Текст книги "Дорожная карта. Том 1. От Москвы и до окраин"

Глава 6

Дедушка предложил ребятам возвращаться домой. Вскоре наши грибники вышли на просеку, и увидели бревно, на котором сидел человек.

Дед первым подошел, снял шляпу и поздоровался. Человек поднялся, протянул руку. Незнакомец был высоким, крепким, человеком средних лет, с усами и бородкой, аккуратно постриженными, одет был в доисторический брезентовый плащ и старую соломенную шляпу. Рядом стояла корзина, наполовину заполненная грибами. Там был полный набор, вплоть до сыроежек.

– Меня зовут Емельян Захарович, или проще Захарычем, а как зовут вашего дедушку и вас?

– Дедушку в нашей деревне все зовут Кулибин, а по-настоящему – Павлом Павловичем, представил Вася деда. – Меня в деревне зовут Васаныч. А это мои друзья, Гриша и Вадим. А вы откуда?

– Да вы знаете ферму, за молочком иногда ходили – там я и обитаю. Места эти очень люблю. И вы, я вижу, знаете эти места, они вам нравятся, и природу любите – пополнили кормушки. Белочки и бурундучки довольны.

– Откуда вам это известно? – наступал на Захарыча Вадим.

– Я застал веселое «застолье». Вы посидите здесь тихонечко и сами увидите воочию, – улыбнулся Захарыч.

Он отошел в сторонку насыпал на пенек семечек, покрошил сухарик и отодвинулся от пенька на метр. Встал и застыл на месте. И вдруг наперегонки с дерева напротив, бросились две белочки и один бурундук. Гриша сжал свои кулачки, и прижал их к своим щечкам. Глазки расширились и видно, что он изо всех сдерживался, чтобы не броситься к зверятам. Но они не дремали, своими маленькими ручками-лапками быстро хватали с пенька угощение и засовывали за щеки. И как только пенек стал чистым, они так же быстро умчались по стволу ближайшего дерева вверх, а затем по кронам как по своим воздушным путям-дорогам разбежались в разные стороны.

Ребята, сдерживая вопли радости, прыгали и хлопали друг друга по плечам, по попкам, по ладошкам.

– Да, вот оно, истинное счастье. Вам не представили ещё одного члена нашей команды – вполголоса сказал дед. Амур, иди-ка сюда, бродяга!

Из-за дерева, высоко подняв голову, и нюхая воздух, медленно шёл Амур, видя перед собой только одно – чужого человека. Дед сделал шаг навстречу псу, потрепал его по голове, и сказал: «Это наш друг, Емельян Захарович, познакомься и запомни. Я думаю, что с дружбой я не переборщил?»

– Считаю за честь, Павел Павлович. «Хорошие у вас грибы, со святого родничка, наверное,», – спросил Захарыч, подходя к корзинам. – До папоротника доходили?

– Да. И вправо, до прозрачного леса. Это мы так его с зятем назвали.

– Это бывшая барская усадьба, – сказал Захарыч.

– Вот в чем дело, а я никак не мог себе ответить на вопрос, что это за лес такой? Кругом бор непролазный, и вдруг какой-то оазис. Второй раз в жизни я встречаюсь с такими чудесами. Лет двадцать назад был в Казахстане, в местечке Урда. По работе. Едем по степи, степь да степь кругом, и вдруг обрыв и бескрайняя долина. Сосны, березы, ели. Местный директор школы, грек, он же директор краеведческого музея абориген (его предки в трех поколениях там жили). рассказал, что его родители застали оливковые рощи и фруктовые сады. По его словам, здесь было огромное подземное пресное озеро. Но потихоньку песок заполняет эту чашу, и уже нет оливковых деревьев, нет садов, хотя остались ещё сосны и березки. Видимо, что-то случилось с подземным озером. Кому это сейчас интересно? Странно, но в этом месте ничего не говорит о том, что раньше была здесь жизнь, цивилизация.

– Ну, а эти грибочки, как на подбор, которые ребятишки-умнички выложили на травку и отделяют шляпки от ножек, разве не у святого источника, а вы нарезали?

– У какого родничка? Не видели и не слышали.

– А шатёр из елочек, видели?

– Да, ёлочки видели, действительно там ребятки и нашли этих красавчиков, но родничка там не было.

– Если б у вас была лопатка, копнули в два штыка, и увидели чистейшую водичку. Она сверху прикрыта корочкой из веточек, листиков и мха. Ещё лет двадцать назад на этот источник ходили из пяти-шести деревень. Говорили, что вода здесь целебная, святая. А сейчас уже и деревень этих нет. Ушел народ, дома либо разобрали, либо, кто похитрей, сожгли, и получили страховки. Как говорится, с овцы хоть шерсти клок. Когда вы говорили про Казахстан, про Урду, я догадался, что вы там делали.

Я тоже в прошлом работал при оборонном предприятии, двадцать лет – на «царевой» службе. Лет сорок тому назад наше предприятие создало в этих местах подсобное хозяйство, заодно направляли сюда на «излечение» алкоголиков. Были коровы, свиньи, козы. Целый табун лошадей. На все лето приезжали овощеводы. Здесь жили, работали и отдыхали, заготавливали грибы, ягоды. Круглый год в заводской столовой бесплатно на столах стояли овощи, компоты, муссы, кисели. От местных животноводов отбоя не было. Деревень вокруг было много, совхозы и колхозы приказали долго жить, люди остались без работы. Некоторых специалистов мы принимали и оформляли рабочими завода Оклады по сравнению с зарплатой в совхозах были в несколько раз больше, еще и премии, плюс тринадцатая зарплата. А тем, кто с завода приезжал сюда на лето, шли еще и командировочные. За какой-то десяток лет три деревни исчезли, а поля заросли. Эта ваша деревня живая, но и там один, два круглогодичных жителя, остальные дачники. В основном, все дачники из оборонки.

В наших лесах зверя много – есть и кабаны, и лоси. Встречал и медведей. Волков, лис, зайцев, енотов полно, в обводных каналах много бобров. Да и чудес всяких хватает. Из вашей деревни знаком со многими. С вами хотелось познакомиться с тех времён, когда у вас появился дратхаар, мечта моей жизни, я так хотел такую собаку!

– Да что вы говорите! А я столько сил потратил, чтобы её пристроить. А если не секрет, откуда такая тяга к этой породе?

– Секрета нет, самое главное достоинство дратхааров – они врождённые пастухи. Умные, заботливые, смышленые. Поведёт скотину утром в определённое время и в нужное место, днём – на дойку отведёт, и дальше всё как по расписанию. Дрессировке поддается быстро, и главное не подпустит никого к скотине – ни зверя, ни чужого человека. Вот что интересно: скотина этим собакам доверяет и подчиняется. Удивительная порода. Когда я вашу собаку в лесу встречал, завидовал чёрной завистью, такую ценность и так бездарно использовать! А уж когда узнал, что вы от неё избавились, жутко расстроился.

– А сейчас у вас не пропал интерес к собакам?

– Нет, к дратхаарам нет, правда и хозяйства здесь уже нет. Столичное предприятие еле-еле держится на плаву, и ему не до подсобного хозяйства. Я в какой-то степени ответственен за моральную и материальную составляющую этого участка. Жалко отдавать эти угодья, предприятие их взяло в аренду на пятьдесят лет. Места здесь чудесные, и если бы я был вольной птицей, то поселился бы здесь навсегда. Ну, об этом можно говорить много, долго и бесполезно. Дратхаара я с удовольствием бы заимел, и опять же, как и вы, не по прямому назначению, не пастухом. Но через некоторое время кое-что может измениться, и собака может служить хорошим людям по своей программе.

– В таком случае с уверенностью говорю, в самое ближайшее время могу вас осчастливить. Наша Берта дала потомство, и не далее, как с неделю тому назад заводчица позвонила мне и поздравила с прибавлением. Я ведь не продавал Берту – отдал профессионалам-заводчикам, они находят ей партнёров и мне принадлежит половина щенков. Я, не зная, что с ними делать, поручил хозяйке правильно распоряжаться потомством. Ещё месяц щенки побудут со своей матерью, дальше пойдут на аукцион. Вам нужно самому подъехать и выбрать себе из пятерых щенков любого, это будет наш подарок хорошему человеку, правда Васёк?

– Я буду вам обязан до конца своих дней, – Захарыч обрадовался, как ребёнок.

– А про чудеса расскажите, что-нибудь, – спросил Гриша.

– Ну, это не сегодня. Приходите в гости, расскажу, что сам видел, что слышал от здешних сторожил. Запишите номер моего сотового телефона; как надумаете ко мне в гости – звоните, встречу, а то у меня там много собак – покусать не покусают, а напугать могут, – Захарыч накинул на плечи свой плащ и скрылся за высокими соснами.

Ребята перебрали свои корзинки, пересыпали белые грибы желтыми лисичками, получилось чуть больше, чем по половине корзинки. По дороге добрали беленьких в ельничке и с полными корзинами усталые и счастливые вернулись домой.

– Все разговоры на «пот», а сейчас мыться, заправляться на кухне и – тихий час. Вечером расскажем о нашем путешествии бабуле, – командирским голосом отчеканил дед.

Никто не возражал.

Вечером мы сами развели костёр и долго сидели под звёздным небом, говорили обо всём, о своём сокровенном, о будущем.

– Вась, ты не передумал заниматься палеонтологией, – подбрасывая дровишки в костёр спросил Вадим.

– Я хотел связать свою судьбу с палеонтологией, о динозаврах я знал всё и даже больше Изучая динозавров хотел выяснить время их гибели и причину, систематизировать работы известных палеонтологов, самому покопаться в земле, овладеть генетикой, ДНК. А сейчас понемногу я теряю к этому интерес. Столько в жизни не решенных проблем, и на их фоне темой динозавров мне иногда кажется стыдно заниматься. Так что ещё не решил, чем займусь. Ещё есть время. А ты, Вадим, окончательно определился?

Вадим всерьёз хотел заняться электроникой, робототехникой, навыки перенял у отца, он был главным инженером на московском заводе «Учприбор», на котором делали приборы для комплектования школьных лабораторий физики, химии, электротехники. Но после распада Советского Союза и реформ в России Минобрнаука решила, что это в современной школе совсем не нужно, всё можно перевести в компьютерный, виртуальный, формат. Завод стал делать оборудование для производителей пива. И у отца Вадима, пропало желание этим заниматься, и он подыскивал себе другую работу. У Вадима прекратился доступ к комплектующим элементам: блокам, микросхемам, приводам, которые отец покупал ему непосредственно от изготовителей – без двух-трёхступенчатой системы перекупщиков. Теперь многие идеи не могли быть воплощёнными, включая и робот-«огородник» для меня. В свободное от учебы и спорта время он сидел за компьютером и с грустью понимал, что робототехника развивается с космической скоростью, и ему за ней в одиночку не угнаться.

Григорий не решил для себя кем быть: отца любил, уважал, гордился, но военная карьера отца его не прельщала, ему было очень жаль свою мать, которая, всю свою сознательную жизнь ждала с горячих точек отца, переживала, плакала, не находила себе места, когда подолгу от него не было вестей.

В спорте Гриша преуспевал, но после окончания школы спортивная карьера его не прельщала – пропадать целыми днями и ночами в душных спортзалах, в поездах, гостиницах – это было не для него. В душе он был романтик, часами мог смотреть на звёзды: «Где то там в этом бездонном мире галактик звёзд планет, есть жизнь, живые существа, возможно разумные, возможно умнее нас, но ведь Господь един, почему же не даёт нам знания о других мирах, может тогда у нас было бы всё по-другому, без войн, жестокости, ненависти… Как же всё-таки родилась вселенная и из чего?..»

Подошёл дед, решил узнать, о чём молодая поросль мечтает, думу думает, но ребята дружно стали просить побыть с нами, рассказать, что-нибудь, он много знал, раньше у него была интересная работа, а ещё – он много читал.

– Нет, ребята, уже поздно и вам на сегодня достаточно, пора спать.

– Дедушка, какой хороший вечер, какие звезды, да мы и не уснём, – Вася подошёл к деду обнял его, потом поднял голову и указал вверх, в небо, – никаких мыслей не появилось?

– Нет, молчит Вселенная. Ну ладно, посидите пол часика и на покой. А я, пожалуй, пойду к бабушке Оле, а то она, наверное, одна заскучала, – махнул нам рукой и пошёл к дому.

Когда дед отошел, Вадим шёпотом спросил: «Вась, о чём это вы, с дедом заговорчески намекали на Вселенную?»

И Вася решился рассказать ребятам об одном явлении, над которым часто задумывался.

– За год до моего рождения, в конце августа, мои предки заливали фундамент под новый дом. Хотя дед с отцом и механизировали бетонные работы, всё равно за день так выкладывались, что посидеть вечерком, подышать свежим воздухом без комаров и мошек, не было сил. Однажды все легли спать и как всегда – провалились. Около двенадцати часов ночи дед с бабушкой и мои родители, вышли на улицу, и стали смотреть на созвездие Кассиопея, вон оно, – и показал ребятам на пятизвёздочную букву «W» почти над самой головой, чуть-чуть на северо-восток. – И вдруг сильная вспышка, да такая, что все на какое-то время просто ослепли. Папа сказал, что это метеорит, или болид, в августе начинается звездопад. Но у деда еще несколько минут перед глазами было белое пятно и пять черных точек – созвездие Кассиопея! Вспышка была за созвездием! А через несколько дней по радио сообщили что в соседей галактике родилась новая звезда, там, за созвездием Кассиопея. Что могло поднять моих предков? Что за судьбу нам уготовил Всевышний, о чем известили звёзды???

Глава 7

Август подходил к концу. Рано утром, когда только зарозовело на востоке небо, Павел Павлович был уже на ногах – он хотел сделать несколько фотоснимков восхода солнца новой камерой, которую ему подарили в день рождения. Камера было одна из самых навороченных с хорошим разрешением, и главное имела опции электронного увеличения в восемьсот раз. Он неплохо разбирался в фото и киноаппаратуре. В своё время в связи с производственной необходимостью он создал на предприятии хорошую фотолабораторию. Оборонное предприятие, где он отработал 45 лет от слесаря до заместителя главного конструктора, выпускало кроме продукции оборонного назначения товары народного потребления. Рекламы никакой не было, всё, что производилось на предприятии уходило, как говорится, «с молотка». Даже работники предприятия, производившие эту продукцию, стояли в очереди за этим товаром – было время страшного дефицита. Но Павел Павлович нутром чувствовал, что реклама нужна – предприятие стало участвовать в выставках, вначале отраслевых, затем под «крышей» министерства в союзных выставках, а затем и международных. Он отыскал фотографа – художника с мировым именем, который поднял рекламу на должный уровень, а заодно и пополнил знания Павла Павловича в фотографии.

Картины восхода, заката, и радуги, которые в здешних местах, на просторе поражали воображения – только здесь можно было наблюдать «трёхэтажную» радугу заполнили все альбомы и стены всех комнат и на даче, и в городской квартире, но остановиться он не мог, и ловил моменты, чтобы ещё «пощёлкать» эти красоты.

Дед взял камеру со штативом и быстрым шагом пошел к соседскому пруду. Там можно было сделать снимок восхода, отраженного в зеркале пруда.

Картины восхода менялись как в калейдоскопе; красота, такая, что простыми словами было трудно передать. И чтобы ничего не пропустить Павел Павлович решил запечатлеть всё в режиме «кинокамера» – потом раскодировать, чтобы и выбрать новый шедевр.

В какой-то момент легкие облака у самого горизонта веером разбежались по воде и, вспыхнув, исчезли.

Однажды осенью, он наблюдал ночью такое же явление над лесом на севере. Тогда увиденное объяснить себе он мог только рефракцией лучей, но в том направлении километров на сорок кроме леса и болот ничего не было, к тому же была сплошная облачность. Правда, в заметках уфологов он встречал описание аномальных явлений именно в этих местах.

Через четверть часа солнышко поднялось над лесом, дед радостный и довольный вернулся домой.

В доме уже зашевелились.

«Разве это несчастье дожить да такого времени, что можно наслаждаться восходом солнца, грибочками со своего участка, счастливыми детишками, так непосредственно и натурально вписавшихся в первозданную природу?» – у Павла Павловича от нахлынувших эмоций запершило в горле.

После завтрака дед предложил сходить к Захарычу.

Дорога во владения Захарыча через лес была не больше двух километров, а в объезд по Угличскому шоссе было километров сорок. Минут через сорок подошли к церкви. Большая, старая, с обшарпанными стенами она вызывала какой-то внутренний трепет и даже страх. Огромные двери, окованные железом, и не ремонтированные, видимо, еще со дня освящения храма, с трудом и противным скрипом открылись. Изнутри дохнуло холодом и сыростью.

Кое-где на стенах угадывались лики святых. На душе у ребят было тяжеловато. Трудно было поверить, что когда-то в этом храме было много народа, звучали проповеди священников, пелись псалмы, проводились литургии. Всё в прошлом, заросли дорожки-тропинки, постепенно стали разваливаться стены – перевернётся ещё одна страница истории…

– Ребята, видите, как аккуратно вырезаны окна, даже не газовой резкой, а «болгаркой», – указал дедушка на проёмы высоко над каменным полом.

– Дедушка, а почему ты говоришь «даже болгаркой»? – спросил Вася.

– Сюда дорог нет, и доставить сюда оборудование для резки газом намного легче, чем для «болгарки», маленький баллон с пропаном весит не более пятнадцати килограмм вместе со шлангами, а для работы с электроотрезным инструментом понадобиться доставка генератора переменного тока, мощностью не менее трёх киловатт, а это килограмм пятьдесят перенести руками, даже тележка сюда не проедет.

– А может их срезали в то время, когда ещё была дорога?

– наседал на деда внук.

– Посмотрите вон на те светленькие кружочки на оконных проёмах, это остатки штырей, которыми крепились оконные решётки. Они ещё не заржавели при такой влажности как здесь. Думаю, что срезали их с месяц назад.

Походили здесь еще немного и тронулись на бывшую ферму, к дому Захарыча.

– Ну, пора и позвонить, сообщить о прибытии миссии мира и дружбы, – с улыбкой произнёс Павел Павлович.

После звонка Захарычу, дед немного расстроился и присел на сломанное дерево.

– Что-то не так, Павел Павлович, – спросил Вадим, – не предупредили его заранее, и он ушел в другое измерение?

– Не смешно, – среагировал на юмор друга Гриша, – жаль не взяли корзинки, а то поискали бы грибы – лес здесь хороший.

– Ладно, пойдемте на ферму, там его подождём.

– Дедушка, а как же собаки? Хотя бы Амура взяли, он нас смог бы защитить, – занервничал Вася.

– С собаками всё в порядке. Нас встретит девушка, которая сейчас на ферме, – успокоил ребят Павел Павлович.

Метров за двести до фермы послышался громкий и злой лай собак, и затем женский окрики: «Фу!», «Ко мне», «Нельзя», «Свои».

Лай приближался, дед руками показал ребятам встать за ним, а сам, согнувшись взял свою еловую суковатую палку наперевес. И вот, в десятке метров от наших путешественников, из-за деревьев выскочила целая свора разъярённых собак, и встала как вкопанная. Через несколько секунд подбежала, запыхавшись, девушка в огромных очках с коричневатыми стёклами.

– Ух, еле догнала, – тяжело дыша проговорила девушка. – Мне позвонил Емельян Захарович, сказал, что к нам идут из Никитино гости, я и пошла потихоньку навстречу, а вы появились с противоположной стороны.

– Да, неувязочка вышла. Я решил ребятам показать заброшенную церковь. А когда я позвонил Емельяну Захаровичу, он сказал, чтобы мы шли на ферму, и подождали его часика полтора. А ещё сказал, что вы будите нас встречать и уверил, что с собаками будет всё в порядке. Я подумал – собаки на цепях. Пришлось малость понервничать, псы у вас знатные.

– Это я собрала такую команду из беспризорных псов. Некоторые дачники на лето берут для детишек живые игрушки, а уезжая, оставляют на произвол судьбы. Правда, таких немного. Но собаки переносят это очень тяжело, они могут превратиться в самого лютого зверя. Пойдёмте, я вас устрою на отдых. Трезор, домой! Веди свою банду, – девушка дала команду вожаку стаи, и стая дружно рванула к ферме. Через несколько минут лес стал редеть и показался ряд домиков-теремков, и несколько старых бревенчатых изб, стоящих поодаль на кромке векового леса. На некоторых теремках не было кровли – с обрешётки были сняты листы рифлёной жести.

Подошли к ближней избе. Изгородь была сплетена из прутьев в палец толщиной, и множественные короткие сучки образовывали необычную замысловатую вязь. Плетень был в створе с передней бревенчатой стеной дома. Окна выходили на улицу, и в приоткрытые ставни можно было заглянуть в окно. В Тверской губернии раньше была такая мода в деревенской архитектуре. Это сейчас – не заборы вокруг домов, а крепостные стены. Есть что прятать.

Девушка первая зашла в дом, сбросила обувь и с босыми ногами прошла в «залу», так называлась большая комната в избах.

– Проходите в залу, носки можно и не снимать, – предложила Прасковья.

Ребята намёк поняли и сняли кроссовки. Мебель была такая же как, и сто лет назад: вдоль стен стояли лавки, в центре стоял массивный строганный стол, крепкие внушительные табуретки стояли вдоль стола, по торцам стола стояли два больших стула со спинками. В самом светлом углу стояла прялка, с мотком пряжи, напротив приспособление с двумя лучинами, вставленными в расщеп вертикальной стойки. Стена напротив окна была кирпичная, грудка русской печки была изразцовая. Ребята всё внимательно и обстоятельно разглядывали.

За это время девушка накрыла стол: положила белую вышитую крестом скатерть, поставила берестяную хлебницу с белым хлебом, явно не из магазина, и пошла наваливать: отварное холодное мясо, и всякой всячины из овощей и лесных ягод, солёные грибы, и кувшины с мёдом и брусничным морсом.

– Ребятки, в сенях – рукомойник, мыло и полотенце, потом – за стол.

Дважды ребятам предлагать не пришлось, Вадим первым подошёл к столу и спросил, показывая на большой стул.

– «А на тронном месте можно посидеть?»

– Здесь всё для гостей, этот дом так и называется – гостевой. А на втором этаже спальные комнаты, можете отдохнуть.

– Да, после такой трапезы, без отдыха не обойтись, – потирая руки и усаживаясь на табурет, сказал Павел Павлович.

Когда обед подходил к концу, послышался свистящий звук вертолётных винтов, потом шум усилился и вертолёт стал удаляться. Вскоре завизжали и затявкали собаки.

– Это Емельян Захарович, слышите, как собаки обрадовались. Они его так любят! Когда долго отсутствует, так начинают выть, всю душу вывернут наизнанку.

Дверь в гостиную широко распахнулась и с радостной улыбкой вошел Захарыч в лётном комбинезоне: «Не заскучали в ожиданиях пропавшего? Я смотрю, моя помощница помогла «заморить червячка». А своим фирменным йогуртом ещё не угостила?»

– Ещё нет, готовлю, минут через пять будет готов, – Прасковья расставила на столе бокалы для йогурта и положила пачку пластиковых соломинок.

– А вы, я смотрю, Емельян Захарович, практикуете потихонечку за штурвалом?

– Да, использую любую возможность не терять форму, вот стану олигархом, куплю вертолёт и буду летать в эти места за грибами, и собачек навещать. Как они меня встречают! Вот кто человека никогда не предаст. Меня беспокоит их будущее, когда придётся рокироваться. Что с ними станет?

– А что, есть такие мысли? – спросил Павел Павлович.

– Это неизбежно, только час не назначен. Прасковья Тихоновна, тебе помощь не нужна, а то мужички что-то затосковали?

Тут из кухни вышла девушка с большой кастрюлей руках.

– Ребята, налетайте! Понравиться, научим. А мы с вами, Павел Павлович, пойдемте, я вам покажу свои апартаменты.

Они перешли в другую избу. Здесь было скромно, чистенько. Несмотря на современную мебель, во всём чувствовался аскетизм. А когда он провел Павла Павловича в свой небольшой кабинет, сразу стало понятно – здесь обитает службист до мозга, костей Хотя на. стенах не было портретов Дзержинского и Президента страны, Павел Павлович понял, кто хозяин этого кабинета. Емельян Захарович открыл дверцу книжного шкафа с набором книг сельского учителя литературы, достал нержавеющую фляжку, крышка которой была ложементом для трёх маленьких рюмочек, тоже из нержавейки.

– Давайте за знакомство, – налил коньяк в рюмашки, – пришла пора и поговорить, раскрыться. Поскольку наше предприятие являлось особо секретным объектом, а в подсобное хозяйство, привлекались работники предприятия из разных подразделений, мне необходимо было мониторить округу. В то смутное время при отсутствии необходимого финансирования сельхозпредприятий и местных образований, не удивительно, что, сдав нам в аренду землю, могли продать те же угодья вместе с нашей фермой. Продавать могли не только нашим дельцам, но и иностранцам, как напрямую, так и через подставных лиц. Мне пришлось поколесить по округе, и, надо сказать, нервы были на пределе – что пришлось увидеть и услышать – не для слабонервных.

Колхозы, совхозы, дома культуры, медицинские учреждения, а также некоторые воинские части, прекращали своё существование в одночасье – утром приходили на работу, на службу, а на дверях висели замки и в лучшем случае клочок бумаги, «контора приказала долго жить». На полях, на стройках можно было увидеть ничейную технику – «бери, не хочу». Да что далеко ходить по задворкам – из всех министерств, который составлял мощнейший промышленный комплекс при СССР (одних оборонных министерств с полудюжины), стало одно – министерство промышленности и торговли. Начался период: «что не запрещено, то разрешено», купить можно было всё, что угодно: экскаватор, трактор, крейсер, укомплектованный самыми современными ракетными комплексами, за один доллар, танки, бронетехнику, завод, кусок реки, участок леса, морской порт. Я обошел всю округу, познакомился с местными администраторами, с населением, под видом грибника – отставника, с джентльменским набором: с индийским чаем со «слониками» для бабулек фляжечкой коньячка или водочки с лимончиком и сигаретами «Друг», для трудяг, или администратора.

Могу сказать с гордостью, у меня появилось очень много друзей, которым я помог и словом, и делом. Некоторым было достаточно доброго слова, чтобы вернуть ими же утерянную уверенность и они, забрав с поля трактор, пахали себе и соседям огороды, сажали картошку, а по осени, часть картошки меняли на пару поросят. И вставали на ноги без оглядки на власть, которая не была уже народной. Некоторые люди готовы были поднять хозяйство, но им не давали, приходилось встречаться с «мафиози» и, представляясь по «полной», запрещать им здесь появляться во веки вечные, либо величать себя «крышей» данного уезда. Иной раз, приходилось разбираться с местными чиновниками, но только «не за так», приходилось показывать им свой скромный кулачок.

В этих странствованиях встретил девочку, почти Маугли, совершенно одичавшую, озлобленную на все человечество. Вы с ней сегодня познакомились, это Прасковья Тихоновна. У неё жуткая судьба: на её глазах приезжие отморозки убили родителей, за то, что те не позволили забрать дрова для костра. Они сожгли дом и на углях приготовили шашлык из их собаки. Некоторое время она находилась в погребе под углями сгоревшей избы, и когда с большим трудом освободилась из-под обломков, то первое что увидела, это были обугленные останки её отца и матери, не убранные никем из жителей деревни. Похоронив их, она ушла на болото, где в шалаше прожила три года, пока я не увидел её с вертолёта. Почти год в ведомственном госпитале её реабилитировали, потом ею занялись психологи, открыли сверхспособности в области экстрасенсорики. У неё обнаружилось мощное биополе. Она способна видеть ауры живых существ, а также корректировать биополя. Выявили огромные способности в области целительства, ясновидения, определение местоположение пропавших людей и вещей, и др.

Меня предупредили, что у девочки ещё не все способности выявлены и надо быть осторожным в использовании её возможностей, особенно в случаях, когда это связано с непосредственным воздействием на биополе другого человека. Однажды она увидела человека, похожего на убийцу её родителей. Благо, я успел уловить этот момент, и когда она остановилась и упёрлась в него остановившимся взглядом, я поднял перед её глазами папку с документами, которая была у меня в руках – она вспыхнула, как порох. Прасковья Тихоновна экстерном сдала экзамены за среднюю школу, поступила в одно из наших специальных учебных заведений, и сейчас успешно работает экспертом в звании старшего лейтенанта. У нас на службе её побаиваются, представьте себе, что она видит каждого со всеми его потрохами в полном смысле слова, и дали ей подпольную кличку-«баба яга». Вот мы сейчас о ней разговариваем, а она знает не только дословно всё, о чём идёт речь, но и о нас на сто лет вперед. Я иногда ей сочувствую, как ей тяжело! И люблю её как дочь, жизнь за неё отдам, если придётся.

Ещё до нашей встречи её посетили инопланетяне. За несколько дней до встречи её собачья гвардия взбесилась: металась, визжала, выла. Девочка всё ещё жила в страхе, поэтому побежала в своё затаённое место, в которое можно было попасть только по ей известным бугоркам, вокруг которых бездонная трясина. Вскоре к собачьей истерии присоединился волчий вой. Прасковья продрожала всю ночь, потом, когда поднялось солнышко, она вернулась на твердь, где её ждали собаки и несколько волков. Иногда между собаками и волками наступали перемирия, когда в лесу объявлялся их общий враг. Эти звери повели её к соседнему болоту. Она увидела несколько сломанных сосен от самых верхушек до середины стволов, срезанных как бритвой, и далее по касательной. ЭТО ушло в болото. Мы позже зависали на вертолёте над тем местом, но без сильного мороза поиски бесполезны.

Так вот, через несколько дней, собаки и звери опять устроили бедлам. Но девочка уже не так испугалась, поэтому осталась здесь, на берегу болота, возле своей берлоги. Вдруг она увидела из-под облаков яркий белый свет, и этот луч сканировал по земле пока не наткнулся не девочку Звери за несколько минут до этого разбежались по кустам и залегли как пехота. Повисев некоторое время объект завис прямо над головой Прасковьи. Вдруг девочка почувствовала, как её что-то поднимает с земли. У неё появилось чувство страшной ярости и противоборства. Она почувствовала, как подъёмная сила ослабла, а потом и совсем её отпустила. Она увидела, как по этому лучу, как тросу опускаются на землю несколько фигур в серебристых костюмах. Они подошли к ней, не дойдя несколько шагов. Она почувствовала, что у неё в мозгах кто-то ковыряется, в голове всё поплыло, и вдруг опять внутри что-то щелкнуло, ей показалось, что она услышала крик и руки пришельца резко поднялись и закрыли лица. И тут Прасковья дико закричала «фас, Трезор, фас!» Что тут началось! Звери и собаки – «озверели», они бросились с таким энтузиазмом защищать свою хозяйку, что от незваных гостей «полетели клочки по закоулочкам»! Что было дальше она не помнит, но после того, как неизвестный объект исчез, она продолжала махать палкой, когда и как она оказалась в её руках – не помнит. Истерика не проходила да утра, а утром она посетила поле боя и увидела много клочков серебристой ткани, с синими пятнами, несколько трупов волков и собак, на которых не было видно ран. Для себя я сделал вывод: накануне «тарелка» потерпела крушение, через несколько дней прилетели «спасатели», и маленькая девочка со своими преданными мохнатыми друзьями, прогнали непрошенных агрессоров со своей земли. И впервые, видимо, гости встретили такой «тёплый» приём, а девочка впервые получила от Высших Сил свои сверх возможности.