Текст книги "Ребенок Розмари"

Это была уже полная бессмыслица, даже для дядюшки Майка, поэтому Розмари повернулась на другой бок… и вот уже настало воскресенье, и она с Брайаном, Эдди и Джин оказалась в кондитерском магазине. Вечером они собирались посмотреть «Источник»… Только это было не кино. Все происходило на самом деле.

Глава пятая

В понедельник утром, когда Розмари заканчивала разбирать покупки, в дверь позвонили. В глазок она увидела миссис Кастивет в бигудях, покрытых бело-синей косынкой, которая смотрела прямо и уверенно, будто приготовилась фотографироваться на паспорт.

Розмари открыла дверь.

– Здравствуйте. Как у вас дела?

Миссис Кастивет чуть заметно улыбнулась.

– Хорошо. Можно, я зайду на минуточку?

– Да, конечно, пожалуйста. – Розмари отступила и распахнула дверь пошире. До нее донесся слабый горьковатый запах талисмана Терри, наполненного коричневатым губчатым веществом. Миссис Кастивет надела штаны тореадора, что было весьма опрометчиво: они подчеркивали ее огромные бедра и ляжки со свисающими жировыми складками. Штаны были светло-зеленого цвета, поверх них – синяя блузка. Из кармана торчала отвертка. Остановившись у дверей рабочего кабинета и кухни, она надела очки и улыбнулась Розмари. На секунду Розмари вспомнила недавний сон – как сестра Агнес сердилась на нее за то, что пришлось закладывать окна кирпичом, но сразу же отогнала его, улыбнулась и приготовилась выслушать миссис Кастивет.

– Я пришла просто поблагодарить вас, – начала миссис Кастивет, – за те добрые слова, которые вы нам сказали недавно, что Терри была счастлива с нами. Вы даже не знаете, как это было вовремя в тот момент, потому что в глубине души мы подумали, что вдруг это мы что-то не так сделали или сказали, и довели ее… хотя и в записке ясно указано что она поступила исключительно по своему желанию, но все равно нам было очень приятно слышать эти слова от человека, которому Терри доверилась за несколько дней до кончины.

– Пожалуйста, не благодарите меня, ведь я только передала то, что она мне сказала.

– Другие бы даже не побеспокоились, – продолжала миссис Кастивет. – Они бы попросту отвернулись и ушли, чтобы не терять понапрасну времени. Когда вы состаритесь, вы поймете, как важны такие добрые поступки и как они редки в нашем мире. Поэтому я очень вам благодарна, и Роман тоже. Роман – это мой муж.

Розмари наклонила голову и произнесла:

– Я очень рада, что смогла вам как-то помочь.

– Вчера была кремация, без всяких речей. Именно так она и хотела. А теперь надо об этом забыть и жить дальше. Это, конечно, нелегко, мы ее очень любили – у нас ведь нет своих детей. А у вас есть?

– Нет, пока нет, – ответила Розмари.

Миссис Кастивет заглянула в кухню.

– Как мило, сковородки висят как раз на местах. А как, интересно, вы расположили стол?

– Я взяла образец из журнала, – пояснила Розмари.

– У вас тут хорошо потрудились рабочие. – Миссис Кастивет с удовольствием ощупала свежеокрашенный дверной косяк. – Это все за счет владельцев дома? Вы, наверное, были с ними очень щедры, – нам такое не делали.

– Мы всего-то и дали им по пять долларов, – отозвалась Розмари.

– И только-то? – удивилась миссис Кастивет, повернулась и заглянула в рабочий кабинет. – Как мило! Комната для просмотра телевизора.

– Это временно. По крайней мере, я на это рассчитываю. Тут будет детская.

– Вы беременны? – спросила миссис Кастивет, глядя на нее.

– Пока нет, – ответила Розмари, – но я надеюсь на это в скором будущем, как только мы перевезем все окончательно.

– Чудесно! Вы здоровая и молодая, у вас должно быть много детей.

– Мы думаем, их будет трое. Хотите посмотреть квартиру?

– С удовольствием. Я умираю от нетерпения, как хочется увидеть, что вы с ней сделали. Я ведь раньше бывала здесь каждый день – дружила с прежней хозяйкой.

– Я знаю. – Розмари прошла вперед, показывая дорогу. – Мне Терри говорила.

– Правда? – миссис Кастивет последовала за ней. – Похоже, вы с ней часто болтали в прачечной.

– Всего один раз.

Миссис Кастивет удивилась, войдя в гостиную:

– Боже мой! Как непривычно! Она стала гораздо светлей! А какой стул здесь у вас! Просто прелесть.

– Его привезли только в пятницу.

– И сколько вы за него заплатили?

Розмари смутилась.

– Точно не знаю. По-моему, долларов двести.

– Вы не сердитесь, что я вас расспрашиваю? – Миссис Кастивет постучала себя по носу. – Вот от этого у меня нос так и вырос, что я постоянно сую его куда не надо.

Розмари засмеялась.

– Нет-нет, все в порядке. Я не против.

Миссис Кастивет исследовала гостиную, спальню и ванную, спросила, сколько потребовал сын миссис Гардинии за ковер и трюмо, где они купили такие ночники, сколько полных лет Розмари и правда ли, что электрическая зубная щетка лучше обычной. Розмари поймала себя на мысли, что ей нравится эта откровенная старушка, ее громкий голос и прямые вопросы. Она предложила ей кофе с тортом.

– А чем занимается ваш муж? – спросила миссис Кастивет, сидя на кухне и ловко рассматривая ценники на банках с консервированным супом и устрицами. Розмари, передавая салфетку, ответила ей.

– Я так и знала! – вскрикнула миссис Кастивет. – Я вчера сказала Роману: «Он такой красивый, наверное, артист!» В этом доме живут еще три или четыре артиста. А в каких фильмах он снимался?

– Не в фильмах. Он играл в двух пьесах – «Лютер» и «Никто не любит альбатроса», и еще у него много работы на радио и телевидении.

Они пили кофе и ели торт на кухне. Миссис Кастивет не хотела, чтобы из-за нее Розмари накрывала стол в гостиной.

– Послушайте, Розмари, – сказала она, откусывая торт и запивая его сладким кофе, – вот прямо сейчас у меня размораживается огромный кусок филейного мяса, и половина его пропадет, потому что мы с Романом все не съедим. Что, если вы и Ги придете к нам сегодня на ужин, а?

– Нет, мы не сможем, – ответила Розмари.

– Ну почему, может быть, все-таки придете?

– Видимо, нет. Я не уверена, что вы и вправду…

– Вы бы нас очень выручили. – Миссис Кастивет опустила голову, а потом заглянула Розмари прямо в глаза. – Прошлым вечером и в субботу у нас были гости, а сегодня мы первый раз останемся совсем одни после этой… после той ночи.

Розмари сочувственно придвинулась к ней.

– Ну, если вы считаете, что мы не очень вам помешаем…

– Милочка, да если бы вы помешали, я бы вас ни за что не пригласила. Поверьте мне, я страшная эгоистка.

Розмари улыбнулась.

– Вот об этом мне Терри не говорила.

– Ну, – довольно пропела миссис Кастивет. – Терри об этом не догадывалась.

– Я должна, конечно, спросить у Ги, но, в общем, вы можете на нас рассчитывать.

Миссис Кастивет обрадовалась.

– Послушайте! Скажите ему, что я отказов не принимаю! Ведь тогда я не смогу похвастаться перед своими знакомыми, что я его знаю лично!

Они допили кофе с тортом, разговаривая о сложностях и страстях в карьере артиста, о новых телепостановках и о том, что все они очень неудачны, а потом и о газетной забастовке.

– В полседьмого вам не будет рано? – спросила миссис Кастивет уже в дверях.

– Очень хорошо, – ответила Розмари.

– Роман не любит есть позднее, – объяснила миссис Кастивет. – У него больной желудок, и если он поужинает поздно, то потом долго не может заснуть. Вы знаете, где наша квартира? 7А – в шесть тридцать. Мы вас ждем с нетерпением, А вот ваша почта пришла, я вам передам… Рекламы. Но все равно лучше, чем ничего, верно?

Ги вернулся домой в половине третьего в плохом настроении. Его агент сообщил, что, как он и боялся, роль получил актер с жутким именем Дональд Бомгарт, а цель была так близка! Розмари поцеловала его, усадила на новый стул и принесла сандвич с расплавленным сыром и стакан пива. Чтобы как-то успокоить Ги, она сказала, что прочитала эту пьесу, и она ей не понравилась. Вероятнее всего, пьеса быстро сойдет со сцены и о Дональде Бомгарте больше никто никогда не услышит.

– Даже если пьеса не пойдет, – пробурчал Ги, – то такая роль не может остаться незамеченной. Вот увидишь: ему сразу же предложат следующую. – Он приподнял верхний кусочек хлеба, заглянул внутрь сандвича и принялся жевать его.

– Миссис Кастивет заходила сегодня утром, – сообщила Розмари, – чтобы поблагодарить меня за добрые слова о Терри. По-моему, на самом деле она просто хотела посмотреть квартиру. Это самая любoпытнaя старушка из всех, которых я видела. Она спрашивала меня, за сколько мы купили мебель.

– Ты не шутишь? – спросил Ги.

– Но она и сама созналась, что очень любопытна, это было так смешно и очень мило. Она даже в аптечку заглянула.

– Прямо в аптечку?!

– Прямо в аптечку. А знаешь, что на ней было надето?

– Какой-нибудь неимоверный мешок?

– Нет, тореадорские штаны в обтяжку.

– Не может быть.

– Да, светло-зеленого цвета.

– Бог ты мой!

Встав на колени, Розмари линейкой начала измерять ширину подоконников.

– Она пригласила нас сегодня на ужин. – Розмари выжидательно посмотрела на Ги. – Я сказала, что еще надо посоветоваться с тобой, но вообще я не против. – Но Боже мой, Ро, мы ведь не хотим туда идти, правда?

– Мне кажется, что им сейчас очень одиноко, – сказала Розмари. – Без Терри.

– Дорогая, – начал объяснять Ги, – если мы подружимся с этими старичками, то они сядут нам на шею. Мы ведь живем на одном этаже, и они будут заглядывать к нам по сто раз на дню. Особенно если она такая любопытная.

– Но я сказала, чтобы на нас рассчитывали.

– Я думал, что ты сначала со мной посоветуешься.

– Но они нас очень ждут, – беспомощно проговорила Розмари. – Она так хотела, чтобы мы пришли.

– Сегодня мне особенно не до угождения разным старичкам, – рассердился Ги. – Позвони им, пожалуйста, и скажи, что мы не можем прийти.

– Хорошо, позвоню, – ответила Розмари и провела на плане квартиры несколько линий.

Ги доел сандвич.

– И пожалуйста, не дуйся на меня.

– Я и не дуюсь. Я просто подумала, что они ведь и правда живут на этом этаже. Так что здесь ты абсолютно прав. Я совсем не обиделась.

– Черт, – проворчал Ги. – Ну ладно, пойдем.

– Нет-нет, зачем? Мы не обязаны. Я утром как раз ходила за продуктами, так что обед мы и сами приготовим.

– Нет, мы пойдем к ним.

– Если не хочешь, то не надо. Я это честно говорю.

– Мы пойдем, и это будет мой сегодняшний благородный поступок.

– Ладно, если ты в самом деле хочешь. Но мы дадим им понять, что это в первый и последний раз. И никакой дружбы мы не завязываем. Идет?

– Идет.

Глава шестая

Наступила половина седьмого, и через несколько минут Розмари и Ги прошли по темным переходам к квартире Кастиветов. Когда Ги позвонил, сзади открылся лифт и из него вышел мистер Дубин или мистер де Вор (они не знали, кто из них – кто), неся в руке чемодан, обернутый в полиэтилен. Он, улыбаясь, открыл дверь квартиры 7В и произнес: «По-моему, вам не сюда». Розмари и Ги весело рассмеялись. Он быстро вошел в квартиру, крикнув «Это я!», и в глубине комнат они успели разглядеть черный сервант и красные с золотом обои.

Дверь Кастиветов открылась, и их встретила миссис Кастивет. Она была напудрена, нарумянена и широко улыбалась. На ней было светло-зеленое платье и розовый плиссированный фартук.

– Как вы точно пришли! – обрадовалась она. – Проходите! Роман как раз готовит коктейли с водкой. Как я рада, что вы смогли прийти, мистер Ги! Теперь я буду всем говорить, что знаю вас лично, что вот из этой тарелки он ел – сам Ги Вудхаус. Я ее даже мыть не буду – оставлю на память!

Ги и Розмари обменялись взглядами. «Это твоя подруга», – говорили его глаза, а ее: «Ну что я могу поделать?!»

В большом холле стоял прямоугольный стол, накрытый на четверых, с вышитой белой скатертью, тарелками из разных сервизов и столовым серебром. Налево открывался вид в гостиную, которая была похожа на комнату в квартире Ги и Розмари, только раза в два больше, и с одним большим окном вместо двух поменьше и таким же мраморным камином и лепными украшениями. Комната была обставлена необычно: возле камина стоял диванчик, столик с лампой и несколько стульев, у противоположной стены – множество ящиков для бумаг, журнальные столики, заваленные газетами, перегруженные книжные полки и пишущая машинка на металлической подставке. От стены до стены на полу лежал новый пушистый коричневый ковер.

Было видно, что по нему недавно прошлись пылесосом. Посреди комнаты одиноко стоял крошечный столик с журналами «Лук», «Лайф» и «Сайнтифик Америкэн».

Миссис Кастивет провела их по ковру и усадила на диван. Тут же пришел и мистер Кастивет: в руках он держал поднос со стаканами, доверху наполненными розовой жидкостью. Не спуская глаз со стаканов, он медленно двинулся по ковру, будто каждую секунду ему грозило страшное падение.

– По-моему, я налил слишком много, – заговорил он. – Нет-нет, не вставайте, пожалуйста. Обычно я рассчитываю точно, как настоящий бармен, верно, Минни?

– Осторожней с ковром, – сказала миссис Кастивет.

– Но сегодня, – продолжал он, подходя ближе, – я приготовил немного больше, и, чтобы не оставлять в миксере, я подумал, что… Ну, вот и все. Пожалуйста, сидите. Миссис Вудхаус?

Розмари взяла стакан, поблагодарила его и устроилась поудобнее. Миссис Кастивет быстро положила ей на колени салфетку.

– Миссис Вудхаус, это коктейль из водки. Вы такой пробовали?

– Я – нет. – Ги тоже взял коктейль и сел.

– Минни, – сказал мистер Кастивет.

– Смотрится прекрасно, – заметила Розмари, вытирая салфеткой дно стакана.

– Такие коктейли делают в Австралии. – Мистер Кастивет взял последний стакан и поднял его вверх. – За наших гостей. Добро пожаловать в наш дом. – Он отпил немного и, оценивая вкус, критически наклонил голову, прищурив один глаз.

Поднос упал на ковер.

Миссис Кастивет поперхнулась.

– Ковер! – воскликнула она и закашлялась.

Мистер Кастивет посмотрел вниз.

– Боже мой! – сказал он в растерянности и поднял поднос.

Миссис Кастивет поставила стакан, встала на колени и приложила салфетку к ковру.

– Совершенно новый ковер. Ты у меня такой неуклюжий!

Коктейли оказались кисловатыми и приятными на вкус.

– А вы сами из Австралии? – спросила Розмари после того, как пятно было уничтожено, поднос унесен на кухню и Кастиветы уселись на стульях.

– Нет, – ответил мистер Кастивет, – я родился здесь, в Нью-Йорке. Но я там бывал. Я был везде. В буквальном смысле.

Он медленно пил свой коктейль, сидя со скрещенными ногами и положив одну руку на колено. На нем были черные мокасины с кисточками, серые брюки, белая рубашка, на шее – синий платок в золотую полоску.

– На всех континентах, во всех странах, – продолжал он. – Вы называете любое место, и я уверен, что был там. Давайте попробуем. Называйте.

– Фэрбенкс на Аляске, – выпалил Ги.

– Был, – сказал мистер Кастивет. – Я был во многих местах на Аляске: Фэрбенкс, Джуно, Анкоридж, Ном, Сьюард. Я провел там четыре месяца в 1938 году, и мне пришлось делать множество однодневных остановок в Фэрбенксе и Анкоридже по дороге на Дальний Восток. Я бывал и в маленьких городках Аляски – в Диллингеме и Акулураке.

– А вы откуда? – спросила миссис Кастивет, поправляя складки на груди.

– Я из Омахи, – ответила Розмари, – а Ги из Балтимора.

– Омаха – хороший город, – заметил мистер Кастивет. – Балтимор – тоже.

– Вам приходилось путешествовать по заданию фирм? – поинтересовалась Розмари.

– И по заданию фирм, и по собственному желанию. Мне уже семьдесят девять лет, а я начал путешествовать, когда мне исполнилось десять. Называйте любые города – я был везде.

– А где вы работали? – спросил Ги.

– Где я только не работал, – разговорился мистер Кастивет. – В шерстяной промышленности, в сахарной, нефтяной, по игрушкам, запчастям для станков, занимался морской страховкой…

В кухне зазвенел звонок.

– Отбивные готовы. – Миссис Кастивет встала со стаканом в руке. – Не торопитесь допивать, возьмите с собой коктейли за стол. Роман, не забудь принять таблетку.

– Третьего октября забастовка закончится, – настаивал мистер Кастивет. – За день до приезда папы римского. Ни один Папа не приедет в город, где бастуют газетчики.

– А я слышала по телевизору, что он отложит свою поездку до тех пор, пока забастовка не кончится, – сообщила миссис Кастивет.

Ги улыбнулся.

– Ну, так и полагается для настоящей показухи.

Мистер и миссис Кастивет засмеялись, и Ги присоединился к ним. Розмари улыбнулась и разрезала отбивную, сухую и пережаренную, с горошком и картофельным пюре под мучным соусом.

Миссис Кастивет никак не могла успокоиться.

– Да, действительно, прямо в точку: настоящая показуха!

– Я дарю вам эту шутку, – сказал Ги.

– Все эти наряды и ритуалы… – подхватил мистер Кастивет. – Да и во всех религиях, не только у католиков. Сплошной маскарад для невежд!

– Может быть, мы обижаем Розмари своими замечаниями? – заметила миссис Кастивет.

– Нет, вовсе нет.

– Вы ведь не религиозны, дорогая моя? – учтиво спросил мистер Кастивет.

– Меня так воспитывали, – сказала Розмари. – Но теперь я чистый агностик. Так что вы меня ничуть не обидели.

– А вы? – поинтересовался мистер Кастивет у Ги. – Вы тоже агностик?

– Наверное, да. Не знаю, как можно думать иначе. То есть я хочу сказать, что убедительных доказательств нет ни у одной из сторон, верно?

– В самом деле нет, – согласился мистер Кастивет.

Миссис Кастивет внимательно поглядела на Розмари.

– Ты так неуютно себя почувствовала, когда мы смеялись над шуткой Ги насчет Папы.

– Ну, он ведь все-таки Папа, – смутилась Розмари. – Я всегда его уважала и сейчас уважаю, хотя и не считаю уже, что он святой.

– Если ты не считаешь его святым, – сказал мистер Кастивет, – то не следует его и уважать, потому что он обманывает людей, говоря, что он святой.

– Вот именно, – поддержал Ги.

– Как только подумаю, сколько денег уходит на его наряды и драгоценности… – проговорила миссис Кастивет.

– Вот вам и лицемерие, замаскированное религией, – продолжал мистер Кастивет. – Это было неплохо изображено в «Лютере». Вы там играли главную роль, Ги?

– Я? Нет! – ответил Ги.

– Разве не вы были дублером Альберта Финни?

– Нет. У меня там была менее заметная роль.

– Странно, – удивился мистер Кастивет. – А я думал, что это вы. Я помню вашу жестикуляцию и специально посмотрел в программке, кого вы играли. И там написано, что вы были дублером Финни.

– Какую жестикуляцию? – не понял Ги.

– Ну, я не помню точно, вот такие движения…

– Когда у Лютера начинался приступ, я делал руками такой жест, как бы протягивая их к небу.

– Точно! – радостно подтвердил мистер Кастивет. – Именно это… А вот у мистера Финни все было очень неестественно, смею заметить.

– Да что вы, – возразил Ги.

– По-моему, его игру сильно переоценили, – сказал мистер Кастивет. – Интересно было бы посмотреть, как бы вы сыграли эту роль.

Ги засмеялся.

– Мы с Финни действительно очень разные. – Он радостно посмотрел на Розмари. Она улыбнулась: ей было приятно, что Ги чувствует себя здесь хорошо, иначе бы он ей этого не простил – весь вечер провести в разговорах с папашей и мамашей Сеттл. Нет, Кеттл.

– Мой отец был театральным продюсером, – продолжал мистер Кастивет. – И все свое детство я провел в обществе таких людей, как миссис Фиск и Форбс-Робертсон, Отис Скиннер и Моджеска. Поэтому я замечаю не только обычные способности у актеров. У вас, например, интереснейшие внутренние качества, Ги. И по телепередачам это видно. Вы пойдете очень далеко, если преодолеете полосу временных неудач, через которую должен пройти каждый выдающийся актер. Вы сейчас где-нибудь снимаетесь?

– У меня есть на примете парочка ролей, – сказал Ги.

– Не могу себе представить, чтобы вам в них отказали.

– А я могу.

Мистер Кастивет уставился на Ги.

– Вы это серьезно?

На десерт был домашний бостонский пирог с кремом, и хотя он удался лучше, чем отбивные с овощами, Розмари показалось, что он слишком уж приторный. Однако Ги похвалил пирог и даже попросил добавки. Но, может быть, он только играл очередную роль, подумала Розмари, отвечая комплиментом на комплимент.

После ужина Розмари вызвалась помочь с посудой. Миссис Кастивет сразу же приняла предложение, и женщины занялись уборкой стола, а Ги и мистер Кастивет прошли в гостиную.

Кухня, начинавшаяся сразу за холлом, была маленькая и казалась еще меньше из-за оранжереи, о которой говорила Терри. Растения располагались на большом белом столе длиной фута в три, который стоял возле единственного окна. Над столом склонились лампы, освещавшие стекла парника, отчего они казались не прозрачными, а какими-то белесыми. В оставшемся пространстве близко друг к другу стояли мойка, плита, холодильник, и над всем этим под самым потолком были прибиты какие-то бесконечные ящики. Розмари вытирала посуду, стоя рядом с миссис Кастивет, и с удовольствием думала, что ее кухня гораздо больше и куда лучше обставлена.

– Терри говорила мне про вашу оранжерею.

– О, да, – сказала миссис Кастивет. – Это прекрасное хобби. Тебе бы тоже надо этим заняться.

– Когда-нибудь и у меня будет сад с разными травами, – ответила Розмари. – Не в городе, конечно. Если Ги предложат большую роль в кино, то мы переедем в Лос-Анджелес. Я ведь по своему характеру – деревенская девушка.

– А семья у тебя была большая? – спросила миссис Кастивет.

– Да. У меня три брата и две сестры. А я самая младшая.

– Сестры замужем?

– Да.

Миссис Кастивет водила мыльной губкой внутри стакана.

– У них есть дети?

– У одной двое, а у другой четверо, – ответила Розмари. – Но это было давно. Сейчас, наверное, уже трое и пятеро.

– Это хороший знак для тебя, – продолжала миссис Кастивет, все еще намыливая стакан. Она мыла посуду очень тщательно. – Если у твоих сестер много детей, значит, у тебя тоже так будет. Это передается по наследству.

– Да, мы очень плодовитые. – Розмари приготовила полотенце для стакана. – У моего брата Эдди уже восемь детей, а ему только двадцать шесть лет.

– Вот это да! – Миссис Кастивет ополоснула стакан и передала его Розмари.

– А всего у меня двадцать племянниц и племянников. Но я даже и половину из них не видела.

– А разве ты не ездишь их навещать?

– Нет. Я не в очень хороших отношениях с семьей. Я дружу только с одним братом. Остальные считают меня уродом в семье.

– Да? Почему же?

– Потому что Ги не католик и мы не венчались в церкви.

– О! – посочувствовала миссис Кастивет. – Какой шум поднимают некоторые люди из-за религии. Ну, это они виноваты, а не ты, так что и не переживай.

– Легко сказать. – Розмари поставила стакан на полку. – Может быть, теперь я буду мыть, а вы вытирать?

– Нет, лучше так.

Розмари выглянула в дверь. Но она увидела только уголок гостиной, в котором стояли столики с газетами и ящики. Ги и мистер Кастивет расположились в другом углу. В воздухе висел голубоватый сигаретный дым.

– Розмари!

Она обернулась. Миссис Кастивет протягивала ей чистую тарелку, держа ее в зеленой резиновой перчатке.

Почти целый час они мыли тарелки, кастрюли и столовое серебро. Розмари подумала, что сама бы она сделала это вдвое быстрей. Когда они с миссис Кастивет вернулись в гостиную, Ги и мистер Кастивет сидели на диване лицом друг к другу, и мистер Кастивет что-то увлеченно доказывал Ги, время от времени ударяя себя указательным пальцем по ладони.

– Ну, Роман, хватит утомлять Ги своими рассказами про Моджеску, – заворчала миссис Кастивет. – Он тебя слушает только из вежливости.

– Нет, что вы, мне очень интересно, миссис Кастивет, – возразил Ги.

– Вот видишь! – воскликнул мистер Кастивет.

– Только говорите Минни, – попросила миссис Кастивет. – Называйте меня Минни, а его – Роман, хорошо?

Она взглянула на Розмари.

– Хорошо?

Ги засмеялся.

– Ну ладно, пусть будет Минни.

Они поговорили про Гоульдов и Брюнов, про Дубина и де Вора, потом про брата Терри, который оказался в гражданском госпитале в Сайгоне, а потом перешли к убийству Кеннеди, потому что миссис Кастивет сейчас как раз читала об этом книгу. Сидя на стуле, Розмари почувствовала себя странно: ей показалось, что Кастиветы – старые знакомые Ги, которым ее только что представили.

– Как ты считаешь, это был заговор? – спросил мистер Кастивет, и Розмари снова почувствовала, что она выпадает из общей беседы, и поэтому ответила невпопад. Извинившись, она пошла за миссис Кастивет, которая пригласила ее посмотреть ванную и туалет. Ей показали бумажные полотенца с надписью «Для наших гостей» и книгу «Анекдоты для чтения в туалете», которые были совсем не смешные.

Розмари и Ги ушли в половине одиннадцатого, сказав на прощанье «До свиданья, Роман» и «Спасибо, Минни», и после сердечного рукопожатия обещали приходить еще, что со стороны Розмари было чистейшей фальшью. Как только они вышли в коридор и услышали, что дверь за ними закрылась, Розмари с облегчением вздохнула и радостно взглянула на Ги, увидев, что он делает то же самое.

– Ну-у, Роман, – сказал он, смешно сдвинув брови. – Перестань му-у-учить Ги своими рассказами про Моджес-ку-у-у!

Розмари засмеялась и цыкнула на него, они схватились за руки и на цыпочках побежали к своей двери, вошли внутрь, закрылись на замок, на засов и на цепочку. Ги забил невидимые гвозди, привалил невидимые камни, поднял невидимый разводной мост, вытер лоб и устало посмотрел на Розмари – она согнулась и умирала со смеху.

– Ну и отбивные!

– Боже мой! – подхватила Розмари. – А пирог! Как ты съел целых два куска? Он же был ужасный!

– Милая моя, – сказал Ги. – Это было образцом сверхчеловеческого мужества и самопожертвования. Я подумал: «Наверное, эту старую каргу никто в жизни не просил о добавках», – и поэтому отважился. – Он величественно взмахнул рукой. – Иногда у меня возникает потребность совершать благородные поступки.

Они прошли в спальню.

– Она сама выращивает разные травы, – сообщила Розмари. – А потом выбрасывает их в окно.

– Ш-ш-ш, у стен есть уши. А как тебе понравилось серебро?

– Послушай, а тебе не показалось это смешным: у них всего три одинаковые тарелки, – спросила Розмари, снимая туфли одна о другую, – и столько красивых серебряных ножей и вилок.

– Давай лучше не будем сплетничать: вдруг они нам их завещают?

– Нет, лучше будем вредными и сами себе купим. А ты в туалет не ходил?

– У них? Нет.

– Отгадай, что у них там есть.

– Биде.

– Нет. Сборник анекдотов.

– Не может быть!

Розмари сняла платье.

– Точно. Книжечка на веревочке. Прямо около унитаза.

Ги улыбнулся и покачал головой. Он стоял у серванта и пытался расстегнуть запонки.

– Но рассказы Романа, – признался он, – были очень интересные. Я раньше никогда не слышал ничего про Форбса-Робертсона, а ведь он в свое время был звездой. – Он никак не мог справиться со второй запонкой. – Я завтра снова пойду к нему, он мне еще что-нибудь расскажет.

Розмари с удивлением посмотрела на мужа.

– Ты?

– Да, он меня пригласил. – Ги вытянул руку. – Помоги, пожалуйста.

Она подошла к нему и почувствовала себя растерянной.

– Но мы ведь договаривались встретиться с Джимми и Тайгер.

– Разве? – спросил он, искренне удивившись. – По-моему, мы должны были еще созвониться.

– Нет, мы уже договорились.

Ги пожал плечами.

– Ну, встретимся с ними в среду или в четверг.

Розмари наконец расстегнула запонку и протянула ее на ладони. Ги забрал ее.

– Спасибо. Но ты можешь туда не ходить, если не хочешь, останешься здесь.

– Наверное, я лучше останусь, – согласилась она, потом подошла к кровати и села.

– Он лично знал Генри Ирвинга, – продолжал Ги. – И это ужасно интересно!

Розмари отстегнула чулки.

– Зачем они сняли картины? – задумчиво спросила она.

– Не понимаю.

– Картины… Они их зачем-то сняли. И в гостиной, и в коридорах. Там одни гвозди остались. Картина, которая висит над камином, совсем не из той рамы. Она на два дюйма короче с обеих сторон.

Ги внимательно посмотрел на нее.

– А я и не заметил.

– И зачем у них столько газет и бумаг в гостиной?

– А это он мне объяснил, – сказал Ги, снимая рубашку. – Он собирает марки. Со всего света, поэтому так много разной почты.

– Да, но почему все это свалено в гостиной? У них ведь есть еще три или четыре комнаты, и все закрыты. Почему бы им туда все не переложить?

Ги подошел к Розмари, держа рубашку в руке, и нажал пальцем ей на нос.

– Ты становишься такой же любопытной, как и Минни, – сказал он, чмокнул воздух и отправился в ванную.

Через десять или пятнадцать минут, поставив чайник для кофе, Розмари почувствовала резкую боль внизу живота – верный сигнал приближающихся месячных. Она расслабилась, держась одной рукой за плиту, и подождала, пока боль утихнет, затем вынула салфетку, банку с кофе и вдруг ощутила себя одинокой и несчастной.

Ей было двадцать четыре года, она хотела иметь троих детей с разницей в два года, но Ги был к этому «пока не готов», и она боялась, что он не будет готов, пока не станет такой же знаменитостью, как Марлон Брандо и Ричард Бэртон вместе взятые. Неужели он не знает о своем таланте и о том, что ему обязательно повезет? Поэтому ее план был – забеременеть «случайно»: от таблеток у нее болела голова, а резиновые изделия она считала отвратительными. Ги сказал на это, что подсознательно она продолжает оставаться доброй католичкой, хотя никаких дальнейших объяснений она ему не давала. Он снисходительно изучал ее календарь и избегал «опасных» дней, хотя каждый раз она говорила: «Нет, сегодня можно. Я уверена, что сегодня безопасно».

И вот снова в этом месяце он выиграл, а она проиграла в их недостойном соревновании, о котором он даже не подозревал.

– Проклятье! – Она с силой стукнула банкой по плите.

Из комнаты отозвался Ги:

– Что там случилось?

– Я ударила локоть!

Теперь, по крайней мере, она поняла причину своей сегодняшней депрессии.

Черт побери! Если бы они не были женаты, она бы уже раз сто успела забеременеть!