Текст книги "Гурудев. Плато на вершине. Жизнь Шри Шри Рави Шанкара"

5 / Тесная связь

Слова, текущие из умиротворенного ума, распространяют благоухание момента. В этот идиллический момент созерцания моря, вздымающегося волнами радости и красоты, одно за другим накатывают воспоминания. Когда у человека есть гуру, все его существование принимает возвышенную форму, каждый вдох и выдох ощущается как нежная ласка, сияние солнца проясняет мысли, а лунный свет манит погрузиться в мечты.

Юный Рави был в возрасте, когда большинство молодых людей мечтают об интересной работе и хорошей зарплате. Но его внутренний мир был далек от всех этих устремлений. Мой брат встретился в Ришикеше с Махариши, а когда вернулся, задержался дома всего на несколько дней, только чтобы уладить кое-какие бумажные дела. Он собирался сопровождать учителя в Швейцарию в качестве студента Европейского исследовательского университета Махариши (MERU). Он уехал почти на два года.

Для нас это время тянулось очень долго. Письма и редкие телефонные звонки были нашим единственным утешением. Когда от него приходили письма, сначала их читала Амма, а я ждала своей очереди. Читая его послания, мы делились друг с другом слезами радости и томления. В одном из писем он написал: «Все цвета красивы, и сделать выбор сложно. Поэтому я решил ходить в белом – он включает в себя все остальные цвета». В другом письме говорилось о том, как в Швейцарии мало парикмахеров и как дороги стрижки. Наконец пришло письмо с датой его возвращения домой. В те дни аэропорт Бангалора не был международным, поэтому Рави пришлось лететь через Ченнай. Питаджи и я поехали на машине в аэропорт встречать его. Наши уши настроились на объявления о прилете, а глаза неотрывно следили за дверями, из которых наплывами каждые несколько минут появлялись вновь прибывшие пассажиры.

Уезжая в Швейцарию, Рави был одет в простые брюки и рубашку. Я ожидала, что и по приезде он будет выглядеть так же. Когда он подошел, мы взглянули друг на друга, и в его глазах были всё те же любовь и глубина, которые не спутаешь ни с чем. Хотя мне хотелось верить, что человек, стоявший передо мной, и есть мой брат, многое изменилось. Его шевелюра отросла до плеч и выглядела роскошно. В ниспадающих белых одеждах, с длинными волосами он выглядел одухотворенным и совершенно органично смотрелся в новом облике. Он говорил спокойно, мягко и, может, немного медленнее, чем раньше, но в его голосе чувствовалась необычайная сила. Мое сердце было в растерянности, изо всех сил стараясь поверить, что Рави тот же самый человек, а мой ум потрясенно осмысливал факт, что он изменился. Питаджи взял багаж, и мы поехали домой.

«Что это еще за аватар?» – вырвалось у Аммы, когда она увидела своего сына. Единственным ответом на ее вопрос была его улыбка, когда они посмотрели друг другу в глаза. Она внимательно разглядывала Рави, впитывая каждую деталь. Мягкая энергия его присутствия была совершенно особенной, а его аура почти осязаемой. Он всегда считался красавчиком – наши тети и дяди отпускали ему комплименты и говорили Амме, что он «наш домашний Камал Хасан» (популярный киноактер). Но обаяние, красота, которую он излучал сейчас, была другой, ни с чем не сравнимой. Пока мы открывали для себя эти перемены в нем, я заметила, что в маминой голове тоже идет борьба – между «он изменился» и «он мой сын».

Мама всегда подавала Рави еду с большой любовью, а сейчас она вдобавок начала испытывать к нему необычное почтение. Мы не были готовы к его новой манере одеваться, и нам пришлось заменить все его брюки и рубашки на другую одежду. Я съездила в Джаянагар и купила несколько дхоти[25]25
  Дхоти – традиционный элемент индийской мужской одежды; прямоугольная полоса ткани длиной 2–5 м, обертываемая вокруг ног и бедер с пропусканием одного конца между ног.


[Закрыть] и курт[26]26
  Курт – традиционная мужская и женская одежда Южной Азии; свободная рубашка, доходящая до колен.


[Закрыть]. Мы изо всех сил старались вести себя как обычно, но понимали, что это лишь притворство. Но кто осмелился бы сказать Рави об этом? И даже захотев, как бы мы это сделали? Я почему-то не могла с ним больше спорить. Его слова, произнесенные привычным ласковым тоном, обладали мягкой силой и как будто бы ставили финальную точку в дискуссии. Его голос будто исходил не из границ физического тела, а был связан с неведомым нам пространством за его пределами. Снова и снова я смотрела брату в глаза, взгляд которых всегда был таким ободряющим, и успокаивала себя тем, что он все еще со мной.

Дни летели очень быстро, и Рави настало время снова уезжать. Его поездки были частыми, и он отсутствовал по нескольку месяцев подряд. Он приезжал домой на короткое время, а звонки Махариши делали его визиты еще короче. Я слышала его глубокий, резонирующий голос по телефону. Махариши произносил «Рави», и вуаля – расписание моего брата менялось. Возможно, Махариши знал, какой любящей семьей мы были, и, может быть, именно поэтому не давал Рави слишком долго задерживаться дома.

Гурудев прекрасно сочетал знания Вед и науку благодаря своему тесному общению с Махариши, чьи техники трансцендентальной медитации к тому времени были уже популярны во всем мире. На вопрос об их первой встрече брат просто отвечал: «Я узнал его, а он узнал меня». Махариши проводил конференции по всей Индии, объединяя на одной платформе ученых и знатоков Вед. Рави изучал естественные науки, особенно ему нравилась физика. Он веселил других студентов своими остроумными шутками, и они скучали по нему, когда он долго отсутствовал на занятиях. А позже его приглашали в этот класс выступать с речью.

В промежутках между конференциями Рави приезжал домой на пару дней, запирался в небольшом кабинете наверху и погружался в свои практики. Сгорая от любопытства, я подглядывала за ним через замочную скважину. Однажды я поразилась, увидев, как он левитирует над полом! Я загорелась желанием научиться этому. Позже я узнала, что кроме Рави было много и других людей, практикующих эти техники, и захотела, чтобы он меня тоже научил. Но когда я просила его об этом, то получала в ответ лишь улыбку. В этой маленькой комнате побывало много учителей, целителей, астрологов, а также ученых, которых Гурудев приглашал в разное время. Все они говорили нам одно и то же: «Вы не представляете, кто он. И вы увидите, как весь мир придет к нему. Вам очень повезло, что он с вами».

Мой муж, которого я зову Анна́ (муженек), в то время работал в Пондичерри. Поездки в город были для меня праздником. Я предавалась шопингу, покупая сумочки и обувь, а по возвращении делилась с подружками вещами, подаренными мужем, – это были мои «девочкины» дни. По окончании колледжа я переехала к мужу в Пондичерри. Однажды он организовал для моего брата встречу в Джипмере, известной медицинской школе в Пондичерри. Рави рассказывал врачам о медитации. В ходе беседы они задавали ему специфичные вопросы о физиологии человека и были удивлены его глубокими познаниями в медицине и, в частности, хирургии. Он мог говорить о духовных практиках и их воздействии на человеческое тело. Вскоре они пригласили его вновь и попросили выступить на торжественном открытии мероприятия и на важнейшем семинаре.

После этого мероприятия мы отправились в храм Шанишвара в городе Тируналлар (штат Тамилнад). По пути туда около семи утра Рави попросил моего мужа раздобыть для него отрез желтой ткани и сто монет в одну рупию. Пока Анна́ размышлял, где все это достать в столь ранний час в маленьком городке, мой брат начал давать четкие указания водителю, как будто местность ему хорошо знакома, хотя он был здесь впервые. Он попросил водителя остановиться у крошечного магазинчика и сказал моему мужу спросить у продавца. Немного сомневаясь, Анна́ спросил владельца магазинчика, есть ли у него желтая ткань – и она у него была. Затем он узнал про монеты. Продавец сказал, что ему нужно проверить, и принялся считать монеты в коробке. К нашему удивлению, когда он закончил подсчет, у него оказалось ровно сто монет! Когда Гурудев что-то кому-то поручает, он не только показывает путь, но и дает пошаговые инструкции. Если им следовать, все разворачивается удивительным образом.

По завершении миссии муж вернулся в машину, и мы продолжили путь к храму. Но у моего брата, как обычно, были и другие идеи. Он вышел из машины и побыл какое-то время один, после чего вернулся к нам. Он снова дал несколько указаний водителю, и мы подъехали к простому дому, где он сказал нам получить даршан[27]27
  Даршан – «лицезрение божественного». В узком смысле – получение благословения от святого человека.


[Закрыть] у человека, который там жил. Это оказался смуглолицый старик, один глаз у него открывался только наполовину, а тело было довольно уродливым и скрюченным. Мы поклонились ему и вышли из дома. Мой брат сказал, что наша поездка завершена, но Анна́ возразил ему, что в храме организуют пуджу и нас ожидают люди. И мы отправились к храму. Примерно шесть месяцев спустя мой муж поехал в тот район по работе. Он проследовал по тому же маршруту, но не смог найти ни того дома, ни того старика.

Несколько месяцев спустя я забеременела первым ребенком и переехала в дом моих родителей в Бангалоре. Несмотря на то что Рави постоянно был занят поездками и проведением бесед, ему всегда удавалось оказаться дома на каждом важном событии. Он присутствовал и на симантхам[28]28
  То же, что baby shower (англ.) – «предродильная» вечеринка на 32–35-й неделе беременности с вручением подарков будущим родителям.


[Закрыть], и во время рождения ребенка. Он держал малыша на руках и осторожно укачивал. Он оставался дома до церемонии, на которой новорожденному дается имя, и после этого продолжил свои поездки и встречи.

Мой брат ездил по разным городам и странам и рассказывал о важности медитации. Когда он возвращался, он неизменно раздавал все вещи, что у него были. Но однажды, вернувшись из международного тура, он оставил себе одну шаль. На ней по углам коричневой шелковой нитью был вышит узор в форме манго. Он сказал нам, что многим людям так понравилась эта шаль, что, если бы он отдал ее кому-то одному, другие обиделись бы.

Молодой Рави несколько раз сопровождал Махариши в Швейцарию. Нам очень хотелось услышать о его приключениях, получить хотя бы небольшое представление о днях, проведенных там, и «прожить» их с его слов. У нас на крыльце были качели и деревянная мозаичная скамейка, стоявшая перпендикулярно к ним, – удобно для общения на свежем воздухе, особенно по вечерам. Мы сидели вокруг Рави, внимая его голосу. Однажды он рассказал нам интересную историю: «Мы, несколько человек, сидели с Махариши, и в это время ему докладывали о некоторых проблемах, связанных с движением трансцендентальной медитации в Америке. Махариши сказал: „На вершине, на пике, нет плато. Поэтому любому, кто достиг пика, придется спуститься вниз“. И я добавил: „Не бывает соревнования по погружению вглубь“. Махариши хихикнул, блеснув глазами».

Мой брат говорит, что никогда больше не встречал человека такого глубокого ума, как Махариши. Возможно, в этом причина, почему все – молодежь и старики, ученые и простые люди – могли найти с ним общий язык. Рави рассказывал, что, когда Махариши встречался с Бабо́й Муктанандой, основателем сиддха-йоги[29]29
  Сиддха-йога – вне социума предполагает концентрацию на достижении сверхспособностей, а в социуме – способности правильного безошибочного действия.


[Закрыть], или с Анандамайи Ма, известной святой из Бенгалии, люди ожидали насыщенных философских дискуссий между ними. Однако, ко всеобщему удивлению, они лишь обменивались любезностями. Это была скорее радость встречи, нежели возможность обсудить многогранность атмы[30]30
  Атма – дух, душа, истинное «я» человека.


[Закрыть] или параматмы[31]31
  Параматма – высшая духовная сущность, высшая душа или сверхдуша.


[Закрыть].

В моменты, когда оживали воспоминания моего брата о днях, проведенных с Махариши, мы получали небольшое представление об их взаимном обмене опытом – иногда интенсивном, а иногда происходящем незаметно. Рави рассказывал еще об одном случае, который произошел в Дели в конце семидесятых годов, когда на встречу с Махариши пришли шесть или семь пандитов:

«Пандит Санатани читал на санскрите стих, восхваляющий Сарасвати, богиню знания. Этот стих описывает Сарасвати как „богиню, одетую в белое, источающую сущность Брахмана в мысли и выражении. Являясь первоисточником знания во всем мире, она держит в руках четки и священные писания“. Пандит Арья Самадж пытался опровергнуть значение стиха, чем вызвал бурную дискуссию. Махариши сидел и наслаждался спором. Он взглянул на меня, играя со своими четками, и показал жестом на себя. Он повторил этот жест, чтобы убедиться, что я понял, на что он намекает. Махариши сидел, улыбаясь, одетый в белое, источая сущность Брахмана мыслью и выражением – первоисточник знания во всем мире, держащий в руках четки, и с книгой перед ним! Далее он объяснил, что Сарасвати – это Сознание, олицетворяющее полное знание. Единое сознание, для которого нет „других“. Пандиты, будучи заняты спором, не уловили тонкость его жестов. Часто люди произносят аффирмации, такие как „я Брахман“, с целью самоосмысления или духовной реализации. Махариши был против любых подобных аффирмаций, поскольку эти утверждения работают только на уровне мысли, на внешнем уровне, но не на уровне переживания».

С одной стороны, мы говорим о Сарасвати с четками и священными писаниями, что означает утонченность интеллекта, с другой стороны, мы также видим Сарасвати играющей на вине, что означает утонченность чувств. Амма очень хорошо умела играть на вине, и мы с Рави тоже. Всякий раз, когда он возвращался домой, мы находили время, чтобы поиграть на вине вместе. «Хиндолам», «Шри», «Шанмугаприйя», «Шиваранджани» и «Ревати» – разные мелодии текли одна за другой, и их ноты, звучащие в полной гармонии, наполняли мои чувства. Ум исчезал, и в этом пространстве бытие просто сливалось с мелодией.

Музыка не была частью движения Махариши, но мой брат, будучи ценителем искусства, поделился историей, связанной с домом в Садах Калки, принадлежавшим известной певице М. С. Суббулакшми и ее мужу Т. Садашиваму. Организация Махариши купила этот дом, и, прежде чем передать ключи, мой брат провел там пуджу. Суббулакшми пела текст пуджи и рассказала, что в тот день она ощутила присутствие Божественной Матери.

Сады Калки, как и другие подобные места, использовались для обучения юных пандитов. Один из этих пандитов недавно проводил свадьбу в ашраме. Он стоял в толпе среди сотен других людей, когда Гурудев проезжал мимо на машине после сатсанга. Позже Гурудев встретился с ним в своем кутире (домике). Почти тридцать лет спустя… Пандит пропел несколько строк из «Самаведы» и затем сказал, что он один из учеников, обучавшихся в Садах Калки. «Мои книги по Ведам были порваны, и вы склеили их для меня. В то время мне было десять», – напомнил он. Гурудев улыбнулся и стал расспрашивать его об учителях и о школе. Он не знал, что этот пандит из Садов Калки, и в то же время знал – тут дело было не в памяти, а в связи со всем мирозданием. Кто-то однажды спросил Гурудева: «Когда человек нуждается в тебе, как ты об этом узнаёшь?» «Вы все как волосы на моей голове», – ответил он. В то время у него было столько волос, что требовалось полчаса, чтобы расчесать их. «Я не знаю, сколько волос у меня на голове, но если хоть немного потянуть за один волосок, я точно знаю, где это».

Моему брату было вверено распространение ведических знаний, поэтому он ездил по городам и проводил различные программы для молодежи. В одной из таких программ стажером был Вишну Бхатт. Однажды Рави вместе с Вишну отправились в Амарнатх (храм в пещере высоко в горах). Путешествие к этому святому месту было опасным. Если не соблюдать осторожность, можно поскользнуться на узких ледяных дорожках, ведущих в пещеру, и упасть с высоты. Мой брат ехал на муле, специально обученном для этого непростого путешествия. Однако животное, похоже, было себе на уме и безрассудно шло по внешнему краю дороги, вместо того чтобы держаться ближе к горе. Кое-как путешественникам удалось добраться до храма, совершить даршан Шивалингаму и благополучно вернуться. Какое это было облегчение – сойти с мула! Вишну позже рассказал мне, что после посещения храма они встретили чтеца пальмовых листьев (нади-астролога)[32]32
  Нади-астрология распространена в Южной Индии, она основана на древних записях, сделанных святыми на пальмовых листьях, по которым нади-астрологи рассказывают о настоящем и будущем человека.


[Закрыть], который сказал им: «Даже животные чувствуют глубокую связь с Гурудевом. Мул, на котором он ехал, думал: „Сегодня божественное выбрало меня своим транспортным средством, так о чем мне волноваться?“ Вот почему он шел так смело».

Однажды другой чтец пальмовых листьев разыскал наш дом, утверждая, что согласно предсказанию его листа здесь живет молодой святой – истинное проявление самой Божественной Матери. Он также сказал, что желания того, кто предложит этому святому лотос в пятницу, будут исполнены. Он пришел с гирляндой из ста восьми лотосов и предложил ее Рави.

В то время нам трудно было поверить, что мы живем с кем-то, способным исполнять желания. Однако мы знали, что Рави мог выполнить даже самые безрассудные задачи, которые Махариши ставил перед ним. Эти задания стали возможностью выйти за пределы рационального ума и открыть более высокие перспективы. Мой брат говорил о тех днях со смехом, но эти истории вдохновляли нас разрушать узкие рамки, которыми мы себя ограничивали. Он рассказывал:

«Махариши однажды запланировал программу для десяти тысяч человек в своем ашраме в Фаридабаде, и мы организовали проживание и питание на это количество участников. Мы рекламировали программу в газетах и приложили немало усилий для ее организации. Но в назначенный день появилось всего десять человек. Когда я сказал об этом Махариши, он усмехнулся и ответил: „Каждый из них стоит тысячи“. На следующий раз мы запланировали программу на двадцать тысяч человек. „Я никогда не оглядываюсь назад, я просто продолжаю двигаться вперед“, – часто говорил Махариши».

В 1980 году Махариши поручил моему брату организовать ягью[33]33
  Ягья – ключевой обряд жертвоприношения богам в индуизме. Главным элементом ягьи является жертвенный огонь, куда отправляют различные подношения.


[Закрыть] и ведическую конференцию в Нойде. Мероприятие было таким успешным, что Махариши запланировал еще более масштабную ягью во время фестиваля Дивали и захотел, чтобы ее проводили шесть тысяч пандитов. Еще Махариши хотел, чтобы на церемонии все, на что падает глаз, было желтым, поскольку этот цвет связан с богиней Лакшми. Поэтому все сладости и украшения должны были быть желтыми. Для праздника также привезли золотые монеты из разных стран. За несколько недель до мероприятия Рави должен был поехать с Махариши в Швейцарию, и подготовка к ягье легла на других членов организации. Вернувшись из-за границы с тремя тысячами зарубежных гостей, желающими увидеть ягью, мой брат обнаружил, что в организации мероприятия были допущены серьезные ошибки. В частности, многие из приглашенных пандитов не имели достаточной квалификации для этой церемонии. Но было слишком поздно.

Махариши попросил Рави разобраться в причинах этих промахов и последовавшего за ними хаоса. Мой брат быстро понял, что при найме пандитов брались взятки. Но так как многие из этих так называемых пандитов были из штата Бихар, распространился слух, будто Рави не любит бихарцев. Некоторые отговаривали его ехать в Нойду, поскольку опасались неприятностей, но он все же решил поехать. Против него выступили более тысячи жителей Бихара. Они размахивали черными флагами и горящими факелами, выкрикивали враждебные лозунги и угрожали поджечь его машину. Мой брат, однако, был невозмутим и сказал толпе, что они могут осуществить задуманное после того, как дадут ему полчаса, чтобы высказаться. Получив передышку, он сказал, что ничего не имеет против людей из Бихара, но если ягьи не будут проведены должным образом, это может нанести вред не только стране, но и людям, которые их выполняли. И добавил, что пандиты должны пройти тест на квалификацию, а тем, кто не пройдет его, может быть поручена другая работа. Переговоры прошли успешно, и Рави удалось урегулировать этот конфликт мирным путем.

В другой раз всего за день до Акшая Тритья (третий день после новолуния в мае) Махариши пригласил нескольких пандитов и попросил их провести по всей Индии Бхуми-пуджи[34]34
  Бхуми-пуджа – пуджа, посвященная Бхуми – богине Земли, супруге Вишну, которая считается проявлением богини Лакшми.


[Закрыть] в качестве благословения на открытие новых ведических центров. Хотя у организации не было земли ни в одной из указанных им областей, он настаивал на проведении Бхуми-пудж немедленно и не принимал никаких возражений. Хотя подобные задачи кажутся немыслимыми и совершенно невыполнимыми, они помогают тем, кто находится на духовном пути, выйти за пределы «делания». Махариши хотел, чтобы люди действовали незамедлительно, и срок на выполнение был один день! Рави каким-то образом сумел найти подходящие земельные участки и организовать пуджи. Был еще случай, когда Махариши хотел, чтобы шестьсот пандитов из Каши были привезены на особую пуджу. Задача казалась невозможной, потому что пандиты из Каши никогда не покидают свой город, а тут вдобавок речь шла не об одном или двух пандитах, а о шестистах. Мой брат, однако, собрал их всех вместе для пуджи в назначенный час.

С течением времени задачи, поставленные перед Рави, усложнялись. Многие не могли понять или принять, почему Махариши относился к нему с такой любовью и почтением. Многие высокопоставленные люди, чиновники и духовные лидеры очень любили Рави и старались побыть с ним рядом, искали его общества и просили благословения. Вероятно, из-за этого некоторые члены организации хотели, чтобы он руководил ведической школой в Нойде, вдали от внимания общественности. Бывали случаи, когда как раз в тот день, когда он ожидал важных гостей на банкет, его телефонные провода оказывались обрезаны, или автомобильные шины проколоты, или его повар отказывался от работы под каким-нибудь пустяковым предлогом. Тем не менее Рави удавалось справиться с порученными ему обязанностями. Как-то раз он рассказал: «Однажды во время одной из таких сложных ситуаций я проснулся среди ночи, выглянул в окно и увидел сторожа здания, следящего за движением транспорта. Я наблюдал за ним некоторое время. Он был просто свидетелем по отношению к этому потоку людей. На нем лежала ответственность за их перемещение, но при этом он оставался свидетелем. Точно так же и мы являемся свидетелями по отношению к нашим обязанностям». Так он объяснил свою способность благополучно со всем справляться несмотря на различные препятствия. Хотя мой брат никогда не жаловался, Махариши узнавал о его проблемах и спрашивал, почему Рави никогда не рассказывает ему о них. Мой брат отвечал: «У тебя достаточно забот. Я хочу облегчить твое бремя, а не утяжелить». Даже дома он ни на что не жаловался. Он рассказывал нам обо всем так, будто это была еще одна интересная история.

В те дни, проведенные с Махариши, мой брат имел возможность познакомиться со многими духовными лидерами. Недалеко от ашрама Махариши в Нойде, в деревне под названием Котла, жил святой, известный как Голивале Баба́. Баба́ служил офицером в индийской кавалерии и получил огнестрельное ранение на войне. Пуля, поразившая его, таким образом подействовала на его нервную систему, что это привело его к просветлению. Жители деревни искали помощи в решении своих трудностей, и хотя Баба́ стремился передавать духовные знания, они хотели только материальной поддержки. Рави часто посещал Бабу́, который очень любил его. Рассказывая о Бабе́, брат поделился историей: «В то время только одно вызывало у меня неприязнь – мухи. И когда я пришел к Бабе́, мухи облепили меня с ног до головы. Я не привык к такому, и мне было не по себе. Он заметил это и сказал: „Просто позволь им быть“. С этими словами последняя неприязнь оставила меня».

Еще одним святым, которого встретил молодой Рави, был Лакшман Джу, хранитель традиции кашмирского шиваизма. Он поделился с моим братом своей озабоченностью по поводу ситуации в Кашмире и рассказал о желании восстановить там мир и продолжить традицию кашмирского шиваизма. Во время недавней конференции по этому религиозному течению в бангалорском ашраме Гурудев заметил, что душа Лакшмана Джу наверняка должна обрести мир, видя прогресс, достигнутый в отношении обоих его желаний.

Некоторое время Рави с Махариши провели в храме Гита Бхаван в Ришикеше. Когда Махариши организовывал собрание священников, моему брату было доверено встретить их и обеспечить всем необходимым. Хотя Рави был еще очень молод в то время, Махариши видел его способности и отправлял его в различные города Индии и в другие страны проводить беседы о науке и Ведах. Примерно в это время Рави решил отрастить бороду. «Чтобы выглядеть немного более зрелым, – объяснил он позже. – Поскольку люди, которых я должен был обучать медитации, не воспринимали меня всерьез из-за моего возраста». Ученые и другие образованные люди спрашивали моего брата: «А где же тот опытный учитель медитации?», и ему приходилось немного смущенно отвечать: «Это я – тот, о ком вы спрашиваете».

Питаджи очень поддерживал сына и сопровождал его везде, где было возможно. Однажды он поделился своим наблюдением относительно Рави: «Он невинен, как ребенок, и эрудирован, как ученый. Эта „ученая невинность“ притягивает каждого. Смех, пение, медитация – все сочетается в одном человеке, что необычно среди святых». Хотя Питаджи, возможно, был наиболее подготовленным к тем изменениям, которые мы наблюдали, он тоже скучал по сыну и часто рассказывал другим: «Пока он рос, я постепенно понимал, что ему придется быть вдали от дома все чаще и чаще. Он проводил в разъездах по меньшей мере десять месяцев в году. Но расстояние и время не изменили наши отношения. Там, где есть любовь, пространство и время исчезают. Всякий раз, когда он приезжал домой, он ел с нами, шутил с нами, и атмосфера в семье была очень задушевной. Он был исключительно ласковым сыном, я всегда это ощущал. Хотя он теперь всемирно известный гуру и мой Мастер, он все равно остается моим любящим ребенком».

Когда Махариши привел застенчивого молодого Рави к Анандамайи Ма, она сказала: «Ах, ты привел ко мне Гангу». Мой брат удивился: о чем это она говорит? Анандамайи Ма продолжала: «Ты привел ко мне того, кто смоет невежество этого мира». Махариши очень гордился моим братом и говорил: «Восходит солнце (Рави), и повсюду будет светло».