Текст книги "Родео на Wall Street: Как трейдеры-ковбои устроили крупнейший в истории крах хедж-фондов"

К моменту публичного признания Крамера некоторые из моих друзей с Уолл-стрит, перебравшиеся в хедж-фонды, уже говорили, что все большая часть их активов поступает от пенсионных фондов. И действительно, к этому времени через хедж-фонды было инвестировано $ 100 млрд пенсионных денег. Благотворительные фонды также неудержимо стремились отдать туда пожертвования – деньги, на которые надлежало содержать школы, больницы и другие учреждения.

Мои друзья были не менее обеспокоены, чем я. Весь смысл пенсионного фонда состоял в том, чтобы обеспечить стабильную, надежную кубышку, из которой предстояло выплачивать пенсии. Но мало кто из хедж-фондов на самом деле пытался снизить риск. Вместо этого они вкладывали деньги в сомнительные производные любого уровня сложности. И никто не устанавливал никаких правил и не контролировал их действия. Компании много занимали, чтобы повысить прибыли, тем самым лишь повышая риск. Если богатых инвесторов устраивала такая азартная игра, – это одно дело. Но пенсионные и благотворительные финансы должны были быть хорошо защищены. Крупный проигрыш хедж-фонда мог уничтожить значительную часть сбережений пенсионеров.

Однако в 2006 году, казалось, мало кто тревожился об этом. Все говорили только о том, сколько денег хедж-фонды зарабатывают для своих инвесторов. Пенсионные и благотворительные фонды не хотели оставаться в стороне.

В конце того же года я провела исследование и написала статью о необходимости регулирования деятельности хедж-фондов. Еще в Prudential я познакомилась с одним нашим клиентом из сложной структуры хедж-фондов, известной как Amaranth. Занимаясь историей хедж-фондов, я подробно изучила, что случилось с Amaranth, которая на пике своей мощи (в сентябре 2006 года) управляла активами почти на $ 10 млрд, а затем лопнула практически в одночасье. В период с конца августа и до конца сентября, по сути, исчезло более $ 6 млрд ее средств.

Крах Amaranth стал самым крупным крушением хедж-фонда за всю историю. Корпорация, которую несколько лет осаждали пенсионные фонды, университеты, больницы и богатые люди, просившие ввести их в элитный круг ее инвесторов, всплыла вверх брюхом. Компания, которая в один год заработала на 15 % больше других, выплатив своим клиентам сотни миллионов долларов, на следующий год вдруг закрыла свои двери. Почему?

Amaranth, которая позиционировалась как диверсифицированный хедж-фонд со множеством инвестиционных стратегий, попала в полную зависимость от позиций в акциях компаний, добывающих природный газ, и от своей звезды – сырьевого трейдера Брайана Хантера. Он был одним из двух трейдеров, которые летом 2006 года правили миром инвестиций в газовый сектор.

Вторым был Джон Арнольд, главный газовый трейдер Enron, а позже основатель собственного хеджевого фонда. Его огромные сделки доминировали на товарной бирже после краха компании Enron. В течение 2006 года эти два молодых трейдера оценивали друг друга, измеряя ставки конкурента и то, как они влияли на цены на газ. Трейдеры изучали слабые места в торговых стратегиях друг друга. В течение многих месяцев они вели игру с огромными ставками. Их состязание закончилось, когда один обанкротил многомиллиардную корпорацию, а другой стал миллиардером.

Гибель Amaranth – поучительная история двух самонадеянных трейдеров. Изучая ее детали, я поняла, что обнародовать эту историю – значит пролить свет на один из темных углов Уолл-стрит, где никем не контролируемые трейдеры, играя на нерегулируемых рынках, рискуют огромными деньгами инвесторов. Это был ключ к пониманию того, как на Уолл-стрит за последние два десятилетия произошел переход от долгосрочного инвестирования к скоропалительной, лихорадочной спекулятивной торговле. Нарушение норм и правил на каждом шагу этого пути повышало риски для обычных людей. Отсутствие регулирования электронной и внебиржевой торговли означало, что ответственность возлагалась только на «ковбоев». Дерегулирование энергетической отрасли привело к безумным колебаниям цен на жизненно важный сырьевой продукт. Отсутствие государственного контроля за деятельностью хедж-фондов позволяло невероятно рисковать деньгами, из которых люди должны были получать пенсии.

Компанию Amaranth открыл в мае 2000 года Ник Маунис, который снискал на Уолл-стрит репутацию осторожного и высококвалифицированного трейдера, не склонного к риску. Предполагалось, что она будет инвестировать в несколько отраслей, чтобы снизить риск проигрыша. Но по мере своего быстрого разрастания Amaranth было все труднее и труднее обеспечивать высокую прибыль инвесторам. За несколько лет Маунис отдал миллиарды долларов Хантеру, безрассудному молодому трейдеру в газовом секторе, склонному к огромным, концентрированным ставкам.

Хедж-фонды тщательно структурированы таким образом, чтобы юридически избежать надзора. Их трейдеры и владельцы не хотят никакого контроля, никаких посторонних глаз, следящих за их стихийными, рискованными методами инвестирования. Эти фонды, с их огромными выплатами и адреналиновой торговлей, привлекают любителей рисковать по-крупному. Много поставил – много выиграл. Или, как показал опыт Amaranth, много проиграл.

Одно дело, если бы при крахе компании деньги теряли просто трейдеры или владельцы хедж-фондов. Но безумное стремление в хедж-фонды пенсионных и благотворительных фондов подвергает рядовых американцев угрозе из-за их безответственных действий. Когда Amaranth рухнула, эти институциональные инвесторы потеряли сотни миллионов долларов.

Одновременно с Amaranth, крупнейшим из обанкротившихся хедж-фондов, крах потерпели и множество мелких. В течение трех месяцев после крушения Amaranth в сентябре 2006 года свою деятельность свернули 267 (рекордное количество!) хедж-фондов.

Из-за многолетнего, никем не управляемого безумия хедж-фонды и большая часть их инвестиционных сделок избежали государственного контроля. Как показала история Amaranth, образовалась взрывоопасная смесь. Компания заключила сделки по газу либо на электронных биржах, либо закулисно на миллиарды долларов абсолютно безо всяких правил благодаря предшествующему лоббированию компанией Enron и крупными банками. Торги, проводимые Хантером и его бывшим конкурентом Арнольдом, лихорадили энергетические рынки. Огромные ставки Amaranth на рост акций дергали цены на энергоносители, оборачиваясь миллионными убытками для коммунальных компаний, небольших фирм, школ, больниц и домов престарелых.

Безнаказанный проигрыш чужих денег и игры с ценами на сырье – вещи сами по себе достаточно серьезные. Но гигантские ставки Amaranth на природный газ отражают еще более фундаментальную проблему на Уолл-стрит сегодня. Доминирование на финансовых рынках спекулятивной торговли – это несанкционированный отъем огромной доли богатства страны, изъятие этих средств из продуктивной экономики. Деньги, которые должны идти на развитие страны, на создание новых технологий, строительство заводов, модернизацию сельского хозяйства, инфраструктуры, на развитие образования, вместо этого бросаются в топку непродуктивных ставок.

Есть, однако, один сектор экономики, который от этого выиграл. Это финансовые услуги, которые к 2010 году составляли почти треть всех прибылей, получаемых в Соединенных Штатах.

Отдельные менеджеры хедж-фондов тоже накапливали огромные состояния, на которые можно было бы строить школы и больницы, а не пополнять коллекции «феррари» и возводить роскошные особняки. В 2011 году, даже притом что средний хедж-фонд потерял 5 %, пятерка менеджеров таких фондов унесла домой в общей сложности более $ 8 миллиардов{8}8
  Nathan Vardi. Top 5 Hedge Fund Managers Bank $8.3 Billion. – 1 марта 2012. – http://video.forbes.com/fvn/lifestyle/zenvo-danish-supercar?partner=playlist.


[Закрыть].

Некоторые страны разработали финансовые системы, направленные на повышение продуктивности инвестиций. В США же финансовая система стала крупнейшим в мире казино.

Когда Брайан Хантер и Джон Арнольд сошлись лицом к лицу, господствуя в покупках и продажах природного газа, они играли в игру, целью которой было самообогащение. Они хотели получить прибыль от изменения цен на газ, и чем сильнее колебались цены, тем больше зарабатывали эти двое. Их не заботило влияние колеблющихся цен на потребителей.

В течение многих лет конгресс и федеральные чиновники игнорировали просьбы от небольших компаний, коммунальных служб и компаний газоснабжения обуздать спекуляции в энергетике. Сторонники свободного рынка утверждали, что спекулянты выполняют важную функцию для покупателей и продавцов, даже если производители и пользователи говорили обратное.

Торговля в энергетике была частью спекулятивной мании – на сырьевых рынках, в сфере секьюритизированных ипотечных кредитов, свопов на дефолт по кредиту и множестве других производных, – охватившей Уолл-стрит. К 2008 году многие крупные банки, такие как Lehman Brothers и Goldman Sachs, заработали больше половины прибыли на собственной спекулятивной торговле.

Некоторые утверждали, что такие инвестиционные инструменты, как свопы на дефолт по кредиту, являются не спекуляцией, а защитой для вкладчиков в корпоративные облигации в случае дефолта. Но стоимость всех свопов на дефолт по кредитам к 2009 году в три раза превышала объем облигаций, выпущенных американскими корпорациями, и во много раз – долг конкретных компаний, против которых они были выписаны{9}9
  Benjamin M. Friedman. Is Our Financial System Serving Us Well? – Daedalus, осень 2010. – С. 20.


[Закрыть]. Это были просто ставки спекулянтов, пытавшихся заработать.

После краха Amaranth в сырьевые спекуляции потекли новые десятки миллиардов долларов, помогая подстегнуть цену на нефть почти до до 150 долларов за баррель летом 2008 года, а цены на продукты питания взлетели так высоко, что даже высшие экономисты из Всемирного банка признали: «финансовые инвесторы» значительно повлияли на рост цен на сырье{10}10
  John Baffes, Tassos Haniotis. Placing the 2006/08 Commodity Price Boom into Perspective. – World Bank, июль 2010.
  Другое исследование (M. Lagi, Yavni Bar-Yam, K. Z. Bertrand, Yaneer Bar-Yam. The Food Crises: A Quantitative Model of Food Prices Including Speculators and Ethanol Conversion». – New England Complex Systems Institute, 21 сентября 2011) еще нагляднее. В статье делается вывод о том, что резкие скачки цен на продукты питания в 2007–2008 и 2010–2011 гг. были вызваны преимущественно игрой на биржах и акцентом на биотопливе.


[Закрыть]. Через несколько месяцев начался экономический кризис, и цены на сырье рухнули.

Некоторые хедж-фонды, такие как Paulson and Co., поспособствовали кризису, совместно с банками разработав ипотечные программы, вероятность краха которых была весьма высока. Многие другие хедж-фонды помогли стимулировать интенсивные спекуляции, инвестируя в эти ценные бумаги и свопы. В течение последних трех месяцев 2008 г. из бизнеса вышли более 340 хедж-фондов, и еще 778 последовали их примеру в следующем квартале{11}11
  Record Number of Hedge Funds Liquidate in 2008. – Hedge Fund Research, Inc. – www.hedgefundresearch.com/pdf/pr_20090318.pdf.


[Закрыть]. Убытки большинства хедж-фондов в 2008 году измерялись двузначными процентами{12}12
  Barbara Bovbjerg, Government Accountability Office. Defined Benefit Pension Plans, Plans Face Challenges When Investing in Hedge Funds and Private Equity. – Заявление на заседании Департамента по соцобеспечению трудящихся и пенсионных фондов при Консультативном совете по труду. Labor’s Advisory Council, 31 августа 2011.


[Закрыть][4]4
  Падение даже на несколько процентов для фондового рынка весьма ощутимо. – Примеч. ред.


[Закрыть].

Едва дым рассеялся, трейдеры вернулись в дело. К началу 2012 года в энергетическом секторе было на 40 % больше спекулятивных денег, чем в 2008-м, когда цены на нефть достигли максимума{13}13
  CFTC Commissioner Bart Chilton. Please Listen Carefully, Menu Options Have Changed. – Речь на конференции Trade Tech 2012. Нью-Йорк, 8 марта 2012.


[Закрыть]. И теперь на Уолл-стрит господствует новый тип инвестирования – высокочастотная торговля. Компьютерные программы фиксируют мельчайшие непоследовательные изменения цен, приводящие к молниеносным сделкам. Объем торгов взлетел, так как больше половины всех сделок с ценными бумагами теперь совершаются при помощи таких программ высокочастотного трейдинга. Это не инвестиции в компании, не способ стимуляции создания новых продуктов или промышленного роста. Это просто способ быстро заработать{14}14
  Boston Consulting Group. Organizational Study and Reform. – Исследование для Комиссии по биржам и ценным бумагам (Securities and Exchange Commission), 10 марта 2011.


[Закрыть].

Но ничего из вышеописанного не заставило пенсионные фонды прекратить вливание еще больших активов в хедж-фонды. Когда в кризис 2008 года государственные и местные бюджеты сократились, управляющие пенсионными фондами надеялись с помощью хедж-фондов обеспечить повышение доходности. За два года кризиса в хедж-фонды вложили свои деньги 60 % крупных пенсионных фондов, по сравнению с 10 % в начале десятилетия{15}15
  Bovbjerg. Defined Benefit. – С. 1.


[Закрыть]. Один из пенсионных фондов, Пенсионная система учителей штата Техас (Teacher Retirement System of Texas), недавно открыл новые перспективы, купив долю в крупнейшем хедж-фонде.

Экономический кризис был настолько разрушительным, а недовольство Уолл-стрит столь сильным, что в 2010 году конгресс и администрация наконец приняли закон, чтобы обуздать банкиров и трейдеров. Но финансовые корпорации потратили десятки миллионов долларов и отправили в Вашингтон тысячи лоббистов, чтобы смягчить самые жесткие нормативы. Затем они провели аналогичную кампанию, чтобы отложить, обесценить и уничтожить то, что было принято.

Остались только полумеры, лазейки и регулирующие органы, которым не хватало финансирования и кадров. Запрет на худшие сценарии возможен, только если будет оказано сильное политическое давление. А у политиков появится основание повлиять на эту отрасль, только если разгневанное население потребует действий. А до тех пор Уолл-стрит будет продолжать свои безумные спекуляции деньгами пенсионных и благотворительных фондов, пока новый кризис не положит этому конец.

Глава 1
Ставки сделаны

День за днем, месяц за месяцем в течение весны и лета 2006 года молодой, самоуверенный сырьевой трейдер по имени Брайан Хантер инвестировал сотни миллионов долларов своих клиентов – деньги, которые далеко не все из них могли позволить себе потерять, – делая чрезвычайно рискованные ставки на колебания цены на газ.

Каждый день Хантер, высокий спортивный молодой человек, садился перед чередой мигающих мониторов. Снова и снова он жонглировал в голове сложными математическими формулами, звонил своим друзьям-трейдерам и сверялся с диаграммами, графиками и прогнозами погоды на экранах, просчитывая свои шансы. Неожиданно холодная зима, способная вызвать всплеск цен на газ? Вполне вероятно. Спрос выше ожидаемого – по крайней мере выше, чем ожидали другие трейдеры? Ему показалось, что это возможно. Перебои с поставками, связанные с ураганом? Хороший шанс.

Хантер играл по-крупному. На протяжении всего года он единолично доминировал на газовом рынке. Порой заключал 50 % и более всех контрактов на огромном газовом рынке на ближайшие месяцы, ставя на рост цен зимой.

Но спекуляция на ценах на природный газ была рискованным бизнесом, и к августу Брайан Хантер понял, что у него проблемы. Миллиарды чужих долларов были поставлены под удар.

Хотя в Коннектикуте, где располагался головной офис его компании, было все еще душно и жарко, Хантер с нетерпением предвкушал первые зимние холода, рост спроса на газ, последующий рост цен и момент, когда он сорвет куш.

Он уже потратил внушительные суммы на укрепление своих позиций, все еще ожидая чего-то, чего угодно – урагана, разрыва трубопровода, перебоя с поставками, – что подтолкнуло бы зимние цены вверх. Но ничего не происходило. В самом деле, если что-то и заставляло цены на газовые контракты порой двигаться в нужном ему направлении, то это скорее была его собственная торговля. Столь агрессивная, что он в одиночку создавал целую волну. А что теперь?

Многие люди чувствовали запах газа в воздухе и боялись взрыва. Топ-менеджеры его хедж-фонда, Amaranth, начинали волноваться, так как в сложный портфель Хантера были впутаны активы слишком многих компаний. Они наседали на него, заставляя скинуть большую долю позиций. Обычно Хантер и горстка руководимых им трейдеров вели торговлю из офиса в Калгари, штат Альберта. Но в течение нескольких месяцев осторожные руководители Amaranth неоднократно приказывали Хантеру и его команде летать на восток, в Гринвич, штат Коннектикут, чтобы им было удобнее отслеживать результаты его торговли.

Брокеров в J. P. Morgan, которые обрабатывали сделки Хантера и собирали необходимое для них гарантийное обеспечение, тоже встревожили размеры его позиций. Уже в середине августа они потребовали, чтобы его компания перевела целых $ 2 млрд для гарантии его ставок.

На Нью-Йоркской товарной бирже (NYMEX) тоже ощущался запах газа. Даже чиновники крупнейшей в мире энергетической товарной биржи, привыкшие наблюдать игры с высокими ставками, предупреждали Хантера о необходимости сократить позиции.

Хотя Хантер пока этого не знал, у него возникла еще одна проблема. В полутора тысячах километров на юго-запад находился его главный конкурент, Джон Арнольд, который по-другому смотрел на вещи. И он был готов к прыжку.

Очень многие считали Арнольда самым крутым энергетическим трейдером в мире. Тертый калач из Enron, Арнольд был сверстником Хантера, но, возможно, чуть более опытным в крупных играх на энергетических рынках. Он тоже обрабатывал и перерабатывал цифры, анализировал основные показатели газового рынка и не считал, что вероятность значительного повышения цен на газ с приближением зимних заморозков велика. Арнольд знал, что предыдущая зима была мягкой. Поставки газа в течение весны и лета оставались относительно обильными, и в хранилищах его было больше, чем когда-либо за последние пять лет. Поэтому, пока Хантер делал ставки на рост цен, Арнольд вкладывал деньги исходя из своей убежденности в том, что зимние цены снизятся.

Не то чтобы Хантер или Арнольд видели собственными глазами какую-нибудь реальную емкость с газом. Они и близко не подходили к сети подземных трубопроводов, коллекторов и насосных станций, качавших газ из Техаса, Луизианы и Мексиканского залива на север, на энергоемкие Средний Запад и Северо-Восток. Они были спекулянтами, покупавшими и продававшими бумаги, делавшими ставки при помощи брокеров и на компьютеризированных биржах в надежде получить прибыль от движений цены на газ. Контракты и другие инвестиции, которыми они торговали, представляли собой – когда-то в будущем – сотни тысяч кубометров природного газа. Но молодые трейдеры зарабатывали не тогда, когда фактический газ менял владельцев, а тогда, когда меняли владельцев контракты на этот газ. И они действительно зарабатывали – или проигрывали.

Это был не первый случай, когда Хантер и Арнольд противоречили друг другу. Они расходились во мнениях о том, куда двигались цены на газ. Несколько раз за последний год, особенно в заключительный, решающий день торгов, когда истекал срок ежемесячных газовых контрактов, Хантер и Арнольд сходились лицом к лицу, и победить должен был только один.

Большинство людей думают, что цена на ресурсы вроде газа определяется старомодными спросом и предложением. В какой-то степени это так. Но все более и более сильное влияние на цены в спекулятивной торговле, которой занимались Хантер и Арнольд (по крайней мере, в краткосрочной перспективе), оказывали другие факторы – психология рынка и уловки трейдеров, доминировавшие в торговле на определенный момент. А в тот год торговлей заправляли Хантер и Арнольд.

В конце августа на Хантера сильно давили, пытаясь выяснить, что делать с его пачкой летних контрактов. Хантер ожидал не только резкого роста зимних цен, но и падения летних. Многие из его вложений размещались таким образом, что он заработал бы в обоих случаях. Он ставил не только на цены в разные месяцы, но и на разницу в цене между летними и зимними месяцами.

Но в то лето цены не снизились. Более того, жара, случившаяся в последнюю неделю июля, повысила потребность в электроэнергии для кондиционирования воздуха, а в сочетании с угрозой перебоев с поставками из-за надвигающегося тропического шторма вызвала скачок цен на 17 %.

Даже малейшие изменения цен на газ значительно влияют на прибыль или убытки трейдера. Если у трейдера десять тысяч газовых контрактов, сдвиг цены даже на один цент приводит к разнице в стоимости его активов в один миллион долларов. А Хантер контролировал гораздо больше. На самом деле, он вложился в сотни тысяч контрактов.

Все лето Хантер ждал падения цен и с закрытием каждого месяца переносил позиции на следующий. К концу августа месяцы у него закончились, а портфель состоял из шорта на 56 000 сентябрьских контрактов. Это была огромная позиция.

Но Хантер рискнул. Вместо того чтобы распродать свои контракты по бросовым ценам, он решил удвоить ставку. Он нарастил позиции и к 28 августа выставил шорт на 96 000 сентябрьских контрактов. В общей сложности количество газа за ними составило около четверти всего объема, использованного бытовыми потребителями за весь тот год.

Следующий день, 29 августа, был последним торговым днем для сентябрьских контрактов. Над головой Хантера уже нависли его боссы, его банк и NYMEX, но трейдер отчаянно пытался просчитать две стратегии своего спасения.

Во-первых, он продолжал еще торговать сентябрьскими контрактами, играя на понижение. Возможно, он надеялся, что это приведет к снижению цены. Он планировал позволить сентябрьским позициям закрыться в конце дня. Может быть, у него бы получилось.

Во-вторых, он решил сделать еще одну ставку – на то, что разница между сентябрьской и октябрьской ценой на контракты увеличится. Обычно эти месяцы торговались в пределах семи-восьмицентовой разницы. Но во многом благодаря масштабным сделкам Хантера, которые помогли снизить сентябрьские цены, разница между этими месяцами теперь составила около 34 центов. Хантер надеялся, что на следующий день разница еще увеличится и он заработает какие-то деньги.

Джон Арнольд, следивший за основными факторами спроса и предложения, почувствовал что-то другое. Он увидел внезапно образовавшуюся разницу в ценах между сентябрем и октябрем на 28 августа и насторожился. Для нее не было никаких видимых оснований.

Мало того, Арнольд ожидал роста цен в сентябре.

Поэтому, пока часы отсчитывали последние секунды до 10:00 утра по восточному времени – начала торгов 29 августа, на доске выстроились фигуры. Хантер за своим столом в Гринвиче, с огромными ставками, хотел, чтобы сентябрьские цены снизились. Арнольд в своем офисе в Хьюстоне рассчитывал на их рост.

Когда торговля началась, Хантер сидел среди других сырьевых трейдеров, занятых покупкой и продажей электроэнергии, зерна, металла и нефти. За ним, заглядывая через плечо, сидел один из топ-менеджеров его компании, Роб Джонс, который обычно находился у себя в офисе. Он внимательно наблюдал за сделками Хантера.

В Хьюстоне, штат Техас, на восьмом этаже офисного здания со стеклянными стенами в модном районе торгового центра Galleria, начал торговлю Джон Арнольд.

Сначала казалось, что они тестируют рынок, торгуя небольшими порциями. В течение первых десяти минут Хантер провел шорт чуть более 500 сентябрьских контрактов. Джон Арнольд купил чуть менее половины этого количества. Между 10:10 и 10:20 утра Хантер продал около четырехсот контрактов; Арнольд купил почти столько же. В течение следующих сорока минут они заключали меньшие сделки, но Хантер всегда продавал, а Арнольд – покупал{16}16
  Подробности торгов Хантера и Арнольда представлены в таблицах, графиках и текстах слушаний и в документах постоянной комиссии по расследованиям сенатского Комитета по внутренней безопасности и правительственной деятельности (Committee on Homel and Security and Governmental Affairs, U. S. Senate. Excessive Speculation in the Natural Gas Market. – 2007. – Раздел 325–32).


[Закрыть].

Далее размер их сделок стал увеличиваться. Непосредственно перед полуднем Хантер продал чуть больше 2 500 контрактов. Арнольд купил всего около половины этого объема. Казалось – особенно в первые два часа торгов, – что Хантер получил преимущество. Сентябрьские цены снизились в пользу Хантера на десять или двадцать центов. Разница между контрактами сентября и октября увеличилась ни много ни мало до 50 центов. Для Хантера это была хорошая новость.

После полудня, менее чем за час до конца торгов, шорт Хантера составил уже чуть более 15 тысяч сентябрьских контрактов. Покупки Арнольда не соответствовали по объемам позициям Хантера.

Несмотря на то что инвестирование в сырье должно было быть анонимным, брокеры, размещавшие многие из сделок, как правило, общались между собой, особенно во время противостояния между Брайаном Хантером и Джоном Арнольдом. «Это шоу Брайана и Джона», – язвительно бросали одни трейдеры другим, спрашивая, за кого те болеют. «Ничего себе, какими деньгами швыряются эти парни!» – поражались они.

Но потом, около 13:45, за сорок пять минут до конца торгового дня, события приняли для Хантера зловещий оборот: цены на сентябрьские контракты начали расти и разница в цене между сентябрем и октябрем уменьшилась.

Брайан Хантер уже перестал торговать. Представители государственных регулирующих органов приказали ему не торговать большими объемами в последние полчаса биржевых торгов.

Поэтому для него торговля в тот день закончилась. Но не для Джона Арнольда, который вдруг стал покупать тысячи сентябрьских контрактов. Пока стрелки часов неумолимо приближали конец торгового дня, цена на сентябрьские газовые контракты двигалась только в одном направлении.

На чашу весов были брошены инвестиции Хантера – вместе с платежеспособностью Amaranth и судьбой ее бесчисленных инвесторов.