Текст книги "Аментес. Дорога к живым"

– Прямо, армия тёмных, – зло сказал Ильшат вслед уходящему строю людей.

– Тихо! – шикнул на него сидящий рядом салук.

– Они нас не услышат. У людей со слухом большие проблемы. Мы не собаки.

– Человек, я тебе сейчас язык отрежу, – зло оскалил зубыс асун.

– Отрежу, убью, отсеку… что за варвары! – сплюнул Ильшат и замолчал.

Пинта положил ладонь на макушку друга и повернул её влево, показывая, что за людьми движутся несколько отрядов волков: и пешие, и всадники. На первый взгляд казалось, что их количество превышает сотню. Колонна канисов медленно шла за людьми, растянувшись на многие десятки метров.

Ильшат от увиденного потерял дар речи, он проверил своё оружие и отступив за спину Пинты ещё долго смотрел вслед, пока шедшие в арьергарде три конника не исчезли за поворотом дороги.

– Вот теперь пошли! – скомандовал воин-салук, старший в этой группе, и все не сговариваясь двинулись вдоль дороги. Отряд доггеров должен был вступить в бой с канисами только отдалившись на достаточное расстояние от крепости.

Доггеры не скрывались, они в полном облачении построились на дороге в каре. Каждый их них знал, что возможно, это последняя битва в их жизни, но в победе не сомневались. Словно величественные статуи, они замерли плечом к плечу в ожидании противника. Не заметить их и пройти мимо было невозможно: стена, ощетинившаяся мечами и копьями.

Люди тоже не были глупцами, остановившись в ста метрах от асунов они ждали основную группу канисов, не вступая без них в бой.

Салуки с Ильшатом и Пинтой прибежали на место ещё до начала боя, они старались не отстать от волков. Основная сила асунов должна была вступить в бой сразу после Пинты. Количественное превосходство было за волками, но те же доггеры физически их превосходили, и любой отряд канисов в одиночестве не рисковал вступать в открытый бой с ними, а предпочитал отступить.

Конница и пехота волков остановились позади людей, волки разделили воинов надвое, и оба отряда сходу помчались в атаку. Они обтекали строй людей по обе стороны, и пустив лошадей галопом мчались к перекрывшим дорогу доггерам. Асуны, прокричав свой воинственный клич, перестроились в клин, подготовившись для встречи всадников.

Пешие волки тоже разделились на две колонны, и отойдя к обочине замерли, дожидаясь, когда конница разобьёт асунов.

Догхим и Догхут прикрываясь щитами стояли плечом к плечу. Как и их собратья в первых рядах, они выставили копья, упирая их одним концом в землю, навстречу приближающимся лошадям. Ступнями они чувствовали, как вздрагивает земля от топота тяжёлых копыт. Ровный строй всадников постепенно рассыпался, они набирали скорость, чтобы доггеров затоптать копытами.

– В атаку! – коротко крикнул командир отряда воинов-салуков. Ильшат даже не успел сообразить, и выбрать цель, к которой следует бежать, а стоящие рядом асуны громко зарычали и бросились на строй людей. С другой стороны дороги также вышли несколько групп асунов, напали на пеших волков, отсекая их и давая возможность отряду салуков вступить в бой с людьми.

Звон мечей и стоны раненых мгновенно разнеслись по округе, пыльная дорога оросилась кровью. На копьё Догхима грудью налетела лошадь и сломала его, он метнулся навстречу и пригнувшись, мечом вспорол ей брюхо. Всадник потеряв равновесие свалился, и ему тут же рассекли голову. Конница изрядно смяла строй доггеров. Всадники первой шеренги уткнулись в копья и почти все пали, но шедшие следом уже ворвались внутрь строя и начали рассеивать доггеров, дабы легче было их сразить. Всадники в пылу боя не сразу сообразили, что попали в засаду, так как были сильно увлечены погоней за пешими доггерами, которые уворачиваясь от рассекающих ударов сабель били лошадей по ногам и груди, а после уже сбрасывали всадников и добивали.

Люди и прикрывавшие их пешие волки увидев, что из леса выбегают новые группы асунов, тут же перегруппировались, и эффект неожиданности не сработал. К тому же, салуки замешкались, и волки, объединившись с людьми в один строй, ощетинились мечами и копьями, приготовившись встречать неприятеля.

Ильшат увидел, что канисы перестроившись ждут их, и теперь атаковать небольшими силами в лоб было бы безумием. Эта мысль едва промелькнула в голове, когда первые асуны в прыжке влетали в стену щитов, и сражённые копьями падали. Раненых волки тут же добивали.

Сквозь рык волков слышались и крики людей. Но эти крики не были звуками предсмертной агонии или же страдания раненых, это были крики воинственные, несущие за собой смерть врагов или их мучения.

Ильшат успел добежать до дороги, и крепко сжимая рукоять меча пытался найти равного себе или более слабого противника, но не успел даже повернуть голову, как тяжёлое копьё пронзило его тело и откинуло на землю. С пониманием того, что из живота торчит грязное древко копья, пришла и боль. Пронизывающая до глубины, от которой нельзя скрыться. Ильшат тут же попытался встать, но силы быстро его покидали.

– А-а-а-а-а… – от боли и отчаяния крикнул он, пытаясь руками зажать рану.

Пинта вступил в бой вместе с салуками, которые быстро работая мечами расчищали дорогу сквозь обезумевшую от крови и страха толпу. Смерть и страдания ежесекундно настигали кого-то на этой дороге. Потерявшие в бою оружие волки и асуны с ненавистью бросались друг на друга, хватая клыками за шеи, и мгновенно разорвав кожу и артерии кидались на другого, пока не находили того, кто им перегрызёт горло и отправит в небытие.

Анубиса охраняли, не давая вступить в бой с волками, убитого салука заменял тут же возникающий из ниоткуда асун, не позволяя канисам прорваться к Пинте. В скором времени в строю волков, прикрывающих человеческий отряд, возникла брешь, откуда выставив копья и мечи начали прокладывать себе дорогу люди. Им требовалось пространство для сражения, и они не боясь ударов асунов освобождали себе дорогу.

Это были живые мертвецы, именно те, кого боялись асуны. Удары меча рассекали их кожаные доспехи, оголяя кожу и оставляя глубокие раны, но кровь у них не проливалась, и они не обращая внимания тут же убивали нерасторопного асуна, попавшегося им на пути. На шее у каждого были защитные пластины, напоминающие короткие трубы, и никто не мог срубить голову с первого раза. Мертвецы развернулись спиной к спине, и шаг за шагом теснили оставшихся в живых асунов, которые к тому моменту были вовлечены в сражение с волками.

Пинту заметили, трое мертвецов отделились и вышли на него. Не пускавшие анубиса в бой салуки тут же набросились на людей, но мертвецы ловко уворачивались от некоторых ударов, а те, что достигали цели – не причиняли им вреда. Одному воин-асун сбил маску и шлем, срубив часть челюсти, но мертвец оскалил оставшийся верхний ряд зубов и насадил голову салука на пику.

Пинта держал в одной руке копьё, в другой меч, и успел проткнуть грудь мертвецу, пока тот был занят салуком. Его крик пронзительно прозвучал среди лязга оружия и стонов раненых. Он широко раскрыл глаза, и бросив оружие схватился руками за грудь. Следующим ударом Пинта отсёк ему часть головы, которая не успела упасть на землю, а тут же превратившись в песок рассеялась, подхваченная ветром.

Два других мертвеца увидев это накинулись на Пинту, но анубис, который был и выше и сильнее людей, не стал их дожидаться, а сам бросился навстречу. Ударом меча свалил одного на землю, срезав ему ноги, второго сходу проткнул своим копьём. Очередной человеческий крик сигнализировал, что душа его поймана и заточена в кристалл изумруда.

Оставшиеся доггеры благодаря помощи других асунов сумели рассеять конницу волков, которые бросив раненых прорвались из окружения и отступили.

Пешие канисы вместе с мертвецами смогли отбить все атаки, затем перегруппировавшись заняли оборону, постепенно отходя в сторону крепости Нур. Пинта смог убить лишь троих, но так увлёкся сражением, что не заметил, как остался один, окружённый мертвецами, которые теперь не спешили на него нападать, а окружили, пугая копьями.

Мертвецы, привлечённые необычным воином-асуном столпились вокруг него, постепенно их становилось всё больше. Канисы, находившиеся вокруг, оборонялись от оставшихся мелких групп салуков, которые снова перегруппировавшись пытались оттеснить волков и вызволить Пинту.

Дорога и обочина были усеяны убитыми и ранеными. Вокруг слышались стоны и скрежет зубов. Изредка звучали боевые кличи асунов, которые набегали и тут же отступали.

Многие мертвецы не знали о существовании воинов-анубисов, а волки ограждали их от этой информации, и такие встречи были для них полной неожиданностью. Люди, чьи тела были мертвы, уверовав, что они не могут умереть дважды, рассыпались на песок, деморализуя остальных.

Пинта в окружении мертвецов реально оценивал своё положение. Прекрасно осознавая, что эти люди совершенно не желают ему добра и постараются убить, он то и дело огрызался и делал выпады, пытаясь достать хоть кого-то. Но мертвецы угрожая копьями сжимали кольцо всё плотнее.

Конники канисов, увидев, что наступательный порыв асунов ослаб, вновь ринулись в атаку, дабы разбить остатки доггеров, которые спешили на выручку салукам. Но в этот момент из леса выбежали остатки асунов, ожидавшие в резерве во главе с самим Косплимом. Они ударили во фланг всадникам, которые от неожиданности нарушили свой строй, тем самым давая возможность пешим воинам-асунам с ними расквитаться. Косплим же приказал доггерам спешить на помощь Пинте. Именно ради этого глава воинов-салуков пожертвовал резервом и собой: чтобы отвлечь всадников от доггеров.

Пинта в очередной раз сделал резкий выпад, найдя брешь в плотном кольце мертвецов достал остриём копья чью-то грудь, превратил его в рассыпавшийся песок и забрал душу. Люди, почуяв опасность, исходящую от этого невиданного асуна, пошли в атаку. Но они не успели нанести Пинте ни удара, как сзади на мертвецов обрушились тяжёлые мечи, протыкая и разрубая их тела. Мертвецы падали, и поднявшись вновь бросались на доггеров. Пинте этой секундной заминки оказалось достаточно, чтобы он смог забрать ещё несколько душ. Доггеры работали слаженно, широко размахивая мечами и нанося удары. Мертвецы в долгу не оставались. Поднимаясь за спинами асунов, они нападали на них, вновь забирая их жизни себе в копилку.

Бой продлился не более получаса, но изрядно покосил ряды асунов. Остатки канисов отступили и разбежались по лесу, ища спасение. Пинта сидел среди вороха одежды и доспехов, разглядывая ярко-зелёный наконечник своего копья.

По дороге среди тел блуждали несколько кане-корса и доггеров, добивая раненых волков. Салуки рыскали в поисках выживших собратьев и переносили их в одно место. Мёртвыми никто не занимался, сейчас до них никому и дела не было, живые слишком озаботились своими жизнями.

– Вот он, живой! – Дохей привёл Дирха к Пинте. Салук обессиленно указал лапой на анубиса, и пошёл по своим делам. Врачеватель асунов бегло осмотрел Пинту и глубоко выдохнув сел рядом. Он смотрел на кожаные доспехи, осыпаные песком, и оружие, лежащее рядом, сплошь испачканное в крови.

– Тяжёлый был бой? – тихо спросил он.

– Где мои друзья? И что ты делаешь тут, разве ты не должен помогать раненым?

– Должен, анубис, должен. Пришёл тебя проведать.

– Со мной всё в порядке. Что с этим делать? – показав светящийся изумруд спросил он.

– Я позже заберу его у тебя. Когда заполнится. А теперь не сиди на дороге, уйди в лес, отдохни. Нам нельзя тут задерживаться.

Он хлопнул Пинту по плечу и ушёл к ожидавшим его раненым воинам.

– Юнец! А ты силён! – бросив увесистый меч под ноги сказал Догхут. Он скинул с себя искорёженные доспехи, и осмотрев несколько ран на своём теле сказал:

– Догхим погиб. Мертвяк ему голову копьём проткнул.

– Сожалею. Сегодня слишком много оборвалось жизней.

– Война, юнец, война! Жертв не считают, важна лишь победа. Надеюсь, мы смогли отвлечь на себя внимание, и наши собраться успели взять крепость, иначе – все наши жертвы окажутся напрасны.

– А зачем нужна эта крепость, Догхут?

– Ну как же, юнец, мы освобождаем наши земли от волков. Они пришли к нам и принесли смерть асунам. Отцы велят нам защищать наше будущее.

– Где Ильшат?

– Человек твой? Не знаю, я и волчонка не видел. Сбежали, наверное, – ответил доггер, и окинув взглядом поле брани встал и ушёл к остальным, переносить тела в лес.

Пинта почистил свой меч и побрёл вдоль дороги, всматриваясь в морды убитых собак и волков. Кого-то ещё не успели добить, и поверженный воин тяжело дыша смотрел на небо, доживая последние минуты своей жизни. Пинте в этот момент стали настолько безразличны жизни и судьбы этих существ, что он просто проходил мимо, не проявляя ни капли сострадания. Та жестокость и ненависть, которую он увидел, оставила глубокую рану в его сердце. Абсолютно не знакомые между собой существа, которые никак не сталкивались при жизни, здесь ненавидели друг друга настолько, что готовы были перегрызать один другому глотки, рвать и резать. Откуда в них столько ненависти, Пинта не понимал, но он прекрасно знал, что все эти асуны, с которыми сталкивался в пещере, пришли сюда убивать волков по приказу Косплима. Того самого салука, который вручил ему копьё. Взамен он обещал помочь освободить его друга, – человека. А что же такое он пообещал этим всем убитым, что они погибли ради исполнения своего желания?

С тяжёлыми раздумьями Пинта дошёл до того места, где среди тел волков и асунов лежали ещё и трупы лошадей. Под одним из них показалась знакомая морда, и подойдя поближе Пинта узнал в нём Косплима. Изуродованный, с гримасой боли, он смотрел полуоткрытыми глазами в даль. Из его тела в районе груди торчал меч, клинок которого застрял между рёбер, рассекая тело сверху вниз.

– Молчит?

Пинта от неожиданности вздрогнул и повернул голову на голос: рядом стоял Кулим с относительно целой шкурой. Всегда тихий и спокойный, он и теперь не выражал ни каких эмоций.

– Ага, вижу, что молчит. Человека твоего я не нашёл, и волчонка нет. Корим, собрат мой, который должен был его охранять, лежит на обочине без головы, – поделился кане-корса.

– Ильшат рядом со мной бежал на волков. Может, среди раненых есть? – всматриваясь в лес, куда стаскивали всех пострадавших, спросил Пинта.

– Возможно. Дохей за главного остался, приказал собраться всем живым. Нам надо удерживать дорогу, не пускать подкрепление волков и не выпускать отступающих из гарнизонной охраны. Что ты будешь делать?

– А разве мы на карьеры не пойдём? Ведь Косплим обещал, что после мы будем освобождать пленных.

– Пинта, вон он лежит, Косплим, – указал на тело асуна Кулим. – И он молчит. Больше ни слова не скажет. Так что, пока карьер отменяется, да и немного нас осталось, до вечера дожить бы.

– Что вы тут встали? Или помогайте, или не мешайте! – рявкнул проходящий мимо салук, таща на себе раненого собрата.

Кулим и Пинта молча отошли к обочине, наблюдая за слаженной работой тех, кто мог ходить на своих ногах. День тянулся долго, и до ночи оставалось очень много времени.

Ещё утром Пинта знал, что делает и куда идёт. У него были друзья, а сейчас его сердце опустошилось. Догхим и Кулим – единственные, кто из его друзей остались живы, и теперь они пойдут со своими собратьями до конца. Пока их жизнь не встретится со смертью в лице волка или мертвеца. Это может случиться в любое время, сегодня вечером, а возможно, и ночью. Асунов в отряде осталось очень мало, и следующую атаку канисов они не переживут.

– Как думаешь, люди добровольно решили служить волкам? Или их заставляют?

– Не знаю, Пинта, но говорят, что их много. Канисы отлавливают их по всем захваченным землям. И те мертвяки, которых не сумели поймать твои собратья, идут на службу к волкам. Асунам запрещено с ними встречаться или говорить. Только воинам-анубисам. Поэтому я ничего тебе о них не расскажу. Тварям без разницы, кого убивать, главное, чтобы сытно кормили. А люди, как известно, асунов ненавидят. Поэтому ничего удивительного в том, что они идут на службу к нашим врагам.

Над лесом кружили стаи стервятников, ожидая скорого пиршества, и лишь наличие живых рядом с их пищей откладывало начало обеда. Выставив по обе стороны дороги малочисленные заслоны, асуны продолжали стаскивать тела собратьев в лес, оставляя на дороге лишь трупы врагов.

В скором времени и им нашли применение. Оставшиеся в живых кане-корса и доггеры делали пики, и срезая головы волков, насаживали их, расставляя вдоль дороги перед заслонами, дабы устрашать тех, кто ещё не вступил с ними в битву. На этой войне асуны не стеснялись переступать через свои моральные принципы и негласные правила, каждый из них хотел жить, и его желание было не меньше, чем у тех, чьи трупы лежали сейчас на земле. И они делали всё возможное, чтобы отсрочить встречу с Осирисом, которого так боялись.

Из более чем двухсот воинов Косплима на своих ногах и с мечами осталось не более пятидесяти, многие раненые к вечеру скончались. Не занятые в дозорах воины занимались тем, что стаскивали убитых в одно место и охраняли их тела от стервятников. Они верили, что когда сами погибнут, их собратья так же укроют и будут охранять максимально долго их тела, чтобы душа смогла найти дорогу через Аментес и предстать перед Осирисом. Поэтому они так почтительно относились к своим погибшим собратьям.

Дохей понимал, что ситуация для него и его воинов критическая. Сейчас они были максимально уязвимы. Возникло множество проблем, которые приходилось решать, и при этом в любой момент можно было ожидать нападения канисов.

Пинта не нашёл Ильшата с волчонком ни среди раненых, ни среди убитых. Никто не помнил человека и не видел его. Все находящиеся рядом с ним во время атаки погибли.

Ближе к ночи дорогу расчистили, раненых осторожно перенесли в пещеры.

Тела погибших в бою асунов необходимо сохранять в течение сорока дней. Но для этого следовало перенести их в пустыню под солнце и извлечь внутренности. И Дохей принял тяжёлое для себя решение: оставить мёртвых собратьев в лесу, охраняя от стервятников, защищать дорогу, чтобы не прошли канисы, а в случае крайней опасности – уйти.

С наступлением темноты к крепости Нур отправили трёх салуков для разведки, остальные же скрылись в лесу, убрав с дороги заслоны. Лишь обезглавленные тела волков и лошадей остались лежать на своих местах, и в последующую ночь стервятники со всего леса пировали, с визгом и утробным рычанием убирая последствия боя.

– Юнец, вот, держи! – К скучающему Пинте подошёл Догхут, и протянув увесистый шмат мяса сел с ним рядом. Асуны скрывались в лесу, но не прекращали следить за дорогой, чтобы не пропустить подкрепление к канисам. Оставшимися силами они прикрывали второй отряд, который сейчас был занят штурмом крепости, такова была их основная задача.

Пинта взял в руки отдающее лёгким душком мясо, и сморщив нос посмотрел на доггера.

– Другого нет. Я ещё днём срезал с лошади, оно целый день под солнцем полежало, так мягче. Попробуй! – Догхут увидев брезгливый взгляд Пинты достал из-за пазухи небольшой мешочек. – Смотри, что я нашёл, юнец.

Доггер открыл мешочек и посыпал содержимым кусок.

– Что это? – унюхав знакомый аромат спросил Пинта.

– Это очень редкая пряность! Её с солью перемешивают, – ответил доггер и подтолкнул лапой руку воина-анубиса, который сомневался: съесть или не стоит. Язык ощутил солоновато-пряный вкус с лёгкой остротой. И действительно, перебив душок, приправа сделала мясо совершенно иным по вкусу и возбудила аппетит.

– Я же говорил! С этими пряностями можно хоть песок есть! Очень вкусно!

– Это перец! – вспомнив вкус сказал Пинта. Он помнил, как однажды ходил со своим другом-человеком в лес, где люди жарили на огне мясо, а его подкармливали горячими и очень вкусными кусочками. Именно тот перчёный вкус он помнил слегка обжигающим, с неописуемым пряным ароматом.

– Какой перец, ты что-то путаешь! Говорят, эти приправы выращивают наши отцы, и лишь в далёких землях; высыпают их на поля, а когда вырастет – собирают и привозят к нам.

– Это называется перец! – проглотив кусок повторил Пинта. – Ещё бывает красного цвета, тот жгучий. От него пасть горит, – поделился он знаниями.

– К утру наши разведчики должны вернуться! Ты с нами в Нур пойдешь?

– Пойду, вдруг там мой человек.

– Что это за человек такой, что ты его с таким упорством ищешь? – доггер отрезал ещё один кусок, и присыпав смесью соли и перца отдал Пинте.

– Самый лучший. Он мой друг! Он не выживет в этом мире без меня. И если он жив, то находится или в карьере, где добывают красный камень…

– Или в крепости! – закончил доггер.

– Да, – согласился Пинта.

Жуя сырое мясо, сквозь урчание падальщиков и крики стервятников он услышал с дороги еле различимые звуки. Они были знакомыми Пинте, но в тоже время чужими. Мерзкий и холодящий сердце вой. Скрежет зубов и бряцанье оружия.

– Ты что?! – Догхут заметил притихшего Пинту с непрожёванным куском мяса во рту.

Анубис выплюнул еду и прижал свой палец к губам доггера.

– Идут! Волки!

– Надо поднять тревогу и приготовиться к обороне! – подскочил с места Догхут. На него тут же обратили внимание находящиеся рядом асуны. Они встревоженно подняли головы и пристально смотрели на доггера в ожидании плохих новостей.

– Тихо, не кричи! – усадив Догхута обратно прошептал Пинта. – Их много, мы не устоим перед ними. Где Дохей? Нам надо выдвигаться к крепости, только там сможем что-то сделать.

Пинта смотрел в упор. Его слова были настолько убедительны, что Догхут молча кивнул в знак согласия головой и побежал искать салука.

Дохей появился практически сразу, видимо доггер или знал, где он находится, или встретил по пути. Изначально презрительное отношение к анубису в момент первой встречи после сражения сменилось уважением и доверием. Салук понимал силу, которая была заключена внутри этого существа, невзирая на отличие его от других воинов-анубисов, которых он встречал до этого. Поэтому не прислушаться к Пинте он не мог.

Дохей устало принимал тревожные новости. Секреты асунов, которые были выставлены далеко впереди для заблаговременного обнаружения волков, молчали. Никто не прибегал оповестить об опасности. Или же они были уже мертвы, или канисы находились настолько далеко, что их ещё не заметили.

– Как далеко они от нас? – задал логичный вопрос Дохей, чтобы понять, сколько у них есть времени.

– Не знаю. К рассвету будут тут. С каждой минутой их голоса становятся громче.

– Догхут, ты тоже ничего не слышишь? – повернувшись к доггеру спросил салук.

– Я верю ему. Юнец уже не раз доказывал, что его слух и зрение во множество раз лучше, чем наши. – Догхут достал из ножен меч, и покачивая им из стороны сторону продолжил: – Юнец предлагает отступить к крепости. Я могу с собратьями выйти им навстречу и задержать. Или остаться тут и сделать засаду. Что скажешь, Дохей?

Салук обернулся посмотреть на своих воинов. В темноте ночи среди деревьев сидели измученные уставшие асуны, чуть глубже в лесу лежали тела их собратьев, которых нельзя бросить. Обнаружив их – и волки могут надругаться, или же вечно голодные стервятники сожрут, не оставив шанса душам асунов выбраться из Аментеса.

– Догхут, доггеров слишком мало, чтобы хоть на мгновение остановить канисов, и только зря потеряем жизни. Но мы останемся и устроим засаду, а ты, анубис, беги к крепости и поторопи наших собратьев. Если успеете – застанете нас ещё в живых.

– А если среди волков будут люди? Люди-мертвецы, вы их без меня не одолеете.

– Мертвяки ночью не видят. Для нас они сейчас не опасны. Беги, анубис, и приводи помощь, – Дохей похлопал лапой по спине Пинты. Он снял с себя наплечник, на котором были выгравированы скрещёные сабли. – Это принадлежало Косплиму. Покажи его любому асуну, которого встретишь у крепости, он отведёт тебя к главе отряда.

Пинта посмотрел в глаза Дохею, надеясь увидеть там что-то, что сможет изменить его приказ, но салук был уверен в своём решении и отступать не собирался.

Кивнув напоследок, Пинта вышел на дорогу и побежал в сторону крепости Нур искать помощи.

Чем дальше Пинта вдоль дороги уходил от асунов, тем меньше он слышал звуки приближающихся волков. Он не мог понять избирательность своих чувств, потому как бывало, что не мог услышать Ильшата, который в свободное время играючи подкрадывался к нему сзади и пугал.

Подошвы его ног мягко ступали по твёрдой поверхности дороги. Он бесшумной тенью бежал в сторону крепости Нур. Как далеко от неё находился – он тоже не знал. Лёгкие горели, ноги отяжелели, а сердце гулким эхом билось в ушах, не давая спокойно бежать. Ему казалось, что в тёмном лесу из-за любого дерева на него выскочат мертвецы или волки, чтобы убить. Складывалось ощущение, что все вокруг знали, кто он, и куда бежит, а из мыслей не уходили панические страхи – не успеть, а добежав до крепости увидеть, что все асуны лежат мёртвыми у его стен.

Пробежав немалое расстояние Пинта устал. Какими бы физическими данными он ни владел, на бег всё равно затрачивал слишком много энергии. Он резко остановился, чтобы отдышаться. Слюна в какой-то момент загустела так, что её нельзя было ни сплюнуть, ни проглотить. Сквозь шум дыхания он расслышал впереди еле уловимый металлический звук, как будто обо что-то звякнул меч. Мысли об усталости мгновенно исчезли, и он, стараясь дышать реже и глубже, отошёл в сторону и спрятался за дерево.

Постепенно из темноты появились несколько теней, они шли медленно, еле переставляя ноги. Пинта насчитал троих, они держали мечи на плечах, отчего последние тёрлись об кирасу, издавая тихий противный скрежет. Приглядевшись повнимательнее, анубис узнал в тенях силуэты доггеров.

В голове возникли два вопроса: «Кто они такие? И откуда идут?». Сразу появилось желание выйти на свет луны и пойти им навстречу с распросами, но опасение, что эти доггеры нападут на него, и ему придётся их убить – тоже было.

Решение пришло через пару секунд. Пинта дождался, пока измученные асуны исчезли во тьме, лишь тихий скрип напоминал о них, постепенно отдаляясь. Затем он двинулся дальше в направлении крепости.

Ближе к рассвету он вышел туда, где лес стал редеть. Солнце ещё не взошло, но темнота постепенно отступала, открывая местные пейзажи в ожидании рассвета. Остановившись на опушке и прикрываясь кустами, Пинта осмотрел склон холма и стены, под которыми одиноко бродили несколько силуэтов. Ближе подходить Пинта не рискнул.

Дорога, которая оставалась слева, лентой тянулась к крепости, и обходя её со стороны пустыни исчезала за изгибом стен. Силуэты под стенами вели себя странно, повторяли одинаковые движения. Они держали что-то длинное в руках и сделав пару шагов втыкали его в землю.

Только когда рассвело и восходящее солнце осветило стены крепости, Пинта увидел, что все они были заляпаны чёрными подтёками, следами горячего вара и копоти. А силуэты, ходящие под стенами, оказались волками с копьями. Они добивали сотни раненых, разбросанных возле крепости. Это лежали асуны, неудачно штурмовавшие Нур. Пинта не мог поверить своим глазам. Он опустился на колени прикрываясь кустом, просидел несколько секунд с закрытыми глазами, и вновь посмотрел в сторону крепости. Ничего не изменилось, те же волки с оружием, прохаживающиеся между телами на фоне закопчёных стен.

«Значит, те трое были единственными, кто остался в живых», – подумал Пинта и услышал протяжный вой. Приглядевшись он увидел, что от стены в его сторону скачут два всадника. Они размахивали над головой мечами и подвывали. Воин-анубис не стал долго ждать, и тут же скрываясь за высокими кустами побежал в лес не разбирая дороги. Топот копыт он хорошо слышал, и спиной чувствовал, как сокращается расстояние. Пару раз оглянувшись он понял, что скоро его догонят, и если он не предпримет что-либо, то зарубят.

Решения или какой-либо тактики не было. Пинта добежал до высокого дерева с наклонным стволом, взбежал по нему на несколько метров вверх, и развернувшись прыгнул сверху на всадника, который успел притормозить своего коня. Удар копья пришёлся в круп. Пинта всем телом ударился обо всадника, выбив его из седла, и сам упал рядом. Лошадь с воткнутым копьём встала на дыбы и побежала, но рана оказалась смертельной. Из перебитой артерии обильно текла кровь, и не пробежав даже двадцати метров лошадь сильно захромала и упала. Она ещё пыталась подняться на ноги, но слушались только передние, и потеряв силы животное сдалось.

Второй всадник развернулся, и в момент, когда воин-анубис копьём наносил удар волку, лежащему на земле, направил лошадь грудью на Пинту. Но анубис уже успел лишить жизни каниса. От толчка животного он упал, и опасаясь, что его затопчут отпрянул. Всадник оскалился, и разрубая мечом воздух пытался достать до Пинты, но тот улучив момент стремительно встал, метнулся к раненой лошади, изо всех сил выдернул копьё и под дикое ржание метнул его в каниса. Наконечник, выточенный из цельного куска изумруда пробил волку грудь. Всадник слетел на землю держась обеими лапами за древко копья. Он хрипел и рычал на Пинту, но у анубиса не было времени на любезности. Прижав ногой волка к земле, он вытащил копьё из его груди и вонзил ещё раз. Затем Пинта поймал лошадь и поскакал в лес, прочь от крепости. Нур асуны взять не смогли, и теперь ему тоже дорога туда была закрыта.

Смерть, кругом смерть. Пинта боялся обернуться, чтобы посмотреть на волков, которых он убил. В глубине сердца всё происходящее вокруг он считал дикостью. Но руки и голова работали расчётливо и точно, и ни одна мышца не дрогнула, когда он вонзал своё копьё в очередное тело живого существа. Разумом он прекрасно понимал: чтобы выжить самому, ему надо отнять чужую жизнь, иначе его самого убьют. Несколько ран, полученных во вчерашней битве, уже затянулись и не доставляли хлопот. Новое тело теперь нравилось ему ещё больше.

Пинта не догнал троих бредущих доггеров, которых видел на дороге ночью, но он не придал этому значения, предположив, что те скрылись в лесу. Проскакав большую часть пути, он отпустил лошадь, и углубившись в чащу быстро пошёл вдоль дороги. Резких звуков он не слышал, лишь местная живность и птицы изредка издавали крики. Он шёл среди стволов деревьев, то отдаляясь то приближаясь к дороге, приготовившись в любую секунду увидеть волков или асунов. В волнительном ожидании он шёл ещё несколько километров, пока не услышал громкие разговоры и рычание.

Это были волки, занявшие всю дорогу и обочину там, где вчера произошло сражение. Все пики с головами поверженных канисов, которые установили асуны, уже были убраны, дорога полностью расчищена от тел и конечностей. Пинта при виде волков приуныл. Он почти час ходил вокруг временного лагеря канисов, наблюдая за ними, но ни разу не увидел живого асуна, которого, возможно, пленили бы волки. Последние не выставили ни охранения, ни дозорных. Они были так уверены в своём успехе, что вели себя беспечно, и Пинта этим пользовался, периодически меняя позицию для наблюдений.