Текст книги "Сказка из Ленинградской коммуналки"

– Не кисни, Круглый, – улыбнулся Антипка и, положив руку Колобку на плечо, что-то шепнул ему на ухо. Профессор хлебушек резко повеселел в лице и практически вприпрыжку побежал в коридор, пока Антипка еле поспел за ним.

– Эй, вы куда? – крикнула им вслед я, найдя повод ретироваться из кухни. – Ягиня Виевна, я вам больше не нужна сегодня? Вы нашли новую жертву?

– Вали уже, – махнула рукой бабка, на что я, послав ей воздушный поцелуй, щёлкнула пальцами и испарилась из помещения.

– А вас всех ждёт долгая увлекательная беседа, – улыбнулась Красавцевым Пиковая Дама, предвкушая зловещие планы Бабы Яги.

Глава 4.
Локомотивов не существует

Знаете, я людей не люблю по одной причине только. Меня из всех вас никто толком не принял настоящей. А если я притворяюсь обычной, тысячу личностей меняю годами, просто вожу всех за нос – тогда милости просим. Любят, правда, не все, а сейчас в особенности Саша. Дело в том, что через пару часов я решила отправиться лично на экскурсию в великий Михайловский замок, с Павлом встретиться хоть. Руденко, у которого включилось пятое чувство, позвонил мне и, бинго, приехал сюда быстрее, чем я телепортировалась. Не человек, а супергерой.

– Зачем мы сюда притащились? Тем более практически ночью, – возмущался капитан, освещая пространство впереди нас.

– Я хочу пройтись по подземелью, – твёрдо ответила я и, остановившись у одной из стен, начала стучать по ней кулачком.

– Подземные ходы здесь просто вымысел, – фыркнул Саша, пока я нащупала маленький рычажок за одной из пустых витрин. Лёгким движением фальшь-стена сдвигается в сторону, открывая вид на длинный кирпичный туннель. – Ладно, не вымысел.

– То-то же! – кивнула я, маленькими шажками пройдя внутрь. – Надо же, никогда здесь не была.

– Представь, я и не планировал, – усмехнулся Руденко, с интересом рассматривая стены прохода. Свет освещал помещение не полностью, воображение само начинало додумывать несуществующие тени. Слишком тихо, темно, безлюдно и страшно. Идеальное место, чтобы повеселиться.

– Слушай, все картины же могли через него и пронести.

– Ура, до вас дошло! – вскинула руки я, насладившись прекрасным эхом. Идти так радостно пришлось недолго, ведь впереди оказалось распутье. Две витиеватые лестницы вели в разные направления. Причём направляющая путников на второй уровень мне очень льстила отсутствием крутости подъёма. С нижней дела куда хуже, кажется, проще спрыгнуть, чем пройти здесь. – Ну, Антип же сказал, что он пошёл вниз, значит, вниз.

– Ты что-то сказала? – переспросил Руденко и галантно отправился по лестнице вперёд меня.

– Тебе показалось, дорогой, – ответила я и, направившись вслед за Сашей, негромко чихнула.

– Будь здорова, – ласково проговорил капитан и неожиданно затормозил. – Погоди, тут две ступеньки пропущено.

Саша быстро перепрыгнул их и, протянув руки в мою сторону, взял за талию и перенёс на свой уровень.

– Вообще-то я бы справилась сама, – заметила я, пока моя нога чуть не сорвалась со ступеньки, но Руденко вовремя схватил меня за плечи.

– Пошли, Сазонова, – хмыкнул Саша и, взяв меня за руку, повёл за собой вниз. Путь наш больше ничем примечательным не выделялся, разве что моим постоянным чиханием. М-да, у меня аллергия на пыль, и сегодня я в этом убедилась. Вот тебе и император, мог бы хотя бы клининг подземелья вызвать, жалко, что ли? Жучки везде шуршат, паутина в любом удобном и неудобном углу, всё пальто теперь в пыли. Не удивлюсь, если запачкался даже бадлон под верхней одеждой.

Ради чего это? Чтобы вымучить себе нервы, барабанные перепонки из-за Руденко и лёгкие из-за грязи? Конечно, через несколько нелепых попыток мы всё-таки нашли выход, и он привёл нас к Воронцовскому дворцу. Здесь когда-то было суворовское училище и больше ничего интересного.

– Руденко, значит так, возьми здесь записи со всех камер в округе и поставь пару патрулей на дня три ближайших, – сказала я, пытаясь надышаться чистым воздухом.

– Дарья Владимировна, я всё сделаю, но позже, я Машеньку из библиотеки встретить забыл, – на бегу сказал Саша, быстро удаляясь на восток.

– Влюблённый индюк, – пробормотала я и, дождавшись, пока капитан скроется за поворотом, незаметно щёлкнула пальцами.

Я оказалась в своей тёплой кроватке. Наконец-то высплюсь. Нет, надо ещё в душ после таких пробежек.

Пока злодеи портят жизнь, герои спасают её, а полицейские ловят и тех и других – город никогда не дремлет. Он живёт своей размеренной жизнью. В городской библиотеке номер двадцать четыре всё также шло своим чередом. Мария Петрова закончила исполнение всех своих прямых обязанностей ровно в семь тридцать вечера. После этого девушке лишь осталось покорно ждать жениха на крыльце, а тут ещё, как назло, пошёл сильный мокрый снег, холодно.

– Девушка, вы не замёрзли? – спросил ласковый и приятный голос мужчины, подошедшего к Маше.

– Нет, спасибо, – отрицательно замотала головой блондинка, поглядывая на экран телефона.

– Я же вижу, ваши небесно-голубые глаза отражают грусть, я могу вам помочь? – не унимался короткостриженый, подойдя к Петровой. – Вас кто-то обидел?

– Да, мой молодой человек, – решила честно признаться девушка, изучая зелёные глаза напротив. Мария тщетно пыталась согреться, благодаря одной белоснежной варежке, пара которой безбожно оставлена на полу в читальне.

– Не стоит же себя замораживать из-за этого! – улыбнулся Хайден и нелепым движением головы рассмешил Машеньку. – Давайте выпьем с вами чаю, я живу недалеко. Только как друзья, не подумайте!

– Знаете, – начала говорить девушка, но, услышав вибрацию телефона, кинулась читать сообщение: «Маша, прости, задерживаюсь из-за работы», – а я согласна.

– Отлично, – лучезарно сказал мужчина и взял девушку под руку.

Непогода почему-то сразу рассеялась, с бегущим Руденко двое по дороге не встретились, а лишь неспешно добрались до квартирки в центре города. Это был старый фонд, что уже могло многое говорить о благосостоянии владельца, но здесь скорее о хитрости Хайлова. Он сделал всё по вкусу Марии: собрания русских авторов серебряного века, хрустальная посуда, мягкие восточные ковры, большие деревянные окна и лимонные кексы с щепоткой корицы.

Конечно же, он смог её покорить, быть может, даже больше, чем Руденко. Саша был ни в зуб ногой в литературе и в интерьере мало разбирался. Но Руденко был настоящий, искренний, живой. Он хороший парень, я бы даже не отказалась быть вместе с ним, но судьба распорядилась по-другому. Ему досталась Маша, вашу ж Машу. По-моему, они познакомились по работе: я отправила Сашу в библиотеку, чтобы тот допросил свидетелей по какому-то убийству. Видите, хорошо допросил, теперь ходит и проблемы разгребает.

Я никогда руками и ногами за Петрову не была, лишь снисходительно относилась к её кандидатуре. На безрыбье и Машенька невеста. Разве нормальная девушка пойдёт на чай к Хайдену? Причём при живом-то женихе полицейском. Нет, а эта курица сидит невесть с кем чай пьёт.

– Я считаю, что герой Мышкина недооценен на фоне Раскольникова, – проговорил Денис и, вальяжно расположившись на диване, подливал к себе в кружку молоко.

– Полностью с тобой согласна, такое происходит у многих писателей – известно лишь что-то одно, – ответила Петрова, откусив кусочек кекса. – Как хорошо, что я к тебе пришла.

– Согласен, мне очень близко твоё мнение о культуре личности, – улыбнулся мужчина и азартно сверкнул глазами. – Но всё же, почему ты решилась вот так посидеть со мной? Я же незнакомец.

– Буду честной – я обиделась на своего Сашу, – положила Маша руку на сердце, если оно у этой кикиморы имеется. – Он достал меня со своей работой.

– Но он же зарабатывает, наверное, пытается сделать лучше, – сказал очевидную мысль Денис, которая даже Водяному была бы понятна.

– Если бы он просто работал, – вздохнула девушка, слегка покачивая ногой. – Но у него же постоянная Сазонова. «Даша меня вызвала», «Нам с Дашей туда надо съездить», «Я Дашу домой провожал». Одна ведьма эта: Даша, Даша, Даша!

– Сазонова? А где она работает? – поинтересовался мужчина и даже приблизился.

– Они великие стражи закона, – засмеялась Петрова, откинувшись головой на спинку дивана.

– У меня есть одна знакомая Даша Сазонова, она мне как раз недавно что-то присылала, сейчас покажу, – быстро проговорил Хайлов и, достав смартфон, открыл незатейливое видео в галерее: я в шёлковом платье танцую вместе с Руденко на юбилее нашего начальника Белякова. Саша бережно расположил руки на моей талии и, слегка нагнув голову, смотрел с неподдельной искрой в голубых глазах. Я, слегка встав на носочки, целую парня под общие крики «Горько!». И так страстно, ярко, явно не в первый раз.

Теперь Мария Петрова несколько минут просто приходит в себя, смотря в одну точку, пока Денис с искренним недоумением пытается вернуть её в реальность.

– Машенька, всё хорошо? – спрашивает Хайлов, и девушка выходит из оцепенения, переосмысливая всю себя. Мария ловит взгляд зелёных глаз, которые показались на минуту разноцветными. Она приближается к манящим губам и накрывает их своими, делая это потому, что влюбилась в парня с первого взгляда. Туфта. Да, он хороший собеседник, но никак не причина бросить выстраиваемые годами отношения. Маша поверила в измену, захотела отомстить, погубить, не ради себя, а чтобы другому стало больно.

Сейчас уже всё равно, что видео то было ненастоящим, в тот вечер мы даже не танцевали, а побежали расхлёбывать дело на Литейный. Это всё подделка. На день рождения Белякова я лишь соврала, что пойду танцевать с Руденко, бросила слова на ветер. Людишки, не совершайте моих ошибок, вы тоже думайте, что несёте.

 
                                       * * *
 

Иосиф Бродский завещал нам пережить всех, даже стихи, углы, века и крик. Наверное, все мечтают о долгой, практически вечной жизни. Знаете ли вы ей цену, вот в чём вопрос. Застать несколько эпох вовсе не дар, а муки. Я видела, как крепостных до смерти забивали розгами, старообрядцы сжигали себя в церквях, люди умирали от холеры, народ защищал нашу державу. У России большая история и много тайн, покрытых мраком. Наш народ великий, хотя бы потому, что вынес все посланные на него муки.

Наверное, самой большой была Великая Отечественная война. Все ждали своих мужей и сыновей, но не всем удалось вновь увидеть их глаза. Я же ждала момента, когда сама смогу вернуться в родной дом. В то время лишь немногих девушек брали солдатами, да и кто меня с нулевыми знаниями техники посадит в танк, поэтому была я обычной медсестрой. Всего лишь девушкой, которая под пулями вытаскивала раненых солдат по сырой земле.

На войне жизни нет, это буквально растянутое ожидание смерти. Туда ведь мальчишки шли, молодые, с яркими глазами. Среди них были гениальные учёные, ловкие циркачи, великие художники, учителя, журналисты. Там полегли те, кто мог сделать такие открытия, что Америке и не снились. Но им не дали даже просто пожить. У всех были матери, семьи или даже невесты с детьми, а они лишились всего этого. Те, кто всё же вернулся домой, никогда не забудут, как хоронили своих товарищей. Я буду помнить и чтить каждого, по сей день просыпаясь в холодном поту от ярких снов со взрывами «коктейлей молотого».

Мишка Потапов – это семнадцатилетний парень из Москвы, подделавший документы для фронта. Ему пуля в плечо попала, если бы была возможность прооперировать, он смог бы выжить. Не получилось. Парень в последние минуты жизни из нагрудного кармана вытащил письмо и попросил его передать девушке. По иронии её тоже звали Машей. Я нашла эту девушку и отдала бумагу, первой сообщив о смерти.

Надо же, ведьма стала быстрее похоронки.

Этой Машке и правда было больно, у неё всё внутри перевернулось, она смысл жизни потеряла. У той Маши в глазах была потеря и нестерпимые страдания. Она так ни за кого и не вышла замуж, хотя была видной девушкой. Мария любила и осталась преданна даже после смерти. Не смогла полюбить живых больше, чем мёртвого. Вот это была любовь!

К чему же эта лирика? Сегодня с утра меня разбудили несказанно рано и даже не дали выпить напиток бодрости. Погнали по очередному убийству с мистическими циферками. В этот раз наш убийца выбрал не такое изящное место: пустая квартирка с бетонными стенами и бегающими крысами в придачу.

– Дарья Владимировна, – начал тараторить стоявший на входе в халупу худенький старший прапорщик. – Там, это.

– Для вас я майор Сазонова и вместо того, чтобы пытаться донести своим простецким языком мысли, лучше сбегайте за кофе с молоком, – ответила я и, сняв платок с головы, прошла внутрь.

– Ведьма, – лишь тихо прошептал парень, но направился исполнять приказ. Знал бы он, насколько прав в своём словесном порыве чувств.

– Даш, тут, я не знаю, как ты это будешь Руденко говорить, – резко преградил мне путь Витя – наш беспощадный судмедэксперт в квадратных очках.

– Заколебали загадками говорить, – отодвинула парня в сторону я и прошла к мёртвому телу. Маша. Признаться, комплекция у девушки ангельская, но оценить её не давала кровавая четвёрка на руке. Взгляд застывший и холодный, вовсе не вымученный, скорее наоборот, дорвавшийся до запретов.

– Я же говорил, – вздохнул Витя, снимая одноразовые перчатки. – Следов насилия пока не нашли, вскрытие покажет.

– Сазонова, я всю ночь и так не сплю, какой ещё труп? – устало произнёс Саша, залетая на место преступление. Честное слово, проходной двор.

– Всё нормально, Саня, лучше домой езжай, тут ничего важного, – начал махать руками Витя, загораживая собой Петрову уже второй раз за сегодня.

– Это Маша, – сухо сказала я, словив непонимающий взгляд судмедэксперта. Руденко медленно прошёл к телу, пытаясь осознать произошедшее, сглотнуть ком в горле и собрать мысли воедино. Смотреть тошно. Выхожу за дверь, быстро спускаюсь по ступенькам, на выходе из парадной перехватываю свой кофе у старшего прапорщика и сажусь на стоящую рядом лавочку. Небо хмурое, грозные облака нависают над городом, забрав себе ещё одну душу. Это ведь Питер, здесь каждый день кто-то кого-то теряет, людям нужно уже привыкнуть к скоротечности жизни.

Спустя минут десять моих монологов с пустотой Руденко степенно показался из-за двери и, увидев меня, остановился рядом. От него даже исходил запах потери, он дорожил ей больше, чем она сама.

– Подвинься, – тихо произнёс Саша, рассматривая покрасневшие костяшки.

– Садись, – ответила я, любезно освободив место товарищу. – Что думаешь насчёт метода убийства? Скорее всего, сначала что-то подсыпали.

– Мне не до этого, – отстранённо сказал Руденко, пока его желваки от злости заходили под кожей.

– Надо вскрытие делать, тем более ты её опознал уже, – начала говорить о дальнейших планах расследования я, рассматривая запачканные слякотью ботинки.

– Да ты понимаешь, что несёшь?! – резко прервал мой монолог Руденко и вскочил с деревянной лавочки. – Тебе следует заткнуться хотя бы раз в жизни!

– Видишь, ты можешь кричать и возмущаться, – ответила я и, встав напротив парня, взяла его двумя руками за лицо. – Ты чувствуешь. Ты живой. А она мертва, и этого не изменить.

– Я это понимаю, и мне, представь себе, больно, если тебе известно это чувство! – сказал Саня, плюнув на асфальт. Так не по-питерски, не культурно, но ему плевать на весь мир и его правила.

– Руденко, ты же не любишь, когда тебя жалеют и в душу лезут, а сухое «соболезную» ты ещё успеешь услышать, – произнесла я, и в глазах капитана полиции появилась пелена слёз. Безмолвные объятья – это всё, чем я могу ему помочь.

– Я ей предложение завтра хотел сделать, – прошептал русоволосый, положив голову ко мне на плечо.

– Возьми отгулы, чтобы прийти в себя, – отвлеклась снова в сторону работы я, легонько поглаживая парня по спине. – Успокойся, ты сильный, сможешь справиться.

 
                                    * * *
 

Сил нет, как и настроения. Хочется лечь и поспать. Людишки, ваши чувства слишком навязчивы. Когда вы злитесь, то от вас будто бы исходят яркие искры молний, сшибающие своей энергией, а если вы разочарованы – над вами нависает огромная серая туча. А может, по вам просто бумеранг прилетел? Вы хотя бы раз за свою коротенькую судьбу задумывались, сколько вы боли другим людям-то принесли? Ребят, ваша жизнь только и заключается в том, что вы запускаете круг причинения неприятных эмоций друг другу, а потом сами ноете. Попробуйте относиться к миру так, как вы хотите, чтобы он действовал по отношению к вам. Может, тогда мифическая справедливость повернётся к вам передом, но задом к вашим обидчикам. Видите, как ни крути, все счастливы не будут, как бы мы к этому не стремились. Ведь мы, теряя себя, обретаем себя. В этом и есть суть, а остальное всё неважно, все содеянные ошибки можно исправить. Неважно, будет это здесь и сейчас или же когда-то потом, но всё обязательно случится, людишки. Если вы что-то хотя бы делать будете, а не просто убиваться о потерях. Вы всегда находите лишний повод себя пожалеть, а потом жалуетесь о несбывшихся планах. Хватит ныть и передавать свою сентиментальность на энергетическом уровне.

Я устала от вас. Надо в отпуск. Куда-нибудь в тихую крымскую бухту, лишь бы не видеть вас хотя бы сутки. Времени и финансов на это у меня категорически не хватает – довольствоваться нечем. Да, жизнь скоро превратится в день сурка: работа, Саша, Союз Нечисти, Яга, работа, сон, внезапная Яга и всё по кругу. Чаще всего почему-то в моём графике появляется именно эта несносная женщина, которая портит жизнь и нервные клетки всему живому. Сегодня она вызвала к себе на ковёр, а точнее, в дорогущий дубовый кабинет в сталинских традициях.

Честно, не знаю сколько ей лет – в этом она никогда не признаётся. Известно лишь то, что заправляет Тёмными силами Волшебного мира достаточно долго и наворотить успела многое: создала чрезвычайное количество либеральных законов по отношению к человечеству. Русалки у нас теперь спасают тонущих, домовые оберегают хозяев от демонов сонного паралича, а чертильники занимаются благотворительностью и спасением заблудших душ. Мы скоро уже составим такую хорошую конкуренцию отделению «Светлых и могучих сил города Санкт-Петербурга». Ребятки там чокнутые, буквально повёрнуты на своей псевдодоброте, лживой правде и прочей чепухе. Всё время представители «праведной» магии пытаются бороться то с нами, то с людьми, то с неизведанным вторым миром. Находят они себе проблемы на пустом месте, честное слово! Что нам противостоять-то? Мы вон какие добрые и пушистые: людей по кодексу убивать не имеем право и ещё помогаем им всячески. Но по причине сложившегося годами недоверия, они всё ещё пытаются найти в нашей работе изъяны. Идиоты, одним словом.

– Сазонова, да ты идиотка! – резко произнесла Ягиня, появившаяся на своём кожаном кресле. Её громкий голос и играющие от злости скулы заставили меня немного поёжиться.

– Может, поясните? – вздохнула я и, столкнувшись с разъярённым взглядом напротив, лишь потупила глаза в пол. Надо же, какой интересный узор на алом ковре, великий смысл кроется в этих цветочках.

– Ты знаешь, сколько я сегодня от этой Ленки Премудрой наслушалась? – треснула кулаком женщина, пустив по столу резкое колебание. – Там вся их светлая братия на ушах стоит!

– Понятней мне не стало, – ответила я, рассматривая маникюр на своих руках. – Елена никогда спокойствием не отличалась, да и в её потрёпанных нервах вины моей нет.

– Когда я с тобой разговариваю, ты должна смотреть мне в глаза, – прикрикнула Яга и, дождавшись исполнения своего приказа, кинула в мою сторону пару жёлтых бумаг. – Полюбуйся, невеста твоего Сашеньки была одной из них.

– Надо же, а я и не замечала этого, – искренне удивилась я, рассматривая метку в досье девушки: «Берегиня малой и средней Невки с 1703 года». – Пф, хранительница рек, невелика потеря.

– Невелика потеря? – усмехнулась баба Яга и вырвала досье у меня из рук. – Ты хоть понимаешь, сколько мне пришлось восстанавливать репутацию нечисти, чтобы нас хотя бы держали за равных? Теперь на нас из-за этой серии преступлений свешивают всех собак: и убийства, и ограбления, и сейчас мёртвая Берегиня. Полный букет!

– Мы бы не стали убивать своих людей, да и улик, указывающих на нас, нет, – вскинула голову я, пытаясь понять суть слов женщины. – Я, конечно, безумно рада за то, что эти добряки ищут везде виноватых, но я тут причём?

– Её смерть – это твой прокол. Ты мало того, что в полиции работаешь, так ещё и лично была с ней знакома. Ты обязана была сохранить её жизнь или же хотя бы предупредить об опасности.

– Погоди, с каких пор я стала телохранителем каких-то левых девок? – недовольно фыркнула я, смотря на практически поднимающиеся дыбом платиновые волосы собеседницы. – Может быть, они её вообще специально к Саше подослали, чтобы за мной следить.

– Мир не вертится вокруг тебя, дорогуша, – нагнулась ближе ко мне Ягиня и, сверкнув пустыми глазами, вернулась в привычное положение. – Я вижу внутри тебя смятение и страх. Неужели гложет чувство вины?

– Ого, нашу Дашу ругают? – весело усмехнулась Емельяна, появившаяся позади меня. – Здесь ни только я козёл отпущения? Польщена.

– Ты не козёл, а овца обыкновенная. И не смей перебивать, когда старшие разговаривают, – ответила Ягиня, грозно стукнув кулаком по столу. Я обернулась в сторону дрогнувшей Емели. Вид у неё был, честно говоря, потрёпанный: синяки под глазами спрятаны стёклами солнечных очков, капюшон толстовки натянут низко, чтобы прикрыть болезненно бледное лицо. Ещё она, кажется, сильно похудела и истощилась.

– Ты не устала на всех орать? Может, тебе там в больничку сходить провериться? – резко заступилась за сестру я, вызвав на лице Емели лёгкую ухмылку. – Да, проблемы есть, но это не значит, что тут все сидят и ничего не делают.

– Знаешь ли, ваша работа и продуктивность упали ниже плинтуса. От тебя толку ноль, уследить ни зачем не можешь, а младшую я должна оправдывать за косяки и вытаскивать из всех заварушек, – повысила голос Баба Яга, нервно постукивая по гранёному стакану с лиловой жидкостью. – Вы становитесь копией своего отца.

– На личности тут не тебе переходить, – прошипела Емельяна, нервно потерев белые костяшки.

– Ты вообще молча сядь, – кивнула бабка Сазоновой-младшей, на что та лишь устало вздохнула и села на бархатную софу.

– Если тебя что-то не устраивает в моей деятельности, то увольняй, – хитро улыбнулась я, не думая о словах, брошенных на балтийский ветер.

– Послушай, что тебе говорят хотя бы раз в жизни, – пробормотала Ягиня и в одно движение сбросила свой стакан на пол. Звук разлетающегося вдребезги стекла пронзил комнату, а разлитый эликсир принёс неприятный запах. Опять это зелье молодости пьёт, в младенца превратится скоро. – Вот примерно так же ты разбила все мои старания, упустив какую-то Машеньку.

– У меня не было миссии за ней следить, я даже не знала, кто она! – замотала головой я и потянулась за стоявшей рядом чёрной сумочкой. – Мне давно не сто лет, и ты не можешь всегда винить всех в своих проколах. Да и нельзя столько пытаться угодить Светлым, принижая наши интересы.

– Сазонова, ты застряла где-то в прошлом. Тебе нужно меняться. Поверь, все чувствуют, как ты не довольна новыми правилами, – упрямо пыталась доказать свою точку бабка, нервно теребя платиновые волосы. – «Революции – локомотивы истории».

– Как говорят умные люди, «„Локомотива истории“ не существует», – процитировала философа я и разочарованно взглянула на женщину. – Пытаясь держать всё под контролем, ты теряешь его. Отрицать, что появилась какая-то более мощная Тёмная сила, просто бессмысленно. Тебе надо бороться с ней, а не за благосклонность Светлых силёнок.

– Ты не слишком много на себя берёшь? – усмехнулась Ягиня и, взяв очки со стола, нацепила их на себя. – А может быть, ты сама совершаешь эти преступления, чтобы привлечь к себе внимание и переманить всех на другую сторону?

– Знаете, Ягиня Виевна, идите вы к Лешему и проспитесь, – ответила я, пока внутри разгоралось желание просто плюнуть начальнице в лицо. Я быстро подхватила свой шарф и пошла в сторону двери.

– Даша, сядь, – уже спокойнее произнесла Баба Яга, но я не шелохнулась.

– У нас новый уровень отношений, вы вспомнили моё имя? – усмехнулась я, когда минутная слабость окутала сознание и картина перед глазами несколько изменилась, а окружающие предметы приобрели тусклость, голова заполнилась шумом. Я застыла на месте, пытаясь восстановить дыхание и прийти в себя. «Товарищ майор, уходите от этой старухи, иначе она погубит вас», – пронёсся бархатистый мужской голос, захвативший весь внутренний мир. Тело перестало мне подчиняться: щелчок правой рукой – и я уже стою в некогда родном подъезде.

– Даша, всё хорошо? – махал руками перед моим лицом Лёня, пытаясь привлечь внимание.

– Чего? – переспросила я, кинув быстрый взгляд на стоящую рядом Емельяну. – Ты синдром спасателя выруби, позаботься о Емеле лучше. Вся бледная целый день ходит.

– Нормальная я, – нахмурилась девушка, устало потерев шею. – А ты, пацан, иди – Яга ждёт.

– Удачи не сдохнуть, – пожелала Красавцеву я, пока он проскользнул во входную дверь.