Текст книги "Мастерская: Белый мрак"

Мастерская: Белый мрак
Бахор Рафиков

© Бахор Рафиков, 2016

© Лола Ахматкулова, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Что-то странное было в этой ночи…

Автобус мчался по заснеженной трассе, рассекая декабрьскую тишину ревущими звуками мотора. Мимо пролетали отливающие голубым блеском ели и худые высокие деревья, черневшие на фоне зимнего пейзажа. Небо было неестественно фиолетового цвета, смешанного с молоком. Периодически мелькали автобусные остановки, встречающие своим безмолвием. Ни души. Ни одного транспортного средства. Лишь автобус, летящий в далекую бесконечность. Действительно летящий… непонятно было, почему водитель набрал настолько высокую скорость.

И, казалось бы, если присмотреться во все мельчайшие детали этой ночной зимней картины, можно было бы почувствовать некое умиротворение, которое обычно навевают подобные места.

И все же… что-то странное было в этой ночи…

Это чувствовал и маленький мальчик, сидевший в середине автобуса вместе со своим отцом. Прижавшись щекой к холодному стеклу, он с беспокойным любопытством провожал взглядом черные кроны деревьев. Стекло то и дело запотевало от его прерывистого дыхания, отчего ему приходилось постоянно протирать его своей шерстяной варежкой. Наконец, он оторвался от окна и вновь взял в руки свой маленький резиновый шарик. Этот шарик ему купил отец сегодня утром, когда они были в цирке. Стоило лишь слегка ударить его обо что-то или щелкнуть по нему пальцем, как он начинал светиться ярко-голубым цветом. Но мальчик не просто смотрел на него. Он закрывал его ладонями, отчего казалось, будто голубое свечение исходит из-под них. Будто и нет никакого шарика внутри.

Мальчик, заворожено наблюдавший за этим на протяжении нескольких минут, повернулся к отцу.

– Это словно волшебство, правда?

Отец взглянул на свет, бьющий из ладоней мальчика, и улыбнулся.

– Оно самое, сынок. Оно самое…

Он тоже сомкнул ладони вместе и пронзительным взглядом уставился на них. Мальчик непонимающе переводил взгляд с лица отца на его руки.

– Но… у тебя же нет шарика?

– Он мне и не нужен.

Отец с легкой улыбкой продолжал смотреть на свои ладони, слегка сжатые вместе.

– Воображение способно научить нас видеть удивительные вещи… открывать иную сторону многих из них… или же создавать то, чего не существует…

Мальчик с округленными глазами смотрел туда, куда смотрел его отец.

– То есть… ты тоже видишь голубой свет? Даже если у тебя внутри ничего нет?

– Все верно

Мальчик взглянул в глаза отца, и ему действительно показалось, что он увидел в них отражение голубого огня.

– Я…я тоже хочу научиться так делать…

Отец усмехнулся.

– Ты научишься, – сказал он, оторвав взгляд от своих ладоней и потрепав сына по волосам. – У тебя еще все впереди, мальчик мой. Я верю в то, что ты достигнешь многого в своей жизни… очень жаль, что я этого не увижу…

– Что? О чем ты?

Отец хотел что-то сказать, но тут его взгляд упал на огни автомобиля, пронесшегося по встречной полосе. Лицо его побледнело. На мгновение закрыв глаза, он полностью повернулся к сыну и схватил его за плечи.

– Послушай… у нас не так много времени… через пару минут случится кое-что… неприятное…

– Что? О чем ты, пап?

– …но с тобой все будет хорошо. Слышишь? С тобой все будет хорошо. Я обещаю.

Продолжая говорить, он затягивал ремень на поясе мальчика туже и крутил рукоятку сидения, поднимая его в вертикальное положение.

– …возможно, довольно долгое время ты будешь один… меня не будет рядом… но ты не должен забывать о том, чему я тебя учил… все то, что я тебе говорил перед сном… во время наших прогулок… на крыше… помни… ты должен помнить все это…

– Пап…

– И этот мир… этот мир… – проговорил отец, дрожащими руками доставая из под сидения большую бесформенную сумку, набитую чем-то мягким. – …он скоро изменится! Вот увидишь! Все то, о чем мы с тобой мечтали… все это сбудется…

– Папа, что…

Автобус резко набрал скорость. Салон автобуса становился все ярче и ярче: вдалеке навстречу им ехала еще одна машина.

Отец с отчаянием посмотрел на нее и, прикрыв сына большой сумкой, напоминающей подушку, прошептал:

– Мы еще встретимся, Франц.

Яркий свет озарил салон автобуса, поглотив лицо отца, последнее, что мальчик увидел перед столкновением. Затем раздался ужасающий грохот, и все кануло в темноту.

Часть I

Глава 1

На лесную тропу, заросшую густыми зарослями кустарников, мягко ложился снег. Он вылетал с глубин серого неба, расстилавшегося над этим нетронутым уголком живой природы. Здесь действительно все выглядело так, будто нога человека не ступала на эту землю уже очень долгое время. Возможно, было бы славно, если бы так и продолжалось, но…

Антуану не было до этого никакого дела.

Раздвигая низко растущие ветки деревьев и поднимая в воздух сухие опавшие листья, музыкант пробирался по лесной тропе, держа в руке пачку листов приличной толщины. За его спиной звякала гитара, подвешенная за плечо. Сам Антуан внимательно смотрел под ноги, словно пытаясь что-то найти среди багряных завянувших плодов уходящей осени. С верхушки одного из деревьев сорвалась куропатка и спикировала на музыканта. Он сощуренным взглядом уставился на серую птицу, пролетающую над его головой.

– Только попробуй… только…

Мутно-белая кашица приземлилась на голову Антуана. Довольная птица улетела прочь, сопровождаемая гневной тирадой музыканта. Выругавшись в последний раз и смахнув небрежными движениями руки птичий помет, парень обратил внимание на яркий свет, искрившийся за деревьями вдалеке. Судя по всему, здесь лес и заканчивался. Как и его путь.

Выйдя из плена лесной растительности и легкого полумрака, Антуан оказался на вершине холма. Пасмурное небо здесь выглядело особенно живописно. Снег продолжал падать оттуда и мгновенно таять на траве болотного цвета. А под ногами… лежал заветный лист бумаги.

Антуан удовлетворенно улыбнулся. Наклонившись, он подобрал его и перевернул. Эта была последняя страница книги, которую он собирал в лесу на протяжении восьми дней. Вернее, последнюю страницу как таковую музыкант нашел пару часов назад, а эта, судя по всему, была обложкой книги. Почему именно ею завершалась вся эта история, оставалось загадкой.

Белый мрак

Интересно… Антуан некоторое время задумчиво смотрел на серебристые буквы на черном фоне. Но он не успел отдаться порыву своих размышлений – взгляд его упал на человека в черном плаще с капюшоном, который сидел на траве неподалеку от Антуана и с интересом наблюдал за музыкантом. Парень, недолго думая, двинулся к нему. Незнакомец также поднялся на ноги и пошел к нему навстречу. Они остановились напротив друг друга.

– То, что должно было быть началом, оказалось концом, – произнес Антуан.

– Но конец во многих случаях подразумевает новое начало… рад, что ты здесь, Антуан.

Незнакомец чуть склонил голову набок.

– Признаться честно, я опасался, что найдя последнюю страницу по сюжету, ты прекратишь свои поиски.

– Я догадывался, что должно быть что-то еще. А точнее, обложка с названием. В конце концов, этот долгий путь должен был к чему-то привести.

– Совершенно верно. И он привел.

Они некоторое время смотрели друг на друга.

– Что-ж… – протянул Антуан. – Полагаю, ты тот самый человек, который устроил для меня весь этот квест… человек, из-за которого я больше недели блуждал по лесу, собирая страницы книги и пытаясь найти нужный путь к остальным… и у меня нет никаких сомнений в том, что… ты и есть автор этого произведения… и его главный герой, судя по внешнему виду.

Мужчина благосклонно кивнул.

– Ты избавил меня от необходимости в утомительном объяснении. Мне остается лишь представиться. Я – Реформатор.

– Это тоже было лишним, – усмехнулся Антуан, помахав пачкой листов.

– Ах, точно…

Они еще некоторое время постояли молча.

– Все же какие-то объяснения тебе придется мне предоставить…

– Охотно.

– Зачем? К чему это все было?

– Чтобы привести тебя сюда. Ко мне.

Реформатор пронзительно взглянул на него.

– У меня на тебя большие планы, Антуан… я все тебе расскажу… но для начала, позволь мне отвести тебя в одно место.

– Что? По-твоему, я мало ходил за последние дни? Почему нельзя все объяснить мне прямо здесь? И с чего ты взял, что я пойду с тобой куда-либо?

Реформатор улыбнулся.

– Ну конечно пойдешь. Ты проделал такой путь, что было бы просто глупо останавливаться там, где ты так ничего и не осознал. Ты и сам это прекрасно понимаешь.

Он двинулся вниз по склону холма.

***

Антуан некоторое время стоял на месте, не отрывая взгляда от Реформатора и пытаясь совладать с искушением последовать за ним. Да кем он себя возомнил? Напялил устрашающий капюшон на лицо, разбросал свою книгу по лесу и сейчас еще зовет Антуана неизвестно куда? Парень высокомерно хмыкнул. Да скорее он разучится играть на скрипке, чем побежит вдогонку за этим типом.

Через минуту Антуан уже спешил за Реформатором, пытаясь подстроиться под его ускоренный шаг. Когда парень выровнялся с ним по одной линии, ему показалось, что на лице мужчины играет довольная усмешка.

– Ой, вот только не надо… я просто не хочу возвращаться обратно через тот же лес…

– Тебе вовсе не обязательно спешить обратно. Твоих друзей все равно пока нет в городе.

– Что? Ты знаешь о моих друзьях?

– Антуан, я слежу за вами троими уже очень долгое время. К сожалению, я появился слишком поздно, чтобы предотвратить последние печальные события, связанные с Милордом и его безумным последователем. А мой человек потерпел неудачу, пытаясь защитить Франца.

– Святая скрипка! Так этот Эдуард был одним из ваших? Тот парень, который прикидывался чудаковатым и везде таскался за Францем, и который в последнюю ночь…

– …принял удар на себя, – закончил за него Реформатор. – Да, он был одним из нас. Его первостепенной задачей было охранять Франца от неизвестной угрозы, которой впоследствии оказался Отравитель.

– Черт… да кто же вы такие? И чего вы хотите?

Реформатор перешагнул небольшой валун и мягко улыбнулся.

– Я скажу тебе так: то, что ты прочитал в книге, недалеко от реальности.

– Это скорее пугает, чем обнадеживает.

– Смотря с какой стороны на это посмотреть. Знаешь, еще в детстве я понял, что мир, в котором я живу, не для меня. Он прогнил, как и большинство людей, живущих в нем. Но лишь единицы способны осознавать это. И лишь один готов возглавить их в надвигающейся революции…

– Реформатор… – произнес Антуан, задумчиво всматриваясь вдаль, – То есть ты написал книгу и решил осуществить то, что описано в ее сюжете? Не кажется ли тебе, что это, мягко говоря, утопичная задумка? Придумать и изложить на листах бумаги можно все, что душе угодно, но воплотить эти идеи в жизнь…

– Поэтому написание книги заняло у меня несколько месяцев, а воплощение ее идей – два десятка лет.

– Поразительно… и многое удалось воплотить?

– Достаточно.

– Значит… если я правильно понимаю… мы сейчас направляемся в Цитадель?

– Совершенно верно, – улыбнулся тот. – Как хорошо, что ты прочитал книгу… многого тебе можно не объяснять…

Через несколько минут они приблизились к воротам с двухметровым деревянным забором из черного дерева. Реформатор три раза стукнул в дверь, которая сразу же отворилась, и бородатый мужчина в плаще, склонив голову, приветствовал их. Антуан вслед за своим проводником прошел через проем, и его глазам предстала удивительная картина.

– Добро пожаловать в Цитадель, – произнес Реформатор.

Это было поистине необыкновенное и, в то же время, странное ощущение. Антуан будто бы переместился на несколько веков назад, в то время, о котором он многое слышал, но в котором никогда не был. Цитадель представляла собой некое подобие небольшого города, даже деревушки, с редкими двух– и трехэтажными зданиями, выполненными в лучших традициях эпохи Просвещения, с мощенными улицами и каретами, разъезжающими по ним.

Что? Кареты?

Антуан широко раскрыл глаза: действительно, мимо него неспешно прошагала пара лошадей, запряженная в экипаж, из окошка которого виднелось лицо молодой особы в затейливой сиреневой шляпке. По мере того, как они с Реформатором углублялись в центр города, Антуан убеждался, что все его жители носят одежду девятнадцатого века: девушки в длинных кружевных платьях, мужчины в сюртуках и фраках. Никаких джинсов, кроссовок и футболок здесь не было и в помине. Встречались и люди в длинных черных плащах как у Реформатора, которые почтительно склоняли голову при виде своего предводителя.

Когда они достигли главной городской площади, взгляд Антуана сразу же упал на квартет музыкантов, вокруг которых собралась приличная толпа людей. Трудно было издалека разглядеть, на чем они играют, но на слух парень распознал арфу и робкие звуки виолончели.

– Как они тебе? – поинтересовался Реформатор, заметив взгляд Антуана, – Присоединились к нам всего лишь две недели назад и сразу же полюбились нашим жителям.

Музыкант сощурил глаза.

– Подумаешь… я мог бы сыграть лучше.

– Я и не сомневаюсь.

Помимо музыкантов, тут можно было встретить уличных художников, жонглеров, мимов и множество обычных людей, наслаждавшихся вечерним представлением. Антуан внимательно осматривал их. Ни у кого в руках не было мобильных телефонов, планшетных компьютеров или любой другой электроники. Улицы освещались посредством длинных факелов, воткнутых в землю, а воздух был такой прохладный и свежий, лишенный каких-либо химических примесей человеческой деятельности. Лишь некоторое время спустя Антуан осознал, что смотрит на все это с открытым ртом. Да, он уже читал в книге об этом месте, но это одно дело. Совсем другое – увидеть все это воочию. Поразительно… похоже на то, что Реформатору действительно удалось воплотить свою идею в реальность.

Вскоре оживленные улицы города остались позади. Реформатор привел Антуана к дверям высокого здания, напоминающего старинный средневековый замок. Пожалуй, оно было самым высоким в этом городе. В этот раз Реформатору не пришлось стучаться: деревянная дверь с приятным скрипом отворилась, и Антуан вновь увидел человека с факелом в руке, закутанного в плащ как у своего предводителя.

– С возвращением, Реформатор, – учтиво склонил голову он.

– Здравствуй, Кочевник, – произнес Реформатор, проходя внутрь и жестом приглашая Антуана сделать то же самое. – Совет уже в сборе?

– Да, все ждут только вас.

– Что-ж, замечательно… Антуан, мне на какое-то время нужно будет отлучиться. Нужно провести своего рода… собрание. Кочевник проводит тебя в твои покои и распорядится, чтобы тебе подали ужин. Ну и, я думаю, после этого ты захочешь выспаться в нормальной постели после недели скитаний в лесу.

– Но…

– Знаю, у тебя много вопросов. И я обязательно отвечу на каждый из них завтра. Договорились?

Антуан кивнул. Реформатор улыбнулся и двинулся вдаль по длинному коридору. Вскоре он исчез за поворотом.

Кочевник, смуглый коренастый мужчина, подошел к нему и с добродушной улыбкой взял за руку.

– Очень рад наконец-то встретиться с тобой, Антуан. Реформатор многое о тебе рассказывал. Следуй за мной, я отведу тебя в твою комнату.

Они поднялись по лестнице на третий этаж и двинулись по коридору. Антуан, на какое-то время потерявший дар речи после слов Кочевника, наконец вымолвил:

– Знаю, что мне следует дождаться завтрашней аудиенции с Реформатором, чтобы задать свои вопросы ему… и все же я не смогу уснуть, если не получу ответы на некоторые из них прямо сейчас.

– У нас нет никаких секретов друг от друга. Спрашивай о чем хочешь, друг мой.

– Первое – что за ролевые игры между всеми вами? Реформаторы, Кочевники – зачем? У вас нет нормальных имен?

Мужчина улыбнулся.

– Мне понятно твое недоразумение. К сожалению, современное общество навязало нам свои принципы понятия «нормального». Но здесь все иначе. Наш предводитель невероятно изобретателен. Он позволил нам самим выбирать себе так называемые «вторые имена» – имена, которые отражали бы нашу сущность, какие-то черты характера, какие-то моменты прошлого. Я зовусь Кочевником потому, что долгое время я скитался по пустыням африканских стран со своим небольшим караваном в поисках места, которое мог бы назвать своим домом. Я тогда и понятия не имел, что мои поиски приведут меня сюда…

– Интересно… в книге об этом ничего не сказано…

– «Белый мрак» был написан Реформатором задолго до произошедших со мной событий. Мы все читали эту книгу не один раз и глубоко почитаем ее автора, но несмотря на все это, это всего лишь книга. Она определила путь, по которому пошел наш хозяин, но она не могла предсказать все события, которые с ним произойдут.

– Хорошо… это место… Цитадель… о нем ведь известно только определенному кругу людей?

Кочевник кивнул.

– Город-призрак. Он не отмечен на карте, о нем нет информации в Сети или еще где-либо. Реформатор специально выбрал место, окруженное непроходимыми лесами, находящееся вдали от других населенных пунктов и дорог. И, как ты мог заметить, здесь нет высоких зданий, кроме этой башни. Цитадель еще слишком мала для города, но уже слишком велика для деревни. Пожалуй, это к лучшему. Мы стараемся скрывать это место от любопытных глаз.

– Почему?

– А сам как думаешь? Люди не поймут. Это ведь нелегальный город, грубо говоря. Они придут сюда со своими законами, правилами и губительными традициями и превратят Цитадель в один из миллионов городов, разбросанных по нашей планете. Хотя о чем я… они просто его снесут…

– Я смотрю, Реформатор хорошо над вами поработал.

– Ты думаешь, нам промыли мозги… о, нет… поверь, каждый из нас пришел к этому выводу сам. Реформатор никого не принуждал идти сюда. Он не заставлял нас покидать тот мир, к которому мы уже привыкли, забывать ту жизнь, в которую мы уже окунулись. У каждого из нас был выбор. А как часто тебе предоставляют выбор в современном мире? Все уже решено за нас. Нам навязали жизнь в загрязненных городах, нам предлагают есть и пить яд в привлекательной оболочке, тратить драгоценные минуты жизни на охоту за деньгами, окунаться в мир насилия и испорченности.

«Нет, мне определенно сейчас промывают мозги» – подумал Антуан, стараясь не поддаваться жгучему желанию подписаться под каждым словом Кочевника. Когда он закончил говорить, они как раз подошли к деревянной двери синего цвета.

– Твои покои, – улыбнулся мужчина, показав на дверь.

– Спасибо, – молвил музыкант, поворачиваясь к нему, – И все же… последний вопрос… насколько я знаю из книги, ваша организация, во главе которой стоит Реформатор, называется Белый мрак. Как и его книга, собственно. Я так понимаю, к ней относятся не все жители этого города?

Кочевник кивнул.

– Только одетые в черные плащи.

– Я так и думал… но я хотел спросить о другом… почему Белый мрак? Что скрывается за столь противоречивым названием?

Мужчина мягко улыбнулся.

– Ты не поверишь, но это единственный вопрос, на который я не могу дать тебе ответ.

– Почему же?

– Так распорядился Реформатор. Возможно, он хочет сам тебе обо всем рассказать завтра. Или же… хочет, чтобы ты сам нашел ответ. Спокойной ночи, Антуан.

***

Реформатор спустился вниз по винтовой лестнице, ведущей в подземелье башни. Толкнув черную дверь, он вошел в большой зал, окутанный тьмой. Здесь не было ни окон, ни люстр, свисавших с потолка. Единственными источниками света служили лишь маленькие огоньки, исходившие от зажженных свечей. Закрыв за собой дверь, Реформатор подошел к длинному столу, по обе стороны которого стояли люди в черных плащах, державшие в руках эти свечи. Их глаза, светящиеся в полумраке, были направлены на предводителя. Он некоторое время смотрел на присутствующих, затем тоже взял со стола зажженную свечу и поднес к своему лицу. Горячий воздух ударил ему в глаза, а пламя заколыхалось от его дыхания.

– Тушим свет, – произнес Реформатор.

Раздался единовременный звук выдоха, и зал погрузился в полнейшую тьму.

Глава 2

Александэр повернул ключ в двери. Мастерская встретила его гробовым молчанием.

Он некоторое время стоял на пороге, безжизненным взором оглядывая осиротелую комнату. Деревянный пол был усеян сухими желтыми листьями, которые ветер на протяжении нескольких месяцев старательно вдувал через открытое окно. Он же наверняка добавил толстый слой пыли каждой горизонтальной поверхности. Да… определенно, никто еще не был здесь с августа. С того самого августа.

Парень закрыл за собой дверь, бросил свой рюкзак на кровать и подошел к окну. Зима постепенно давала о себе знать неистовым снегопадом и морозным воздухом. На улице Воронцова была довольно умиротворенная атмосфера, чего нельзя было сказать об остальной части города. Только сойдя с поезда на вокзале, Александэр уже чувствовал неладное, когда мимо него сновали наряды полиции. Ту же самую картину он увидел, когда спустился в метро, где его обыскивали сотрудники безопасности чуть ли не через каждые два шага. Возможно, тот факт, что он не брился уже полтора месяца, не играл ему на руку. Художник подошел к треснувшему зеркалу. Давно он не смотрел на свое отражение. Возможно поэтому ему показалось, что от человека, которым он когда-то был, не осталось и следа. И дело было даже не в бороде, покрывавшей его молодое лицо, а, скорее всего, во взгляде. Это был взгляд мертвого человека, потерявшего свою душу, взгляд без надежды на будущее.

Некоторое время понаблюдав за тем, как трещина в зеркале рассекает его отражение пополам, Александэр наконец отошел от него и, оглядев комнату, взял в руки метлу. Прутья забегали по деревянному полу, собирая пыль и листья многомесячной давности в одну большую кучу. Вскоре весь мусор был в мешке, а художник уже проходился тряпкой по письменному столу, комодам, шкафу и стульям. Когда взгляд его упал на мольберт, Александэр на некоторое время замер на месте. В мгновение ока он увидел себя сидящим напротив него, с дрожащей рукой проводящим кисточкой по холсту. Холодные длинные пальцы Милорда лежали на плечах парня, а тихий вкрадчивый голос проникал в самую глубину сознания.

Она прекрасна… я бы назвал ее бриллиантом своей галереи… и этим бриллиантом я обязан тебе, Александэр…

Художник зажмурился и с силой потряс головой, стараясь изгнать оттуда воспоминания.

Сейчас ты полон пороков, искажающих твою безупречность… а в вечном сне мы станем произведениями искусства… как те картины в коридоре… я готов смотреть на них вечно…

– НЕЕТ! – заорал Александэр, с размаху ударив мольбертом об стену. Деревянные стойки полетели на пол. Раздалось еще несколько ударов, и деревянная рухлядь упала сверх охапки листьев в мешке. Туда же вскоре отправилась и толстая пачка холстов. С одного из них сверкнуло серебристое озеро.

А Александэр тем временем уже красил стены. Малярная кисть скользила по ним, закрашивая зарисовки художника, которые он делал в порыве творческого вдохновения, когда готовил картины для своей выставки. Темно-коричневая краска уже имелась в мастерской – Антуан когда-то купил полдюжины банок, грозясь покрыть кофейным цветом «девичьи» обои Александэра.

За окном уже смеркалось. Снег умерил свой холодный пыл, посылая лишь редкие избранные снежинки в этот мир. Художник заполнил пустыми банками из-под краски второй мешок и приложил его к первому, решив выкинуть все это завтра утром. Встав посередине комнаты, он наконец-то сделал глубокий вдох, приводя сердцебиение в норму. Обновленная мастерская деловито смотрела на него, призывая немедленно сотворить что-нибудь творческое.

«Может быть, в другой жизни» – подумал Александэр и отправился в ванную.

Он с неким отвращением стянул с себя кофту и джинсы, в которых проходил последний месяц, дав себе зарок, что они тоже отправятся в мусорный мешок. Он чувствовал себя заразным. Будь это возможным, он бы стянул с себя кожу. Наконец, более-менее успокоившись, он повернул кран и следующие десять минут провел в наблюдении за струей воды, постепенно заполнявшей пространство ванной. Выключив напор, Александэр медленно залез в воду и опустился на чугунное дно, расслабив все свое тело.

Тишина…

Лишь капли воды изредка нарушали ее, падая из крана в ванную. Александэр сполз ниже так, что задняя часть его головы окунулась в воду. Наконец-то он почувствовал настоящее спокойствие. Оно попадало внутрь него через воздух, вдыхаемый носом… через воду, обволакивавшую его тело… он закрыл глаза… это ощущение было похоже на то, что он чувствовал месяц назад…

Вода медленно утягивала его вниз. Она была необыкновенно чистой, позволяющей разглядеть плавающих в ней рыб. Вскоре лодка мягко стукнулась об дно. Александэр продолжал держаться за ее края, чтобы не всплыть на поверхность реки. Ведь здесь, на ее глубине, было так спокойно… вся его душевная боль словно растворялась в воде… но он все же продолжает противиться… не нужно… вдохни ее… пусть вода заполнит твои легкие…

Кто-то резко схватил его за ворот куртки и потянул вверх. Прорезавшись через толщу воды, Александэр вынырнул на поверхность, поддерживаемый неизвестным человеком. Художник не понимал, зачем плывет с ним обратно к берегу и почему позволил ему спасти себя. Его сознание еще не вернулось к своему первоначальному состоянию, продолжая находиться в умиротворении предсмертного мига, подобравшегося к Александэру так близко…

– О чем ты думал?! – прохрипел его дед, когда художник выползал на берег. – Как это понимать, Саша? Как?

Александэр ничего не мог ему ответить, продолжая стоять на четвереньках и судорожно вдыхать воздух. Из воды вышел парень в черной футболке, который его спас. Опустившись рядом с Александэром, он похлопал его по плечу:

– Ты как? Нормально? Живой?

Художник кивнул, благодарно опустив голову. Дед продолжал причитать:

– Ты ведь знал, что лодка дырявая! Ты хотел этого, да? Ты хотел утонуть там?

– Думаю, что это лишь недоразумение, – заверил его парень в черной футболке, – Я уверен, что у Саши и в мыслях не было совершать самоубийство, правда?

Александэр взглянул в его ясные голубые глаза и прочитал в них совершенно противоположное сказанным словам. Но произнес:

– Да… да, это всего лишь случайность… я забылся…

Дед всплеснул руками:

– Забылся! Ты чуть было не отдал там концы! Ох, боже мой… благо, Сережа рядом оказался…

Александэр открыл глаза. Вода медленно покачивалась в ванной, где он лежал, и, судя по тому, что она успела изрядно остыть, художник пробыл в своих воспоминаниях немало времени. Он вылез, вытерся полотенцем и посмотрел на себя в зеркало. Борода как тяжкое бремя обрамляла его утомленное лицо, но у художника не было ни сил, ни желания что-либо с этим делать.

Экран настольного компьютера загорелся синим цветом. Александэр, делая глоток горячего кофе из кружки в руке, подключил также к зарядному устройству свой мобильный телефон, который все это время томился в мастерской. Откинувшись в кресле, парень открыл в телефоне папку входящих сообщений, которых там было немыслимое количество. И все от Антуана.

«Ты как, в порядке? Знаю, ты хочешь побыть один и все такое… просто помни, что твои друзья всегда будут рядом…»

«Это удивительно… уже третий час плутаю по лесу, собирая страницы какой-то книги… я нахожу их в правильном порядке, представляешь?»

«Думаю, это все неспроста»

«В общем, решил заночевать в лесу. Возвращаться в город нет желания, да и вряд ли я найду дорогу обратно в такой темноте»

«С добрым утром, Пикассо! Я на удивление неплохо поспал под сосной»

«Ты ведь не против, что я тебя достаю? Франц за границей, на него денег много уйдет»

«Поймал куропатку своим плащом. Божественный вкус»

«Ты, несомненно, оставил свой телефон в мастерской»

«Но ты же не думаешь, что это что-то изменит?»

«Если меня что-то и остановит, то это разряженная батарея»

«Третий день в лесу. Вся эта затея начинает слегка бесить. Еще и 87ю страницу найти не могу… расстояние между ними как будто увеличивается»

«Но теперь у меня нет никаких сомнений, что это все кем-то спланировано»

«Порвалась струна на гитаре. А я ведь только начал ее осваивать…»

«Скучаю по скрипке»

«Но не подумай, по вам с Францем тоже»

«Неделя. Десятки чертовых листов. Десятки чертовых куропаток. Я начинаю думать, что зря все это затеял»

«Я столько прошагал, что уже наверное дошел до Норвегии»

«Батарея скоро сядет…»

«Я отыскал последнюю страницу! Но… я по-прежнему в лесу и не нашел никаких дальнейших подсказок»

«Буду продолжать идти по тропе»

«По сути, должна еще быть обложка книги»

«Кстати, а книга то ничего»

«Чем-то стиль автора смахивает на стиль нашего мечтательного друга…»

«Очередная холодная ночь… снег падает»

«Если весь этот путь ни к чему не приведет… то у меня большие проблемы»

«Потому что я понятия не имею как отсюда выбираться»

«Александэр, это просто невероятно»

«Я сейчас лежу в постели под одеялом в своей комнате»

«Я встретил Реформатора, он отвел меня в Цитадель, где располагается его организация Белый мрак»

«Думаю, ты ничего не понял из того, что я написал»

«Но это не описать в сообщении. Позвони, как увидишь письмо»

«Прошел день. Я все больше влюбляюсь в это место»

«И все-таки есть за всем этим что-то… странное»

На этом сообщения от Антуана заканчивались. Александэр набрал его номер, но по словам оператора понял, что батарея в телефоне музыканта все-таки разрядилась. Художник нахмурившись, заново пробежался глазами по сообщениям. В двух вещах он был уверен точно: первое – Антуан безумный кретин, второе – Александэр действительно не понял ничего о том, что все-таки нашел музыкант. Но, судя по всему, это что-то вроде населенного пункта, и ему там явно лучше, чем в лесу. И где теперь искать непоседливого музыканта? Зажимая нос от резкого запаха краски, Александэр сделал пару кликов мышкой и открыв программу видеосвязи, увидел напротив имени «Франц» зеленую точку. Не успел он нажать на «позвонить», как получил входящий звонок от друга. Вскоре на экране возникло размытое озабоченное лицо Франца.

– Ну наконец-то! – воскликнул он. – Вы меня заставили не на шутку волноваться, ребята.

– Привет, Франц, – произнес художник, пытаясь выдавить улыбку. – Я только несколько часов назад вернулся в мастерскую.

– Да… я вижу… – кивнул Франц, с беспокойством оглядывая через экран измученное бородатое лицо Александэра. – Думаю, нет смысла спрашивать, как ты себя чувствуешь.

– Нет.

– Я так и думал. Ладно хоть ты вышел на связь… а где Антуан?

– Хороший вопрос, – сказал художник и рассказал другу о спонтанном приключении музыканта, суть которого с трудом собрал из его присланных сообщений. Через минуту Франц уже держался за голову.

– Ой, дурак… и куда его занесло? За неделю он мог дойти от Петербурга до другой страны.

– Судя по всему, он в каком-то городе. По крайней мере, там есть другие люди. И еще он упоминал про какой-то Белый мрак…