Текст книги "Три с половиной ступеньки"

– Понимаю тебя, но ты не огорчайся, – сказала она, – напишешь письмо на домашний адрес и все проблемы утрясете со временем. Возможно, как раз все складывается хорошо, потому что разлука поможет вам разобраться в чувствах и проверить, насколько они истинны и крепки.

– Да уж, проверка на два года, – с грустными нотками в голосе произнес он. И тут же, как будто спохватившись, бодро добавил: – Хотя надо верить в лучшее!

Извините меня, но я должен идти, уже и смеркаться начинает, а мне еще целый час «пилить» до дома. Спасибо вам за все!

– Ну, благодарить меня совершенно не за что, если вспомнишь обо мне, то напиши коротенькое письмо, куда попал, и вообще о себе. Мне будет приятно получить весточку от тебя и узнать, как сложится твоя жизнь в дальнейшем, – с приятной улыбкой и с неподдельной искренностью продолжила: – Мне трудно тебе объяснить, да это совершенно не нужно, но в моей памяти ты был и останешься навсегда приятным человеком, в тебе есть нечто такое, чего нет в других, и мне всегда было приятно чувствовать это «нечто» с твоей стороны. И… – она, сделав два шага, приблизилась к нему и протянула ладонь для рукопожатия. Но, словно о чем-то передумав, совершенно неожиданно для него положила ту руку на плечо и, приподняв голову, своими красивыми губами коснулась его губ. Тот поцелуй длился секунды, но его красота, тепло и чувственность через нервные рецепторы передались сердцу, и он на многие-многие годы отложился в ячейках памяти.

– Счастливо тебе, – глядя в глаза, говорила она с легкой волнующей ноткой в голосе. – Отслужи и возвращайся к нам. Удачи!

– Я… я… напишу вам, – с дрожью и волнением в голосе ответил он. – Спасибо и до свидания, Ольга Николаевна!

– До свидания! Удачи, Коля! – улыбаясь и сияя блеском глаз, сказала она.

Он вышел из серого здания районного комитета комсомола с взволнованным сердцем, но в приподнятом настроении, улыбаясь самому себе и думая о столь неожиданной и приятной встрече с любимой учительницей. Ее искренность и дружелюбие вызвали в нем волну необычайного душевного подъема и окрыленности. Но он тогда не знал, что это была их последняя встреча. И хотя, находясь в армии, он несколько раз порывался написать ей письмо, но как-то все складывалось так, что он этого так и не сделал. Но память о ней и ее поцелуе он сохранил навсегда и всегда говорил, что девушкой, которая проводила его в армию, была его учительница по литературе – Каширина Ольга Николаевна…

Когда он вернулся домой, стол мать уже практически накрыла. Его ожидали немногочисленные друзья. Так как была середина недели, то многие из тех, с кем он дружил, работали в Нововоронеже или в Воронеже, и о том, что его забирают в армию, естественно, никто не знал. Не знал и брат Александр, работающий на Нововоронежской АЭС. Из девчонок тоже никого не было, только уже позже, когда вечеринка была в разгаре, зашла одноклассница со своей подружкой.

Еще не садясь за стол, выпили по символической стопке домашнего самогона. Его лучший друг, Витян, предложил свои услуги парикмахера. Николай сел на табурет, предварительно раздевшись по пояс, и, накинув на плечи развернутую газету «Труд», смиренно отдался в руки товарища. Под шутки и подковырки окружающих его длинные космы светлых волос пучками начали сваливаться на пол. В это время вернулся с работы старший брат, Сергей, он работал на автобазе в Левой Россоши водителем. Сразу понял, в чем дело, хотя был удивлен известием, что наутро брату в отправку. Возможно, приятная встреча с учительницей, возможно, сам эффект неожиданности, но Николай весь вечер был в приподнятом настроении и весь вечер шутил и балагурил. Одним словом, вечер проводов прошел скромно, без лишнего веселья, но в тоже время достаточно тепло, по-домашнему. Около одиннадцати вечера все гости разошлись. К сожалению, для семьи вечер на этом еще не закончился и продлился далеко за полночь. Родители поссорились и стали выяснять между собой отношения.

Николай лежал в постели, стараясь не слушать те слова, которые родители выливали друг на друга, но при такой реальности было трудно думать о своем. Уже старший брат не выдержал, встрял в ссору и накричал на них, просил, чтоб те успокоились и дали возможность всем отдохнуть. Призывал к совести, напоминая, что Коле нужно выспаться нормально перед дальней дорогой… А Николай думал о том, что он приложит все усилия, чтобы в этот дом больше не возвращаться. Слушать эту постоянную ругань он больше не в силах, и это хорошо, что его забирают в армию.

Так толком и не поспав, встав в шесть утра, они вместе с матерью собрали сумку в дорогу. По опыту старших братьев, надел одежду, которую не жалко будет выбросить при получении солдатской формы. Куртку взял не свою, а младшего брата Димки – у него она была изрядно заношена. Проснулись все, кроме самого младшего, Юры. Дима пытался его поднять, но тот не хотел вставать. Позавтракали, родители благословили, и все присели, по старому русскому обычаю, на дорожку. Николай подошел к спящему Юре, потеребил легонько за плечо и сказал:

– Ну, Юрок, я уезжаю, ты уж тут присматривай за всеми, учись хорошо и за порядком следи, помогай матушке!

– Хорошо-хорошо, – пробормотал он, не открывая глаз.

– Ну, будь, – улыбаясь недовольству младшего любимчика, сказал Николай. Понимая, что в одиннадцать лет трудно понять значимость момента и расставания.

Расцеловался с родителями, мать запричитала, а отец, как всегда, на нее забурчал:

– Да будя выть-то, будя!

– Ну все, идите в дом, холодно, – обращаясь к родителям, сказал Николай. – Да поменьше скандальте тут!

Он решительно развернулся и, подойдя к кабине ЗИЛа, потянул ручку дверцы на себя, бодро вскочил на ступеньку и, не оборачиваясь, плюхнулся на сиденье.

– Давай, быстрее поехали, – обратился он к Сергею.

– Не торопись, на два года уезжаешь, успеешь соскучиться, – сказал с сожалением в голосе брат.

– Нет, я уезжаю не на два года – я уезжаю навсегда… Поехали уж! – ответил Николай, стремясь скорее оборвать эти тягостные минуты расставания.

И они тронулись, было ровно семь пятнадцать. Дорога по улице после вчерашнего дождя была сильно размыта, брат опасался, что они могут застрять и не вытянуть в гору. Проехав несколько метров, он трижды продолжительно посигналил.

– Не надо, а то все село разбудишь, – сказал Николай и отвернулся от брата, потому что от этих протяжных звуков у него защемило в груди и невольно навернулись слезы… Он понимал, что эти три сигнала сообщили ему о том, что жизнь его с этих мгновений изменилась и уже никогда не будет прежней…

Расставшись с Александром, Николай отправился к станции метро «Авиамоторная». Там, у кинотеатра «Факел», внимательно изучил афишу кинопроката и остановил свой выбор на нашумевшей в этом году картине «Москва слезам не верит». Друзья, видевшие этот фильм, его очень хвалили. И он недолго думая отправился на станцию метро «Пушкинская» к кинотеатру «Октябрь», где как раз и шел этот фильм.

Выбравшись из метро на поверхность, он увидел длиннющую очередь у касс и понял, что шансов попасть на фильм нет. Но все же пошел к голове очереди, чтобы хоть выяснить, на какой сеанс продают билеты. Как он и думал, продавались билеты на выбранный им сеанс, до которого оставалось меньше пятнадцати минут, а на следующий не было смысла брать – он не успевал в часть. Постояв еще некоторое время, вздохнул обреченно и направился в сторону памятника Пушкину. И в этот момент его кто-то дернул за рукав шинели, он обернулся.

– Ну, братан, не хочешь ли попасть в кино? – скалясь белозубой улыбкой, обратился к нему высокорослый парень, рядом с которым была, наоборот, очень миниатюрная девушка.

– Хотелось бы, да шансов мало, – тоже с улыбкой ответил Николай.

– Тогда давай рубль и держи билет, ее сестра не приедет, так что тебе повезло, – продолжая улыбаться, с некоторой высокомерностью произнес незнакомец и добавил: – Знаю, как время в увольнительной проходит, сам полгода как уволился. Сколько еще до ДМБ осталось?

– Да уже всего ничего: месяц-полтора, – ответил Николай и протянул ему рубль.

– О, практически дембель. А сам откуда?

– Из-под Нововоронежа. А вы москвич? – спросил Николай.

– Ну почти, – самодовольно произнес парень, повернул голову в сторону девушки, неуклюже нагнувшись, поцеловал ее в щеку и протянул ему билет. – Держи, в зале увидимся. Места клевые, билеты еще вчера купил, так что двадцать копеек с тебя за сервис и доставку.

– Ясно, спасибо! – искренне улыбаясь, ответил Николай, довольный неожиданной удачей. – Значит, до встречи в зале!

Фильм действительно оказался на редкость хорошим. Не зря и в газетах писали, что он лидировал по прокату в этом году. Его неожиданные знакомые, как оказалось, собирались зарегистрировать брак. Его звали Алексей, он был из Балашихи, а его подружка, Елена, москвичка. Приглашали в гости, но Николай вежливо отказался, ссылаясь на то, что еще не знает, как все сложится, хотя и сказал им, что думает остаться в Москве. Попрощавшись с молодой парой, он поспешил в часть. Настроение было приподнятым, день прошел и с пользой, и с удовольствием, радостные мысли будоражили и долго не позволяли уснуть в тот вечер.

Глава 2

Время неумолимо летело. Для его сослуживцев, увольняющихся в запас, время тянулось, а Николаю его не хватало. Те учебники, которые дал ему брат, он штудировал при первой появляющейся возможности. Когда после команды «отбой» все замирало в казарме, он устраивался либо в ленинской комнате, либо у каптерщика в бытовке и до второго часа ночи читал и конспектировал. Часто, сидя за учебниками, он корил себя за то, что не уделял должного внимания учебе в старших классах.

Смешно признаться, но в школе он даже думал о том, что можно было бы изучать только физику и литературу, а остальные предметы – никчемные и ненужные. Физика ему нравилась из-за того, что он увлекался радиотехникой, а точнее «радиохулиганством». Он и его друг Витян сначала собирали приставки к приемникам, а потом уже и передатчики. Делали цветомузыку, собирали низкочастотные усилители. Очень плохо, что не было в его жизни человека, который мог бы подсказать, направить и дать знания в интересующем его направлении. Очень часто он с другом постигал все на практике, в то время трудно было достать не только радиодетали, но и литературу. Единственная доступная литература – это журнал «Радио», который зачитывался, перечитывался и передавался из рук в руки. Учитель физики как-то дал ему книгу В. Г. Борисова «Юный радиолюбитель», по ней он многие конструкции пытался повторить, но, как правило, все упиралось в отсутствие радиодеталей, и те недоделанные конструкции так и остались пылиться на чердаке родительского дома.

А литературу он любил из-за того, что с самого детства привык к книге. Он много читал и даже прятался от друзей, чтобы спокойно можно было окунуться в мир знаний. Да к тому же молодая учительница, Ольга Николаевна, завлекла и заворожила его своими рассказами о том или ином персонаже. Помнится, когда он читал «Войну и мир» Л. Н. Толстого, то у него в голове все время звучал почему-то голос актера Вячеслава Тихонова. Он поделился тогда этим обстоятельством с учительницей, на что она сказала: «Так случается, когда вначале видишь фильм, а потом читаешь произведение. А вообще-то, всегда лучше прочитать произведение, а потом смотреть экранизацию, тогда смотришь и уже можешь судить, насколько точно режиссер или актер передали тот или иной образ. На мой взгляд, книгу вряд ли что-то может заменить».

Притягивала астрономия, но ее давали в небольшом объеме, да и в школе отношение к ней было какое-то поверхностное. Конечно, многое, в том числе и отношение к предмету, зависело от учителя, преподающего данную дисциплину. Если учитель мог заинтересовать, что-то разбудить в учащихся, то предмет, как правило, становился легким и интересным. И отношение к учителю в таких случаях становилось иным.

Например, учебник по истории он прочитывал в начале учебного года, но сами уроки не очень-то и любил. Учитель приходил на урок и делал опрос домашнего задания. Коротко, если успевал, излагал следующий урок и не давал ничего лишнего и познавательного. Складывалось такое ощущение, что сам учитель боялся отклониться от того, что написано в учебнике. Николая всегда убивала нудность и какая-то нелогичность в преподаваемом материале. Часто события излагались непоследовательно, нужно было запоминать даты, которые, на его взгляд, не имели никакого значения и совершенно не приносили пользы в жизни.

Но как бы то ни было, теперь, сидя за учебниками, он понимал, что в старших классах он бездарно потерял кучу времени. Очень плохо себя ощущал в химии, математике, геометрии и русском языке. И хотя он кое-что и припоминал из школьной программы, но во многих местах просто заходил в тупик, и тогда становилось ясно, что без посторонней помощи или дополнительных пособий ему будет трудно продвигаться вперед. Так, незаметно для него, прошел месяц, подошло время собеседования.

Еще накануне, в начале недели, Николай зашел к командиру роты, Владимиру Ивановичу, и попросил увольнительную на субботу текущей недели. Обстоятельно расспросив о такой необходимости, командир пообещал дать распоряжение старшине. Все складывалось относительно хорошо. И вот, в субботу, пятнадцатого ноября в половине одиннадцатого он подошел к двери деканата подготовительного отделения. На этот раз коридор не был пуст и гудел приглушенными голосами. В большинстве своем здесь собрались парни и лишь несколько девушек. Николай уже не чувствовал себя так скованно, как в прошлый раз и, кроме того, он заметил в толпе парня, тоже облаченного в военную форму. Чувствовалось, что большинство собравшихся не были друг другу знакомы. Все были разрознены, и лишь некоторые вели между собой разговор. Вышла знакомая ему секретарша и всех пригласила в аудиторию, которая была в конце коридора.

Все расселись. Это была аудитория, в которой читались лекции, и она была рассчитана примерно на две сотни мест. Через несколько минут пришли члены комиссии: это был мужчина лет пятидесяти и женщина, на вид сорока лет, она и начала беседу:

– Здравствуйте! Просим прощения, но декан наш, Вера Матвеевна, приболела и не может присутствовать на нашем собрании. Но, несмотря на это, я и Виктор Михайлович уполномочены провести собрание-собеседование. Меня зовут Наталья Викторовна. Сейчас я расскажу о порядке и правилах обучения на подготовительном отделении нашего вуза.

И она коротко и доходчиво начала говорить об общих требованиях к абитуриентам, об их правах и обязанностях. Затем она пояснила, что на определенные специальности иногородним общежитие предоставляться не будет. Если кто из учащихся все же пожелает получить выбранную специальность, на которую есть ограничения, то он должен принести справку о том, что он обеспечен жилой площадью. Кроме того, по завершении учебы на подготовительном отделении нужно выдержать экзамены, по результатам которых также могут быть трудности при зачислении на определенные специальности. Николай внимательно слушал, эта информация была очень важна, потому что в заявлении он указал РТФ – радиотехнический факультет, а на нем общежитие иногородним не предоставлялось. Когда она завершила пояснения, просила задавать вопросы, если кому-то что-то не ясно. Затем она прочитала список тех, кому следовало индивидуально пообщаться с членами комиссии. Прозвучала и фамилия Николая. Когда общие организационные вопросы были решены и многие покинули аудиторию, начали по списку приглашать к столу, за которым заседали члены комиссии. Хорошо, что по алфавиту, потому что его пригласили уже третьим.

– Присаживайтесь, – сказала Наталья Викторовна, – должна вам сказать, что на подготовительном отделении не имеет значения, в какой группе вы будете учиться, но так как вы написали, что хотите учиться на РТФ, могу сказать сразу: попасть на этот факультет будет сложно. Во-первых, ограничено число мест, во-вторых, как я уже говорила, мест в общежитии нет. Поэтому прошу вас еще подумать и до конца ноября известить нас, что выберете. Нам нужно сформировать списки учебных групп и выделить места в общежитии, либо приносите справку, что вам есть где жить. Я вам рекомендую, например, идти на электромеханический факультет, там также есть специальности, связанные с электроникой, автоматикой и авиастроением. И потом, если вы станете нашим студентом, то по окончании второго курса сможете перевестись на другой факультет.

– Да, я все понял, спасибо, – начал Николай, – если все так складывается, то записывайте на ЭМФ, а потом уж посмотрим. Сейчас мне нужно многое наверстать. Я чувствую, что мне будет нелегко на любом факультете – школьный материал и тот забыт.

– Поэтому мы и есть, наша задача – помочь вспомнить, восстановить знания и дать возможность стать студентами, – сказала Наталья Викторовна. – Хорошо, тогда так и договоримся, я записываю вас на электромеханический факультет. Как и сказала, список учебных групп будет вывешен не позднее, чем за три дня до начала занятий, на доске объявлений у деканата. Желаю удачи! До свидания!

– До свидания! – ответил он, встал и вышел из аудитории.

Далее, не раздумывая, он отправился к брату в гости, который проживал на 5-ой Парковой улице. Приехав к Александру, рассказал о том, как все прошло на собеседовании, пообедали, а затем он переоделся в гражданскую одежду. Так он делал много раз прежде, когда бывал в увольнительных. Александр отказался ехать с ним, сославшись на занятость. И хотя солнце уже собиралось спрятаться за московские многоэтажки, Николай решил отправиться в центр, в район Старого Арбата. Он полюбил эту старую часть Москвы, ему нравилось посещать эти места, ему нравилась незамысловатая архитектура и своеобразное расположение улиц и переулков.

Он чувствовал себя уютно, когда вот так, не спеша и никуда не торопясь, мог посвятить себя своим же мыслям. Особенность таких минут была еще в том, что, находясь в окружении множества людей, он мог отключаться и уходить в самого себя. При этом, что ему очень нравилось, ему никто не мешал, и он никому, его никто не знал, и он никого, ему нет ни до кого дела, и им до него. Только нельзя было забывать, что он в гражданской одежде и главной его задачей было не отдать честь при встрече с военным патрулем. Поэтому правую руку он держал постоянно в кармане. Это помогало. Когда он вышел на «Арбатской», солнце напоминало о себе последними розоватыми лучами. На улицах было еще многолюдно, он шел не торопясь, прижимаясь к правой стороне тротуара, ведь Москва не терпит вялотекущего движения. Она всегда в определенном ритме, и тот ритм создают сами люди. Сегодня у него было другое настроение, он изучал, всматривался в лица идущих навстречу людей.

Смотрел и отмечал для себя, насколько видно по лицу, чем живет человек, озадачен ли он чем-то, грустен ли, хмур ли, радостен ли. Только вот чем вызваны те переживания? Собственной болезнью, недомоганием или болезнью любимого, близкого человека, а может, просто нелепой неприятностью на работе. И как странно: в единой толпе, в едином потоке сосуществуют мирно неприятность и беззаботность, печаль и радость, молодость и старость, красота и уродство…

Лица мелькали, они появлялись и растворялись, некоторые из них притягивали, заинтересовывали, другие, наоборот, отталкивали, не вызывая ни малейшего интереса, а за ними появлялись вновь все новые и новые лица. «Как странно, – думал он, – устроен этот мир, и как странен человек». Ведь каждый человек – это тоже мир, который возникает перед взором и через мгновение исчезает, скорее всего, навсегда. Хотя никто не может исключить ситуацию, когда этот только что исчезнувший мир через несколько дней, месяцев или лет может вновь встретиться, и его невозможно будет узнать и даже вспомнить, что этот мир когда-то уже встречался. А может, именно поэтому у нас иногда возникает ощущение, что мы с этим человеком когда-то встречались, только вот не припомнить, где, когда и при каких обстоятельствах. Так устроена наша реальность.

Люди по разным обстоятельствам приходят в нашу жизнь, а мы, не задумываясь и не ставя каких-то определенных целей, берем от них то, что считаем для себя самым ценным и что он позволяет нам дать. А человек, входящий в нашу жизнь, берет от нас то, что он считает ценным для себя и что мы позволяем ему взять. Этот обмен происходит постоянно, зримо и незримо, на всем жизненном пути каждой личности. Это происходит всюду и всегда, отличие лишь в том, что одним мы позволяем взять чуть более, чем другим. С одними мы обмениваемся ничего не значащими взглядами, с другими – многозначительными рассматриваниями. В основном мы обмениваемся энергетически. Это может быть как симпатия, так и антипатия, неприязнь, но мы обмениваемся. Первоначально мы всегда оцениваем человека внешне: как он выглядит, как одет, как держит себя. Возможно, поэтому очень важны и значимы первые секунды и минуты, которые дают нам некое первоначальное представление о человеке. Жизнь постоянно сталкивает нас с новыми людьми, которых мы сначала оцениваем и с которыми просто общаемся. Мы можем стать знакомыми, коллегами, приятелями, друзьями. Достигнув определенных отношений, мы продолжаем обмениваться взглядами, энергетикой, но уже допускаем рукопожатия, прикосновения, объятия, поцелуи, то есть уже добавляется и физический контакт. Но есть особый обмен между людьми – это обмен любовью, включающий в себя все, на что способен человек…

Он шел по улицам Москвы и думал и думал о людях и их отношениях, о значимости человека, а лица мелькали и мелькали вокруг него…

Неумолимо приближалось первое декабря. Николай начал беспокоиться: приказа на увольнение командир части, полковник Назаренко, не подписывал. Николай не один раз обращался к командиру роты Владимиру Ивановичу, но тот лишь разводил руками и ничего вразумительного не мог сказать. Только лишь уже в конце ноября, зная его беспокойство, Владимир Иванович через дежурного по роте сам пригласил его в свой кабинет.

– Разрешите, товарищ капитан! – обратился Николай к ротному.

Тот, не дав ему возможности доложить по полной форме, кивнул головой и сказал:

– Да-да, конечно, заходите, Николай, – как всегда спокойно, но теперь уже с дружелюбной и даже гражданской манерой обращения, назвав его по имени, а не по фамилии, как того требует устав, сказал командир. – Знаю ваши переживания, но все складывается, к сожалению, неудачно для вас. Вчера говорил с Назаренко, он сказал, что первая партия военнослужащих будет уволена не ранее десятого декабря. Это все связано с тем, что военкоматы не обеспечили наши заявки на молодое пополнение, и теперь ничего не остается, как только набраться терпения и ждать.

– О, вот это новость! – разочарованно сказал Николай. – Пропала моя учеба! Ведь вы знаете, я говорил, что на следующей неделе начинаются занятия, и теперь я растерян, не знаю, что делать. Ну и новость!

– Я понимаю, поэтому и говорю, сейчас ничего другого не остается, как ждать. И в сложившейся ситуации важно не паниковать раньше времени, я уверен, что все будет хорошо. Если вас зарегистрировали как абитуриента, то место за вами сохранится. Это я знаю точно, поэтому не волнуйтесь.

– Я не волнуюсь, товарищ капитан, просто поверьте, я и так себя неуверенно чувствую, потому что ничего не помню со школьной программы, а теперь опоздание опять выбьет меня из колеи, опять нужно наверстывать, догонять, – горячился Николай. – Такое только со мной может произойти. Так все хорошо шло, и тут на тебе!

– Да, Николай, так в жизни бывает, а особенно – в армейской, – делая ударение на последнее слово, проговорил Владимир Иванович. – Только имейте в виду, в жизни не раз еще будет так, что обстоятельства будут довлеть над волей. Так или иначе, но мы живем в обществе, мы зависим от него и его правил. Надо либо принимать эти правила, либо идти против них, а это, как известно, себе же во вред. Поэтому не горячитесь и ждите. Ну что изменится от того, что будете нервничать и биться головой о стенку? Правильно, ничего, только голову повредите. И к тому же, вы не единственный, кто попал в такую ситуацию. В роте почти двести человек, но никто еще не переступил порог КПП, а ведь у кого-то тоже срываются определенные планы. Так что, Николай, перетерпите эту неприятность, лучше подумайте и оградите себя от ненужных переживаний. Идите, отдыхайте и достойно дослуживайте последние денечки. Вы свободны!

– Благодарю вас за поддержку, товарищ капитан! Надеюсь, что так и будет, как вы говорите. Есть достойно дослуживать! – уже более бодрым голосом, как и положено по уставу, ответил Николай, развернулся и вышел из кабинета.

Но в ту ночь он долго не смог уснуть, мысли будоражили и гнали сон. И лишь за два часа до подъема, изрядно измучившись, сознание отключилось от реальности…

Вот уж, действительно, как меняется течение времени, когда человек пребывает в состоянии ожидания. Время как будто замирает и совершенно отказывается идти быстрее. Начало декабря соответствовало настроению Николая: шли нудные дожди, на улицу не тянуло, было промозгло и неуютно. И хотя случалось, что сквозь хмурые облака пробивалось солнце, но оно не вносило изменений в настроение. Сослуживцы роптали между собой и иногда смачно выражали свое недовольство на командование части. В воздухе витала нервозная обстановка, и лишь прибывающее молодое пополнение несколько ободряюще действовало на солдат, готовившихся на увольнение в запас. И вот вечером в пятницу, двенадцатого декабря, из штаба молниеносно разнеслась весть о том, что приказ на увольнение первой партии военнослужащих подписан.

Радость и ликование пролетело по подразделениям, мир изменил свои краски: то, что выглядело несколько минут назад черным, теперь засияло радужным цветом. После отбоя вначале сидели тихо и, естественно, пили заранее приготовленное вино. Обменивались адресами, приглашали друг друга в гости и пели под гитару незамысловатые солдатские песни:

 
Дембеля, дембеля, дембеля,
Уезжают в родные края.
Все запоры – долой,
Братцы, едем домой,
Ты, Москва, свои песни нам пой.
А на вокзале подружка в слезах
Скажет тихо: «Останься, солдат!»,
– «Нет, – ответит солдат,
– Пусть на ваших плечах
Руки будут лежать салажат…»
 

В тот вечер в роте дежурил сам старшина, Александр Григорьевич Булах, это был очень добродушный, любимый и уважаемый всеми человек. За глаза его называли «папа-мама», но в роте авторитетом он обладал наивысшим. А в судьбе Николая он сыграл немаловажную роль.

Еще год назад Александр Григорьевич как-то раз попросил Николая в выходной день помочь ему перевести мебель. Тот с удовольствием согласился, подумав, что лучше поработать и посмотреть лишний раз город, чем в казарме париться. У старшины оказалась прекрасная семья: жена и две дочери-студентки. Одна из них писала диплом. Когда они перевезли мебель, разгрузили и сели за наскоро собранный стол пообедать, то тогда и произошел первый разговор о том, что после армии Николаю нужно обязательно идти учиться. Николай отнекивался, все говорил, что он не сможет, не потянет и тому подобное, но одна из сестер тогда сказала такую фразу: «Если ты готов все время чувствовать себя никем, то учиться точно не надо, но если хочешь чего-либо достичь, то со знанием это будет сделать, гораздо легче». Именно с этих слов, запавших в душу, и с той встречи Николай стал задумываться об учебе. И когда позже он переговорил с братом и решил пойти на подготовительное отделение, сестры через отца передавали ему справочники, разные методички и рекомендации для поступающих в вузы…

Когда веселье уже начало перехлестывать через край, Александр Григорьевич пришел со склада и дал понять, что всем будет лучше, если все тихо и мирно пойдут отдыхать в кровати, а не на гарнизонную гауптвахту. На гауптвахту попасть в конце службы желающих не оказалось, поэтому никто особо и не возражал, да и крепкие напитки уже были выпиты, все закончилось благополучно и без происшествий.

Утром на общевойсковом построении сам командир части зачитал приказ, лично от себя и от имени всего командного состава поздравил увольняющихся в запас и пожелал удачи в гражданской жизни. Затем раздалось троекратное «Ура!», и только тогда Николай подумал: «Ну вот, свершилось!».

Через полтора часа после утреннего развода первые сорок военнослужащих построились в последний раз на плацу перед КПП. Вокруг толпились в основном друзья, а также сослуживцы их призыва, которые не попали в эту почетную первую группу и теперь взирали на счастливчиков со стороны. Пришел начальник штаба и выдал военные билеты с отметкой об увольнении в запас из рядов Вооруженных сил Советской Армии. И вот, в начале одиннадцатого, пожав руки провожающим армейским друзьям, Николай в последний раз перешагнул через проходную КПП.

И кто бы что ни говорил, но наряду с радостным ощущением свободы на душе было щемящее чувство, которое всегда бывает у человека, когда он навсегда покидает уже обжитое, ставшее теплым и родным место, даже если это солдатская казарма. И не то чтобы ему было жаль расставаться с обыденной военной жизнью, скорее, наоборот, но здесь прошли два ни на что непохожих года. За это время изменилось его мировоззрение, он стал совершенно по-другому видеть себя в этой жизни. К нему пришло понимание значимости человека как личности. Он твердо усвоил, что в судьбе многое значит то, какие люди повстречаются тебе на пути и окажутся рядом. Армия научила его быть осторожным, не делать скоропалительных выводов о человеке, не узнав и не увидев его в различных жизненных ситуациях. И именно в армии, как, пожалуй, нигде более, виден человек изнутри. И как важно иметь физическую силу, но еще важнее, духовную – это стержень и суть человеческой личности. Конечно, можно долго размышлять о первостепенности физической или духовной силы, но, наверное, правильно говорить о целостности человека, то есть, когда в нем присутствует и то, и другое. Это он осознал и вынес для себя именно в армии. Сейчас, направляясь к троллейбусу, идущему до метро «Полежаевская», у него уже был сложен план на ближайшее время.

В первую очередь нужно было попасть в институт. Независимо от того, что ему там скажут, он был настроен на поездку домой, хотя бы на двое суток. Ему нужно повидать родителей, братьев и свою девушку Нину. Добравшись до института, он вновь, как и тогда, при подаче документов, испытал некий страх. Постучавшись в дверь приемной деканата, он громко и с силой выдохнул и вошел.