Текст книги "Дорожная карта. Том 1. От Москвы и до окраин"

– Всё, это не излечить, золотая лихорадка ведет к летальному исходу, – почти закричал Вадим, – потерял я родителей, а они – сына.

– Ну а что было дальше? – спросил Емельян Захарович.

– Отец так увлёкся этим, что забыл, зачем искал аккумуляторы. Но подошло время по договору выкупать колёса, у отца не было денег на это, и уже не было особого желания заниматься какими-то велосипедами. По поводу изготовленных колёс ему несколько раз напоминал Павел Павлович, но отец никак не реагировал, а потом и вовсе предложил Павлу Павловичу уладить как-нибудь этот вопрос. Я не знаю, чем кончилось.

– Да нет, уладить не удалось. У моего деда тогда настали тяжелые дни, – тяжело вздохнул Вася, – бугристые мальчики приехали к нему – как к гаранту заказчика этих мотор-колёс и, как у бандитов-коллекторов принято, включили секундомер. Шутки с такими ребятами не проходили. Снял он свои скромные пенсионные, как он их называл – «на чёрный день», продал свой старенький, но ухоженный мерседес, добавили родители, расплатился и ему привезли эти мотор – колёса, которые и сейчас лежат в сарае на дачи.

– Как же так, – вскочил с пенька Вадим, и схватился за голову, – это мы… это из-за нас, ну почему ты ничего не сказал мне, я же не знал, да что же это такое?! – заметался вокруг костра взъерошенный Вадим. – Ну, мы же с тобой друзья, Васёк! Почему ты мне ничего не сказал. Я больше чем уверен, что отец даже не догадывался о таком повороте дел!

– Да и я не ни о чём таком не догадывался, правда, когда узнал, что твой дедушка расстался с машиной – удивился, он её так лелеял и холил, а тут вдруг, продал. Я, правда, спросил у него – «что мол, надоел старый конь?», а он мне: – «Пенсионеру накладно держать такого скакуна на своё ущербное довольствие».

– И на сколько его «обули», если не секрет, – подошёл к Васи Емельян Захарович.

– Ну, договор Семён Анатольевич заключил на двести тысяч. А пока дед пытался уговорить изготовителей, а те пожимали плечами, как сейчас говорят «ничего личного, только бизнес», мы сами под «крышей» ходим», потом искал деньги, ну, в общем, прогрессивный бандитский метод подвёл итог – полмиллиона рубликов.

Вадик привалился спиной к дереву и потихоньку сполз на землю.

– Значит так, не буду темнить, – серьёзно сказал Емельян Захарович, – у бандитов, которых наняли «выбить» у Павла Павловича деньги назад не забрать, их законы очень суровые. Таковы реалии нашей жизни. Павел Павлович пострадал и материально, но ещё больше – морально. Я так думаю, он поступил так, чтобы сохранить вашу дружбу. Я склоняю голову перед Павлом Павловичем. Ребята, это – ПОСТУПОК, с большой буквы. Вы завтра отправитесь отсюда очень далеко. Вас ждут большие дела, и ваша дружба должна быть как монолит. Я пока многого вам рассказать не могу, скоро всё узнаете. Но до отъезда надо уладить этот конфликт, деньги необходимо вернуть Павлу Павловичу, да и без машины ему сейчас нельзя. Твои родители должны сегодня приехать к Руслану Ивановичу, а завтра ваших родителей Руслан Иванович доставит к вам, Васёк, на дачу и мы все вместе улетаем в Сибирь. Я позвоню сейчас Руслану Ивановичу, попрошу его передать твоему отцу, чтобы стразу связался с тобой. Ты должен, спокойно, без эмоций рассказать ему, как пострадал Павел Павлович. Поскольку вы из Сибири вернётесь не скоро, а может быть вам там понравиться, и не захотите покидать «маленький» рай, он должен написать доверенность на Павла Павловича, передать ему документы и ключи от машины и гаража. Ему без машины сейчас никак нельзя. Вадим, я тебе сейчас дам пятьсот тысяч, вы их завтра с отцом вернёте с покаянием Павлу Павловичу. А колёса я отошлю туда, к Михаилу Михайловичу, куда вы отправляетесь, там люди хваткие – вмиг запустят производство электровелосипедов.

– Спасибо большое Емельян Захарович, я всё ещё в шоке, с ума сойти можно, чего из-за нас натерпелся и Павел Павлович, и всё ваше семейство. Вася, я не знаю, замолю ли я, когда-нибудь этот позор нашей семьи. И всё это – проклятый бизнес, заразная золотая лихорадка!

– Да, – тяжело вздохнул Емельян Захарович, – правильно ты сказал, «золотая лихорадка». При внешнем благополучии – это страшная человеческая трагедия. Хорошо, что ты сильный, умный, волевой парень, не сломался, а сколько ребят – сироты при живых родителях, и их приняла улица, там наркота, воровство, разврат. Это первая задача, которой бы надо заниматься правительству, да только их окружает толпа таких вот бизнесменов. Поэтому, один путь – вы, ребята, сами должны позаботиться и о себе, и о нашей Земле, об экологии, которая приноситься в жертву желтому дьяволу. А вот про отца, ты, Вадим, не прав, он любит и уважает тебя. Только вот в этой системе запутался немного. Он мне звонил. Очень встревожен и растерян по поводу вашего преследования.

И Захарыч рассказал о телефонных звонках. Те ребята, с которыми столкнулись Вадим и Вася – сынки местных «бугров», один – сынок «крестного» отца, а второй – сын депутата городской думы города. Под ними все казино и игровые автоматы в городе, у них большая группа боевиков. Рэкет, насилие, поборы, наезды на предпринимателей, и все под прикрытием нескольких оборотней в погонах. Вадим просто случайно попал на сына мафиози и вывернул ему руку, а подсечка Василия стоило бандиту, сыночку думской головы, переломанного носа.

– Ты, Вадим точно помнишь, что у этого Свана, так зовут это поддонка, их фамилия Сванидзе, был в руках нож? – спросил Захарыч.

– Это был не нож, а кортик. Серебристое, зеркальное лезвие, а рукоять сверкнула черными гранями. Рука с оружием была над головой, лезвие от мизинца вниз, и я очень хорошо рассмотрел этот символ смерти.

– Такие кортики могут носить офицеры, атрибут парадной формы, – заявил Захарыч. Для этих поддонков, видимо, очень важен это кортик, поэтому и шмон идет страшный: перерыли всю землю, опросили сотни людей, обыскали все квартиры этого дома в надежде, что он мог залететь в открытое окно.

Захарыч предположил, что у преследователей ребят осталось два пути. Первый и самый главный – найти ребят, и самыми изощренными методами выяснить – где нож, ведь они главные свидетели их разбоя. Значит, после выколачивания из вас нужной для них информации, вас необходимо убрать. В любом случае, вам ребята, грозит смертельная опасность.

Второй путь, искать нож без привязки к вам. А для этого нужно проверить все машины, проезжающие в это время – нож мог залететь в кузов проезжающей машины, или упасть на крышу фургона. Ваше исчезновение из города связано с транспортом, в том числе и такси. Значит вашего таксиста найдут быстро. Тогда самое позднее, завтра утром – бандиты, либо милиция будут у бабы Оли в деревне. И спрятать ее, по логике, не удастся, они перевернут и всю деревню, и всю округу. Всё это кончится после того, когда найдется кортик и найдут вас. Я сейчас позвоню бабе Оле, чтобы она быстро собралась, вышла через калитку, и ждала вас возле леса. А вы быстренько идите к ней на встречу, возьмите фонарик, через час уже будет темно, с вами пойдет Трезор. А заночуем все вместе у меня, места всем хватит – Захарыч взял телефон и стал звонить Ольге Борисовне.

Видно, она была не в восторге от его предложения, но, когда Захарыч пустил в ход козырного туза – в первую очередь опасности она подвергает внука, бабуля согласилась и стала слушать инструкцию Захарыча.

Баба Оля написала записку некой Клаве, что она с Васей срочно, последней электричкой, уезжают в город, с дедом плохо, прихватило сердце. Ключ от дома там, где всегда, и чтобы она Амура чем-нибудь кормила. Записку сунула в сетку забора рядом с калиткой, которую закрыла на замок снаружи, с помощью скамейки перегнувшись через забор, и через другую калитку с северной стороны участка вышла в молодой березняк.

Ребята спортивной трусцой направились к деревне, рядом бежал Трезор, весело поглядывая на ребят.

– Вот заварилась каша, и всё из-за меня, – в сердцах проговорил Вадим.

Захарыч тем временем набрал телефон Павла Павловича, и посоветовал ему, вместе с Васиными родителями куда-нибудь исчезнуть: «Позвони Руслану, он уже в курсе, может быть к нему на дачу, или переночуйте в его клубе».

Павел Павлович, понимал всю серьезность положения. В своей стране от бандитов никто не может защитить – его это коснулось в деле с электровелосипедами. Павел Павлович сказал своему зятю об опасности, а тот рассмеялся в ответ: «Да что вы чего паникуете, где ваш былой героизм!»

Любовь Павловна вступилась за своего отца – «смеяться только не надо, уже забыл, как мы ночи не спали, когда с этими колёсами Семёна Анатольевича влипли».

– С бандитами шутки плохи, тем более, если их покрывают официальные власти. Помните, как было с Григорием? Хорошо, что Горчакову пришла в голову мысль спрятаться в военкомате у своего друга.

Раздался звонок городского телефона, на нем вместо номера проявились точки. Любовь Павловна сорвалась с места, схватила сумку, стала туда что-то запихивать и закричала на мужа, чтобы он не стоял, как истукан, а взял хотя бы все документы, ноутбук и зубные щетки. До Васиного отца ещё не всё дошло, но он начал тоже собираться в путь, положил всё, что назвала жена и ещё выгреб все украшения и деньги. Потом выключил свет, подошел к окну, и осторожно выглянул через занавеску.

К подъезду медленно подъехал милицейский уазик, из него вышли двое в милицейской форме и в развалочку пошли в подъезд.

– К нам гости, – прошептал Александр Олегович, как будто его услышат из поднимающегося лифта.

У входной двери раздался продолжительный звонок. Дед шёпотом сказал, чтобы они выключили свои мобильники. Александр Олегович пожал плечами, полез в карман, медленно стал его вытаскивать и только нацелил свой палец на кноп отключения, как раздался звонок. Он вздрогнул, но успел все-таки отключить телефон. Почти одновременно со звонкого мобильника раздался опять звонок в прихожей и звенел целую минуту. Потом стали стучать в дверь, сначала руками, а потом и ногами. Кто-то из соседей начал шуметь: «Что вы стучите, сейчас в милицию позвоню!». Видимо увидев, что это и есть сама милиция, громко, наверное, чтобы услышали и те, кому надо, сказали, что их соседи каждую пятницу уезжают на дачу, а тем более сейчас – пошли грибы. Через некоторое время топтание кончилось, кто-то из этих двоих сильно стукнул в стальную дверь, затем грохнула дверь лифта. Александр Олегович подошел к окну и увидел, что только один вышел из подъезда, открыл дверь уазика, и стал смотреть вверх на окна. Александр Олегович поднял палец вверх потом приложил его к губам показал на дверь, и дед с Ольгой Павловной поняли, что это не простачки приезжали, а «слуги народа» с профессиональными бандитскими навыками. Наконец и второй вышел из подъезда, оба «представителя» власти сели в машину и на огромной скорости помчались по подъездной дороге, чуть не сбив женщину с коляской.

– Да, милые мои детки, в один миг вся жизнь коту под хвост. Какое же страшное время настало? А ведь оно и для нас не прошло мимо, а сколько людей уже пострадало, и ещё пострадает. Люди в одиночку с этим горем борются. Один на один. Органы, которые должны нас защищать, заняты своими проблемами, но, если им напомнить об их обязанностях, они очень обижаются и всей своей мощью на вас же и навалятся, как акулы на запах крови. Подключат сразу всё службы: и СМИ, и администрацию, и прокуратуру, чтобы вас стереть в порошок, – с горечью проговорил Павел Павлович. – Сейчас нам надо потихоньку отсюда выбраться. Лучше по одному, мобильники не включать, звонить только из таксофонов. Такси не подходит, таксисты наверняка под бандитами, – тихо, спокойно, но очень твердо сказал Павел Павлович.

Он еще много говорил умных и полезных вещей. Складывалась впечатление, что он занимался не только созданием авиационной техники, а всю жизнь работал в разведке. Решили – с собой никаких чемоданов и сумок – только документы, деньги – всё по карманам. Нелегальное положение может затянуться. Всё разложили по целлофановым пакетикам, деньги поровну. Договорились, где встретиться, наметили несколько мест для встреч. Павел Павлович позвонил Руслану Ивановичу, Гришиному отцу, на городской номер. Телефон не отвечал. Звонить родителям Вадима не стал, так как их «крепость» должна была пасть первой. Павел Павлович решил добираться в клуб Руслана Ивановича: «Сейчас время семь часов, в ДК последний сеанс музыкального фильма начнется в восемь. Предлагаю вам пойти на него. После сеанса до последнего зрителя оставайтесь в вестибюле. Там встретимся. Если встретиться не удастся добирайтесь на наше предприятие, там свяжитесь с замом по режиму. А режимщику позвонит Захарыч, они давние знакомые».

Первым двинулся Александр Олегович, затем Любовь Павловна, последним покинул свой дом Павел Павлович.

Он решился идти пешком к спортклубу – общественный транспорт, случайные машины и такси отпадали полностью. Через полчаса он на своих больных ногах дотопал до клуба. На входе сидел охранник, скорее дежурный. У них был заведен порядок – для минимизации расходов клуба на входе дежурили по очереди спортсмены. В этот раз сидел настоящий геркулес.

«Похоже, у Руслана Ивановича объявлено военное положение», – подумал Павел Павлович.

– Кто вы и к кому? – вежливо спросил парень. Павел Павлович представился и попросил об этом передать Руслану Ивановичу. Парень продолжал сидеть листать какую-то амбарную и поглядывать на букетик цветов, стоящих на столе в литровой банке, в целлофановой упаковке с ленточками. Потом он поднял глаза: «Ещё раз назовите вашу фамилию, имя, и отчество, я вас запишу, – потом покосился на цветы, – вы знаете, где кабинет Руслана Ивановича? Он должен быть там, проходите пожалуйста».

Васин дед пожал плечами, поблагодарил парня и двинулся на второй этаж.

– Входи, входи, Палыч, давно тебя поджидаю и не знаю, как связаться, чтоб не навредить. Ты мне скажи, где Люба с Сашей.

– Отправил я их в ДК на последний сеанс на музыкальный фильм. Руслан Иванович подался вперед, потом откинулся назад, и загрохотал на весь свой клуб. Он смеялся так открыто и откровенно, что у Павла Павловича стало на душе спокойнее.

Руслан Иванович успокоился и сказал – «А ведь это гениально, никому в голову не придет, что люди, которым остались считанные часы до самых страшных пыток пойдут смотреть пустой мюзикл».

– Неужели всё так серьезно?! – у Павла Павловича похолодело всё внутри.

– Более чем, это начало конца. Но мы победим. Так как же мне их доставить сюда?

– Дашь машину, привезу, – поднялся Павел Павлович.

– Э-э, нет, не ты, не я, туда не сунутся. Он постучал кулаком в стену, и в дверях появился Григорий. Ну, рассказывай Грише, где их найти.

Павел Павлович объяснил, что, где, и когда.

– Гриша, возьми ребят, пусть они из машины не выходят, ну а если форс-мажор, – действуйте, как проговаривали.

– У нас есть время до конца сеанса, мы поедем, посмотрим, как всё устроить.

– Давай сынок, верю в вас, все продет удачно, – Руслан Иванович похлопал Гришу по плечу, и подтолкнул к выходу. – С Богом.

Григорий зашел в соседнюю комнату, сказал командиру спецназа, несколько слов и на черном автомобиле «Соболь», направились к ДК.

– Руслан Иванович, а что это у вас за праздник? У дежурного цветы в бутылке из-под молока, – поинтересовался Павел Павлович.

– Это у нас оперативная связь, в цветы засунули микрофон и маленькую лампочку от фонарика. У меня – динамик и кнопка от его лампочки. Все команды дежурному зашифровали. Примитив, правда, но, ни денег, ни времени на что-то серьёзное не нашлось, – Руслан Иванович встал, подошел к боксерской груше в углу кабинета и постучал по ней поочередно правой и левой рукой.

– Ну, думаю, что тебе невтерпёж узнать, что мне известно, – подошел к Павлу Павловичу Руслан Иванович, – давай подождём твоих, чтобы не повторяться.

После сеанса народ выходил из Дворца культуры вяло, лениво. Некоторые зрители дожёвывали свой попкорм. Складывалось впечатление, что, купив бумажное ведро с этим дерьмом, людям можно показывать любой хлам, лишь бы не заканчивалась жрачка и в достатке было пойло, которое, возможно готовили в каком-нибудь грязном подвале соседнего дома.

Гриша долго стоял у дверей Дворца культуры, но войти не торопился, с безразличием рассматривая выходящую толпу, и очень осторожно поглядывая по сторонам. Вроде ничего подозрительного, только вот один парень вызвал у него подозрение, то доставал сигареты, подходил к ребятам, у кого-то просил прикурить, затем выбрасывал сигарету и подходил к следующим. Затем сунул свой нос в кабину «Соболя», слегка потрогал ручку двери со стороны водителя, посмотрел на номер машины, зашел за колонну и записал что-то на пачке сигарет.

Струйка, людей, вытекающих из дверей, становилась всё тоньше, Григорию наконец-то удалось проскочить в дверь. Он сразу увидел родителей своего друга, и они его узнали, но остались стоять у афиши, продолжали оживленно разговаривать. Григорий слегка кивнул им головой отошел в противоположную сторону, достал мобильник и позвонил командиру группы спецназа. Из «Соболя» вышел боец, обошел вокруг машины и направился к парню, которого заподозрил Гриша. Парень задёргался, потом потихоньку пошел к темной аллеи. Боец окликнул его и для острастки щелкнул затвором автомата. Парень оглянулся по сторонам и медленно пошел к спецназовцу, незаметно откинув в кусты небольшой предмет. Это движение не ускользнуло от внимания бойца. Когда парень подошёл поближе, боец спросил у него местный ли он, парень ответил утвердительно.

– Подскажешь, где милиция, – спросил боец.

– Без вопросов, сделаем, – ответил парень.

Боец подвел парня к «Соболю», открыл дверь в салон, и сказал: «Командир, этот парень нам нужен, – сделал многозначительную паузу, – ну, пора брать голубчиков, я пошел».

Боец поднялся по ступенькам дворца культуры, зашел в открытую дверь, протянул Григорию две вязанные черные спортивные шапочки и пару наручников.

– Гриша, ты их выводи и тихонько веди к машине, а мне надо посмотреть, что этот ублюдок, который тебе не понравился, спрятал в кустах.

Боец мягко бесшумно спрыгнул с парапета на дорогу и поспешил к кустам, нагнулся и быстро нашел на земле нож, он вытащил целлофановый пакет, аккуратно в него засунул находку. Положил в нагрудный карман и также бесшумно в несколько прыжков достиг машины. В вестибюле уже не было никого, и Григорий быстро экипировал родителей Василия: «Прошу немного потерпеть нечего не говорить, ни чему не удивляться, не сопротивляться», – и надел им на голову черные шапки по самые глаза, а на руки – наручники.

Боец спецназа открыл дверь машины, легонько подтолкнул Любу и Александра к машине и аккуратно помог забраться им в салон, затем поднялся сам, заслонил от парня вновь вошедших и сказал, чтобы их посадили в самом конце на противоположные сидения.

– Ну, вот и всё, отпрыгались, голубки, – сказал командир, – а то подняли шум на полстраны, двоих сопляков поймать не могут. Нас поднимают по тревоге, своих дел как будто мало. Давай парень, подсказывай водителю дорогу к отделу милиции.

Черный «соболь» подъехал к городскому отделу милиции. Парень, вышли из машины. Когда командир ОМОНа с бойцом и сопровождающим их парня вошли в помещение, водитель «соболя» плавно развернул машину и бесшумно помчался к спортклубу. Чувствовалось, что сборка спецмашины велась с военной приемкой. Серийного в этой машине был только кузов и то усиленный пуленепробиваемыми пластинами от пола до окон, да и сами окна пуля не возьмет.

– Тётя Люба, да снимите же вы свои маски, и пожалуйте мне свои рученьки – сейчас вас «раскольчую».

Любовь Павловна сорвала с головы шапку, глаза сверкали такой злобой и ненавистью, что сидевший рядом спецназовец непроизвольно прикрыл лицо рукой.

– Что за спектакль вы здесь разыграли, артисты из погорелого театра? Грязные шапки, наручники, толкают в какую-то консервную банку! Куда мы едем, где мой сын. Насмотрелись вонючих «детективов»? – Васина мама была в страшном гневе. Боец немного отодвинулся от «тигрицы», а Гриша рассмеялся: «Всё, всё, тетя Люба, успокойтесь, это не дешевый спектакль, а до мелочей продуманная операция. Я же вас предупредил, никаким неожиданностям не удивляйтесь, не разговаривайте, не сопротивляйтесь, делайте всё, что будут требовать в любой форме: мягкой, жесткой».

И Гриша рассказал, что она и Александр Олегович сейчас сыграли роль двух ребят – Василия и Вадима, которых сейчас ищут по всему городу и милиция, и бандиты. В этих шапочках, да ещё в наручниках в темном салоне машины, они запросто могли сойти за подростков.

– А едем мы в этой прекрасной «консервной банке» к нам в спортклуб, который временно превращен в оперативный штаб по освобождению города от нечисти. Всё, мы приехали, – уже серьёзным голосом сказал Гриша, открыл заднюю дверь машины. Он мягко спрыгнул на бетонный пол и протянул руки родителям Василия. Газель со спецназовцами лихо выскочила задом из ангара. Гриша закрыл тяжелую, недавно установленную бронированную дверь клуба на ключ и на засов, и повел родителей Василия на второй этаж.

В комнате горотдела милиции с табличкой «Капитан Костылев», было несколько офицеров, и два здоровенных сержанта. Натянутые, лоснящиеся лица говорили о систематическом «недое и недопи». Отработанным движением один из них сдвинул в открытый ящик стола пластиковую разовую посуду. На встречу спецназовцам вышел капитан, внешним обликом ничем не отличающимся от сержантов, сверкнул поросячьими глазками: «Кого притащил, Сыч»?

Командир группы вышел вперёд и четко доложил: «Майор Трофимов, областной спецназ, выполняем особое задание», – и протянул руку капитану.

Тот нехотя протянул свою – мягкую и влажную: «Капитан Костылев».

– Если нужны подробности, звони начальству, – продолжил майор, – А к вам мы – вот зачем, у ДК ожидали конца последнего сеанса. Нам «слили» информацию, что пацаны, которых ищут, сидят в кинозале. Одному из наших бойцов дюже захотелось в «кустики». Пошел и вот что нашел, – майор вытащил из целлофана нож и, взяв двумя пальцами за лезвие, протянул капитану, – На оперативке зачитывали ориентировку, что у вас какие-то проблемы? Вот и подумали, может это то, что надо, глядишь и бутылку заработаем.

Капитан нагнулся, но до ножа не дотронулся, и тут же выпрямился: «Да нет, это не тот, скажи, Максим?»

– Да ты чо, нож от морского кортика уже зреть не могёшь? – Нехотя взглянув через плечо на нож ляпнул сержант.

В комнате повисла гробовая тишина, майор Трофимов молча поместил нож обратно в пакет открыл кейс, небрежно сунул туда пакет, вытащил бутылку водки, – «А это тебе, капитан, – гостинец от наших ребят. Раздавите за знакомство, может ещё свидимся. Извини, что напрягли, поедим к себе в Ногинск. Нынче мы там квартируем. Просьба, дружище, пусть этот парнишка, который нас сюда привёз, покажет нам магазин, надо купить что-нибудь пожевать в дороге. Да и ребятишек, которых прихватили по ориентировке, тоже подкормить надо. Небось, целый день в бегах. Честь имею, – весело сказал Трофимов и, не получив от капитана разрешения на «похищение» парня, развернул за плечи Сыча и подтолкнул к двери. «Соболь» уже стоял у подъезда, парня усадили рядом с водителем, когда из подъезда выскочил «шматок сала» с сержантскими погонами и сразу сунулся в открытую дверь салона.

– Слышь, майор, нам Сыч нужен. Сыч, ты где, вылазь, – крутя головой и пытаясь заглянуть в темный салон автомобиля, сержант подпрыгивал на одной ноге, ища несгибаемой ногой ступеньку.

Спецназовец Степан, сидящий у самой двери в салоне перебросил автомат в левую руку и стволом уперся в пухлую щеку сержанта: «А ну брысь отседа! Ишь, майор! Он для нас командир и товарищ, а для тебя товарищ – тамбовский волк. Пшёл отсюда, а то размажу по асфальту», – прорычал Степан и толкнул сержанта так, что он не устоял на ногах и свалился на спину.

В машине раздался взрыв хохота, даже Сыч подленько захихикал. Машина вырулила на улицу и растворилась в огнях городских реклам.

Трофимов повернулся к Сычу: «А тебя-то что развеселило?»

– Да, вот, товарищ сержант очень точно подметил про тамбовского волка, он как раз из этих, тамбовских.

Майор хмыкнул, и велел Сычу указать магазин, где можно купить водки, но не паленой. Парень стал подсказывать дорогу. Машина остановилась у самых дверей. Майор дал Сычу деньги, сам вышел из машины, подошел к передней правой, пассажирской двери, открыл её и стал ждать Сыча. Тот вышел, подбежал к машине и протянул Трофимову бутылки.

– Положь «бурду» на сидение, а мне дай закурить, а то у нас кончились, пока мотались тут по городу, – Трофимов протянул руку и вырвал из руки Сыча всю пачку.

Затем открыл дверь в салон, легко запрыгнул в машину: – «До скорого, Сыч. Печенкой чувствую, что этот Сыч, наверняка в разработке, – майор позвонил по мобильнику Руслану Ивановичу, – так, у нас всё путём, встречайте, через пять минут будем у вас».

Соболь подъехал с задней стороны спортклуба. Открыли ворота и машину со всем экипажем загнали внутрь. Все спецназовцы вышли из машины, бутылки водки и нож положили в отдельный целлофановый пакет и отправились к Руслану Ивановичу. Его маленький кабинет всех вместить уже не мог; здесь были Павел Павлович, Любовь Павловна с мужем и родители Вадима. Из команды спецназа вошел только Трофимов, остальные стояли в дверях. Майор театрально приложил руку к голове: «Товарищ полковник, задание выполнено!»

– Вольно! Ну командир, рассказывай всё и очень подробно, чтобы все поняли, Руслан Иванович сел за свой стол, открыл блокнот и приготовился слушать и, если понадобиться, то и записывать.

– Во-первых, у парня, которого у ДК заподозрил Гриша, был нож, кстати, его «погоняло» – Сыч. Нож он выбросил в кусты, Степан его нашел. Мы взяли парня, чтобы он указал, где находится милиция. В кабинете отдела внутренних дел было душно и накурено, воняло потом, водкой и подлостью, все были красные и злые: видно кто-то на них здорово давит, а у них ни-че-го. Старшим был капитан Костылёв. Показали нож, не его ли они ищут, и тут сержант выдал: ищут не нож, а морской кортик.

– Вот это да, – потёр ладони Руслан Иванович, что и требовалось доказать. Эх, хорошо бы это записать.

– Обижаете, товарищ полковник, – расстёгивая куртку и вытаскивая портативный диктофон, с гордостью сказал Трофимов.

– Это хорошие улики.

– Сыча взяли с собой, чтобы показал магазин, – продолжил майор. – Я заставил его купить две бутылки водки – теперь имеем отпечатки пальцев двух рук, и его отпечатки пальцев на ноже. В-третьих, милиция знает этого парня, Сыча, наверняка их секретный агент. А милицейский сержант, его называли Максимом, похоже один из их паханов – уж больно нагло с капитаном разговаривал. По словам Сыча, в прошлом – из тамбовской группировки. В-четвертых, у парня я отобрал пачку сигарет, на которой он записал номер нашей машины.

И главное мы подбросили информацию, что задержали ребят, которых они ищут. Пусть поохотятся сегодня ночью за чёрными «соболями!»

А в это время, задыхаясь, Сыч прибежал в милицию и завопил, что нож, который принесли спецназовцы, его, и на нём его отпечатки. Более того, он сам принес им в машину бутылки со своими отпечатками пальцев обеих рук, и что он выследил ребят, а они, спецназовцы, на его глазах, их арестовали. Немая сцена, оборотни мгновенно все покрылись испариной.

Руслан Иванович, позвонил по мобильнику, коротко отдал распоряжения, и только собрался перейти к плану на ближайшие часы, как вдруг Любовь Павловна взбунтовалась: «Вы скажите, где мой Василий! Мне наплевать на все ваши заморочки, вас послушать, так каждому из вас по звезде, за то, что невинную женщину в наручниках и в маске, как слона в басне Крылова водили на показ! Неужели сейчас так важно, что какой-то парень Вам водку покупал!».

Руслан Иванович громко засмеялся. Да, действительно, для человека, не знающего всех переплетений данной операции – какой-то бред. А все рассказывать – нет просто времени. Всю сложность ситуации здесь понимал только Руслан Иванович. Из доклада майора он понял, что сейчас будет объявлена охота на «соболей», пройдет команда отлавливать, задерживать все машины марки «Соболь». Надо было подключать определенных людей, чтобы вычислить, кто будет из городских властей связываться с областным ГИБДД, и как они смогут блокировать группу спецназа, выполняющих спецзадание, что он и сделал только что.

– Хорошо, я введу в курс дела, постараюсь покороче. Девятого мая после парада, трое морских офицеров, живущих в нашем городе, участники парада Победы, вернулись из Москвы, в парадной форме, во всей красе – с наградами и кортиками. Зашли по пути в кафе скромно отметить праздник. Один из них, капитан третьего ранга, отлучился на пять минут. Прошло пять и десять минут и полчаса – офицер не появлялся. Его товарищи забеспокоились, кто-то из персонала кафе сказал, что после туалета он вышел на улицу. Больше его не видели. Через две недели труп офицера нашли в камышах на берегу реки Клязьма, в нижнем белье и с ножевыми ранениями. Занимался этим делом капитан Костылёв.

На сороковой день после смерти офицера, сослуживцы, обратились к командиру части, где служили эта троица офицеров, с просьбой дать указание работникам особого отдела части, провести негласное расследование, так как сложилось мнение, что милиция держит расследование этого дела на тормозах. Похоже, что они выгораживают настоящих преступников. Командир части дал слово офицера, что сделает всё, чтобы убийцы были найдены, кем бы они не были. Он подключил начальника особого отдела, связался с военным комендантом, и военным прокурором. Решили, что начальник штаба их части официально обратится к начальнику городского отделения милиции. Но не особо настойчиво, чтобы узнать хоть что-нибудь, кто ведёт расследование, в каком направлении оно движется.

Военком, предложил подключить Горчакова. После истории с сыном, он собирает компромат на отдельных работников милиции, и даже внедрил к ним в штат своего человека. Причём делает это грамотно, профессионально. Многие факты тщательно перепроверяет: – «Думаю, он в нашей команде будет не лишним», – подтвердил военный прокурор.

– Вот так я тоже «прилип» к этому делу, – сказал Руслан Иванович. – У нас ведётся видеонаблюдение за входом в отделение милиции. О наших маленьких профессиональных тонкостях и секретиках, я умолчу, но, когда мне сообщили, что произошло с ребятами, как они удирали из города на такси, и что дед на этом такси вернулся в город – через пару часов, он уже засветился.

Когда «прослушка» спецслужб, которая уже несколько недель сидела на хвосте у старшего «опера» – капитана Костылёва, в связи с убийством морского офицера, сообщила об активизации бандитов в связи с конфликтом возле банкомата и потери «того самого», как они в разговоре обзывали кортик, назвали адрес Вадима, Руслан Иванович сразу принял меры – была послана группа на работу к родителям Вадима и их привезли в спортклуб.