Текст книги "Родео на Wall Street: Как трейдеры-ковбои устроили крупнейший в истории крах хедж-фондов"

Глава 2
Человек из Калгари

Брайан Хантер впервые применил свои выдающиеся математические способности в баскетболе. Вместе со школьным тренером, учителем математики, они считали, что баскетбол развивается по законам прикладной математики или инженерной динамики. Если учесть постоянно меняющиеся углы, измерить дугу для трехочковых бросков, вычислить угол передачи с отскоком мяча, знать, где встать для отражения мяча, – можно довести свою игру до совершенства.

В родном для Хантера пригороде Калгари в баскетбол обычно играли не так. Там это был контактный вид спорта, простой и грубый. Американские команды шутили над канадскими соперниками, что те играют в баскетбол, как в хоккей. Наряду с телесным контактом часто имели место оскорбления. Некоторые игроки, не способные на большее, пытались запугивать соперника. Но только не Хантер. По словам товарищей по команде, его коньком были мастерство и изящество.

Тем не менее Хантер не чурался и физического контакта. Он сосредоточивался на самом опасном участке площадки – под корзиной, – где можно получить локтем в челюсть или рукой по носу, но где как раз и выигрывают или проигрывают матчи. Уже почти достигнув своего окончательного роста, 193 сантиметра, в обороне он играл спиной к корзине, прессингуя команду соперников. А в нападении всегда был готов атаковать кольцо или занять позицию для броска независимо от того, кто защищал его. Хантер был настолько агрессивным и настроенным на победу, что однажды на тренировке сломал локтем нос своему другу.

Ум, бесстрашие и мастерство делали его выдающимся баскетболистом. В выпускном классе он был признан самым ценным игроком «Честермир лейкерс», команды местной средней школы в Честермире, провинция Альберта.

Из Честермира были видны яркие огни и выросшие на горизонте небоскребы Калгари. Они манили на закате, и казалось, до них рукой подать. Но, несмотря на близость к пятому по величине городу Канады, в действительности характер маленького городка Честермир в большей степени определялся окружавшими его фермерскими хозяйствами, чем городским пейзажем. Это была страна полей, животноводческих ферм и рассеянных по округе домиков. Деревня стала городом лишь в 1993 году, после того как постоянно проживающее там население выросло до тысячи с лишним человек.

Улицы уходили прямо в открытое поле. Дети ездили в школу на велосипедах мимо огромных полей пшеницы и рапса. Животноводческие хозяйства распростерлись до самого горизонта, и в городе можно было встретить настоящих ковбоев в обтягивающих джинсах, с крупными пряжками на ремнях. Эти парни знали, как вязать телят, ездить на быках и разбирать тракторы. Всего в нескольких милях от школы Хантера располагалась скотобойня, откуда до близлежащих ферм доносились визги свиней.

Канадской Тихоокеанской железной дороге принадлежали миллионы гектаров земли по всей области. Она построила плотины и головные затворы и образовала мелкое озеро как часть большой ирригационной системы. Летом Хантер и его друзья катались по озеру на водных лыжах или возили друг друга на автомобильных камерах, привязанных к лодке. Зимой они катались там на коньках и санках.

Семья Хантера трудилась в поте лица, добывая хлеб насущный. Его дед Роберт пятьдесят лет проработал на железной дороге. Отец, тоже Брайан, работавший строителем, когда Хантер был ребенком, изо всех сил пытался свести концы с концами. Он разорился, и семья жила в трейлере примерно до того момента, когда Хантеру исполнилось десять лет{17}17
  Вступительное слово Мэттью Менчела на слушаниях ФКРЭ (Federal Energy Regulatory Commission) по делу Брайана Хантера. 18 августа 2009.


[Закрыть]. В Честермир они переехали в 1976 году, когда Брайан (родившийся в 1974-м) был еще малышом. Несколько лет спустя родилась его младшая сестра.

Хантер оказался одаренным учеником, лучшим в классе, и именно ему доверили прощальную речь на выпускном. Он был по-мальчишески привлекателен: курносый, со светло-каштановыми волосами и голубыми глазами. С одноклассниками Хантер держался дружелюбно и просто, несмотря на то что был звездой на спортивных состязаниях и самым умным в классе. «Самое замечательное в Брайане то, что при IQ выше среднего девяностобалльного уровня он не сторонился домашних вечеринок и праздников в честь победы нашей команды. Он не считал себя круче нас. Разумеется, в школах есть группировки – спортсмены, поклонники тяжелого рока, зубрилки. Он был вхож во все эти тусовки», – вспоминает его школьный приятель Гордон Ротни.

Баскетбол также помог Хантеру впервые ощутить на себе, что такое тяжелый труд и дисциплина. В отличие от многих школ области, чьи баскетбольные программы ограничивались открытием спортзала после уроков, где мальчики и девочки заигрывали друг с другом, в Честермире была строгая, четко организованная спортивная программа. Тренеры, которые в бытность студентами сами играли в баскетбол или футбол, серьезно относились к своему спорту и следили, чтобы подопечные не отлынивали, тренировались ежедневно и даже на каникулах.

Кроме того, они поощряли командный дух, организацию совместных обедов и мероприятий по сбору средств, которые в сельской Альберте не ограничивались мытьем машин и продажей выпечки. Осенью баскетбольная команда помогала окрестным фермерам собирать сено для скота в стога. А еще грузить индеек: парни входили прямо в куонсетский ангар[5]5
  Сборный ангар из гофрированного листового железа полуцилиндрической формы, используемый в качестве временной хозяйственной постройки. – Примеч. пер.


[Закрыть], хватали квохчущую птицу и тащили ее к ожидавшему их грузовику.

Тренеры и игроки поддерживали тесные отношения. Больше десяти лет спустя, когда Хантер заработал уже десятки миллионов, он по-прежнему бывал на ежегодных играх выпускников, проводимых его школьным тренером Робом Уилсоном, хотя теперь подъезжал к школе на своем «бентли». Выглядя почти так же молодо, как в выпускном классе, он демонстрировал те же мастерство и агрессивность.

Его фотографию поместили на школьную доску почета, на виду, чтобы вдохновлять других учеников. В 2008 году он пожертвовал $ 20 000 на новый тренажерный зал и другое современное оборудование.

Поначалу в средней школе Хантера затмевал на баскетбольной площадке мальчик постарше, Шейн Хукер, защитник с бульдожьей хваткой, набравший больше всех очков за всю историю «Честермир лейкерс». «Шейн Хукер напоминал бешеную собаку, – вспоминает Ротни, тоже член команды. – Можно было испугаться, насколько неистово он иногда играл. Он жаждал победы, но не был бессердечным». В тот год – последний год Хукера в команде – «лейкеры» заняли второе место в провинции.

Игра Хукера на несколько уровней превосходила игру его товарищей по команде, поэтому тренеры не ждали на следующий год особенных триумфов. Однако остальным игрокам хотелось доказать, что для побед им не нужен Хукер. К удивлению тренеров, особенно стал выделяться Хантер, не только хорошо игравший, но и умевший ободрить и заставить товарищей выложиться по максимуму, никого при этом не унижая и не выходя из себя. «Честермир лейкерс» снова попала в финал чемпионата провинции и завоевала серебряную медаль.

В том году Хантер вошел в сборную лучших игроков Альберты. Горячие головы из команды восхищались не только его мастерством баскетболиста, но и умением сохранять спокойствие в игре. Во время турнира в Спокане, штат Вашингтон, сборная встретилась с командой, которую до этого обыграла на двадцать очков. Но на этот раз судьи продемонстрировали намерение сохранить команду соперников в игре, назначив сборной Альберты ряд сомнительных фолов. Время неумолимо уходило, а преимущество соперника казалось непреодолимым; на скамейке Альберты страсти накалялись. Разгневанные игроки пытались схватить судей, осыпали их проклятиями. Хантер, сохранявший невозмутимый вид до последней секунды матча, подлетел к рефери, как только прозвучал сигнал. Не повышая голоса, он твердо сказал им: «Вы опозорили баскетбол».

Стойкость в условиях стресса, жажда побед, отсутствие страха перед грубой игрой, умелое использование математических знаний – Хантер проявил на баскетбольной площадке все те качества, которые впоследствии сделали его в высшей степени талантливым трейдером в мире торговли природным газом, где царит высокая конкуренция.

Марк Хоган, тренер из колледжа Маунт Роял, услышал о Хантере от тренера из Честермира, своего приятеля, и приехал посмотреть на молодого человека. Ему нужен был игрок, готовый много работать и не стеснявшийся действовать грубо ради победы. Кроме того, он искал лидера, способного заставить товарищей по команде не лениться, но без крика и брани. Ему понравилось то, что он увидел, и Хантера взяли в команду Маунт Роял.

При своих оценках Хантер легко мог пойти учиться в университет, но он хотел играть в баскетбол за колледж, а для университетской команды был не так уж хорош: высокий, но худой, слишком молод и недостаточно силен физически, чтобы выступать против университетских игроков. Поэтому он принял предложение Хогана. Хантер поступил в Маунт Роял, двухлетний колледж в Калгари, чтобы иметь возможность играть в баскетбольной команде. Он получал академическую и спортивную стипендии и жил дома.

Брайана Хантера не приходилось заставлять выкладываться для команды колледжа и стремиться к славе. «Входя в зал, он сосредоточивался на том, что нужно сделать на тренировке, – рассказывает Хоган, – и двигался как можно быстрее, работал как можно усерднее, поддерживал товарищей по команде как можно чаще. Никто никогда не видел его слоняющимся из угла в угол или отлынивающим тогда, когда ему следовало бегать».

Двухгодичный колледж не удовлетворял его карьерных амбиций. Хантер знал, что пойдет учиться в университет. Он думал о дипломе геофизика или врача.

Во время долгих автобусных путешествий на матчи в Медисин-Хат, Ред-Дир и Эдмонтон он погружался в свои книги и помогал другим игрокам, которым требовалась помощь по информатике или политике Канады. Брайана любили все. Он был доброжелателен, часто смеялся. Говорил быстро, низким голосом, который затихал в конце фразы, как будто Хантер уже обдумывает следующую мысль или следующее действие.

Уже тогда в нем заговорил инстинкт трейдера: если появлялась хорошая возможность, он быстро продавал активы, которые ранее планировал держать.

Однажды Брайан приехал на тренировку на только что купленном старом грузовике.

«Я купил его за очень хорошую цену, – сказал Хантер наставнику. – Буду ездить на нем сколько смогу».

Меньше чем через две недели Хоган увидел парня в другом автомобиле.

«А что с грузовиком?» – спросил он.

Хантер ответил, что продал его, и добавил: «Я заработал на нем тысячу баксов».

Ежедневно тренируясь, путешествуя из города в город на матчи, члены команды сдружились. Они ходили вместе в кафе и в кино. Часто отправлялись есть куриные крылышки в свое любимое заведение в Калгари – Coconut Joe’s – на улице студенческих баров, известной как Электрик-авеню. Хантер, будучи моложе большинства своих товарищей и все еще живший дома, реже других участвовал в подобных вылазках.

Однако и в новой команде его затмила другая звезда – Пит Кнехтель, который забил невероятное количество очков в сезоне – 186, при показателе Хантера в 29 очков. На следующий год Кнехтель перевелся в университет Альберты в Эдмонтон – его тренер из колледжа дал ему рекомендацию в университетскую баскетбольную сборную. В сезоне 1993/94 Кнехтель и несколько других звездных игроков принесли Эдмонтону титул чемпионов страны.

В том же 1993-м Хантер аналогично перевелся в университет Альберты в Эдмонтоне, чтобы получить высшее образование. В отличие от Кнехтеля, его не переманивали баскетбольные тренеры университета. Но Хантер все еще питал некоторую надежду на то, что будет играть. Он попытался, но конкуренции с Кнехтелем и рядом других спортсменов высокого уровня не выдержал и в команду не попал.

Тогда Брайан сосредоточился на учебе, зарабатывая высокие баллы. Он учился на факультете физики. Много времени проводил с близким другом по имени Мэттью Донохью, тоже физиком. Позже, когда Хантер пришел в Amaranth, он взял Донохью на работу, чтобы тот помогал ему реализовать разработанные им схемы энергетических торгов.

Платить за обучение в университете было нелегко, и Хантер рассчитывал на стипендию и летнюю подработку. Его отец создал компанию, которая занималась проектами по восстановлению бетонных покрытий, и Хантер летом работал у него. Кроме того, он работал на буровых установках на нефтяных месторождениях в северных районах.

К выпускному курсу Хантер уже знал, что хочет делать в жизни дальше. Конечно, он не собирался трудиться на нефтяных месторождениях и перестал вести разговоры о медицине. Вместо этого он решил отправиться на Уолл-стрит. Там его математические способности могли принести такие деньги, о каких его семье, едва сводившей концы с концами, оставалось лишь мечтать.

Он поступил на математическое отделение аспирантуры при университете Альберты. В прежние времена математика была не лучшим пропуском на Уолл-стрит. Но в середине 1990-х, когда Хантер заканчивал школу, мир уже менялся в пользу математиков.

До 1970-х годов варианты трудоустройства для них были ограниченны и низко оплачивались. Они всегда могли пойти работать учителями, бухгалтерами или статистиками. Могли найти место в правительственных экономических организациях, бюро переписи населения, военных ведомствах. Но с прорывом в принципах ценообразования финансовых продуктов ситуация резко изменилась. Внезапно открылись новые возможности.

Все началось в 1973 году, когда Майрон Шоулз, финансист по образованию и талантливый компьютерщик-самоучка, вместе со своим коллегой, математиком Фишером Блэком, разработал формулу образования цены опционов. Покупая опцион на акции, инвестор приобретал право, но не обязательство, купить или продать акции. Существовало два основных типа: «путы», или опционы на продажу (дающие инвесторам право продать акции по установленным ценам за определенный период времени), и «коллы», или опционы на покупку (дающие право купить акции по установленным ценам). Покупатель опциона платил продавцу премию, которая, как он надеялся, будет его прибылью. Продавец ставил на то, что покупатель не воспользуется опционом.

До этого времени торговля опционами велась слабо. Конгресс запретил опционы на сельскохозяйственные товары еще в период Великой депрессии, не желая оставлять государственное снабжение продовольствием в руках финансистов. Опционы на акции были разрешены, но инвесторы не знали, как их оценивать. Поскольку оные были привязаны к будущим ценам на акции, инвесторам приходилось прикидывать, какими эти цены могут быть. Но движения цен на акции казались случайными, изменчивыми и непредсказуемыми. Продавали и покупали опционы лишь несколько трейдеров на небольшом специализированном рынке в Нью-Йорке.

Формула Блэка – Шоулза базировалась на предположении из области физики. Большое количество случайных событий выстраивается в некую закономерность, и Шоулз с Блэком определили, что цена акций за какой-то длительный период будет делать то же самое. Случайные события распределяются в форме колоколообразной кривой, при этом бóльшая их часть группируется вокруг средней величины того, что измеряется (например, скорости или размера). Несмотря на то что некоторые события попадают в крайние точки на обоих концах кривой, выше и ниже среднего, они редки. Их частота постепенно снижается по мере удаления от центра кривой.

Другой экономист, Роберт Мертон, придал этой модели более строгое математическое обоснование, применив стохастические (вероятностные) расчеты, которые используются для моделирования случайных процессов.

В то время экономисты из Чикагского университета во главе с Милтоном Фридманом пытались организовать в городе биржу опционов на акции, и данная математическая формула придавала ей легитимность. «Это не спекуляции или азартные игры, – говорил один из юристов этой биржи, – это эффективное ценообразование»{18}18
  Donald MacKenzie. An Equation and Its Worlds: Bricolage, Exemplars, Disunity and Performativity in Financial Economics. – Social Studies of Science 33, 6 (December 2003): 854.


[Закрыть]. Объемы торговли опционами на бирже стремительно росли. Инвесторы начали торговать намного более сложными и разнообразными опционами (известными как экзотические) непосредственно друг с другом на внебиржевом рынке.

В этом деле помогал карманный калькулятор, разработанный компанией Texas Instruments, в программное обеспечение которого входила формула Блэка – Шоулза. Но вскоре его обогнал первый компьютер IBM, ставший на тот момент прорывом в области электронно-вычислительного оборудования и программного обеспечения.

Компании Salomon Brothers и Bankers Trust первыми поняли, что успешная торговля сложными финансовыми продуктами и применение мудреных компьютерных технологий – штука непростая и для нее требуются математики и физики. В 1977 году Salomon Brothers открыла собственную небольшую трейдинговую контору под руководством Джона Мериуэтера, преподавателя математики со степенью МВА. Мериуэтер взял на работу экономистов с математическим уклоном, с дипломами лучших вузов вроде Массачусетского технологического института или Гарварда. Всех этих чудаковатых ботаников он посадил в середине орущего хриплыми голосами торгового зала компании. Он даже привел туда в качестве консультантов Майрона Шоулза и Роберта Мертона. Его торговая группа достигла огромных успехов в 1980-х и к началу 1990-х зарабатывала 87 % всей годовой прибыли компании{19}19
  Frank Partnoy. Infectious Greed. – New York: Henry Holt, 2003. – С. 86.


[Закрыть].

Примеру компании Salomon Brothers последовала и Bankers Trust. В 1980 году генеральный директор Bankers Trust Чарльз Сэнфорд тоже нанял несколько сотен физиков и математиков с ученой степенью, обучил их финансам, а затем посадил за компьютерные терминалы{20}20
  Там же. С. 37–38.


[Закрыть].

Внезапно дипломированным математикам открылся целый новый мир – финансы. Все чаще «квантов» приглашали компании с Уолл-стрит для контроля за торговыми операциями, сложность и объемы которых неуклонно росли.

Студенты в университетских кампусах гудели о том, какие деньжищи можно заработать на Уолл-стрит. В 1988 году Bankers Trust заплатила Энди Кригеру, трейдеру валютными опционами, бонус в $ 3 млн – вдвое больше, чем председателю совета директоров Чарли Сэнфорду{21}21
  Там же. С. 26.


[Закрыть]. «Каждый способный молодой математик или физик говорил: не хочу быть инженером-строителем, инженером-механиком, я же умный. Я хочу пойти на Уолл-стрит», – сокрушался бывший председатель Федерального резерва Пол Волкер{22}22
  Volcker Spares No One in Broad Critique. – WSJ.com, 23 сентября 2010.


[Закрыть].

Два года спустя, когда благодаря своим «квантам» Salomon Brothers пережила феноменальный год, эти умники придумали «вкусные» схемы своих комиссий. Бонусы каждого из тридцати с лишним математических вундеркиндов варьировались от $ 3 млн до $ 23 млн. Эти выплаты затмевали и зарплату председателя Salomon Джона Гутфройнда, который в том же году получил лишь скромные $ 2,3 млн чистыми{23}23
  Partnoy. Infectious Greed. – С. 85.


[Закрыть].

С развитием событий на Уолл-стрит математики в университетах все чаще устремляли взоры в сторону финансов. Их интересовало, как можно применить концепцию ценообразования Блэка – Шоулза к другим инвестициям, например к облигациям и страхованию.

Одним из первопроходцев в этой области был профессор университета Альберты Роберт Эллиотт, математик, получивший образование в Оксфорде и Кембридже, автор двух книг и множества статей на эту тему. «В середине 1980-х годов математики, особенно те, кто занимался теорией вероятности и случайными процессами, поняли, что в сфере финансов есть интересные вопросы, – говорит он. – До того я считал, что случайные процессы и стохастические исчисления нужны в инженерном деле для моделирования случайных сигналов со спутников или воздушных судов, когда они заглушаются шумами. Часть из тех же математических инструментов можно использовать и в инженерных приложениях (в частности, в электротехнике), и в финансах»{24}24
  Из беседы с автором.


[Закрыть].

В 1989 году Эллиотт принял участие в первом заседании ученых, исследующих эти вопросы, в Корнелльском университете. Он поддерживал тесные контакты со многими из своих коллег-первопроходцев. Они начали осознавать, что в этом новом свете бизнес-школы не дают своим студентам адекватных знаний. Но и факультеты математики, поставлявшие кадры в финансовую отрасль, не включали бизнес-дисциплины в свои программы. В 1994-м университет Карнеги – Меллона утвердил первую в США программу, объединившую бизнес, количественно оцениваемые финансы и компьютерные технологии.

Эллиотт решил сделать то же самое в Альберте. Будучи одновременно профессором по финансовым дисциплинам и математиком, он уже служил связующим звеном между двумя факультетами. Он знал, что выпускники его программы легко найдут работу. «Финансовые учреждения, банки, а в Альберте и энергетические, нефтяные, газовые компании очень интересовало, как образуется цена на сырьевые контракты», – говорит он.

Программа Эллиотта открылась как раз тогда, когда Брайан Хантер с отличием заканчивал курс бакалавриата по физике и планировал получить степень магистра по математике. Эллиотт, искавший студентов с дипломами бакалавров уважаемых вузов и с хорошими оценками по математике, предложил Хантеру заветное место на новом отделении.

Во время периодических встреч молодой человек произвел на Эллиотта сильное впечатление. «Он обладал большим энтузиазмом и целеустремленностью и много работал». Студенты должны были писать дипломное исследование. Хантер выбрал тему образования цен на сырье. «Он был чрезвычайно увлечен проектом, – вспоминает Эллиотт. – Его дипломная работа оказалась весьма любопытна».

Еще до окончания учебы Хантер начал упорно добиваться работы на Уолл-стрит. «Математические финансы были его пропуском в мир торговли, – рассказывает Эллиотт. – Уверен, что на самом деле его привлекал именно заработок. Ему не терпелось попасть в Нью-Йорк. Со второго семестра он активно искал вакансии в Нью-Йорке, рассылая резюме. Он поддерживал связь с нью-йоркскими кадровыми агентствами и потенциальными работодателями».

Именно в Нью-Йорке трейдеры, работавшие на крупные инвестиционные банки вроде Salomon Brothers, зарабатывали большие деньги. Даже крупные канадские банки вели большую часть своей торговли из Нью-Йорка.

Но Хантер не нашел тогда работу в Нью-Йорке. Он обосновался в Калгари, присоединившись к трейдерской группе, торговавшей опционами в известной канадской газовой компании TransCanada Pipelines Ltd.

Если в том, какое направление выбрал в жизни Брайан Хантер, большую роль сыграла востребованность «квантов» в финансовой отрасли, то нельзя отказать в такой роли и другому явлению – отсутствию в Северной Америке регулирования торговли природным газом. Закон, принятый в 1930 году для защиты потребителей от завышения цен на товары первой необходимости, наряду с решением Верховного суда от 1954 года, привел к формированию системы жесткого государственного контроля над ценообразованием, маркетингом, хранением и транспортировкой газа. Федеральное правительство следило за тем, сколько межштатные газовые компании платят за газ и сколько берут с конечных потребителей. Потребители покупали газ у газотранспортных компаний, которые качали и хранили газ, а не у производителей.

Но годы агрессивного лоббирования сторонников свободного рынка в этой отрасли привели к тому, что на протяжении 1980-х годов этот контроль постепенно ослабевал. В 1985 году Канада сняла ограничения на цены на промысловый газ, установленные канадским правительством и провинцией Альберта. В Соединенных Штатах вся система регулирования исчезла к началу 1990-х. Производители, потребители и газотранспортные компании могли свободно назначать цены на продажу и транспортировку газа. Компании, поставляющие газ потребителям, могли вести переговоры непосредственно с производителями, а затем платить газотранспортным компаниям за транспортировку. Но газотранспортные корпорации тоже могли свободно искать дешевый газ, продавать его клиентам и транспортировать.

Будучи одной из крупнейших газопроводных систем в Северной Америке, поставляющих газ с запада Канады в города на востоке страны, TransCanada видела в маркетинге газа огромный потенциал. Чем больше контрактов на продажу она могла закрыть, тем более выгодные цены можно было выторговать у производителей и тем большую прибыль получить. TransCanada стала крупнейшим продавцом канадского газа.

Но цены на газ меняются быстро, и продажа газа конечному потребителю может оказаться непростым делом, особенно по контрактам, которые в TransCanada заключались на пять лет вперед. К тому моменту, как продавцы собрались бы купить газ, положенный потребителям по контрактам, цены могли оказаться невыгодными. Поэтому для защиты от убытков TransCanada приобрела компанию с торговой площадкой, где покупались и продавались контракты, опционы и другие финансовые продукты. Гендиректор TransCanada надеялся, что это не только ограничит риски долгосрочных газовых контрактов, но и принесет деньги.

Частично на площадках торговались опционы, разработанные для снижения риска, а не для его повышения. Они помогали таким компаниям, как TransCanada, уменьшить разными способами возможные потери.

Один из таких инструментов предполагал снижение риска долгосрочных договоров купли-продажи по установленным ценам. Допустим, вы переживаете из-за растущих несколько лет цен, в то время как вам нужно поставлять газ. В этом случае вы могли защитить себя опционами, за небольшую плату позволявшими на ваше усмотрение покупать будущие газовые контракты по сегодняшним ценам. Если цены вырастали, держатель опционов активировал их и покупал бумажные газовые контракты по более низкой цене, а продавал по более высокой.

Опционные трейдеры могли структурировать свои сделки таким образом, чтобы сроки поставки и объемы газа в их бумажных контрактах совпадали с физическим объемом газа, который необходимо было поставить потребителям. Существовало много способов торговать опционами, подчас довольно сложных – с опционами на опционы. Но основная идея заключалась в том, что деньги, заработанные на финансовых опционах, компенсировали любые убытки продавцов от фактических покупок и продаж физического газа.

Кроме того, TransCanada отдавала часть денег опционным трейдерам в расчете на прибыль, не зависящую от действий продавцов газа. Основная работа Хантера состояла в торговле опционами, особенно комплексным производным продуктом, известным как свопцион. Это опционы на покупку или продажу свопов. Свопы представляют собой ставку между двумя трейдерами на цену газа. В то время самый распространенный своп предполагал ставку на цену газа в главном раздаточном пункте США – Henry Hub в штате Луизиана, где сходилась дюжина трубопроводов, – против цены на газ, продаваемый в каком-нибудь другом месте.

Торговая площадка TransCanada не могла сравниться с нью-йоркскими корпорациями ни по размеру, ни по хаотической атмосфере, ни по огромным бонусам. Но для Хантера, двадцатичетырехлетнего вчерашнего выпускника, это был шанс применить стратегии и формулы, которые он изучил, будучи одним из первых в Канаде выпускников финансового инжиниринга. Торговля бумагами, связанными с ценами на газ, была относительно новым бизнесом, и простора для создания всевозможных деривативов было предостаточно.

Он работал плечом к плечу с пятью-шестью трейдерами, шумноватыми на фоне довольно сдержанного Хантера. Уверенный в себе, Хантер в то же время не был высокомерным; он не «источал ауру, будто умнее всех на свете», по словам его бывшего коллеги. Опционные трейдеры собирались вместе после работы и были сплоченной командой. Вне офиса Хантер играл с коллегами в баскетбол. Он дружил с Шейном Ли, трейдером по природному газу. Позже Хантер привел Ли в свою энергетическую группу в Amaranth, и тот стал его доверенным лицом.

К Хантеру (таких, кроме него, в группе было один-два человека) сразу стали обращаться за советом, когда речь заходила о разработке инновационных деривативов по просьбе некоторых клиентов компании – в первую очередь крупных потребителей газа.

На неформальных встречах группы в торговом зале Хантер получал похвалы за разработку своих сделок. Его начальник, Грег Ши, руководитель опционной группы, отзывался о Хантере как об одном из умнейших парней в отрасли, настоящем новаторе. По словам коллег-трейдеров, Ши говорил, что молодой Хантер способен однажды дорасти до генерального директора.

Когда отсутствие регулирования трансформировало газовую отрасль, для бизнеса наступила горячая пора. Цены на природный газ стремительно менялись, часто очень резко. В один день опционные трейдеры могли заработать миллион, на следующий – потерять два. Кривая прибыли двигалась зигзагообразно. «В какие-то месяцы они зарабатывали, в какие-то – теряли. Можно даже сказать, что в одном квартале они были в плюсе, а в другом – в минусе», – говорит бывший руководитель трейдеров. Но «если сложить все, в сумме они всегда оказывались впереди, зарабатывали больше, чем теряли». По его оценкам, трейдеры принесли компании десятки миллионов долларов{25}25
  Из беседы с автором.


[Закрыть].

Много сделок опционная группа заключала с двумя крупнейшими на тот момент газовыми корпорациями – Enron, самой большой энергетической компанией США, и El Paso Corporation, другим крупным транспортером газа. В сравнении с ними торговля TransCanada имела относительно низкие объемы. Ее трейдеры с некоторым опасением относились к влиянию, сосредоточенному в руках крупных компаний и их ведущих трейдеров, Джона Арнольда из Enron и Бо Коллинза из El Paso, которые торговали на сотни миллионов долларов. «Джон Арнольд и Бо Коллинз были хорошими трейдерами, – признает один из бывших руководителей TransCanada, – но они агрессивно наращивали огромные позиции и вдвоем могли заткнуть за пояс всю NYMEX».

TransCanada – это не Enron, она всегда зарабатывала бóльшую часть своих денег как продавец и транспортер газа. Она никогда не полагалась на свои торговые операции как на основной источник прибыли, как это позже стала делать Enron. Но в середине 1990-х она все-таки решила, что биржевая торговля природным газом выгодна.

Однако получать высокую прибыль становилось все сложнее, поскольку число конкурентов в торговле энергоносителями неуклонно росло. В удачный год торговля на бирже приносила TransCanada $ 50 млн но для этого ей необходимо было купить и продать газ на $ 10 млрд{26}26
  Gyle Konotopetz. TransCanada Boss Pursues Pipe Dreams. – Business Edge News Magazine, 30 сентября 2004.


[Закрыть].

В 1999 году компания наняла Хэла Квисла для управления деятельностью, не связанной с физическим газом, в том числе трейдингом и маркетингом, и для того, чтобы избавиться от части активов, снизив тем самым задолженность корпорации.

Квисл все настороженнее относился к торговле на бирже и маркетингу. Крупные производители давили на компанию по поводу контрактных цен, что сказывалось на доходах от продажи газа потребителям. По словам бывших сотрудников, один розничный продавец мог заключить огромную сделку по невыгодной цене, другой – допустить большие убытки.