Текст книги "Трианонский мирный договор 1920 года: Факты, легенды, домыслы"

Трианон и политика

В венгерской политической жизни в период между двумя мировыми войнами – об этом регулярно заходит речь на встречах профессиональных историков, но, как правило, не выходит за пределы конференц-залов – в целом господствовал консенсус: все считали, что мирный договор несправедлив и подлежит ревизии. Впрочем, в вопросе, как должна осуществляться ревизия и, главным образом, на какие территории распространяться, мнения весьма разнились. За этническую ревизию (возвращение территорий, на которых мадьяры составляли большинство) выступали, грубо говоря, политические противники режима Хорти (либералы, социал-демократы), в то время как тотальную ревизию (возвращение всех утерянных территорий) требовали близкие к правительственным партиям правые политики и интеллигенция. Действовавшие в подполье коммунисты поддерживали резолюцию, принятую на V конгрессе Коминтерна в 1924 г., объявлявшую мирные договоры, подписанные в пригородах Парижа, империалистическим диктатом победителей, и выступали за самоопределение народов (иными словами – за ревизию).

Несмотря на это, подавляющее большинство политической элиты – даже не отличавшийся умеренностью Дюла Гёмбёш – понимали, что лозунгом возврата всех утерянных территорий нельзя привлечь на свою сторону великие державы, а государства-наследники не станут рассматривать это требование в качестве основания для начала переговоров, так что эти планы не удастся реализовать без нового вооруженного конфликта[41]41
  О представлениях венгерской элиты того времени см.: Trianon és a magyar politikai gondolkodás 1920–1953 / szerk. I. Romsics. Budapest: Osiris, 1998.


[Закрыть]. Подобная амбивалентность сохранялась и в период после Венских арбитражей: буквально во всех публикациях, выступлениях, заявлениях высказывалась идея воссоединения дотрианоновской Венгрии, акт ревизии той или иной территории приветствовался как «первый шаг», за которым должен последовать полный возврат Баната, Южной Трансильвании и, по крайней мере, восточной части Верхней Венгрии. Показательно, что датированное 1 сентября 1943 г. предисловие к «Административному справочнику населенных пунктов», находившемуся во всех учреждениях, от канцелярских контор до аппарата премьер-министра, заканчивалось словами: «Дай Бог, чтобы в следующем издании были приведены все города и населенные пункты Великой Венгрии!».

С этим бравурным оптимизмом и завышенными ожиданиями резко контрастировал полный штиль периода после 1948 г. Первым официальным заявлением, в котором упоминался Трианонский мирный договор, стала речь Яноша Кадара в 1975 г. в Хельсинки. Затем, во второй половине 1980-х годов – с приближением смены политического строя и смягчением режима – вопрос о венграх за пределами Венгрии стал одной из тем обсуждения в возрождавшейся публичной сфере, и параллельно с этим стали появляться научные труды, посвященные проблеме Трианона.

Гергей Ромшич в одной из важных работ показал роль Трианона в венгерской парламентской полемике 1990–2002 гг.[42]42
  Romsics G. Trianon a Házban. A Trianon-fogalom megjelenése és funkciо́i a pártok diskurzusaiban az első három parlamenti ciklus idején (1990–2002) // Az emlékezet konstrukciо́i / szerk. G. Czoch, Cs. Fedinec. Budapest: Teleki Lászlо́ Alapítvány, 2006. 35–52. old.


[Закрыть] Согласно предложенной им систематизации, пока правые партии рассуждали о Трианоне в категориях народной, исторической поэтики (данные по партии Фидес доступны только с 1998 г., но в них присутствовали характерные для Союза свободных демократов вера в прогресс, желание смены политической и ментальной парадигмы, ориентация на европейский вектор развития), в речевых стилях по краям политического спектра (Партия венгерской правды и жизни, Независимая партия мелких хозяев) акцент делался на интегративном, иногда расцвеченном ревизионистскими мотивами восприятии Трианона как национальной истории страданий. Социалистов же отличала неизменная амбивалентность: в их заявлениях одновременно присутствовали риторически заточенный образ Трианона, исторические, народные и прогрессивные элементы, и в этом смысле у Венгерской социалистической партии не было четкой позиции. После 1995 г. возобладала тенденция на преодоление исторической травмы, но и тогда тон в рядах депутатов-социалистов продолжали задавать оппортунисты. Первые 12 лет после смены политического строя Г. Ромшич в отношении к проблеме Трианона назвал процессом нормализации, который одновременно можно охарактеризовать и как консолидацию. Параллельно оформилась радикальная, вредоносная фразеология, которая – и здесь нет необходимости в детально разработанной эмпирике – постепенно нашла дорогу к широкой общественности и организациям правого толка. Если распространить систему координат, предложенную Г. Ромшичем, на парламентские выступления 2002–2006 гг., внимания заслуживают два новых явления: с одной стороны, – несмотря на волну, поднятую плебисцитом 5 декабря 2004 г., и возросшую внутриполитическую напряженность – число упоминаний Трианона в парламенте уменьшилось, а сами упоминания в большинстве были не более, чем риторическими оборотами. С другой стороны (поскольку в этом парламентском цикле представители радикальной риторики покинули парламент), через высказывания, прежде всего, депутатов от Фидеса второго и даже третьего ранга зазвучал традиционный мотив исторических обид и страданий, в то время как подлинные хозяева темы внутри партии (например Жолт Немет) по-прежнему придерживались точки зрения смены исторической парадигмы. Наряду с этими двумя позициями следует отметить, что Ференц Дюрчань в заявлениях изначально представлял взгляды, ранее высказывавшиеся главным образом представителями Союза свободных демократов, последовательно отрицавших углубление в историю и делавших упор на модернизацию страны и преодоление травмы Трианона, тогда как другие члены партии придерживались традиционной амбивалентности. Между 2006 и 2010 г. эта тенденция к снижению интереса продолжалась: данному кругу вопросов оказались посвящены не более 30 выступлений, в том числе такие, где мирный договор фигурировал вне контекста, в качестве «цветов красноречия» (например в связи с выплатами субсидий аграрному сектору).

После 2010 г. произошли коренные изменения. С появлением Йоббика в парламентском политическом пространстве существенно возросло число выступлений, где тема Трианона использовалась как риторическое средство и аргумент. К этой тенденции присоединились некоторые депутаты от имевшей парламентское большинство коалиции Фидес – Христианско-демократическая народная партия. Число выступлений, в которых так или иначе затрагивалась эта тема, возросло более чем в шесть раз и перевалило за две сотни, из которых более половины, если быть точным, то 115, были произнесены депутатами от Йоббика. (Эти цифры пока предварительнные, подсчитанные без применения методики Г. Ромшича. Я привожу их здесь, чтобы дать общее представление о масштабах изменений). В 2010 г. новый состав парламента незамедлительно принял закон, объявлявший 4 июня Днем национальной консолидации, но резкий скачок числа парламентских выступлений, конечно, объясняется не только этим. Связанный с законом упрощенный порядок натурализации перебросил исторический мост в современность. Это привело не только к росту числа школьных и районных празднеств, но и впечатляющему увеличению числа памятников, посвященных Трианону: все они, за несколькими достойными высокой оценки исключениями (Будаэрш, Хатван), оказались безвкусными, банальными и по выразительным средствам или эстетическим посылам ужасающе безыдейными произведениями. В начале 2015 г. одно хорошо информированное интернет-издание насчитало во всем Карпатском бассейне 389 таких творений[43]43
  Trianon-emlékművek a Kárpát-medencében Facebook-csoport [Группа в Фейсбуке «Памятники Трианону в Карпато-Дунайском бассейне»]. URL: https://www.facebook.com/pages/Trianon-eml%C3%A9km%C5%B1vek-a-K%C3%A1rp%C3%A1t-medenc%C3%A9ben/181562875259297 (дата обращения: 14.03.2015). О ритуалах коммеморации Трианона см.: Balogh L. L. A Tria-non-emlékművek és az áldozatdiskurzus // A magyar emlékezethelyek kutatásának elméleti és mо́dszertani alapjai / szerk. In: P. S. Varga, O. Száraz, M. Takács. Debrecen: Debreceni Egy. Kiadо́, 2013. 45–57. old.


[Закрыть].

Трианон и общество

Какими бы ни были венгерская политика и общественная жизнь, они – правдивое зеркало, отражающее состояние умов в стране, точно так же и политическая элита попала в Венгрию не с другого континента. Если согласиться с этим, можно рискнуть пойти дальше и заявить, что изложенные выше позиции политических партий и используемая их представителями риторика есть не что иное, как слепки с существующих в венгерском обществе запросов на политическую волю. Леволиберальные круги последовательно придерживаются туманно-расплывчатых, как лунный свет, интеллигентских рассуждений. Фидес по понятным причинам наоборот считает проблему Трианона и вопрос о венграх за пределами страны центральной идеологической темой, способной консолидировать правый фланг своего электората, даже если в парламентских дебатах до определенного времени члены партии избегали прямого упоминания, более того, многие им до сих пор припоминают отказ в 1990-х годах от коммеморации Трианона. Амбивалентность Венгерской социалистической партии и часто встречающийся в левом дискурсе топос «модернизации» вполне соответствуют позиции, занимаемой партией по другим вопросам социальной политики. Социалисты вплоть до недавнего прошлого предпочитали не ввязываться в историко-политические споры. Их политики чувствовали связанные с этим ожидания своего электората, страх за свое благосостояние в связи с появлением на рынке труда дешевой рабочей силы из ближнего зарубежья, а также то, что их избиратели равнодушны к историческим темам, что в точности соответствует их собственным прагматическим представлениям о себе как партии. Однако на апрельских выборах 2010 г. Венгерская социалистическая партия потерпела поражение, и ощутимую долю их электората парадоксальным образом забрал себе именно Йоббик, чутко реагирующий на темы, обладающие потенциалом национальной мобилизации. Часть граждан с правом голоса в восточной Венгрии, которые думали, что обрели в Йоббике партию порядка, была против признания двойного гражданства: и вот они получили «два в одном»; с тех пор стало очевидно, что Йоббик прекрасно умеет совмещать две эти темы на местном и национальном уровне, и его избирателям совсем не трудно увязать угрозу своему благосостоянию, видящуюся им в появлении венгров из ближнего зарубежья, с культом Трианона.

Результаты социологического исследования, опубликованные несколько лет назад, показали, что слабую информированность венгерского общества о венграх из ближнего зарубежья можно назвать всеобщей, и правые, претендующие на включение в свою повестку символических тем, не являются исключением[44]44
  Vásárhelyi M. Csalо́ka emlékezet. Pozsony: Kalligram, 2007.


[Закрыть]. Только одна треть взрослого населения Венгрии может точно назвать дату подписания Трианонского мирного договора и знает о размерах территориальных потерь. Кругозор молодого поколения (социализировавшегося не при государственном социализме, в 1990-е годы) плачевен: если из респондентов в возрасте 40–49 лет (те, кто окончил среднюю школу в 1970–1980-е годы) половина может дать правильный ответ на поставленные вопросы, то среди тех, кто моложе 40, таких уже только одна четверть. Кроме того, получены данные об идеологической поляризации общества: чем более правым по политическим убеждениям считает себя респондент, тем охотнее он преувеличивает масштаб территориальных потерь, и наоборот, чем левее или либеральнее – тем более скромные цифры он называет. Из этого, помимо прочего, следует, что устаревшими представлениями о территориальных потерях оперируют именно самые радикальные правые, сторонники территориальной ревизии, и то же самое можно сказать о противоположном конце спектра, хотя к этому феномену автор цитируемого исследования не обращался. А ведь с 1990 г. в прессе и СМИ о Трианоне было сказано очень много: эта обратная пропорциональность (с ростом объема доступной информации уменьшается доля истинного знания), при взгляде в будущее, не может не вызывать озабоченности.

Вообще, степень информированности неотделима от сформировавшегося в венгерском обществе (главным образом, на правом фланге) «бизнеса на Трианоне» и знании, полученном из связанных с этим продуктов, будь то книги, фильмы, газеты или фестиваль «Magyar Sziget», которое в большинстве случаев искаженное, упрощенное, мифологизированное. После 1990 г. в кардинально изменившемся мире метафорическая риторика их выступлений и публикаций 1970–1980-х годов лишилась смыслового наполнения и сегодня годится разве что для маскировки проблемы. Приведу один пример: красиво звучит «Венгрия граничит только сама с собой», но что это значит? Какое отношение имеет этот лозунг к венгерскому университету, автономии, мультимедийным центрам и правительственной программе сохранения диаспор?

Никакого.

Избалованный историк, к тому же типичный просветитель, потребовал бы обязательного усвоения всеми и каждым «правильных знаний», тем более что за нынешнее положение дел несет неоспоримую ответственность и венгерское сообщество историков. Одна пятая часть респондентов в цитированном выше социологическом опросе полагала, что Трианон стал следствием ненависти французского премьер-министра Жоржа Клемансо к своей венгерской снохе. И за прошедшие годы число легенд только множилось. Что может быть красноречивее, чем факт, что наиболее громко освещавшаяся в СМИ, заигрывающая с ирредентизмом организация – «Молодежное движение 64-х комитатов» – получило название из-за публично-правовой безграмотности: после административной реформы 1872–1873 гг. собственно Венгрия (без Хорватии) состояла из 63-х комитатов, поскольку Фиуме (ныне Риека в Хорватии) как отдельная, наделенная особым статусом территория (corpus separatum) непосредственно подчинялась Будапешту.

Венгерское общество – точнее та его часть, которая интересуется проблемами Трианона – помимо безграмотности и заблуждений сталкивается еще с многочисленными устаревшими взглядами. Оно слабо знакомо не только с обстоятельствами заключения и последствиями Трианонского мирного договора, но и с его причинами (например, давление со стороны великих держав), не извлекло никаких уроков из тех событий, судит о фактах (то есть неопровержимых данных/сведениях) исходя из политических соображений, и даже трезвомыслящие интеллигенты склонны связывать Трианон и вопрос о венграх из ближнего зарубежья. Это ошибочный путь. Когда мы так поступаем, мы ничем не отличаемся от сербских, словацких, румынских националистов, которые потому риторически отказывают венгерскому меньшинству в правах, что Венгрия до 1918 г. или в 1938–1944 гг. точно так же обращалась с национальными меньшинствами. Мы ссылаемся на историзм, но на самом деле – пусть невольно – возбуждаем подозрения в природе наших намерений. Если мы отводим истории важную роль в поддержании венгерской национальной идентичности, – а мы отводим, потому что живем в Центральной Европе, – тогда нам нужны граждане, которые умеют обращаться с историей, этой тонкой материей, и считают историю историей.

Теория заговора?

Соблазнительно причислить легенды, окружающие Трианон, к столь популярной категории, как «теория заговора»[45]45
  При написании главы я воспользовался типологией Ласло Лакатоша, приведенной на его странице в интернете (Munkahipotézisek az összeesküvés-elméletek szociolо́giai elméletéhez. URL: http://lakatos.free.fr/Kutatas/CT/fles/ page33_2.html (дата обращения: 29.03.2015)), а также работами Робина Рэмси и Дэвида Аарановича, см: Ramsay R. Conspiracy theories. London: Pocket Essentials, 2006; Aaronovitch D. Voodoo histories. The role of the conspiracy theory in shaping modern history. New York: Riverhead Books, 2010. На венгерском языке вышли: Pipes D. Összeesküvések. A paranoia évezredes története. Budapest: Agave, 2007; Aaronovitch D. Vudu-történelem. Budapest: HVG, 2010. На русском языке см.: Пайпс Д. Заговор: мания преследования в умах политиков. М.: Новый хронограф, 2008.


[Закрыть]. У теорий заговора дурная слава, и даже те, кто их создает, стремится снять с себя обвинения за их распространение. В наши дни считается не «comme il faut» пропагандировать теории заговора или даже утверждать, что заговоры существуют. Не только научная сфера отторгает таких «изгоев», им приписывают политический фанатизм, пропаганду опасных идеологий или просто объявляют городскими сумасшедшими. Фактически, хотя доля правды в этом есть, сторонники не подтвержденных теорий оказываются представителями лево– или правоавторитарных политических взглядов, и, возможно, неспроста. Справедливо и то, что подавляющее большинство современных теорий заговора зародились в США, а не в авторитарной среде. Сторонник левых взглядов Робин Рэмси, главный редактор специализирующегося на заговорах («параполитике») журнала «Lobster Magazine», видит их источник главным образом в среде американских республиканцев. Поставщиком подобных теорий является и массовая культура, от киноиндустрии («Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе», «Дело о пеликанах», «Три дня Кондора» и др.) до книжного рынка («Код Да Винчи»). Эти теории уже стали частью американского автостереотипа: самостоятельный, ценящий независимость индивид хочет и может высказывать свое мнение вопреки господствующим – даже исходящим от правящих кругов – объяснениям мироустройства. Не случайно, что в типологию теорий заговора в качестве заимствованных из-за океана образцов включаются требующие противодействия попытки правительства или группы лиц незаконными средствами оказывать влияние на общество. Напротив, венгерский политический фольклор до самого последнего времени – несмотря на все традиции независимости – охотнее отдавал предпочтение заговорам внешних, тайных организаций.

Впрочем, заговоры существуют: их профессионально организуют разные секретные службы и политические группировки, даже если целью является не установление контроля над обществом, а достижение менее масштабных, порой незаметных изменений. При этом, если мы сравним различные определения теорий заговора – «не случившийся заговор» (Пайпс), «намерение сделать что-то случайное, не продуманное заранее» (Ааранович), «тайная и преступная деятельность организованной группы, цель которой – установление или поддержание недозволенного контроля над мировым сообществом (или его частью) в целях достижения частных интересов членов группы» (Лакатош), – из всей тематики Трианона мы, в самом благоприятном случае, можем принять за результат теории заговора одну или две легенды.

То, что масоны предрешили судьбу монархии (извне и изнутри), относится к классическим политическим мифам (или, если угодно воспользоваться самым модным словечком первого десятилетия нового тысячелетия, к конспиралогическим теориям). Образ масонского заговора нарисовал в пионерской работе еще Рауль Жирарде[46]46
  Girardet R. Mythes et mythologies politiques. Paris: Seuil, 1986.


[Закрыть]. Возврат к нему и не прекращающаяся дискуссия о масонах говорят о том, что в определенных сегментах венгерского общественного мнения циркулируют мыслительные схемы, зародившиеся в период между двумя мировыми войнами. Возможно, к теориям заговора можно причислить ряд утверждений, связанных с возможностью судоходства по некоторым водным артериям (речь об этом пойдет ниже). Остальные легенды даже не дотягивают до дефиниции – не соответствуют базовым критериям. Сказочный ореол, окружающий Альберта Аппони, имеет скорее признаки создания культа; выводы, сделанные из факта, что в семье Жоржа Клемансо была венгерская родственница, относятся к категории спекуляций, и даже конфузы с местом подписания мирного договора (было ли это в Большом или в Малом трианонском дворце) должны считаться следствием некоей дезинформации. Утверждения о роли экспертов из стран Антанты, хотя часто мало чем отличаются от рассуждений о масонах, но базовым мотивом здесь, скорее всего, оказывается фрустрация. Фальсификации о неких якобы существовавших институтах, протоколах и меморандумах с целью форсирования ревизии – обыкновенное мошенничество.

Считаю очень важным – и, возможно, это далее будет видно из отдельных глав, – что каждая легенда коренится в каких-то фактах. Именно поэтому для названия книги я не стал брать такие слова, как «миф» или «заговор», ведь в легендах, например, повествующих о житиях святых, нет недостатка в фактах или той или иной связи с ними. Даже у самой поразительной теории есть минимальная опора на факты: у Клемансо действительно была сноха-венгерка, масоны в самом деле были врагами Австро-Венгерской монархии и организовали встречу в июне 1917 г. в Париже. Роберт Кернер, и это истинная правда, был чехом по происхождению и в феврале 1919 г. побывал в Кошице. В большинстве случаев эти факты можно объяснить, но это потребует определенных усилий. Сфальсифицированная информация о Трианонском мирном договоре всегда проста, основывается лишь на одном факте, а потому ее легко принять на веру. Дезавуирование всегда сложнее и требует рассмотрения «с одной стороны», потом «с другой стороны», а это может быстро наскучить.

Я считаю, крайне важно понимать, что ошибочные и упрощенные объяснения, когда-то призванные смягчить историческую травму, остаются признаками одновременно избыточного внимания и полного замалчивания проблемы; не говоря уже о том, как часто в Центральной Европе любят показывать пальцем наверх или на другого, мол, «что мы можем поделать, это происходит с нами, нашу судьбу устраивают другие». Легенды становятся объяснением бездействия, самооправдания и продуктом нарциссической картины мира.

Легендариум Аппони

В ряду легенд о Трианоне эта – самая расплывчатая по конфигурации. Главное действующее лицо – Альберт Аппони, на тот момент 73-летний яркий оратор, бывший министр и председатель палаты парламента, глава венгерской делегации на мирных переговорах. Апогеем его карьеры стала речь, произнесенная на трех языках (французском, английском и итальянском) 16 января 1920 г., в которой – так гласит предание – в ответ на неприкрытую враждебность французов он столь блестяще защитил венгерскую позицию, что ему удалось склонить британских и итальянских государственных мужей на свою сторону. В конечном итоге, из-за козней французов планы не получили дальнейшего развития. Такова примерная канва событий, но в исторической публицистике можно найти бесчисленное множество версий этой истории.

Самым же характерным, пожалуй, представляется то, как на фоне бесчисленных брошюр о жизни Аппони написано о нем спустя десять лет после его кончины. В книге, изданной под эгидой управления национальной политики аппарата премьер-министра в серии «Национальная библиотека», о знаменитом выступлении написано следующее: «Они не пошли на уступки. Не помог весь ораторский опыт Альберта Аппони, его знание предмета, убедительные аргументы. Как известно из истории, в конце концов пришлось подписать текст предъявленного документа без каких-либо изменений»[47]47
  Kerekesházy J., Dr. A trianoni béketárgyalások – magyar szemmel. Budapest: [Stádium Ny.], 1943. 95., 64. old. (Nemzeti Könyvtár. 95. köt.)


[Закрыть]. В брошюре встречаются все топосы, которыми можно охарактеризовать пристрастность западных, прежде всего французских, государственных деятелей. С неизмеримо большим писательским талантом, очень занимательно, но все в том же духе выступление Аппони описал Тибор Череш в романе-бестселлере 1988 г. «Битва при Визакне»[48]48
  Cseres T. Vízaknai csaták. Budapest: Magvető, 1988. 747–752. old.


[Закрыть]. Как при любой попытке создать легенду, в ответ рождались контристории: многие указывали на то, что речь Аппони была во всех смыслах неуместной, неспособной пробудить сочувствие у Антанты, даже, если верить отдельным исследованиям, между Аппони и Палом Телеки возникла напряженность из-за базового несогласия по представляемому ими венгерскому вопросу[49]49
  Galántai J. Apponyi és Teleki // Rubicon. 1993. 5. sz. 14–16. old. Более подробно см.: Kiss K. Békestratégiák. Apponyi és Teleki eltérő koncepciо́ja és a trianoni békeszerződés // Történelem és nemzet – Tanulmánykötet Galántai Jо́zsef professzor tiszteletére / szerk. K. Lovas, K. Kiss. Budapest: ELTE Eötvös Kiadо́, 1996. 179–243. old.


[Закрыть]. Якобы Телеки был сторонником более гибкой, учитывавшей реальное положение вещей линии, тогда как Аппони маниакально держался за сохранение территориальной целостности Венгрии. Впрочем, если между ними и была неприязнь, она со всей очевидностью имела личную основу. В Париж оба политика ехали в поезде в одном купе, а про Телеки было широко известно, что он страдал от бессонницы.

Формирование венгерской позиции на переговорах нельзя связывать с именем одного конкретного человека. Экспертные заключения П. Телеки начал готовить уже в октябре 1918 г. в сотрудничестве с Жигмондом Батки, Аурелом Литтке и Кароем Когутовичем. Вызывавшая ожесточенные споры в обществе работа нескольких дюжин картографов, чертежников и статистиков не прекращалась и при буржуазно-демократическом правительстве Михая Каройи[50]50
  Romsics I. A trianoni békeszerződés. Budapest: Osiris, 2001. 162–164. old.


[Закрыть]. У нас нет данных о более или менее серьезной подготовке к мирным переговорам в период существования Венгерской советской республики, а в августе 1919 г. работа, которой в статусе министра без портфеля руководил П. Телеки, получила новый импульс. Затем, когда в ноябре был сформирован кабинет Кароя Хусара, председатель мирной конференции Жорж Клемансо 1 декабря призвал венгерское правительство направить уполномоченных лиц в Париж. В связи с приглашением в рядах членов правительства и политиков, поставленных во главе делегации, мнения разделились. Обсуждавшие вопрос на заседании совета министров Аппони, Иштван Бетлен, министр иностранных дел Йожеф Шомшич, военный министр Иштван Фридрих и другие полагали, что нельзя ехать в Париж, потому что изменение системы союзов в мировой политике (США покинули мирную конференцию) и новое соотношение сил на региональном уровне (ожидаемое усиление Белой армии Деникина к весне 1920 г.) заставят Антанту мириться с «силовыми факторами»[51]51
  Romsics I. A trianoni békeszerződés. 165. old.


[Закрыть]. Напротив, их оппоненты, например Миклош Хорти, бывший на тот момент всего лишь главнокомандующим Национальной армией, торопили со скорейшим отъездом в Париж. (Примечательно, что вершители судеб мира в Париже немедленно узнали от чехословацкой разведки о мнениях, высказанных на заседании совета министров 29 декабря в Будапеште[52]52
  С. Осуский – Ф. Бертло, Париж, 30 декабря 1919 г. // MAE-AD. Série Y – Paix. Vol. 138. Fol. 97-103.


[Закрыть]). В самом конце декабря уже и сам Аппони заявил, что венгерская делегация должна ехать на конференцию. 5 января 1920 г. она отправилась в путь на поезде, к составу которого прицепили особый товарный вагон, перевозивший материалы, подготовленные экспертами. Политический вес, практический опыт и, самое главное, ораторские способности главы делегации были непререкаемы: тому же Палу Телеки, который был моложе Аппони на тридцать три года, по статусу не полагалось вступать с ним в споры.

Что касается речи Аппони 16 января: то на самом деле она была произнесена на одном, французском, языке, отдельные положения которой престарелый политик коротко суммировал по-английски, затем в конце, в нескольких предложениях по-итальянски. Это, естественно, лишь уточнение, которое не преуменьшает познаний в языках или ораторских способностей графа[53]53
  Romsics I. A trianoni békeszerződés. 175. Ср.: Hegedüs L. Harc a magyar igazságért. Budapest: Légrády, s.d. 167. old.


[Закрыть]. Не без чувства превосходства Аппони заявил, что через 10 минут почувствовал, что лидеры Антанты «попали под гипноз его аргументов»[54]54
  Pethő S. Intim о́rák Apponyi Alberttel // Magyarság. 1933. 8 II.


[Закрыть]. Если так оно и было, то выступление вряд ли можно назвать речью, произнесенной в интересах венгерской властной политики или в защиту территориальной целостности Венгрии[55]55
  Текст см.: Trianon felé / szerk. Gy. Litván. Budapest: MTA Történettudományi Intézet, 1998. 243–252. old.


[Закрыть]. Руководитель делегации подчеркнул историческое единство Карпатского бассейна и подкрепил свою позицию экономическими, природно-географическими аргументами, затем привел доводы в пользу венгерского культурного превосходства, в конце выступления однозначно дал понять, что венгерское правительство заранее принимает результаты плебисцита, который будет проведен на отторгнутых территориях[56]56
  Trianon felé. 247. old.


[Закрыть]. Все это было прекрасно известно государственным мужам Антанты. Чехословацкая делегация – пожалуй, с меньшими, чем у кого бы то ни было основаниями – пускала в ход те же аргументы: историческое право, доводы экономического и стратегического характера[57]57
  См.: Raschofer H. Die tschekoslowakischen Denkschriften für die Friedenskonferenz von Paris 1919–1920. Berlin: Carl Heymans Verlag, 1938. S. 26–30, 158–168.


[Закрыть]. Ссылаясь на все это, Прага требовала, чтобы через западную Венгрию был создан прямой сухопутный коридор между Чехословакией и Югославией[58]58
  Raschofer H. Die tschekoslowakischen Denkschriften. S. 58–66; Karte 5.


[Закрыть].

Для ссылки на культурное превосходство были некоторые основания: эта теория в качестве неизменного спутника империализма XIX в. стремилась подвести моральные обоснования под колониализм. Однако дипломаты от стран Антанты и будущей Малой Антанты возражали, аргументируя это тем, что венгерское государство угнетало свои национальные меньшинства. Немало критических замечаний, главным образом в левой прессе, вызвал внешний вид венгерской делегации: говорилось, что причудливая национальная одежда лишь подкрепляет предубеждения против Венгрии – реакционной, архаичной, деспотичной и азиатской страны. Между тем, согласно сохранившимся фотографиям, венгерская делегация не была одета ни в праздничные, ни в траурные венгерские национальные костюмы, ни в пути, ни на переговорах в Париже. Более того, согласно сообщению газеты «Pesti Naplо́», делегаты были одеты подчеркнуто просто[59]59
  Во французской печати об этом тоже ничего не говорится. Ср.: Le Traité avec la Hongrie // Le Figaro. 1920. 17 I. P. 2.


[Закрыть]. Скорее всего, уже никакие аргументы не имели значения. На самом деле, вопрос о венгерских границах был окончательно решен давно, как минимум, в начале лета 1919 г.

И все-таки робкая надежда на его изменение оставалась. Британский премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж еще на январских слушаниях проявил понимание к отдельным венгерским требованиям. Задавая вопросы, он явно хотел переключить внимание Аппони на этнические моменты. Чуть позднее, начиная с февраля 1920 г., в кругу итальянских и британских дипломатов шла речь о том, что венгерские границы все равно придется менять. В марте 1920 г. на заседании совета глав правительств в Лондоне «венгерский вопрос» вновь оказался в центре обсуждения. Несколькими днями позднее на конференции союзников Ллойд Джордж уже высказался однозначно, и в этом его поддержал итальянский премьер-министр Франческо Нитти. Глава британского правительства отметил, что по мирному договору 2 млн 750 тыс. венгров окажутся под властью иностранных государств, и добавил: «Не будет мира в Центральной Европе, если потом обнаружится, что претензии Венгрии справедливы и целые венгерские поселения передадут Чехословакии и Трансильвании (!) как стадо коров, только потому, что конференция отказалась обсуждать венгерский вопрос»[60]60
  Протокол заседания лондонской конференции от 03.03.1920, 15:30 см.: Documents on British foreign policy 1919–1939 / ed. by T. P. Bury, R. Butler. London, 1958. 1st series. Vol. VII. № 46. P. 384–388.


[Закрыть]. В книге И. Ромшича высказано предположение, что здесь свою роль сыграл государственный секретарь Ллойд Джорджа Лео Эмери, имевший венгерские корни. Если это так, то не кажется случайным совпадение упомянутого Ллойд Джорджем «стада коров» с «гуртом коров» из январской речи Аппони[61]61
  Ср.: Trianon felé. 247. old.


[Закрыть]. Таким образом, не исключено, что один из меморандумов венгерской делегации, поданный в январе или феврале и составленный с позиций защиты этнических принципов, возымел действие. Как бы то ни было, Совет министров иностранных дел и послов 8 марта 1920 г. в Лондоне вернулся к рассмотрению вопроса о венгерских границах[62]62
  Обобщение см.: Romsics I. A trianoni békeszerződés. 185–189. old.


[Закрыть]. В разгоревшемся споре генеральный секретарь французского МИДа Филипп Бертло (второе лицо в ведомстве) жестко возразил против любых изменений, а британский министр иностранных дел лорд Керзон осторожно поддержал позицию своего начальника[63]63
  О позиции французов см.: А. Мильеран – Ж. Камбону, Париж, 4 марта 1920 г. // MAE AD. Paix. Vol. 138. Fol. 228. Опубликовано в: DDF 1920. Paris: Imprimerie Nationale, 1997. Vol. 1. N 201. P. 296.


[Закрыть]. Компромисс, родившийся в конце переговоров по инициативе хозяев, не оставил шансов на изменение границ до подписания мирного договора: в сопроводительном письме к его окончательному тексту предполагалось допустить территориальные отклонения в процессе проведения новых границ. Получается, что это так называемое (сопроводительное) письмо Мильерана было предложено британцами.

Об универсальных методах великодержавной политики красноречиво свидетельствует то обстоятельство, что год спустя, в момент создания территориальных комиссий, Франция уже исключила любые существенные отклонения от демаркационной линии. В одной из записок Министерства иностранных дел подчеркивалось, что сопроводительное письмо нужно было только для того, чтобы «облегчить подписание договора» для Венгрии, иными словами, подсластить пилюлю[64]64
  Записка без подписи, Париж, 20 апреля 1921 г. // MAE AD. Europe 1918–1940. Hongrie. Vol. 49. Fol. 22–30. Беспочвенность венгерских ожиданий подтверждает, в том числе, и первое заседание территориальной комиссии. Ср.: Протокол заседания территориальной комиссии от 27 июля 1921 г. // MNL OL. K 478. Me. Határmegállapítо́ Központi Iroda iratai. 6. cs. Határmegállapítо́ bizottság jegyzőkönyvei.


[Закрыть].

Мария Ормош предположила, что за неожиданным выходом британцев из игры могли стоять обещанные французами территориальные компенсации в других частях света, прежде всего на Ближнем Востоке[65]65
  Ormos M. Magyarország a két világháború korában, 1914–1945. Debrecen: Csokonai, 1998. 81. old.


[Закрыть]. Хотя прямых доказательств нет, в глаза бросается подписание 25 апреля 1920 г. соглашения в Сан-Ремо, по которому Германия лишалась нефтяных доходов на Ближнем Востоке, в Румынии, России и Галиции и участия в переделе рынков, что было исключительно выгодно Великобритании. А прежде две союзные державы вели жаркие споры, пик которых пришелся на дни переговоров в Лондоне[66]66
  Телеграмма П. Камбона – А. Мильерану, Лондон, 3 марта 1920 г. // DDF 1920. N 197. P. 287–291.


[Закрыть]. Месопотамские нефтяные сокровища в конце концов поделили в пропорции 75–25 % Великобритания и Франция (поначалу французы настаивали на соотношении 50–50 %), при этом французское правительство обязалось построить в отнесенной к французскому мандату Сирии нефтепровод в Ирак и передать территорию, по которой он пройдет, британским компаниям, и им не пришлось бы платить за прокачиваемую нефть. Кроме того, Франция должна была предоставить свои территории в Северной Африке (часть из которых управлялась по нормам, действовавшим в метрополии) британско-французским нефтяным компаниям[67]67
  Записка, Сан-Ремо, 24–25 апреля 1920 г. // MAE AD. Société des Nations. Vol. 601. Fol. 267–271. Публикацию документа см.: DDF 1920. N 400. P. 557–559.


[Закрыть]. Совпадение тем более наводит на серьезные размышления, что итальянская дипломатия как раз намеревалась в Сан-Ремо вновь вернуться к вопросу о венгерских границах, прочерченных без учета позиции венгров[68]68
  Romsics I. A trianoni békeszerződés. 189. old.


[Закрыть]. Но, как уже сказано выше: все это не более чем гипотеза, которую еще только предстоит проверить.