Текст книги "Мастерская: Белый мрак"

Он оборвался, заметив, как побелело лицо Франца.

– Что ты сказал?

– Эмм… Белый мрак? Тебе это о чем-нибудь говорит? Франц?

Но писатель не слышал его. Он смотрел куда-то сквозь экран и слабо шевелил губами, произнося непонятные слова.

– Франц, да что с тобой?

– Это невозможно… – прошептал парень, тяжело дыша. – Невозможно…

Теперь и Александэр встревожился не на шутку, позабыв о своей депрессии.

– Франц, ты можешь объяснить мне, в чем дело?

– Не здесь… послушай, Александэр, а в городе творится что-нибудь странное?

– Похоже на то. Судя по мимолетному впечатлению по дороге в мастерскую, тут приняты меры повышенной безопасности, но в связи с чем, неясно.

– Неужели началось… не могу поверить…

– Франц!

– Я немедленно вылетаю ближайшим рейсом. Александэр, оставайся в мастерской… дождись меня, ладно?

– Да что проис…

Но Франц уже отключился. Художник в недоумении смотрел на черный экран, вобравший в себя недобрые опасения.

***

Полный мужчина в форме охранника, протяжно зевнув, поднялся со стула. Пройдя по коридору, он разбудил своего напарника.

– Сделай кофе.

– Но я же сплю…

– Ты здесь всего месяц, а значит, должен прислуживать более старшим и опытным. Или мне закрыть тебя в одной камере с каким-нибудь убийцей?

Парень испуганно схватил его кружку и помчался за кипятком. Мужчина довольно расплылся в улыбке.

– Так-то лучше…

Его слова потонули в оглушительном взрыве. Половину коридора снесло напрочь, облако пыли заполонило все вокруг. Откашливаясь, охранник вытащил из кобуры пистолет и медленно двинулся туда, где вместо стены зияла огромнейшая дыра. Он старательно всматривался в образовавшийся от взрыва туман, и вскоре различил в нем около десятка фигур в черных плащах. Рука одного из них взметнулась вперед, и сверкающее лезвие прорезало дым, вонзившись в ногу охранника. С криком тот выронил свое оружие и повалился на пол.

Через дыру в стене вошел Реформатор. Оглянувшись по сторонам, он стянул маску со своего лица.

– Обыскать второй и третий ярусы тюрьмы. Каждую камеру. Он должен быть в одной из них.

Бойцы Белого мрака, словно летучие мыши разлетелись в разные стороны и исчезли в глубинах коридора. Через несколько секунд начали раздаваться вопли охранников вдалеке, которых умертвляли еще до того, как они схватывались за свои пистолеты. Реформатор выждал некоторое время, задумчиво уставившись в потолок и скрестив руки на груди. Боковым зрением он увидел, как раненый охранник вновь потянулся за своим оружием.

– Я бы не стал этого делать, – произнес предводитель Белого мрака, ласково переводя взгляд на мужчину. – Пуля, несомненно, быстрее ножа, но поверьте, это вас не спасет.

Охранник замер на полу с вытянутой рукой. Реформатор медленно двинулся к нему и присел рядом.

– Разумный выбор, – прошептал он, вынимая лезвие из ноги охранника под его протяжный вопль. Оторвав кусок материи от подола своего плаща, Реформатор туго перевязал рану мужчины.

– Кто вы такие… – прохрипел он, исподлобья взирая на человека в плаще.

Реформатор улыбнулся и, оставив его, пошел по коридору. На пути он перешагивал через тела других охранников, которым повезло меньше, чем первому. По рации он услышал голос Метателя, который звал его на третий этаж. Вскоре мужчина подошел к своим людям, которые столпились возле одной из тюремных камер.

– Это он? – осведомился Реформатор у одного из своих приспешников.

– Определенно

Реформатор встал напротив железной решетки, за которой на него насмешливо взирал молодой парень. Тяжелые немытые космы спадали на его лицо, глаза были покрыты мешками, но, несмотря на все это, на его лице играла злобная ухмылка. Реформатор, однако, продолжал невозмутимо смотреть на заключенного.

– Ты – Отравитель?

Парень после недолгого молчания расхохотался.

– Как же я обожаю эту кличку! Серьезно, стоило предоставить другим поразмышлять над тем, как меня называть! Сам бы я никогда до такого не додумался! Да… это я…

– Ты тот самый убийца, который погубил трех писателей, одного из моих последователей и… пытался убить Франца.

Отравитель сверкнул глазами, прильнув к решетке и оказавшись нос к носу с Реформатором.

– А что? Ты его большой-пребольшой защитничек? Пришел отомстить за малыша Франца?

На этот раз улыбнулся Реформатор. Он выпрямился.

– Открыть дверь.

Один из его людей, державший в руке связку ключей, взятых у охранника, скрипнул в замке решетчатой двери. Как только она отодвинулась вбок, в воздухе сверкнуло лезвие ножа, и Отравитель рухнул на колени, держась обеими руками за горло, из которого хлестала кровь. Реформатор опустил свою руку, продолжая молча смотреть на то, как тело парня бьется в судорогах на полу. Вскоре Отравитель замер навсегда.

– Скинуть тело с крыши здания. На то, как он умирает, мне хочется смотреть снова и снова.

Он развернулся на каблуках и двинулся вдаль по коридору, сопровождаемый испуганными взглядами заключенных в камерах.

Глава 3

– Знаешь, такие как мы… обычно не находят себе места в этом мире. Под словом «мы» я имею в виду всех жителей этого города. И тебя в том числе. Ты ведь не думаешь, что попал сюда по случайности?

Реформатор обогнул стол, за которым сидел Антуан, и сел напротив него.

– Еще до основания Цитадели я понимал, что далеко не каждый должен сюда попасть. Лишь те, кто разделяет наши взгляды на этот мир.

– И как вы определяете нужных вам людей?

– В этом и заключается вся сложность. Долгие недели, месяцы, а то и годы наблюдения за определенными людьми. Только, когда у нас не остается ни малейших сомнений в том, что данный человек подходит нам, мы являемся перед ним. И предлагаем выбор. Остаться там, где он всегда был или же последовать за нами.

– И что, вы годами ходите за человеком по пятам, изучая его привычки и черты характера?

– Ну что ты, все не так дико. Сеть Белого мрака достаточно обширна. Наши агенты повсюду, ведут обычную жизнь в обществе, но… при этом тщательно к нему присматриваясь.

Реформатор, заметив искру непонимания в глазах музыканта, слегка подался вперед и скрестил пальцы рук перед собой.

– Я приведу пример из своей жизни. До того, как стать тем, кто я есть сейчас, я испробовал все виды деятельности, более или менее подходящие для моей цели. И в конце концов остановился на преподавателе.

– Неожиданно…

– Тебе трудно представить человека в капюшоне в преподавательском кресле, – усмехнулся мужчина, – Но то, что ты видишь сейчас, всего лишь образ, а образы можно менять по щелчку пальцев. Без лишней скромности скажу, что я был далеко не заурядным преподавателем в университете, и ни у кого не возникало мысли, что этот преподаватель является главой революционного сообщества.

Реформатор задумчиво провел пальцами по шее.

– Будучи на той должности, я мог постепенно узнавать каждого из своих студентов. Погружаться в их внутренний мир. Выныривать оттуда, если он меня не привлекал и изучать еще пристальней тех, кто «зацепил». По их ответам, реакции на то или иное слово, можно было определить нужных людей. И постепенно… ненавязчиво… подпитывать их своей философией… склоняя к своим взглядам… к своим желаниям. Молодые люди еще податливы, и я этим пользовался. Большая часть жителей этого города юноши и девушки. Обычно я находил нужную искру именно в творческих людях. В них есть некое… стремление к прекрасному… лучшему чем то, что их окружает…

– К совершенству, – закончил за него Антуан. – Теперь неудивительно, что вы обратили внимание на нашу троицу.

– На одного из вас я обращал внимание всю свою жизнь.

– Франц? Ну, конечно же. Я с первых минут общения с тобой понял, что вы с ним невероятно похожи. Мечтатели, не находящие себе места в этом мире. Действительно… сходство ваших взглядов поразительно…

– Разумеется. Он мой сын.

Антуан чуть не упал со стула.

– Что?

– Я – отец Франца, – невозмутимо произнес Реформатор.

– Но… вы… ты… вы же мертвы!

– Разве? – поднял брови мужчина, проверив, бьется ли сердце.

– Что за шутки? – воскликнул Антуан.

– Никаких шуток, друг мой. Все что я сказал, чистая правда. Что касается моей смерти… так было надо. Для того, чтобы у Франца была нормальная жизнь.

– Немного странные представления о нормальной жизни!

– А ты не согласен? Все эти годы я занимался тем, что старательно плел паутину Белого мрака, меняя город за городом, страну за страной, одну личность за другой. Хотел бы я такой жизни для своего сына? Определенно, нет. И в то же время он был слишком мал, чтобы понять мои мотивы и смириться с тем, что его отец ушел из семьи. Я не хотел, чтобы он плохо обо мне думал. Пусть лучше он считал меня погибшим.

Антуан окунул пальцы в копну своих длинных волос, стараясь уложить в голове все, что узнал от Реформатора за четверть часа. Наконец, он поднял голову.

– Почему вы не вышли сначала на Франца? Почему привели меня сюда первым?

– Я боюсь, что для Франца было бы слишком большим потрясением увидеть меня спустя столько лет, да еще и быть при этом в состоянии воспринимать какую-либо информацию. Я привел тебя первым, чтобы они последовали за тобой.

– Они? Я думал, вам нужен только Франц.

– Конечно же нет. Вы все трое представляете для меня огромнейший интерес. Когда я узнал, что мой сын приехал в Петербург и заселился в комнату с двумя соседями, я сделал все, чтобы добыть нужную для меня информацию о них. Я знаю каждую малейшую деталь из твоей жизни, Антуан. Поэтому у меня нет никаких сомнений в том, что ты должен быть здесь. Со своими друзьями.

– Вряд ли сейчас подходящий момент для того, чтобы круто повернуть свою жизнь в другое русло. Александэр разбит после смерти Кристины; я даже не имею понятия, куда он направил свой путь. А твой сын скорее всего все еще в Германии и возможно, уже не вернется.

Реформатор вскинул брови.

– Почему ты так думаешь?

– Когда мы прощались друг с другом тогда, в парке… мне показалось, что больше мы друг друга не увидим. Хоть я и не подал виду.

– О, он вернется. Поверь мне.

– Вы это знаете?

– Я это чувствую.

Он поднялся; Антуан тоже встал.

– И еще я чувствую, что Цитадель станет местом, где вы трое вновь воссоединитесь. И, возможно, откроете для себя новую страницу жизни.

Они вышли из комнаты и спустившись по лестнице, двинулись по коридору.

– Реформатор?

– Ммм?

– По поводу Белого мрака… что кроется за этим названием? Я спрашивал об этом Кочевника вчера, но он сказал, что не может ответить на этот вопрос.

– И это правда. Потому что у каждого на него свой ответ.

– Да что же все у вас так запутанно!

– В этом есть своя прелесть, не так ли? Под Белым мраком кроется глубочайшая философия, но такой ее делает именно отсутствие конкретных постулатов. Здесь не стоит искать истины, потому что ее попросту нет; есть только то, что вокруг нее. Для кого-то Белый мрак – это белое в черном, что можно трактовать как достижение благих целей посредством совершения злодеяний; для других – черное в белом, когда под добродетелью может скрываться кромешная тьма. Иные видят в Белом мраке вечную борьбу добра и зла – небезызвестный символ инь-янь. И десятки, сотни различных интерпретаций Белого мрака могут прийти на ум. Каждый понимает его по своему… я ответил на твой вопрос?

– И да, и нет… лучше бы я не спрашивал…

Реформатор рассмеялся.

– Ладно, оставим эти мысли… у меня кое-что есть для тебя, и я думаю, ты это оценишь.

Они как раз вошли в просторный светлый зал, украшенный в старинном стиле. Взгляд Антуана сразу же упал на стул, стоявший посередине помещения.

– Не может быть!

Парень подскочил к нему и взял в руки скрипку со смычком.

– Это моя скрипка! Я оставил ее в концертном зале перед тем, как меня арестовали! Как… откуда…

– Как я уже говорил, наша сеть довольно обширна, – произнес Реформатор, поправляя свой капюшон. – Похвально, что ты сразу же узнал свой инструмент, хотя, впрочем, я и не сомневался в этом.

Антуан любовно провел ладонью по струнам.

– Даже не знаю, как вас благодарить.

– Наполняй своей музыкой сердца местных жителей – это и будет лучшей благодарностью. Да, кстати… я хочу тебя кое с кем познакомить…

Антуан только сейчас заметил женский силуэт у окна. После слов Реформатора девушка подошла к ним, явив на свет свое выразительное лицо, обрамленное черными локонами.

– Это – Анита. Она будет твоим наставником, пока я буду отсутствовать.

– Наставником?

– Нянькой, если тебе так больше нравится, – отозвалась девушка, с легкой улыбкой взирая на Антуана. Реформатор укоризненно посмотрел на нее.

– Анита временами достаточно… импульсивна. Но если опустить этот факт, она будет для тебя прекрасным проводником в наш маленький мир. Она посвятит тебя во все тонкости пребывания здесь. Я уверен, что вы поладите.

– Поладить с такой девушкой – меньшее, что я обязан сделать, – промурлыкал Антуан, склонив голову. Анита, даже не взглянув на него, обратилась к Реформатору:

– Как долго ты будешь отсутствовать?

– Около трех дней. Некоторые дела в Петербурге требуют моего особого внимания.

Антуан присвистнул.

– В Петербурге? Как же вы управитесь за три дня, если добираться до него нужно больше недели?

Анита усмехнулась. Реформатор ограничился тенью улыбки.

– Мне нужно идти. До скорой встречи, Антуан.

***

Александэр и Кристина стояли на берегу озера.

– Я не отпущу тебя, – прошептал парень, крепко сжимая холодные ладони девушки. Кристина печально посмотрела на него своими голубыми глазами.

– Ты не в силах изменить то, что уже произошло… оставь меня. Прошу. У тебя еще есть целая жизнь, чтобы стать счастливым.

– Я больше никогда не буду счастливым. По крайней мере, не в том мире, где нет тебя.

Слеза скатилась по его щеке.

– Я никогда не прощу себя за то, что сделал.

– Но ты ни в чем не…

– Нет. Вина лежит только на мне. Из-за своей гордыни я упустил свое счастье. Я позволил тебе погибнуть от его рук…

– От моих рук?

Высокий, пронизывающий душу холодом голос Милорда прозвенел в ушах Александэра. С ужасом он увидел, как убийца стоит позади Кристины и ласково гладит ее шею длинными пальцами.

– Нет… нет, только не ты…

– В чем дело, Александэр? – прошептал Милорд, склонив голову набок. – Почему ты бежишь от своей судьбы? Ты ведь знаешь, что твое место здесь… с нами…

– Нет! Ты горишь в аду! А Кристина находится в…

– Ох, какая глупость… ад… рай… есть только забвение… вечное и прекрасное… и оно ждет тебя. Оно ждет.

Милорд опустил взгляд на руки Александэра и злорадно улыбнулся. Художник тоже посмотрел вниз и вскрикнул: его ладони сжимали рукоятку ножа, лезвие которого было до конца воткнуто в живот Кристины. Алая кровь забарабанила по белоснежному полу. Девушка продолжала печально смотреть на парня.

– Похоже, убийца тут вовсе не я, – задумчиво произнес Милорд и расхохотался. Александэр в панике пытался разжать ладони, но пальцы отказывались его слушаться и крепко вцепились в нож. Кристина становилась все бледнее и бледнее, а белоснежный пол – все багровее.

– Нет, нет… нет….НЕТ!

Александэр с криком вскочил с постели. Его трясло; по телу стекал холодный пот. За окном серое небо извещало о раннем утреннем часе. В дверь постучали.

Художник непонимающе взглянул на нее, подумав, что ему показалось. Но вскоре стук повторился и парень, поднявшись с кровати, подошел к двери и отворил ее. На пороге стоял Константин.

– Доброе утро, Александэр, – произнес он, быстро спрятав удивление от бороды художника.

– Что… в чем дело? – хрипло проговорил парень, все еще не в состоянии прийти в себя после кошмара.

– Есть разговор. Вы позволите?

Криминалист вошел в мастерскую, окинув ее беглым взглядом.

– Интересные новшества, – бросил он на ходу, присаживаясь на табуретку. Александэр хмуро опустился на другую напротив него.

– Чаю?

– Было бы славно.

Художник потянулся за чашками и заваркой в коробочке. Константин внимательно смотрел на него.

– Вы, похоже, не особо рады меня видеть.

– Уж извините. Вы неизбежно напоминаете мне обо всем, что случилось два месяца назад, хоть вы и были в роли протагониста.

– Скажем так, вы не похожи на человека, который даже в одиночестве оправляется от случившегося.

– С чего вы взяли?

– Хотя бы с того, что вы сейчас льете холодную воду в чашку с заваркой. Да еще и мимо.

Художник выругался и принялся вытирать тряпкой лужицу на столе.

– Зачем вы здесь? Вряд ли, чтобы узнать, как у меня дела.

– Вы правы, я здесь не за этим. Ежу понятно, что этот вопрос вам сейчас лучше не задавать. Я пришел, чтобы сообщить об одном инциденте.

– Антуан вроде говорил, что вы уходите из полиции.

– Я хотел. Но сейчас самое неподходящее время для того, чтобы оставить свою работу.

– Ммм… и что за инцидент?

– В городскую тюрьму было совершено проникновение.

– И…? Кто-то освободил всех заключенных?

– Нет. Кто-то убил Отравителя.

Александэр фыркнул.

– Вряд ли кто-то будет по нему скучать.

– Вы не смотрите на ситуацию здраво. Взорвать главный вход и перебить всех охранников в здании ради того, чтобы перерезать горло человеку, и так осужденному на пожизненный срок – это как минимум странно. Как минимум, Александэр.

– Тем не менее, я снимаю шляпу перед этими неизвестными ребятами. Я бы и сам с радостью убил Отравителя. Хотя бы только потому, что он ученик Милорда.

Константин с тревогой посмотрел на художника. Александэр бросил мокрую тряпку в мусорное ведро и, увидев взгляд гостя, развел руками.

– Что? Я сказал что-то не то?

– Вы очень изменились, Александэр. Горе убило в вас все хорошее, что я когда-либо знал.

– Правда? – прошипел парень, склонившись над Константином. – А знаете, почему? Потому что каждый день на протяжении последних двух месяцев у меня в голове крутится лишь одна мысль. Воскресить Милорда и снова убить его. А потом сделать это снова. И снова. И снова. И так до тех пор, пока я не почувствую, что с него хватит. А учитывая то, что я этого не почувствую никогда, у меня есть вечность на то, чтобы играть в «ножички» со своим заклятым врагом.

Он глотнул воды из графина. Константин продолжал странно смотреть на него.

– И все же… зачем вы здесь? Просто рассказать о смерти Отравителя?

– Мне кажется, что за этим убийством скрывается некий мотив… что-то очень личное. А принимая во внимание тот факт, что Стас охотился за Францем, я подумал, что неплохо было бы узнать у него, что он думает насчет всего этого. Кстати, где он?

– В Германии. Скоро приедет.

– А Антуан?

– И не спрашивайте. Бродит где-то в лесу.

– Уж пусть лучше там, чем в городе. Последние события заставляют бояться за свою жизнь в любой его точке.

– Да, я мельком глянул новостную ленту… что это за взрывы?

– Понятия не имею. За прошедший месяц их было около шести. Еще и эти надписи на каждом углу… похоже, мы имеем дело с радикально настроенными анархистами…

– Пусть в свободное время заглянут сюда и взорвут к чертям это место вместе со мной. Заодно избавят меня от мучений.

Константин притворился, что не слышал его.

– …и я опасаюсь, что именно эти террористы и вломились в тюрьму. Если это так, то все становится еще загадочней. Еще запутанней.

– Прям как вы любите, – подмигнул ему Александэр.

Криминалист вздохнул и, поднявшись, прошел мимо художника к двери. Но вскоре Александэр ощутил его ладонь на своем плече.

– Я знаю, что должен был сказать это еще на похоронах… мне жаль, Александэр. Мне жаль.

Шаги Константина стихли за дверью. Слезы брызнули из глаз Александэра.

***

Как только Реформатор удалился, Антуан сделал боковой шаг к Аните и, только было открыл рот, как девушка прервала его:

– Даже не думай.

– Что? О чем ты?

– О том самом. Я изучила твое досье вдоль и поперек и прекрасно осведомлена о том, что за всю свою жизнь ты не пропустил ни юбки. Так вот: не пытайся заигрывать со мной, «клеить» меня, «подкатывать» и все, что вертится у тебя на уме, лучше пусть там и померкнет. Я твой наставник. Ты мой ученик. И давай не будем терять времени зря и приступим к обзорной экскурсии.

Оставив Антуана хлопать глазами, девушка скрылась за дверью. Музыкант некоторое время ошарашено смотрел ей вслед, словно не понимая, что только что произошло. Затем он усмехнулся.

– Дерзкая… мне это нравится…

Он догнал Аниту, когда она уже шагала вдоль живой изгороди к оживленным улицам.

– И кто же составлял мое досье?

– Над ним работало множество людей, ведь информация обычно поступает по кусочкам.

– Вы всех так тщательно «пробиваете»?

– В основном да. Но в твоем случае проверка была куда более глубокой.

– О чем ты?

– От этого места до Петербурга пять часов пешком.

– Ну и… подожди, что? ЧТО?!

– Ты добирался больше недели, потому что твой путь был проложен в виде… ммм… полукруга…

– ПОЛУКРУГА? То есть я восемь дней продирался через непроходимые леса, питаясь сырыми птицами и умирая от холода, тогда как мог сократить путь до пяти часов? Пяти часов!?

– Антуан, успокойся. На тебя оглядываются прохожие.

– Правда? Так пусть все знают! Пусть послушают и посмеются, как вы с Реформатором, когда говорили о дороге до города! Вы меня просто жестоко…

Анита шикнула на него, когда услышала матное слово.

– Это было сделано для того, чтобы лишний раз убедиться в том, что ты достоин.

– Мне сразу стало легче! То есть, насчет моих друзей у вас сомнений не возникло? Давайте выложим лепестками роз их пятичасовую дорогу!

– Сам посуди, Антуан, из вас троих ты единственный, чьи мотивы порой приводят в замешательство, – терпеливо проговорила Анита, – Ты импульсивный и ветреный, и крайне непредсказуемый. Как вообще можно говорить о твоей адекватности, если ты просидел в тюрьме больше года просто потому, что тебе было скучно? И да, если бы Отравитель не опередил тебя, ты бы убил Владислава Развро. Ты ходячий фейерверк. Честно говоря, я до сих пор сомневаюсь, стоит ли тебе здесь находиться, но раз такова воля Реформатора, пусть будет так.

– Я так понимаю, у меня очень прозаичное досье.

– Весьма. Столько раз мои глаза на лоб не лезли никогда.

– В этом есть плюс, я запомнился тебе, – подмигнул Антуан, снова сближаясь с девушкой боковым шагом.

– Расстояние.

– Понял, понял…

На то, чтобы обойти Цитадель вдоль и поперек, им понадобилось всего полчаса. Экскурсия завершилась у конюшни, у которой Анита остановилась и, скрестив руки на груди, повернулась к Антуану.

– Верхом ездил когда-нибудь?

– Ага. По Петергофу на лошади рассекаю каждый день.

Анита, не обратив на его слова никакого внимания, отвязала пару лошадей, протянув музыканту поводья одной из них.

– Посмотрим, насколько тебя хватит.

Антуан схватил поводья, не отрывая прищуренного взгляда от девушки.

– Сказано таким тоном, будто ты считаешь меня изнеженным городским мальчиком.

– Да ты видишь меня насквозь! Не буду отрицать, что из вашей творческой троицы ты наиболее быстро адаптирующийся к различным условиям. И все же… здесь тебе придется еще много чему научиться.

– Небольшой секрет: я обожаю учиться чему-нибудь новому, – подмигнул Антуан, запрыгнув на лошадь. – Ты еще будешь смотреть на меня с восхищением, Анита! Ты еще… что за… куда она бежит? Куда она… ааа!

– С восхищением? Не сегодня… – усмехнулась девушка, наблюдая, как вдалеке лошадь волочит за собой орущего Антуана.