Текст книги "Сказка из Ленинградской коммуналки"

– Сиша, хватит уже, – дёрнул за волосы девушку Тихомиров, пытаясь привлечь её внимание, но та даже не обернулась.

– Моё мнение такого – вам не стоит совать нос не в своё дело, – грубо отозвался Колобок, от которого такие слова можно было услышать достаточно редко. Профессор отвёл грозный взгляд и, прокашлявшись, перешёл к уроку. – При этом она не стоит на месте, а движется, прыгает с одного места на другое и даже щебечет. Когда наступает полночь, почка раскрывается, появляется огненный цветок. Записываем-записываем, Шишкова.

– Да-да, – нервно выдохнула рыжая и, громко притопнув ногой, взяла ручку для написания конспекта.

– Опять пчела её какая-то укусила, – вздохнул Женя, на что Красавцев лишь неопределённо кивнул головой. – Лёня, посмотри сюда, твоё экспертное мнение нужно. Здесь написано «перфоратор» или «сандалии»?

– Это «самовнушение», гений, – усмехнулся парень, всё ещё пытаясь нарисовать на полях тетради что-то достойное.

– Понял, – кивнул Тихомиров и продолжил переписывать конспект. – А «гений» – это тоже там написано?

 
                                       * * *
 

Не люблю метро только за то, что здесь легко уснуть. Скрежет рельсов и стук колёс будто бы убаюкивают своей монотонной мелодией. Развлечься здесь могут помочь лишь люди, сидящие вокруг. Каждый из этих человечков имеет свою уникальную судьбу, но все они переплетаются между собой, когда их обладатели заходят в вагон. Быть может, кто-то познакомится со второй половинкой именно здесь. Или же просто увидит мельком, а потом встретится через пять лет и будет усердно вспоминать, откуда ему знакомы черты лица. Вероятнее всего, он сентиментально спишет это явление на прошлую жизнь, мол, они были знакомы где-нибудь в дореволюционном Петербурге. Увы, враньё, никакой другой жизни не существует, тело и душа у нас одни, а прожить это время надо так, чтобы потом не стыдно было. Например, уважаемым работникам ЖКХ искренне советую вовремя убирать лёд и подтаявший снег у парадных, а то аукнется же всё. Коньки я почему-то с собой не ношу, поэтому частенько поскальзываюсь. Ладно бы без потерь, так сегодня каблук аж сломала.

– Вот же шпынь! – вскрикнула я, пытаясь встать с холодного асфальта.

– Чертильник собственной персоной по вашему повелению прибыл, – сказал мне в ответ материализовавшейся Антип Вербин. Знакомьтесь, этот юноша – представитель рода чертильников. Это единственный вид магов, незримых для людей. Тем не менее они всегда появляются рядом с человеком, стоит ему произнести любое ругательство.

– Встать помоги, оратор, – ответила я, и Вербин легко вернул меня в нормальное положение. Чертильник опустился на корточки ближе к моим сапожкам и, поступив, как настоящий джентльмен, починил их один касанием. – Хоть какой-то от тебя толк.

– Если это спасибо, то засчитано, – встал парень и, продолжая жевать, кажется, виноградную жвачку, юркнул за парадную дверь.

– Понимаешь, первый раз решила к вам по-человечески прийти, а не телепортироваться! – вскинула руки я, идя вслед за парнем в квартиру номер тринадцать на первом этаже здания старого фонда.

– Пройти дайте, – сказал грубый и резкий голос подошедшей сзади Емельяны Сазоновой. Знакомьтесь, моя ужасная младшая сестра! Внешне мы похожи: идентичные светло-зелёные глаза, тёмно-каштановые волосы. Внутри же мы абсолютно разные. Я Емелю никогда не понимала, она всегда была озлобленна на весь мир, что ей кто-то что-то недодал. А работать над своими ошибками – это не для неё, она думает, что всё достаётся по щелчку пальцев. По крайне мере, на счёт меня у неё именно такое мнение.

– Извините, русалка вы наша, не приготовили для вас красной дорожки, – в лёгком реверансе поприветствовал девушку Вербин, явно усмехаясь.

– Завались, чертильник, – прошипела девушка и побежала вперёд нас, чуть не запнувшись о последнюю ступеньку.

– Это карма тебе прилетела, дорогуша, – кинул ей вслед Антип, на что Емельяна обернулась и, нервно сглотнув, посмотрела на парня недобрым взглядом. Он у неё всегда такой, но сегодня особенно усталый и обессиленный, будто бы она не спала трое суток и еле могла удержаться на ногах.

– Пошли уже, а то опоздаем, – махнула рукой я, пока Вербин прошёл на лестничную площадку и отворил дверь коммуналки. Всей душой люблю это место за высокие потолки и отсутствие какой-либо помпезности. Здесь всегда стоит яркий запах кофе вперемешку с кайенским перцем. Стены коммуналки увешаны тысячами картин, которые подарили «Независимому Союзу Ленинградской Нечисти» в совершенно разные эпохи. В длинном коридоре множество дверей ведут в отдельные апартаменты всемирно известных героев, например Пиковой Дамы, Водяного, Колобка, Змея Горыныча, Бабы Яги, конечно же. Последняя заняла избушкой на курьих ножках целую гостиную, превратив её буквально в гараж. Ни совести, ни заботы о других. Водяному пришлось свою ванну уменьшать, а ему нужнее, он без воды долго не тянет – сушняк. Хотя сам он почему-то не жалуется и пока что воюет только со Змеем Горынычем, и то в честных шахматных поединках. Жили здесь злодеи вполне дружно, свыкались с человеческим обликом в силу пугливости народа.

Я в эту атмосферу люблю приходить лишь на время, а потом возвращаться в свою квартиру, где я могу посидеть одна, насладиться бесконечностью бытия именно наедине с собой, а не под жужжание чертильников над ухом. Таких же принципов придерживаются многие ведьмы и колдуны. Вон, те же Красавцевы. Живут на Ваське и радуются жизни, на собрания приходят редко, только в исключительных случаях. Да, на самом-то деле у них на это времени нет. Лиза – журналист, в редакции местной дни напролёт проводит, а Олег, муж её, – врач-учёный, специализирующийся на неврологической хирургии, основным направлением его исследований является стимулирование нейрогенеза.

– Красавцевы, что ли, пришли? – удивлённо сказала я, увидев их через дверной проём. – Им же Союз Нечисти, как тебе волшебная палочка, – не к чему.

– А вообще, чуть больше магических артефактов мне бы не помешало, – ответил Антип и, получив в ответ угрожающий взгляд, вскинул руки в знак капитуляции. – Мало магии не бывает.

– Антип, ты что треплешься опять? – прикрикнула Ягиня, стоило нам только появиться на пороге большого зала. – Быстро зашли, оба.

Кратко кивнув этой несносной женщине, мы прошли вглубь помещения и нашли два свободных стула рядом со скрипучим обеденным столом.

– О чём я говорила? Сбили меня, – пренебрежительно махнула в нашу сторону Баба Яга, расхаживая из стороны в сторону. – А, вспомнила, снова русалки сдают позиции, за три месяца практически нет результата. Просто ноль, в ваших головах пустота!

– Если мы здесь, только чтобы выслушивать ваши обвинения, то я лучше сразу уйду, – огрызнулась Емельяна, кутаясь в тёплый свитер, будто бы она не на шутку озябла.

– Ух, Сазоновой полный бабай, – весело усмехнулся Вербин, закинув ногу на ногу, пока Олег Красавцев тихо вздохнул, кинув взгляд на часы.

– Опять концерт на полдня, – добавила Елизавета, перечитывая очередную статью, а её перо, парящее в воздухе, то и дело перечёркивало очередные бездарно написанные кем-то строки.

– Тебя здесь никто не держит, дверь там, – спокойно ответила Ягиня Виевна, поправив очки на переносице. Емеля, последовав мудрому совету старшего поколения, подхватила свой кожаный рюкзак и встала с кресла-качалки. – Но тогда ты можешь сюда больше не возвращаться. Будешь прикрывать свою чешуйчатую личность сама, без моей помощи.

– Так значит? – фыркнула Сазонова-младшая и сделала шаг навстречу к Бабе Яге.

– Да, так. Поэтому, если хочешь потерять человеческий облик навсегда, то вали в своё море, – вздёрнув голову, произнесла Яга и указала рукой в сторону кресла. – Замолчала и успокоилась.

– Ягиня, извините уж меня за то, что прерываю ваш мудрый монолог, но у нас проблемы серьёзней, чем подростковый максимализм, – привлекла внимание я, пока Емеля раздражённо садилась на своё место.

– Давай, глаголь, опаздывающая наша, – согласно кивнула бабка.

– Вчера ночью, как вы знаете, было совершено тройное убийство, – сказала я и, хлопнув ладонями, вывела на стену фото с Литейного. Бедный щупленький Колобок, до сего момента с жалостью рассматривающий корочку белого хлеба, посмотрел на экран в оцепенении. – В жертвах известные нам Кикимора, Болотник и Леший.

– Сущий Водный, не уж-то царь Болот наш, – громко вздохнул Водяной, обеспокоенно проведя рукой по лысеющей голове. – А что, если следующий я?

– Не ворчи, старая водоросль, и так ничего не вижу, – заткнула мужчину Пиковая Дама, раскладывающая карты по журнальному столику.

– У всех выжжены на руках римские двойки, – продолжила я, уже не обращая внимания на вечный сыр-бор среди нечисти. – Отпечатков не обнаружено, следов борьбы нет, причина смерти не установлена. Зацепок ноль.

– Трёх сильнейших злодеев за одну ночь, не круто ли? А что, если мы потом так же ляжем? – возмутился Колобок, положив своего белого товарища на стул рядом.

– Вот именно, нам что делать теперь, если менты бессильны? – проявил голос обычно молчаливый Змей Горыныч, который в человеческом обличии приобрёл, по-моему, ещё большую массу и набрал мускулистости.

– Вы потусторонняя сила или кто? Почему опять орём, как на вокзале? – громко спросила Баба Яга так, что захотелось прочистить уши. – А ты мне тут не симулируй оглохшую. Что там ещё?

– Когда я туда пришла, там такой запах магии стоял, аж дышать невозможно. Чёрная настолько, что я ещё не видела, – уныло продолжила я, словив напуганный взгляд Сазоновой-младшей. – Есть свидетельница – журналистка, снимала репортаж про ночной город, сейчас в седьмой городской больнице в себя приходит.

– Лиза, пробей её по своим знакомым, может быть, там будет какая-нибудь зацепка, – скомандовала Ягиня, на что Красавцева оторвала лазурный взгляд от статьи и кивнула.

– Можно вопросик, – произнёс Колобок. – Все новости про ограбление Русского пестрят, мистика, говорят, там всякая.

– Правильно мыслишь, круглый, – щёлкнула пальцами я. – Музей ограбили в то же время, когда мы были на Литейном. Там всё так же глухо, но на стене отпечатана римская тройка. Как следствие – дела взаимосвязаны.

– Ничего не понимаю, – тихо проговорила Пиковая Дама, впервые так обречённо смотря на карты.

– Ты была в Русском? – требовательно спросила Ягиня и, получив отрицательный ответ, вздохнула. – Так, Антип, смотался туда-сюда до музея и допросил призрака Паши Первого.

– А что сразу я-то? Я вообще молчу! – запротестовал Вербин, мирно болтающий ногой.

– Вот поэтому ты и поедешь, – строго обвела взглядом зал Баба Яга. – Емельяна, поезжай на Литейный, посмотри всё, это твоя стихия.

– Упустим, что у нас есть вечно отдыхающий Водяной, – пробурчала себе под нос девушка, вызвав смешок у рядом стоящих русалок.

– А ты, Дашка, к своей свидетельнице в больницу, быстро, – отдала последнее указание Ягиня, отправив всех троих на поиски того не знаю что и не знаю зачем.

– Слушаюсь, Ваше Величество, – саркастично ответила я и прошла на выход. Бабка с катушек летит, точно вам говорю.

Глава 3.
С прищепкой на носу

Вокруг Михайловского замка ходит масса легенд, будоражащих сознание людишек до сих пор. Он строился для великого Павла Первого целых четыре года под его чутким руководством. Забавно, что здание, которое должно было являться самым неприступным в Петербурге, стало местом гибели императора. Пожить он тут толком не успел, как и в принципе отпустить это место. Теперь и ходит здесь по широким коридорам, честной народ пугает иногда. Ночью он, правда, не любит незваных гостей, поэтому, если встретите его в это время суток, скажите: «Спокойно ночи, ваше превосходительство». Пашку сразу в сон потянет, такой он человек.

Обидно лишь то, что художники и историки изображают его слишком худым, изнеможённым, низким, с дурной внешностью. На самом деле сына прекрасного князя Салтыкова можно было нарисовать получше. Екатерина же в отцы ребёнка выбрала именного этого фаворита, согласитесь, дурное императрица не взяла бы. Так что сын внешним видом пошёл явно не в мамочку, как и умом. Солдафон и педант с причудами, который торопился насладиться удовольствиями престола. Хорошо, что к нему отправили Антипа, а то я бы просто не выдержала его прусских замашек, и Павлик умер бы во второй раз более мучительно. Вербин, в свою очередь, как правильный подчинённый, уже шагал по коридору Русского музея, с лёгкостью пройдя блокпост полиции, за счёт своей незримости для людишек.

В Михайловском замке было как никогда пусто, гробовая тишина давила со всех сторон, и лишь стук кроссовок Антипа об пол придавал красок пространству. Из всех картинных рамок были вырезаны произведения искусства, на витринах отсутствовал алмазный фонд – музей потерпел неоценимый ущерб. Хранительницы великого искусства – экскурсоводы – хватались за сердца, проклиная варваров окаянных. Не удивлюсь, если бабусек насильно отвезли куда-нибудь приходить в себя, иначе парочка мельтешила бы здесь до сих пор.

– Это какой-то абсурд, Антипий, – появился из неоткуда Павел первый, изрядно напугав Вербина. – Я был здесь, потом там, сейчас меня нет!

– Так, стойте, по порядку можно, – замахал руками чертильник, пытаясь уловить здравый смысл в словах мужчины, к тому же сказанных на дурной немецкий манер.

– Обратитесь правильно, сударь, иначе будете наказаны по строгим правилам, – выпрямил спину император, пытаясь внушить напускную уверенность.

– Помилуйте, ваше великое и милостивое превосходительство, Павел Первый, Император и Самодержец Всероссийский, – натянуто произнёс русоволосый, но, увидев взгляд Пашеньки, вздохнул. – Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский и прочее-прочее.

– Мог бы и дальше проговорить, холоп, – презрительно отозвался император и будто бы по сигналу изменился в лице, вспомнив былую панику. – Вы понимаете меня, он пришел, щёлкнул, всё куда-то полетело, пролетело и за ним вниз.

– А кто пришёл, вы его знаете? – заинтересовался Антипка и даже снял очки, озарив собеседника ярко-красными глазами.

– Да я его видел, – кивнул призрак и почесал затылок. – Он был весь в красном, такие седые волосы в разные стороны и постоянно высунутый язык.

– Эйнштейн, что ли? – ухмыльнулся Вербин и получил от Павла краткий утвердительный ответ. – Серьёзно? Бред.

– Точно-точно, был Эйнштейн. Он меня будто бы приковал, я ничего не смог сделать, – начал оправдываться император, то и дело поправляя свой накрахмаленный воротник. – Он просил вам передать, как я мог забыть.

– Мне? Вы ничё не попутали? – поморщил нос Антипка, пока Павел лишь махнул рукой и начал наворачивать круги по залу.

– Куда же я её положил, – произнёс мужчина, заглядывая за все рамки от картин. – Вот она!

Император не успел протянуть золотистую бумажку, как громко крикнул и упал на колени.

– Эй, что с вами? – всполошился Антипка, пытаясь придержать призрака, но тот растворился на мелкие частички буквально в воздухе. Призраки не являются настоящими людьми, не могут умереть, заболеть или почувствовать физическую боль. Они лишь пустышки, которые почему-то ещё могут быть эмоциональными. Это не вечная жизнь, а лишь кара. Души, у которых здесь есть незаконченные дела, отправляют в наш мир. Призрак живёт здесь, пока не сделает то, что предрешено ему судьбой. Как только призрак совершает предназначенный ему поступок – его забирают обратно.

Ушёл и Павел Первый, оставив за собой лишь записку, и то не его. Она толку особого не принесла: информационной нагрузки имела меньше, чем песни современных исполнителей. Бумага была абсолютно пустой. Вербин лишь устало вскинул голову вверх, проклиная всю систему за быстроту обработки деяний душ. Вот хорошо работают они, а достанется Антипке. Как он Яге эту записку объяснит? О чудо, Вербина услышали, и на листке начали проявляться алые буквы: «Достали вы уже».

Многозначительное предложение появилось на пару мгновений и исчезло, как хорошее настроение в дождливом Питере. Но тут же появилась новая надпись:

«Мир желает быть обманутым, пусть же он будет обманут».

Антип лишь устало вздохнул и, смяв клочок бумаги, положил его в карман. Таким посылом его явно не удивить: о всякой мистической фигне, происходящей в Северной столице, он наслышан.

Девушка-фотограф, которая вчера «пострадала» на Литейном, явно была не на столько готова к таким переменам. Прекрасное создание сейчас мучается в психиатрическом отделении, где бедняжка всех боится. Да, инфраструктура этой больницы и её внешний вид вызовут апатию даже у здорового человека: стены неприятного зелёного оттенка, вечный запах спирта, мигающие на потолке лампы и пара санитаров, увозящих тело под белой простынёй.

– Валерия, добрый день, – несколько резко произношу я, проходя внутрь одноместной палаты.

– Кто вы? – испуганно сказала кудряшка и зарылась в одеяло как можно глубже.

– Я вчера была с вами на мосту – майор Сазонова, – представилась я и, придвинув стул к кровати девушки, присела рядом с ней. – Мне нужно с вами поговорить.

– Да-да, я понимаю, – сбивчиво ответила Валерия, шмыгнув носом.

– Что произошло вчера, вы кого-то видели? – спросила я, поправив медицинский халат, спадающий с плеч.

– Я шла по мосту и увидела красивый вид. Сфотографировала, а там, – Лера закрыла лицо руками, пытаясь спрятаться ото всех. Она слабая, ей страшно, весь хрупкий мир внутри у неё сломался, и девочка никогда не будет прежней.

– Ну что вы, сейчас всё хорошо! Попытайтесь вспомнить, может быть, рядом кто-то был? – продолжила допрос я, положив руку на плечо девушки. Она слегка дёрнула головой, и её каштановые локоны легонько коснулись моих пальцев.

– Был, точно, – взялась за мою ладонь Лера, будто бы я представляла спасательный круг для её потерянных глаз. – Он шёл впереди меня, кажется, с синим ирокезом на голове, в короткой куртке. Он, знаете, всё время что-то бормотал.

– Что именно, не помните, Валерия, это очень важно, – крепче сжала руку девушки я, поддерживая запутанное сознание глупышки хоть как-то.

– Вспомнила, он говорил: «Я скоро найду тебя, Юлиана», – воодушевлённо сказала Лера, раскрыв мне великую тайну. – Может, он хочет и её убить?

– Не удивлюсь, – вздохнула я и устало потёрла глаза. – Больше ничего? Лицо вы не увидели?

– Нет, даже не посмотрела, и так страшно ночью по городу ходить, – даже улыбнулась мне кудряшка. Ей стало проще, думаю, она сможет позже рассказать эту историю другим с меньшей болью в груди.

– Я вас поняла. Валерия, только прошу, об этом больше никому. Распространение информации нежелательно, – сказала я и, не отпуская руки девушки, встала со стула. – Самое главное – поправляйтесь.

– Конечно, – улыбнулась Валерия и закивала головой. Слишком добрая и доверчивая, ей бы жить да жить, но увидевший настоящее зло однажды автоматически счастливого будущего лишён. Она будет видеть ужасы за каждым поворотом, а страх найдёт её на первом же перекрёстке.

– Забудь пришедшее в ночи, как страшный сон, – улыбаюсь, слова заклинания слетают с моих уст, и покалывающий импульс проходит до кончиков пальцев, резко передаваясь в чужое тело. В глазах Валерии застыло спокойствие с искренностью. Тело девушки лишь несколько раз содрогнулось и упало в привычное положение. Она проснётся через сутки, быть может двое, и забудет об этом дне, будто бы произошедшее было лишь кошмаром. Проклятие уже не снять, жить ей спокойно осталось недолго, но эти пустые дни или годы она проведёт хотя бы без мучений, шагающих по пятам.

 
                                       * * *
 

А вы пельмени любите? Скажу честно, в СССР они были куда сытнее и полезней. На полках современных магазинов таких уже не встретишь, в то время их готовили с душой, собираясь дома всей семьёй. Приготовление тех же печений-орешек или квашение капусты объединяло на кухне таких близких, но временами чужих друг другу людей. Я однажды попала в такую семейную ситуацию.

В те годы я делала себе кудри с начёсом, любила слушать Цоя, а потом с одним из его подражателей лететь на мотоцикле по ночному городу. Тогда был культ музыкантов, и явно мальчики, стремящиеся к получению какого-никакого образования, не ценились, но общаться с ними приходилось. Одним из таких был мой однокурсник Гена Смирнов. Ростом парень не выделялся, обеспеченностью тоже, не курил, на гитаре не играл – ничего интересного. Я попросила его как-то раз помочь мне с конспектами по научному коммунизму, к слову, это была скучнейшая дисциплина. Смирнов пригласил меня к себе в гости, трясся он, конечно, как Каштанка. Зашли мы в его квартиру, я уже предвещала часа два лекций о формах и методах коммунистического преобразования общества, как на кухню меня позвали его родители. Не помню их имён, но никогда не забуду, как мне вручили скалку в руки и дали заниматься с мягким тестом. Здесь не было разговоров о дефиците на продуктовых полках и главных решений на съезде КПСС. Я как будто оказалась дома, где меня давно ждут и с теплотой примут в любой момент. Мне так и не удалось попробовать эти пельмени, с семьёй Смирнова я больше не виделась, а на зачёте я списала. Ощущение, что там было хорошо и будто бы тесто с мясом, вероятно, обладало настоящим домашним вкусом, преследует меня по сей день. Особенно, когда Водяной отваривает свои полуфабрикаты, создавая ими запах на всю и без того маленькую кухню.

– То есть у тебя тоже ничего? – постучала чайной ложкой о стол я, пытаясь увидеть в глазах Антипки истину.

– У меня Эйнштейн, как видишь, – пробормотал Вербин, прожевав половину слов вместе с зелёным яблоком.

– Вы просто не так действуете, – замотал головой Водяной, помешивая свой ужин в кастрюле.

– Куда уж нам до вас, великих! – усмехнулась я и пригубила горячего барбарисового чая.

– Я могу вам и мастер-класс провести, съездить к свидетелям вашим, – самодовольно произнёс водный царь, пока сидящая напротив меня Пиковая Дама с недоверием посмотрела на мужчину.

– Нет! – практически одновременно крикнули мы с Антипкой и встретились удивлёнными взглядами.

– Вот именно, ты всё попортишь, водный пень, – проворчала Пиковая Дама, умело перемешивая карты.

– Да ну тебя, карга старая! – отмахнулся от женщины Водяной и достал с верхней полки тарелку. Пиковая Дама, взмахнув указательным пальцем, подняла в воздух одну из своих карт и запустила в голову Водяного. – Больно вообще-то!

– Меньше трепаться будешь зато, – усмехнулась Дама и лёгким движением руки приманила карту обратно в колоду. – Иди сюда, моя хорошая, неприятно тебе было, наверное, прикасаться к этому чудищу? Ну, прости меня.

– К картам отношение лучше, чем ко мне. Как с ней жить? – спросил у меня с Антипкой Водяной, на что мы лишь пожали плечами. – Ребятки вы мои жемчужные, она – самый настоящий изверг.

– Изверги вы все, изверги, – послышался голос Колобка, который тут же показался в дверном проёме и предстал нам в ошеломительном виде: на носу у него была прикреплена деревянная прищепка.

– Круглый, это что за перформанс? – усмехнулся Вербин и повернулся корпусом к другу.

– Вы едите тесто, а это каннибальство, – возмущённо произнёс Колобок, но из-за конструкции на носу, получилось это из рук вон плохо.

– Так мы же сами не хлебобулочные изделия, в отличие от тебя. Откуда претензия тогда? – поинтересовалась Дама, легонько поправив лиловый тюрбан на голове.

– По отношению ко мне это издевательство! – ответил Колобок и обиженно засунул руки в карманы.

– Братан, пойдём воздухом подышим, – сказал чертильник и отправился с защитником прав хлеба на улицу. – Скажи, может, ты хотел бельё на носу сушить? Так ты себя с Буратино попутал.

– Нет, если вы не хотите есть, я вас не заставляю, – ответил Водяной и, выйдя вслед за парнями, пошёл в свои апартаменты в компании полной миски пельменей.

– Как дети, – вздохнула женщина и грустно посмотрела в сторону двери. – Вон ещё одно дитё пришло. Привет, котик.

– Здравствуйте, – кивнул Лёня Красавцев и сел за свободный стул справа от меня. – А отец с матерью ещё не приезжали? Они просто сказали подождать их здесь.

– Точно ребёнок, – вздохнула я и, поправив воротник, положила руки на стол. – Нет их ещё, как и Ягини.

– Весело, – хмыкнул Лёня и, не найдя более ничего интересного в разговоре с двумя старыми девами, открыл свой скетчбук и начал дорисовывать эскиз: стая воронов, вылетающих из некой чёрной дыры. Они хлопали своими крыльями и перелетали по развороту тетради. Красавцев старался их усмирить и каждую по отдельности ловил карандашом, а затем переносил на нужное место. Зрелище ужасающие, но, опять же, спишем это на подростковый максимализм.

– Лёнька, а может, тебе погадать? – любезно предложила свои услуги Пиковая Дама, кивнув на перетасованную колоду.

– Я не верю в это от слова совсем, – ответил парень, почесав затылок.

– Почему же? – удивлённо спросила ведьма и, словив взгляд Красавцева, пристально посмотрела на него. Глаза женщины на несколько минут стали заворожёнными, будто бы стеклянными, изучающими нити судьбы юноши. Пиковая Дама резко мотнула головой и, проморгав глаза, отпила из фарфоровой кружки крепко заваренный кофе. – Зря, очень зря.

– А вы мне лучше погадайте, – кивнула я и протянула ведьме правую руку. Женщина аккуратно взяла ладонь и фиолетовыми ноготками провела по линиям.

– Тринадцатый аркан у тебя. Редкий, но сильный. Ты призвана, чтобы перерождаться каждый раз после потерь, – проговорила Пиковая Дама и, сузив глаза, взялась за карты. – Ждут тебя перемены скоро важные, изменят тебя полностью. Выбор серьёзный вижу, от него вся ты зависишь. Попробуй найти себе человека правильного в помощь, – сказала ведьма, но, открыв последнюю карту, осеклась, увидев что-то не то. – Слушай сердце, а не разум, поступай не по правилам, а по-человечески.

Странно нечисти сказать поступать, как вы. Я же заведомо так не умею, в меня же программа вшита «добрые деяния не совершать». Не вы же охоты объявляли, на кострах сжигали заживо нас, вилами гнали, в сказках невесть кем выставляли, в детях ненависть взрастили. Конечно, всё же было по-другому, а на людишек я клевещу. Опять плохая, как и всегда.

– Хватит на холоде дрожать, потом ещё лечиться долго будете, вон, у врача спросите, – проворчала Баба Яга, по-видимому заходящая в коммуналку в компании Колобка и чертильника.

– Подтверждаю, – отозвался Олег Красавцев, который вместе с женой неспешно проходил на кухню. – Ну что у вас здесь нового?

– У меня Энштейн ограбил Русский музей, а у неё панк-убийца с синим ирокезом, – прокашлявшись, произнёс Антипка, материализовавшийся на подоконнике.

– Негусто, – вздохнула Елизавета, потрепав сына по волосам.

– Неформал мой ещё Юлиану грозится найти, – тяжело вздохнула я, проводя пальцем по ободку кружки. В ответ последовала тишина и растерянный взгляд Ягини. – Что? Она же в надёжном месте.

– Да какое там надёжное! – крикнула женщина, сильно ударив кулаком по кухонному гарнитуру. – Я так и знала, что это произойдёт. Теперь всё ясно.

– А можно конкретики добавить? – попросил Колобок, потерев свой покрасневший нос.

– Все помнят увлекательную историю про Хайдена? – сказала я, внимательно оглядев собравшихся. – Тот амулет был не потерян, а остался у Василисы.

– Десять лет назад она умерла, оставив после себя шестилетнюю дочь, – вздохнула Пиковая Дама, тяжело набрав в грудь воздух. – Ей она отдала свой амулет, которым только девочка сможет победить вновь пришедшего за возмездием Хайлова или его последователей. Потому что, по преданию, только кровный родственник человека, единожды победившего темнейшее из всех тёмных зло, сможет победить его ещё раз. Или же, наоборот, сделать его непобедимым и всемогущественным.

– Это всё очень познавательно, но где подтверждения? – усмехнулся Лёня, с недоверием восприняв рассказ дамы.

– Вот тебе два живых подтверждения, – указала я рукой на себя и Антипа. – Мы вместе девчонку с её отцом да Василисой в Сибири прятали. Живёт там сейчас дочка Прекрасной ни сном, ни духом про магию.

– А почему мы про всё это не знали? – возмутился Колобок, переминаясь с ноги на ногу.

– Хороший вопрос, – подтвердил правоту товарища Олег и, проведя рукой по воздуху, придвинул к себе кружку чая.

– Чем меньше ушей, тем больше вероятность, что девочка проживёт в безопасности, – ответила Ягиня, нервно перебирая пряди волос. – Юлиана сейчас обычный ребёнок, не принадлежащий Светлой, Тёмной магии или настоящему злу. Она нейтральная. Сделать свой выбор она сможет только в нужный момент.

– И для неё это время уже пришло, – лирически завершил предложение Вербин, направив задумчивый взгляд в светлое будущее, на что получил недопонимание в лицах собравшихся. – По-моему, это было бы эпичное окончание фразы.

– Наш таинственный убийца хочет привлечь девочку явно не на добрую сторону, – продолжила говорить Баба Яга, задумчиво посмотрев в пол. – Нужно чтобы кто-то наставил её на правильный путь, пока не стало слишком поздно. Светлые про Юлю не знают, а вот приспешники Дениса очень заинтересованы в ней.

– А Хайлов не мог выбраться из своего заключения и сам отправиться на поиски девочки? – спросил Олег, озадаченно посмотрев на Ягиню.

– За ним ведётся круглосуточное наблюдение. Его побег невозможен, – усмехнулся Колобок, поправив очки на переносице.

– Светлые так просто нас к нему не пустят. Нужно завтра же получить разрешение на его посещение, – ответила Яга, нервно стуча каблуком по полу. – А пока первостепенная задача – это переманить Юлиану и как можно скорее.

– Внушить ей не судьба? Приворот сделать на крайний случай, – произнёс Лёня, пятый раз перерисовывая воронье крыло.

– Ей нужно по-доброму подсказать, чтобы кто-то близким девочке стал, и она могла этому другу всю душу вылить, – пробормотала Яга, пройдясь взглядом по лицам собравшихся, в конце концов остановившись на моём. – Точно, гениально!

– Нет, я не согласна, – вскинула руки я и поспешно встала из-за стола. Я со своими проблемами через раз разбираюсь, а тут ребёнок, куда мне.

– Лёня Красавцев поедет, – весело улыбнулась Ягиня, заставив маму мальчика поперхнуться.

– Что? – переспросил блондин, наконец оторвав бездонные глаза от своей работы. – У меня учёба, Ягиня Виевна, да и на дипломата я не сильно смахиваю.

– Буква «ю», как говорится, – усмехнулся Вербин и, спрыгнув с подоконника, подошёл к Красавцеву. – Прогулять фигову тучу занятий, познакомиться с девушками, от предков отдохнуть – лафа и удача. Мне бы так.

– Зубы мне ребёнку не заговаривай, – произнесла Ягиня и влепила лёгкий подзатыльник Антипу. – Лёнька, на тебя вся надежда.

– Считай, мир спасаешь, – пробормотал Колобок, до сих пор обиженный на Бабку Ягу.