Текст книги "Дорожная карта. Том 1. От Москвы и до окраин"

Глава 5

Утро было прекрасное, солнышко уже заметно поднялось, когда мы проснулись. Дед заставил ребят босиком пробежаться по мягкой травке, на которой была ещё роса. Руками собирая росу, ребята стали умываться, потом побежали в сад и «поклевали» ягодки. Бабушка уже приготовила омлет из свежих яичек, которые принесла соседская девочка. Курочки были серо-коричневыми, а яички – большими и желтыми. На столе опять были свежие овощи, укропчик и петрушка издавали тонкий специфический аромат.

– Ну, что дачники-туристы, пойдемте за грибами. В лесу за каналом, вас ждут уже корзинки.

– Ты что дедушка, уже был в лесу? – удивился Вадим.

– Нет, в лесу я не был, а корзинки на тот берег канала переправил.

Дедушка был одет соответствующе. Ребята оделись быстро – всё их обмундирование заботливо лежало на веранде.

– Сейчас надевайте резиновые сапоги, а кроссовки уже в ваших корзинках, вы их переоденете, когда перейдем болото. Сапоги оставим там в лесу, их никто не упрёт. Ну, я потихонечку пойду, а вы догоняйте, – Павел Павлович одел свою старую соломенную шляпу, «сомбреро», как её называл дед, и вышел со двора.

– Дедушка, смотри, по полю видно два примятых следа от машины. Кто-то уже в лес поехал.

– Так это ж я подъезжал на машине, привез корзинки и ещё кое-что.

– А много ли в канале воды, как мы переберемся, – забеспокоился Вадим.

– Переберемся, мы же с Васей изобретатели, правда?

– Ну да, – тихонько пробурчал я, не понимая, при чем тут изобретатели!

Я часто подбрасывал идеи деду, от которых и отмахнуться нельзя, но и внедрить не так-то просто. Ну, например, весной, после снежной зимы, надо готовить грядки. Земля в апреле – сущее болото очень сыро Копать бесполезно лопату не вытащить, того и гляди сам увязнешь, а когда высохнет земля – её и мотоблок не осилит. А соседи, у кого участок повыше, уже урожай снимают. В чём идея: по осени вкопать столбы из асбестовых труб, а весной по столбам-опорам пустить огородный робот, который подготовит грядки, посадит в сырую землю семена овощей, а летом, будет пропалывать и поливать. Идея простая, замечательная, сплошная автоматизация, и вроде все очень просто, столбы вкопать – не проблема, осталось за малым – сделать робот-манипулятор и всё.

Овражек, который местные жители называли каналом, прорыли лет тридцать тому назад, когда в почете были мелиораторы. Они очень успешно сушили болота, готовились повернуть на юг северные реки. Каналы копали быстро, болота осушались планомерно, но почему-то земля под пашни не разделывались, а с конца девяностых сельское хозяйство стало приходить в упадок – резко уменьшались угодья – поля превращаясь вначале в луга, а затем, постепенно зарастали берёзками, сосенками и кустарником.

Павел Павлович остановился у крепенькой, невысокой кустистой березки, поднял большой целлофановый пакет и достал из него толстый стальной пруток, изогнутый как цифра пять. На нижней перекладине была укреплена доска, на верхней – два ролика.

– Это что, Павел Павлович, вертолет? – засмеялся Гриша.

– Нет, это кресло для канатной дороги. А вот и сам канат, – нагнулся дедушка и под травой нащупал трос в палец толщиной.

– Это мы с Василичем соорудили – уж больно сложно перебираться на другой берег в нашем возрасте. Второй конец закреплен вон на той осине, – показал на противоположный берег.

– Вам надо подойти к краю канала, сесть на эту скамеечку, и она сама покатится на другой берег за счет провиса троса. А там, как только ноги коснутся земли, надо с неё соскочить.

– А как вы эту «карету» вернёте назад, – забеспокоился Вадим.

– Увидишь, объяснять дольше. Ну, кто первый? Я уже испытал всё нормально за прочность троса можете не беспокоиться, он выдержит несколько тонн. Давай, Васёк, покажи ребятам пример. Помнишь, как на колесо обозрение садились – встаешь перед скамейкой, она сзади подъезжает тебе под попку, и сама тебя усаживает.

Дедушка установил каретку на трос и закрепил скобой, чтобы она не соскочила, привязал два капроновых шнурка к пластинке с установленными на ней роликами. Один шнурок с этого берега, второй – останется на другом берегу.

Я решил сделать всё сам. Спустился по бережку чуть-чуть ниже, подвел под попку скамейку и покатился через этот канал.

Как только коснулся земли ногами – соскочил и оттолкнул от себя каретку. Она чуть проехала и, покачиваясь, встала на середине канала. Дед потянул за шнурок и каретка – на этом берегу.

– Давай, Вадим, не «боись». Мы сделаем так: я тебя здесь посажу, а Васёк там тебя поймает. Твое дело – не сопротивляться.

Потом переправился Гриша, завершил переселение народов дед.

– Можно ещё покататься, дедушка, ну хоть разочек, а?

Дедушке и самому хотелось, чтобы ребята порадовались, но идти в заболотный лес надо еще часик, если не больше, и дедушка предложил ребятам покататься на обратном пути, если только останутся силы и желание.

Вначале шел сырой старый и больной лес. Много деревьев было вырвано с корнем, особенно елей – у них корни по поверхности растут, и в сырых местах их легко валит сильный ветер. Много берез и тонких сосенок переплелись и умирали стоя. На еле заметной тропинке, скорее всего натоптанной не грибниками, а лосями, или кабанами, часто встречались упавшие стволы, и приходилось их переползать поверху либо обходить. Тропинка хоть и сырая, но твердая. Вскоре она пошла через болотный тростник, и под ногами появилась торфяная жижа, скорость движения немного увеличилась. Удивительно, но здесь было намного меньше упавших деревьев земля была тверже и корни в ней держались прочнее. После этого леса начинался очень темный еловый лес. Все ёлки были невысокими и кроме них никаких деревьев здесь не росло. Вся земля пол елками засыпана иголками, ни одной травинки. Но в этом темном лесу светлыми пятнышками стояли беленькие грибочки. Все как на подбор, небольшие, с толстенькими твердыми ножками.

– Смотри, смотри грибы, беленькие! А сколько их здесь! Давайте собирать! – Вадим снял с плеча свою корзинку и присел к первой семейке.

– Ребята, – дедушка решил успокоить ребят, – оставим их на обратную дорогу. Нам еще долго идти. Кроме нас – здесь никого, пусть еще подрастут. Думаю, что оттуда пустыми не вернемся, но для них найдём местечко.

Впереди просвет. Кончился молодой тёмный ельник, и мы вышли к лиственному молодняку. Старожилы говорят, что раньше здесь была старинная барская усадьба, сейчас округлая берёзовая роща. Сквозь молодняк пробирались с трудом, но это было метров двести, затем обозначилась небольшая просека, по обе стороны которой были полянки. Небольшие бугорки были покрытые мхом, из которого на высоких ножках росли подберезовики с белыми шляпками и огромные подосиновики. Метров через сто – опять плотная стена молодых березок, здесь только задом можно вырваться на простор. Создавалось впечатление, что деревья создали живую изгородь, будто охраняли какую-то тайну.

Вот, наконец, открылся могучий, старый лес. Перед ребятами была большая поляна, а сбоку огромное старое бревно – это, наверное, лесовичок-боровичок постарался, уложил бревно здесь, чтобы можно было посидеть, отдохнуть и насладиться райским уголком.

– Технический перерыв, – сказал дедушка, и вытащил из корзинки узелочек.

Развязал узелок и расстелил на плоском участке бревна маленькую тряпочку, скатерть-самобранку, уложил на неё бутерброды с сыром и ветчиной, пучок лука, свежие огурчики. Отстегнул от ремня фляжку с колодезной водичкой.

– А это, ребятки, гостинец лесным жителям, – сказал дедушка и взял небольшой пакет.

– А что там, – Вадим подскочил к деду и взял в руки пакет.

– Вон там, на сучке, – дедушка указал на высокую берёзу, стоящую на краю тёмного леса, – весит кормушка. Добрые люди повесили, ты туда и высыпь всё из пакета, а птички и белочки сами разберутся, что кому.

Подошел Вадим к кормушке, да ростом еще не вышел, не достать до нее, смотрит на деда, а он уже подходит сам.

– Ну что, вдвоем мы с тобой уж точно достанем, – и подставил согнутую в колене ногу. – Давай вставай как на стул, высыпай побыстрее, колено не железное.

– Здесь семечки, немного орешков, крупа какая-то, сухарики.

– Когда у нас хлеб остаётся от обеда, я его подсушиваю, а потом крошу и угощаю птичек. Вадим, а там, в кормушке, было что-нибудь?

– Нет, чистенько.

– Вот видишь, а вчера наверняка приходили грибнички и гостинцы приносили. Всё поели птички, да звери.

– И звери даже, а как они сюда заберутся?

– Белочки, либо бурундучки полосатые – это им орешки да сухарики. А вон и наш Амур тут, как тут. Ты как перескочил через канал, разбойник?

Мокрый, веселый, улыбающийся пинчер прыгал, визжал и норовил каждого из нас лизнуть в руку или в нос.

– Ну вот, все в сборе, можно и позавтракать.

Первый бутерброд с ветчиной достался Амуру, но ребята не успели и глазом моргнуть, как пес его проглотил не жуя. Перебирая ногами и виляя обрубком хвоста, он вытянул свою морду не к бутербродам, разложенным на скатерти, а на деда, зная, от кого получит их, и, наверное, все.

Ребята посмотрели друг на друга, махнули одновременно руками и рассмеялись: «Мы, дедушка, и на водичку согласны, а за преданность – Амуру наши бутерброды».

Амур с достоинством оценил подвиг ребят и съел еще три, от остальных отказался – он не любил с сыром.

– Ну что, вперед, нас лес зовет! А мне уже полегчало, поднял опустевшую корзинку дед. Знаете, загадку про верблюдов, один нес хлопок, другой соль. Впереди река, перешли ее, одному верблюду стало легче, почему это произошло? – Да знаем, знаем, и что такое хлопок знаем, и, если пропитать его азотной, а потом серной кислотой и высушить – получиться пироксилин, бездымный порох.

– Да, прогресс шагает по земле, про пироксилин мы, дети войны, узнали в классе восьмом, на лабораторных по химии. А вам лучше таких опытов не проводить и про порох не знать.

– В интернете, дедушка, сейчас и не то можно найти.

Грибы стали попадаться уже на просеке, поэтому дед дал ребятам по ножичку, с закругленными кончиками, чтобы, ненароком не пораниться. До намеченного места оставалось не так уж далеко и можно было не торопить ребятишек.

«Здесь просторно, светло, грибки сами просятся в корзинки, пусть ребятки порадуются», – подумал Павел Павлович. И на душе стало тепло и радостно.

Вот показался папоротник, целая плантация!

– Вася, когда я был в Чечне, у деда Мусы, твоего знакомого по дзюдо, мне рассказали, как они ещё во времена «совдепии», по весне, собрали побеги папоротника и мариновали на семейном заводе фруктовых напитков. Но ни одной банки даже своим работникам не доставалось, все уходило в Финляндию по бартеру. Интересно, это такой же папоротник?

– Деда, мы экспериментировать с папоротником не будем, – тоном, не требующим возражения, возразил я.

– Итак ребята, сейчас заходим в лес. Минут десять-пятнадцать смотреть только под ноги. Очень уж много здесь валежника. Раньше были лесники, плохо ли хорошо ли, но чистили лес, вывозили упавшие деревья. А сейчас можно встретить такие завалы, что через них не только грибники, зверь не перелезет. Поэтому осторожненько идите за мной, на грибы не смотреть. Выведу вас в прозрачный лес, так мы с твоим папой его обозвали, тогда и начнете собирать грибы.

Осторожно выбирая дорогу, наша команда шла к намеченной цели, когда увидели желтую полянку.

– Да это же лисички! Смотрите, сколько их! – закричал Вася, – ребята, знаете, лисички – это мамины любимые грибы. Они никогда не бывают червивыми. А какие они красивые!

– И очень полезные это целая аптека. Ладно, давайте соберем их, а то лесовичок-боровичок обидится, скажет, подарок для своей мамы не взял, – присаживаясь на ствол упавшей сосны, проговорил дедушка.

Дружно взялись за эту полянку с трех сторон, и через несколько минут, они закрыли дно корзинок.

– Жаль только, что они у нас на самом дне окажутся, помнутся под белыми грибами, – огорчился Гриша.

– А мы после того как наберем полные корзинки, аккуратненько выложим все грибы на травку и уложим все по правилам: на дно положим ножки, потом шляпки, вначале маленькие, а потом побольше. А сверху уложим лисички, – успокоил Вадима дед. – Ну что, двинем дальше. Только давайте подберем себе палочки, без них в лесу нельзя, – и, подхватив корзинку на согнутую руку, с большой суковатой палкой – в другой руке, зашагал на просвет.

Лес как будто раздвигался и впереди, как на сцене театра, захороводились светлые березки. Высокая, но редкая трава шелковыми кисточками слегка покачивалась из стороны в сторону, как будто в такт прекрасной мелодии.

Чуть левее, вплотную к темному лесу, темно-зеленым кольцом стояла дюжина высоких стройных ёлочек.

– Если повезет, то дальше нам и идти не придется. В прошлом году я там нашел целых пятнадцать белых, да таких огромных, что они еле уместились в корзину.

– Так не интересно, – невесело сказал Гриша, – столько шли, чтобы в пять минут отовариться и, как верблюды двугорбые, потопать назад. Нет, пусть лучше их там не будет, а мы подольше здесь походим Как здесь красиво!

Здесь какое-то светлое место, прямо плакать хочется.

– Ну, ты и выдал, прямо целая поэма. «Только почему ты говоришь, что плакать хочется», – спросил друга Вадим.

– Да себя жалко, два года подряд нас с тобой, Вадим, приглашали сюда, а родители под любыми предлогами не пускали. То придумывали, что мы здесь в болотах утонем, то змеи загрызут, то кабаны слопают. Два года, мы были лишены этой красоты, этого чуда!

– А знаешь, ты прав, – поддержал я Гришу в его эмоциональном порыве, – здесь как-то все необычно. Действительно, светло не только из-за того, что мало деревьев, а светлее становиться на душе. Хорошо, мы с вами этим лесом будем возвращаться назад. Этот перелесок идет вдоль молодняка, да такого плотного, что с корзинкой туда и не пролезешь. Зато кабаньи тропы здесь вдоль и поперек.

– А если вдруг кабаны выскочат сейчас из этой рощи? – спросил Вадим, переводя взгляд со свой тоненький прутик на дедушкину дубину.

– Да ты не бойся. Выскочат, похрюкают, повизжат, попрыгают, поглазеют на нас, покрутят своими поросячьими, завязанными бантиком, хвостиками, да и умчатся назад. А нам надо стоять смирнёхонько, не дергаться, не кричать, не визжать, а то они примут за своих и начнут знакомиться. Ну, а если их мамаше мы не понравимся, то придется ей отведать моего перчика, – и дед показал маленький баллончик с перцовым газом. – А ещё есть вот это, – и вытащил маленькую пластиковую гранатку. – Дернешь за эту веревочку, кинешь подальше от себя, она жахнет так, что потом эхо пять минут будет перекатываться слева направо.

– Ух, ты! Давай попробуем. А где ты её взял? – спросил я.

– Ты забыл, что ли? Мы с тобой в начале лета заходили в магазин «Рыболов-охотник», купили там москитные сетки, рыболовные снасти, пульки для пневматического ружья, баллончик с «ШОКом» и эти гранаты. И ты её хотел там испытать, шутник.

– Да-да, вспомнил! Продавцы все закрыли уши руками, а один даже под прилавок голову сунул, – развеселил я ребят.

– Ну, так заглянем в кружок к подружкам-ёлочкам, или белочкам оставим грибы?

– А ты думаешь, что там есть грибы?

– Знаешь, Вася, сколько раз я здесь бывал, всегда там были. Иногда маленькие, иногда огромные, и не фаршированные.

– Фаршированные? А чем, – спросил Вадим.

Гриша громко рассмеялся, да так, что его смех подхватил старый лес и засмеялся с ним на пару.

– Какое эхо! Здесь и эхо какое-то необычное, правда, – лицо Гриши с тонкими, нежными чертами светилось такой радостью, что трудно было поверить, что оно принадлежит сильному, мужественному бойцу, и в свои одиннадцать лет, не имевшему ни одного поражения в соревнованиях по русской борьбе.

– Да, ребятки, здорово здесь! Каждый год я с нетерпением жду встречи с этим благодатным местом. В этом месте хорошо по-своему в любую погоду. Мне кажется, что энергии, которой я заряжаюсь здесь час-два, мне хватает на целый год! – проговорил дед с некоторым оттенком грусти…

Все вместе подошли к ёлочкам, дед вытащил фотоаппарат.

– Ну, что, испугались? Нет смелых? Давайте я полезу первым, – и дед поднял тяжелую ветку. Это было похоже на чукотскую юрту, только стены были из еловых веток. Вверху отверстие было больше, чем в юртах. К темноте надо было немножко привыкнуть.

– Да, здесь без вспышки не обойтись, – сказал дед, и, раздвинув ветки, сделал малышам проход внутрь природного шалаша. – Входите, господа, хорошие. Располагайтесь поудобнее. Места всем хватит.

Ребята вошли, с открытыми ртами оглядели ёлочные стены, посмотрели на небо.

– Ух, ты! – воскликнул Гриша, – вот это беседка.

– Нет, это жилище птеродактиля, он отсюда через отверстие вверху улетает на охоту. Долго нельзя оставаться, надо делать отсюда ноги, – я тоже входил в свою роль. Дед поддержал: «Да, а вот и косточки его жертв белеются», – показал он рукой на землю. Вадим прижался к деду и зашептал, – где косточки, где?

– Ну вот же, видишь, белеют.

Тишина и вдруг взрыв радости, – да нет же, это грибы! Бе-лы-е, ух, сколько их здесь! Теперь и я вышел из своей сказки, поставил корзинку на землю и по-взрослому потер руки: «Да, поработаем. Дедушка, сфотографируй ребят, и чтобы в кадре видны грибочки, а то если кому будут хвалиться – не поверят».

– А для чего я аппарат достал? Давайте, нормально разместимся, корзинки на дальний план, а сами на коленочки, ножички в рученьки, «чииз» – на губочки, глазенки в аппаратик. Птичек не будет. Снимаю, – яркая вспышка вырвала из темноты весёлые мордашки, и десятка три разнокалиберных беленьких.

Сделав еще несколько снимков под разными ракурсами и один панорамный снимок, дед аккуратно вложил малюсенький аппарат в чехол, и на ремешке повесил на шею под рубашку.

– Всё, ослеп от твоих молний, – проворчал я, – буду срезать их на ощупь.

– Кстати, по науке, грибы надо не срезать, а аккуратно покачивая, вращать вправо и влево, отделить гриб от грибницы, иначе оставшаяся часть ножки начинает гнить и портит грибницу. «Я это по телевизору видел», – сказал Вадим.

– Если в этом месте грибов из года в год не уменьшается, то кто же их собирает, может быть зверюшки – белочки, ёжики или бурундучки? А раз у них нет ножиков, значит нужно не срезать, а срывать грибы, – выдал тираду Гриша.

– Умно, видишь внук, на глазах твои дружки умнеют, – выдохнул дед, – настоящий разбор полетов.

У него часто прорывалась специфическая терминология. Он полвека проработал в авиапроме.

– Так будем грибы собирать или нет?

– Будем-будем, – успокоили дед. Ребята, сопя и высунув язычки между беленькими ровненькими еще зубками, начали скручивать грибы, как гайки с правой и левой резьбой.

«Как интересно растут ёлки! Как будто их кто-то специально здесь посадил. Просто удивительно», – подумал дедушка.

– Дедуль, всё, мы здесь убрали все косточки. Посмотри, как чистенько, можно звать сюда и Германа.

– Какого такого Германа? – удивился дед.

– Ну, это там, в книжке. Их у меня было целых две: одну ты мне купил, а вторую папа. В один день, вспомнил? Там был очень добрый и грустный птеродактиль, и звали его Герман. Вот я и решил его поселить здесь. Посмотри, как здесь хорошо, ему понравиться.

– Давайте двигаться дальше. Я вам еще покажу места не хуже этого. Там грибы растут очень интересно, только шляпки видны. Выходим из этого сказочного шатра, вон и твой птеродактиль летит, – и показал палкой на вершину огромной сосны, как будто стоящей в дозоре на опушке старого леса.

– Кто это, дедушка? – прошептал Гриша.

– Глухарь или тетерев. Не того, не другого вживую никогда не видел кроме как на картинках, поэтому я попробую его запихнуть в фотокамеру, потом разберемся кто это, – и дед сделал несколько снимков.

– Помнишь, дедушка, мы ехали вечером из города в деревню. Дорога шла через лес, был сильный туман, и нам в лобовое стекло ударила огромная птица, ты тогда сказал, что это был тетерев.

– Ну, тогда, чтобы вас успокоить, надо было сказать что-то убедительное, тем более что стекло не разбилось. Может быть, это была сова, или филин в тумане не разберешь.

– Эх ты, обманщик, а говоришь обманывать грех!

– Ну да, грешен, виноват. Правда, это без умысла, – запыхтел дед.

– Ты только не обижайся, я же так, пошутил. Давай, веди нас дальше по заколдованным местам. А скажи-ка, дедуля, не здесь ли ты подшутил над папой и Алешей?

– Да, это вот в тех дебрях, – дед указал на молодняк, из которого могли выскочить кабаны. – Только в тот раз мы сюда не выходили, а через болото вернулись на полянку к тому бревну, где отдыхали сегодня.

– А кто такой Алеша, и как твой дедушка подшутил над ними? – поинтересовался Гриша.

– Это было еще до моего рождения. Дедушка, Алеша, дядя мой, и мой папа приезжали в деревню каждую субботу и воскресенье – строили дом. Отдых был один – в лес за грибами, но бегом. Однажды, дождливым днем, строить дом в такую погоду не желательно, поэтому у них на грибы было времени побольше. Тогда-то они и заблудились в лесу. Чтобы побыстрей найти тропинку, дедушка пошел в одну сторону, а папа с Алешей в другую. Дедушка нашел её, стал их звать, а они так заболтались, что не слышат. Он их слышит, а они его – нет. Тогда он и захрюкал. Это они услышали!

– А что было дальше, расскажи пожалуйста, – попросили ребята.

– Рассказывать то нечего, я не знаю, что было дальше. Они только смеются, и ничего не говорят.

Берез становилось меньше, сосен и осин больше. Лес немного потемнел. Стал появляться мох.

– Ребята, сейчас будут встречаться подберёзовики на длинной и толстой ножке. Желательно их не брать, у вас уж почти целые корзиночки, а мою мы доберем беленькими; подосиновички брать ещё можно.

– Павел Павлович, а вон лежит подосиновик, – Вадим поставил корзинку и пошел к кустику, под которым действительно лежала большая красная шапка.

– Ребята, послушайте, у грибов, растущих во мху – длинные ножки. Мох мягкий, грибница подо мхом, и если тащить гриб, то за его ножкой потащится грибница, и её можно разрушить. Поэтому надо нащупать ножку и срезать её как можно ниже.

Вадим присел возле подосиновика и стал шарить рукой во мху. Потом взял ножик и где-то внизу стал водить ножом как пилой.

– Ого, – удивился Гриша, Вадим держал в руке подосиновик с длиннющей толстой ножкой.

– Вот это гриб, – улыбался во весь сказал Вадим.

– А вон ещё и ещё, – запрыгал Гриша.

– Что ты там нашел, дедуля, – спросил я, увидев какой-то коричневый круг на мху, размером с небольшой тазик.

– Зови сюда ребят, это надо видеть! Это – белый. Надо бы сфотографировать этого красавца. Кто хочет с этим лилипутиком сфотографироваться – ко мне, – предложил дед, раздвигая мох и обнажая гриб во всей его красе.

– Вот это да, лилипутик, – подбежал Гриша и захлопал в ладоши. – Я не мог предположить, что бывают грибы такой величины!

– А почему тебя не радует этот гриб, Вадим? – спросил дедушка, доставая фотоаппарат.

– Ну почему это вы нашли самый большой гриб, – почти плача сказал Вадим. Мне хотелось показать такой гриб и своей маме, и учительнице, и ребятам в школе. Нашли его вы, а не я.

– Иди ко мне сюда, Вадим, – позвал дедушка расстроенного мальчика, посадил его на коленку, погладил по плечу, взял его руку, положил на шляпку гриба, протянул свой ножик. – Запомнил, как я учил срезать гриб, растущий во мху. Где у него кончается ножка? Срежь его под самый корень.

– Нет, дедушка не надо, – возразил Вадим. – Давайте отступим от правил и очень аккуратно вытащим его с ножкой, я хочу, чтобы это чудо увидели у нас в деревне.

Все согласились, ребята стали со всех сторон оглядывать гриб. Потом встали на колени и запустили руки по локти в мох.

– Все, нашел где он кончается, – сообщил Вадим и стали вмести с Гришей покручивать его то вправо то влево Вскоре ребята «открутили» его, и Вадим двумя руками поднял гриб как кубок чемпиона.

Дедушка сфотографировал счастливого мальчика с грибом в руках, и его грусть отступила.

Этот гриб решили не резать, а в таком виде донести домой, порадовать бабушку и показать соседям.