Текст книги "Похождения Геракла. Или 12 шагов к олимпийскому успеху"

Шестой подвиг. Авгиевы конюшни

Последние две недели в тавернах Микен стало очень популярным блюдо из неважно пахнущих грибов крайне подозрительного вида. Ранее считавшиеся несъедобными, они пришлись по вкусу зажиточной части населения, и земледельцы старались как можно чаще наведываться в лес в поисках непонятного лакомства для богачей. Тем более, что сложность поиска плодов подземного мира сошла на нет, когда они обнаружились на полянах, сложенные в аккуратные горки. Возле каждой всегда присутствовала табличка с криво намалёванным «Прастити», что наводило кое-кого на мысль о личности услужливого помощника, предпочитающего сохранять инкогнито.

Царя, впрочем, данное блюдо порадовать не могло. Вот уже третий час из тронного зала доносились звуки пилы: Эврисфей в очередной раз принимал настоятельное прошение царицы о необходимости скорейшего восстановления коллекции растений. Особенно Антимаху волновало состояние бегоцвета, чудесным образом сумевшего восстановиться из единственного листочка. Тяжесть полученных им повреждений не оставляла надежды исцелиться иначе, чем божественным творением. А поскольку цветам нужны удобрения, то они-то и должны были иметь божественную природу. Эврисфей, придерживающий корону, чтобы не слетела во время безостановочного кивания, мысленно уже составлял план, кто и куда должен отправиться за волшебным навозом. Одновременно с этим царь отгонял мысль, почему, когда он отмокал в ванне, царица переживала куда слабее, чем из-за этого растения. И почему ей так дорога именно эта гипераллергенная бегающая флора. Всё ещё терзая себя этим вопросом, Эврисфей вызвал к себе Геракла. Тот поспешно явился в зал с мешком на плече.

– Вызывали, шеф? – поинтересовался наёмный герой.

– В-вызывал, – отозвался правитель Микен, с опаской косясь на шевелящийся и странно шипящий мешок. – Это у тебя что?

– В саду халтурю в свободное время, не обращайте внимания.

– Л-ладно, – сказал Эврисфей, нервно сглотнув, и покосился на амфору с картой. – У меня к тебе задание на уровень подвига.

– Какое? – тут же заинтересовался Геракл, которому как раз нужно было подтянуть КПГ.

– Для спасения царского сада срочно требуется найти волшебное г…

– Вашвеличество, нашли! Нашли, Вашвеличество! – заорал начальник разведки, влетев через двери в тронный зал.

– Что нашли? – сквозь зубы спросил Эврисфей, считая, на сколько частей перед обезглавливанием следует порубить прервавшего царскую речь.

– По соседству есть волшебные конюшни, которые загажены по крышу! – радостным голосом доложил начальник разведки, не зная, что докладом только что спас себе голову и многое другое. – А раз они загажены, то мы можем бесплатно получить волшебное г…

– Что ж ты молчал-то! – перебил его Эврисфей, внутренне обрадовавшись возможной экономии. – Докладывай!

Подходящим источником подобного удобрения оказался Авгий, царь Элиды. Не он сам, разумеется, а подаренные ему папашей Гелиосом представители крупного рогатого скота. Ярко-красные, белоснежные и сияющие словно звёзды, они имели самые невероятный окрас и расцветку. Ели при этом эти животные за четверых, а выпускали отработанный материал за семерых, и никто так и не смог понять, откуда его столько берётся. Авгию, правда, было не до загадок, потому что жители уже устали возводить здания из самана и топить очаги волшебным кизяком, а материала меньше не становилось. Вскоре желающие импортировать столь ценный и важный для экономики материал вассалы и слабые соседи закончились, а остальные оказались слишком сильны, чтобы убедить их закупать подобное. Работа с великолепными животными постепенно превратилась из престижной и привилегированной в тяжкую и неблагодарную. Вскоре на эту должность стали ссылать вместо смертной казни, и приговорённые умоляли расчленить их тупыми топорами и заживо выпотрошить, но не обращаться с ними столь жестоко. Царь задумался, куда девать столь ценных дарёных не-коней, которым стоило сначала посмотреть не в зубы, а в другое место. И пока Авгий был занят столь важными мыслями, в стойла стало невозможно попасть из-за завалов на входе. По совету первого министра, который успел прославиться своим прогрессивным видением, царь переименовал стойла в конюшни. Проблему это, конечно, не решило, но звучать стало красивее.

Тем не менее, требовалось предпринять хоть что-нибудь. И срочного, поскольку коричневые терриконы уже отбрасывали тень на дворец, заглушая его роскошь и великолепие самым возмутительным образом. Попытки изготавливать из материала снаряды для катапульт закончились провалом, поскольку все бывшие, настоящие и потенциальные противники хором пообещали написать коллективную жалобу жрецам Зевса, Ареса, Афины и какого-то нового бога по имени Спортлотос. Примерно представляющий, как задобрить только первых троих, Авгий не решился продолжать разработку новых типов вооружений и предпочёл потратить освободившуюся сумму на награду желающему поработать клининг-менеджером. Когда же выяснилось, что выделенную в бюджете на вознаграждение сумму давно пустили на корм коровам, правитель Элиды от отчаяния согласился поделиться частью стада с тем, кто правится с очисткой, внутренне сомневаясь в наличии такого количества ненормальных в Древней Греции. Правитель Элиды как раз ухватился за идею подключения к уборке подданных, живущих в определённых залах с мягкими колоннами, когда в ворота кто-то постучал так вежливо и аккуратно, что обе створки сорвало с петель. Как только пыль улеглась, кашляющий от навозной пыли царь увидел в дверном проходе двоих путешественников. По первому он просто скользнул взглядом: таких половина Греции ходит. Зато второй… В нём Авгий сразу почуял угрозу своему правлению, царству и…

– Мира тебе и процветания, великий Авгий, сын Гелиоса, – произнёс первый путешественник, вновь привлекая внимание царя к себе. – Мы прибыли из Микен, чтобы оказать тебе помощь в твоём нелёгком труде вычёрпывания г…

– Стоп-стоп-стоп, – тут же замахал руками царь. – С чего вы вообще взяли, что мне нужна помощь в подобном деле?

– Слухи расходятся далеко, – заметил второй, более опасный. – А запах разлетелся ещё дальше.

– Кто вы такие? – спросил Авгий, с явным подозрением оглядывая парочку.

– Я – Геракл, сын Зевса-Громовержца, – представился первый, после чего указал на более опасного. – А это – мой племянник Иолай.

– Понятно, – протянул невезучий фермер в короне, оглядывая легендарного грека, который читает надписи на зданиях перед тем, как войти. – И что вы тут забыли?

– Мы готовы решить вашу проблему с пылью! – включился в разговор Иолай. – И вам очень повезло, потому что…

– С пылью у меня никаких проблем нет, – отмахнулся Авгий.

– А ещё с аллергенами! – не унимался Иолай.

– Я не знаю, что это, но с этим у меня тоже нет проблем.

– И навоза!

– И с навозом всё в порядке, – заявил Авгий.

– Тогда что это за гора? – ехидно поинтересовался Геракл, указав в окно.

В тронном зале наступило затишье, прерываемое лишь поскрипыванием зубов правителя Элиды. Сыграв в «гляделки» с наглой парочкой, Авгий понял, что проигрывает и это соревнование, как ранее профукал дискуссию.

– Ай, да Танат с вами обоими, – махнул он рукой. – Но у меня условие.

– Какое? – спросили искатели приключений на свои афедроны.

– По квартальному плану мои конюшни должны быть вычищены, – заявил царь. – Квартал заканчивается сегодня, так что на работу у вас будет день. Или никакой оплаты, ясно?

– День? – переспросил шокированный Иолай, на которого как раз стала падать тень от горы.

– По рукам! – поспешно согласился Геракл, пока племянник всё не испортил.

– Дядя, ты че… – попытался воззвать к голосу разума напарник, но сына Зевса было не остановить.

– Но за день срочность мы потребуем доплату в виде навоза, – добавил воитель.

По комнате разнёсся звон от упавших челюстей придворных.

– Годится, – медленно кивнул Авгий, не веря своему счастью, что идиоты согласились и вычистить конюшни, и забрать столь долго копившийся тут продукт. – Мой второй советник отведёт вас к конюшням.

– А где первый? – для проформы поинтересовался Иолай.

– Первый советник остался под завалами. Печать осталась вместе с ним, – монотонным голосом произнёс лысый древний грек среднего возраста, славный идеальной фигурой в виде шара. – По этой причине мы не можем назначить нового первого советника. Пожалуйста, следуйте за мной.

Шагая вслед за вторым советником, который перемещался столь же однообразно и ровно, как и говорил, Геракл и Иолай обозревали прелестные виды дворца и придворцовой территории. Величественные тёмно-коричневые холмы контрастировали со светло-коричневыми равнинами, лишёнными всякой флоры и фауны. Небольшое количество самой отчаянной прислуги перемещалось по ландшафту исключительно по деревянным тропинкам, проброшенным поверх субстанции, покорившей сердце Элиды количеством.

– Их ландшафтного дизайнера нужно повесить, – тихо шепнул Иолай дяде.

– Позволю себе заметить, что это невозможно, – отозвался скучной интонацией бесталанного лектора второй советник. – Причина в том, что ландшафтный дизайнер утонул три месяца назад. Правее места, где мы сейчас идём, была дорожка.

– И что с ней стало? – поинтересовался Иолай, которого передёрнула мысль о смерти в этом.

– Пропала, – ответил второй советник. – Паводок размыл. Почему-то дизайнер решил, что его эта проблема не касается. Попробовал перебраться через гиблое место и пропал.

– Племянник, – тихо обратился к Иолаю Геракл. – Почему он все предложения начинает с буквы «П»?

– Почём мне знать? – отозвался Иолай и, подумав, добавил. – По-моему, это заразно.

– Поглядим, – сказал Геракл, затем вздрогнул от осознания и, собрав волю в кулак, обратился к советнику. – Прост… Кхм! Уважаемый! Долго ли ещё идти?

– Почти пришли, – ровным, как поверхность озера, голосом, ответил советник.

Миновав пару тёмно-коричневых холмов, группа вышла к просторной площади, со всех сторон окружённой роскошными зданиями великолепной архитектуры. По крайней мере именно так описывалось это место на туристических амфорах. Сейчас же это был огромный коричневый пустырь, запертый среди коричневых стен с небольшими оконцами.

– Прибыли, – произнёс второй советник, жестом руки поводя вокруг себя. – Прекрасные Авгиевы конюшни ожидают вас.

«Прекрасные» конюшни представляли собой жалкое зрелище. В первую очередь из-за коричневой баррикады, наваленной перед входом. Кое-где из неё торчали остатки лопат и прочего инструмента, брошенного ввиду бесполезности.

– Раз это конюшни, то надо проведать их обитателей, – решил Иолай и направился к наименее заваленному входу.

– Иол, погоди-ка, – позвал Геракл, зажимая нос, но было поздно.

– Привет, лошадки! – громко и радостно воскликнул племянник, зажав нос и заглянув внутрь.

– Мууу, – недобро ответили «лошадки», система наведения которых точно нацелила рога на вошедшего.

Медленно кивнув, Иолай вытащил голову из проёма.

– Дядя, – тихо позвал он Геракла, отдышавшись.

– Да? – глухо отозвался тот, занимаясь полевыми испытаниями первого в истории респиратора.

– Это какие-то неправильные лошадки, – тихо сказал ему Иолай. – Они мычат и с рогами.

– Если они мычат и с рогами, значит это коровы, а не лошадки, – заметил Геракл тоже заглядывая внутрь. – Значит это стойла. А почему их называют конюшнями?

– Потому что коровы хоть и великолепны, но им не по статусу царю жить рядом со стойлами, – отозвался второй советник. – Переименование – это формальность, важная для царского образа.

– Ясно, – медленно кивнул Иолай, которого всё ещё пошатывало от знатного ароматического апперкота. – Дядя Гер, тут работы на пару лет. Мы просто так не справимся, надо импровизировать.

– У меня уже есть идея, племянник, – отозвался Геракл, глядя куда-то в сторону реки. – Где ближайший лес?

– Поблизости располагаются царские охотничьи угодья, в той стороне, – сообщил советник. – Правда, я не очень понимаю, зачем вам…

Не дожидаясь окончания его ответа, Геракл направился в указанном направлении. Тем временем Иолай собрал себе маску с длинным носом, куда набил ароматические травы, и стал чем-то похож на птицу. В таком виде он принялся искать кого-нибудь из местных. Найти удалось только верещащего от ужаса местного работника, которого чистильщик сумел догнать и схватить на вершине холма. Вопящий древний грек постоянно перебивал пытавшегося задать вопросов Иолая своими мольбами к «чудо-птице» не есть его. Пришлось для начала снизить громкость умоляющего парой подзатыльников

– Не буду я тебя жрать, уймись, – кое-как успокоил его Иолай. – Просто расскажи, почему второй советник постоянно говорит все фразы, начиная их с буквы «П»?

– Ааа, так это у него давно, – заговорил работник с явным облегчением, что есть его пока никто не собирается. – Пока он был третьим советником, его так переклинило на жажде повышения, что все свои фразы он начинал с буквы «В». А как стал вторым – перешёл на «П».

Рассказанное столь сильно удивило Иолая, что он разжал пальцы, и работник не преминул этим воспользоваться. Запрыгнув на одну из досок, пленник съехал на ней по склону холма и был таков. Удивлённый необычным видом спорта чудо-птиц какое-то время постоял наверху, а затем вернулся к конюшням, где Геракл уже заканчивал возводить собранную из местных материалов и палок деревянный коридор, ведущий от реки к одному из входов в конюшни. Поражённый Иолай заметил, что дядя где-то раздобыл для себя какую-то красно-синюю одежду и нелепо выглядящую шапку.

– Дядя, что ты строишь? – поинтересовался Иолай, высматривая, куда ведёт дорога. – И что это за одежда?

– Водовод сооружаю, – ответил Геракл. – А одежда в лесу валялась у какой-то трубы. Не пропадать же добру. Да и шкура чище останется. Я и тебе захватил. И не отлынивай, помогай. Быстрее начнём – быстрее вернёмся

Иолай тупо уставился на одежду аналогичного покроя, но вышитую из белой и зелёной ткани, а затем снял маску и, плюнув с досады, стал переодеваться. Закончив переоблачение, он кинулся помогать дяде выводить из конюшен коров и быков, которые явно запомнили его с первого же взгляда и не стремились покидать уютные апартаменты. Пару часов спустя мини-дамба у реки была проломлена, и поток воды устремился к конюшням. На глазах у царя, стоявшего на своей любимой террасе, поток воды стал наполнять здание конюшен, заодно смывая лишние слои с прилегающей территории.

– Что ж, ты справился, – признал Авгий, кивая второму советнику. – И поэтому даже без печати я назначаю тебя своим первым советником!

– Царю великому слава, – мотононным голосом отозвался первый советник. – Церемонию награждения очистивших конюшни я организую, ваше величество.

Быстро всё сообразивший Авгий немедленно приказал отрубить первому советнику голову и вернулся к просмотру очищающих процедур.

– Дядя, а ты всё точно рассчитал? – спросил Иолай, наблюдая, как стремительный поток воды вымывает коричневую пробку из зданий.

– Конечно, – гордо ответил Геракл, задрав нос. – Я предусмотрел всё.

– А вода потом куда уходит?

Нос медленно опустился.

– Дядя, – встревоженно сказал Иолай, глядя на происходящее. – Ты же не забыл сделать водоотвод?

– Забыл, – признался Геракл, тоже наблюдая на проплывающий мимо дворец Авгия. – Похоже, навоза нам не видать.

– Мы уже в нём по шею, дядя Гер, – мрачно произнёс Иолай. – Если мы не доставим навоз Эврисфею, то…

– Не волнуйся, у меня есть идея! – перебил его дядя. – Сейчас мы эту неудачу в подвиг превратим и доставим навоз прямо к царскому дворцу.

– Дядя, а ты уверен, что мы в навозе по уши не окажемся после этого? – осторожно поинтересовался племянник, которого уже начала бить дрожь от новых идей, оккупирующих голову дядюшки. – Потому что если…

– На этот раз всё будет в лучшем виде, не волнуйся, – заверил его бросившийся к сложенным брёвнам Геракл. – Главное, чтобы его по течению в море не снесло.

– В каком смысле «по течению»? – не понял Иолай, но затем потерял дар речи от вида конструкции, которую стал возводить достойный наследник лучших архитекторов Древней Греции.

– Спокойно, племянник! – провозгласил сын Зевса-Громовержца, спешно собирая систему античных шлюзов. – Сейчас мы будем реку вспять поворачивать! В конце концов древние греки мы или кто?

Ранним утром Эврисфей, запретивший будить себя по любому поводу, услышал странный звук. Царь зевнул, лениво потянулся, а затем слез с мягкой кровати и направился на балкон, крайне заинтересованный, что это может так шуметь. И только выйдя на балкон он понял, что иногда счастье в неведении. Взору правителя предстала огромная коричневая волна, на вершине которой нёсся огромный дворец с символом Элиды во весь фасад. Где-то рядом, усиленно работая вёслами, неслась небольшая лодочка. Она старалась не отстать от лидера гонки, который на полном ходу нёсся по реке как раз к изгибу русла, где расположился дворец Эврисфея. Увидев приближающееся зрелище, царь завопил, вызвав стражу, и потребовал от них немедленно сделать что-нибудь. В ответ начальник стражи молча достал меч и вручил своему помощнику, чтобы тот обезглавил его за неспособность исполнить волю царя и остановить плывущий на них дворец. Остолбеневший офицер, держа в руках меч начальника, молча смотрел очень большими и очень круглыми глазами то на командира, то на главнокомандующего, которые в этот момент в панике носились по спальне, периодически врезаясь то в статуи, то в вазы, то друг в друга. Плавно замедляясь из-за впитывающейся в землю воды, огромный транспортный блок остановился террасой прямо возле царского балкона. Бледный Эврисфей, закончив отбирать меч у пытающегося сделать харакирос офицера, осторожно выглянул из-за колонны и увидел царя Авгия, который сидел в кресле и обозревал окрестности в самом неприятном расположении духа.

– Ну привет, сосед, – мрачно поздоровался бывший обладатель самого загаженного в Ойкумене коровника, протягивая руку в знак приветствия, поскольку балконы уже состыковались перилами.

– И т-тебе п-привет, – запинаясь, ответил Эврисфей и ответил на рукопожатие. – ГЕРАКЛ!!!

– Мы тут, шеф, – послышался до зубовного скрежета знакомый голос со стороны реки, царь налитыми кровью глазами увидел лодку с наглой парочкой. – Всё доставили в лучшем виде. Почти.

– ПОЧТИ?! – заорал Эврисфей. – Это, значит, «почти»?!

– Ну может чуть-чуть не по плану…

– Это, значит, не по плану?! – продолжал орать царь Микен, тыча пальцем в сторону душистого и ровного коричневого поля, где пару минут назад и на несколько метров ниже располагался царский сад. – А вот этот тип на своём дворце – это по плану?!

– Видишь ли, шеф, – начал Геракл. – Мы планировали побыстрее доставить…

– А теперь побыстрее уберите это отсюда!

– Шеф, – замялся Геракл. – Тут такое дело…

Седьмой подвиг. Критский бык

Великий Гелиос появился на своей небесной колеснице из-за облаков и одарил своим сиянием микенскую землю. Зная, как царствующая династия заботится о прекрасных садах, бог солнца не мог позволить какой-то туче помешать принятию растениями солнечных ванн. Цветущие и благоухающие виноградники, собрания редчайших цветов и фруктовых деревьев – всё это ожидало божественной благодати, которую он, даритель света, обязан был принести в мир смертных. Его Сиятельство взглянул вниз, дабы полюбоваться красотой, достойной Олимпа, но возведённой смертными… И разинул рот в крайней степени удивления, едва не вывалившись из колесницы. Вместо роскошных утопающих в зелени пространств его взору открылись равнины и холмы, покрытые пятьюдесятью оттенками коричневого. Сдерживая древнегреческие восклицания и почти забыв об управлении колесницей, Гелиос пытался разыскать хоть какое-то упоминание о предыдущей версии ландшафтного дизайна.

Безуспешно.

Зато он приметил, что на самом высоком холме странные жуки собирают из шариков некое подобие храма, явно собираясь основать тут культ. На соседнем же возвышении он увидел две фигуры явно царской осанки. Мужская фигура смотрела вертикально вниз, изучая, можно ли ещё очистить сандалии. Женская, в свою очередь, активно жестикулировала, указывая то на равнины, то на соседний холм, то на дворец, вплотную к которому теперь возвышалось ещё одно здание. При этом, судя по не очень изящным коричневым сегментам на платье, активная жестикуляция на скользком покрытии уже не раз ей аукнулась.

– Скарабеи, значит, помогут, да?! – громко возмущалась Антимаха, указывая на копошащихся с шариками жучков. – Кучу денег отдал этим египтянам, а что взамен?! Что?! Вот это?! Кому они там храм строят?!

– Я не разбираюсь в сортах скарабейских конфессий, дорогая, – тихо ответил Эврисфей, внимательно изучая сандалии и старательно игнорируя назойливый звук пилы. – К тому же ты же сама говорила, что твои цветы волшебные, и их не выходить как обычные. Вот Геракл и привёз побольше волшебного навоза.

– Геракл! – разъярённо завопила царица, едва не потеряв равновесие в очередной раз. – Не упоминай при мне это имя! Он мне уже несколько раз угробил мой любимый сад!

Эврисфей в ответ лишь согласно кивал на каждое предложение супруги, втайне мечтая о болезни, отключающей восприятие запаха. И сейчас он был готов на любые её последствия.

– Ты хоть представляешь, как сложно было достать тот же бегоцвет?! – продолжала Антимаха. – Представляешь?! Хотя куда тебе, у тебя одна война да бабы на уме!

Здесь царица была неправа: именно в этот момент царя очень интересовало, почему супруга так настойчиво пыталась добыть редчайший цветок, на который у монарха проявилась сильнейшая аллергия. И почему она настояла, чтобы дыхательный шланг был выведен именно в сторону сада.

– Сначала этот твой Геракл меня оскорбил, сравнив с этой богомерзкой Гидрой, – в очередной раз принялась перечислять Антимаха. – Потом он приволок сюда эту козу, которая сожрала половину моего прекрасного сада! И как будто всего этого было мало! Теперь он утопил его под несколькими метрами этого волшебного г…

– Дорогая, он же из лучших побуждений, – попытался заступиться за подчинённого Эврисфей.

– Из лучших побуждений?! – взорвалась супруга, всплеснув руками. – Он всю Древнюю Грецию угробит своими побуждениями! А что он завтра учудит?!

– Не думаю, что он может сделать ещё хуже, – философски заметил царь, наблюдая, как Антимаха, вновь потеряв равновесие, съехала на афедроне со склона в коричневую лужу в низине.

Гелиос, бледный от ужаса, подстегнул коней, опасаясь услышать ответ царицы, и вечер в Ойкумене в этот раз наступил на полтора часа раньше.

С первыми комарами царица стала куда-то наряжаться.

– Дорогая, а ты куда? – поинтересовался Эврисфей, безусловно заинтригованный нарядом супруги.

– К Авгию, – бросила в ответ Антимаха. – У него сегодня винная вечеринка.

– Какая? – переспросил супруг.

– Винная! Это последний писк древнегреческой моды, – растолковала недалёкому деревенщине царица, приказавшая рабыням затянуть платье потуже. – Авгий прекрасно разбирается в современных трендах, не то, что некоторые.

– Ах вот что, – отозвался коронованный микенский деревенщина, знаками велев слугам немедленно найти Геракла. – И много народу собирается на этих вечеринках?

– Вся просвещённая часть Микен, – заявила в ответ Антимаха, которую в этот момент прихорашивали перед зеркалом.

– И что, все помещаются? – ехидным тоном поинтересовался Эврисфей.

– Конечно! – столь же ехидно ответила царица. – У Авгия большой дворец. И, кстати, не только дворец.

– А что ещё? – донеслось от супруга сквозь скрип зубов.

– Ещё? – переспросила Антимаха, догадавшись, что сказала лишнего, и взяла пару секунд на обдумывание ответа. – Ещё терраса.

– А, понятно, – сказал царь, знаками велев привести сюда зевсову заразу быстрее, чем это смог бы сделать Гермес.

Геракл явился к царю в крайней задумчивости. Пару дней назад он отправил почтового альбатроса к своему дяде Гефесту с просьбой прислать лопату, которой можно будет за день разгрести все завалы, образовавшиеся в результате переезда Авгия. Сейчас сын Зевса задумчиво теребил в руках амфору с ответом и думал, может ли лопата быть в таком необычном месте, куда его послал дядя.

– Вызывал, шеф? – спросил Геракл.

– Ещё как вызывал! – рявкнул Эврисфей, тыча пальцем в сторону соседнего дворца, откуда слышалась музыка, песни и обильные восхваления Диониса. – Твоя работа?

– Конечно нет, – возмутился Геракл. – Я таким срамом не занимаюсь.

– Зато из-за тебя этот срам у меня под окнами стоит! – продолжил возмущаться начальник, топая ногами. – И ты уже который день утверждаешь, что вверх по течению его никто не может утащить!

– Так не получается ведь, Шеф, – признался Геракл. – У меня не вышло. У Вепря тоже. Сами помните, что случилось.

Эврисфей молча смотрел на подчинённого, не моргая. Последствия попытки использовать силу Эриманфского Вепря до сих пор бросали тень на царский дворец. Буквально. Какая-то зараза ещё воткнула на вершине кучи, ставшей не только самой душистой, но и самой высокой, табличку с выбитым названием «Эвехрюст». И, хотя для уничтожения таблички был сформирован отдельный сводный отряд стражи с напрочь отбитым нюхом, какая-то зараза каждую ночь восстанавливала надпись.

– А я говорил, что не надо заставлять его перенапрягаться, – подлил масла в огонь Геракл.

– Я помню, – огрызнулся царь.

Вечные советы наёмного богатыря настолько опостылели Эврисфею, что он уже жалел о своём предназначении править всеми героями Древней Греции. Груз сопутствующих проблем давил на царские плечи всё сильнее, угрожая сломать его внутренний стержень. Правителю Микен хотелось бросить всё и сбежать куда-нибудь подальше, вроде Крита. Чтобы хоть немного побыть подальше от Геракла и его идиотских инициатив с не менее дурными советами.

Крита…

– Геракл, ты отправляешься на Крит! – важным голосом объявил Эврисфей.

– Э… А… Почему? – потерялся герой.

– Не почему, а когда! – вновь разозлился царь. – Немедленно! Моему другу Миносу нужна помощь, вот ты и будешь этой помощью. И этого Долболая с собой прихвати!

– Иолая, – поправил Геракл, слегка обидевшись.

– Какая разница, – отмахнулся правитель. – И не возвращайся, пока не придумаешь, как убрать отсюда проклятый дворец Авгия и всё это волшебное г…

– Царь! Царь!!! – заорал влетевший в тронный зал начальник сводного отряда, прервав распоряжения для Геракла. – Табличка «Эвехрюст» пропала!

– Первая отличная новость за день! – заулыбался было Эврисфей, быстро, впрочем, прекратив от кислого выражения командира. – Что не так?

– Там теперь стоит гранитная стела, – доложил служивый. – И записка от Гермеса с угрозами, чтобы больше никто её не трогал.

– Так это… – ахнул Эврисфей.

– Так точно, – кивнул военный. – И надпись на ней новая.

– Какая? – насторожился правитель.

– Это… – Начальник отряда взглядом попросил у Геракла поддержки, но герой ничего не понял. Какое-то время начальник отряда взвешивал на внутренних весах, какая из казней страшнее: за неисполнение царского приказа или за исполнение. Наконец он решился. – «Пик хрюканизма».

– Пошли вон отсюда! – заорал царь, швырнув в Геракла и начальника стражи первое, что попалось под руку. – Закопать эту стелу! Закопать, но не трогать! А ты не возвращайся, пока не сможешь убрать этот дворец!

Увернувшись от пролетевшего царского жезла, подчинённые спешно отдали честь и припустили выполнять полученные указания.

У царя Миноса была действительно большая проблема. Выглядела она как роскошный бык весом почти в тонну, с тяжёлыми копытами и длинными рогами. До того, как стать проблемой, бык был подарен царю Миносу лично морским владыкой Посейдоном. Пару месяцев назад прямо перед троном Миноса забил фонтан морской воды, откуда вышла величавая фигура с трезубцем.

– Внимай же владыке морскому! – торжественным голосом произнёс Посейдон, отмахиваясь от кружащей вокруг золотой рыбки. – Сам Я одарил тебя своим вниманием!

– О, великий морской владыка! – воскликнул предусмотрительно рухнувший на колени Минос. – Я – твой верный фанат с рожденья!

В следующее мгновение перед впавшим в экстаз Миносом возник колоссальный рогатый силуэт, пару мгновений спустя оказавшийся роскошным быком.

– Я видел храм, который ты возвёл мне. Видел ту роскошную статую с золотым трезубцем. За это… И за то, что ты всегда приходишь ко мне и просишь с уважением, – заявил морской повелитель, ковыряя трезубцем под ногтями. – Я дарю тебе этого быка.

– О, благодарю тебя, о великий владыка морей, – благоговейно отозвался Минос на такую щедрость, как только увидел подарок.

– Взамен ты принесёшь его мне в жертву, – добавил морской царь.

– Как это? – поразился Минос. – Ты же только что подарил его мне.

– А теперь ты подаришь его мне обратно, – заявил Посейдон, гордый своей задумкой. – Жду ответный подарок завтра!

Царю было жалко расставаться с таким красавцем. Ещё больше ему стало жалко это делать, когда коровы его стада стали строить новичку глазки, игнорируя нынешнего рогатого мачо. Решение оказалось очевидным и было немедленно реализовано. Вместо подаренного быка в жертву Посейдону был принесён нынешний осеменитель. И не успела туша рухнуть на жертвенник, как из-под земли забил очередной фонтан, откуда выпрыгнул спешно натягивающий тунику бог морей.

– Это что ещё такое было? – тут же завопил Посейдон. – Я какого быка просил?!

– Этот бык был ничуть не хуже, – попытался оправдаться Минос. – А от твоего подарка как осеменителя мы заведём ещё роскошных быков и будем приносить их тебе в же…

– Ах ты медуза сухопутная! – зарычал Владыка Морей. – Я в твою честь остров назову! И таких же, как ты, туда соберу, понял?!

– Не понял, – покачал головой Минос.

– И не важно! – огрызнулся Посейдон. – А бык этот не покроет ни одной коровы!

Позже, во время многолетнего мордобоя, устроенного под Троей, Посейдон сдержал своё слово насчёт острова. А на быка он наслал страшный недуг, названный апатией. В итоге коровы, ранее строившие новичку глазки, очень быстро приуныли, поняв всю суть пословицы о низкой сохранности имеющегося и горе в результате потери. Бык же проводил всё своё время, валяясь на лугу и уныло жуя траву. При этом рогатого окружала столь сильная аура апатии и отсутствия какого-либо потенциала во всех делах, включая любовные, что к нему опасались приближаться пастухи, а затем и прочие жители острова. В довершение наказания скотина выбрала ту часть луга, которая была лучше всего видна с царского балкона. Поэтому желавший подышать свежим воздухом Минос в любое время дня и ночи имел печальную возможность полюбоваться на плоды своих селекционерских усилий.

Прибывшие на остров Геракл и Иолай застали царя как раз за очередным обозрением картины «Безмятежность».