Текст книги "Сказка из Ленинградской коммуналки"

Глава 7.
Экскурсовод в зоопарке

Понедельники мне в школьные и студенческие годы были искренне противны: после выходных, гулянок с друзьями и отдыха нужно переться в государственное учреждение для получения новых знаний и расшатывания психики. Если быть честной, то я не могу сказать, что школу я прямо-таки ненавидела. Учиться, в силу достопочтенного возраста на момент их появления в том виде, в котором вы привыкли их видеть, у меня там не получилось, но вот стать преподавателем истории я смогла. И скажу вам честно, работа в школе нравилась мне сильно, всегда в ней жизнь кипела, пионеры такие задорные попадались: смеялись каждый день, драки затевали и догонялки, какому-нибудь Васе Пупкину мелом спину натирали. Могу, кстати, с гордостью сказать, что у меня был реальный ученик Вася Пупкин, его даже одна рыженькая девчонка облила борщом в столовой, а через лет десять стала его женой! Правда, куда интереснее тот факт, что в принципе персонаж анекдотов и задач из учебника по математике за третий класс является более реальным, чем выход американцев на Луну! Но кому будет жизненно необходимо слушать про Ваську в восемь часов утра? Тем более в понедельник. Тем более, когда на улице минусовая температура, темно, голодно, а в лесу через дорогу волки воют. Да пускай они станут волками, а не бродячими собаки для пущего устрашения сибирской обыденности.

Но на самом деле можно привыкнуть и кофе без сахара пить, и спать на панцирной кровати, и каждое утро ощущать не то чтобы холод, а уже боль от него. Представьте, это Красавцев ещё весной приехал, в декабре тут вообще жить страшно. Не завидую я малому от слова совсем, но завидую себе белой завистью, что это не я там замораживаюсь!

– Что же у вас тут так холодно? – проворчал Лёня, надевая в раздевалке спортивные шорты.

– А у нас в Сибири только сильнейший выживает, – усмехнулся Романов, кинув мятую толстовку в рюкзак. Юра после своей грандиозной фразы ожидал одобрительную реакцию Паши, но тот неподвижно сидел на скамейке и молчал. – Пашка, ты тут?

– Да, он, походу, в субботу перетанцевал, – ответил за парня Красавцев, зашнуровывая фирменные белые кроссовки.

– А вы собирались на выходных, что ли? – поинтересовался одноклассник с каким-то звучными именем: то ли Олег, то ли Кирилл – не помню.

– Ничего интересного ты не пропустил, – отмахнулся Лёня и перевёл озадаченный взгляд на потерянного Кудрявицкого. «Неужто так переживает из-за Юльки? Может, реально любит её, а я счастье порчу», – подумала крашеная башка Красавцева. Нет, Лёнька, это у него иная любовная драма, намного глобальнее, чем ты себе представляешь.

– Павел Альбертович, наследник престола на великое княжение заводом, вы живы? – сказал щупленький Мишка Зайцев, нелепо поправив очки на переносице. Мишу здесь все уважали за безумные познания в физике и за искромётное чувство юмора. Хоть второе и пробуждалось в нём редко, но очень метко.

– Если на такое не откликается, то реально помер, – вздохнул, появившейся на пороге Серёга с учебником по химии в руках. – И кто мне теперь атом возбудить поможет?

– Серый, ты на столб посмотри – сам возбудишься, а за тобой и электроны распадутся из пары, – ответил Масляников, взъерошив и без того лохматые кудрявые волосы.

– Масло, ты видишь, какой умный у нас, помоги по-братски. Я в этих электронах, фигонах ни шиша не понимаю, – взмолился Серёжа, протягивая другу учебное пособие для юных учёных.

– Ты не мороси, потом разберёмся, – крикнул в его сторону Юра и присел на корточки напротив Кудрявицкого. – Паша, за тобой Лебедь бежит!

– Где? Что? Спрячьте меня быстро, пацаны, прошу! – взмолился Пашка, но. услышав смешки одноклассников, медленно начал приходить в себя.

– Вот, жив твой электрон, – усмехнулся Юра и похлопал взбудораженного Павла по плечу.

– С тобой всё нормально? – обеспокоенно спросил Красавцев, смотря в напуганные глаза мажора. Ответа он, к сожалению, так и не получил.

– Так, мы что тут прохлаждаемся, я не понял? – грозно произнёс физрук, зайдя в раздевалку. – Быстро все в зал!

Ждать ответной реакции долго не пришлось, и все, за исключением переодевавшегося Кудрявицкого, пришли на девять спортивных кругов ада.

– Юля, а ты что сегодня вечером делаешь? – спросил догнавший Вяземскую Лёнька. Я не скажу, что он отличался характерными успехами в спорте, но в качалку он ходил стабильно, поэтому форму имеет, да ещё какую.

– Я закатываю длинноногих крашеных блондинов в банки с формалином. Хочешь поучаствовать? – лучезарно улыбнулась Юля, на что Красавцев закатил глаза.

– Юль, я сама его могу в соленье превратить, только давай помедленнее, – устало произнесла бежавшая рядом Варя, а точнее, еле переставляющая ноги.

– Ловлю на слове, – усмехнулась Вяземская, сбавляя темп бега. – Давай, олень, беги на малую Родину.

– Скажи честно: ты пытаешься задеть меня, потому что я тебе понравился и ты не знаешь, как проявить свои чувства? – произнёс Лёня, нагнувшись ближе к уху Юли.

– Нет, ты просто слишком идеальный и очень хочется это испортить, – ответила Вяземская и легонько ударила парня в живот, на что тот вскинул руки вверх в знак капитуляции. – Вот так и бегай!

– Переходим на шаг, отдыхаем. Потом разбиваемся на две команды и играем в волейбол! – крикнул физрук, свистнув в свой доисторический свисток.

– Отдыхаем, – вздохнула Ховроша и села на корточки, приводя сознание и остатки дыхания в норму. – Кто придумал эту физкультуру.

А вот у Красавцева была более глобальная проблема, чем обычный урок. Прогресса с Юлькой никакого не было. Удивительно, но по поводу некомпетентности Лёни в ухаживаниях за девчонками наши мнения с Бабой Ягой сошлись. Она вчера злая, вся из себя, прилетела к нему в квартиру, к счастью не на ступе, и отчихвостила бедного парнишку. Участи Лёнька не избежал, получил по ушам и выслушал «мудрое» наставление, мол, надо девочке на чувства надавить, ударить незаметно потому, что ей дорого, чтобы она свою силу внутреннюю показать могла. А потом бы Красавцев тут как тут бы прибежал с фразами а-ля: «Вот это да, ты тоже колдовать умеешь? Как не умеешь? Я же видел всё. Ты не стесняйся, я тоже один из этих. Я тебе помогу!».

План надёжный как олимпийский мишка. Нет бы меня послушать, поласковее к девочке, влюбить там, покорить цветочками всякими. Во дают, придумали психику ребёнку расшатать. Лёнька, как беспощадное шестнадцатилетнее существо, немедленно приступил к убийству ментальной системы Юльки и начал думу думать: что же Вяземская любит больше всего? Вариант «а»: «Проедать людям мозги и всячески унижать их» – не подходит в силу того, что надавить на это никак не получится. Однажды Юля перед операцией на колено, будучи не в лучшем своём состоянии, умудрилась нахамить всем медсёстрам и одну довести до увольнения. Так что талант Юльки к издевательству над людьми нельзя побороть ничем. Вариант «б»: «Коньки, коньки и ещё раз коньки. Только они спасут наш мир» – тоже отпадает, ибо для нашего Лёньки будет слишком подозрительно появиться на тренировке девушки. Про семью Юля сама ничего не говорила, а из ближайших её родственников или друзей Красавцеву известны только одноклассники и Серёжа. Поэтому бить надо по одному из них, как бы досадно это ни было. Что тут думать, спрашивается в задаче? Ховроша – вот человек номер один. Она за ней и в огонь, и в воду, и на контрольную по алгебре.

– Красавцев, ты уснул, что ли? Подавай уже, – крикнула Юля из другого конца зала, разминая пальцы рук. Лёня же не спешил, внимательно осматривал каждый сантиметр спортзала не столько для того, чтобы сделать правильный бросок, а чтобы выбрать жертву. Ответ нашёлся сам в виде потерянного, бледного и вымотанного жизнью Пашки. Красавцев делает удар по мячу, и тот, перелетев через сетку, попадает метко в руки Юли, которая, не медля ни секунды, отбивает его обратно, на противоположную сторону поля. Мяч пролетает ровно над головой спящего на ходу Мишки и приземляется в двадцати сантиметрах

– Индюк, куда ты смотришь вообще, – грозно прикрикнул Юра, с досадой подавая мяч команде соперника.

– Я не специально, – стыдливо мотнул головой Зайцев, потирая худощавые запястья.

– Ты-то хотя бы не тупи, спящая красавица, – вновь крикнула Юлиана, смерив недобрым взглядом бедного Пашеньку. Кудрявицкий лишь мотнул головой и лениво подбросил мяч вверх. Дело осталось за малым: Красавцев прошептал заклинание, и спортивный инвентарь легко подчинился сознанию Лёни.

Пара нехитрых мыслей, и мяч обязан со всей силы врезаться в нос Варвары, но вдруг он резко останавливается в паре сантиметров от неё и падает на землю: Юля почувствовала поток магии и силой мысли без какой-либо практики и навыков остановила мячик! Чудо, иначе не назовёшь. Да я скорее поверю в то, что местный юношеский футбольно-бездельный клуб выиграет «Зенит». И вам, людишки, пора бы перестать доверять на слово, особенно таким подозрительным особам, как я. Себе дороже будет.

Как оказалось, в действительности мяч не повис в невесомости, не улетел обратно в морду Паши, не сломал носовую перегородку Ховроши и даже не испарился в космическом пространстве. За секунду до столкновения холодной резины с мордочкой Вари наш местный герой, именуемый почему-то просто Юрой, совершил прыжок гепарда и отбил мяч рукой в другую сторону. Реакция Вари на это – что ни в сказке сказать, ни пером описать. Посмотрела она на Романова, уж точно, как будто рядом с ней стоит не эта туповатая рожица, а сам Ромочка Курцын во плоти. Юру этот факт только порадовал, и, широко расправив плечи, он лучезарно улыбнулся и подмигнул спасённой принцессе.

– Паша, чтоб тебя за ногу, – грозно рыкнула на парня Юля и хотела было побежать в сторону подруги, но Юра тут же поднял большой палец вверх, мол, что всё с твоей глупышкой хорошо. Не сказать, что Вяземскую этот ответ удовлетворил до конца, но успокоил однозначно. – Ты, Кудрявицкий, не в вышибалы тут играешь, иди проспись лучше.

Лучше было бы, если бы он мешающегося под ногами Романова забрал и вместе с ним бы проспался где-нибудь под забором. По крайне мере, такой прекрасной судьбой хотел наградить их Лёня, у которого провалилась первая «стопроцентно выигрышная» идея. Как вы поняли, думать – это вообще не по части Лёни. Может, свои юридические задачки он решать и умеет, и про труды Лихачёва поразмышляет, но вот с одной провинциальной девочкой по-человечески разобраться не может. Хотя что с него взять – нечисть же. Поступать он решил, соответствуя своему званию, нечисто, а точнее, грязно. По отношению к старому паркету в столовой. Дождавшись большой перемены, Красавцев вприпрыжку побежал в царство холестерина и занял место за столом раньше всех, на что получил удивлённый взгляд Вяземской.

– Я так понимаю, тяга к столовой у тебя так и не прошла с первого дня? – спросила она, остановившись возле крайнего зелёного стола.

– Воу, ты первая заговорила со мной? Так у нас, считай, прогресс в отношениях, – усмехнулся Лёня и любезно отодвинул соседний стул для девушки. – Может, ещё обедню со мной разделите, мадам?

– У меня аппетит пропадает, когда я тебя вижу, – фыркнула Вяземская и хотела развернуться на сто восемьдесят градусов, дабы уйти прочь, но её цепкой хваткой взяла за плечи Варя.

– Да сядь ты уже, пообщаешься с нами просто, есть не обязательно, – прокряхтела девушка, чуть ли не силой усаживая подругу на поролоновый стул. – Всё, сиди тут. Я пойду обед куплю.

– Я с тобой, – проговорил появившейся из-под земли Романов и, легонько приобняв за плечи принцессу Варвару, направился в гущу битвы за самую горячую сосиску в тесте.

– А что это, Юра её типа душит или типа обнимает? – удивлённо сказал Серёжа, присаживаясь по соседству с Юлей, которая была не менее обескуражена этой картиной.

– Типа свечку не держим, – огрызнулся Красавцев и зло посмотрел на друга, который не дал ни секундочки побыть наедине с Вяземской.

– Вот, я про свечки хотел рассказать! – ответил Серго, даже не обратив внимание на искры ярости в глазах Лёни. – Там, на этой лабораторной по химии, что-то и про парафин было, и про нефть. Я ни слова не понял.

– Ну, тут ты Америку не открыл, – хмыкнула Вяземская, отрешённо рассматривая свои костяшки. Нескончаемая тупость Серёжи отбила у неё всякий интерес к диалогу с кем-либо. Красавцев же был более рад и весел жизни, найдя себе занятие по душе. Он с усердием намазывал кубик сливочного масла на бутерброд, лишь мельком поглядывая на скучавшую девушку.

– Эй, ребята, – послышался еле различимый шепот откуда-то из недр земли. Ну ещё скажите, что из лавы тираннозавр выплыл. По моему субъективному мнению, Паша выглядел куда более привлекательнее динозавра, да и школьный пол не особо походил на магму. – Вяземская!

– Ау, – дёрнулась Юля, когда почувствовала, что Паша ущипнул её за ногу. Девушка нагнула голову и обнаружила под столом друга, который был в толстовке с плотно затянутым на голове капюшоном и солнечных очках. – Кудрявицкий, ты что, совсем страх потерял?

– Да я о помощи прошу! – взмолился Паша, привлекая всё внимание Вяземской к себе. В иной ситуации Лёня бы озлобился, но тут трепливость мажора была только на руку. Заприметив на горизонте приближающуюся Ховрошу, Красавцев кинул прямо ей под ноги щедро смазанный маслом бутерброд. У Вари остались буквально секунды перед тем, как наступить на хлеб с маслом и столкнуться носом с паркетом, но она, будто бы почувствовав опасность, разворачивается обратно в сторону буфета: вилку забыла. Лёнька у нас не промах: дождавшись возвращения девушки, он кинул второй кусок хлеба, чтоб уж наверняка.

– Эй, шпана малолетняя, разбуянились совсем. Кто еду на пол кидает? Вы у меня сейчас, как миленькие, швабры в зубы возьмёте и пойдёте свои ошмётки убирать! – заголосила появившаяся из неоткуда баба Лида – местная уборщица и по совместительству прескверная женщина преклонного возраста. Своим криком она напугала ни только ни в чём неповинных учеников четвертого «В», на которых списали сие инцидент, но и бедную Варю тоже оглушили. Потеря слуха несмертельна, тем самым толку для плана Лёни не принесёт. Только прибавит ещё один инцидент в ОАО «Все самые тупые и необдуманный идеи Л. О. Красавцева».

– Я слово тебе даю, нет тут твоего Лебедя, – произнесла Юлиана, всё это время так усердно уговаривающая Пашу вылезти из засады.

– Пусть лучше под столом сидит, а то как жираф шею вытянет здесь и будет по сторонам зыркать, – весело улыбнулся Романов, подошедший вслед за Варей, как её верный спаситель. Окинув взглядом стол, он сел рядом с Лёней и посмотрел на него недоверчивым взглядом. – А ты-то чего такой хмурый? Случилось чё?

Да, Юрка, случилось. Некомпетентность носителя блондинистой шевелюры – она причина всех наших неудач. Вот покрасить бы его в какой-нибудь розовый исключительно в воспитательных целях. Краску в виде перманганата калия он сможет с лёгкостью найти на своём следующем уроке. Это был плавный намёк для Лёньки, что пора бы к более локальным методам прибегать, а лабораторная по химии – это идеальное место для пыток. В чём проблема волосы Ховроши поджечь, кислоту её заставить на руку пролить или ещё что похуже? Действительно, мешала Леониду лишь Юля, которая наотрез отказалась делиться с подругой реактивами и вообще выгнала ту за другую парту, чтобы она писала теоретическую часть. Ни дать, ни взять, как будто чует беду. Красавцев же тоже ощущает, что жареным запахло, и нагоняев он от Яги получит крупных, если магию в девчонке не раскочегарит. Жареное, кочегарка, огонь…

– Паха, ты куда смотришь? – разъярённо сказал Красавцев, пытаясь затоптать появившееся пламя на парте рукавом дорогой, внимание, белой толстовки. – Вот идиот.

 
                                       * * *
 

Выйдя из школы после уроков и ощутив морозный воздух в лёгких, Лёня понял, что ему этот запах приходится по вкусу куда больше, чем… Нет, не Питерский, эта промозглая провинция ему никогда не сможет заменить его культурную столицу, где каждый второй – великий из великих или хотя бы правнук самого превеликого. Красавцеву воздух на улице Чайковского понравился только в сравнении с горелым ароматом в кабинете химии. Побывав на одной лабораторной, Лёня смог чётко определить свои планы на будущее – ни пожарником, ни химиком он точно не будет.

– Юля, ты подожди меня немного, я с девочками из театралки про спектакль обговорю, – послышался из-за спины голос Вари, который уже стал несносным для Лёни за этот день.

– Конечно, – буркнула себе под нос Вяземская, провожая взглядом упорхнувшую подругу.

– Не своди брови на переносице, а то морщины будут, – усмехнулся Красавцев, наблюдая за хмурой мордашкой девушки. Она лишь пренебрежительно фыркнула, спустившись по ступенькам крыльца прямиком к блондину. – Твои планы на вечер так и не поменялись?

– Для тебя у меня каждый вечер занят, – хмыкнула Вяземская, подставляя свой нос ближе к лучам солнца, отчего-то припекающего сегодня. Надо же, а носик-то в веснушках, которые плотно замазаны косметикой. Пытается скрыть настоящее за фальшью – всё как обычно.

– Просто я в городе плохо ориентируюсь, хотелось бы на экскурсию напроситься, понимаешь ли, – ответил Лёня, наоборот пригнув свою голову ниже, чтобы удобнее говорить с этой полторашкой.

– Не, Красавец, рано тебе ещё наши кварталы изучать. Тебе там твой блонд ножиком отрежут да лещей надают, – посмеялась Юля и, прикоснувшись рукой к белым волосам, слегка встряхнула их. – У нас город-то консервативный, пацан пацаном должен быть.

– Это значит со стрижкой под 0,5 и нашивками на мастерке? – спросил Красавцев, перехватив запястье девушки, которая хотела убрать руку с его волос. Юля удивлённо вскинула бровь на его действие, а он слегка дёрнул девушку на себя, чтобы та оказалась ближе. – Я что-то не видал здесь таких.

– Не там смотришь, – отрывисто сказала Вяземская, упорно пытаясь разглядеть в глазах напротив что-то новое для себя. – Да и не надо оно тебе. Месяц другой и свалишь отсюда, поэтому лучше не пытайся проникнуться тем, о чём и понятия не имеешь.

– Плохо меня ты… – говорит Красавцев, но обрывается, посмотрев в сторону стоявшей прямо под крышей Варьки. Лёня делает на лице гримасу ужаса, боли и непонимания, когда самая большая сосулька стремительно летит вниз прямо на Ховрошу. М-да, актёрских данных ему не занимать. – Смотри, там Варя!

Юля лишь стоит как вкопанная, будто бы не подругу в беде увидала, а смерть с косой. Лицо неестественно белёсое, губы подрагивают, ноги не шевелятся, руки трясутся. Страшно ей, не за себя, а за дорогого человека. Хочет помочь, да ничего сделать не может, как будто время перед ней остановилось и чары неизвестные тело заморозили. Жалкое зрелище для меня, проигрышное для Лёни.

Сосулька-то летит несколько секунд, но для Юли они жизнью стали. Лёня уже думает самому остановить полёт сосульки, как вдруг появляется… Нет, не всемогущая сила Юли вырвалась из-под кожи. Она сейчас слабее, чем мы все с вами вместе взятые, какой от девки толк. А вот Юра точно сегодня зелье супергероя с утреца выпил, раз уже через пару мгновений держал перепуганную Варьку на руках. Спас. Романов точно после сегодняшнего дня должен Лёне по гроб жизни. Хотя бы за то, что Ховроша смотрит на него уже второй раз подряд как на главного человека на планете.

Самым важным же человеком для Юльки была, наверное, Варя. Если смотреть объективно, то на остальных ей было глубоко плевать, или же она создавала такую видимость. По-настоящему оберегала и пеклась девушка только о своей закадычной подруге. Сколько они лет уже вместе? Десять? Двенадцать? Не сосчитает даже сама Вяземская с её страстью к математике. И вот на её глазах чуть не пострадал, а возможно, даже чуть не умер её близкий, а она и глазом не повела – стоит, как заворожённая смотрит. Странная реакция, пугающая, настораживающая своей пустой.

– Юлька, – тихо прошептал Лёня, проведя мимо лица девушки рукой. Она отмерла и, легонько качнув головой, столкнулась взглядом с перепуганным Красавцевым. – Хорошо всё? Давай на лавочку сядем, а то ты бледная.

Стоит, молчит, лишь воздух ртом глотает, как рыба. Смотрит на всё вокруг с таким безразличием в глазах, что хоть волком вой. Рыбы, волки – это больше к зоопарку относится, а тут люди. Живые. Со своими чувствами, не всегда понятными не то что другим, а даже самим себе.

– Отвали, – медленно выдыхает Вяземская и, не кинув даже взгляд на прощание, неспешно перебирает ногами в сторону калитки. Лёня бы побежал за ней, проводил бы, проконтролировал, пускай и обругала бы его Юлька с ног до головы за это. Он нормальным же парнем быть может, если захочет. Но тут решил остаться на месте, не шелохнувшись. То ли кошки на душе заскреблись, что это он девчонку довёл, то ли просто не захотел проблему решать, как и обычно. Вот ещё и кошки ко всему прочему прибавились. Точно зоопарк, а я в нём будто бы экскурсовод на полставки.

 
                                    * * *
 

Страшнее всего смотреть на то, как нечто сильное и стойкое рушится у тебя на глазах. Свержение российской монархии, блокада Ленинграда, разгерметизация корабля «Союз-11». Это были страшные потери, из-за которых пострадали люди. Забыть о таких событиях нельзя, а стереть их – просто низко. Моменты падения были в истории каждого великого государства или новейшего изобретения. Тем не менее Великую Отечественную войну мы общими силами выиграли, в космосе даже кино научились снимать, да и сейчас страна процветает. С людьми всё происходит по тому же принципу: без боли поражения ты не сможешь почувствовать сладкий вкус победы. Даже сильный человек в какой-то момент «ломается», не видит смысла жить дальше, а только летит со скоростью спортивной машины на дно. Я часто видела таких падших, но обычно меня это не касалось на прямую или не затрагивало интересы. Но когда из-за чьей-то хронической депрессии у меня стоит работа в отделе, сроки горят, а полгорода стоит на ушах – мне приходится стать личным психологом.

– Руденко, открой, я знаю, что ты там, – крикнула я, стуча во входную дверь руками и ногами уже битые пять минут.

– Меня там нет! – раздался голос внутри, пока его обладатель медленно переместился в коридор. – Чего тебе?

– Поговорить хочу, – ответила я, но в ответ мне последовала мёртвая тишина. – У меня верёвка и мыло с собой.

Реакция последовала мгновенная – дверь открылась и на пороге уже ждал Саша не первой свежести. Кивнув головой, он пропустил меня внутрь, даже не предложив тапочки или помощь, чтобы повесить пальто.

– Совсем себя загнать хочешь? – спросила я, поставив два пакета с продуктами на пол. – Выглядишь так, как будто тебя переехал танк.

– Давай без твоих нравоучений, – отмахнулся Руденко и, пройдя в гостиную, совмещённую с небольшой кухней, упал на диван. – Ты пришла только для того, чтобы вынести мне мозг?

– Ух, как мы заговорили, – усмехнулась я и жестом попросила парня подвинуться, но ответа я не получила. – Как же с тобой тяжело.

– Ну, что ты опять делаешь? – невнятно спросил Саша, пока я сдвигала его ноги ближе к стенке дивана.

– Ты бы в душ хотя бы сходил, побрился, а то сейчас больше на Лешего смахиваешь, – оценивающе произнесла я, на что Руденко недовольно фыркнул и вновь прильнул к горлу какой-то бутылки.

– Ты на свинью похож, – сказала я и вытащила из рук капитана стеклянный сосуд.

– Ну куда? – проскулил Саша, пытаясь дотянуться до бутылки с медленным ядом для любого живого существа.

– В счастливое будущее, Руденко! – воскликнула я, на что парень вымученно откинулся обратно на подушку.

– Почему ты мне не можешь дать даже спокойно отдохнуть? – сказал Саша, пока я быстро прошла на кухню и выкинула бутылку.

– Не понимаю, сегодня день твоих вопросов или мы играем в «Что? Где? Когда?», – ответила я и хотела сесть на место, но Руденко положил на него свои ноги. – Вроде бы ты в душе пенсионер, а ведешь себя как ребенок.

– С тебя пример беру, – огрызнулся парень, поправляя своё гнездо на голове вместо золотистых локонов.

– Масштаб проблемы больше, чем я предполагала, – устало вздохнула я и вышла забрать из коридора пакеты с продуктами. – Ты есть хочешь?

– Нет, – ответил Саша, чем на секунду ввёл меня в ступор. Списав всё на прогрессирующую депрессию, я молча открыла холодильник и начала раскладывать продукты.

– Знаешь, я не удивлюсь, если сейчас из-за угла выбежит исхудавшая мышь и человеческим голосом скажет мне: «Добрая девушка, заберите меня из этого ада, отсюда все тараканы уже сбежали, одна я осталась», – сказала я, ставя молоко в боковой отсек.

– Мои мыши – моё дело. Если у тебя есть что-то кроме твоей желчи, то говори сразу, – пробурчал Руденко, приняв сидячее положение.

– Кроме, как ты выразился, желчи, у меня с собой только еда и бешеное желание вызвать сюда клининг, – ответила я, победно отложив пустые пакеты в сторону и захлопнув холодильник.

– Я сам буду решать, что мне делать в своём доме, – произнёс Саша и подошёл ко мне. Сверкнув своими голубыми, на удивление, холодными глазами, он отодвинул меня рукой от кухонного ящика.

– Нет, Руденко, больше ты пить не будешь, – замотала головой я, когда парень достал из верхнего шкафчика новую бутылку.

– Отстань от меня, – ответил капитан и, открутив пробку, сделал глоток едкой жидкости.

– Саша, хватит, пожалуйста! – прикрикнула я, на что парень и глазом не повёл. – Ты должен взять себя в руки и начать что-то делать, а не уничтожать собственную жизнь.

– Это ты меня сейчас морали учить будешь? – спросил Руденко и с грохотом поставил бутылку на стол. – Ты сюда пришла за этим?

– Нет, я ехала на другой конец города к своему другу, чтобы помочь ему, – ответила я, пускай и немного приукрасив свою секундную телепортацию на проспект Ветеранов. – Это не дело – губить себя ради другого человека, тем более мёртвого. Она никогда этого не оценит.

– Не смей даже говорить о Маше, – замотал головой Саша и устало протёр лицо рукой. – Ты никогда её не любила, всегда была против неё, буквально в каждой твоей фразе читалось презрение.

– Я не обязана была кланяться ей в ноги и целоваться в дёсны. Мой друг ты, а не она, – ответила я и положила свои руки на плечи Руденко, но он быстро скинул их.

– Я? Друг? Удивила, – усмехнулся Руденко, на что я хмуро свела брови, а он только повысил тон голоса. – Ну не делай драму. Я более чем уверен в том, что тебе просто не с кем делиться своими дурацкими теориями. Заметь, я тебя никогда не спрашивал, откуда ты всё время берёшь анонимных свидетелей. Почему ты буквально идёшь на запах преступлений. Я молча выслушиваю весь твой бред сумасшедшего.

– Так что ты не переведёшься, раз я такая плохая! – сказала я, зло лязгнув зубами. – Конечно, ты у нас самый хороший, а я – исчадье зла! Это ведь не я помогала пристроить твою мать в больницу, когда это было нереально. Не я вытаскивала тебя из горящей машины после той аварии. Не я приезжала к тебе в любое время по твоему звонку, чтобы решать твои проблемы. Не я всё это делала, а твоя Машенька! Твоя Петрова даже не понимала, через что мы с тобой прошли.

– Не смей произносить её имя. Она, в отличие от тебя, меня любила и ценила, а не попрекала постоянно, – ответил Руденко, пока глаза его наливались яростью, а скулы напрягались. – Ты хотя бы знаешь, что это такое любовь? У тебя на уме всегда была одна работа, деньги, работа.

– Я не работаю, а служу – это разные понятия. А что такое любовь – я знаю. Родину свою люблю, – произнесла я и приблизилась на шаг к Руденко. – Я пришла сюда не упрекать тебя, а помочь.

– С каких пор в тебе проснулось благородство? Отстань от меня и оставь в покое! – сказал Саша и поставил руки на кухонную столешницу по разные стороны от меня. – Если бы ты меня тогда не повела в Русский музей, то она была бы жива. Её кровь на твоих руках.

– Может быть, хватит винить меня? – спросила я, столкнувшись взглядами с Руденко. – Тебе надо проспаться, прийти в себя перед тем, как разговаривать с кем-либо.

– Я в полном порядке, не надо меня лечить, – ответил Саша и, громко стукнув кулаком по столешнице, опустил руку. – Не тебе говорить о том, как мне будет лучше. Ты мне никто.

– Учту, – кивнула я и, резко взяв Руденко за расслабленную руку, заломила её за спину парня. Из его уст послышался резкий крик боли. Я отпустила Сашу и, не дожидаясь новой порции оскорблений, ушла в коридор. – Счастливо оставаться, никто!