бы я заиметь врага в лице Соболь.

– Пф, кто эту кулему из отряда куньих вообще боится! – фыркнула я, впрочем, без особой уверенности.

– Они не поделили Марка Василевского! – выдала Ира.

– Этого пижона? – поморщился Даня. – С модной укладочкой и в стеганой курточке «Барбур»?

– Ты его не любишь, потому что он в нашем классе занял твое место! – тут же ядовито отозвалась Ирка.

– Вообще пофиг! – запротестовал Даня. – Мое место никто не может занять, поняла?

– То-то все бабы теперь на него вешаются, – не унималась Ира.

– Ну спасибо! – встряла я. Как она меня ловко ко всем «вешающимся бабам» приписала. Хотя Марк мне нравился, но виду я никогда не подавала.

– Ты видела сейчас мой прайд на крыльце? – самодовольно спросил Даня, кивнув в сторону школы. К тому времени мы уже вышли на широкую улицу, на которой располагалась гимназия и совсем рядом мой дом. Из окон кухни было видно ненавистное кирпичное здание нашего учебного заведения. Так себе вид…

– Это они по старой дружбе не хотят обижать захиревшего льва, – ответила Ира. Она обожала подкалывать брата.

– Че это я захиревший? – оскорбился Даня. – Да мне эта популярность вообще побоку. Это вы, девчонки, пыжитесь что-то вечно.

– Ну-ну! Сам ты пыжик!

У меня от их спора уже голова разболелась. Свернуть бы куда-нибудь от близняшек, только мы живем на одной улице, да еще и в одном доме.

– Как ты меня достала уже! – проворчал Даня. Затем поравнялся со мной и легонько подтолкнул плечом. – Вер, что у вас там с Василевским?

Я метнула в Ирку убийственный взгляд, но подруга шагала к дому как ни в чем не бывало.

– Ничего у нас с ним нет! – буркнула я. – Больные фантазии твоей сестры.

– А-а-а, – протянул Даня. – Это она может. Только разве Соболь не мутит с Кузей?

– Ты сплетни о своем прайде похлеще нас собираешь, Симба! – хмыкнула Ирка. – Тебе виднее.

– Сдался ей этот Василевский, когда есть Макс? – продолжал удивляться Даня.

– О-о, – протянула Ирка. – Ты многого не знаешь о коварстве девчонок, Данечка! Кузя – это так, безобидная синичка в руках, а Марк – прекрасный журавль!

С «прекрасным журавлем» я была полностью согласна. А вот Даня только презрительно хмыкнул. Все-таки не нравился ему пришедший в этом году в наш класс Василевский.

В кармане джинсовки завибрировал телефон. Я притормозила и крикнула:

– Вы идите, я догоню!

Даня и Ира, кажется, и не услышали то, что я им прокричала. Продолжили идти и громко спорить о Марке.

Я достала из кармана телефон и смахнула уведомление о новом сообщении. Отправитель: засекреченный номер. Текст: «Теперь точно берегись».

* * *

Не считаю, что стоит обращать внимание на таких дурынд, как Оксана Соболь. Это ниже моего достоинства. Именно поэтому я не придала значения «таинственному» посланию. Все знают, что Соболь с головой не дружит, и лучшее оружие против нее – игнор. Вот она побесится, когда поймет, что я ни капельки ее не боюсь. А если продолжит дурью маяться, расскажу все классному руководителю. А может, и директору. Все-таки я в школе не последний человек. Должны прислушаться.

А вообще зря она волнуется. С Василевским мне ничего не светит. Да, мы с Марком часто пересекаемся на собраниях, где решаются организационные вопросы о жизни нашей гимназии. Да, я одна из немногих девчонок в параллели, с которыми он периодически общается… Но на этом все. Марк улыбается мне точно так же, как и остальным гимназисткам. И если кто-то из них после этого принимается строить воздушные замки насчет Василевского, то я точно этого делать не буду. А Оксана лучше бы сразу сделала массовую рассылку среди десятых, потому что я – не единственный объект флирта у Марка.

Я даже поначалу решила не рассказывать Ирке о дурацком сообщении, потому что Третьякова точно развопится и найдет в этом сакральный смысл и реальную угрозу. Но все-таки, от нечего делать, показала предупреждение на следующий день во время первого урока. Все равно мы долго ждали опаздывающего историка и заняться было нечем. Просто молча придвинула подруге телефон с открытым сообщением.

– И что это? – Ирка округлила глаза. – От кого?

Я только пожала плечами. Тогда Третьякова склонилась к телефону, едва не уткнувшись носом в экран. Затем подняла голову и удивленно уставилась на меня.

– Это от Соболь, точно тебе говорю. Я ж предупреждала!

– Ой, Ир!

– Что теперь будешь делать?

– Найму двух качков-телохранителей, чтобы встречали меня от репетитора.

– Да ну тебя, Вер! – нахмурилась Ира. – Я б на твоем месте реально позаботилась о своей безопасности.

– Предлагаешь купить бронежилет? – развеселилась я.

– Смейся, смейся!

– Серьезно, Ира, что она мне сделает? Маразм какой-то.

В этот момент, как назло, к нашей парте подошел Марк Василевский и приветливо произнес:

– Вер, привет! Помнишь про сегодняшнее собрание?

– Угу, – промычала я, оглядывая класс. Несколько девчонок уже впились глазами в спину Марка. Соболь – в том числе.

– Лидия Андреевна просила подготовить списки учеников для летней школы, – продолжил Василевский. Взял мою розовую ручку с единорогами и принялся крутить ее в руках.

– Да, это я тоже помню, – ответила я.

Василевский что-то задержался у нашей парты. Ирка заерзала на месте. Но следующая фраза одноклассника и вовсе привела Третьякову в ужас.

– Тогда я встречу тебя после уроков, вместе пойдем, хорошо? – И Марк так широко и ласково мне улыбнулся, что я совсем растерялась.

– Хорошо, – с трудом проговорила я. Язык стал тяжелым и неповоротливым.

– Прикольная ручка! – добавил Василевский между делом.

– Дарю, – ответила я. Пошутила, конечно. Куда ему эта девчачья розовая ручка? Но Марк взял со стола колпачок в виде единорожьей мордочки, нацепил его на ручку и бережно положил в нагрудный карман рубашки.

– Спасибо, – снова улыбнулся он.

Ирка схватила меня под партой за руку…

В этот момент в класс вбежал запыхавшийся историк, и Василевский отправился на свое место.

– Кошмар! – выдохнула Ирка, оглядывая всю свиту Соболь. Подружки Оксаны по-прежнему таращились на нашу парту. – Это не прайд… Это гиены, которые в один ужасный день окружат тебя после уроков!

– Господи, Третьякова, отпишись ты от всех этих криминальных пабликов, надоела! – сварливо ответила я.

– Ты знаешь, если что, я тебя в обиду не дам! – продолжила шипеть Ирка, пока мы записывали в тетради сегодняшнее число и тему.

– Ага, спасибо.

– Я столько раз дралась с Данькой и еще одной курице в школьном лагере накостыляла…

– Помолчи ты уже, костыль, нас сейчас рассадят, – попросила я. Историк вечно делал нам замечания и грозился посадить Третьякову за первую парту.

Вот он уже повернул голову на Иркин разгоряченный шепот, как вдруг, на мою радость, дверь распахнулась, и в класс бесцеремонно вплыла Амелия Циглер – местный изгой. Она перешла в нашу гимназию в девятом классе, да так и не смогла найти себе друзей. Вернее, даже не пыталась. Странная, молчаливая, мрачная… Циглер носила черную одежду и тяжелые ботинки. Даже сейчас, в середине мая, когда в таких бесформенных балахонах можно только упариться. И красилась она тоже ужасно! Жирно обводила подводкой глаза, а губы красила фиолетовой помадой. Если честно, Амелия всегда вселяла в нас с Иркой немой ужас. Вот, кажется, кто мог запросто накостылять – так это она, а не Соболь с Иркой. Я лишний раз Циглер в глаза боялась посмотреть, потому что мы жутко друг друга недолюбливали. И на то были свои причины…

– Амелия, вас не учили стучаться? – возмущенно спросил историк.

– Тук-тук, – буркнула Циглер.

В классе раздались неуверенные смешки.

– Кто там? – тут же отозвался Никита Яровой.

– Сто грамм, – подключился Даня.

На задних партах загоготали громче. Лицо бедного историка от злости пошло красными пятнами.

Амелия – сама себе враг. Учится хорошо, а вот дисциплина у нее не то что хромает… Там у дисциплины ампутация на обе ноги. Если б Циглер научилась вовремя приходить на занятия и извиняться, цены бы ей не было.

– Думаю, для вас урок истории на сегодня окончен, не успев начаться, – отрезал побагровевший учитель.

– Какая жалость! – притворно вздохнула Амелия и развернулась обратно к двери.

Ирка чересчур громко ахнула.

– Непробиваемая девица! – шепнула мне на ухо подруга.

– Ага, скорее непробиваемая тупость, – возразила я. Раз в неделю Амелия стабильно устраивала подобные спектакли. Хоть бы раз признала свою вину.

Циглер тем временем уже вышла из класса, демонстративно хлопнув дверью. Историк растерянно оглядел присутствующих. Разумеется, наши с Иркой разговоры уже казались сущим пустяком по сравнению с поведением Амелии. Поэтому я, не боясь, что нас рассадят, шепнула Ирке:

– Дай запасную ручку.

– А на фига ты Василевскому свою отдала, кулема? – зашипела Ирка, потянувшись к пеналу.

Я сама не знала ответа на этот вопрос. Кто ж думал, что он воспримет мою шутку всерьез? А вообще порой из-за любви люди готовы на самые нелогичные поступки и самопожертвование. Что уж тут говорить о подаренной ручке с единорогами.

* * *

Иногда я чувствую себя на наших собраниях неуютно. Наша директриса, Лидия Андреевна, слишком выделяет меня среди остальных гимназистов. Конечно, дело может быть в том, что я – президент ученического совета, но скорее тут личные симпатии. И я, если честно, даже не знаю, чем такую любовь заслужила.

– Вера, ты подготовила списки учащихся для образовательного лагеря? – ласково спросила меня Лидия Андреевна, после того как старосты одиннадцатых классов отчитались о подготовке к последнему звонку.

– Да, почти, – негромко ответила я.

В летнюю школу за счет городского бюджета обычно отправляли отличившихся учеников. Путевки считались престижными, но только не среди самих подростков. На деле никто не горел желанием уезжать в образовательный лагерь даже на одну смену. Отличившихся у нас было не так много, поэтому в списке из десяти мест пока было занято лишь одно. И его заняла я. Больше желающих не нашлось. Класс у нас не самый дружный, лишние две недели тусоваться друг с другом, да еще и посещать занятия, казалось всем плохой идеей.

– У меня тоже есть несколько кандидатур из «Б» класса, – заметив мое смятение, проговорила Лидия Андреевна. – Если есть еще места, включи их в список, пожалуйста.

– Ой, да, места еще есть, – пролепетала я.

Мы переглянулись с Василевским и улыбнулись друг другу. Марк знал, что у меня плохо со списком. И я больше всего на свете хотела, чтобы одноклассник помог мне с агитацией в этот чертов образовательный лагерь. А еще лучше – поехал бы туда сам. Тогда я с легкостью набрала бы еще девчонок, мечтавших отправиться за Василевским хоть на край света.

Но Марк своего желания не изъявлял, а спрашивать его об этом я, конечно, стеснялась.

После собрания я первой поднялась с места и быстрым шагом направилась к выходу. Еще не хватало, чтоб директриса решила сейчас уточнить, сколько человек я включила в список. Марк догнал меня уже в коридоре.

– Никто не записывается, да? – спросил он.

– В образовательный лагерь? Ты шутишь? Вместо того чтобы валяться в летние каникулы на диване с планшетом, придется вставать по расписанию, днем снова сидеть на занятиях и ложиться в десять вечера… Да, от желающих отбоя нет.

Я тяжело вздохнула, а Марк рассмеялся. Но не злорадно, а по-доброму так. Мой рот тоже расплылся в дурацкой неуверенной улыбке.

– Хочешь, я поеду? – спросил он.

– Серьезно? – усомнилась я, натягивая джинсовую куртку на белую рубашку и школьный вязаный жилет. О том, что Василевский согласится ехать со мной, я могла только мечтать.

– Конечно, серьезно! – откликнулся Марк. – Сама подумай: две недели вдали от родительского присмотра…

Взгляд Василевского сделался мечтательным. Я еще раз с удивлением посмотрела на парня. Это как же должны допечь собственные предки, чтобы в летние каникулы желать умотать из дома на дополнительные занятия.

– Но вообще там должно быть здорово! – принялась я нахваливать лагерь в страхе, что Василевский передумает. – Предметы на выбор: математика, физика, программирование, химия. Я, наверное, английский перед ЕГЭ подтяну. А еще обещали интересные мастер-классы.

Василевский шел рядом со мной и чему-то улыбался. А я не верила своему счастью! Если я заполучила в лагерь Марка, значит, быстро добью список. Пусть вся наша группа будет состоять лишь из влюбленных в одноклассника девчонок.

– А еще твое присутствие в списке будет вполне заслуженным и не вызовет никаких вопросов у Лидии Андреевны. Все-таки ты – лучший ученик нашей гимназии.

Марк снова польщенно улыбнулся.

На улице солнце припекало уже совсем по-летнему. Высоко в зеленых ветвях лип щебетали птицы.

– Проводить тебя до дома? – спросил Марк.

От неожиданности я смутилась еще больше. И почему-то на ум пришло дурацкое анонимное сообщение, хотя мне казалось, что я ни капельки не испугалась Соболь.

– Нет, не надо, – улыбнулась я. – Тут и провожать нечего. Я живу прямо за гимназией. Здесь же, на улице Мира. Видишь тот высокий серый дом?..