Электронная библиотека » Б. Алан Уоллес » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 2 декабря 2022, 12:58


Автор книги: Б. Алан Уоллес


Жанр: Эзотерика, Религия


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Уильям Джеймс (1842–1910 гг.), великий родоначальник психологии из США, считал, что научное понимание ума в его время едва ли превосходило физику до Галилея[22]22
  A Plea for Psychology as a Science / William James // Philosophical Review. – 1892. – 1. – P. 146.


[Закрыть]
. После 1600 года, отмечал он, ученые создавали методы для изучения внешнего мира – методы, которые можно было бы подвергнуть математическому анализу. Благодаря этому вопросы, о которых долго спорили философы, были наконец решены с помощью эмпирических методов науки. Чем больше развивалась наука, тем меньше проблем оставалось в руках философов[23]23
  William James. Some Problems of Philosophy: A Beginning of an Introduction to Philosophy. – London: Longmans, Green, 1911. – P. 22–24.


[Закрыть]
.

Карьера Уильяма Джеймса содержит бесчисленные примеры, которые – если бы им всерьез подражали – привели бы западную психологию к более полному и сбалансированному пониманию ума, чем то, которым мы располагаем сейчас. Получив школьное образование в США и Европе, в 1861 году Джеймс поступил в Научную школу имени Лоуренса в Гарварде, а еще через три года – в Гарвардскую медицинскую школу, которую он окончил в 1869 году. Частично под влиянием биологического детерминизма, который ему прививали в годы врачебного образования, он начал переживать повторяющиеся приступы жесткой депрессии. Позже он описывал этот опыт как погружение в глубинный кризис – кризис духовный, кризис бытия, кризис смысла и воли. Однако в 1870-м он пережил откровение, поняв, что свобода воли – отнюдь не иллюзия: с помощью своей воли он может вытащить себя из депрессии. Джеймс решил, что он не просто машина, которой бы управляли биологические процессы в теле. Первым актом его свободной воли стало решение поверить в эту свободу.

В 1873 году Джеймс начал преподавать в Гарварде анатомию и физиологию. Еще через два года он стал преподавателем психологии и основал в университете первую лабораторию для научного изучения ума. Уильям определял психологию как «науку умственной жизни – и ее феноменов, и их условий. Феноменами здесь является то, что мы называем чувствами, желаниями, актами познания, рассуждениями, решениями и тому подобным»[24]24
  William James. The Principles of Psychology. – New York: Dover, 1950. – I:1.


[Закрыть]
. Физики изучали физические объекты, которые были доступны всем компетентным наблюдателям, – а вот психологи должны были изучить умственные процессы, которые переживались субъективно, а также их связь с другими объектами, с мозгом и со всем остальным миром. Однако умственные переживания – дело личное; они не поддаются непосредственному наблюдению с помощью научных инструментов. В связи с этим Джеймс предполагал: для изучения умственных процессов психология должна в первую очередь использовать интроспекцию[25]25
  Там же, I:185, 197–19a8.


[Закрыть]
. При этом непосредственное наблюдение за нашими собственными умственными состояниями и процессами должно дополняться сравнительными исследованиями, такими как изучение поведения животных, а также экспериментальной наукой о мозге.

Пока Джеймс сосредотачивался на интроспективном наблюдении за сознательными умственными переживаниями, австрийский невролог Зигмунд Фрейд (1856–1939 гг.) прославился благодаря своим теориям об уме бессознательном. Его новаторские труды сыграли жизненно важную роль в создании психоаналитической школы психологии. Терапевты из этого направления стремятся обнаружить связи между бессознательными компонентами умственных процессов своих пациентов. Опираясь на устные рассказы пациентов о субъективных переживаниях наяву и в сновидениях, Фрейд пытался понять скрытые механизмы ума.

К началу XX века ни академические психологи, ни сторонники психоанализа не преуспели в создании способов методичного наблюдения за умственными процессами от первого лица. Из-за этого после всего тридцати лет применения интроспекция как средство научного изучения ума была в значительной степени отброшена. К этому привели две основные причины[26]26
  См. статью The History of Introspection Reconsidered / Kurt Danzinger // Journal of the History of the Behavioral Sciences. – 1980. – 16. – P. 241–262.


[Закрыть]
. Одна состояла в том, что исследователям, работавшим в разных лабораториях, было сложно воспроизвести результаты изысканий других экспертов – потому что испытуемые, которые практиковали интроспекцию, обычно «наблюдали» именно то, чего от них ожидали авторы эксперимента. Нужно заметить, что психологи не добились существенного прогресса в совершенствовании собственной интроспекции и особо в ней не упражнялись – во всяком случае, в контексте своей профессиональной деятельности. Вместо того проверкой своего ума должны были заниматься участники экспериментов – но без какой-либо длительной, тщательной подготовки, которая позволила бы им делать тщательные и надежные наблюдения. Таким образом, хотя ученые активно использовали интроспекцию в своих исследованиях, они оставили ее в руках любителей. Интроспекция так и не поднялась над уровнем «народной психологии».

Вторая важная причина, из-за которой научное сообщество отказалось от интроспекции, состояла в том, что она противоречила духу научных исследований предшествующих трехсот лет – исследований, которые систематически сосредотачивались на объективных, физических и исчисляемых реалиях. К первым десятилетиям ХХ века естественные науки оказались столь успешными – особенно в сравнении с религией и философией, – что все большее число людей стали приравнивать мир природы к миру физическому. Иными словами, реальными они считали только то, что могли измерить ученые: физические сущности и процессы. Все остальное считалось «сверхъестественным», а потому и несуществующим или по меньшей мере не имеющим значения с точки зрения научных изысканий.

Отказавшись от научного использования интроспекции, академическая психология в англоязычном мире переключилась на бихевиоризм, который сделал все возможное, чтобы устранить отсылки к умственным состояниям и процессам, переживаемым субъективно[27]27
  Phillip H. Wiebe, “Religious Experience, Cognitive Science, and the Future of Religion”, в сборнике The Oxford Handbook of Religion and Science, ed. Philip Clayton and Zachary Simpson. – New York: Oxford University Press, 2006. – P. 505.


[Закрыть]
. Джон Б. Уотсон (1878–1958 гг.), один из первопроходцев этого направления в Америке, заявлял, что психология больше не является наукой об умственной жизни, как ее определял Уильям Джеймс. Как «чисто объективная, экспериментальная отрасль науки о природе», утверждал Уотсон, психология никогда не должна «использовать термины „сознание“, „умственные состояния“, „ум“, „содержание“, „проверяемое интроспективно“, „образы“ и тому подобное»[28]28
  Psychology as a Behaviorist Views It / John B. Watson // Psychological Review – 1913–20 – P. 158, 166.


[Закрыть]
. Подобное табу, наложенное на субъективный опыт, было частично вызвано тем, что ум или душа ассоциировались с религией, и частично тем, что умственные явления явно имели нефизическую природу[29]29
  См. Patricia Churchl and Terence J. Sejenowski, “Neural Representation and Neural Computation”, в сборнике Mind and Cognition: A Reader / ed. William G. Lycan. – Oxford: Blackwell, 1990 – P. 227.


[Закрыть]
. Подозрительность относительно религии со стороны ученых – дело понятное, ведь религия, по их мнению, требовала некритической веры в авторитеты. Наука, напротив, приписывала наибольшее значение познаниям, полученным с помощью опыта.

Вот в чем состояла загвоздка. Для того чтобы экспериментальные данные считались данными эмпирическими, они должны поддаваться проверке – быть доступными множеству компетентных наблюдателей. Однако умственные процессы можно наблюдать только изнутри. Их не может зафиксировать ни какой-либо сторонний наблюдатель, ни какой-либо научный инструмент – ведь те разработаны для измерения всевозможных физических реалий. Из-за этого психологи столкнулись с дилеммой: следует ли сохранять упор на эмпирическом, лежавший в основе научного прогресса на протяжении трехсот лет? Может, стоит вместо этого ограничиться наблюдением за внешними, физическими объектами, за сферой реальности, в которой наука со времен Галилея добилась такого большого прогресса? Ученые выбрали второй вариант, сузив сферу своих исследований. Бихевиористы решили изучать человеческое поведение, а не какие-либо загадочные внутренние, духовные, умственные сущности, которые, кажется, не имеют каких-либо собственных физических свойств[30]30
  B. F. Skinner. Science and Human Behavior. – New York: Macmillan, 1953.


[Закрыть]
.

Бихевиоризм – по крайней мере так, как он развивался в академической исследовательской психологии, – был в первую очередь озабочен поиском эффективных способов понять человеческий ум через поведение, а не тем, чтобы сделать выводы относительно подлинной природы умственных процессов. Такой подход подобен попыткам понять человеческую анатомию и физиологию без вскрытий, которые в средневековой медицине были запрещены. Большинство бихевиористов прекрасно осознавало собственные умственные состояния, но полагало: психология будет развиваться быстрее и с меньшим числом отступлений, если на какое-то время оставить интроспекцию за бортом. Однако радикальные бихевиористы, начиная с Уотсона, пошли еще дальше и заявили, что умственные состояния в целом и сознание в частности вообще не существуют – именно потому, что у них нет никаких физических свойств![31]31
  John B. Watson. Behaviorism. – 1913, переиздание New York: Norton, 1970.


[Закрыть]
Это явный пример отрицания реальности: идеологическая преданность материализму обесценила основанные на опыте свидетельства, которые не вписывались в данную систему верований. Что еще хуже, бихевиористы приравняли поведение к самим психологическим процессам. Роботы демонстрируют поведение, но не имеют сознания и субъективных переживаний. Люди также проявляют определенное поведение – но как бы тщательно мы его ни изучали, само по себе физическое поведение не предоставляет свидетельств даже в пользу существования умственных реалий, которые мы все переживаем. Утверждать, что субъективные переживания можно свести к объективному поведению, – самая настоящая интеллектуальная бесчестность или пример глубокой помраченности.

К 1960-м годам академические психологи начали все более явно понимать ограничения подхода, который игнорировал умственные процессы. Новая сфера когнитивной психологии начала относиться к субъективным переживаниям более серьезно. Кроме того, со времен возникновения когнитивной нейронауки в последние десятилетия XX века много внимания стали уделять связанным с субъективным опытом процессам в мозге. Ученые добились большого прогресса в попытках определить те части и функции мозга, которые необходимы для зрения и других физических чувств, а также для конкретных умственных процессов, например памяти, эмоций и воображения. Это совершенно правомочный подход к косвенному изучению умственных переживаний – ведь он опирается на сильные стороны четырехсот лет научных исследований физической реальности. Однако подлинная природа самих умственных процессов остается столь же загадочной, как и прежде.

Каковы взаимоотношения между процессами в уме и в мозге – между нашими субъективными переживаниями и нашей физической «аппаратурой»? Можно ли считать эту связь сугубо причинно-следственной – в том смысле, что процессы в мозге порождают субъективный опыт, – или же ментальные и нейронные процессы вообще являются одним и тем же, только при взгляде изнутри и снаружи? Кристоф Кох, работающий над передовыми исследованиями нейронных коррелятов сознания, на эту тему отмечает: «Характер состояний мозга и феноменальных состояний представляется слишком различным, чтобы их можно было полностью свести друг к другу. Я подозреваю, что взаимоотношения между ними сложнее, чем обычно полагают. Сейчас лучше всего сохранять в этом вопросе открытость и сосредоточиться на опознании коррелятов сознания в мозге»[32]32
  Christof Koch. The Quest for Consciousness: A Neurobiological Approach. – Englewood, Colo.: Roberts and Co., 2004. – P. 18–19.


[Закрыть]
. Что совершенно естественно, Кох как профессиональный нейрофизиолог опирается на свои сильные стороны – в частности, на изучение мозга. Однако изучение одного только мозга не принесло нам никакой информации о подлинной природе субъективного опыта. При объективном наблюдении за состояниями мозга они не демонстрируют никаких признаков умственных состояний. При субъективном наблюдении за ментальными состояниями те не демонстрируют никаких признаков мозговой активности.

Многие нейрофизиологи убеждены, что умственные процессы появляются в мозге как его эмерджентные свойства. Эмерджентное свойство возникает на основе крупной конфигурации компонентов, но не присутствует ни в одной из самих частей. Так, одна молекула H2O комнатной температуры не будет жидкой, но большое скопление таких молекул демонстрирует качество текучести. Текучесть – это хорошо изученное физическое свойство, которое легко измерить технологическими инструментами. Аналогичным образом, многие производные свойства физических сущностей сами по себе имеют физическую природу и поддаются измерению: в мозге, например, мы можем измерить кровообращение, электрические и химические изменения. Однако умственные процессы не имеют физических качеств, и их нельзя измерить объективно. Они радикально отличаются от любых других эмерджентных свойств, возникающих в физическом мире, а потому оснований считать их производными свойствами какой-либо физической сущности крайне мало.

Некоторые нейрофизиологи, однако, игнорируют эти проблемы и – возможно, ненамеренно – запутывают вопрос, попросту утверждая, что умственные процессы тождественны своим неврологическим основам[33]33
  Damasio. The Feeling of What Happens, 73, 169, 309, 311, 322–323.


[Закрыть]
. Это правдоподобная гипотеза, но какие-либо научные свидетельства в ее пользу так и не появились. Поэтому утверждать, что это научный вывод, – интеллектуальная бесчестность; на сегодняшний день это не более чем непроверенное мнение. В этом вопросе настоящая наука рискует превратиться в псевдонауку, одна из отличительных черт которой – в том, что она старается доказать истинность гипотезы, а не проверить ее. Допущение о том, что гипотеза верна и просто нуждается в доказательстве, приходит на смену открытости ума, которой и отличается научный метод. Итак, многие нейрофизиологи приняли именно этот псевдонаучный подход; они пытаются не проверить, а доказать, что субъективные переживания можно полностью понять через физические процессы в мозге[34]34
  Damasio. The Feeling of What Happens, 322.


[Закрыть]
. Как вы помните, в XVII веке многие европейцы считали, что у души есть и сверхъестественные, и естественные свойства. Настаивая, что человеческий ум должен быть сущностью исключительно естественной, ученые относились к нему как к чему-то всенепременно физическому – хотя ум не демонстрирует никаких физических свойств и не может быть зафиксирован физическими инструментами. Такова центральная проблема всех научных исследований ума – проблема, которую еще только предстоит решить.

Психологи продолжают изучать ум косвенно; они задают сознательным субъектам вопросы и наблюдают за их поведением. Таким образом, они напрямую исследуют физические следствия умственных процессов. Меж тем нейрофизиологи косвенно изучают ум посредством наблюдений за неврологическими основами субъективных переживаний; так они напрямую исследуют физические корреляты умственных актов – актов, которые могут быть либо причинами, либо следствиями. Объединение дисциплин психологии и нейронауки называется когнитивной наукой (когнитивистикой). Если исследователи в этой сфере ограничивают свои изыскания изучением одних только поведения и мозга, им не будет известно, что субъективные переживания вообще существуют. У авторов экспериментов есть лишь один способ удостовериться, что умственные состояния существуют: пережить их самостоятельно. Вот почему столь ценна уверенность Уильяма Джеймса в том, что в процесс научного изучения ума должна быть полностью интегрирована интроспекция.

Ученые-когнитивисты так и не создали продвинутых средств для проверки самих умственных актов. Наблюдение подобного рода они доверяют участникам исследований (обычно – студентам бакалавриата), получающим оплату и не имеющим профессиональной подготовки в наблюдении за умственными процессами и в их описании. Оставляя интроспекцию в руках любителей, ученые гарантируют, что прямое наблюдение за умом остается на уровне народной психологии. В этом вопросе когнитивную науку следовало бы поместить в контекст других естественных наук. Представители экспериментальной физики проходят профессиональную подготовку в наблюдении за физическими процессами, а биологи – за процессами биологическими. Ученые-когнитивисты вызвались понять умственные процессы, но, в отличие от представителей всех остальных естественно-научных дисциплин, не проходят профессиональной подготовки в наблюдении за реалиями, образующими сферу их исследований.

При этом мы не утверждаем, что когнитивные науки не узнали об уме много нового. На самом деле психологи и нейроученые очень много узнали о широком спектре умственных процессов (некоторые из которых не поддаются интроспекции) и соответствующих им процессов в мозге. Кроме того, их познания множеством ценных способов применяются при диагностике и лечении умственных недугов. Объективными измерениями мозга нейроученые заменили медитации на соответствующих им субъективных умственных процессах. Этот подход подарил им множество прозрений относительно нейронных основ ума – но очень мало понимания подлинной природы и происхождения сознания, а также всех остальных субъективных умственных процессов.

За последние сто лет ученые-когнитивисты не смогли создать никаких способов точного и прямого наблюдения за умственными реалиями, и это привело их к соответствующему выводу – выводу о том, что интроспекцию нельзя использовать в качестве научно-исследовательского метода. Это убеждение, которого все еще активно придерживаются психологи и нейрофизиологи, все равно позволяет изучать ум через поведение и мозговую активность. Тем не менее оно дискредитирует ценность интроспекции и косвенно подкрепляет допущение о том, что умственные процессы есть лишь процессы в мозге, рассматриваемые с субъективной точки зрения. Из этого допущения следует, что процессы в мозге реальны, а умственные процессы иллюзорны.

Тем не менее в наше время глобальные перемещения и связь стали общедоступными; благодаря этому у нас появляется гораздо больший, чем когда-либо прежде, доступ ко всем цивилизациям мира. По этой причине быстро растущее число ученых-когнитивистов теперь проявляет активный личный и профессиональный интерес к созерцательным традициям, которые прежде им были незнакомы, а также к тем, которые сформировались на Западе. Таким образом, научное неприятие медитации, сохранявшееся веками, скоро, возможно, останется в прошлом.

4
Научные исследования медитации

Можно ли сказать, что наши умственные состояния и поведение полностью определяются такими физическими факторами, как деятельность мозга и гены, – или же мы можем усилить личное чувство благобытия, прилагая к тому усилия, включающие медитацию? Именно таков основополагающий вопрос, лежащий в основе всех научных исследований медитативных практик. Вспомните, что глубокая, суицидальная депрессия Уильяма Джеймса частично проистекала из убежденности, массово распространенной в середине XIX века, в том, что человек представляет собой лишь марионетку, которой помыкают биохимические процессы в теле. Джеймс преодолел свое состояние, осознав, что научные свидетельства в пользу подобной редукционистской гипотезы недостаточны. Исследования, проведенные за последние годы, сделали это представление о человеческой природе как подобной природе робота еще более сомнительным.

Одна из наиболее интересных областей современных нейрофизиологических изысканий – нейропластичность, или способность нейронов в мозге меняться под влиянием опыта. В контексте нашей повседневной жизни этот принцип предполагает, что мы можем менять свой мозг, изменяя свои мысли, настрои и поведение. Исследования показывают: мозг представляет собой непрестанно меняющийся орган, структура которого откликается не только на требования внешней среды, но и на состояния, порождаемые во внутреннем мире, включая аспекты сознания. В одном новаторском эксперименте нейрофизиологи из Гарвардской медицинской школы попросили одну группу волонтеров каждый день на протяжении недели упражняться в игре на фортепиано, а другую – просто представлять подобные упражнения, воображая движение пальцев и извлечение нот. У тех, кто действительно играл на фортепиано, моторная кора – участок мозга, контролирующий движение пальцев, – к концу недели увеличилась, как и ожидалось. Однако такие же изменения произошли и в мозге тех, кто лишь воображал весь процесс! Они просто представляли, что играют на музыкальном инструменте, но это привело к измеримым физическим изменения в мозге. Слова «все это происходит не на самом деле, а просто в твоем уме» больше нельзя считать актуальными.

Исследователи в Институте биологических исследований Солка (Ла-Хойя, штат Калифорния) показали, что мозг взрослого человека может менять свою структуру и свои взаимосвязи, а потому и свои функции – хотя ученые долго считали, что подобная способность к изменениям теряется в раннем детстве. Это означает, что мы можем сознательно преображать свой ум и мозг на протяжении всего своего существования, выбирая свое окружение, образ жизни и виды умственной активности, которой мы себя посвящаем. Одно из выражений нейропластичности – это нейрогенез, или возникновение новых клеток мозга и, что еще важнее, новых синаптических связей. Здоровый человеческий мозг содержит около ста миллиардов нервных клеток, или нейронов. Из каждого нейрона исходят длинные отростки, которые называются аксонами и дендритами – через них в форме электрических импульсов передается информация. Дендриты передают сигналы в нейроны, а аксоны – в другие клетки. Связка между аксоном и дендритом называется синапсом; через него информация передается с помощью химических посредников, которые называются нейромедитаторами. Нейрогенез усиливает связи на уровне синапсов, и это – больше, чем просто образование новых мозговых клеток, – по-настоящему влияет на работу нашего ума.

Нейрогенез позволяет нам формировать новые связи, ведущие к пониманию новизны, – в противном случае старые, уже устоявшиеся связи могут вынудить нас воспринимать даже новые явления в застарелом и отжившем ключе. Подобная способность формировать новые связи с возрастом обычно ослабевает, но ее можно усилить, если жить в так называемой обогащенной среде – в среде, где мы встречаем интересные, новые и бросающие нам вызов занятия и переживания. Эта обогащенная среда также может включать мир нашего воображения и все виды деятельности, которыми мы занимаемся на уровне ума. Итак, медитация может быть одним из наиболее эффективных способов оживления наших мозга и ума.

Недавние открытия ученых Университета Макгилла в Монреале бросают вызов представлению о том, что люди – рабы своих генов, своих нейромедиаторов и своей мозговой проводки. Новая сфера, которую осваивают эти исследователи, – эпигенетика: изучение функциональных изменений генома, при которых цепочка ДНК самих генов не меняется. Гены могут быть очень активными, частично активными или спящими. Степень их активности определяется химическим окружением, а на него, помимо прочего, влияет и забота со стороны родителей. Условия, относящиеся к внешней среде, могут вести к формированию белков, которые называются факторами транскрипции, а те определяют, как именно гены влияют на все остальное в человеческом организме. Ген состоит из двух сегментов: один производит белки, а другой представляет собой регулирующий участок, который включает и выключает сам ген. Факторы транскрипции взаимодействуют именно со вторым сегментом. Исследования животных и людей показали: для порождения необходимого уровня мозговых химических веществ, требуемых для эмоционального здоровья и равновесия, важны заботливые опекуны и низкие уровни стресса[35]35
  Sharon Begley. Train Your Mind, Change Your Brain: How a New Science Reveals Our Extraordinary Potential to Transform Ourselves. – New York: Ballantine, 2007.


[Закрыть]
. Гены, унаследованные нами от предков и подвергавшиеся влиянию миллионов лет естественного отбора, вовсе не обязательно определяют наши личность, способности или характер. Напротив, наше физическое и умственное поведение может влиять на то, будут ли наши гены чрезвычайно активными, частично активными или неактивными. Так, у ребенка может быть генетическая предрасположенность к синдрому дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ), но благодаря тренировке внимания активность соответствующих генов можно ослабить или остановить.

Стресс мешает нейрогенезу, но некоторые виды деятельности ему способствуют, и именно в этой сфере медитация может сыграть ключевую роль. До недавнего времени большинство научных исследований медитации считались «маргинальной наукой». Тем не менее эта сфера начала привлекать внимание общественности в конце 1960-х годов, когда врачи из Гарвардской медицинской школы и Калифорнийского университета в Ирвайне установили: группа, практиковавшая трасцендентальную медитацию (ТМ) показала снижение уровней стресса и тревожности, что соотносилось со снижением потребления кислорода и замедлением ритма дыхания. Этот стиль медитации предполагает, что человек на протяжении двадцати или более минут сосредотачивается на мысленно повторяемой мантре с желанием выйти за пределы обычного состояния сознания. Исследователи предположили, что к «реакции релаксации»[36]36
  Herbert Benson. The Relaxation Response. – New York: Avon, 1976.


[Закрыть]
привели два вида активности: повторение (например, повторение слова или молитвы) и намеренное пренебрежение мешающими повторению мыслями. Благодаря сходным исследованиям, проведенным в последующие десятилетия, медитацию такого плана сейчас рекомендуют в качестве лечения при гипертонии, сердечной аритмии, хронических видах боли, бессоннице и побочных эффектах терапии рака и СПИДа[37]37
  Effects of the Transcendental Meditation Program on Adaptive Mechanisms: Changes in Hormone Levels and Responses to Stress After Four Months of Practice / C. R. MacLean, et al. // Psychoneuroendocrinology 22. – 1997. – 4. – P. 277–295.


[Закрыть]
.

Медитация приобретает широкую популярность в качестве средства, дополняющего стандартные медицинские подходы к лечению широкого спектра хронических заболеваний, включая рак, гипертонию и псориаз[38]38
  Meditation’s Impact on Chronic Illness / R. Bonadonna // Holistic Nursing Practice 17. – 2003. – 6. – P. 309–319.


[Закрыть]
. Ученые из Йельской медицинской школы недавно провели исследование того влияния, которое медитация оказывает на улучшение качества жизни пациентов, умирающих от СПИДа. Они признали, что качество жизни остается важным даже в условиях смертельной болезни; то же касается характера и умиротворенности смерти пациента. В Калифорнийском тихоокеанском медицинском центре (Сан-Франциско) был создан проект дзен-хосписа (Zen Hospice Project, ZHP). Его назначение – понять, каким образом взаимодействие с умирающими пациентами хосписа влияет на благополучие волонтеров, и понять роль, которую в устранении страха смерти играет духовная практика. В этом проекте волонтерам хосписа была предложена сорокачасовая программа подготовки, делающая упор на сострадании, равностности, памятовании и практическом уходе за лежачими больными. Исследователи выяснили, что подобная подготовка в том числе привела к усилению чувства сострадания и ослаблению страха смерти.

В другом исследовании, связанном с этим проектом, ученые убедились в благотворном влиянии регулярной медитации осознанности, которой занимались сиделки дзен-хосписа[39]39
  Mindfulness in Hospice Care: Practicing Meditation-in-Action / Anne Bruce and Betty Davies // Qualitative Health Research 15. – 2005. – 10. – P. 329–1344;
  См. также Mindfulness in Hospice Care: Practicing Meditation-in-Action / Bruce A. Davies // Qualitative Health Research 15. – 2005, December. – 10. – P. 1329–1344;
  A Qualitative Examination of a Spiritually-Based Intervention and Self-Management in the Workplace / T. A. Richards, D. Oman, J. Hedberg, C. E. Thoresen, and J. Bowden // Nursing Science Quarterly 19. – 2006, June. – 3. – P. 231–239;
  The Last 48 Hours of Life: A Case Study of Symptom Control for a Patient Taking a Buddhist Approach to Dying / Denise Barham / International Journal of Palliative Nursing 9. – 2003. – 6. – P. 245;
  Effects of Spiritual Care Training for Palliative Care Professionals / Maria Wasner, Christine Longaker, Martin Johannes Fegg, and Gian Domenico Borasio // Palliative Medicine 19. – 2005. – P. 99–104.


[Закрыть]
. В этом контексте под осознанностью понимают состояние, в котором мы ясно осознаем реальность текущего мгновения и сосредоточены на ней; мы принимаем и признаем эту реальность, не увязая в мыслях о ситуации или эмоциональных реакциях на нее[40]40
  What Do We Really Know About Mindfulness-Based Stress Reduction? / S. Bishop // Psychosomatic Medicine 64. – 2002. – P. 71.


[Закрыть]
. В медитации осознанности сотрудников хосписа учили направлять свое осознавание на дыхание, замечая возникновение и исчезновение мыслей, эмоций и ощущений. Когда они замечали, что теряются в содержимом своего ума (в мыслях, эмоциях и внутренней умственной болтовне), их призывали мягко перенаправлять внимание на дыхание – до тех пор, пока осознавание не достигнет устойчивости.

С течением времени участники этого исследования начали замечать, что возвращать внимание к текущему мгновению становится легче. Практикуя медитацию в действии, на протяжении всего дня они внимали тому, что делают, – и вопросу о том, зачем именно они чем-то заняты. Осознанность ощущалась как отсутствие попыток держаться за прошлое, будущее или «текущесть» и как раскрепощение непосредственно в том, что происходило. Упражняя свой ум, участники направляли осознанность на свои повседневные обязанности, в рамках которых они готовили пищу, мыли пациентов, кормили их, сидели с ними и слушали их. Преимущества, полученные благодаря этой практике, включали чувство нераздельности между сиделкой и пациентом; чувство неподвижности в процессе осуществления некоей деятельности; освобождение от желания, чтобы все обстояло иначе, и страхов перед тем, что может случиться, а также ясную осознанность среди эмоциональных переживаний.

В конце 1970-х годов Джон Кабат-Зинн – исследователь из клиники по снижению стресса в медицинском центре Университета Массачусетса – разработал программу снижения стресса на основе осознанности (Mindfulness-Based Stress Reduction, MBSR). На сегодняшний день эту программу преподают более чем в двухстах пятидесяти клиниках по всему миру. На встрече с Далай-ламой, которая состоялась в 1990 году и была посвящена осознанности, эмоциям и здоровью, Кабат-Зинн отметил: стресс усиливает симптомы всех известных недугов, от обычной простуды до рака[41]41
  Healing Emotions: Conversations with the Dalai Lama on Mindfulness, Emotions, and Health / ed. Daniel Goleman. – Boston: Shambhala, 1997.


[Закрыть]
. Итак, ослабление стресса с помощью медитации теоретически может оказать огромное влияние на наше физическое и психологическое благополучие. Приведем пример: исследователи Университета Торонто показали, что медитация может предотвратить повторное возникновение депрессии у пациентов, подверженных рецидивирующим аффективным расстройствам. Другие исследования подтверждают этот вывод[42]42
  Zindel V. Segal, et al. Mindfulness-Based Cognitive Therapy for Depression: A New Approach to Preventing Relapse. – New York: Guilford, 2002;
  Zindel V. Segal, et al., “Mindfulness-Based Cognitive Therapy: Theoretical Rationale and Empirical Status”, в сборнике Mindfulness and Acceptance: Expanding the Cognitive-Behavioral Tradition / ed. S. C. Hayes et al. – New York: Guilford, 2004;
  Prevention of Relapse/Recurrence in Major Depression by Mindfulness-Based Cognitive Therapy / John D. Teasdale et al. // Journal of Consulting and Clinical Psychology 68. – 2000. – 4. – P. 615–623;
  A Randomized Wait-List Controlled Clinical Trial: The Effect of a Mindfulness Meditation-Based Stress Reduction Program on Mood and Symptoms of Stress in Cancer Outpatients / M. Speca et al. // Psychosomatic Medicine 62. – 2000. – 5. – P. 613–622.
  The Use of Meditation in Psychotherapy: A Review of the Literature / G. Bogart // American Journal of Psychotherapy 45. – 1991, July. – 3. – P. 383–412.


[Закрыть]
. Все большее число исследований медитации в крупных НИИ по всему миру демонстрирует ее пользу при работе с непрерывно расширяющимся спектром психологических и физических проблем[43]43
  См. https://www.mindandlife.org.


[Закрыть]
. Ученые показали, что даже краткие периоды медитации на протяжении дня способствуют отдыху и здоровью тела и ума – больше, чем попытки вздремнуть.

В одном подобном исследовании Кабат-Зинн объединил усилия с Ричардом Дэвидсоном – главой Лаборатории функциональной визуализации мозга имени В. М. Кека в Университете Висконсина в Мэдисоне. Дэвидсон впервые начал изучать связь между эмоциями, мозгом и медитацией в 1970-е годы. Кабат-Зинн и Дэвидсон недавно провели исследование влияния, оказываемого восьминедельной базовой подготовкой в медитации осознанности; его участниками были работники биотехнической компании из Висконсина, подверженные высокому уровню стресса. Предварительные результаты показывают: прошедшие подготовку демонстрируют усиление активности в левой доле префронтальной коры – как в состоянии покоя, так и в обстоятельствах, подразумевающих эмоциональные затруднения. Усиленная активация в этой области мозга ассоциируется с позитивным эмоциями и более низким уровнем стресса, а также с укреплением иммунной системы[44]44
  Alterations in Brain and Immune Function Produced by Mindfulness Meditation / Richard J. Davidson et al. // Psychosomatic Medicine 65. – 2003. – 4. – P. 564–570.


[Закрыть]
.

После этого Дэвидсон и его команда изучили продвинутых созерцателей из тибетской буддийской традиции – практикующих, которые занимались медитативной подготовкой на протяжении периода до шестидесяти тысяч часов. Подключив этих монахов к сенсорам ЭЭГ, ученые увидели поразительное усиление гамма-волн в мозге в целом и усиленную нейронную активность в левой части префронтальной коры – в области, связанной с чувством, которое исследуемые описывают как счастье. Хотя ученые не вполне уверены, как интерпретировать эти данные в контексте человеческого опыта, они предполагают: подобная умственная тренировка активирует интегративные механизмы мозга, а также может вызывать краткосрочные и долгосрочные нейронные изменения[45]45
  Long-Term Meditators Self-Induce High-Amplitude Gamma Synchrony During Mental Practice / Antoine Lutz, Laurence L. Greischar, Nancy B. Rawlings, Matthieu Ricard, and Richard J. Davidson // Proceedings of the National Academy of Science 101. – 2004. – 46. – P. 16369–16373.


[Закрыть]
.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации