Текст книги "Сопротивляйся, меня заводит!"

Глава 42

Мия

Адам дождался, пока я села, осторожно отпила чая, и начал рассказывать.

– В общем… Сейчас мы не обделены состоянием, но раньше просто крутились в обычной среде, – начал говорить Адам. – Учились в универе на технарей, единственное, на что хватило заплатить. Якуб залип на одну девушку. Мы вращались в одной компании. Признаю, она была красотка! – чмокнул губами. – Стройная, фигуристая, буфера, что надо, задний бампер – просто улет! Все по ней сохли и были не прочь уложить в койку, но… Девушка держалась сама по себе! Гордячка, знала цену своей красоте и ждала момента, когда ей повезет подцепить кого побогаче. Якуб все гадал, как бы подкатить к этой девчонке. Красотка, но и дрянь редкостная, пользовалась тем, что парни были готовы на все. Ни одно из заданий сама не делала, всегда обедала в лучших кафе, на автобусах домой не каталась. От Якуба тоже помощь принимала – он за нее все рефераты катал и все курсовые. Если что, у Якуба котелок варит будь здоров! – внес веское уточнение Адам. – Он все ломал голову, как бы намекнуть Ларе на то, что он к ней неровно дышит, потому что она намеки типа не понимала, а подарки воспринимала как должное. Я посоветовал ему, мол, поцелуй ее при всех, застолби! Этот совет вышел боком.

– Как? Она его отвергла? Не стала целоваться?

– Хуже! – помрачнел Адам и замолчал. – Поклянись, что ты трепаться не будешь! На крови.

– Что-что?! На крови поклясться? Адам… Я… Я же девушка! Какие клятвы на крови?!

– Девушка-девушка, а татуировка на весь рукав. Почему бы и не поклясться?! – поинтересовался Адам.

– Я себя резать не стану. Просто я обещаю, что не буду насмехаться. Господи, да скажи ты мне уже, почему Якуб целоваться не хочет! – стукнула Адама по каменному бицепсу кулачком.

– Растреплешь – в порошок сотру! – еще раз напомнил.

– Помню! Говори!

– Не торопи меня, Оса! Дай с мыслями собраться… В общем, как-то мы всей компанией собрались на вечеринку за городом. Открытый воздух, костры, уличная дискотека. Якуб тоже должен был приехать, но задержался немного, его друг в аварию на мотоцикле попал, Якуб провожал его в больницу, но обещал приехать. Разумеется, красотка Лара тоже была там, на вечеринке. Случилось кое-что… К нам подвалила еще одна компания, тоже из универа, но сплошь мажорики. Выпивка, травка… Один из них не сводил глаз с Лары. Сначала все шло нормально, потом они предложили сыграть в карты на желание. Лара продула тому мажору, что пялился на нее. Сынок кого-то из богатеев. Он выдал желание: отсосать ему… Лара могла бы и отказаться, но вдруг согласилась. Короче, они встали, отошли за здание… Вернулись через несколько минут, мажор поправлял штаны, очень довольный собой. Девушка села пить коктейли. Видно было, что ее прическа растрепана. Брат появился, черт бы его побрал, именно в этот момент! С цветами подмышкой! Он прямиком направился к Ларе и поцеловал ее! Конкретно так засосал…

– О, черт, – ахнула я.

– Пиздец, если быть точнее! Лара не ожидала, она явно уже нацелилась на мажорика, думала, сын заместителя мэра теперь будет с ней тусить, а он начал ржать, дружки подхватили! Выдали нехорошее слово.

– Даже гадать не стану, какое там слово.

– Ничего хорошего… – помрачнел Адам. – В общем, Якуб еще в драку кинулся, проломил череп тому придурку, собрал себе массу неприятностей! Из универа его с позором турнули, еще и в семье сложности были из-за того, что на нас повесили сумму за лечение того утырка. Полный абзац… Со временем из неприятностей мы выкарабкались. Но Якуб девушек не целует. Точка. Все, теперь угомонишься?

– Блин… Блин… Блин… – повторяла я, вспомнив, как утром после минета полезла к Якубу целоваться.

Наверное, это напомнило ему о неприятном. Теперь мне стало многое ясно: гордый Якуб точно бы сам подобное о себе не рассказал. Поэтому вопрос с поцелуями отпал, и я поняла, что я зря накручивала себя. Причина была не во мне, а в прошлом негативном опыте. Но унывать я не стала. После новой встречи с Якубом, после того, как я услышала, что он хочет быть со мной по-настоящему, я была готова ждать, сколько угодно…

* * *

В кондитерской пришлось сидеть довольно долго, я перепробовала, наверное, все десерты, пока ждала Якуба, начала бояться, что не смогу встать из-за стола и застегнуть жакет.

– Все, хватит! В меня больше не влезет! – взмолилась я. – Может быть, эти пироженки ты сам доешь, Адам?

– Кто? Я?! Я сладкое вообще не ем! – ответил здоровяк.

– Заметно! – фыркнула я, наблюдая, как он в два присеста смел рулет со сливочным кремом.

– Что за тон? – сощурился Адам.

– У тебя усы от крема, – я показала на свои губы и протянула Адаму салфетку, чтобы он вытер себя сам.

Я могла бы и помочь ему справиться, но чувствовала, как часто в нашу сторону смотрела девушка-владелица кондитерской. Мне показалось, что она неровно дышит к Адаму, у них были явно не только приятельские отношения. Признаться, я даже представить не могла ту, которая могла бы удержаться и не влюбиться в харизматичных братьев. Все-таки они оба классные, но по-разному. Мой Якуб… Ох, я снова вздохнула, искренне желая увидеть его как можно скорее.

Внезапно мой затылок защекотало, волосы приподнялись, потом горячая волна спустилась вниз по шее и разлилась патокой по телу. Я обернулась и увидела Якуба. Он стоял за окном, наблюдая за мной через стекло! Я мгновенно подскочила, подхватила сумочку.

– Якуб приехал.

– Иди к нему, я расплачусь за заказ. И не вздумай говорить, что я тебе о поцелуях растрепал! – напутствовал меня Адам, говоря вслед что-то еще.

Но я уже не слушала, ноги несли меня вперед, к любимому. Я выбежала на улицу и застыла напротив Якуба. Он стоял, сложив руки под грудью, и сверлил меня тяжелым взглядом, полным нетерпения.

– Якуб!

Слова замерли на губах. Я хотела сделать шаг ему навстречу, но не могла этого сделать. Ноги вросли в асфальт, тело дрожало от судорог. Мужчина сам шагнул ко мне и схватил в охапку, тесно-тесно прижал к своей груди, обнял, вбил в грудную клетку с размаха и задержал.

Я глухо зарыдала, вцепившись в него руками, приподнявшись на цыпочки, обхватила за шею, повисла. Якуб подхватил меня под попкой, придерживая. Я обвила ногами его торс и продолжала плакать у него на плече.

– Пчелка! Сумасшедшая моя! – отвесил шлепок по заднице. – С ума свела! Не отпущу тебя. Не отпущу! С этого момента больше не отпущу.

– Прости! Я так скучала по тебе, так скучала! Ждала, что ты вернешься, а от тебя не было ни строчки! Почему от тебя не было ни строчки?! – заплакала я.

– А почему ты мне снова про договор говорить начала? – поинтересовался Якуб. – Перед отъездом! Душу мне измочалила! Впрочем, я больше такое слушать не стану! Хоть какую ахинею неси, я тебя слушать не стану. Будешь рядом, пока не признаешься, что за ерунда опять появилась в твоей голове! Но даже если признаешься, все равно не отпущу. Мне без тебя паршиво совсем! Будешь моей женщиной, я так решил! Болт я клал на все твои заморочки! – пригрозил Якуб и снова выдохнул сначала жарко и коротко, потом протяжнее и медленнее.

Мужчина начал дышать спокойнее, яро вдыхая запах моих волос.

Вдох-выдох.

Его грудная клетка поднималась и опускалась, и меня на каждом его глубоком вдохе подкидывало куда-то в небеса. Высоко-высоко, выше всех облаков! На выдохе меня приземляло, притягивало, словно канатами, я несмело поднимала взгляд и тонула в его глазах.

Вдох-выдох.

Причал.

Меня немного покачивало, шумело в голове, кровь бешено циркулировала по телу, пульсировала на кончиках пальцев, которыми я без конца гладила шею Якуба и зарывалась в короткие волосы.

– Я хочу быть с тобой больше всего на свете. Просто я испугалась, что не нужна тебе по-настоящему.

– Глупая! Я же тебя в свой дом привел, сказал, что ты будешь моей всюду. Хана тебе по всем фронтам, Пчелка. По всем законам будешь моей! Но сначала… я тебя, бля, разведу! – сказал с угрозой. – Тебе придется подписать бумаги о разводе. Со стороны твоего недобитка мужа они уже подписаны!

– Я согласна на развод. Хочу подписать их поскорее! – попросила я. – Хочу снова быть просто Мией Манцевич, без всяких «Добрынина».

– Станешь. Все бумаги у меня. Подпишешь?

– Прямо сейчас подпишу! – ответила я со слезами.

Якуб крепче обнял меня, дошел вместе со мной до своей машины, припаркованной у торца здания, и достал бумаги, вместе с ручкой.

– Вот здесь, здесь и здесь! Подпишись. Я указал, что ты хочешь вернуть себе девичью фамилию! Верно же?

– Да-да! Все верно! Верное…

Мои пальцы тряслись немного, когда я решила подписать бумаги на развод, тело начало бить крупной судорогой. Я не могла поверить своему счастью. Якуб обнял меня сзади, обвил одной рукой за талию и накрыл мою руку своей ладонью.

– Давай вместе. Расписывайся! – подсказал он, поцеловав меня в затылок. – Я тебя в этом решении поддерживаю. Так будет правильно…

У меня словно появилось второе дыхание, подпись вышла как никогда твердой и четкой. Якуб спрятал бумаги обратно в бардачок машины и посмотрел на меня серьезным взглядом:

– Теперь ты снова Мия Манцевич. Но не думай, что это надолго, – добавил Якуб. – Всю душу мне вымотала! Сердце измочалила… За такой серьезный моральный ущерб ты просто обязана стать моей. По всем пунктам, законам и правилам.

– Ты… Делаешь мне предложение?

– Я не предлагаю тебе выйти за меня замуж. Я ставлю тебя перед фактом: ты выйдешь за меня. Все. Ничего слышать не желаю! – заявил мужчина, подняв подбородок.

– Совсем-совсем ничего? Даже мое счастливое «да»?

– Да?

– Да! – выпалила громко-громко, даже в ушах зазвенело.

– Вопишь, как сирена! Наверное, в каждом уголке страны твое «да» услышали! – он привлек меня в свои объятия – такие горячие, уютные, родные.

– А ты… Ты его услышал? Услышал по-настоящему? Понял, что я не вру и не юлю, я по-настоящему хочу быть с тобой.

– Понял.

Я опустила голову на плечо Якуб, продолжая быть прижатой к его мощной груди, в которой частым стуком грохотало сердце.

– Я давно это понял, но потом решил, что ошибся и принял свои желания за истину. Ты здорово запутала меня в тот день, когда сначала просила меня наградить тебя множеством детишек, а потом… отказала, чтобы я в тебя кончал, в ротик взяла, зараза такая и… целоваться после этого полезла.

– Я просила тебя о детишках? Черт…

– Напилась, пьянчужка моя, все свои желания высказала! Но потом…

– Но я этого не помню, я только запомнила, как ты презервативы мне показал, и подумала, что ты сам больше ничего не хочешь.

– Подумала она. Спросить не судьба?!

– А ты! Почему не спросил?

– Вот еще, я мужик! Мужики не загоняются о таких мелочах. Ты просто моей быть должна, принимать в себя все: мои желания, мои подарки, мое семя…

Якуб спустил меня немного ниже, дав почувствовать свою эрекцию, и снова поднял плавным движением.

– В тебя кончать хочу… Много. Я уже всю нашу ватагу мысленно в голове расписал, а ты мне в этом отказала, сосать опустилась.

– Тебе не понравилось?

– Мне все понравилось. Не понравилось только то, что ты отказала.

Я рассмеялась сквозь слезы: все наши беды оказались надуманными, выращенными из собственных страхов.

– Я хотела тебя поцеловать, а ты не стал… Ой! После минета не целуешься? Прости. Я не подумала, что для тебя это может быть неприятно, но была обижена. Так глупо! Я больше не буду, клянусь. Я люблю тебя и без поцелуев.

– Что значит «без поцелуев»?! Охренела совсем?!

Якуб стремительно развернулся, с размаху прижал к боковой двери джипа и набросился на мой рот с тихой угрозой:

– Я тебя сейчас так зацелую, обкончаешься!

Глава 43

Мия

Якуб – мое пламя. Мое сердце. Посмотрев на него, я начала гореть безумно, кровь переполнилась флюидами взаимного притяжения, чересчур сильного, чтобы перед ним устоять.

– Если не целуешься, не надо, Якуб. Не надо. Адам мне рассказал, и если у тебя до сих пор остались предубеждения на этот счет, теперь я их понимаю и принимаю тебя целиком.

– Вот же трепло!

– Вообще-то он попросил тебе не говорить, что рассказал, но я так не смогу! Больше не хочу от тебя секретов.

– Больше никаких секретов, – согласно кивнул Якуб. – А что насчет поцелуев? Не хочешь полечить мои предубеждения?

– Хочу! – я загорелась ярче костра.

– Я тоже хочу! – ухмыльнулся в ответ. – Ты в прошлый раз от моего поцелуя кончила, хочу повторить этот фокус.

– Для меня это не игра!

Я положила ладони ему на грудь, создав немного расстояния между нами.

– Снова отталкиваешь?

– Мы как магниты, с отрицательными полюсами, не можем не притягиваться. Просто я в тебя влюблена по-настоящему и хочу, чтобы наши отношения были максимально комфортными и приятными для нас обоих. Поэтому, если не хочешь…

Якуб зацокал языком:

– Такая длинная тирада! И такая безуспешная попытка отвертеться от моего поцелуя.

Пальцы Якуба впились в мои ягодицы.

– Расчувствовалась без меня, без моего хера, вколоченного между твоих ножек до самых яиц. Ничего, скоро привыкнешь снова принимать меня целиком.

– Принимаю!

Он сделал плавный, глубокий толчок снизу-вверх.

– Ааааах…. Оммм… Якуб прекрати! Нас прохожие увидят.

– Готов поспорить, они завидуют, как я могу тебя прямо здесь разложить, трахнуть даже в одежде, даже не прикасаясь членом. Ты же скучала?

– Да. Очень.

– Шалила?

– Что?

– Честно признайся, мастурбировала без меня?

Его глаза горели как звезды, от их огня было не спрятаться.

– Да. Я пыталась. Это не так, как с тобой. Даже близко…

– Как и я без тебя. В кулаке гонять совсем не то, а на других женщин смотреть не хочется. Хоть и могли появиться варианты.

– Ах, варианты!

Неожиданно для себя я зашипела рассерженно и впилась ногтями в его плечи, расцарапывая кожу через ткань одежды.

– Наверное, та самая чистая и правильная невеста, о которой ты мне говорил?!

– Что? – удивился Якуб. – Неужели я такое сказал?

– Сказал!

– От обиды, наверное, ляпнул. Сам не помню. Извини за эти слова. Прости, что они тебя обидели. Я никогда не загонялся по этой теме, говорю тебе от всей души. Это больше вариант Адама, он постоянно языком трепал, что связал бы себя узами брака только с чистой, правильной девушкой… Мне другие девушки побоку. Ни одна не привлекает меня так, как ты, Пчелка. Исполни мою просьбу?

– Всего одну? Какую?

– Отлюби по полной программе, – попросил Якуб, приблизившись на максимум, почти ткнувшись губами в губы. – Давай, я готов. Полностью в твоем распоряжении, и ты тоже горишь. Я твою смачную, потекшую девочку чувствую.

Якуб был прав, в трусиках уже стало безобразно влажно.

– Да.

– Да? – обрадовался он.

– Да, но я должна знать. Есть ли какие-то условия? – спросила шутливо.

– Глупая, глупая Пчелка. У нас может быть условие только одно: никаких условий, – хрипло шепнул Якуб и начал меня целовать.

Сердце обезумело от притока любви, едва справляясь с наплывом эмоций. То, как касался меня Якуб, как властно, с жаром похоти и все же бережливо держал под попкой, сминая ее ладонями, как делал паузу между поцелуями, чтобы коснуться щека к щеке, провести по шее пальцами, задержаться и снова войти в кураж поцелуя.

Якуб целовал меня неспешно, смакуя, валом раскатывал мой рот в глубоком поцелуе, толкался языком, сметая все преграды и отводил его назад. Я тянулась к нему, за ним, цепляясь изо всех сил, пытаясь снова коснуться своим языком его языка и просто ощутить пряный вкус сумасшедшего поцелуя.

– Скучал по тебе безумно. Скучал… – признался Якуб.

Он начал трогать поцелуями мое лицо, порхать влажными, горячими губами всюду, зацеловывая.

– Еще не улетел из страны, но уже скучал. Получил твое короткое сообщение и едва не умер… Сердце в ауте. Как такое возможно? Ты ведьма настоящая! – добавил с более глубокой, жадной эмоцией, усилив напор губ. – До чего же ты ведьма, Пчелка!

Его губы присосались к моим, занимаясь по очереди. Он сосал их ритмично, попеременно, а потом бил языком посередине, выписывая круги. Через миг вторгался медленным глубоким тараном в мой ротик, врезаясь до самой предельной точки.

– Ааах! Якуб! – простонала я, задрожав.

Мне на ум пришли совсем нескромные сравнения, на что был похож этот поцелуй.

– Что, Пчелка? Вспоминаешь, как я твою девочку лизал, как лакомился твоей влажной киской…

– Да, – тихо призналась я, выдохнув в глотке воздуха все свои эмоции.

Воздух между нами задрожал, завибрировал мощно.

– Твой ротик – рай. Мой рай, я его замучаю. Задолблю, заклеймлю… И поцелуями, и семенем. Моим будет. Только моим!

Якуб говорил эти слова, замерев в сантиметре от моего лица, обводил губы пальцами, слегка нажимая. Я как безумная, целовала кончики его пальцев.

– Если вдруг увижу, что кто-то другой моего ротика коснется… Он смертник! – выдохнул коротко Якуб и внезапно затолкал два пальца мне в рот. – Сомкни губки вокруг моих пальцев и пососи. Я смертельно хочу увидеть, как ты сосешь…

– Якуб…

– Соси.

Да, я хотела это сделать и простонала, чувствуя, как лоно выдало новую порцию влаги, как оросило соками трусики. Я, наверное, до самых штанов промокла и буквально затряслась от сильного возбуждения, когда начала сосать его пальцы.

– В глаза мне смотри!

Было сложно удержать взгляд, глаза норовили закатиться от удовольствия. Напряжение достигло критической точки, я поняла, что мне хватит всего двух или трех прикосновений, чтобы кончить! Испытывая адские муки от нереализованного желания, я стиснула бедра крепче и начала тереться о Якуба, продолжая интенсивно сосать его пальцы.

– Не хитрить! – оборвал меня он. – Не ерзай. Соси еще немного… Соси…

Слюни побежали по моему подбородку. Якуб внезапно вынул пальцы из моего рта, прижался к моему подбородку, медленно провел языком снизу-вверх, по губам, закольцевал движение и вновь занялся моим ртом.

– Якуб! – взмолилась я. – Хватит… Хватит, я больше не могу.

– Можешь. Дай мне свой ротик, дай мне его! – жадно захрипел, вбиваясь языком быстрее и глубже. – Вот так давай его… Нравится? Нравится, когда я ебу твой ротик своим?

– Да…

Якуб был прав, это не поцелуй, это секс. Жаркий и разнузданный секс. У меня возникло впечатление, будто меня хорошенько оттрахали в ротик, все точки буквально кричали об удовольствии. Тело стянуло огненной судорогой, нервы натянулись и зазвенели. Ком безобразного жара выстрельнул прямиком из сердца и затопил все, сконцентрировался внизу живота и полыхнул еще одним зарядом.

– Аааа… Оооо… Якуб! Якуб…

– Кончай! Чувствую, как кончаешь, как течешь… Давай. Пчелка, давай! – продолжал рычать, вбиваясь в мой рот. – Еще…

Он целовал меня до тех пор, пока дрожь не отпустила, потом словил мой язык, начал сосать его и получил еще одну порцию послеоргазмической дрожи.

– Вот так… Вот так, моя Пчелка. Так хорошо. Так правильно. Теперь ты моя…

– Твоя. Навеки твоя. Не отпускай.

– Не отпущу.

– Не уедешь больше без меня?

– Ни на шаг не отойду! – заверил меня Якуб. – Даже не надейся.

– Люблю. Люблю тебя…

– И я. Больше жизни, – подтвердил Якуб, поцеловав меня в уголок губы. – Поехали домой? Ко мне домой. Я уже сказал однажды, что этот дом – и твой тоже. Ничего не изменилось. А ты?

– Да. Я согласна… Только мне немного неловко. У меня все трусики мокрые и штаны. Я как будто описалась…

– Тебя как будто не касался твой любимый мужчина на протяжении целого месяца, только и всего! Но сейчас я буду наверстывать упущенное. Активно. Прямо сейчас поехали и устроим каникулы по-взрослому…

* * *

Якуб

Я касался Мию постоянно и не мог перестать касаться. Мои глаза и губы, мое тело – всецело тянулись к Мии. Мое сердце могло лопнуть в любой момент от того, как много в нем было любви, обожания и желания быть рядом с этой исключительной девушкой. Она смеялась, улыбалась мне с любовью, ее глаза источали счастье, слепящее и яркое счастье. Я смотрел на нее и завидовал сам себе, к себе же ревновал и повторял постоянно: «Гребаный ты счастливчик, Якуб! Гребаный ты счастливчик, если она после всего осталась рядом с тобой!»

Дорогу преодолел с трудом, услышав, наверное, с полсотни просьб Мии следить за движением на трассе. Но что я мог поделать? Мне хотелось смотреть на нее, не отрываясь ни на миг! Это было похоже на сумасшествие, на отраву, но какой же сладкое и приятное это безумство! Я был готов испить его до дна, искупаться в нем с головой, дышать им, дышать Ею – моей любимой и желанной!

После всех признаний, после того, как она подписала бумаги на развод, после того, как я отвесил пинка под зад ее бывшему, я испытал глобальное облегчение. С моей души свалился не просто камень, но все мыслимые и надуманные камни разом! Я был вне себя от счастья, ощутил ясность и легкость, которых не было никогда на моем сердце. Теперь это была осознанная легкость и свобода, свобода не в праве выбирать любую из миллионов других женщин, а свобода любить и возвращаться к той самой – Единственной из миллионов.

Этому чувству не было конца и края. С трудом добрался до дома, бросил тачку нетерпеливо и утянул Мию в дом, добрался до первой же комнаты и раздел ее мгновенно, остервенело снял с ее тела все, что только можно было снять.

– Якуб! – ахнула она.

Ее золотистая кожа покрылась острыми пиками мурашек. Мия потянулась рукой, чтобы прикрыть грудь, с затвердевшими сосками. Я отвел ее руки вниз, в стороны.

– Дай посмотреть на тебя! – попросил я.

Наслаждался ее лицо, полным смущения и нетерпения, тонкой шеей, видом привставших сосочков и быстро-быстро вздымающейся и опадающей кожи впалого животика.

– Похудела.

– Бегала много, – отозвалась она тихим голосом. – Аппетит немного пропал.

– Нагоним! – пообещал я.

Подхватил ее на руки и понес в спальню, в нашу спальню, по ступеням нашего дома, повторяя эти слова про себя, как мантру. Кажется, теперь я понял, к чему готовился, чего ждал, для кого старался довести этот дом до совершенства.

Для нее.

Ступеньки под ногами пролетели чересчур быстро. Спальня гостеприимно встретила нас заранее расстеленной кроватью.

– Ты готовился?

– Ждал.

Мия рухнула в ворох одеял и покрывал со счастливым писком и раскинула руки и ноги в форме звезды, посмотрела на меня взглядом, жарким, как кипяток.

– Я принимаю сюда только в обнаженном виде! – потребовала она и согнула одну ногу в колене, отвела ее в сторону.

Красотка провела пальчиками по припухшим половым губкам, показала свою киску, поблескивающую от влаги. Мой рот мгновенно наполнился слюной от того, как я хотел пристроить губы и язык на это сладкое местечко и вылизать ее хорошенько.

– Раздевайся, Якуб! – тихо, но властно потребовала Мия.

Она следила за тем, как я раздевался, чуть-чуть покраснела, облизнувшись, когда член, освобожденный из трусов, гордо подскочил до самого пупка. Я раздевался быстро, затормозил лишь на миг перед тем, как снять рубашку.

– Должен тебя предупредить кое о чем.

– О чем?

Я молча стянул рубашку и показал на длинный, красный рубец на руке.

– Якуб! – вскрикнула Мия. – Где же ты так сильно поранился? Когда восстанавливал дом семье?

– Нет, Мия. Это след от моей глупости. Поранился я уже здесь, хотел спилить лишнее дерево. Чуть руку себе не откромсал и потерял много крови, лежал в больнице.

– Если бы я только знала, что тебе плохо, то в гордость бы играть не стала, прилетела к тебе в тот же миг!

– Даже несмотря на то, как сильно я тебя обидел?

– К черту обиды, жизнь важнее.

– Скоро снимут швы, – пообещал я. – Рубец со временем затянется.

– Это мелочи. Это… Главное, что ты жив и со мной! Люблю тебя…

– И я тебя люблю. Ну, что… Пустишь в себя одного мужчину с некрасивой рукой?

– Самого любимого? Единственного и обожаемого? Пущу, конечно же! Еще штраф выпишу за простой и долгое ожидание! – пригрозила она. – Тебе придется меня…

– Отлюбить! – закончил я за нее и взобрался на кровать, начав целовать ее ротик неспешно и глубоко, получая от этого невообразимый кайф.

Мои предубеждения против поцелуев таяли, как снег на жаре. Признаться, рядом с ней ни одно из табу не срабатывало, границы были шаткими, как никогда раньше. Сейчас же все барьеры слетели, ни одной посторонней или лишней мысли в голове, только одно ощущение кайфа и непрекращающегося счастья.

– Ты такая сладкая, Пчелка, одуреть можно! Медовая моя…

– Люблю тебя! Боже, еще один раз меня поцелуй! – попросила, задыхаясь.

– Всего один?

– Один миллиард, – выкрутилась Мия.

Она обняла меня за плечи, всем телом приникла, прижалась огненным импульсом, сливаясь воедино. Я опомниться не успел, как погрузился в ее тело одним глубоким, медленным толчком, застонав громко. Обычно я бывал сдержанным в такие моменты, чаще сыпал заводными словечками, поддавал жару. Но сейчас… ничего из этого было не нужно.

Жар плавился по венам, жар возникал на стыке наших тел.

Мой член ходил глубоко в ней четко и глубоко вбиваясь, но казалось, этой глубины недостаточно. Хотелось еще больше и жарче! Хотелось буквально всюду. Трахая Мию, я жадно вгрызался в ее ротик, ловил ответные стоны и крики, надсадные хрипы, вбирая их в себя, отрывался на миг, чтобы глотнуть кислорода и переключиться на ее тонкую шейку, на грудь, с коричневыми тугими сосками.

– Еще! – простонала Мия, царапая кожу головы коготками. – Еще, Якуб!

– Да! Проголодалась по мне?

– Безумно!

Я сгреб пятерней ее грудь, сминая пальцами, ласкал губами и языком соски, жадно всасывая их в рот по очереди.

Вел себя, как дикарь на пиршестве, но не мог насытиться!