Текст книги "Невинность палачей"

Жеральдин Марбо, 36 лет, и Феликс Марбо, 8 лет

Феликс часто сомневается, есть ли у его матери сердце. Стоит на экране появиться финальным титрам мультика «Черепашки-ниндзя», как она входит в комнату и, не слушая протестов и просьб, решительно выключает телевизор.

– Феликс, ты уже целых два часа смотришь мультики! Не пора ли отвлечься?

– Но я же болею!

– Нет, ты уже не болеешь. Я оставила тебя дома, потому что сегодня пятница, конец учебной недели. Ты вполне мог бы сегодня пойти в школу.

– Еще один мультик, ну пожалуйста, мам! Последний!

– И не проси.

– Но я не знаю, что мне делать!

– Пойди поиграй у себя в комнате. Почитай или порисуй. Найди себе занятие!

Конец дискуссии. Мать Феликса поворачивается и уходит в кухню. Время летит, скоро забирать из детского сада младшую, Нину. А еще нужно обязательно успеть приготовить тирамису! Организовывать себя Жеральдин Марбо научилась в силу обстоятельств, но готовить ужин и одновременно присматривать за двумя маленькими детьми – это выше ее сил и грозит истерикой…

Тем более в такой день, как сегодня, когда у них гости. Близкие друзья, которые ее хорошо знают и любят и, конечно, не станут судить строго. Проблема в другом. Жеральдин хочется получить удовольствие от общения, но это вряд ли удастся, если она встретит своих гостей утомленной и нервной.

– Мам, мне скучно!

А так, скорее всего, и случится…

Мальчик остановился на пороге кухни. Переминается с ноги на ногу, теребит на себе одежду, выражение лица хмурое – словом, весь его вид выражает скуку.

– Феликс! Я сейчас очень занята. Если хочешь, чтобы на вечер я приготовила вкусное тирамису, оставь меня хоть ненадолго в покое. Пойди поиграй сам!

– Но я не знаю, во что мне поиграть…

Жеральдин вздыхает. Она чувствует, как раздражение нарастает, терпение слабеет, а усталость набирает обороты.

– Пожалуйста, не заставляй меня жалеть, что оставила тебя сегодня дома! – делает она последнюю попытку, хотя на самом деле не верит, что сын вдруг преисполнится благодарности, найдет себе развлечение и перестанет ей надоедать.

Она открывает холодильник, чтобы достать продукты для тирамису, а в это время лихорадочно размышляет, какое занятие могло бы увлечь восьмилетнего мальчика.

– Собери пазл!

– Пазлы – это нудно.

И вдруг идея!

– Может, поможешь мне с тирамису?

На личике сына отражается умеренный интерес: ни радости, ни особого недовольства. Просто кухня – не его конек. С другой стороны, это занятно – сделать что-то, что обычно делают только взрослые. Стараясь не показать своего любопытства, Феликс медленно кивает, проходит несколько метров от порога к кухонному столу и останавливается рядом с матерью.

– Ладно! – Жеральдин демонстрирует чуть больше энтузиазма, чем предстоящее занятие внушает ей на самом деле. – Перво-наперво, когда собираешься готовить, что нужно сделать?

Феликс смотрит на мать так, словно надеется прочитать ответ у нее по глазам.

– Что сделать?

Пауза…

– Вымыть руки, конечно! – сдается Жеральдин.

Мальчик делает, что сказано, без особой спешки и возвращается на место. За это время Жеральдин успевает выложить на стол яйца, сахар, маскарпоне и бисквитное печенье савоярди.

– Вот невезение! – объявляет она расстроенно. – Кофе закончился, а он обязательно нужен по рецепту. Может, сходишь в мини-маркет на углу?

– Так я и знал! – моментально надувает губы Феликс. – Ты ничего не дашь мне сделать самому! Я у тебя как раб!

– Нет, конечно! – успокаивает его мать, и уголки ее губ приподнимаются в растроганной улыбке. – Послушай, если не хочешь, я схожу за кофе сама. Но тогда тебе придется взбить белки в пену.

– Как?

Жеральдин осторожно разбивает яйца – по одному, отделяя белок от желтка. Потом берет венчик и подает его сыну. Встает у него за спиной и, придерживая его маленькую руку за запястье, показывает, как нужно действовать, чтобы взбить яичные белки.

– И долго надо взбивать? – спрашивает ребенок.

– Пока белки не превратятся в пышную белую пену.

Несколько минут Феликс старается выдержать ритм, но скоро сдается.

– Лучше я схожу за кофе! – заявляет он и вручает матери венчик.

На этот раз Жеральдин победно улыбается: как минимум четверть часа никто не будет отвлекать ее от готовки! Из кармана брюк она извлекает горсть монет, пересчитывает и протягивает сыну.

– Держи! Вот тебе пять евро. Этого точно хватит на кофе, а на сдачу можешь купить себе что-нибудь сладкое.

Феликс шумно выражает свою радость, берет деньги и спешит к входной двери. Мать провожает его до порога с чувством огромного облегчения. Четверть часа он не будет ее теребить! Необычайная удача, везение – эти несколько драгоценных минут, которые она потратит с пользой до последней секунды…

На лестничной площадке мать и сын встречают мадам Бертий, которая с трудом поднимается по ступенькам. Она живет этажом выше. Жеральдин вежливо приветствует пожилую даму, Феликс тоже. Мадам Бертий пользуется моментом, чтобы немного отдохнуть, перевести дыхание и поболтать с соседкой. Она восторгается румяной мордашкой мальчика, находит, что он вырос и замечательно похорошел, и наконец приглашает Феликса в гости.

– Ты давно не приходил поиграть с Гризý! – сокрушается она, не переставая улыбаться. – А он очень по тебе скучает.

Гризу – это кот мадам Бертий. Комок шерсти, мягкий на ощупь, и с таким же мягким характером. Жеральдин наотрез отказывается держать животных в доме, поэтому рада, что Феликс может время от времени поиграть с котом, утоляя таким образом свою любовь к четвероногим. Тем более что Гризу он просто обожает.

– Мам, можно мне к мадам Бертий?

– А как же мой кофе?

– Мам, ну пожалуйста! А потом я сбегаю в магазин.

Жеральдин смеется от души. Приглашение мадам Бертий пришлось как нельзя кстати.

– Хорошо, я разрешаю. У меня осталось немного кофе в чалдах. Думаю, этого хватит. Но пакет кофе на вечер мне все равно понадобится.

Она поворачивается к соседке:

– Ничего, если он полчаса побудет у вас?

– Буду только рада! – отвечает пожилая дама. – Мы с Феликсом прекрасно ладим. И мне с ним намного веселее, чем одной.

– Перед тем как вернуться домой, сбегаешь в мини-маркет за кофе. Договорились?

Феликс кивает. Жеральдин целует сына, получает от него обещание вести себя хорошо и возвращается в квартиру. Взглянув на часы, спешит в кухню, достает электрический миксер и за несколько секунд взбивает белки в пену. Может, у нее еще есть шанс встретить гостей улыбкой…

Тома Пессен, 32 года, и Софи Шене, 22 года

Глядя в потолок, Томá анализирует сложившуюся ситуацию. А точнее – пытается увидеть ее в свете более благоприятном, чем на самом деле. Рядом с ним Софи – обнаженная, томная, очаровательно бесстыжая – перекатывается на спину и потягивается, не пряча (ну, или почти не стараясь спрятать) от него свои самые интимные местечки. Усилия, которые он прилагает, чтобы не смотреть на ее тело, на эти небрежно раскинутые ноги и отражение вульвы в зеркале перед кроватью, девушку только забавляют.

– А знаешь, это было совсем неплохо, – произносит она, жеманно растягивая слова и прижимаясь к нему всем телом.

– Тебя это так удивляет?

В ответ она капризно надувает губки и пожимает плечами, что можно истолковать как «ни да ни нет».

– Скажем так: это приятный сюрприз, – наконец заявляет она и громко, чуть насмешливо смеется.

Тома выдавливает из себя улыбку. Получается не слишком убедительно. Его мужественность поставили под сомнение, но не это его сейчас волнует.

Софи, кажется, беспокойства своего партнера не замечает. Она откидывается на подушки, всем своим видом демонстрируя непринужденную чувственность и то, как ей комфортно в своей наготе. Она знает, что ее тело красиво, и наслаждается этим. Так беззастенчиво прекрасна…

Тома, наоборот, не может заставить себя расслабиться. Опьянение моментом, острое желание прикоснуться, попробовать на вкус, ощутить – все это прошло. Остается оценить, чем грозит ему это внезапное забытье. И тут… Последствия их с Софи зарождающихся отношений предстают перед ним, масштабные и пугающие.

Пугающие…

Мужчина тоже потягивается, но как-то неестественно. Он как будто ищет предлог, чтобы спрыгнуть с кровати, – подальше от этих обличающих простыней.

Что он и делает.

– Ты куда? – хрипловатым шепотом спрашивает она.

– Приму душ.

Ответ звучит сухо. По крайней мере резче, чем ему хотелось бы. На этот раз Софи не может проигнорировать перемену тона. Она насмешливо усмехается. Сердце подсказывает ей, что будет дальше, хотя сердцу в этой истории едва ли отводится важная роль. И ритуал омовения – это ей тоже знакомо. Животная потребность стереть следы, запахи и, если удастся, воспоминания. Как если бы вода могла очистить от греха, мыло – смыть позор, а полотенце – стереть злодеяние… Она провожает Тома взглядом. Смотрит, как он, облаченный только лишь в свое целомудрие, поджав ягодицы, направляется в ванную и исчезает за дверью.

Жалкий тип…

Оставшись в комнате одна, Софи сворачивается в клубок и натягивает простыню до подбородка. Если некому смотреть, томные позы неуместны. И этот тоже завтра, в коридоре, едва кивнет в знак приветствия… Единственное, чего она пока не знает, – станет ли этот субъект хвастаться своей победой перед коллегами, или же его память сотрет из лог-файла все компрометирующие картинки, чтобы не пришлось потом сворачивать в первый попавшийся кабинет, завидев ее возле кофе-машины. Софи склоняется ко второму варианту: как только они выйдут из гостиницы, Тома начнет грызть совесть за то, что изменил своей благоверной. И, что еще страшнее, сидящая с ним в машине гнусная соблазнительница может оказаться еще и доносчицей. Та, что еще утром была эротической грезой, вечером станет грозной опасностью. Живым напоминанием об измене.

Внезапно Софи теряет весь свой лоск. Безупречное тело, эти изящные округлости чахнут, тускнеют, сникают. Гаснут. Переполняют своим совершенством чашу иллюзий. Она обнимает подушку, утыкается в нее лицом, чтобы заглушить рыдания. А чего ты, моя красавица, собственно, ждала? Что этот бухгалтеришка превратится в рыцаря, поднимет тебя в седло, пришпорит своего гордого скакуна и увезет тебя в сказочные края на фоне пламенеющего заката? Нет, конечно, ни о чем таком ты не думала. Ну, разве что на мгновение… Оставалась крошечная надежда, «может быть», «а вдруг», от которых до мечты – один шаг. Не исключение же ты из правил, в самом деле?

Из-за стены доносится шум текущей воды. Шум забвения. Софи представляет себе Тома под струями душа. Он смотрит на воду, которая утекает и уносит с собой ошметки безупречной совести. Она знает, что он злится на себя, задается вопросом, что на него нашло, чего он, собственно, искал и чем она вообще могла ему понравиться. И самый важный вопрос, который он, наверное, еще не осмеливается себе задать: как вечером смотреть в глаза жене?

Когда дверь открывается, девушка лежит в той же позе, в какой он ее оставил. Тома полностью одет и, увидев ее на кровати, не скрывает своего изумления:

– Ты… Ты не одеваешься?

Софи медлит с ответом. Ей почему-то хочется обнять его, ласково улыбнуться и сказать утешительно: «Не переживай так, я никому ничего не скажу. Не нужно меня бояться». Хочется продлить еще немного момент близости… Пока они оба не начали считать случившееся ошибкой.

– Нам пора, – говорит Тома, не приближаясь к кровати, словно на ней не женщина, а дикий зверь. – В офисе могут что-нибудь заподозрить.

Софи хохочет от души.

– Ты правда думаешь, что никто ничего не понял?

– Что ты имеешь в виду? – с тревогой спрашивает он.

– То, что ты подумал, – иронично отвечает она, и по голосу слышно, что ей хочется уколоть, уязвить. – Если ты думаешь, что никто не заметил нашей маленькой отлучки, тебя ждет разочарование!

– Ты хочешь сказать…

– А ты как думаешь?

Он прикусывает нижнюю губу и теребит бородку – верный признак беспокойства. Ах, с каким удовольствием она надавала бы ему пощечин за то, что ему не хватает такта от нее это беспокойство скрыть!

Ну все, пора вставать. Теперь ее очередь идти в ванную, подбирая на ходу разбросанную по комнате одежду. Проходя мимо Тома, она замедляет шаг.

– Ну и вид у тебя, милый! Что-то не так?

– Нет, все так, – неуверенно отвечает он. – Вот только… Уже час дня и…

– Я поняла! – отвечает она с легким раздражением. – Я одеваюсь, и возвращаемся.

Оказавшись в ванной, Софи начинает приводить себя в порядок. Она никуда не спешит. Принять душ, поправить макияж, высушить волосы феном, чтобы прическа снова стала объемной…

По ту сторону стены Тома не находит себе места. Он бегает по комнате кругами, как лев в клетке, и так же кружатся у него в голове алиби и объяснения, почему мобильный несколько часов был отключен. Он включает его, чтобы убедиться, что мир не рухнул, пока он резвился в постели с рецепционисткой фирмы, в которой работает.

Смартфон загружается, коротко вибрирует, выдает на экран анимированную заставку, которая тут же сменяется логотипом оператора мобильной связи. Тома набирает пин-код и ждет, глядя на экран во все глаза.

«У вас сообщение».

Дрожь по телу…

Он нажимает на цифру «один», и возникает имя отправителя.

Жена.

Сердце замирает в груди от страха. На миллионную долю секунды, которая, кажется, длится вечность. В верхней части экрана уведомление: «1 голосовое сообщение». Дрожа от волнения, бухгалтер нажимает на иконку «Голосовая почта» и подносит телефон к уху. Теперь его сердце стучит как сумасшедшее – словно хочет наверстать упущенное.

«Привет, дорогой! Хотела попросить тебя купить домой салат, кофе, бутылку вина и немного молока для малышки. И несколько банок кошачьего корма. С курицей или индейкой, он его больше любит. Еще я говорила с Маржори по телефону. Они приедут к семи в субботу. Ну все, пора бежать за малышкой в ясли. До скорого! Целую!»

Кофе… Вино… Малышка… Кот… Маржори… Суббота.

Жизнь. Его жизнь. Спокойная и правильная. Упорядоченная. Прозрачная. Предсказуемая. Временами даже скучная. По крайней мере это раньше ему так казалось…

Открывающаяся дверь ванной производит эффект взрыва. Софи возникает на пороге – бодрая и хорошенькая, с улыбкой на устах. Волнующая. Шокирующе беззаботная. Словно по ошибке в его фильм попали кадры из другого фильма… Странное чувство.

Тома чувствует себя опустошенным. Что-то надорвалось внутри. Открылась рана, и теперь через нее внутрь прорывается ощущение, что жизнь свернула на параллельную дорогу, ухабистую и разбитую, на которой восторги закономерно сменяются сожалениями, а любовь и ненависть сплетаются в одно – под взором этого ангела, восставшего из ада.

– Ну, мы идем? – спрашивает девушка звонким голоском, и вид у нее при этом совершенно безмятежный.

Тома кивает и тут же отворачивается. В эту секунду он чувствует себя самым несчастным человеком на земле.

Через пару минут они наконец выходят из гостиницы и садятся в принадлежащую Тома машину. Нужно вернуться на работу… Атмосфера в салоне не располагает к шуткам. Молодой бухгалтер мрачно смотрит на дорогу и скрежещет зубами, представляя руины, в которые может превратиться его жизнь. В голове до сих пор звучит эхо голосового сообщения от жены. Как может, он успокаивает себя. Подсчитывает вероятность того, что измена обнаружится, выявляет векторы, соединяющие профессиональную жизнь с личной, прибавляет к формуле неизвестную величину «х», подразумевающую влияние сторонних лиц, и делит полученное число на фактор риска, утечки информации и фатальной случайности. Итог? Двадцать семь целых и три десятых процента составляет риск, что жена узнает об измене, и тогда развалятся семья, брак, жизнь.

Отставить панику!

С точки зрения математики, больше шансов, что она вообще никогда ни о чем не узнает. Все устаканится, пройдет время, и супружеская измена станет простым воспоминанием.

– Останови здесь! – вдруг восклицает Софи, указывая пальцем на вывеску мини-маркета на улице де-Терм.

– Зачем? – спрашивает Тома опасливо и с некоторым намеком на раздражение.

– Ты что, забыл? Если я сейчас не на работе, то только потому, что покупаю товары для офиса. Нужно привезти в контору кофе, чай, молоко, сахар, не говоря уже о туалетной бумаге!

Тома это не нравится. Ему хочется поскорее вернуться в контору: оказаться там, где он должен находиться в своей настоящей жизни, свернуть с этой боковой дороги, с этого тупикового, запретного пути и вернуться на правильный… И меньше всего ему бы хотелось, чтобы кто-нибудь увидел его с Софи – далеко от конторы, далеко от дома, в квартале, где ему нечего делать. Разве только прятаться… Хотя он зря волнуется. Они забрались в такую глушь, где риск встретить друга или коллегу минимален. Тома вздыхает.

– И не надо так вздыхать! Будет странно, если я вернусь в контору с пустыми руками. Начнутся расспросы…

Вместо ответа молодой бухгалтер включает сигнал поворота, въезжает на паркинг мини-маркета и останавливается.

– Подождешь тут? – спрашивает Софи, расстегивая пояс безопасности.

– Нет. Я иду с тобой. Мне тоже нужно кое-что купить.

Они выходят из автомобиля. По пути в магазин Тома продолжает бормотать про себя как заклинание: «Все уладится! Никто ни о чем не узнает!» Конечно, уладится! Сейчас он купит то, что просила жена, потом они вернутся в контору, и жизнь потечет по привычному руслу. Как если бы ничего не случилось.

Именно так! Словно ничего и не было…

Мини-маркет

В этом парижском пригороде улица де-Терм – своего рода транзитный пункт, граница между двумя жилыми кварталами, один из которых богаче другого. Она похожа на маленькую авеню – и с годами становится все респектабельней. Не пытаясь поразить красотой, она олицетворяет собой спокойствие, царящее по обе стороны проезжей части. Машин здесь мало, здания в основном офисные. Несколько многоквартирных домов, из торговых точек – булочная, цветочная лавка, аптека и мини-маркет.

Последний разместился в здании старого склада. Часть помещения по-прежнему используется в качестве хранилища, во второй обустроили торговый зал. Он не очень велик, между стеллажами с товаром всего три прохода. Несмотря на это, в этом мини-маркете есть все, что может понадобиться хозяйке для дома и семьи: продукты, бытовая химия, писчебумажные принадлежности и даже некоторый ассортимент товаров из категории «сделай сам».

Посещаемость у торговой точки небольшая, зато покупатели – постоянные и приходят регулярно. Большей частью это местные жители, которые приобретают товары первой необходимости, но, бывает, заглядывают офисные служащие, работающие по соседству, а временами – и случайные клиенты. Самый большой наплыв посетителей обычно в обеденный перерыв и в конце рабочего дня, когда жители многоквартирных домов возвращаются с работы и, минуя крупные супермаркеты, делают покупки тут.

По выходным бывает по-разному – то много клиентов, то мало.

Поэтому обе кассы мини-маркета работают только в часы массовых посещений, чтобы не задерживать клиентов.

Расположение у магазинчика удобное – на некотором удалении от остальных домов. Перед фасадом имеется паркинг длиной в девять метров – для пяти автомобилей достаточно, тем более что останавливаются клиенты ненадолго.

Управляющего зовут Жильбер Делкруа. Ему пятьдесят два года, он уже шестнадцать лет состоит в браке с Орели Делкруа, урожденной Финелли, и у них трое детей – Матиас, Лоран и дочка Вирджини. Жильбер Делкруа полноват, невысокого роста. Он не следит за своей физической формой, зато темперамент имеет подвижный и жизнерадостный. Его кабинет расположен на втором этаже. Это просторное помещение, покрывающее почти всю площадь магазина, и разделено оно на три сектора: собственно кабинет, маленький зал для заседаний и комнатушка для отдыха.

Сегодня, в пятницу 16 мая, он закрывает недельные счета и, вопреки своему обыкновению, намеревается уехать домой пораньше: у его сестры юбилей, круглая дата. Ей исполняется пятьдесят. По этому случаю родственники приготовили имениннице вечеринку-сюрприз, одним из главных организаторов которой, конечно же, выступил Жильбер.

И вот, упрятав в сейф бухгалтерские отчеты, над которыми трудился с самого утра, управляющий спускается в торговый зал, чтобы отдать последние распоряжения.

– Гийом? Не ожидал увидеть вас сегодня! – восклицает он при виде сидящего за кассой юноши. – Я думал, сегодня на смене Камий.

– Это ее смена, но она плохо себя чувствует и попросила ее подменить.

– Очень мило с вашей стороны! Что ж, мне пора, – добавляет он, глядя на часы. – И сегодня я вряд ли вернусь. Так что рассчитываю на вас, Гийом. Закройте все как следует.

– Будет сделано!

Жильбер Делкруа смотрит по сторонам, желая убедиться, что все в порядке. По центральному проходу очень полная дама толкает перед собой инвалидную коляску и время от времени останавливается, чтобы показать своей пожилой подопечной тот или иной товар. Та кивает или же брюзгливо выражает свое несогласие. Жильбер видел старуху много раз, она вечно ворчит и всем на свете недовольна.

По тому же проходу, но с другой стороны, молодая пара направляется к кассе. Их он не знает, никогда раньше не видел. У девушки прекрасное настроение, мужчина хмурится. Она без конца что-то щебечет, не стесняясь посторонних, но ее спутник, похоже, уделяет этому нескончаемому словесному потоку мало внимания. Возле старой гарпии в кресле они останавливаются, и девушка целует спутника в губы. Тут же выясняется, что старухе не по душе такая распущенность.

– Неужели обязательно лизаться на публике? – произносит она, морщась от отвращения.

Ее домашняя помощница пропускает эту ремарку мимо ушей. Зато юная красавица, заливисто смеясь, отвечает с ноткой вызова:

– О, простите нас за то, что мы молоды и любим друг друга!

– Замолчи немедленно! – шепчет мужчина, и вид у него смущенный.

Старуха молча передергивает плечами, и сопровождающая ее полная дама увозит кресло дальше по проходу. Конфликт затухает сам собой. Жильбер Делкруа усмехается и возвращается к Гийому.

– У вас ведь есть номер моего мобильного? Если возникнет проблема…

– Да, мсье Жильбер, не беспокойтесь.

Управляющий кивает и прощается до завтра. По пути к выходу, в отделе товаров для младенцев, он замечает еще одну молодую женщину. Это новая клиентка, она недавно поселилась по соседству.

Все под контролем.

Выходя, он придерживает дверь для женщины лет сорока с небольшим, после чего садится в свою машину и включает зажигание.

Если бы, выезжая с парковки, он посмотрел в зеркало заднего вида, то увидел бы мужчину, выходящего из закоулка, со стороны старого склада, и стремительной походкой направляющегося к входу в мини-маркет.

Мужчину в балаклаве, полностью закрывающей лицо.

Мужчину, который открывает дверь настежь и забегает внутрь.